Текст книги "Право на месть (Страх - 2)"

Автор книги: Владимир Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Это конечно... Это я того... понимаю, ага... Только не всех можно... купить можно.

– А тех, кого нельзя купить, нужно уничтожать без всякой пощады и сожаления. Они – наша главная опасность. Пока в живых будет оставаться хоть один из этого гнилого племени правоборцев и правдолюбцев, у нас с тобой не будет покоя.

– Но вы ведь сами прошлый раз... прошлый того... Сказали, что Космос всех нас того, этого?... Скоро, ага.

– Скоро – это по космическим понятиям. А по земным... У тебя, Витя, ещё достаточно времени, чтобы насладиться жизнью, властью и красивыми телками. А теперь вставай. Тебя ждут великие дела.

Виктор Ильич открыл глаза, и понял, что уже утро. В открытую форточку втекал прохладный воздух. За окном было тихо, туманно. Увиденный сон приободрил. От обиды на Людмилу осталась лишь злость да колючее чувство мести. Он решил воспользоваться советом Этого.

Впредь будет знать... Нельзя с ним эдак... Из спальни... Нельзя. Надолго того... запомнит, ага.

Сделав необходимые утренние процедуры, Сосновский позавтракал и поехал на работу, даже не попорощавшись с женой.

Пусть недельку... А там будет видно, ага.

От этой мысли ему стало совсем весело. Без пяти девять он был у офиса. Вышел из машины, поднялся по ступенькам. Дежуривший у входа охранник услужливо распахнул дверь.

– Спасибо, дружочек! – поблагодарил Сосновский. Он поднялся на третий этаж. У дверей приемной дежурил знакомый охранник.

Этот ему того... нравился... Как его?... Дима? Толя?... Нет, не помнит... Раб... Много их... Разве всех... А этот молодец!... Экий ладный, ага... крепкий... Как этот... Как его?... Гриб ещё такой... Боровичок. Как боровичок... Хорош!

Он подошел к охраннику, отечески похлопал по плечу.

– Как дела, дружочек?... Настроение?... И вообще?

– Спасибо, Виктор Ильич! – У меня все хорошо, – почтительно, но без тени заискивания ответил тот.

– Ну-ну... Хорошо – это... хорошо! – Рассмеявшись над своим калабуром, Сосновский стремительно вошел в приемную. При его появлении референт вскочил, вытянулся.

– Доброе утро, Виктор Ильич! – с воодушевлением приветствовал он шефа.

Виктор Ильич любил, когда вот так... Военная выправка и все такое... Любил.

– Здравствуй, ага... Ты это... Ты Варданяна того?

– Да. Еще вчера предупредил, что вы его вызываете с докладом на десять часов.

– Ну-ну.

Сосновский прошел в кабинет. На столе лежала кипа свежих газет. В них референтом, с целью экономии времени шефа, красным фломастером были подчеркнуты названия статей, касающихся лично его, его компаньонов и их многочисленных фирм, синим – все, что касалось его конкурентов.

Виктор Ильич сел за стол и стал просматривать газеты.

Везде того... враки, ага... Даже смешно... Читать смешно.

Он сам, с тем, чтобы поддерживать к себе постоянный интерес, дал указание переодически подбрасывать в ту или иную газету дезинформации в виде сплетни, анекдота или небылицы.

В десять референт сказал, что пришел Варданян.

– Зови, ага, – распорядился Сосновский.

Уже по одному пришибленному виду Варданяна Сосновский понял, что тот заготовил ему очередную неприятность. И с неприязнью глядя на тучную фигуру своего шефа службы безопасности, подумал:

"Ишь как его, того... Как боров, ага... Жиром мозги... Заплыли жиром... Дурак какой... Совсем разучился, того... Думать разучился... Работать разулся... Заменить, ага... Неким... Все лодыри... Только – дай... А как так – ничего... Сволочи!"

– Доброго здравия, Виктор Ильич! – проговорил Варданян, слегка кланяясь и широко улыбаясь. Улыбка была насквозь лживой, лакейской, словно приклеенной к виноватому, напряженному лицу генерала. И Сосновский ещё больше утвердился в мнении, что ничего хорошего от Варданяна не услышит.

– А-а, чего уж! – пренебрежительно махнул он рукой. – Садись вот... Рассказывай.

Генерал сел за приставной стол, положил перед собой пухлую папку из крокодиловой кожи, сказал:

– Наш источник в Новосибирске сообщает, что в Москву от Иванова прибыли три человека.

– От какого еще?... Иванова?... Какого?... Ах того... Самого того... Зачем?

– Я так думаю, – на выручку Беркутова. – Варданян униженно заулыбался, как бы призывая сделать то же самое, Сосновского. Но тот лишь раздражено передернул плечами.

– Ну и где они того?... Чего?

– Сообщение поступило к нам лишь вчера. Ищем, Виктор Ильич.

– А этот?... Кольцов этот... Беркутов этот... С ним что?... Как?

– Все в порядке, Виктор Ильич. Сегодня ночью он прошел испытание.

– Ты это того?... Серьезно это?! – очень удивился Сосновский. Он никак не предполагал, что этот... Как его?... Что согласится, ага.

– Шлепнул за милую душу, – бодро проговорил Варданян. осклабившись.

Виктор Ильич недовольно поморщился от этого "шлепнул". Не любил он этих... Вульгаризмов этих... Не любил. Но замечание генералу делать не стал. Сообщение его откровенно порадовало. Он самодовольно усмехнулся, пренебрежительно подумал:

"Герой – это в этих... В книжках этих... Там, ага... В жизни не того... Каждому хочется... Жить хочется... Еще один раб еще... Пусть работает, ага... На меня работает... Этот умеет... А там видно... Если добросовестно, то можно и того... на место этого генерала этого, борова этого".

– Что у тебя еще?... Что? – спросил он Варданяна.

От этого вопроса тот будто разом уменьшился в размерах, постарел. И с видом побитой шелудивой собаченки, пряча от босса виноватый взгляд, покаянно проговорил:

– Неприятности у нас, Виктор Ильич.

– А-а! – раздражено махнул на него рукой Сосновский. – У тебя всегда... Чего еще?... Чего?

– С Калюжным, прокурором, неувязочка вышла, Виктор Ильич.

– Какая еще?... Ты толком, толком.

И шеф службы безопасности поведал Сосновскому о том, что произошло в купе поезда "Сибиряк". Виктор Ильич был вне себя от гнева, засучил в воздухе крепкими кулачками, будто намеревался поколотить Варданяна. Вскочил забегал по кабинету, закричал:

– Дурак!... И все у тебя там!... Профессионалы, ага!... Какого-то не могли... Бездельники!

– Да нет, люди были действительно надежные, опытные. Как такое могло произойти, – ума не приложу. Этому прокурору будто само провидение помогает.

От этих слов олигарх прямо-таки взвился.

– Дурак!!... Ума он, видите ли... Ума у тебя никогда не того, ничего... Я тебе покажу это!... Проведение это!... Покажу, дурак!

Виктор Ильич подскочил к генералу и несколько раз саданул кулаками по блестящему затылку.

– Вот тебе, дурак!... Вот!... Вот!

Варданян лишь нагнул ниже голову, молча терпя оскорбления, понимая, что любое сказанное им слово лишь усугубит его и без того незавидное положение.

Спустив пар и устав от эмоций, Сосновский немного успокоился, вернулся за стол, спросил:

– А чего этот в Москву?... Зачем?

– Я так полагаю, что с вами хочет встретиться.

– Со мной?!... Зачем со мной?!... Для чего?! – заметно взволновался олигарх.

– Ясно – для чего. Поквитаться с вами хочет. – И как не старался отставной генерал, не смог скрыть мстительных ноток, прозвучавших в голосе. Его даже поташнивало от ненависти и омерзения к сидящему напротив ублюдку, от которого всецело зависит его судьба.

Но занятый своими мыслями Сосновский ничего не заметил.

"Вот – оно... Он приехал... Мой судья приехал... Мой этот... Мой палач этот!" – пронеслось в его сознании.

И ему стало страшно. Сколько раз он сам готовил на себя покушения, дурача толпу. Но вот узнал, что кто-то реально готовит на него покушение, и ему стало не по себе. Колючий холод страха сковал все внутри. Неприятно засосало под ложечкой. И он откровенно запаниковал.

Нет-нет, этого не того... Не может быть... Чтобы какому-то... У него охрана и все такое... А этот?... Случай этот?... Случай миром того... управляет, ага... А этот дурак сказал... Генерал сказал... Что этому провидение... Провидение помогает... Нет-нет нельзя допустить... Никак нельзя.

– Разыскать этого... Прокурора этого... Немедленно! – закричал он. – И ко мне... Живого или того... Лучше мертвого, ага.

– Примем все меры, – заверил Сссновского шеф службы безопасности. Встал. – Разрешите идти?

– Иди давай, ага, – махнул Виктор Ильич в сторону двери. И когда генерал уже было собрался выходить, Сосновский вдруг вспомнил о жене. – Да, вот еще... Ты жену мою... Людмилу мою... На недельку того... Опредили куда-нибудь... В карцер какой-нибудь... И что б хлеб только... и эта... Как ее? Вода... Не миндальничай.

– А что так, Виктор Ильич? – спросил Варданян.

В вопросе генерала олихарх уловил насмешку.

– Ты как смеешь, дурак! – закричал он гневливо. – Вопросы, дурак!... Задавать, дурак!

– Ивините! Сделаю, – коротко проговорил Варданян и вышел из кабинета.

После ухода генерала Виктор Ильич долго сидел в оцепенении, уставившись невидящим взором в пространство. Вдруг, ему припомнился ночной разговор с Этим.

"Трепач! – раздраженно подумал он. – Нет чтобы, того... помочь, ага... Избавиться помочь от этого... прокурора этого... А только языком, того... Только языком и может... Сволочи все... Устал... Как же я устал!"

Глава десятая: Дронов. Первые результаты..

Итак, по согласованию с нашим генералом, я включен в следственную бригаду Иванова. При более доскональном изучении дела меня даже оторопь взяла. Честно. На что рассчитывает Сергей Иванович? Довести его до суда? Наивно. Архи наивно. Кто ему это позволит. Они там, на верху, все друг с другом связаны и повязаны. В их руках ФСБ, милиция, прокуратура, суд, армия наконец. Но я согласен с Ивановым – иной альтернативы у нас нет. Здесь "либо грудь в крестах, либо голова в кустах". Все больше склоняюсь ко второму варианту. Перспектива дожить до окончания следствия видится мне весьма и весьма проблематичной, почти не просматривается. Положение аховое. В подобное, как мне кажется, наша страна ещё не попадала.

От Димы по прежнему нет никаких известий. Как представлю, что с ним может быть, руки опускаются. А самое паршивое то, что ничем не можешь ему помочь. Остается лишь ждать и надеятся, надеятся и ждать. Очень неблагодарное занятие, выматывающее все нервы.

За Карпинским установили наружное наблюдение. Но оно пока не дало результатов. Правда, он нанес визит к одному из заместителей губернатора Генфельду Якову Борисовичу, что никак не входило в круг его служебных обязанностей. Но этот визит может быть связан с Электродным заводом. Большие надежды я связываю с прослушиванием его телефонов. Ведь должны же когда никогда позвонить ему московские хозяева.

И кажется надеждам этим суждено сбыться. Позвонил Иванов и сказал:

– Давай срочно ко мне.

По его возбужденному голосу я понял, что он чем-то располагает. Спросил:

– Что, "прослушка" родила золотое яичко?

– А что это ты, Юрий Валентинович, заговорил исключительно метафорами? – насмешливо спросил Сергей Иванович. – Что-то я раньше за тобой этого не замечал.

– Сам не знаю. Это, наверное, что-то нервное.

– Я так и предполагал. Немедленно дуй ко мне. Я тебе буду нервы лечить.

В кабинете Иванова был, что называется, дым коромыслом. А он продолжал отравлять воздух, смоля очередную сигарету. Поздоровавшись со мной за руку, он возмущенно проговорил:

– Нет, ты послушай о чем говорят эти козлы! Это же черт знает что! Чекисты гребанные! В гробу бы я видел таких чекистов, ибо именно там их законное место.

По всему, Иванов был очень доволен полученными результатами. Таким я его давно не видел. Фонтанирует, как пацан. Честное слово.

– Пока-что я вынужден слушать вас, товарищ "генерал". А чтобы я получил возможность слушать тех "благородных животных", о которых вы говорили, нужно включить магнитофон. – Я указал на стоящий на столе магнитофон.

– Вы посмотрите какой умный! – делано удивился Сергей Иванович. – А по внешнему виду ни за что не скажешь.

– Да, я такой. И не собираюсь этого скрывать. – Кажется, я сам подпал под настроение Иванова.

– Ну, если так, то слушай. может быть посоветуешь, что делать. Иванов включил магнитофон.

Раздалось небольшое шипение, затем послышался чистый и ровный голос Карпинского, будто тот находился рядом с нами:

– Алло! Слушаю.

– Здравствуйте, Всеволод Илларионович! Разбудил?

– Здравствуйте, Валерий Маркович! (Петров – понял я) У нас ведь здесь уже глубокая ночь.

– Извините, Бога ради! Но разговор не требует отлагательств.

– В таком случае подождите. Я перейду в другую комнату. – После непродолжительной паузы вновь послышался голос Карпинского: – Я слушаю вас, Валерий Маркович.

– У нас есть все основания полагать, что Иванов располагает информацией об известной вам видеокассете. Более того, вполне возможно у него есть её копия. Вы представляете, чем это может нам грозить?

– Да, но при чем тут я? Не понимаю. Что я могу?

– Мы должны знать наверняка. И уже исходя из этого принять соответствующие меры. И вы должны нам в этом помочь.

– Я?! Но я там почти никого не знаю.

– Почти – не считается. Поговорите с теми, кого знаете, Свяжитесь с нужными людьми, хорошо заплатите. Мы вам для этой цели оставили достаточно денег. Словом, действуйте.

– Нет-нет, я не могу! Увольте! Это слишком рисковано! – В голосе Карпинского прозвучали панические нотки.

– Кто не рискут, Всеволод Илларионович, тот не пьет шампанского, насмешливо проговорил Петров. – А разве вы не рисковали год назад, получая от нас весьма солидную сумму за совсем пустяковую услугу? Очень даже рисковали. Если вы, вдруг, запамятовали столь волнующий момент в вашей биографии, то я готов помочь восполнить ваш провал памяти и выслать видеокассету на имя вашего генерала. Вы вместе там и посмотрите. – Петров добродушно рассмеялся. Он был уверен, что Карпинский никуда не денется и выполнит все, что от него требуется. – А может быть вам напомнить, как вы принимали самое активное участие в теракте в отношении представителя нашей славной прессы и его друга? Если вы будете утверждать, что и там вы ничем не рисковали, то смею вам не поверить. Да вы, Всеволод Илларионович, героический, можно сказать, человек! Откуда же сейчас столь паническое настроение?

– Хорошо, я попробую, – упавшим голосом проговорил Карпинский.

– Нет, так не пойдет. Одна попробовала. Что из этого получилось известно всей мировой общественности. Вы это непременно сделаете, Всеволод Илларионович. Иначе... Иначе вы нас очень разочаруете.

– Да. Я все сделаю.

– Вот и ладненько. Вот и прекрасно. Передавайте привет вашей дрожайшей супруге. Она у вас замечательная! А манты готовит – на объедение. Позвоните мне завтра вечером.

– Хорошо.

– До свидания!

– До свидания, Валерий Маркович!

– Ну и что скажешь? – проговорил Иванов после того как я прослушал запись и он выключил магнитофон. Вид у него был такой, будто только-что одержал решающую Викторию.

– Вот гад! – У меня дрожал голос от возмущения.

– Это ещё мягко сказано, – согласился Сергей Иванович. – Гады – они ведь тоже Божьи создания. А этому типу и названия нет. Он – создание дьявола, так как давно продал ему душу. Но я не о нем. Что будем делать, умник?

– А что тут думать. Арестовывать его надо.

– Арестовывать, значит. Но ведь у нас нет против него прямых доказательств. Ведь это, – Иванов кивнул на магнитофон, – в основу обвинения не положишь.

– Расколется, как миленький. Все шестерки не только продажны, но и трусливы. Вы что, не слышали, как он тут крутился? Мразь!

– Ты уверен, что расколется?

– На все сто.

– Что ж, подобная уверенность делает тебе честь. – Иванов усмехнулся. – Тебе и карты в руки. Задерживай его по 122-й и коли. А если у тебя не получится, подключусь я. Лады?

– Ох и хитрый вы, Сергей Иванович! Так подъехали, так все обставили, что отказаться нет никакой возможности. А если честно, – то я не только разговаривать, видеть его не могу.

– "Надо, Федя, Надо". Магнитофон можешь взять с собой.

– Хорошо.

– Судя по всему, Петров бывал дома у Карпинского.

– Конечно. Даже ел манты.

– Надо допросить жену Карпинского. Это на тот случай, если тот станет отрицать знакомство с Петровым. Ее допрос я поручу Сидельникову. А ты можешь быть свободным, гусар. Удачи тебе!

И Иванов крепко пожал мне на прощание руку.

Глава одиннадцатая: Слуга двух господ.

Директор ФСБ Петр Анатольевич Викторов мучился бессонницей. "Зачем мне все это нужно?" – в который раз спрашивал он себя, ворочаясь с бока на бок, хотя и заранее знал, что ответа на этот вопрос нет и не может быть в принципе. Просто волею обстоятельств он попал в такую ситуацию, когда от него самого уже ровным счетом ничего не зависит. Он никогда не думал и даже не мог предположить, что так высоко вознесется. По характеру, по натуре, по всему он был исполнителем. Ему говорили – он делал. Старался делать в точном соответствии с тем, что говорили. Потому он всех устраивал. Были и у него накладки. Но это такие мелочи, что и говорить не стоит. Вот что он не любил по-настоящему так это принимать самостоятельных решений. Просто терпеть не мог. Если же так складывалось, что решение принимать все-таки приходилось, он изматывал душу своими сомнениями себе, жене, друзьям и принимал, как потом оказывалось, наихудший вариант. Он быстро рос по службе, всегда оставаясь на вторых ролях за широкими спинами начальников. Относительно его организаторских способностей никто, а он в первую очередь, не питал иллюзий. Заместитель директора ФСБ – это его потолок, так сказать та самая верхняя планка, через которую он ни при каком раскладе перескочить не мог. Назначение его на должность директора ФСБ было для него самого как гром среди ясного неба. И он откровенно растерялся, оробел. Нет, назначение это конечно же тешило его самолюбие. Конечно. Он ведь тоже человек и ничто человеческое и все такое. Но с другой стороны, свалившаяся на его плечи огромная ответственность придавила, лишила радости жизни. И надо такому было случиться, что первое же самостоятельное дело в новой должности он с треском провалил. Речь идет об этом несчастном Саратове. Ведь все, казалось, было учтено, все до мелочей. Он лично переговорил с каждым исполнителем. Поначалу, казалось, все развивается по намеченному плану. Офицеры доложили о выполнении задания. Взрыв должен был произойти в три часа ночи. Викторов был дома и ждал доклада. Не спал. Какой тут сон, когда такое. В четвертом часу ему позвонил министр МВД, который был не в курсе операции и сообщил о том, что его служба в Саратове предотвратила очередной теракт. Петр Анатольевич едва сдержался, чтобы не закричать и не заплакать от отчаяния и очень пожалел, что согласился занять пост директора. Министр рассказал ему о подробностях. Оказывается, о подозрительных людях, выгрузивших в подвал дома какие-то мешки в милицию сообщили бдительные жильцы, напуганные взрывами в других городах. Прибывшие на место минеры обнаружили мешки с взрывчатой смесью, похожей на ту, что применялась при взрывах домов в Москве и других городах, и аналогичное взрывное устройство, которое было обезврежено. О том, что Саратовской милицией задержаны двое подозреваемых министр ничего не сказал то ли сознательно, то ли сам не знал. Викторов не исключал ни один из этих вариантов. К утру журналисты уже были в курсе случившегося и поджидали его у здания ФСБ. Ему бы молча пройти сквозь их строй и дело с концом. Так нет же, будто черт дернул за язык: "Благодаря блительности общественности предотвращен ещё один террористический акт в Саратове. Состав смеси, взрывное устройство указывают на то, что за этим стоят те же силы, повинные в гибели людей в Москве, Волгодонске и других городах". Идиот! Верно говорят: "Коль голова пуста, то голове ума не придадут места". Днем от начальника Саратовской ФСБ Геннадия Печенкина он узнал, что по подозрению в готовящемся взрыве милиция задержала двух мужчин, утверждающих, что они являются сотрудниками ФСБ. Вот когда он по-настоящему струсил, понял, чего это может ему стоить. В большой политике зачастую все построено на противоположностях: сегодня ты кумир толпы, герой, а завтра – последнее ничтожество, изгой. Ситуация была тупиковой. Надо было срочно что-то предпринять. И он ничего не придумал лучшего, как объяснить случай в Саратове, проводившимися ФСБ учениями с целью проверки бдительности населения. С учетом его предыдущего выступления, новое было мало обедительным, шито белыми нитками. Однако оно по непонятным причинам многих, в том числе и средства массовой информации, удовлетворило. Викторов стал готовиться к самому худшему. Но его даже не сняли с должности. Его бывший шеф, тогдашний премьер и нынешний президент, сказал, что он заслуживает самого сурового взыскания, но положение дел таково, что заменить его некем. "Коней на переправе не меняют", – сказал он в заключении. Тем инцидент и был исчерпан. Однако, все это научило директора службы безопасности быть подальше от средств массовой информации, в особенности телевидения. А если он все же и давал какие-то пояснения, то лишь с ведома Самого и говорил лишь то, что тот ему поручал.

А недавно, если быть точным, то позавчера, президент вызвал его и поручил раздобыть видеокассету, содержащую потрясающие сведения компрометирующие олигарха Сосновского. Об этой кассете Викторову говорил Крамаренко. Более того, его люди за этой кассетой дважды ездили в Новосибирск. Знал, но во избежание ненужных для себя последствий, говорить о кассете президенту не стал. И все же тот узнал о кассете. Поручение президента говорило за то, что ему надоела роль подсадной утки, которая плавает и крякает лишь по прихоти охотника, нажимающего на кнопки дистанционного управления. С помощью этой кассеты президент хочет попробовать вырваться из цепких лап олигарха, обрести хоть какую-то самостоятельность. Скорее всего. А пока все развивается по сценарию этого несимпатичного демона. Что же делать? Попал, как кур во щи. Петр Анатольевич понимал, что положение его аховое, хуже не предумаешь. Недаром говорят: "Когда паны деруться, у холопов чубы трещат". Стоит Сосновскому только узнать, что он работает против него, то можно не только волос лишиться. Но игнорировать поручение президента он тоже не может. Может быть поговорить с Крамаренко? Нет, это не вариант. Их разговор сразу будет доложен Сосновскому. Крамаренко и весь его отдел лишь формально подчиняются ему. Фактически же работают на Сосновского и его службу безопасности. А что если?... Поначалу, взбредшая в голову идея показалась нелепой, даже обсурдной и он тут же её отбросил. Но перебрав все возможные варианты и забраковав их, вновь к ней вернулся. В конце-концов окончательно решил обратиться за помощью к самому шефу безопасности системы олигарха генералу Варданяну. Под началом генерала он, будучи ещё майором, работал в Архангельском управлении КГБ. Зная его повадки, Викторов был уверен, что Варданян не будет спешить докладывать о их встрече боссу, но и не упустит возможности записать их разговор на магнитофон. Поэтому встретиться с ним надо на нейтральной территории, лучше всего в машине. Недавно Ссосновский пожаловался Петру Анатольевичу, что Варданян стал слишком стар, совсем разучился работать. Следовательно положение генерала довольно шаткое и он этого не может не знать. А если это так, то вполне может согласиться ему помочь.

Утвердившись окончательно в необходимости такой встречи, Викторов, наконец, уснул.

Позвонил он Варданяну на следующий же день сразу после обеда. На предложение встретиться генерал легко и сразу согласился. На встречу с ним Викторов поехал на своей машине, которой пользовался крайне редко.

Сев в машину, Алик Иванович, поздоровался с Викторовым за руку, спросил с надеждой в голосе:

– У тебя бутылочки пива не найдется?

– Нет. Но это не проблема. Купим по дороге. Ты какое предпочитаешь?

– Жигулевское.

– А что так?! – удивился Викторов.

– Привычка – вторая натура. Не избалован я был раньше пльзельским или баварским. Не в моем возрасте изменять привычкам. Верно?

– Верно, – кивнул Петр Анатольевич. – А то может быть желаешь посидеть в ресторане или кофе? Там и попьем пивка.

– Нет, давай лучше на природу, на берег Москвы-реки. Давненько я за город не выбирался, все работа и работа, будь он неладна. А ты, Петя, хорошо выглядишь.

Викторов невольно рассмеялся хитрости генерала, вспомнив, как лет пятнадцать назад тот учил его: "Первая заповедь конрразведчика расположить собеседника к себе, понравиться ему. Только в этом случае можно почерпнуть ценную информацию из разговора с ним". Методов своих, так же как и пива, старик не меняет,

– Да так, вспомнил кое-что. Алик Иванович, я хотел с вами пого...

– Знаешь, Петя, – перебил его Варданян, – не люблю я этих разговоров в машине, на ходу. Не люблю.

"Опасается микрофона, – подумал Петр Анатольевич, мысленно усмехнувшись. – Осторожный черт".

При выезде из города Викторов остановил машину напротив коммерческого киоска и купил пять бутылок "Жигулевского". Пиво было холодным, прямо из холодильника. Генерал тут же открыл бутылку и одним махом её опорожнил. Икнул, проговорил удовлетворенно:

– Вот сейчас полный порядок!

Когда они очутилсь на берегу реки, Варданян откупорил ещё одну бутылку, вышел из машины, спустился к самой воде и сев на валун стал медленно, маленькими глотками пить пиво. Викторов подошел, сел рядом.

– Ну что у тебя стряслось, рассказывай, – проговорил генерал, допив пиво.

– Алик Иванович, мне срочно нужна видеокасста, – сказал директор ФСБ, зорко следя за реакцией собеседника.

– Какая ещё видеокасста? – сделал тот вид, что не понял Викторова.

– Та, на которой записана беседа Сосновского и Лебедева.

– А ты откуда о ней знаешь? – стрельнул в него взглядом Варданян, будто хотел прострелить на вылет,

– Мне сказал о ней Крамаренко.

– Трепач, – беззлобно сказал генерал. – А зачем она тебе понадобилась?

– Не мне. Президенту.

– Тю-у! Ни хрена себе! Ты хоть представляешь – в какую дерьмовую ситуацию вляпался?

– А что делать? У меня нет выбора.

– Ты думал – чем все может закончиться, если об этом узнает Сосновский?

– Я рассчитываю на твою порядочность, – напряженным голосом проговорил Викторов.

– Речь не обо мне, – устало отмахнулся генерал. – Утечка может произойти на любом уровне. Тот же президент в разговре с олигархом, к примеру, скажет: "Тут на днях директор ФСБ достал мне любопытную видеокассету". После этого ты даже в собственном сортире не спасешься, усмехнулся Варданян.

– Ну так как? Ты согласен мне помочь?

– Надо подумать, – почесал затылок генерал. – Такое дело с кондачка не решается.

– Это конечно, – согласился Викторов. – Только думай быстрее.

– Кстати, как ты относишься к Сосновскому?

– Как все. А ты?

– А я что, исключение что ли. Ты вот что, Петя... Ты позвони мне завтра. Нет, лучше я сам тебе позвоню.

Книга вторая: Покаяние.

Часть первая: Пограничная ситуация.

Глава первая: Говоров. Планы меняются.

Колесов лег спать в зале на диване, а я с Ромой на кроывати. Шилов уснул практически мгновенно. Хороший парень, крепкий и надежный. А мне не спалось, В голову лезла всякая всячина. Вспомнилось, как два года назад я впервые дебютировал на Московской "сцене" в роли молодого и раннего рецидивиста по кличке "Абат", малого разбитного, шустрого и не лишеннного шарма. Многим персонажам этого красочного водевила со стрельбой, погонями, борьбой преступных сендикатов, вербовкой агентов и, естественно, любовными сценами мое выступление наверняка надолго запомнилось. Факт.

Тогда мне даже пришлось более полугода просидеть в колонии особого режима. Вот там-то, вероятно от вынужденного безделия, я пришел к довольно оригинальным выводам, удивившим поначалу меня самого, о том, что жизнь есть способ существования мыслящей энергии. После я не раз возращался к этому. И чем больше над этим думал, тем больше укреплялся во мнении, что прав. Мне показалось странным, что ни один ученый или хотя бы писатель-фантаст не обратили внимание на факты, казалось, лежащие на поверхности. Отчего-то все представляют себе жизнь в виде какой-то биологической субстанции. Но ведь любая биологическая клетка окружена, как бы спеленута энергетической оболочкой и без неё существовать не может. Исчезает она, и любое биологическое тело становится либо трупом, либо продуктом питания или несимпатичной корягой. Лишь внутри оболочки происходит движение элементарных частиц в биологической клетке, превращение одного вида энергии в другую – расщипление белка, фотосинтез растений и тому подобное. Это как раз доказывает, что биологическая жизнь искусственна и создана Космическим разумом, а человек – высшее его достижения. На мой взгляд, Космосу легче было создать системы, подобные нашей Солнечной или даже целые галактики, чем человека. Только представьте себе: в каждом из нас около трех триллионов клеток, и каждая действует совершенно автономно от других, спеленутая в свою энергетическую оболочку и выполняет своейственные только ей задачи и функции, записанные в её кодовой памяти. Фантастика! Причем, каждый биологический вид наделен такой системой защиты, что проникновение в него другого вида просто невозможно. Потому утверждение, что все живое на Земле родилось путем эволюции нелепо и родилось от нашей дремучей невежественности. Мы сами и все что нас окружает создано в Великой космической лаборатории и доставлено на Землю садовниками или лаборантами из других измерений с помощью транспортных кораблей, именуемых "летаюшими тарелками". Но для чего Космос нас создал? Для какой такой цели? Ведь не из праздного же любопытства, верно? Люди давно догадывались о существовании как внутри нас, так и во вне черной и светлой мыслящих энергий, назвав их дьяволом и богом. Между ними всегда шла и идет постоянная, непримиримая борьба, которая никогда и ни при каких условиях не кончится, если того не пожелает Космос. Человек собой как бы олицетворяет один из основных законов философии: "Единства и борьбы противоположностей". Но для чего нужна эта борьба? Может быть можно было обойтись без нее? Оказывается, – никак нельзя, так как внутри человека существует ещё одна мыслящая энергия, названная душой. Именно она и есть сама жизнь, которая, освободившись от бренной биологической оболочки, будет жить вечно на последующих уровнях жизни. Но Космосу вовсе не безразлично какими мы придем туда – жизнедеятельными, закаленными, или вялыми и инфантильными. Душа должна уже на Земле научиться управлять черной и светлой энергиями, а не подчиняться им.

Вот к таким выводам я пришел. Но это, так сказать, лишь концептуально. Об этом я могу говорить часами. Возможно, что я в чем-то ошибаюсь. Так бывает. Придет в голову какая-то шальная мысль. И чем ты больше над ней думаешь, тем больше убеждаешь себя в её правильности. Вполне возможно. Я свою теорию никому не навязываю. Каждый волен либо соглашаться с ней, либо отвергать. Но, согласитесь, для того, чтобы её отвергнуть, нужны очень веские и веские аргументы. Я, отчего-то уверен, что прав. Впрочем, подождем – будущее покажет.