Текст книги "Звёздные прыгуны (СИ)"

Автор книги: Владимир Лароу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Звёздные прыгуны
Владимир Лароу

   Глава 1.

    Ни с чем вернулась спасательная экспедиция, отправленная на поиски пропавшего более месяца назад Антона Левицкого – главы компании «Левицкий инк.».

    Напоминаем, последний раз мистер Левицкий выходил на связь с планеты Б-327, более известной, как Порта.

    Так как ни один летательный аппарат не покидал поверхности планеты, спасатели были уверены в успехе.

    Глава департамента чрезвычайных происшествий, господин Сам У в интервью нашему каналу заявил: «Я лично курирую операцию и не остановлюсь, пока не отыщу хотя бы след мистера Левицкого», – конец цитаты. Напоминаем, совет директоров «Левицкий инк» назначил премию за спасение своего босса в размере ста миллионов кредитов.

    Теперь о погоде...

    Выдержка из программы новостей канал «1+2»

   1.

   Треснувшее стекло разбивало мерное сияние солнца на сотни бликов.

   Один из лучей, рожденный паутиной трещин, впивался прямо в левый зрачок Дункана Трегарта, побеждая в причинении беспокойства многочисленные ранения.

   Голубеющее за стеклом, на редкость чистое, без единого пятнышка небо, прихотью импрессиониста, служило праздничным фоном происходящему.

   Ремни безопасности ненасытными кровососами впились в тело, намертво приковав Трегарта к креслу модуля.

   Странно, металл, специально созданный, прошедший тысячи проверок на прочность, сплав не выдержал, а ремни – полоски искусственной ткани – продолжали служить, медленно убивая того, кого призваны оберегать.

   Дункан знал, что умирает. Быстротечные минуты потери сознания все реже перемежались медленными периодами бодрствования.

   Если его не прикончит солнце, дело довершит собственный организм.

   Трегарт скосил глаза – из покореженного пола, экзотической порослью, торчали остовы развороченных креплений кресла – еще одной вещи, рожденной сохранять жизнь пилота и в критический момент, изменившей предназначению.

   Ремни больно впивались в тело, с каждой минутой ощущения усиливались, побеждая даже надоедливый луч.

   И жажда.

   Дункан знал, он умрет от нее.

   Обезвоженный потерей крови и нестерпимым зноем организм, в конце концов, не вернется из очередного погружения в спасительное беспамятство.

   Дункан почти мечтал об этом.

   Наблюдая в фильмах, читая в книгах мольбы героев о смерти – избавительницы от мучительных страданий, Трегарт мало понимал их. Смерть в любом случае неминуема и не уйдет от тебя. Пока жив – нужно бороться!

   Вырванное с корнями тяжелое кресло надгробным памятником возвышалось над подобными мыслями и над самим Трегартом.

   Это был обычный полет, на новой работе он уже совершил десятки подобных. Трегарт вспомнил свою радость, когда удалось устроиться космолетчиком-испытателем. В мирное время у бывших военных пилотов было два пути – заседать в барах, пропивая награды и заливая воспоминания бурного армейского прошлого, или идти внаем к частникам. Если повезет – будешь летать на каком-нибудь шикарном лайнере по одному из модных туристических маршрутов – эдакая кукла, увешанная наградами, такая же неотъемлемая часть тура, как бар, бассейн и бесплатный туалет. Основная масса прозябала на почтовых ракетах, бороздящих объятные просторы соседних систем.

   Трегарту повезло, очень повезло – профессия испытателя, помимо неплохого заработка, была лишена скуки первого варианта и однообразия второго.

   Лети, куда вздумается, ни тебе начальства, ни занудных пассажиров, только ты – и звезды. Единственное условие – налетать не менее одного парсека, только после такой обкатки звездолет признавался годным для дальнейшей эксплуатации.

   От покореженных креплений, глаза переместились к собственной конечности. Нога Трегарта, выглядывающая из-под станины кресла, была выгнута под неестественным углом. Непромокаемая ткань комбинезона, объевшимся удавом, набухла от набравшейся крови. Открытый перелом.

   Кроме ноги, от удара, наверняка, сломалось несколько ребер.

   Самый захудалый медблок справился бы с его ранами в считанные часы. Но в том-то и дело, что медблоки в спасательных модулях не предусмотрены. А даже, капризом инструкторов, окажись он на борту, Дункану в его положении все равно ни за что не добраться до электронного доктора.

   Что предусмотрено в модулях, так это – передатчик, автоматически посылающий сигнал бедствия, едва капсула покидает звездолет.

   Хорошая придумка, если ты латаешь вблизи оживленных космических трасс.

   Б-327 – по атласу Галлея – забитая и забытая система. Дункан не мог сейчас вспомнить, почему его потянуло в этот медвежий угол галактики.

   Еще повезло, что рядом с местом аварии оказалась планета.

   Повезло.

   Пока сюда долетят спасатели, они как раз обнаружат его труп. Из-за жары не холодеющий, однако, вполне возможно, разлагающийся.

   Себяжаление Трегарта прервали звуки, совсем не свойственные пустыне: лязг сбруи, крики животных, голоса...

   «Вот и галлюцинации начались», – проползла вялая мысль.

   – Местный корабль, что-то вроде спасательного челнока.

   – Удар был очень сильный.

   – Посмотрите, возможно, кто остался в живых.

   Первые два голоса были мужскими, с подобострастными интонациями. Третий – женский, молодой, приятный голос, слегка подпорченный стальными нотками, говорящими о том, что женщина привыкла повелевать.

   Панораму безоблачного неба нарушило темное пятно.

   Дункан напряг зрение, пятно оформилось в темнокожую голову, словно младенец, укутанную в белый тюрбан.

   – Госпожа, человек, пилот, один и он... дышит!

   «Какой реальный мираж», – устало подумал Дункан.

   2.

   За спинами находилось три десятка боксов, набитых медицинским оборудованием и столько же кают – корабль строился в расчете на оказание помощи большому количеству пострадавших.

   Вместо того, чтобы отлеживаться перед, возможно, опасным заданием, спасатели собрались здесь, в рубке.

   – Откуда сигнал? – процедил сквозь зубы Берт Кинг – самый юный участник команды, вследствие молодости усиленно изображавший бывалого астронавта.

   – Б-327/4, – не отрывая взгляда от монитора со столбиками расчетов, ответил Корелла – штурман корабля.

   – От кого? Надеюсь, не лайнер. Прошлый раз, загрузившись, мы едва смогли оторваться от поверхности.

   – Еще та толстуха со сворой собак.

   – Точно, по-моему, их у нее было не меньше двух дюжин!

   – Двадцать три, – уточнил Золтан Левицкий – врач команды, – я считал.

   – И всю эту свору, она потянула за собой!

   – Людей девать некуда, а тут – собаки!

   – Как она визжала, когда Кэп велел ей оставить живность.

   – Собак жалко, – внес свою лепту еще молодой, но уже лысый, как бильярдный шар Мойер Мойер – штатный радист.

   – А людей тебе не жалко?

   – Собак больше, – честно признался Мойер.

   – На этот раз один человек – испытатель.

   – Испытатель? Вот уж собачья работа. Я б не смог – несколько недель, а то и месяцев – один, меж звезд...

   – А спасатель не собачья работа?

   – Может, оставим собачью тему?

   – Интересно, чего его занесло в такую глушь?

   – Через двадцать два часа будем на месте, – от монитора возвестил штурман, – и то, если повезет.

   – А если нет?

   – Часов через тридцать.

   – Посмотрим, насколько парень везунчик.

   – Б-327, – почесал затылок Сигурд – рыжебородый здоровяк – дитя простой жизни и чистого воздуха дальних поседений, – уж не та ли эта система, где пропал Антон Левицкий?

   – Слышь, Док, твой однофамилец.

   – А, может, родственник, – оскалился Кинг. – Золтан, не подкинешь пару миллиардиков?

   – Когда это было?

   – Да около года назад, может, чуть меньше, точно, в октябре. Эх, эх, сколько денег, связей, домов, кораблей... и все...

   – Говорят, Левицкий входил в десятку самых богатых людей сектора.

   – Входил, да только на тот свет богатства не заберешь.

   – Тела так и не нашли, – напомнил Мойер Мойер.

   – Зато нашли корабль – пустой и, если мне не изменяет память, как раз на четвертой планете.

   – Куда он мог деться?

   – Мало ли. Слыхал, аборигены тамошние не вышли из каменного века. Как пид дать, сожрали беднягу, несмотря на все денежки.

   – Точно, – загоготал Кинг, – дикарям все одно, миллиард у тебя в кармане, или одна кредитка, лишь бы поупитаннее был.

   – На тебя они точно не позарятся, – хмуро вставил Мойер.

   3.

   Тело Трегарта оторвалось от земли и легко воспарило в воздух. Помятый пол модуля с осколками приборов отдалился от Дункана.

   «Я лечу», – вяло подумал пилот.

   Открывшиеся способности его совершенно не удивили. На фоне невесть откуда взявшихся голосов и голов в тюрбанах, левитация казалась естественным продолжением.

   – Переверните, только осторожно.

   Вместе с креслом, тело проделало незамысловатый кульбит, крутанувшись вокруг своей оси. Неубранный пол, сменил потолок модуля с мирно мигающими лампочками.

   – Теперь на воздух, и придерживайте ногу!

   Дункан поплыл.

   Летать оказалось неожиданно приятнее лежания под креслом.

   «Почему идея полетать не пришла мне в голову раньше?»

   «Пусть все это – иллюзия? Зато, какая приятная!»

   Ушел потолок, затем дверь шлюза, наконец, появилось старое знакомое – голубое небо.

   Наслаждаться пейзажами немного мешали несколько размытых пятен на периферии зрения. Пятна странным образом походили на головы в тюрбанах. Темная, почти черная кожа контрастировала с белоснежной тканью.

   – Ложите сюда.

   Трегарт опустился.

   – Расстегните ремни.

   Давление на тело ослабло. Страшно захотелось почесаться.

   Дункан повернул голову – покореженный модуль, полузарывшийся в желтый песок, лес волосатых ног с широкими копытами, что принадлежали приземистым горбатым животным. Между животными ходили, или сидели люди – темные от загара лица под светлыми тюрбанами, двухцветные – белые с голубым свободные одежды  с длинными, до земли рукавами.

   – Он будет жить?

   – Сейчас посмотрим.

   Вопрос задал знакомый женский голос. Дункан повернулся к источнику звука и увидел... ее.

   Изображение появлялось частями, постепенно, словно начинающий фотограф неумело наводил резкость.

   Сначала проступили кончики ресниц, самые кончики, наверняка, потому, что это была наиболее выдающаяся вперед часть тела. Ресницы были густые, черные, приятно загнутые. За ресницами Дункан увидел глаза, большие, как у лани, дырочка зрачка почти сливалась с угольной радужкой. За глазами, словно этого ждали, выступили тонкие брови, ровный нос, плотно сжатые, ярко-красные губы, щеки и, наконец, все лицо молодой девушки.

   Возможно, виной тому его состояние, Трегарту она показалась самым прекрасным созданием, какое он видел в жизни. Словно ангел.

   – Ангел спустился за мной с небес.

   – Что он сказал? – между бровками залегла милая складочка.

   – Бредит, моя госпожа.

   Из-под парчового тюрбана со множеством цепочек, переливающихся камней, брошек выбились вьющиеся пряди неожиданно, в сочетании с темными бровями и ресницами, светлых волос.

   Рядом с прекрасной незнакомкой замер худой мужчина средних лет, помимо привычных бело-голубых одеяний на мужчине был длинный кафтан со сложной вышивкой – наверняка не дешевая вещь. Жилистая рука сжимала портативный анализатор, Дункан никогда не видел таких, однако это не мешало ему определить назначение предмета. Направляемый конечностью незнакомца, прибор медленно двигался вдоль тела.

   – Внутренние органы не повреждены, кровотечений нет. Парень родился в рубашке. Остаются нога и ребра.

   – Как он оказался здесь? – изящная ручка выудила платок и промокнула влажный лобик. – Я считала, Мергла – закрытая планета.

   – Возможно, сбил один из охранных спутников, здешние власти утыкали ими все окрестности.

   Так вот что это было – охранный спутник! Дункан вспомнил, как за миг до аварии, одна из глыб астероидов, в беспорядке усеивающих близлежащее пространство, ринулась к нему.

   Странно, если это был спутник-сторож, еще до атаки, он должен был связаться с пилотом и сообщить, что тот залетел на охраняемую территорию.

   Если бы Дункан мог, он хлопнул бы себя по лбу.

   Он же сам отключил рацию! Зачем она, когда ты в открытом космосе, вдали от коммерческих трасс?

   – Мы можем что-нибудь сделать?

   – Не волнуйтесь, моя госпожа, жить будет.

   Еще Дункан вспомнил, что пока летел на модуле, отчетливо видел, простирающуюся под ним пустыню. На сотни миль в ней не было ни пятнышка.

   Откуда же взялся это караван, возглавляемый прекрасной незнакомкой?

   Еще одно доказательство, что все происходящее – мираж и наваждение.

   – Вы позволите? – жилистая рука потянулась к платку, которым девушка продолжала осушать свой лоб.

   – Да, конечно.

   – Необходимо зафиксировать обломки кости, ну а прибор довершит остальное.

   Тело Дункана пронзила резкая, кинжальная, нечеловеческая боль, словно кто-то вставил в рану корявый осколок и медленно проворачивал его.

   – Будет больно, – запоздало предупредил голос худого.

   Неожиданно боль прошла.

   – Противошоковая сыворотка, вкупе с анестетиком, – старые добрые методы иногда лучше любых электронных штучек.

   Тело, освобождаясь от боли, начало заполняться приятным теплом. Веки внезапно отяжелели, голову стало трудно удерживать в желаемом положении.

   – Я ввел ему еще и снотворное. Когда проснется, будет почти здоров.

   Тени, лица начали растворяться, затягиваясь белесой дымкой.

   «Стойте, куда же вы!» – хотел крикнуть Дункан, но язык, одеревеневший язык, даже не думал слушаться хозяина.

   4.

   – Как он выжил в этой мясорубке? – Кинг не без интереса оглядывал внутренности капсулы.

   – Спроси лучше, как он выбрался наружу.

   – С креслом на плечах!

   – Не уходи... мираж... красавица!

   – Снова бредит.

   – Ничего не понимаю, – Золтан Левицкий, сжимая диагностический аппарат, склонился над пострадавшим.

   – В чем дело, док?

   – У него явно следы нескольких переломов, и... они срастаются! Такое ощущение, пилоту уже кто-то оказал помощь. До нас!

   – И что вам не нравится? Пока был в сознании, парень дополз до медицинского бокса, подлечился...

   – На спасательных модулях нет медицинского бокса!

   – ...

   – Я... люблю... да, люблю, имя, скажи имя?..

   Сигурд почесал огненную шевелюру.

   – Забыть имя любимой...

   – Шмякнулся, что надо!

   – Золтан, брось хмуриться, – Корелла положил шершавую ладонь на узкое плечо доктора, – ну помог ему кто-то из местных...

   – Б-327/4 – отсталая планета, здесь нет, да и не может быть достаточного оборудования, специалистов...

   – Какой-нибудь шаман, – высказал неожиданно взрослую мысль Берт Кинг.

   – Точно, – поддержал его штурман, – помнишь, как было на Панде – племенной колдун при помощи толченой коры и танцев умудрился излечить космическую чуму, которая едва не выкосила пол системы.

   – Это другое...

   – Какое другое, вот и перевязали его, – Кинг наклонился над пострадавшим, чтобы снять с ноги платок, режущий глаз среди блеска комбинезона.

   Спасатель едва успел распустить узел.

   Неожиданно, до этого едва живой испытатель, рывком поднялся, горячие пальцы выхватили пыльный кусок ткани.

   – Это мое!.. Нет, ее... – глаза на худом лице лихорадочно блестели.

   – Фу ты, черт, – молодой спасатель медленно осел на песок. – Чуть заикой не стал.

   – Лежите, лежите, – не без труда, доктору удалось уложить спасаемого обратно.

   – Могли бы предупредить, док, что он способен на такие выкрутасы, – обиженно выдавил Кинг.

   – Давайте убираться отсюда, – прижмурившись на солнце, Мойер погладил лысый череп, – пока сами не попадали.

   На пороге звездолета, в синем мундире, как всегда застегнутом до самой верхней пуговицы, появился Дугов – капитан корабля спасателей.

   – Приказано забрать не только пострадавшего, но и его модуль, даже следа не должно остаться от технической цивилизации.

   – Да что они там, с ума посходили, они вообще представляют себе, что значит вытянуть на орбиту...

   Под голубыми, под цвет кителя, глазами капитана, Кинг неожиданно, или ожиданно смешался.

   – Забрать, так забрать... начальству виднее.

   5.

Коерку за конторкой было скучно. Клерку, наверняка, хотелось домой, к любимому головизору и удобному креслу. Вместо этого, клерка ждали еще три часа нудной работы и еще более нудные посетители. Все это настолько явно читалось на скучающей веснушчатой физиономии, что Трегарту было впору заподозрить в себе экстрасенсорные способности.

   – Я вам в который раз повторяю, планета Порта – закрытый мир, без визы соответствующих органов...

   В отличие от клерка, Трегарту совсем не было скучно, более того – волна гнева начала зарождаться где-то внутри. Скоро месяц, как он вышел из больницы и весь это месяц был потрачен на ходьбу по инстанциям: звездная служба, комитет новооткрытых земель, общество защиты гуманоидов и такое же, касающееся негуманоидных форм жизни, антимонопольный комитет, профсоюз археологов...

   В кафе тихо играла музыка, в такт звуковым переливам, на матовых стенах плясали цветные пятна, как на вкус Дункана – слишком яркие. Трегарт не любил этих новомодных заведений со светомузыкой. Призванная успокаивать, отвлекать клиентов от сутолоки внекафешной жизни, Трегарта она раздражала.

   К сожалению, единственное кафе на территории института, оказалось светомузыкальным.

   – Поймите, Порта, или, как вы – космолетчики, называет ее – Б-327/4 – уникальный мир! – напротив Дункана сидело типичное воплощение ученого сухаря – растянутый на коленях и локтях, забывший слово «чистка» мышиный костюм, широкий в плечах и узкий в раздавшихся бедрах. Длинные худые пальцы, словно щупальца, вырастали прямо из серых рукавов; на тонкой шее болталась объемная голова с редкими волосками и глазами... лихорадочно блестящими – единственной живой вещью, среди царства пепла.

   – Чем же она уникальна? – увлекшись одним из световых пятен – ярко-алым, Трегарт на некоторое время потерял нить разговора.

   – Как же! – глаза ослепили порцией блеска. – Девственная, не тронутая цивилизацией, первобытная культура, пребывающая – редкая удача – в бронзовом веке, по нашим меркам, хотя бронзу, хе, хе, аборигены еще не научились обрабатывать, да это и не важно...

   Очередное световое пятно отвлекло Трегарта от речей ученого.

   – Здесь у меня разрешение санитарной службы, согласование с Контролем Качества, пограничниками, таможней и даже справка о прохождении прививок и курса на бактерионосительство, чего вам еще?

   Дункан не представлял, что выбить разрешение на посещение одной единственной, всеми забытой планеты так сложно.

   Веснушчатые – подстать физиономии – пальцы чиновника принялись перебирать коричневые бумажки.

   – А справка из экологического контроля о соответствии корабля последним требованиям?

   – Вы слушаете?

   – А? – Трегарт понял, что снова увлекся очередным пятном. Кажется, он потихоньку начинал ненавидеть эти светомузыкальные заведения. – Очень интересно, профессор.

   – Ну так вот, как я уже говорил, помимо прочего, Порта уникальна тем, что религиозные воззрения аборигенов почти не отличаются от верований наших первобытных народов.

   – Что вы говорите, – Дункан начал уставать от собеседника, судя по всему, попасть на планету, тот ему не поможет, а пляски у костра местных дикарей, Трегарта волновали мало.

   – Почти классический набор: боги – огромные существа, пришедшие с неба и подарившие детям своим огонь и жизнь, а также, научившие их охоте и искусству врачевания. Естественно, периодически возвращающиеся, дабы поощрить верных и наказать виновных. Вы слушаете?

   – Да, да, – проклятые пятна.

   – Но что самое необычное, – ученый сделал паузу, достойную опытного трагика, – боги портиан имеют сходство с... человеком!

   – Гуманоидным формам жизни, а людям в особенности, вообще запрещено посещение Б-327/4, что-то связанное с религией, кажется, мы можем сойти за местных богов, – сраженный настойчивостью Трегарта, чиновник снизошел до объяснений.

   – Однако, у меня имеются сведения, не так давно, люди посещали Порту, – рука нащупала, спрятанный в кармане, шелковый платок – если бы не он, Трегарт охотно согласился бы со всеми и списал произошедшее на расшалившееся воображение. Не платок и не... лицо – смуглое, в обрамлении светлых кудряшек. Это лицо, его очертания постоянно стояли перед глазами Трегарта. Оно стояло все время реабилитации, и никуда не исчезло после. Он читал, слышал, про любовь с первого взгляда, но никогда не думал, что испытает нечто подобное сам. В шевелении листьев Трегарту виделось хлопанье густых ресниц, в блеске ручьев сверкали темные глаза незнакомки, в дуновении ветра слышался шепот прекрасных губ. Она приходила во сне, наяву и даже в краткий период между. Дункан был на все готов, на все, чтобы только раз, всего лишь один раз, еще раз узреть эти черты, услышать голос...

   – Последнее разрешение на посещение Порты выдано год назад на имя Антона Левицкого.

   – А после?

   – Поисковая экспедиция.

   – А после?

   – Месяц назад команда спасателей.

   – И все?

   – Конечно.

   – Значит, ваши компьютеры врут! – рука снова нащупала платок.

   – Молодой человек, – в устах чиновника, не старше Дункана, обращение звучало уничижительно, – да будет вам известно, Б-327/4 окружает кольцо спутников слежения. Без кода доступа, выдаваемого нашим, заметьте, исключительно нашим ведомством, даже мышь не проскочит на планету!

   Он прав, Дункан знал, что чинуша был прав, Трегарт испытал это на себе.

   – На человека? – впервые с начала разговора, Трегарт почувствовал интерес.

   – Совершенно верно! – профессор расцвел майской розой. – Верховное божество, точнее, богиня, и все это притом, что до открытия планеты, аборигены не сталкивались с людьми.

   – Возможно, какой-нибудь заблудившийся корабль?

   – Это ж как нужно заблудиться? Старые звездолеты не залетали, да и не могли залететь столь далеко, новые же... интересы, а, следовательно, и маршруты человечества лежат совсем в ином районе. Хотя, ваше высказывание, можно принять, как гипотезу.

   – Сейчас на Порте присутствует какая-нибудь... экспедиция, или просто группа людей.

   Ученый замахал на Дункана руками.

   – Что вы! Они же все испортят – девственная культура, свободная от влияния извне. Портиане – настоящие дети природы, – дружелюбные, бесхитростные, свободные от зависти, алчности, интриганства, присущих, так называемым, цивилизованным народам.

   – Вы защитили по Порте диссертацию?

   – Две, если быть точным: кандидатскую и докторскую.

   – Сами когда-нибудь были на планете?

   – Зачем? Я – ученый, а не путешественник! – худая грудь гордо выпрямилась за пыльными лацканами. – Кстати, моя докторская касалась, так называемого, Райского Ритуала, или ритуала переселения в рай, занимающего одно из центральных мест в религии портиан. Это, когда наиболее уважаемые, заслужившие эту честь аборигены, так сказать, сливки общества...

   6.

   – О-о-о, Урта! – худые руки, покрытые рыжими, словно трава в пустыне, волосами сжимали полированный многими прикосновениями бубен. – Урта, Урта! Открой врата свои! – коричневые, с раздутыми суставами пальцы истово терзали такую же коричневую шкуру, обнимающую полированный каркас. – Врата, врата, Урта!

   Шаман Гнак – теперешний исполнитель Ритуала подпрыгнул, высоко задрав увитые венами ноги.

   Гнед, стоя за кругом света, в толпе наблюдателей, ревниво наблюдал за действиями шамана, тщетно пытаясь отыскать изъян в действиях конкурента.

   – Врата, врата... – выудив из поясного мешочка щепотку порошка кины, Гнак сыпанул его в костер. Пламя ответило взрывом разновеликих искр. – Врата Рая!

   – О-о-о! – загудели многочисленные вожди.

   Что они понимали? Гнед видел, с противоположного края площадки, за действиями исполняющего не менее ревниво наблюдают Гнир – шаман соседнего племени Иру, Гнок – колдун племени Аков, а также близнецы Гнот и Гнут – делившие между собой шаманство Отов.

   – И прими...

   Гнед поднял глаза. Туда, где над серой скалой, освещенная бликами костра, возвышалась статуя Верховной Богини Урты. Сделанное из камня лицо небожительницы, как всегда было спокойно. Сегодня, сейчас, в этом спокойствии, в каменном безразличии к судьбе Гнеда той, служению которой он отдал всю жизнь, престарелому шаману виделась насмешка.

   – О-о-о, – многоголосый хор зрителей вернул Гнеда к происходящему. Он и не заметил, когда в круг света вошел Гнус – старший сын вождя племени Усов и сегодняшний избранный.

   Повинуясь указанию Гнака, избранный пошевелил плечами. Пепельная шкура упала к ногам Гнуса, оставив сына вождя, в чем мать родила, каким он пришел в этот мир, и каким предстанет перед светлые очи Урты.

   – Достойного! – едва не срывая голос, заорал Гнак.

   – Достойного! – подхватили зрители.

   Помимо воли Гнед скрежетнул зубами – на его, Гнуса месте, должен быть он! Он заслужил честь предстать перед богиней и до скончания веков жить, рядом с повелительницей. В раю! Он – шаман Гнед, а не кто другой!

   – Гнуса! – родили десятки глоток.

   Гнед едва не завыл от обиды. Нашептываниями, подкупом других вождей и старейшин, вождю Усов удалось просунуть сынка в избранные. Еще бы, дождевые тучи, словно направляемые Вуолом – извечным противником Пресветлой, упорно обходя земли племен, щедро одаривали божественной влагой Усов. Дичь, самцом к текучей самке, сбегалась на земли ненавистного племени и, казалось, сама лезла  в силки и ямы. И это притом, что остальные племена натурально недоедали.

   Истинно – Вуол не спит, надо же было случиться этому именно в год, когда избрание Гнеда было делом почти решенным. Гноту и Гнуту, урвав от запасов племени, Гнед подсунул несколько десятков шкур Лематов – они обещали на Совете кинуть камень за него; Гниру он подарил свой бубен – ценная вещь, доставшаяся Гнеду от его учителя, а ему – от его, за бубен Гнир обещал подговорить вождей Гниса и Гнека... все насмарку...

   – Прими Гнуса!

   Надышавшегося ядовитых паров костра Гнака начала бить мелкая дрожь.

   Теперь придется ждать следующего года и следующего Совета.

   – Открой врата Рая!

   – Врата, врата, врата! – кричали зрители.

   И... в мерцании костра, словно водная гладь, задрожала ровная поверхность скалы под богиней.

   – Рай, рай, рай!

   Понукаемый криками, жестами исполняющего, Гнус сделал шаг к дрожащему камню.

   7.

   Привычный гул двигателя, замечаемый только, когда корабль молчит. Сияние звезд за окном, казалось бы, такое же, как с планеты, ан нет... было в них что-то... заставляющее людей и не людей покидать насиженные, удобренные цивилизацией места, ради необъятной черноты открытого космоса.

   С правой стороны угол обзора на необъятное ограничивал платок – Дункан повесил его у кресла пилота, над приборной панелью. Несколько волнистых линий, причудливо изгибаясь, сплетались в сплошной узор. Возможно, это был текст... на незнакомом языке... ее языке.

   Как странно, небольшая вещица сумела перевернуть с ног на голову мировоззрение, уклад жизни Трегарта, она смогла даже повлиять на его отношение к звездам. Теперь из всех, он предпочитал и стремился к одной, с непримечательным номером Б-327 в астрономическом атласе.

   То, что произошло, было сродни чуду. Волнующая сцена вновь и вновь всплывала перед глазами.

   – Инструкция пребывания на планетах класса «Б» запрещает посетителям иметь оборудование, предметы обихода, это касается и одежды, которые, так или иначе, соотносятся с достижениями цивилизации.

   – Не понял, – последние пол часа Трегарт пребывал, словно во сне. Где-то наверху произошла очередная кадровая перестановка. Один начальник сменил другого и, желая показать либеральность взглядов, вкупе с иным подходом к делу, с ходу подмахнул с десяток прошений, отклоненных предшественником, среди которых оказалось и заявление Трегарта.

   – Ничего современнее ножа на планету брать нельзя, – разъяснил значение не к месту заумной фразы чиновник.

   – А-а-а.

   – Подпишите вот это.

   Поверх заветного разрешения легла очередная бумага; два десятка из бесконечной вереницы справок уже лежали там же, на глазах у Трегарта хороня вожделенный документ в шуршащей могиле.

   – Что это?

   – Расписка. Ни вы, ни ваши родственники в случае вашей гм, гибели, либо членовредительства, повлекшего постоянную или временную нетрудоспособность, не имеют претензий к службе, выдавшей разрешение, то есть, к нам.

   – За родственников поручиться не могу.

   – Подписывайте, подписывайте. И еще здесь.

   – А это?

   – Оборудование: звездный корабль, скафандр, посадочный модуль, за них мы также не несем ответственности.

   – Хоть за что-то вы несете?

   – Код доступа, естественно не универсальный, как у спасателей, после подписания всех документов, он будет введен в бортовой компьютер вашего корабля. Служба гарантирует, благодаря ему, спутники не собьют вас на подлете.

   – И на том спасибо.

   – Теперь поставьте отпечаток пальца сюда...

   Это были самые страшные пол часа в жизни Дункана. Уголок заветного разрешения то появлялся соблазнительной кокоткой, то исчезал под грудой бесконечных справок, расписок, правил и формуляров.

   К концу, он почти разуверился, что когда-нибудь получит его. Хотелось вырвать заветную бумажку из-под груды макулатуры и, подобно мальчишке, получившему вожделенный леденец, бежать... бежать...

   Все кончается... универсальная мысль, высказанная одним из великих.

   Заветная бумага грела карман, а заветный код, Дункан надеялся, грел плату компьютера.

   Вместе с разрешением, он получил карту деревень аборигенов. Не слишком внушительно, – так называемая цивилизация Порты ютилась в небольшом, по планетным меркам, оазисе, окруженном необъятной пустыней и состояла из двух десятков поселений, или племен.

   Для Трегарта почти идеально – он обойдет их все.

   «Ее! – мысль, желание, намерение, заполняла естество молодого мужчины. – Он увидит ее!»

   В конторе уверяли, за последний год на планету никто не садился... но он же не сошел с ума. Платок, вот он, перед глазами, и раны... когда прибыли спасатели, они уже заживали...

   Ее! Он увидит ее!

   8.

   – Гнед, скорее, Миха, дочь охотника Пнака, ее укусила змея!

   Молодой Рнак, красный от быстрого бега, стоял перед шаманом.

   «Надо было под ноги смотреть!» – хотел огрызнуться Гнед.

   Нарочито медленно, шаман вышел из хижины, потянулся. Рнак нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

   – Скажи, я приду.

   – Но, Гнед, Миха, она умрет, скорее...

   – Мальчишка! – вскипел шаман. – Как смеешь со мной так разговаривать! Сказал – приду! Выживет, ничего с ней не станется, а если нет... на все воля Урты, – шаман сделал жест, прославляющий богиню.