Текст книги "Танцы на минном поле"

Автор книги: Владимир Свержин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

– Может оно и так, – кивнул Данич, – а если нет? Если Санаев действительно решил не заводиться со всеобщей бойней. Продать “груз” ну, скажем, Ираку, и отвалить с полной мошной в ту же Швейцарию? В таком разе, ему версия с геройской гибелью в бою оч-чень даже на руку. Во всяком случае, нельзя сбрасывать подобную возможность со счетов.

– И что ты предлагаешь? – Поморщился Крутый. – Подать на него заявку в “Интерпол”?

– Неглупая мысль. Но не наша компетенция. А наша – нанести визит туда, где находилась база Санаева. Имелась же у него база?

– Имелась, – кивнул Рзаев. – Где точно, сказать не могу, но приблизительно на карте покажу.

– А ну-ка, Шамиль, давай посмотрим, – Данич открыл сейф и достал карту полетов. – Подойдет?

– Вполне. Если база действительно там, где говорили старики, то это должно быть недалеко от границы. – Он склонился над коричнево-зеленым листом, исчерченным маршрутами полетов и, чуть помедлив, ткнул карандашом в один из горных склонов: – Судя по рассказам, где-то здесь.

– Где-то, – хмыкнул Данич. – Это где-то может быть пять километров в одну сторону, пять километров в другую.

Шамиль молча развел руками.

– Ладно, – вздохнул полковник, – за неимением горничной, используем дворника. Выбирать не из чего.

– Ты-таки решил идти? – Крутый с укором посмотрел на своего соратника. За последние дни он успел привязаться к этому грубоватому вояке, щедро пересыпающему свою речь перлами казарменного юмора. И теперь, понимая неправомерность действий полковника, он думал не над тем, как остановить его, а как в будущем затушевать его вину в глазах начальства.

– Идти? – Переспросил Данич, разглядывая карту. – Большую часть пути я надеюсь пролететь.

Он взял у Шамиля карандаш и обвел какой-то пятачок, недалеко от места, указанного капитаном Рзаевым.

– Насколько можно судить по карте, здесь должна быть вполне пристойная площадка для посадки вертолета. Вот отсюда и начнем.

– Разрешите, я полечу с вами? – Рзаев вытянулся перед полковником по стойке “смирно”.

– С нами? – Данич посмотрел на его усталое лицо, покрытое трехдневной щетиной. – Шамиль, тебе бы отдохнуть.

– Спасибо, товарищ полковник, я не устал, – не моргнув глазом, соврал капитан. Ложь эта была очквидна, и потому, словив недоверчивый взгляд антитеррориста, милиционер поспешил добавить: – Почти не устал. К тому же, я Санаева знаю, если что, и опознать смогу, и нужное слово сказать.

– Не думаю, чтоб сам Санаев нас там с пирогами ожидал, – покачал головой Данич. – Иначе за эти годы он бы наверняка засветился. Ну, да ладно, джигит, – усмехнулся он, понимая, что, отказав сейчас Шамилю, он оскорбит его навек своим недоверием. – Иди, собирайся. Только ж смотри, ждать никто не будет.

Буро-зеленая стрекоза МИ-24, стрекоча винтами, зависла над ущельем. Растительность в этих местах была чахлой, скрюченные деревца, каким-то чудом прилепившиеся к каменистым склонам, только усугубляли картину первобытной дикости, и потому рокотавший над каменной пастью вертолет казался нелепым и чужеродным в этом суровом мире.

– Ну что, видно что-нибудь? – спросил Данич у сидевшего в передней кабине летчика-оператора.

– Слева тридцать градусов темное пятно, похоже на вход в пещеру. Перед ним площадка с насыпью. Насыпь, скорее всего, искусственная.

– Спасибо, дорогой! – кивнул полковник, давая знак своей группе приготовиться. – Похоже, то, что надо. Заходим на посадку, – скомандовал он, помечая на карте место предполагаемой базы.

Вертолет повернулся и начал движение туда, где было отмечена удобная для десантирования площадка.

– Ну, что, ребята, за работу!

Данич первым спрыгнул наземь из открытого люка и привычно осмотрелся, оценивая возможную опасность. Однако, ни “духов”, притаившихся за камнями, ни готового сорваться вниз оползня поблизости не было. Растянувшись цепочкой, прикрывая друг друга, группа начала выдвижение к цели.

– Товарищ полковник! – Капитан Рзаев повернулся к Даничу. – С той стороны по направлению к входу в пещеру движутся трое.

Данич поднес к глазам бинокль.

– Действительно, движутся, – процедил он. – Все тро е вооружены. Один из них значительно выше среднего роста, вооружен "Винторезом". Мил человек, – похлопал он по плечу Шамиля, – а не Санаев ли это, наш дорогой и нежно любимый?

Капитан Рзаев принял из рук полковника бинокль.

– Отсюда не разобрать. По фигуре, может и он. – Покачал головой Рзаев. – А так, – борода, комбез, – он виновато посмотрел на командира, – поближе надо подойти.

– Эт-то ты точно подметил, – усмехнулся полковник. – Так, ребята, – он повернулся к офицерам группы, – у нас есть небольшая фора во времени. Минут двадцать. Сейчас тихо спускаемся вниз и занимаем позицию за насыпью.

– Может, лучше в пещере, – начал было Рзаев.

– Отставить самодеятельность! – Крикнул на него Данич. И пояснил уже спокойнее: – А если в пещере уже кто есть? Пять минут нетерплячки могут стоить всей оставшейся жизни. Ждем за насыпью. Если в пещере кто-то есть, то эти трое с ними хотя бы паролем обменяться должны, а нет, мы их прихватим живьем, когда они к нам спиной развернутся. Вопросы есть? Нет. Тогда действуем. Только тихо.

Старый “волкодав” не ошибся. Насыпь действительно представляла собою идеальное место для засады, поскольку войти под каменный свод, не повернувшись к ней спиной было никак невозможно. Капитан Рзаев лежал за ближайшим к тропе валуном, положенным здесь чьими-то заботливыми руками, и ласково поглаживал пистолетную рукоятку Калашникова: “Вот сейчас, сейчас!”, – думал он, ожидая, когда же из-за выступа скалы появится первый “моджахед”. В бинокль он отлично разглядел его зеленый берет “непримиримого”. Он еще раз с надеждой посмотрел на тропу. У него был счет, который он сегодня надеялся предъявить вчерашним братьям по крови. Немалый счет. Еще с похода на Кизляр. Поэтому, война, которую вел сейчас полковник Данич, была его войной. Он лежал и мучительно ждал команды. Лежал и жда л. И все же тихий скрип подошв по камню прозвучал для него не тише горного обвала.

Бандит, возглавлявший колонну, вывернул на площадку перед пещерой, и Шамиль смог вблизи оценить его ладный камуфляж и разгрузочный жилет с автоматными магазинами на груди, и чертов зеленый берет, и “калашник” с подствольным гранатометом. Рзаев облизал пересохшие губы и трижды глубоко вздохнул, чтобы унять невесть откуда взявшуюся дрожь. Затем он стал поудобнее прилаживать приклад к плечу, совмещая прорезь на прицельной планке, заветную точку на груди душмана и выступ мушки в одну смертельную линию. Как будто почувствовав это движение, чеченец повернул голову туда, где лежал Шамиль, и глаза их встретились. “Лет двадцать”, – подумал Шамиль, видя полные ужаса глаза чеченца. Тот медленно, словно в замедленной съемке, начал поднимать свой автомат. Рзаев выдохнул и плавно нажал на спусковой крючок.

Глава 19

Команду: "Взять живьем!”, отданную сквозь зубы по ту сторону насыпи, Войтовский слышать не мог, но автоматически отметил, что каменные брызги, вылетающие из скалы, располагаются примерно на уровне его колен. Правда, на малой дистанции стрельбы рикошет делал траекторию пуль абсолютно непредсказуемой. Извиваясь на ходу, подобно ветру пустыни, самуму, Михаил одну за другой послал четыре пули в сторону противника. С фланга в поддержку ему дробно затарахтел автомат Ривейраса. Понятное дело, пробить каменную насыпь, из-за которой вели огонь нападавшие, им было не под силу, но, как было верно замечено бывалыми людьми, пули, чиркающие о камень в двух-трех сантиметрах от твоей головы, дают неплохой психологический эффект. “Черт побери!” – прошептал сквозь зубы Данич, глядя на высокого бородача, который, отстреливаясь на ходу, враскачку преодолевал считанные метры, отделявшие его от входа в пещеру. “Хорошо идет, стервец! Где ж тебя так обучили?” Словно в подтверждение его слов, бородач чуть согнул колени и, резко развернув корпус, перекатом через руки преодолел оставшееся расстояние. До чуткого уха полковника Данича сквозь стрекот автоматных выстрелов донесся звон разбитого стекла: “Оптика на “винторезе” накрылась!” Но это было единственное, чему можно было радоваться в такой ситуации. Подхватившись на ноги, чернобородый скрылся в пещере. Не то чтобы Данича обескуражила подобная неудача, но одно он понимал: данная операция выходит далеко за пределы обычной “нештатной” ситуации. Человек, только что ушедший из-под летевших едва ли не в упор пуль, не был заурядным боевиком. Даже на афганский опыт нельзя было списать непревзойденную ловкость. Перед ним был вышколенный профессионал, сравнимый по уровню с ним самим. Впервые за много лет службы полковник Данич подумал о том, что ему не удастся выполнить задуманный захват, но тут же отогнал предательскую мысль.

– Товарищ полковник, – к нему подполз капитан Аверьянов, уже пять лет бок о бок с ним ходивший на подобного рода “пикники”, – у нас потери. Шамиль тяжело ранен осколками камней в голову. Двое из наших – легкие ранения.

Данич поморщился. Наличие раненых в столь маленьком отряде сильно затрудняло дальнейшие действия. Он повернул голову к Аверьянову:

– Наши двигаться могут?

– Да. Ничего серьезного.

– Ладно, – кивнул Данич. – Вызывай “конька-горбунка”[4]4
  Конек-горбунок – «горбатый» «горбач» – сленговое название МИ-24, данное ему за характерную горбатость.


[Закрыть]. Ребята пусть берут Шамиля и потихоньку отступают к вертолету.

– Есть, – тихо произнес капитан.

Пользуясь коротким затишьем, Данич отомкнул от автомата опустевший магазин, соединенный изолентой с другим, таким же, и, перевернув, со щелчком вогнал его обратно в гнездо.

“Господи!..” – думал Ривейрас, распластавшийся на промерзших камнях за телом убитого проводника. ”Ну что, приплыли? Это и есть наш последний и решительный бой?”– Он с досадой оглядел площадку между входом в пещеру и каменной насыпью, через которую ему предстояло двигаться под огнем противника. – “Ай, как обидно!” – Сознание близости неминуемой смерти колотилось в его висках с грохотом, который, как ему казалось, был слышен на все ущелье. – “Долго ли так лежать? Надоумил бы кто! может, сейчас вскочить да побежать, как соленый заяц, прыгая, будто под ногами не холодный камень, а раскаленная сковорода. Да нет, плотность огня слишком велика. В дуршлаг иссекут, в мелкое ситечко”. Ривейрас обтер внезапно вспотевшее лицо. “Но Мишка же проскочил! А он – мишень более крупная”. Эта простая мысль, всплывшая откуда-то из глубины подсознания, несколько успокоила его, и Владимир стал осматриваться вокруг в поисках решения простенькой задачи – как пробежать несколько метров из пункта А в пункт В. “Эх, гранату бы!” – вздохнул Ривейрас, понимая, что взять ее на этой чертовой тропе негде. “Хотя…” – Ривейрас рывком перевернул иссеченное пулями тело убитого проводника, – “Так, для подствольника больше гранат нет. " – А это у нас что? РКГ-3[5]5
  РКГ-3 – противотанковая граната.


[Закрыть]. Не то, конечно, да ладно, чем черт не шутит! – Владимир усмехнулся, повернулся набок, сдернул кольцо и, резко распрямив руку, метнул гранату вверх, в сторону насыпи. Взрыв громыхнул, как и положено, четыре секунды спустя. И в тот же миг, не давая оглушенному противнику прийти в чувство, Ривейрас вскочил на ноги и, по-американски засевая свинцом все пространство перед собой, ринулся в пещеру. По ту сторону насыпи, со звуком разрываемой холстины, ударило несколько автоматов. Ударило с секундным запозданием. За эту самую секунду Владимир проделал большую часть пути. Он уже был в проеме пещеры, когда икру правой ноги обожгло, и, внезапно отяжелев, Ривейрас рухнул на камни, обдирая колени. Пара пул ь высекла искры у него над головой, брызнули во все стороны гранитные осколки. Но в этот момент две могучие руки, ухватив за шиворот, втащили его в пещеру.

– Что, притомился? – Войтовский оставил своего друга, и вновь, пуля за пулей, начал всаживать свинец в камни, за которыми засели враги. – Сильно зацепило? – Спросил он, делая паузу, чтобы сменить магазин.

– Ничего, терпимо, – поморщился Ривейрас, доставая из нагрудного кармана камуфляжа индивидуальный пакет. – Кость не задета, ранение сквозное. Сейчас остановлю кровь, перевяжу…

– До смерти заживет, – мрачно пошутил Войтовский. – Ладно, давай поскорее, а я их тут немного поучу уму-разуму.

Он откинул в сторону ставший ненужным оптический прицел и, поудобнее приложившись, дважды плавно нажал спусковой крючок. Торчавший из-за камня ствол Шамиля Рзаева дважды дернулся, и оружие упало наземь.

– Браво, браво, – пробормотал лежавший в двух шагах от этого места полковник Данич. – Отменные выстрелы.

Газовая трубка “калашника” была перебита в двух местах на расстоянии менее сантиметра, так, что края отверстий едва не смыкались.

– Что делать будем, Виктор? – Тихо проговорил капитан Аверьянов.

Данич пожал плечами:

– Ждать темноты, – он зябко поежился. – Что мудрить, задуманная операция сорвалась, а ждать сколько-нибудь долгое время на нависшей над пропастью каменной площадке, продуваемой гуляющим по ущелью холодным ветром, есть дело не самое приятное. Но, кроме занятой врагом пещеры, укрытия от ветра не было, а потому выбор был невелик. Либо ждать, когда ночная тьма позволит скрытно войти в пещеру, либо, обозначив цель, вызывать подмогу, и, дождавшись подавляющего превосходства в силах, вломиться на “Ура!”, теряя по человеку на каждую пулю противника. Подобная перспектива Данича никак не устраивала, а потому приходилось ждать, чтобы, пользуясь темнотой, попробовать взять противников силами своих “спецов”.

– Будем ждать, – бросая недобрый взгляд на пещеру, тихо сказал он.

– Думаешь, это Санаев? – Прошептал капитан.

– Может быть, – Данич пожал плечами. – Высокого роста, отлично подготовлен, снайпер, – полковник кинул взгляд на изувеченный автомат, – хороший снайпер. По описанию очень похож. Эх, не спорол бы Шамиль горячку, сейчас бы уже все ясно было. Дернуло же его стрелять, джигит хренов. Кстати, с вертолетом там что-нибудь слышно?

– Скоро должен быть.

– Ладно, – кивнул Данич. – Ждем. Злее будем.

Внутри, там, где пещера сужалась, проход преграждала стена, сложенная из массивных валунов, скрепленных между собой цементом.

– Основательно готовились, – произнес Войтовский, хлопая ладонью по каменной кладке. – Пещера Али-Бабы и его сорока разбойников.

– Разбойники не его, – восстановил справедливость Ривейрас, завершающий обработку раны.

– Какая разница, – отмахнулся Михаил, сквозь щель бойницы, высматривая, не появился ли кто из-за злосчастной насыпи. – Скажи лучше, ты ходить можешь?

– Сейчас попробую, – заверил его напарник и, поморщившись, начал подниматься на ноги. До марафонских забегов, пожалуй, было далеко, но передвигаться, опираясь на автомат, можно было довольно сносно.

– Вот и славно. Фонарь у тебя целый?

Владимир утвердительно кивнул, щелкнув выключателем.

– Тогда потихоньку двигай вперед, осмотрись, куда мы попали. Если это действительно база Санаева, а, судя по окрестной фортификации, так оно и есть, то, рупь за сто, здесь должен быть второй выход. Не может быть, чтобы мало-мальски смыслящий в военном деле командир не предусмотрел для себя запасного выхода для такого рода неприятных эксцессов. – Он кивнул в сторону засевших за камнями “духов”. – Так что, ищи лучше. Не то дождутся эти горные орлы темноты, и будет нам с тобой “кака с маком”. Хотя, посиди – ка лучше здесь, – он указал Ривейрасу на место около бойницы. – Я сам похожу.

Войтовского не было полчаса. Вернулся он задумчивый, таща на плече пулемет Калашникова с цинком патронов.

– М-да, занятное тут место, Володя, – изрек он, заправляя ленту пулемета. – Дальше по туннелю – зала, в ней тебе и арсенал, и склад продовольствия. Еще дальше – кострище, в общем, с душой строились. Я даже сортир тут отыскал. Но людей здесь нету давненько. Еще одна занятная деталь. До нас здесь уже побывали чужаки.

– Почему ты так решил?

– Потом расскажу. Помоги-ка мне эту бандуру установить. – Он высунул пулеметный ствол в бойницу. – Ну-ка, найди камешек, чтоб спусковой крючок заклинить, – оглядевшись по сторонам, потребовал он.

Подходящий по размеру камешек нашелся довольно быстро. Михаил широко перекрестился

– Понеслась душа в рай!

Пулемет вздрогнул, посылая в сторону насыпи свинцовую струю.

– Отходим. Нашел я этот чертов выход.

“В точку бьет!” – пробормотал полковник Данич, глядя, как дергается в глубине пещеры пламя от выстрелов работающего пулемета. Пули шли перелетом, мерзко свистя над головой и исчезая где-то по ту сторону ущелья. “Не иначе, как у них пулемет на самостреле работает”. Он кинул взгляд на ту сторону ущелья, куда, высекая искры из скалы, ложились пули, и удовлетворенно мотнул головой: ”Самострел”.

– Аверьянов! – Прикрикнул он. – Они уходят! Выдвигаемся справа по одному. Оружие к бою, атака по сигналу!

Он усмехнулся. Военная хитрость, примененная противником, вполне могла сбить с толку какого-нибудь зеленого армейского лейтенанта, но для него, съевшего на подобных уловках не одну собачью упряжку, этот маневр был прозрачен, как озеро Байкал. Пулемет с методичностью отбойного молотка продолжал долбить противоположный склон, но, несмотря на непрекращающийся огонь, группа полковника Данича уже скопилась у стены, запиравшей вход в пещеру, в ожидании приказа к броску.

Как и обещал Войтовский, за коридором шла зала, по обе стороны уставленная деревянными стеллажами. Судя по многочисленным обломкам сталактитов и сталагмитов, несколько лет назад ей был придан жилой вид, однако с тех пор никто больше не занимался подобного рода косметическим ремонтом. А потому, продолжавшийся, несмотря на человеческое вмешательство, природный процесс вновь начал образовывать причудливые колонны, включая в себя то стопку консервных банок, то часть оружейного ящика.

– Сейчас направо, – скомандовал Войтовский хромающему вслед за ним напарнику. – Держись по центру. Слева спуск в нижний горизонт. Ну, вот и дошли. – Михаил остановился и ткнул пальцем в потолок. В потолке, там, куда он указывал, зияла дыра. Сквозь нее, высоко-высоко вверху, был виден кусочек звездного неба. – Вертикальный колодец, – прокомментировал Войтовский. – Слава Богу, оборудованный. – Он указал на многочисленные скобы, вбитые в камень теми, кто облюбовал этот естественный дымоход в качестве лазейки.

Войтовский повесил “винторез” на грудь и, ухватившись за нижние скобы, подтянулся, втаскивая свое длинное тело в колодец. Спустя секунду, в отверстии появилась его широкая пятерня:

– Давай, держи руку.

Путь вверх Ривейрас проделал преимущественно на руках, стараясь не нагружать раненую ногу. Впереди лез Войтовский, кряхтя и ругаясь себе под нос.

– Володя, – ни с того, ни с сего произнес он. – Знаешь, какие виды страховок бывают у горных сванов?

– Какие? – Цепляясь за очередную скобу, процедил Ривейрас.

– Первая – “иди, я тебя вижу”; вторая – “иди, я тебя слышу”, и третья – “иди, я тебя помню”.

– Ты к чему это?

– Так, к слову пришлось.

Дальше они ползли молча, и потому, видимо, расслышали отдаленные отзвуки голосов, гулко отдававшиеся под сводами пещеры, однако они уже были наверху.

– “Рачительный хозяин всегда позаботится о хорошей пробке к доброму вину”, – с грузинским акцентом процитировал Войтовский, указывая на массивный валун в пол человеческого роста, лежащий у края колодца, заклиненный сбоку обломком скалы. – Ну-ка, Володя, давай, на раз, два, три. Я вынимаю клин, а ты надави плечом. Раз, два, три!

Камень в полтонны весом, с грохотом ухнул вниз, на мертво запирая колодец.

– Уж не знаю, кто таков этот Санаев, – удовлетворенно глядя вниз, произнес Михаил, – но дураком его никак не назовешь. Спасибо, удружил.

– Ядрена вошь! – Сквозь зубы выругался Данич, глядя на заваленный беглецами лаз. – Ушел, паскуда!

Полковник стукнул кулаком по камням коридора, чтобы физической болью хоть сколько-нибудь усмирить клокотавшую внутри ярость.

– Аверьянов! Что у тебя?

Капитан Аверьянов, утирая на ходу оцарапанное осколком камня лицо, поспешил доложиться взбешенному командиру, прекрасно понимая, какие чувства обуревают сейчас старого “волкодава”.

– В зале на деревянных стеллажах заметны следы волочения. Вполне возможно, что здесь находились боеголовки.

– Возможно! – Гневно сверкая глазами, поморщился Данич. – Возможно, что здесь снежный человек проживает! Точно нужно.

Капитан Аверьянов развел руками.

– Черт! – Выругался полковник. – А ну-ка, вертушка уже села? Давай-ка, резвым аллюром туда, они не могли еще далеко уйти.

– Виктор Юрьевич, – попробовал вставить Аверьянов, – вы же знаете, здесь, в ущелье снайпер и вертолет имеют примерно одинаковые шансы.

– Не учи ученого! – Рявкнул Данич. – Полста шансов им мало! Давай, бегом!

Беглецы не могли далеко уйти, особенно учитывая, что один из них был ранен. Но найти двух притаившихся среди валунов и кустарника людей, одетых в камуфляжи, да к тому же, в полной неподвижности следящих за маневрами кружащего над скалами вертолета, было делом непростым. Войтовский и Ривейрас молчали, словно опасаясь, что их тихий шепот может быть, услышан на вертолете. Если бы была возможность, они бы заставили и сердца стучать потише, чтобы не демаскировать себя. Покружив некоторое время над местом недавнего боя, хищная стрекоза МИ-24 заложила вираж и начала уходить в сторону Дагестана.

– Чего-то я тут не понимаю, – пробормотал Войтовский, выползая из узкой, словно паз складного ножа, расселины. – Одно из двух; – задумчиво произнес он, глядя вслед удаляющемуся аппарату, то ли, вопреки утверждениям Москвы, у “духов” есть своя авиация, или наша “веселуха” заинтересовала патрульный вертолет.

– Скорее, первое, – выбираясь из-под нависающего гранитного козырька, предположил Ривейрас. – Иначе, куда же делась вся банда? – Он уселся поудобнее и принялся менять пропитанную кровью повязку. Нога отзывалась тупой тянущей болью. Владимир сжал зубы, чтобы не вскрикнуть.

– М-да, может ты и прав, – вздохнул Войтовский. – Но на “горбатом” опознавательные знаки Российской Армии. – Ладно, что там у тебя? Кровь остановилась?

– Сочится понемногу, но в общем да.

– Давай я тебе помогу с повязкой, и будем, пожалуй, отсюда выбираться.

Майор Жичигин, докладывавший своему начальнику об успехе контрразведывательной операции, или, как было принято говорить в этих стенах, активного мероприятия, выглядел, как подвешенный к удочке колокольчик в момент поклева крупной рыбы. Его распирало гордостью за успех возложенной на него миссии.

– Все в порядке, товарищ полковник. Комар носа не подточит. Мухановского взяли в момент передачи документов сотруднику американского посольства Чарльзу Квентину Бентли в книжном магазине “Москва”.

Коновалец усмехнулся. Трюк с книжным магазином был хорошо известен, и, хотя не отличался новизной, порою давал хорошие результаты. В зале самообслуживания агент и завербованный им источник, просматривая книги, сближались друг с другом и, в конце концов, источник закладывал самое интересное место в заранее облюбованном томе микропленкой с очередным сообщением. После этого книга возвращалась на прилавок и тут же переходила в руки сотрудника спецслужбы. Полюбопытствовав, он тут же возвращал ее на место, но уже без закладки. После чего оба расходились в разные стороны, как ни в чем не бывало.

Быть может, такой номер прошел бы и в этот раз, но в момент “контакта” по “абсолютной случайности” в зале оказались и группа захвата, и пара операторов со скрытыми камерами, обстоятельно заснявших сцену ознакомления российского и американского дипломатов с новинками литературы.

– Вот и славно, Вячеслав Всеволодович, вот и славно. – Коновалец дружески улыбнулся своему подчиненному. – Молодцы, хорошо сработано! Мухановский в изоляторе?

– В изоляторе, Геннадий Валерьянович. – Жичигин поправил очки и улыбнулся той неподражаемой улыбкой, которая бывает на устах непризнанных гениев, опровергающих утверждение о невозможности вечного двигателя. – Наши психологи пока что прессуют ему мозги для дальнейшей разработки. Так что, я думаю, с допросом денек-другой можно подождать. Пусть помается.

– Хорошо. Не возражаю, – кивнул Коновалец и глаза его хитро сощурились. – Подготовьте пока утечку информации о разоблачении шпионской сети. А, скажем, послезавтра дадим официальное сообщение. И вот что, пока дело не получило огласку, еще раз по-тихому проверьте МИДовские и около– МИДовские связи Мухановского. Глядишь, еще что-то всплывет.

– Ладно, Геннадий Валерьянович, – согласился Жичигин, – проверим. Хотя, лично мне кажется, что с Мухановским – младшим никто не сотрудничал. Во всяком случае, сознательно.

– И все-таки.

Майор Жичигин отправился готовить сенсацию о шпионском деле для вечерних новостей. Едва его сутуловатая фигура скрылась за дверью, как в нее втиснулся осанистый майор Повитухин.

– Разрешите, товарищ полковник? – произнес здоровяк, глядя на поднявшего, было, телефонную трубку внутренней связи Коновальца.

– Проходите, Степан Назарович, – полковник указал ему рукой на стул и, подумав, положил трубку. – Есть что-нибудь новое?

– Кое-что есть, – замявшись, сообщил Повитухин.

– Ну, давай, не кокетничай, выкладывай, что ты там нарыл? – подбодрил его Коновалец.

– Насчет генерала Лаврентева. Он улетел прямо из Москвы в Батуми на следующий день после банкета в честь ухода на пенсию. Квартиры в Москве и Ржеве были проданы недели за две до того.

– Понятно, – нахмурился Коновалец. – Прохлопали генерала.

– Работник таможни помнит, что при проверке у генерала была обнаружена большая сумма денег в долларах, вроде бы, от продажи квартиры. В Батуми Лаврентьева никто не видел, но через 3 дня после прибытия его дочь сдает квартиру и уезжает вместе с мужем и сыном, якобы, в гости к родственникам. Но ни морем, ни по воздуху они не выезжали, железная дорога там не работает, и шоссе на Абхазию перекрыто. Остается вариант – через границу в Турцию. Там участок границы довольно прозрачен, как Вы знаете.

– Да, – печально кивнул головой полковник. – Известия неутешительные. Давай-ка, вот что, займись окружением Лаврентьева. Друзья, знакомые, бывшие однокурсники, любовницы, дальние родственники, в общем, все, что можно нарыть. Не звонил ли, не писал. Мало ли, вдруг где-то прокололся.