Текст книги "Право на месть (Страх - 2)"

Автор книги: Владимир Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Главное, чтобы с ним было все в порядке. Остальное – мелочи, – и олигарх этот, и вся его камарилья. Все они и мизинца Беркутова не стоят. Если нужна будет помощь, звони, не стесняйся.

После этого попросил Колесова срочно связаться с его знакомыми с Петровки с тем, чтобы обеспечить "племянника" Окуневой надежными документами.

– Когда нужны документы? – спросил он, беря лист с данными брата Окуневой.

– Уже сегодня. В крайнем случае, завтра утром.

– Когда же они успеют? – озадачился Колесов. – Там ведь надо печати изготовить.

– Надо, Сергей Петрович, надо. Иначе мы провалим всю операцию.

– Да, задачка... Хорошо, постараюсь.

Но утром следующего дня меня ждал неприятный сюрприз. Когда, возвращаясь от Окуневой, я уже подходил к зданию Института усовершениствования прокурорских работников, обнаружил метрах в двадцати позади долговязого блондина лет тридцати с лицом злостного неплатильщика алиментов – хмурым и замкнутым, неотступно следовавшего за мной. Этого субъекта я видел на перроне метро, когда садился в вагон. "Филер!" – понял я и откровенно запаниковал. Кто он? Человек Петрова или Варданяна? Впрочем, какая разница. Оба они служат одному хозяину. Да, но каким образом они на меня вышли? Где и когда я обзавелся "хвостом"?

И я понял, что обращаться за помощью к Майе Павловне было с моей стороны непростительной ошибкой. Теперь о внедрении Шилова в систему безопасности олигарха не могло быть и речи.

Глава девятая: Беркутов. День сюрпризов.

Я нашел Одинокова в спортзале, таскающим на загривке здоровенного бугая, рыжего, с дебильной улыбающейся рожей. По всему, тому очень нравилось такое положение вещей.

– Паша, – окликнул я Одинокова. – Ты что это таскаешь этого "малыша". Он что, парализованный?

Мой новый друг дотащил бугая до меня, наклонился.

– Слезай, Вова, приехали, – сказал он своему наезднику, едва переводя дыхание. Майка его была мокрая от пота.

Вова покинул шею Одинокова с явной неохотой, даже перестал улыбаться и неприязненно взглянул на меня.

– Как встреча с шефом? – спросил меня Павел.

– Прошла в теплой и дружественной обстановке. – Я покрутил на пальце ключи от квартиры. – Это – её итог.

– Что же это?

– Ключи от новой квартиры. Кстати, она в том же доме, что и твоя.

– Поздравляю!

– Спасибо. Предлагаю это дело обмыть.

– Успеется. Сегодня наша смена. Обмоем после дежурства. Вова, обратился он к "малышу", продолжавшему лупить на меня нехорошие глаза, знакомся. Это наш новый товарищ Дмитрий Беркутов.

– Вован, – пробасил тот и так жиманул мою руку, что я едва не заревел от боли.

– Сила есть, ума не надо, – сказал я, тряся онемевшей рукой.

– Чего? – не понял он.

– Сильный, говорю, ты, Вова, малый. Прямо русский Шварцнегер. С детства, наверное, тренируешься?

– Ну, – кивнул он. – А кто это тебя так, – указал пальцем на мою синюшную физиономию.

– А-а, не спрашивай, Вован. Было дело. Развязал мешок с кулаками, придурок.

– Ну ты даешь! – разулыбался он. Я начинал ему нравиться.

– А мне сегодня тоже заступать на дежурство? – спросил я Одинокова.

– Конечно. Сегодня в два заступаем.

– А почему не с утра, как у всех людей?

– Так здесь было заведено ещё задолго до меня.

– И как долго будем охранять задницу этого козла?

Павел нарисовал на лице недовольство, многозначительно покосился на Вована, холодно ответил:

– Мы дежурим по двадцать четыре часа – с двух до двух. Сутки дежурим, двое отдыхаем. Нормально. И потом, когда олигарх возвращается домой, мы имеем возможность попеременно отдохнуть. – Он посмотрел на часы. – Осталось полтора часа. Ты подожди, я сейчас приму душ и мы с тобой где-нибудь пообедаем.

За обедом Одиноков меня предупредил:

– На квартире есть телефон. Не вздумай по нему звонить своим.

– Прослушивается?

– Не только он, но вся квартира.

– Спасибо, Паша! Позавчера ты спас мою жизнь, сегодня – репутацию. Ты мой ангел хранитель. Дай тебе Бог доброго здоровья.

– Нашел ангела, – рассмеялся Одиноков. – Келлер – ангел. Тебе не кажется, что звучит это несколько двусмысленно? – А глаза его стали по-коровьи печальными.

Перед заступлением на дежурство Одиноков познакомил меня со всеми охранниками смены. Кроме известных мне уже Мосла, Шухера и Вована были ещё два Александра, похожие друг на друга, как щенки боксера одного помета. Крепкие, ладные, жизнерадостные. По всему, хорошо им живется на белом свете, уютно. Итак, олигарха охраняют семь человек. Не хило.

Одиноков поставил меня у дверей приемной Сосновского. Где тот меня и увидел, вернувшись с обеда. Подошел, долго с удовольствием рассматривал. Проговорил, будто ворон прокаркал:

– Здравствуйте, ага!

На этот раз я решил не зарываться и не безобразничать. Пора ереси и вольнодумства прошла. Теперь он мой босс и я должен вести себя соответственно. Поэтому почтительно ответил:

– Добрый день, Виктор Ильич!

– Кольцов?

– Беркутов, – вежливо я его поправил. – Кольцовым я был два года назад.

– А, ну да... Это конечно... Дмитрий э-э-э...

– Константинович.

– Это конечно, ага... Как поживаете, Дмитрий э-э-э... Константинович.

– Замечательно, Виктор Ильич! Это видно по моему лицу. Стоит лишь посмотреть, и становится ясно, что счастливее человека в принципе не может быть.

Олигарх заливисто рассмеялся.

– Шутка, ага?... Смешно... Я рад, что вам у нас того... Нравится, ага... – Он отечески похлопал меня по плечу и прошел в приемную.

Вот козел! С каким бы удовольствием я вмазал по его лоснящейся роже. Но ничего, лелею надежду, что когда-нибудь мне все же удастся осуществить свою мечту.

В семь часов мы сопроводили олигарха домой, где присоединились к четырем боевикам, постоянно охраняющим его "дворец". Да, охрана у него солидная, трудно подступиться.

На следующий день в половине двенадцатого ко мне подошел Павел и сказал:

– Тебя вновь вызывает Варданян.

– Не знаешь, – зачем я ему понадобился?

– Понятия не имею. Ступай. Я тебя подменю.

На этот раз дядя Алик был чем-то явно озабочен. Лицо помятое, глазки бегают. Он походил сейчас на старого немощного сенбернара сильно обиженного хозяином. "По-всему, плохи твои дела, иуда!" – злорадно подумал я, сделав вывод из первых наблюдений. Не знаю, возможно когда-то, во времена великой империи социализма он и был порядочным офицером. Возможно. Хотя лично я в этом очень и очень сомневаюсь. Только все это у него в далеком прошлом. Всю свою порядочность он распродал оптом и в розницу за хрустящие тугрики олигарха. А потому ни жалости, не сочувствия к этому перерожденцу, моральному уроду я не испытывал, нет. В душе было одно лишь злорадство. Так тебе, козел, и надо!

Поскольку вчерашний короткий разговор с Сосновским выпал в сознании тяжелым осадком, все более возбуждавшем мое раздражение. Я решил дать ему выход и отыграться на этом вот старом мерине. А что, детей мне с ним не крестить, верно? А если он ещё питает относительно меня какие-то иллюзии, то его надо их лишить окончательно и бесповоротно.

Я стоял у порога как бедный родственник, переминаясь с ноги на ногу, ждал указаний высокого начальства.

– Ну чего вы там, – хмуро проговорил Варданян. – Проходите, садитесь.

На полусогнутых я доплелся до приставного столика, сел на краешек кресла, смиренно сказал:

– Разрешите доложить, Алик Иванович, о выполнении вашего задания.

– Какого ещё задания? – недоуменно спросил он.

– Ну, о том, кто видеокассету, стало быть.

– Не может быть! – не поверил отставной генерал, но в глазах уже начал разгораться огонь надежды. – Ну-ну, я вас внимательно слушаю, Дмитрий Константинович.

– После долгих и трудных размышлений, я пришел к выводу, что это могли сделать только вы, Алик Иванович. Больше, я извиняюсь, не кому.

Огонь в его глазах мгновенно потух, а вместо него появилось что-то очень темное и очень нехорошее.

– Ну-ну, все шутить изволите. Не надоело вам фиглярничать, Дмитрий Константинович?! – слова были тяжелы, будто пирамида Хеопса.

– Пошто обижаете, Алик Иванович! – "возмутился" я. – Какие тут могут быть, я извиняюсь, шутки. Я ведь не просто так, а доказательно.

– И какие же у вас доказательства? – мрачно усмехнулся дядя Алик.

– Пусть они не прямые, а косвенные, но очень, я бы сказал, веские. Определенно. Во-первых, кто перед столь важной беседой окончательно осматривает помещение? Вы, Алик Иванович, не отпирайтесь.

– Ну и что из того? Сейчас такие видеокамеры, что я её попросту не заметил.

– Ее могла не заметить уборщица тетя Клава...

– Какая ещё тетя?! – стал заметно заводиться Варданян. И это меня порадовало и воодушевило.

– Это аллегория, Алик Иванович... Так вот, видеокамеру могла не заметить уборщица тетя Клава, но не оперативник с вашим стажем и вашей квалификацией.

– И это все?

– Нет, я извиняюсь, не все. Я лишь только сказал – во-первых. Во-вторых, с некоторых пор вы заметили недовольство олигарха вашей работой и поняли, что рано или поздно, он постарается от вас избавиться. Чем это для вас может закончиться, не мне вам говорить. Вот потому решили сыграть на опережение и обезопасить свои тылы. А злополучная видеокассета и есть та гарантия, что жизнь свою вы закончите не где-нибудь в Москве-реке с перерезанным горлом, а на в своей постеле в окружении родных и близких.

– А ну прекратить! – благим матом заорал отставной козы барабанщик и прихлопнул здоровущей ладонью по столу. – Черт знает что такое!

Мои слова попали точно в цель! В маленьких темных глазках Варданяна засквозило беспокойство. Они выражали страх и удивление одновременно. Не думайте, что все, что я только-что сказал пришло ко мне спонтанно, по наитию. Нет. Над всем этим я долго размышлял, пока не родил вот эту идею, которую сейчас озвучил. Прозвучало очень убедительно. Понял это и дядя Алик. Потому так и занервничал.

Теперь у меня было совсем отменное настроение. Сбросив клокотавшую во мне злобу на олигарха прямиком на его верного цепного пса, я вновь ощутил себя человеком и мог даже посочувствовать дяде Алику. Не всегда ведь он был тем, кем стал, верно? Во всяком случае, в его младенческие годы, родители верили, что из него когда-нибудь вырастет что-нибудь путнее. Определенно.

– Ах, как мы не любим правду-матку! Как не любим! Как мы разнервничались! Как разволновались! А ведь я сказал лишь малую долю того, что написал в рапорте на имя Сосновского.

– Вы неисправимы, – устало проговорил Варданян. Вид у него был потерянным и несчастным. – Я пригласил вас для серьезного разговора, считал, что на вас можно положиться. А вы вновь устроили балаган.

– Но это же совсем другое дело! – с воодушевлением воскликнул я. Чего ж сразу не сказали, что темнили? Я в жизни ничего так не люблю, как серьезных разговоров. В этом случае на меня можно не только ложиться, на мне можно сидеть, стоять, использовать вместо батута. Прочность и надежность гарантируется.

Генерал лишь покачал "милой" головкой пятигодовалого бугая, а вслух сказал:

– И вы можете гарантировать, что разговор этот останется сугубо между нами?

– А вы хоть раз слышали от батута, как он относиться к тем, кто совершает на нем головокружительные кульбиты? Нет? И не услышите.

– Ну-ну, – криво и грустно улыбнулся Варданян. – Впрочем, конфиденциальность этого разговора в ваших же интересах.

– Я весь внимания, Алик Иванович.

– Нам доподлинно стало известно, что Иванов располагает копией видеокассеты.

– С чем я вас и поздравляю! – не сдержался я, чтобы не высказать своего отношения к услышанному. Но Варданян сделал вид, что не обратил на мои слова внимания, продолжал:

– Вы ведь у него пользуетесь доверием?

– Беркутов у всех пользуется доверием, – скромно ответил. – Ибо в мире ещё не изобрели материала тверже и надежнее этого прекрасного человека.

Поношенное лицо дяди Алика расцвело, будто майская роза под благодатным солнцем Андалусии.

– Вот и хорошо, значит мы сделали правильный выбор. – Он посмотрел на часы. – О! Уже обед. А не пообедать ли нам, Дмитрий Константинович?

Я понял, что Варданян не хочет, чтобы наш дальнейший разговор был записан на магнитофон.

– Как прикажите, шеф, – ответил.

В ресторане, едва мы сели за стол и Варданян сделал заказ официанту, он вновь вернулся к прерванному разговору:

– Нам также известно, что Иванов собирается показать видеокассету по местному телевидению.

– "Есть от чего в отчаянье прийти", – заметил я.

– Вы должны его убедить не делать этого. Пока не делать.

– Я?! Каким же образом? Направить телеграмму?

– Послезавтра вы с Одиноковым вылетаете в Новосибирск.

– Понятно. А как я объясню Иванову свое появление?

– Расскажите о нашем разговоре и моем предложении.

– Допустим, Иванов мне поверит. Только по прежнему опыту знаю, что он очень плохо поддается уговорам. Уж если что в его сообразиловку вошло, потом это колуном не выбьешь. Определенно. К тому же, между нами мальчиками, – почему я должен его уговаривать?

Лицо Варданяна напряглось. Он украдкой огляделся, чтобы удостовериться, что под соседним столом не прячется агент Интерпола. И я понял, что сейчас услышу нечто. Так и случилось. Понизив голос до шепота, генерал сказал:

– Из самых достоверных источников стало известно, что президент хочет освободиться от диктата Сосновского.

– Я тоже многое хочу. К примеру, хочу никогда не видеть ваших криминальных рож. Но мало могу. Наши желания должны соизмеряться с нашими возможностями.

– Дмитрий Константинович, опять вы за свое, – укоризненно покачал головой дядя Алик. – В возможностях президента, я думаю, мало кто сомневается. К тому же, им уже предприняты определенные шаги – он уже имеет на руках копию видеокассеты. Очень скоро мы будем свидетелями войны титанов. А за ней лучше наблюдать, находясь на почтительном расстоянии. Вы согласны со мной?

– Не знаю, не знаю. Уж очень хочется помочь президенту.

– Они оба друг друга стоят, – мрачно сказал генерал. И я понял, что он очень тоскует по прежней порядочности и по тем временам, когда он мог служить Отечеству не за страх, а за совесть. Определенно.

Но в моей памяти ещё свежо воспоминание о том, как классно крутил кино одного актера этот старый мерин, посадив меня, как какого-нибудь сопляка в огромную лужу. А что если весь этот треп – всего навсего проверка?

– Алик Иванович, надеюсь, все это вы согласовали с боссом? – спросил я, строго глядя в его глазки.

Лицо шефа службы безопасности олигарха бледнело долго и медленно. Сначала побледнел его мясистый нос, – единственная достопримечательность его заурядной физиономии, – да так, что явственно проступили черные точки следы от многочисленных угрей. Затем бледность расползлась на скулы, лоб, шею. Теперь передо мной была посмертная гипсовая маска дяди Алика. Картина, я вам скажу, не для слабонервных. Лишь глаза, в которых застрял большущий вопрос: шучу я, али как?, – говорили за то, что "пациет" ещё жив. Короче, старый мерин очень струхнул. И я понял, что сейчас Варданян очень многое ставит на карту, если не все. Поэтому, чтобы разрядить гнетущую атмосферу недоверия и подозрительности, я сказал:

– Шучу я, Алик Иванович, шучу.

В это время официант принес заказ и выставил на стол тарелки с овощными салатами, украинским борщом, лангетами, графин с водкой и две рюмки, хотя я точно помнил, что водку Варданян не заказывал. Вероятно, её и не надо было заказывать. Она и так подразумевалась. Старый алкоголик!

После того как официант ушел, Варданян наполнил рюмки.

– Я на работе не пью, – напомнил я, что до конца моего дежурства ещё целых полчаса.

– Да ладно вам, – вяло отмахнулся генерал от моих слов. Лицо его уже обрело обычный бледно-карминный оттенок, с красными склеротическими прожилками. Виновница этого стояла на столе чистая и прозрачная, как слеза Отца нашего сына Божьего Иисуса Христа.

– Так вот, относительно вашего вопроса, Дмитрий Константинович, решил вернуться Варданян к прерванному разговору. – Босс знает лишь то, что вы направляетесь в Новосибирск с единственной целью – похитить у Иванова копию видеокассеты. Я думаю, что этого вполне достаточно. Вы со мной согласны?

– В ваших словах присутствует железная логика. В таких случаях я поднимаю руки и говорю: сдаюсь.

– За это стоит выпить. – Варданян поднял свою рюмку, приглашая меня сделать то же самое со своей.

Я не заставил себя упрашивать. Выпили и налегли на салаты.

– Так вот, – генерал дожевал и проглотил остатки салата, вытер салфеткой губы. – Как я уже говорил, – за битвой титанов хорошо наблюдать со стороны. Публикация же видеокассета неизбежно приведет к тому, что противники объединятся против общего врага. Последствия этого нетрудно предсказать. Очень "авторитетная" комиссия экспертов придет к заключению, что все это лишь хорошо сделанный видеомонтаж, и что голоса алигархов вовсе не их голоса и так далее. Иванову Генеральная прокуратура состряпает уголовное дело и определит его в следственный изолятор, где он благополучно умрет от "инфаркта". Да и остальным членам его бригады я бы не позавидовал, нет. Насколько я наслышан, Иванов здравомыслящий человек и должен это понимать. Надо переждать. Пусть враги обескровят друг друга. Обессиленные они уже не будут так страшны, а созданная ими пирамида власти неминуемо рухнет. Вот тогда и придет черед публикаций и всего прочего. Я ясно нарисовал перспективу?

– Ну вы титан, шеф! – искренне поразился я. – Как интриган интригану скажу – вы нарисовали радушную перспективу. За это я был бы не против ещё выпить.

– Ну так, – самодовольно разулыбался Варданян, наполняя рюмки. Старая школа! Как говорится: "Старый конь борозды не испортит".

Выпили и принялись урабатывать борщ. Как не крути, а этот старый мерин прав, – с публикацией кассеты надо повременить. Да, но откуда у Иванова оказалась копия? Ее в принципе не может быть. Возможно изъяли у этого помощника прокурора... Как же его фамилия?... Кажется – Калюжный. Точно Калюжный.

– У прокурора Калюжного видеокассету изъяли? – спросил я как бы между прочим нового соратника по совместной борьбе с мафией и продажной властью.

– Угу. – кивнул он.

Следовательно, копия к Иванову попала не от Калюжного. В таком случае, где он её взял? Может быть, у него и нет никакой копии. Может быть он затеял какую-то свою игру с определенными целями? Возможно, возможно, на Иванова это очень похоже. Если моя догадка верна, то это значит, что они там раскрыли источника информации Варданяна и теперь тот работает под их контролем. Но это гораздо усложнит мою задачу. Если я не привезу копии кассеты, то этот хитрован сразу поймет, что Иванов блефует, его "источник" раскрыт, а сам он, как глупый карась, попался на голый крючок. Нет, так дело не пойдет. Настала пора откровенного разговора с Одиноковым. На всякий случай спросил:

– А копию кассеты привозить, или вы возьмете её из своего загашника?

Варданян вновь очень долго и очень внимательно меня рассматривал не мигающим взглядом. Затем добродушно проговорил:

– Как старый интриган начинающему скажу, – не держите мена за говорящего какаду, я этого не заслуживаю. Копия кассеты должна быть в обязательном порядке.

– А как я объясню свой отъезд?

– Никому ничего объяснять не надо. Подадите заявление об увольнении из органов милиции и вернетесь сюда, можете вместе с семьей. Вы нам здесь нужны.

– Кому это, – нам, позвольте полюбопытствовать?

– В основном, – мне. Да, вместе с вами летит известный вам подполковник Петров с ребятами.

– А он-то на кой лях?

– Для страховки, – хитро прищурился Варданян и сразу стал походить на разжиревшего на дармовых харчах котяру. – Чтобы на этот раз вы, Дмитрий Константинович, были более благоразумны и не своевольничали.

– Да пошел ты куда подальше! – сделал я вид, что обиделся. – Ты, шеф, всю малину испортил, честное слово! Я уже готов был тебя полюбить любовью пламенной и страстной, а ты такое! Очень ты меня обидел недоверием и где-то по большому счету даже оскорбил. Определенно.

– Что ж поделаешь, у меня служба такая, – доверяй, доверяй, но проверяй.

В правдивости этих слов мне очень скоро пришлось убедиться. Он встал из-за стола, что означало – мне пора сматываться. Варданян проводил меня до двери, пожал на прощание руку и, глядя куда-то за мою спину, будто пытался разглядеть там свое будущее, неожиданно выдал:

– С тем, чтобы к вам отнеслись с большим доверием, разрешаю сдать Петрова с компаньонами.

Ну, блин, вооще! Дядя Алик начинал мне все больше нравиться. Определенно. На этот раз мы расстались с ним очень довольные друг другом.

Одинокова я на работе уже не застал. Поехал к нему домой. Он куда-то собирался.

– Ты куда это навострился? – спросил я.

– Так, деловое свидание, – уклончиво ответил он, усмехнувшись.

– Но ведь мы договорились обмыть мою квартиру?

Павел нерешительно потоптался на месте, что-то обдумывая, затем сказал:

– Хорошо. Только ненадолго и по чуть-чуть. Здесь неподалеку есть неплохой бар. Ты как, не против?

– А мне без разницы. Лишь бы было что выпить и чем закусить.

Бар действительно оказался неплохим – небольшим, уютным и тихим. Посетителей пока было немного. Я выбрал столик в самом дальнем углу зала. Здесь нас даже при желании никто не может услышать. Не успели сесть, как около столика нарисовался официант с угодливой улыбкой на лакейском лице. От него за весту несло дорогими духами. И я понял, что этот господин не нашей половой ориентации. Определенно.

– Чего изволите! – официант перегнулся почти пополам.

– Ты голоден? – спросил я Павла.

– Нет. Я недавно обедал.

– Я тоже. – Повернулся к официанту. – Принеси ка нам, Маша, бутылочку армянского, лимончика и по мясному ассорти.

– Меня зовут Игорем, – вежливо поправил он меня, но глаз, обращенный ко мне, выразил заинтересованность.

– Что ты говоришь?! – "удивился" я. – А так похож на Машу, прямо вылитый.

– Шутите! – захихикал педик и завилял по проходу тощей задницей, удаляясь.

Я кратко рассказал Павлу содержание нашей с Варданяном беседы.

– Старый лис, – усмехнулся он. – Решил подстраховаться и сыграть на два фронта. Хитер, нечего сказать! И что думаешь делать?

– За этим я тебя и пригласил. Видишь ли, если моя версия окажется верна, то у Иванова нет никакой копии видеокассеты. Он затеял с Варданяном и всей этой гоп-компанией какую-то свою игру. Если же я вернусь из Новосибирск ни с чем, то этот старый хрен все поймет. Верно?

– Верно, – согласился Одиноков. – Но что же ты от меня хочешь?

– Скажи, – подлинник видеокассеты у тебя? – напрямую спросил я.

– Какой еще? – Павел попробовал нарисовать на лице удивление, но из этого ничего не получилось. И он сам это понял. Вопрос застал его врасплох. Он глянул мне в глаза серьезно и строго, на лице резко обозначились скулы. – Ты хочешь, чтобы я тебе её отдал?

– Горю желанием.

– Я передам подлинник видеокассеты лично в руки самого Иванова. Это тебя устроит?

– Более чем. Это будет твой весомый вклад в борьбе за светлые идеалы человечества.

– Ну и болтун же ты, Дима! – улыбнулся Павел. – Ты знаешь, а я думал, что таких, как ты и Иванов во властных структурах больше никого не осталось. Честно.

– Нет, "они живы и работают так, как никто и нигде в мире не работал".

"Расколовшись", Одиноков решил "колоться" до конца и выдал такое, что я едва со стула не слетел.

– Я недавно ещё одну их сходку снял, – сказал он.

– Какую сходку? – не понял я.

– Олигархов этих и их компании.

– Кто там присутствовал?

– Сосновский, Лебедев, директор ФСБ...

– Кто, кто?! – не поверил я своим ушам.

– Директор ФСБ, депутат Думы, заместитель руководитель Администрации президента.

– Это называется – тушите фонари! Вот, блин, влипли так влипли!

– Точно, – согласился Павел. – Знаешь, что они удумали?

– Что?

– Взорвать подлодку.

– Врешь! Какую?!

– Где и какую? Не знаю. Но это очень скоро произойдет. Ты знаешь, Дима, от бессилия остановить этот беспредел, жить не хочется.

– Это мне знакомо. Еще как знакомо. Да, но как это тебе удалось?

– При современной технике – нет ничего проще. Стоило лишь вывернуть в люстре лампочку и заменить её с вмонтированной видеокамерой и, считай, дело сделано.

Через полчаса Одиноков ушел, так и не сказав – куда. Я в одиночестве допил коньяк, расплатился и вышел из кафе. И тут же заметил "провожатого". Вот здесь-то я и убедился и искренности дяди Алика, когда он говорил: "Служба такая". Да, сволочная у него служба, это точно. Таким людям не доверять! Нет, поистине мир перевернулся. Определенно.

На "провожатого" я бы не обратил внимания, если бы он не стоял как глупый баклан, уставившись в ветрину магазина, где кроме объявления: "На оформлении", ничегошеньки больше не было. Я достал сигарету, внаглую подошел к нему, хлопнул по плечу, спросил:

– Слышь, мужик, прикурить не найдется?

"Баклан" посмотрел на меня и едва не лишился чувств от моей синюшной физиономии. Словом, его сильно коротнуло. Он пучил на меня глаза, ни в состоянии произнести ни слова.

– Ты что немой? – решил я уточнить.

Он замотал головой, что могло означать: "Нет, я не немой".

– Грамотный?

– Ага, – услышал я от него первое слово.

– А что там написано? – указал я на объявление в витрине.

– "На оформлении", – прочитал он.

– Ну ладно, читай дальше, – похлопал я его по плечу и двинул по направлению к дому. Оглянувшись через пару минут, я убедился, что "баклан" идет за мной в пятнадцати метрах. Пусть себе идет. Это его работа. Может быть у него многодетная семья. Зачем лишать человека надежды и отнимать последний кусок хлеба. Это негуманно.

Но сегодня был поистине день сюрпризов. Знаете кого я увидел на скамейке у своего подъезда? Ни за что не догадаетесь. На скамейке у своего подъезда... я увидел своего лучшего друга Сережу Колесова.

Глава десятая: Колесов. Встреча.

За помощью в поиске Димы я решил обратиться к подполковнику Вадиму Овчаренко, работающему в Главном управлении уголовного розыска. Пару лет назад Вадим в составе комиссии министерства участвовал в комплексной проверке нашего управления. Мы познакомились и подружились. Однажды за ужином Овчаренко признался, что комиссия прибыла со специальным заданием накопать негатив, достаточный для увольнения начальника УВД и нашего шефа.

Я был ошарашен и возмущен этой новостью, спросил:

– Кто дал вам это задание?

– Заместитель министра Акулов, – хмуро ответил Вадим.

– Чем же они ему не угодили?

– Шут его знает, – пожал плечами Овчаренко. – Мужики поговаривают, что он хочет назначить начальником вашего УВД своего человека.

– Ну и много уже успели накопать? – спросил я с вызовом.

– Не знаю как кто, а я решил не участвоаать в этом свинстве. Ваши начальники работают дай бог каждому. Я так об этом и напишу.

К нашему счастью, в той комиссии оказалось много порядочных людей и её выводы были для нас самыми благоприятными. С тех пор, бывая в Москве, я непременно встречаюсь с Вадимом. Хороший он мужик. Надежный, как Дима Беркутов. Правда.

Выслушав меня, Овчаренко в сердцах грохнул кулаком по столу, возмутился:

– Вот козлы! Вконец обнаглели! Управы на них никакой нет! Так ты уверен, что это люди Сосновского?

– На все сто.

– Если так, то мы его быстро найдем. Есть там у меня кое-кто. Позвони мне послезавтра утречком. Лады?

– Хорошо. У тебя есть подходы к ФСБ?

– Тебя конкретно интересует подполковник Петров?

– Да. Он и его люди.

– Это задача посложней. Там ведь у них все совершенно секретно и особой важности. Но ничего, что-нибудь придумаем. Слушай, Сережа, надо как-то отметить встречу. Ты не против?

– Не против.

– Заметано. В таком случае подскакивай ко мне часиков в семь. Лады?

– Домой?

– Ну а куда же? Надеюсь не забыл где я живу?

– Хорошо. Буду.

Вечером, когда уже выпили по первой за встречу, Вадим сказал:

– Мой источник сообщает, что в службе безопасности Сосновского только-что появился какой-то мент.

– В каком смысле – появился? – не понял я.

– В смысле – работает у них.

– Да нет, путает что-то твой источник. Чтобы Дима... Нет, ерунда это. Я ж тебе рассказывал.

– Всяко бывает, – уклончиво ответил Вадим, пожав плечами. – Как, говоришь, фамилия твоего кореша?

– Беркутов. Дмитрий Беркутов.

– Проверим. Уточним. Давай ещё по одной.

На следующий день я сам предпринял попытки хоть что-то узнать о Диме. С утра до обеда проторчал у офиса Сосновского. Но это ничего не дало. В обед проследовал за тремя крепкими парнями в кафе, где попытался завязать с ними знакомство. Не получилось. Усталый и злой вернулся в общежитие института.

Увидев меня, Рома Шилов сказал:

– Сергей Петрович, недавно звонил какой-то Овчаренко. Просил с ним связаться.

Я схватил трубку, набрал номер телефона Вадима и, услышав его: "Алло, слушаю", спросил:

– Ну что, узнал что про Беркутова?

– А это ты. Привет! Слушай, – все подьвердилось. Твой друг вот уже пару дней работает в службе безопасности Сосновского.

– Не может этого быть! – запальчиво проговорил я. – Чтобы Дима... Нет, здесь что-то не так.

– Извини, Сережа, но информация верная. Источник говорит, что над ним здорово поработали ребята Варданяна.

– Кто этот Варданян?

– Шеф службы безопасности, бывший генерал КГБ. Сломался твой друг. Бывает.

– Не говори глупости! – закричал я. – Если бы ты его знал, то так бы не говорил.

– А ты что на меня кричишь?! Ни хрена себе, да! Ему помогаешь, и он же на тебя орет! – обиделся Вадим.

– Прости, я не хотел.

– Не хотел он, – проворчал Овчаренко. – Я конечно не знаю подлинных причин, почему он стал на них работать, но факт есть факт. Кроме того, похоже, что он у них на привилегированном положении.

– Это ещё почему?

– Не успел устроиться к ним на работу, а уже получил квартиру.

– Врешь!

– У меня есть даже адрес. Записывай.

Я достал записную книжку, авторучку.

– Случаю.

– Улица летчика Бабушкина дом 24, квартира 16. Станция метро Бабушкинская. Записал?

– Записал, – проговорил упавшим голосом. – Спасибо тебе, Вадим!

– Не за что.

– Да, я просил сделать документы нашему парню.

– Завтра утром будут готовы.

– Еще раз спасибо! До свидания!

– Пока!

Я положил трубку и долго не мог сообразить, что же мне теперь делать. Настроение упало до критической отметки. Неужели Дима согласился с ними сотрудничать?! Нет, чушь конечно. А квартира? За просто так квартиру в Москве не дают. Чем же они его? Вот гады! И все же не верится, никак не верится, что Дима мог сломаться. Нет. нет и нет. Скорее всего, опять что-то придумал.

– Что случилось, Сергей Петрович? – обеспокоенно спросил Роман.

– Ничего не случилось, – как можно равнодушнее сказал я. Поведать ему об услышанном было выше моих сил. – С чего ты взял?

– У вас такое лицо. Я решил, что что-то случилось с Дмитрием Константиновичем.

– Тебе показалось. Просто малость устал.

Решение пришло внезапно. Я понял, что должен увидеть Диму. Я только взгляну ему в глаза и все станет ясно.

– Рома, мне срочно надо в одно место. Появилась кое-какая идея. Надо проверить. Если придет Говоров, то скажешь, что я немного задержусь.