Текст книги "Танцы на минном поле"

Автор книги: Владимир Свержин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Глава 20

Возвращение капитана Михаила Войтовского и старшего лейтенанта Владимира Ривейраса в Москву мало напоминало триумфы, которыми первопрестольная встречала своих героев в прежние времена. В душах офицеров, вновь вступивших на московскую твердь после чеченских гор, ощущения триумфа тоже не было. Позади остался форсированный марш по горам, долгие напряженные объяснения с блюстителями местного порядка, которые могли бы весьма безрадостно закончиться, не прибудь во-время к месту разборки личный представитель самого Валехана Аскерова. Позади осталась гостеприимная станица Гупаловская. Впереди была Москва, и это внушало надежду. Ибо для всякого россиянина, ежели Москва позади, значит, дело табак.

У железнодорожного вагона возвращающихся соратников встречали Алексей Полковников и Женечка, заменяя собой роту почетного караула и прочих официальных лиц. На привокзальной площади команду терпеливо дожидался темно-серый “Мерседес-250”. – А наши-то колеса где? – усаживаясь в машину, поинтересовался Ривейрас, сроднившийся за последние месяцы с “Ауди”.

– Без малейшего понятия, – честно признался Алексей, садясь за руль и защелкивая ремень безопасности. – Мы тут провернули кое-какую акцию, пришлось рубить хвост. Так что, может быть в гараже, может быть продали. Скорее всего, продали, – помолчав, добавил он. – В какую-нибудь Клязьму, или Вязьму. Надеюсь, против “Мерседесов” ты ничего не имеешь?

Против “Мерседесов” Ривейрас не имел ничего и лишь вздохнул, осознавая в который раз, что в такой организации как “Центр по усовершенствованию” нет, да и не может быть ничего привычного и устоявшегося.

– Надеюсь, офис у нас на прежнем месте? – По достоинству оценив выражение “кое-какая акция”, усмехнулся Войтовский.

– Пока да, – кивнул аналитик, не сводя глаз с дороги. – Но я уже дал заказ командованию, чтобы нам расконсервировали один из запасных вариантов. Ладно, доедем, я все расскажу по порядку. У вас-то что нового?

– Нового? – Михаил, наподобие гребня, запустил пятерню в свою черную, как смоль шевелюру. – Вот у Вовки новая дырка появилась. В ноге. – Похвастался Михаил.

– Тебя ранили? – Не сводя с Ривейраса своих карих глаз, спросила Женя.

– Есть немного, – неохотно признался Владимир. За последние дни рана несколько затянулась, и он, превозмогая боль, старался ходить, не подавая вида. – Стреляли густо, не увернулся, – словно оправдываясь, добавил он.

– Больно? – Тихо спросила она.

– Неприятно, – поморщился Ривейрас, – но жить можно.

– А насчет успехов… Если не считать собирания мифов и легенд Ичкерии, несанкционированной реквизиции и невнятной перестрелки Бог весть с кем, то с успехами напряг.

– Вот даже как? – покачал головой Полковников. – Это не есть хорошо. Ну ладно, доедем, расскажешь.

Рассказ Войтовского о похождениях и злоключениях поисковой экспедиции в Чечне сопровождался обильным чаепитием и плюшкоедением. О плюшках позаботилась Женечка, задавшаяся целью превратить этот разбойничий вертеп, как именовала она информационное агентство “Кордон”, в рабочее место белого человека. В изложении Михаила, деяния недавних дней звучали почти как предания старины глубокой, с той лишь разницей, что на месте былинных богатырей фигурировали бравые российские офицеры, а на месте злого Тугарина-змея и прочей нечисти действовали враги, так и оставшиеся неизвестными.

– Может, мне стоит сварить кофе? – Спросила Женечка, внимательно глядя на вдохновенное лицо Войтовского, с жаром повествующего о перестрелке у входа в пещеру.

– Да, пожалуй, – прервался тот.

– Так что же, все-таки, произошло? – спросил Полковников, когда девушка покинула комнату.

– В том-то и загвоздка, – вздохнул генеральный директор агентства, попутно сжимая кулак. – С кем мы там пересеклись, чего им от нас надо было – одному Богу известно. Одно можно сказать абсолютно точно, засада была устроена прекрасно, никакого дилетантства. Если бы Санаев заранее пещеру не оборудовал под опорный пункт, думаю, В олодькиной ногой мы бы не отделались.

Ривейрас согласно кивнул:

– Верно. Начнись стрельба секундой позже, там бы мы и остались.

– М-да. Но во всей этой истории есть одна странность. Когда нас огнем накрыли, – начал Михаил, – я сначала, было, подумал, что это “духи”. Уровень, конечно, намного выше среднего, но, говорят, там сейчас тоже спецы появились. Однако, когда мы из пещеры выбрались, выяснилось, что никаких “духов” поблизости нет, зато над районом крутится какая-то вертушка.

– Что за вертушка? – заинтересовано, спросил Полковников.

– МИ-24Д, – вставил Войтовский.

– О, как интересно, – оживился аналитик. – И пещерка эта, вы говорите, на границе с Дагестаном?

– Да, – подтвердил Михаил, заинтересовано глядя на него. – Ты что-то знаешь?

– Погоди, прежде ответь, вертолет после облета ушел в сторону Дагестана?

– Верно, – не спуская глаз с Алексея, кивнул Войтовский. – Давай, не томи, выкладывай, чем ты уже здесь разжился, пока мы по Кавказу лазали.

– Могу тебя порадовать, так сказать, в порядке спасения профессионального реноме. Против вас действовали не “духи”. Против вас воевала специальная группа, выделенная антитеррористическим департаментом ФСБ для поиска похищенных ядерных боеголовок.

– Ого! – восхитился Михаил. – Значит, все-таки ядерный шантаж. А откуда информация?

– Из надежного источника. Мы тут с Женечкой перехватили журналиста из Кизляра.

– Журналиста? – поморщился Войтовский. – Тут есть одна тонкость: отец этого парня служит прапорщиком в том самом вертолетном полку, откуда, вероятнее всего, прилетела ваша вертушка. Так вот, он утверждает, что там работает группа под руководством полковника Данича Виктора Юрьевича. Я как раз вчера наводил о нем справки, – знаешь, что я тебе, Миша, скажу – это редкое счастье, что вы так легко отделались. Скорее всего, вас пытались взять живьем.

– Может быть, – немного помолчав, согласился Михаил. – Стреляли по ногам.

– Ладно, оставим в стороне ваше чудесное избавление, – продолжил Полковников, – расскажите лучше, что-нибудь, интересующее нас, в пещере было?

– Нет, – покачал головой Войтовский. Но после того как пещера была покинута, в ней побывали чужаки.

– Откуда ты знаешь? – вперил в него взгляд Алексей.

– Вещдок имеется.

Ривейрас хмыкнул. Он уже видел этот вещдок и теперь с нетерпением ждал реакции на него аналитика.

– Вещдок – это хорошо, – потирая руки, подобно хирургу перед операцией, произнес Полковников. – Демонстрируй.

Войтовский расстегнул змейку на спортивной сумке, которую он брал с собой в поездку и аккуратно, словно музейный экспонат, вытащил полиэтиленовый пакет с куском грязной газетной бумаги. Посреди скомканного листка недвусмысленно бурело пятно, свидетельствующее о методе применения данного печатного издания.

– Это что?! – двумя пальцами беря пакет из рук Войтовского, спросил Алексей.

– Вещественное доказательство. Видишь, – Михаил щелкнул ногтем по крупным черным буквам, в темноте пещеры так и не потерявшим свою четкость. – …ЫЕ РУБ… Еженедельная газета… инцовского района Моско… Здесь даже порядковый номер прочитать можно! – радостно объявил Войтовский. – “НОВЫЕ РУБЕЖИ”, еженедельная газета Одинцовского района Московской области. Кроме, как из Москвы, взяться ей неоткуда.

– Ну, мало ли, – протянул Полковников – Можно предположить, что какой-нибудь чечен жил в Одинцово, потом вернулся домой, газетку, скажем, с собой захватил, в поезде почитать. Маршрут движения газеты, вещь, прямо скажем, непредсказуемая.

– Это верно, – согласился с сомнениями аналитика командир. – Но дело в том, что в Санаевской пещере был оборудованный сортир, однако тот, кто этой газетой воспользовался, о нем, очевидно, не знал, потому, как вещдок был обнаружен в укромном месте вдали от клозета.

– Вот ведь, какая случайность, – нарушил тишину Ривейрас.

– Случайность? – встрепенулся Полковников. – Случайность была лишь одна, когда Всевышнему пришла мысль сотворить Землю и все, что на ней. С этого момента все и вся руководствуется четкими закономерностями. То, что ты именуешь случайностью, есть не усмотренная тобой закономерность, или же пересечение нескольких, вполне самостоятельных, закономерностей. Так что, не следует приписывать мирозданию несовершенство собственного ума. В чем ты усматриваешь случайность? В том, что туристы, альпинисты, скалолазы и прочие любители экзотики ездят на Кавказ? Это не случайность, они всегда туда ездят. В том, что некто, предположим, все те же горные туристы, оказались в этом районе? Тоже не случайность, ходить они могли вовсе даже не по Чечне, а по Дагестану, где вполне спокойно, во всяком случае, не опасней, чем в вечерней Москве, а к пещере их могло занести десятком разных способов: непогода, потеря маршрута, орудующая поблизости банда, да мало ли что…

– Понятно, понятно, – перебил его Войтовский. – В том, что люди на отдыхе едят, и, как бы это помягче сказать, после еды, мм, облегчаются, тоже ничего незакономерного нет. Но давай вернемся к нашим баранам. Если в пещере действительно хранились интересующие нас и уважаемых коллег из ФСБ боеголовки, то, либо их, все-таки, забрала оттуда банда Санаева, либо, быть может, эта заблудившаяся группа. Логично?

– Вполне, – согласился Полковников. – Во всяком случае, если варианта отыскать Санаева у нас, кажется, нет, по крайней мере, пока, то попробовать найти хозяина этой бумажки вполне можно. Хотя бы для того, чтобы уточнить были ли к моменту их прихода в пещере боеголовки, или нет?

– Каким образом? – спросил Ривейрас, убирая пакет подальше от чашек и плюшек.

– Да очень просто, – пожал плечами Алексей. – Номер газеты нам известен, а был бы неизвестен, сличили бы по статьям; значит, некто был в пещере не ранее выхода газеты в свет. Сейчас по тем местам ходит сравнительно немного групп, а уж одиночек, и подавно. Как минимум, один из участников этого похода, возможно, проживает в Одинцово. Возможно, где-то в окрестностях, может быть, и в самой Москве. Но, так или иначе, московский след вполне четкий, а уточнить в турсоюзе у альпенюг, спелеков и так далее, кого туда в последние годы носило, задача вполне выполнимая. Остальное – дело техники. Сохраняются отчеты, бродят слухи… В общем, где искать понятно, а уж как, мы и сами знаем. – Алексей замолчал и недоуменно посмотрел в свою пустую чашку. – Интересно, где там носит Женечку? Она что, отправилась кофе на плантации выращивать? Пойду, помогу. – Он встал. – Ждите, мы скоро будем.

Женечка сидела на кухне, грустно подперев голову руками, и глядела на кипящий чайник.

– Что-то стряслось? – встревожено спросил Алексей.

Женечка повернула голову, переведя взгляд с пара, поднимающимся столбом под обшарпанный потолок кухни, на Полковникова.

– Да нет, – вздохнула она. – Ничего не случилось, просто грустно.

– Отчего? – поинтересовался Алексей, точно так же, как это делают в подобных ситуациях все мужчины.

– Сама точно не знаю. – Темные глаза Пушистой были печальны. – Никаких особых причин нет. Просто, как бы это сказать, столкнулась с жизнью вплотную, а она оказалась вовсе не такой, какой виделась издали.

– Ты о чем? – Удивленно спросил Женечкин собеседник.

Она пожала плечами:

– Как бы это объяснить? Я, когда с ребятами поближе познакомилась, когда к вам напросилась, думала ну вот, все, это, должно быть, главное дело моей жизни. Ты знаешь, я ведь, когда в школе училась, все страдала, что не родилась мальчиком, о подвигах мечтала, об армии. Я же в военном городке росла до того, как в Казарск к бабушке переселилась. Вот, вроде бы, сбылась мечта идиота, и что? “Женечка, свари кофе!” – Она поднялась с места и с остервенением выключила чайник. – Ребята вон жизнью рискуют. Володя с дыркой в ноге приехал, ничего, как так и надо! А я здесь на подхвате подай-принеси. Или, как там говорится: “Сударыня, ваши ноги – лицо нашей фирмы”

– Ну, если говорить о привлекательности, – усмехнулся Полковников, – то, несомненно, ноги и все, им сопутствующее – самое прекрасное, что есть в нашей фирме. Во всем же остальном, свет мой Женечка, ты несешь абсолютную чушь. – Алексей ласково погладил ее пушистые каштановые волосы. – Каждый из нас приближает победу на своем боевом посту. Я, к твоему сведению, тоже с ребятами на Кавказ не ездил.

– Ну, ты – начала красавица, но уже с куда меньшим запалом, – ты вон какую операцию в Москве провернул.

– Отставить разговорчики в строю! – с напускной суровостью скомандовал старший лейтенант Полковников. – Во-первых, не я провернул, а мы; во-вторых, без тебя это куда сложнее было бы сделать. Так что успокойся, вдохни поглубже, и, если чайник не окончательно выкипел, займись приготовлением кофе. Капитану – чай.

Дверь кухни приоткрылась и в проеме показалась бородатая физиономия Войтовского:

– Леша, выйди-ка на минутку, – позвал он.

Оставив Женечку дальше разбираться на своем “боевом посту”, Полковников вышел в коридор.

– Что-то случилось?

– Видимо, да, – кивнул генеральный директор информационного агентства. – Валерий Львович Гашевский звонил по связному телефону.

– К Тете?[6]6
  Тетя – метод конспиративной связи, когда объект звонит на нейтральный телефон, подключенный к прослушивающему устройству, срабатывающему на условные кодовые слова.


[Закрыть]

– Да. Сказал, что сегодня он себя неважно чувствует.

– Внештатная ситуация, – резюмировал Алексей. – Откуда звонил?

– Из кафе напротив редакции.

– Ясно, – задумчиво произнес Полковников. – Значит, нам следует навестить милейшего Валерия Львовича. Думаю, мы с тобой управимся.

Войтовский пожал плечами:

– Вот и отлично. Леша заглянул на кухню:

– Так, Женечка, чаепитие отменяется. Выгоняй из гаража “Фиат”. Вы едете с Володей в Мамонтовку. Посмотрите, как там Голушко, от скуки еще не увял? Да, вот еще, ты из пистолета стрелять умеешь? – глядя на девушку, осведомился он.

По логике вещей, за этой фразой должно было последовать знаменитое, бендеровское: “Я дам вам парабеллум!”

– Из пистолета Макарова, – Стремительно, подбираясь и приобретая боевой вид, произнесла Женечка.

– Где ж я тебе такую экзотику раздобуду?! – хмуря брови, развел руками Алексей.

– У меня “Гюрза” есть, – предложил Войтовский. – Пойдет? – Он извлек из наплечной кобуры аккуратный пистолет, несколько напоминающий увеличенный ПМ. – На, держи. Володя по дороге расскажет, как им пользоваться. Думаешь, стрельба будет? – поинтересовался он, когда Женечка ушла собираться.

– Боже упаси! – махнул рукой Полковников. – Типун тебе на язык! У девочки на почве вашего геройства начали развиваться комплексы, а это плохо. Пусть почувствует у себя под рукой ребристость рукояти. Во вред ей это не пойдет.

Задача, поставленная перед майором Повитухиным, вызывала желание повторить остроумную проделку античного героя Геракла с загаженными конюшнями царя Авгия.

Действительно, попробуйте сами взять человека преклонных лет и, круг за кругом расширяя поиски, определить с кем и когда он был знаком и близок, кому доверял и с кем, втихаря, изменял жене лет, скажем, двадцать назад, с кем, может быть, мог быть знаком через третьих лиц… Выясните, кто из них сидел, кто был связан с криминальными структурами, а за последние годы понятие “криминального” сузилось, зато участие в нем населения несказанно возросло. Да еще приплюсуй родственников, по которым такую выкладку тоже следует сделать. И все бы ничего, когда бы не железный постулат спецслужбы: нужно вчера. Так что задача наводила на мысли печальные и безысходные. Конечно, можно было с надеждою ожидать вестей от коллег из внешней разведки, мол, жив ваш генерал, загорает здесь на приморских пляжах и попивает “Дом Периньон” из высоких венецианских бокалов. Но надежда, хотя и умирает последней, проживает, увы, вдалеке от истины. Сколько их, бывших сотрудников КГБ, теперь проживает в Анчуриях и Руританиях. Да и, поди ж ты, Лаврентьев ли он сегодня? С такими-то деньгами? Навряд ли.

Майор Курицын всю жизнь страдал из-за своей фамилии. Временами, наедине с самим собой он признавался себе, что и в органы-то пошел для того, чтобы придать себе веса. Но, видимо, начальство тоже не особо жаловало офицера с несерьезной фамилией, потому как в майорах он уже сидел лет десять, и вторая звезда на погоны не просматривалась даже в телескоп. Впрочем, и шпионов майор Курицын видел только в кино. И вот – на тебе! Громом среди зимнего неба рухнула на мирный Ржев суровая директива из центра: “Разыскать и опросить всех, кто был связан с бывшим генералом Лаврентьевым и его семьей. Срочно! Необходимо вчера”.

“Такие-то дела”, – вздохнул майор Курицын, вспоминая, как любил говорить в годы его срочной службы ротный старшина: ”Невыполнимость поставленной задачи не является веским основанием для ее невыполнения!”

Генерала Лаврентьева он знал давно, как и все в городе. В местном музее чекистской славы его фотографиям и личным вещам был отведен целый стенд. И вот, поди ж ты! Но, делать нечего, майор натянул кожаные перчатки и отправился искать и опрашивать.

Первой в списке возможных “контактов” генерала Лаврентьева была Зинаида Прохоровна Скобарь, подруга детства и, по совместительству, мать любимого зятя.

– Ничего не могу сказать, – покачала головой Зинаида Прохоровна, наливая чаю бывшему своему ученику, а ныне матерому контрразведчику. – Как в Батуми уехали, ни слуху, ни духу. Первую пару месяцев еще звонили, потом, бах! Как отрезало. Новогоднюю открытку туда посылала, вернулась с припиской “адресат выбыл”. Я удивилась – как это, – выбыл? Бросилась к Аллочке Горшевой, она, кажется, в твоем классе училась. У ее мужа родственники там живут, они к ним летом ездили. Она в Батуми звонила, просила зайти, узнать. – И что же? – Да что? Оказалось, наши-то, квартиру сдали, а сами уехали в неизвестном направлении. – Учительница печально развела руками.

– И с той поры никаких известий? – Да как сказать, – Зинаида Прохоровна тяжело вздохнула, – уже потом мне ночью позвонил какой-то мужчина, назвался старым другом моего сына и сказал, что в Орле, на вокзале в камере хранения он оставляет посылку от Костика. Мол, сам хотел заехать, да не успевает. Назвал номер камеры, код и положил трубку.

– И что же? – Чуть привставая, спросил майор Курицын.

– Ну что, поехала в Орел, нашла камеру хранения. Действительно, в ячейке стояла спортивная сумка, а в ней деньги и документы на Батумскую квартиру, на меня переоформленные.

– Много денег?

– Двадцать пять тысяч долларов, – вздохнула бывшая учительница.

– Понятно. Может быть еще что?

– Да, как сказать, – Зинаида Прохоровна печально посмотрела на собеседника и начала мять платок, которым время от времени промокала влажные глаза. – Там была записка в плотном конверте, как сейчас помню: ”Мама, не беспокойся, у нас все в порядке. Когда будет возможность, вновь дадим о себе знать”.

– А нельзя ли посмотреть на эту записку? – Предчувствуя удачу, осведомился майор.

– В том-то и дело, что нет. Я конверт открыла, записку прочитала, а она вдруг, бах, и как будто обуглилась, в пепел развеялась.

– Ясно, – обескуражено произнес контрразведчик. – А-а-м, голос по телефону… Ничего такого?

– Да нет, – покачала головой б лижайшая родственница генерала. – Голос, как голос.

Информация, полученная от Зинаиды Прохоровны Скобарь, была самым ценным, что добыл в этот день майор Курицын. День был полон безрезультатного хождения и бесполезных разговоров. И вечером, когда контрразведчик возвращался домой, в глазах его мелькал блеск пяток стремительно улепетывавшей удачи.

Дома не сиделось, потому, как гнев начальства по поводу малой результативности работы виделся воочию и в лицах. Стоило же ему закрыть глаза, чей-то басовитый голос властно приказывал: “Гнать! Гнать его из органов! Ни хрена не может, только штаны просиживает!” Промаявшись таким образом около часа, майор Курицын поднялся с потертого дивана и начал одеваться.

– Ты куда? – Спросила его жена, выглядывая из кухни.

– К Сереге схожу, в шашки сыграем.

– К какому Сереге?! – Всплеснула руками супруга. – Ты на часы смотрел? Десятый час на дворе.

– Голову не морочь, – отмахнулся он, – детское время.

– Что ты какой-то сегодня, не собранный, – хмыкнул Серега, снимая разом с доски три шашки. – С женой поссорился, или на работе нелады?

– Да, как сказать, – отмахнулся майор. – Хлопоты бубновые.

– А, ну-ну, – покачал головой Серега, двигая вперед черную шашку. – Понятное дело – шпионы спать мешают.

– Ну, какого рожна ты еще достаешь! – возмутился майор.

– Да я что, – покачал головой друг детства, – я ж шучу. Ты ж знаешь, если у тебя какие проблемы, я ж всегда помочь готов. Хошь, прямо счас, вместе пойдем шпионов ловить?

– Да что ты все заладил – шпионов да шпионов? – Возмутился Курицын. – Здесь последнего шпиона до царя Панька поймали. – Он замолчал и задумчиво уставился на старого приятеля. – Слушай, это правда, что сын Кости Скобаря за твоей Ленкой ухаживал?

– Ну, ухаживал, – махнул рукой Серега. – Им тогда сколько, лет четырнадцать было. Так, дружили. Но не забывает, не забывает…

– Т-т-тоесть, н-не забывает? – Выдавливая из себя по букве, произнес контрразведчик.

– Что значит, “то есть”? – недоумевающе глядя на реакцию Курицына, переспросил Серега. – Сейчас, подожди, покажу.

Он встал и вышел в соседнюю комнату.

Те пару минут, которые Сергей отсутствовал, майору казалось, что он сидит на раскаленных углях. Он готов был просидеть и втрое больше, лишь бы дождаться ответа на свой вопрос. Но приятель не заставил себя долго ждать.

– На, вот, смотри, – он протянул контрразведчику кодаковскую фотографию, изображающую загорелого юношу на фоне приморской виллы.

– Это что же, Пашка Скобарь? – Чуть ли не прошептал майор.

– Точно! – радостно изрек Серега.

– От-т-куда?

– Через Москву с оказией переслал. – Сергей понизил голос до шепота. – Ленка, конспираторша, письмо и фотографию в дневнике спрятала. Но моя убирала, наткнулась.

– Слушай, там, часом, адреса нету?

– Не-а, обратного адреса не было, – покачал головой приятель. – А что?

– Что-что, – Курицын нервно поднялся, и начал ходить по комнате из угла в угол. – А то, что эту семейку все российское ФСБ днем с огнем разыскивает. Ты Ленке-то не говори, – понизил голос он. – Пашка, он пацан еще, вины на нем, наверное, нет.

– Неужто, дед?

– Он, – кивнул контрразведчик.

– Охренеть! – Выдохнул Серега. – И что ж теперь?

– Да, что теперь. Дружба дружбой, а служба службой. Давай сюда письмецо.

– Ленка расстроится, – печально вздохнул Серега.

– Да я что, не понимаю, – пожал плечами Курицын. – Давай так: ты мне его сейчас даешь, а я его пересниму и утром верну обратно. Ну что, по рукам?

– По рукам, – выдохнул Серега.

И в одежном шкафу соседской квартиры на погонах парадного мундира майора Курицына сами собой чуть подвинулись звездочки, радуясь скорому появлению соседок.