Текст книги "Обнаженная модель"

Автор книги: Владимир Артыков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)

– Дайте мне немного времени, я постараюсь уговорить Володю.

– Хорошо, даю вам два дня.

Через двое суток нас вновь вызвал директор студии. Я окончательно отказался от предложения стать режиссером, на что директор с раздражением бросил:

– С Артыковым все ясно! А как вы, Анатолий Яковлевич, что решили?

– Моим уговорам Володя не поддался, он соскучился по работе художника, хорошо вошел в материал, хочет завершить фильм с любым режиссером. Что касается меня, я бывший солдат и привык подчиняться начальству, если вы мне приказываете, я обязан выполнить ваше поручение. Только, пожалуйста, в приказе о моем назначении на должность режиссера-постановщика, укажите, что это было ваше решение и ваше указание. Хочу напомнить, что я остаюсь и оператором фильма.

Через несколько дней мы продолжили съемки с новым режиссером.

В нашей картине был еще один герой. Это… медвежонок по кличке Малыш. Четвероногий актер доставил немало хлопот дрессировщику Анатолию Уваеву, цирковому артисту, работавшему ранее в группе «Братья Николаевы». Эти цирковые братья, выполняя сложные трюки, буквально летали в замкнутом кольцевом турнике, не задевая друг друга. После травмы, Анатолий не ушел из цирка, а устроился к знаменитому дрессировщику Филатову, стал ухаживать за медведями, потихоньку изучая повадки хищников. Упорство и терпение циркового артиста принесли свои плоды. Вскоре, маленький Довран подружился с медвежонком, и они стали неразлучной парой. Нам надо было снять кадр, когда медвежонок карабкается на дерево. Дрессировщик долго объяснял это медвежонку, но Малыш категорически отказывался «играть». Я предложил смазать ствол дерева сгущенным молоком. Малыш, почувствовав сладкое лакомство, с нескрываемым удовольствием облизал нижнюю часть ствола… и аппетитно облизываясь, отошел в сторону, явно не желая сниматься. Вдруг, Довран крикнул режиссеру:

– Снимайте! И быстро полез на дерево. Медвежонок бросился за мальчиком и тоже стал карабкаться вверх. Кадр был снят.

Малыш иногда вносил свои «коррективы» в сценарий. В одном из эпизодов, браконьер, на середине реки ловил рыбу, сидя в резиновой надувной лодке. Роль горе-рыбака играл Акмурад Бяшимов, актер большого комедийного дарования. Медвежонок должен был подплыть к задремавшему рыбаку и лапой ударить по лодке. Тогда рыбак проснется, увидит медведя и в испуге опрокинет лодку. Режиссер объяснил задачу актеру, дрессировщик, медведю.

– Мотор! – скомандовал режиссер.

– Есть, мотор! – отозвался оператор, то есть он же сам.

Малыш бросился в воду, и на середине канала подплыл к лодке, ткнул лапой в борт. Рыбак, актер Бяшимов, изображая испуг, вскрикнул и упал в воду. И тут произошло непредвиденное. Малыш, сам смертельно испугавшись, завопил, замахал передними лапами и стремглав поплыл к берегу. Выскочив из воды, он скрылся за барханом. Вся группа долго искала его, пока не обнаружила трясущегося от страха медвежонка в пещере.

Второй дубль снять не удалось, малыш еще долго не подчинялся дрессировщику. И только спустя месяц, когда проявили и отпечатали отснятый материал, мы увидели, что в таком варианте эпизод стал даже интереснее. Так медвежонок Малыш стал «соавтором» фильма.

Для продолжения съемок, группа переехала на новую натуру. Это было Фирюзинское ущелье под Ашхабадом. Осветители хлопотали возле юпитеров, кинооператор торопил:

– Скорей, ребята, солнце уходит, не успеем снять режимные кадры. Актер Акмурад Бяшимов может отдыхать, остальных прошу в кадр. Прозвучало в рупоре.

Воспользовавшись передышкой, Акмурад, толстый, белотелый, с веснушками на лице, блондин со светлыми глазами, присел в тени пышного платана, вытащил из кармана сценарий, и собрался было еще раз перечитать текст роли, но, увидев, что я направляюсь в его сторону, кивнул, приглашая сесть рядом. Этот общительный, обаятельный человек давно уже снискал признание как самобытный актер с ярко выраженной индивидуальностью. Принято говорить о таких артистах «богатая фактура», или «острохарактерный типаж».

– Акмурад, расскажи, как ты пришел в искусство?

– Все началось с женской роли, – улыбнулся он.

– С женской?

– Да, именно с женской. Когда я учился в школе, мы создали драматический кружок. Девчонки отказались в нем участвовать. Но мы, не отступились и вскоре поставили пьесу «Деньги» Агахана Дурдыева. Все роли – мужские и женские исполняли ребята. По жребию, мне выпало играть женщину. Клянусь, я играл с усердием. Но, хотя роль была серьезной, зрители буквально покатывались со смеху, когда я в кетени и платке, в туфлях на высоком каблуке, появился на сцене. Только мне было не до смеха. Не выйдет из меня артиста, решил я. И после школы поступил в медицинский. Однажды ко мне зашел товарищ, односельчанин, и рассказал, что он теперь ассистент режиссера телевидения, и зашел он отнюдь не на пиалушку чая, а пригласить меня на роль кулака в телевизионном фильме-спектакле «Павлик Морозов». После этой роли приглашения посыпались, как урюк в урожайный год, одно за другим. Тут и рвачи, и тунеядцы, и взяточники, и бюрократы, каких только ролей не переиграл. А когда я стал принимать участие в сатирическом тележурнале «Яртыгулак», галерея отрицательных типов стала расти еще быстрей.

– А когда они исчезнут вообще из жизни, ты останешься без работы? – пошутил я.

– Этого я не боюсь. Мне и сейчас случается играть наших замечательных людей.

Он замолчал, прислушиваясь к шуму горной речки. У меня же, в памяти, всплыли роли Акмурада Бяшимова. «Сбежала машина» – милиционер; «Шахсенем и Гариб» – стражник шаха; «Рабыня» – Аттабалы; «Решающий шаг» – Поки-Валла, прислужник Халназар-бая. Позднее Акмурад Бяшимов снимался с такими популярными артистами советского кино, как Алексей Смирнов, Фрунзик Мкртчян, Тамара Кокова, Нина Шацкая. Все они работали в музыкальной комедии «Белый рояль», которую поставил режиссер Мукадас Махмудовна Таджикфильме, это красочное музыкальное ревю с успехов обошло экраны страны.

Глава 5

Отношение директора киностудии ко мне изменилось, исчезла доверительность, прекратились предложения продолжить работу в документальном кино. Было очевидно, что он не простил мне отказа стать режиссёром-постановщиком «Приключений Доврана». Холодок, который пробежал между нами, был столь очевидным, что я стал задумываться об уходе из штата киностудии в свободные художники. К тому же, меня уже приняли в Союз кинематографистов СССР и сам председатель, Владимир Монахов, известный кинооператор, в январе 1968 года вручил мне членский билет.

Пришла телеграмма из Минска. Режиссёр Юрий Цветковпросил моего согласия быть художником-постановщиком фильма с рабочим названием «Сказка», запускавшегося на киностудии «Беларусьфильм». Я дал согласие и вскоре получил официальное приглашение за подписью генерального директора студии Ивановского.

Красив был осенний Минск. Большой, чистый город, светившийся золотом листвы, восхитил меня. Понравилась и киностудия с её просторными павильонами, оснащёнными современной съёмочной техникой. В коридорах студии меня встретили мои знакомые, Юра Цветков, редактор-киновед Изольда Кавелошвили и её муж, оператор Борис Олифер. Перед тем, как пойти на ковер к директору, они красочно описали его характер и предупредили, как себя вести, чтобы не попасть впросак, с начальством ухо надо держать востро. В это время к нам подошёл пожилой, интеллигентного вида мужчина с красивой седой головой и, прикрывая ладонью горло, в которое была вставлена трубка, поздоровался. Меня представили:

– Владимир Артыков, можно просто – Володя.

– Корш-Саблин, режиссёр. Возможно, вы знаете меня по фильмам? – прохрипел он, пальцами прижимая трубку на горле.

– Ваши фильмы мне хорошо знакомы. Картина «Моя любовь» с участием Лидии Смирновойи Ивана Переверзеваи великолепной музыкой Исаака Дунаевскогоещё с юности стала… моей любовью.

Лицо его осветилось улыбкой. Я с грустью подумал о том, что мы редко говорим добрые, тёплые слова нашим старшим товарищам, так много сделавшим в киноискусстве, тем более тяжело больным.

– Вы к директору? Позвольте, я вас провожу, молодой человек, и на правах художественного руководителя, передам Ивановскому.

С этими словами он взял меня под руку, и мы вошли в приёмную директора студии.

Я остановился у Цветкова.

– В гостинице ещё наживёшься, а у меня жена в экспедиции, никто нам не помешает, ты прочитаешь сценарий, и мы обговорим изобразительный ряд будущего фильма. В этой картине я придаю большое значение декорациям на натуре и в павильоне, работа предстоит довольно сложная, так что роль художника, надеюсь, будет заметной.

Вечер воспоминаний, с бутылочкой зубровки, унёс нас в Москву. Мы вспомнили как Наташа Полонская, студентка с режиссёрского, пригласила нас принять участие в её курсовой короткометражной ленте о китайском фарфоре, Юру – оператором, а меня – художником.

– Да-а, это была наша первая самостоятельная постановка по приглашению. Изрядно она помучилась с нами, отлавливая и заставляя работать.

– Это, уж точно. Но её железная воля, желание довести до конца съёмки и сделать оригинальную картину, заставляли терпеть нас, как она только выдержала это. Раз мы с Анатолием Зубрицкимв общежитии отмечали его день рождения, и только я поднял стакан за здоровье и творческие успехи будущего оператора, как в дверь постучали и, смущаясь, вошла Наташа с большим куском оконного стекла. Зубрицкий улыбнулся и сказал:

– В нашем окне все стёкла целы, так что стекольщика нам не надо, а вот если третьим будешь, тогда милости просим, присаживайся, Наташа, к столу, будешь главной дамой и украшением.

Смущаясь, она ответила:

– Спасибо, ребята, спасибо, я ненадолго, к Володе, по делу.

Анатолий понимающе вышел покурить в коридор.

– Не понял юмора – сказал я, глядя на стекло.

– На нём надо нарисовать силуэт парусного корабля.

Он должен быть в кадре на первом плане, а за ним медленно проплывающий рисованный фон с изображением панорамы китайского пейзажа, создавая иллюзию движущегося парусника.

– Это уже, комбинированные кадры, и они требуют времени.

– Когда ты это сделаешь?

– Постараюсь в течение недели написать гуашью фон с пейзажем, это займёт пару дней, не меньше, ну, а силуэт корабля – ювелирная работа, её быстро не сделаешь, минимум, три-четыре дня. Очень важно найти соразмерность корабля и фона, а это не просто, всё, что на первом плане должно быть тщательно прорисовано.

– Ну, пожалуйста, постарайся быстрей нарисовать, и как только закончишь, передай Юре Цветкову, я назначу день съёмок. Твоё присутствие обязательно!

Оставив стекло, Наташа попрощалась. Вернулся Толя, и мы продолжили застолье.

Подняв настроение воспоминаниями, Юра продолжал:

– Конечно, помню твой писаный длиннющий фон с китайским пейзажем и кораблём на стекле. Иллюзия плывущего корабля была полной.

– Плывущего? Это уж твоя заслуга.

– В целом, картина получилась, и Наташа великолепно смонтировала, очень точно подложила китайскую музыку и дикторский текст, она просто молодчина.

– Юр, а ведь красивая девчонка была и талантливая.

– Да-а уж. – Протянул Юра. – А сейчас она, известный режиссёр научно-популярного кино.

– Мы выпили за Наташу, общагу с её обитателями в городке Моссовета на Яузе.

Через несколько дней Цветкова пригласил главный редактор студии. Не знаю, о чём шла речь, только вернулся он в подавленном состоянии.

– Юра, что случилось? – встретил я его.

– Хорошего мало. Сценарий передали на доработку.

– Не стоит переживать, Юра, это же обычное дело.

– Нет, Володя, всё гораздо серьёзнее, ведь это уже третья доработка, не пойму, что они от меня хотят…

– Тогда давай так. Я возвращаюсь в Ашхабад, и как только сценарий окончательно утвердят, звони, я прилечу, и мы сядем за режиссёрскую разработку, выберем натуру, я спокойно засяду за эскизы. Проведем подготовительный период. Всё будет хорошо.

– Ладно, договорились, в аэропорт я тебя провожу.

Улетал я с тяжёлым чувством, мне уже стало ясно, что кто-то другой будет снимать эту картину. Через полгода, уже на другом фильме и на другой киностудии, узнал, что картину снимает не Цветков. Так закончилась моя не начатая работа в Минске. Как всегда, победили киношные интриги.

Дома ждала телеграмма из Душанбе: «Сообщите согласие быть художником-постановщиком фильма „Дороги бывают разные“ режиссёра Маргариты Касымовой. С уважением, директор киностудии Обид Хамидов». Вспомнилось моё пребывание в Таджикистане, декорации, в которых снимались эпизоды фильма «Махтумкули». В большом павильоне – «Дворец иранского шаха», в малом – «Зиндан». Пожалуй, соглашусь, как можно отказать женщине! Опять увижу снежные вершины гор Памира, бурные стремительные ледниковые реки и красивый, солнечный Душанбе.

В аэропорту меня встречали заместитель директора киностудии Александр Ахматов, приходящийся племянником знаменитой Анне Ахматовойи главный инженер Эрнст Рахимов. Оставив вещи в люксе гостиницы «Вахш», спустились в ресторан, где и отметили моё прибытие.

Начались съёмки в заоблачных горах. «Дороги бывают разные», так назывался фильм о шофёрах дальнобойщиках. Мне было приятно видеть в роли одного из водителей ЗИЛов штатного артиста Мосфильма, ученика Сергея Герасимова, Виктора Филиппова. Мы подружились ещё в кино-институте, нас сблизило матросское братство: он служил на Северном флоте, я – на Балтике, словом, оба вышли из одного бушлата.

Горные пейзажи, серпантины дорог, бурные ледниковые реки Таджикистана покорили меня.

Выезжая на съёмку из Душанбе в сорокоградусную жару, наши машины, поднимаясь по извилистой крутой дороге Варзобского ущелья, вдоль бешеной горной реки, через час уже попадали в коридор из ослепительно белого снега, временами столь высокого, что над нами оставалась только узкая полоса синего неба. Снимали мы и на берегу высокогорного озера Искандеркуль. По преданию, в нём утонул любимый конь Александра Македонского, Буцефал. Каждое полнолуние, как утверждали жители окрестных кишлаков, можно было видеть в лунном сиянии купающегося белого коня великого воина. В зеркале воды отражались остроконечные вершины красных скал.

Все игровые эпизоды проходили на горных дорогах, снимали, как правило, прямо с колёс. После съёмок актёрам давали отдых, иногда на день, а то и на два, а режиссёр, оператор и я, отправлялись искать новую натуру для будущих эпизодов. Однажды так увлеклись пейзажами, что въехали в погранзону, за что были задержаны пограничным нарядом. Нас, под конвоем, провезли по узкой дороге, на которой разъехаться двум встречным машинам, можно было только на крохотной площадке поворота очередного отрезка пути. Немало погибало на горных дорогах людей, и небольшие пирамидки камней, увенчанных автомобильными рулями, были печальными свидетелями молчаливых трагедий. Надписи на ржавых кусках железа с именами, почти стёртыми снегом, дождями, солнцем и временем, с трудом прочитывались. Опасны дороги в горах! Конвой доставил нас на погранзаставу. Младший сержант спросил:

– Кто руководитель группы?

– Косымова, режиссёр.

– Прошу следовать за мной.

Они прошли к начальнику заставы. Шло время, водитель Сергей, оператор и я, от нечего делать, стали состязаться на спортивной площадке. Сергей облюбовал турник и стал подтягиваться, а мы соревновались в поднятии штанги. Заур победил в жиме, а я, в рывке и толчке, подтвердив свой второй разряд, когда-то давно полученный в спортивной школе. Выяснить, кто из нас чемпион, мы не успели, пришла Маргарита в сопровождении офицера.

– Мальчики, всё в порядке. Шеф заставы нас освобождает и приглашает на обед.

– Так точно, прошу вас пройти в нашу столовую. Мне не приходилось ещё задерживать артистов, расскажите моим пограничникам, как снимается кино.

За обедом, Маргарита представила нас и рассказала солдатам о будущем фильме, о нелёгком труде шофёров большегрузных машин, о любви молодого водителя, роль которого исполняет артист Галиб Ахмедов, выпускник московского театрального института, впервые снимающегося в кино, о Сталине Азаматовой, играющей роль его невесты. Маргарита рассказала о недавно прошедшей на экранах страны музыкальной комедии «Белый рояль», где у Азаматовой была одна из главных ролей. Её партнёрами, по фильму, были такие популярные артисты, как Тамара Кокова, Нина Шацкая, Алексей Смирнов, Фрунзик Мкртчян, Руслан Ахметови очень смешной толстяк, Акмурад Бяшимов. Вопросов было много, я рассказал о работе художника кино, Заур – о работе кинооператора. Время пролетело незаметно. Пора было возвращаться, солнце в горах садится быстро.

Начальник заставы пригласил в свою машину режиссёра, и мы следом за ними, поднялись на перевал, преодолев все двадцать четыре опасных, крутых поворота дороги. Попрощавшись с нами, офицер, галантно поцеловав Маргарите руку, уехал. Сгущались сумерки, режиссёр торопливо села в машину и водитель, осторожно, почти на ощупь, включив фары, стал спускаться с высоты перевала к нашей стоянке. Спустя час, мы увидели горящий костёр и сидящих вокруг актёров. Запах плова, смех, обрывки фраз далеко разносились в хрустально чистом, холодном, горном воздухе. Группа заждалась нас к ужину…

Глава 6

Съемки фильма «Дороги бывают разные» приближались к завершению. Я уже неплохо ориентировался в паутине горных дорог, изучил быт провинциальных городков и кишлаков в окрестностях Душанбе. Неповторимые пейзажи с вершинами снежных гор навсегда остались в моей душе, я глубоко проникся самобытным духом и жизнью красивого народа. Фильм был закончен, и я собирался вернуться домой. Во дворе киностудии ко мне подошел режиссер, председатель Союза кинематографистов Таджикистана Борис Кимиагаров. Мы поздоровались, он положил тяжелую, волосатую, потную руку на мое плечо и, упершись в меня большим животом, заглядывая в глаза, сказал:

– Намотался по нашим дорогам, хочешь неплохо отдохнуть? Есть путевка в дом творчества Союза кинематографистов «Пицунда» на Черноморском побережье Абхазии.

– Спасибо, Борис Алексеевич, но я не один, у меня семья.

– Конечно, поедешь с женой, путевка на двоих.

– Тогда я согласен.

К концу срока пребывания на Пицунде получил телеграмму от директора киностудии «Таджикфильм» с приглашением быть художником-постановщиком новой картины «Тайна предков» режиссера Марата Арипова.

На выбор натуры в далекую Якутию мы вылетели внушительной группой. Режиссер Марат Арипов, его жена – второй режиссер Эмма Крыжановская, оператор Владимир Кромаси я.

В Якутске нас встретил писатель Николай Якутский-Золотарев, его повесть «Золотой ручей» тогда пользовалась большой популярностью у читателей страны. Валентин Максименковнаписал киносценарий по мотивам этой книги с рабочим названием «Тайна предков». События происходят в 20-е годы. До Якутии еще не добралась советская власть, и местные купцы диктовали свою волю аборигенам. Купец Опарин прекратил обменивать порох и продукты на пушнину местным охотникам до тех пор, пока ему не укажут дорогу к золотоносному ручью. Но старейший охотник Сэдюк, единственный, знавший путь к ручью, не нарушил закон предков и не открыл тайну Золотого ручья.

Нам выдали меховые летные унты, теплые стеганые штаны, овчинные полушубки и наша группа вместе с писателем отправилась на поиски натуры и знакомство с бытом местных жителей в отдаленные стойбища оленеводов, в города Якутии: Алдан, Томпо, Мирный. Сильные морозы, доходившие до сорока пяти градусов и ниже, порой затрудняли наше передвижение, поскольку при такой температуре самолеты местных авиалиний стояли на приколе, иногда приходилось добираться на гусеничных вездеходах по заснеженным просторам, где дорогами служили промерзшие до самого дна русла рек. Добираясь от стойбища к стойбищу, мы никак не могли увидеть настоящих яранг, вместо них стояли брезентовые военные палатки с железными печками-буржуйками в центре, вокруг этого очага, на толстом настиле из еловых лап сидела вся семья оленевода. Нас радушно встречали в каждом стойбище и как почетных гостей сажали ближе к раскаленной буржуйке, на которой варилось, источая терпкий аромат свежее оленье мясо. Я задал вопрос хозяину:

– Где же можно увидеть настоящую ярангу? Пока на нашем пути попадались только палатки. А нам нужно увидеть и изучить традиционное старинное жилище оленеводов – ярангу, в том виде, в каких обитали ваши родители, это нужно для того, чтобы я мог точно воспроизвести в декорациях ваше кочевое жилище и быт.

– Однако, большой начальник, – он поднял указательный палец вверх, – запретил нашему народу жить в ярангах, это, мол, пережиток прошлого, и в коммунизм, однако, мы должны войти в просторных, но очень холодных палатках.

С горечью ответил оленевод, и рассказал как тепло и уютно они чувствовали себя в ярангах, крытых оленьими шкурами.

Он подложил чурки в ржавую буржуйку, на которой кипела большая алюминиевая кастрюля, обтер руки о засаленное полотенце, открыл бутылку и разлил в кружки питьевой спирт, так как все остальные спиртные напитки из-за сильных морозов замерзали, и с осени до весны в магазины не поступали.

– Однако закусим, дорогие гости, – улыбнулся он и дал рукой знак жене, которая торопливо сняла с печки кастрюлю и большой ложкой переложила мясо в эмалированный тазик, залив его кипящим бульоном. Дала каждому по деревянной ложке, приговаривая:

– За долгую и суровую зиму печи прогорают до дыр. Приходится менять до двенадцати буржуек, и так в каждой палатке.

Ее лицо было испещрено глубокими морщинами, по ним можно было прочитать всю ее нелегкую жизнь в тундре. Голова хозяйки, укутанная шерстяным платком, выглядывала из оленей кухлянки, словно из панциря черепахи. И действительно, на протяжении всего нашего пути по тундре бросались в глаза множество прогоревших печек и ржавых труб, торчащих из сугробов, создавая мистическое впечатление заброшенных кладбищ.

Перед вылетом из Якутска на выбор натуры нашу группу принял второй секретарь обкома партии по идеологии и рассказал о достижениях сурового, но очень богатого края, где добываются алмазы и отстреливаются знаменитые черные соболя, песцы и белки, а это, заметил он, – золотая валюта в казну всей страны.

– Найти старый быт вам будет трудно, с этим давно покончено, наши оленеводы живут в ногу со временем, а яранги найдете только в нашем краеведческом музее, а не на просторах тундры, – с гордостью закончил он беседу.

Я не придал значения его словам о новом быте оленеводов и только сейчас, сидя в холодной, продуваемой всеми ветрами палатке, вспомнил этот разговор в обкоме партии.

К вечеру, вездеходом вернулись с выбора натуры в поселок Томпо, где нас ждали председатель поселкового совета и директор школы-интерната, они любезно пригласили на ужин в просторный спортивный зал школы, где был накрыт стол с национальными экзотическими якутскими блюдами. Мозг из трубчатых костей ножек молодых оленей, похожий на охлажденное сливочное масло, не дающее охмелеть в застолье, жеребятина жареная, заяц тушеный по-якутски, брусника, залитая оленьими сливками и, конечно, питьевой спирт. Здесь собралась немногочисленная интеллигенция поселка: учителя, врачи, администрация поселкового совета, пилоты нашего ИЛ-12, из-за сильного мороза отложившие свой рейс в Якутск. Помещение было сильно натоплено. Пока мы дошли от гостиницы до школы, а расстояние было всего метров сто, мы так замерзли, идя по протоптанной тропке гуськом, что войдя в школу, первым делом бросились к двум раскаленным голландским печам, от которых нас буквально оттащили встретившие нас хозяева. Радиола звучала песнями Кристалинской, Пьехи, Хиляи Кола Бельдыс песней… «Увезу тебя я в тундру». Мы отогрелись телом и душой, и поднимали тосты за процветание поселка Томпо, за ее прекрасную женскую половину, и за съемки первого художественного фильма о становлении советской власти в Якутии. Танцевали, много и громко говорили все сразу, как и принято повсеместно в нашей стране. Разошлись под утро. К полудню «потеплело». Термометр показывал минус сорок, и наш самолет, который простоял всю ночь недалеко от гостиницы, вырулил на главную улицу поселка Томпо, она же и взлетная полоса, разбежался и взял курс на Якутск.

Вернувшись в свои номера гостиницы «Лена», вечером в ресторане отметили наше прибытие. Утром, Марат и Эмма отправились в национальный Якутский музыкально-драматический театр посмотреть актеров и встретиться с Народным артистом СССР Дмитрием Федоровичем Ходуловым, рекомендованным Николаем Якутским на роль Сэдюка, старейшины эвенкийского рода. Предполагалось посмотреть и молодых актеров, более всего режиссера волновала будущая героиня. Меня же Николай Якутский пригласил в гости к академику Сивцеву-Суоруну Омоллоону, ученому, писателю, драматургу, большому знатоку и коллекционеру предметов народно-прикладного искусства. Его квартира в центре города представляла собой подлинный музей. Радушный хозяин и его красавица жена, оперная певица, ждали нас. Академик подробно рассказал обо всех интересующих меня предметах якутского быта.

После обеда, оставшись наедине с хозяйкой, Сивцев и Якутский ушли в академию, я начал рисовать ее портрет, а она рассказывала мне о годах учебы в Ленинградской консерватории. Выяснилось, что она с подругами бывала на вечерах в художественном училище барона Штиглица, в котором я учился в начале пятидесятых годов, и у нас оказались общие знакомые из Кировского театра, солисты балета Юрий Мальцев, Аскольд Макаров, Екатерина Ястребова, певица Белла Калида. Закончив портрет, я подарил его хозяйке, она попросила надписать рисунок и поставить дату, после чего я начал рисовать предметы коллекции. Чороны – сосуды для кумыса, представлявшие из себя вытянутые, трубообразные деревянные предметы, щедро орнаментированные серебром. Чороны были самых различных размеров, от детских, с граненый стаканчик, до пускаемых по кругу полутораметровых сосудов для питья кумыса на праздниках. Инкрустированные серебром конские седла, сбруи, стремена, боевые стальные мечи, луки, стрелы, кожаные колчаны, также украшенные серебром. И многое другое, что составляло материальную культуру древних якутских племен. По этим рисункам на киностудии мною были выполнены чертежи и шаблоны, по которым в бутафорском и металлическом цехах были исполнены точные копии предметов в натуральную величину, использованные во время съемок фильма.

Стало очевидным, что снимать игровой, полнометражный фильм в трескучие якутские морозы, для кинотехники того времени, было большой проблемой. Кроме того, из-за нелетной погоды актеры из европейской части России, занятые на фильме, не могли бы вовремя прилетать на съемки и возвращаться в свои театры, так как тогда прямых рейсов Москва-Якутск не было, и нужна была пересадка в Новосибирске. Посовещавшись, мы приняли решение искать натуру, сходную с пейзажами Якутии, как можно ближе к центру. Такую натуру мы нашли в северной части Урала, близ города Североуральска, на обширной пойме реки Сосьвы. Стратегически нас вполне устраивало это место: прежде всего природа совпадала с якутским пейзажем, а группа свободно размещалась в городской гостинице «Красная шапочка». В полутора километрах от нее, в излучине реки, располагалась наша съемочная площадка, где по моим эскизам была построена комплексная декорация из натуральных отборных бревен лиственницы: лабаз купца Опарина, водяная мельница, хранилище мехов, стойбище якутских оленеводов, состоящее из двенадцати якутских яранг, оленьи загоны. Весь этот декорационный комплекс был насыщен реквизитом из оленьих нарт, саней-розвальней, якутских охотничьих лыж и живностью: лошадьми, собаками и двумя оленями, доставленными из северного города Ивдель, на вертолете. Кроме того, от Североуральска до Свердловска было железнодорожное сообщение. На Свердловской киностудии можно было заказать кинотехнику – операторский кран, осветительные приборы, лихтваген (передвижная электростанция), тонваген (передвижная звукозаписывающая машина). Актеры прилетали самолетом в Свердловск, отдыхали в гостинице «Большой Урал» в забронированных для них номерах, а вечером садились на поезд и уже утром были на съемочной площадке. Таким образом, были решены многие административные проблемы.

Во время производства фильма всегда возникают непредвиденные обстоятельства. Кормом для оленей, является исключительно мох ягель, запасти его впрок невозможно, это скоропортящийся продукт. Олени добывают его сами, раскапывая копытами снег, и съедают мох на корню. Поэтому, эпизоды с актерами Татьяной Конюховой(жена купца Опарина), Антанасом Габренасом(купец Оперин), Дмитрием Ходуловым, Натальей Шестаковой, Бакен Кыдыкеевой, Анатолием Васильевым были отсняты в первую очередь, так как они снимались на фоне оленей, запряженных в нарты. Мы торопились быстрее вернуть животных на север, в места их привычного обитания, и тем самым, сохранить им жизнь.

Комплексная декорация на берегу Сосьвы после съемок стала излюбленным местом отдыха горожан Североуральска. В лабазе Опарина открыли летнее кафе, водяную мельницу облюбовали рыбаки, словом, бывшая съемочная площадка осталась не разобранной и стала зоной отдыха. Об этом мы узнали уже в Душанбе из присланного директору киностудии «Таджикфильм» редактором североуральской газеты благодарственногописьма.

Декорации в павильонах душанбинской киностудии были отсняты летом в сорокоградусную жару. Артисты в зимних меховых одеждах под горячими лучами осветительных приборов чуть не падали в обморок, каждые 20 минут они выскакивали из павильона, сбрасывали костюмы, и их обливали холодной водой из шланга. После короткого отдыха актеров вновь гримировали, одевали, и они снова входили в декорации (дом купца Опарина и его лабаз – хранилище мехов: соболей, белок, песцов). В этих эпизодах снимались кроме вышеназванных актеров также Александр Мовчан, Виктор Филлипови Георгий Склянский. Хочу объяснить, почему фильм «Тайна предков» снимался на киностудии «Таджикфильм». Дело в том, что в Якутии еще не было своей киностудии, способной снять полнометражную художественную кинокартину. Приближалась дата – 50 лет Якутской АССР. В те времена, отмечать такие праздники из истории становления советской власти в республиках, было принято широко, с размахом: фильмами, концертами, выставками, наградами.

На мой взгляд, картина получилась интересной, о чем свидетельствовала премьера в Якутске, восторженно принятая зрителями и прессой. Думаю, что этот фильм был хорошим подарком к юбилею республики.

Премьера фильма, аплодисменты, признание зрителей, отзывы в прессе, все это будет потом, я немного забежал вперед, а пока, мы заканчивали съемки уходящей натуры в Североуральске. Приближалась весна, снег начинал таять, на съемочной площадке появились первые проталины. Пора было сворачиваться. Зимняя натура уходила, и снимать сцены Якутии на Урале было уже невозможно, да и не нужно, материала было предостаточно. Впереди работа в павильонах киностудии. Реквизиторы, костюмеры и гримеры упаковывали свои ящики. Операторская группа также засобиралась, укладывая в кофры камеры, объективы, бленды. Прощай, Северный Урал, впереди, солнечный Душанбе!