Текст книги "Тени города Энкёрст (СИ)"

Автор книги: Влад Харламов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 4 «Глас народа»

Нет зверя более шумного, чем человек.

Джордж Мартин

"Битва королей"

Орнот

Площадь Дебатов, теперь именовалась Площадью Восстания, впрочем, Орнот назвал бы ее Улицей Отрубленных Голов. Ристалищем Кишок и Пепла, Плацем Анархической Идиотии или как-то иначе. Если вкратце: новое название ему не очень нравилось. Оно не отражало сути.

Поток мыслей беспардонно прервался раздражающим кашлем собравшихся, за ним следовали бесчисленные чихи и сморкания. Порой люди могу раздражать одним своим присутствием, им достаточно просто дышать, чтобы бесить. Хуже людей только собаки, а точнее одна, конкретная – и звали ее Шэд. Личная гончая короля. Орн ее ненавидел.

Орна вообще мало кто мог назвать дружелюбным. Асоциальным? Надменным? Девственником? Возьмите и распишитесь, но не дружелюбным, нет.

– Указом номер тридцать четыре, – прокричал Орнот Морус, отпихивая ногой от своего ботинка доставучую псину, – назначить Торфина Лонга начальником городской стражи. – Советник обреченно вздохнул, теперь городу точно хана, – незамедлительно.

Вельможи завозились на подмостках, обсуждая занявшего должность персонажа. А сам персонаж, глупо улыбаясь в чопорные напудренные усы, горделиво выпятил грудь в поношенном белом мундире и отдал честь. Орн презрительно фыркнул. Он знал Лонга более года, и худшего кандидата на эту должность вообразить было сложно. Этого косоглазого вояку, мало что волновало кроме бессмысленного насилия и собственной косоглазой кобылы. Да они оба косили глазами, как чертова парочка близнецов от разных мамок. И назвать это безмозглое создание успешным руководителем, язык не повернется даже у деревенского дурачка. И речь сейчас не о лошади. Лонг хороший боец, но совершенно недисциплинированный руководитель.

Хлопья пепла падали на указной свиток со стальных облаков, загораживая отдельные буквы, а попытки убрать помеху, лишь все усугубляли, оставляя нечитаемые разводы на тексте. Еще и это проклятущее солнце, безжалостно засвечивающее прямо в глаз, даже сквозь непроглядный смог. Становилось душно и неуютно, советник просунул палец под воротник камзола, что сейчас был не милее петли.

День становился все хуже, а фляга с вином жгла карман все сильнее.

Облизав пересохшие губы и выпирающие передние зубы, глашатай приподнял пожелтевшую бумагу на уровень глаз, скрывая лицо. К своему стыду, Орн ужасно комплексовал из-за шибко крупных резцов, по заверениям многих, он напоминал ехидного грызуна или отощавшего бобра при смерти. Парень опасался лишний раз улыбнуться на людях, маскируя саднящий самооценке недостаток, как только мог. Возможно, поэтому Бальдер его назначил выступать, чтобы побороть страх перед людьми и сценой. Либо, ради прикола.

«Опрометчиво, Ваше Величество», – подумалось советнику, и откашлявшись прочищая горла он продолжил:

– Приказом номер тридцать пять, утвердить главенство церкви Искупления, – на этом моменте Орн приуныл, если бы ему дали возможность подправить любой из указов, он не задумываясь выбрал бы этот. И не он один. На ложе кардиналов закипели страсти, доходящие до драки.

С религией нынче все совсем не просто. С одной стороны Церковь Искупления – радикалы, склонные насаждать свою веру любым способом. Кто не верит в Тень, нареченную самим Светом, тот может надеяться только на искупление. А искупление, как правило, идет путем приложения каленого железа к бренной плоти. Или же звонкой монете в казну церкви. Куда не глянь, а любую проблему решает кусок метала. Только один греет душу, а другой опаляет кожу.

Ослепнуть во время служения Тени, является знаком свыше, ибо она слепа, и когда бродила по земле, как олицетворение души, все ее звали зрячей, так как бог видел суть вещей. Всю их ненормальность.

На другой стороне медали Церковь Отречения – отвергает все известные догматы, и считает Тень ложным богом. По их не самому скромному мнению – пантеоном правят Знаки небесных созвездий. И если служить достаточно долго и верно церкви, то можно вознестись и стать одним из них. Наиболее достойные кандидаты имеют титул Корр Эр.

Верят, что церковь это последний оплот праведности, и если он будет осквернен, то солнце померкнет, время перестанет идти вперед, и Всеядный во множестве ликов спуститься на землю и пожрет все живое.

Как бы сказал Бальдер: сумасшедшие – они везде, надо лишь присмотреться.

– Главой назначается Имерия Скваж! А нет, Сквар, – Орн запутался в заляпанном тексте, ой, да и хрен с ним, сами поймут кого, – к обязанностям приступает немедленно.

Каноники зароптали на своей трибуне, возможно оскорбленные косноязычием советника, или эти старые пердуны как всегда ничего не расслышали и просили повторить. Сквар, Сквар, Сквар, до боли в деснах знакомое имя!

– Эрсус, – возликовал Орн, обращаясь к министру, – это же кардинал Трясучка! – когда он пригляделся к старикану, едва поднявшегося в почтительном приветствии толпы, от каждого его движения сыпался песок. Или это был прах с небес. С позиции советника было трудно разглядеть, – эх, а я ставил на Дорузу.

– Н-надеюсь у него выдержит с-сердце. В-восьмой д-десяток как-никак, – ответил министр, устремляя флегматичный взгляд в сторону священнослужителей.

Эрсус сегодня заикался на редкость больше обычного, волнение передавалось по цепочке всем вдоль подмостков. Казалось бы, волноваться стоило раньше, во время утомительной войны против Айрона Красного. Орн не назвал бы ее гражданской. Граждан как раз все более-менее устраивало, а вот феодалов мягко скажем не очень. Благо спустя полтора года, военная кампания по захвату земель завершилась сокрушительной победой армии под началом Бальдера «Освободителя» Строма. На слове «сокрушительная» министр финансов Эрсус Грей, как правило поджимал губы, сетуя, что единственное сокрушенное здесь – это инфраструктура. А еще экономика, сельское хозяйство и промышленность. Список продолжать можно долго, ведь итоги войны всегда схожи – голод, холод, горстка инвалидов и сборище вдов. А резон безобразия и вовсе стар как мир – деньги.

Пожалуй, да, повод для волнений у министра все же был.

– Указом номер тридцать…ять – сделав вид, что поперхнулся, Орнот продолжил чтение размытых слов, – открываю торговые пути в Норгорт, Кенрию и Цилию, налоговая ставка становится равна пяти процентам, а квота возвращается к адекватному состоянию, для каждой гильдии вопрос будет вынесен отдельно. Приказ вступает в силу с полуночи. Вопросы по рефинансированию узнавать у бургомистра, коей будет назначен позже.

И скорее всего им окажется он. Спал и видел, как целый день будет копаться в бумажках и слушать нытье понаехавших. Особенно этих черножопых из Цилии. Кстати, налоги тоже поднимут. Пожалуй, эту новость стоит приберечь и «обрадовать» всех в следующий раз.

Орнот полагал, что добрая половина собравшихся и слов то таких не знает, а не добрая и вовсе на всякий случай сожжет пару еретиков от греха подальше.

Вопреки этому, разразилась феерия рукоплесканий в рядах свободных торговцев, оптовиков и иностранных поставщиков. Аккомпанировал ему возглас разочарования среди монополистов, что даже на тухлую рыбу умудряются заламывать конский ценник.

Следующим приказом Орнот объявил запрет на алхимию, а с ним и упразднение университета Энкёрста. Предыдущий король просадил всю казну на опыты и постройку фабрик-лабораторий, притащил уйму школяров и ученых в город и все ради сомнительных исследований и археологии. Закономерный итог: денег нет, результатов нет, а дышать в городе без повязки на лице себе дороже.

Горло советника начало сдавать, а кашель становился уж совсем неприличным. К счастью, близился финал томительной речи, оставалась лишь парочка завершающих штрихов.

– Кхм, граждане, попрошу внимания! Я, глашатай и советник короля Орнот Морус, являюсь устами и голосом Его Величества. И так… – «великая честь, произносить слова за короля, который поленился выйти к подданным», – без вас, граждане Энкёрста, не случилось бы этой великой победы! В одиночку мы бы ни за что не справились с угрозой безумия Айрона Красного, мне очень жаль, что в это тяжелое и прискорбное время, нам пришлось проливать кровь своих собратьев, мне страшно представить, как много вы потеряли, борясь за свободу бок о бок вместе с нами. Но, уверяю вас, впереди нас ждет лишь безоблачное небо и яркое солнце, что ниспослала нам Тень! Люди, нет… – «от людей там одно название»– подумал Орн, – Друзья! От всего сердца, примите сей скромный дар. Ведь в дальнейшем нас ждут неисчислимые победы овеянные подвигами, без единой капли крови пролитой вашими близкими. Ура!

Кто писал эту дебильную речь? Точно не Бальдер, может Эрсус. Впрочем, тот стоял все так же отрешенно, закатывая глаза к небу. Видимо возносил молитву: когда же это все кончится и сможем свалить пожрать от души. И выпить, однозначно выпить.

Кто-то из доблестных рыцарей решился отличиться и произнес обет. Особо наглые стали расшвыривать деньги в толпу людей. Для увеличения авторитета, видимо.

Орн выглянул из-за свитка, наблюдая, как серебро весело подпрыгивает по мраморным полам площади. Кажется, будто вчера он шел по ним, скользким от крови, перешагивая трупы, давясь дымом полыхающего города.

В настоящий момент мало что изменилось, но хаоса определенно стало больше. Единственное спасение вчерашних мятежников, а ныне правящего конклава – высота в 10 футов над алчущей оравой.

– Драный цирк, – хриплый и низкий голос донесся с противоположного края подмостков.

Военачальник Йорвульф, с увешанной кольцами-амулетами седой бородой, одинаково огромный как вширь, так и ввысь, брезгливо смотрел на галдящую толпу из-под кустистых бровей. Суровый нрав норгортца отличался лаконичностью и прямолинейностью. Орн и по сей день помнит их первый и последний диалог:

«– Йор, зачем тебе секира и столько топоров?

– Я бы поостерегся спрашивать человека с топором, по какой причине он его носит.

– Почему?

– Потому что причиной можешь стать ты.»

Больше они не общались.

Общение вообще не самая сильная сторона Орнота. Если так подумать, то и сторон эти не было вовсе. Пожалуй, одна положительная сторона была – он понимал всю свою убогость, всю свою трусость и слабость. Но едва ли это делало его сильным. Худшего кандидата на должность советника короля было трудно представить.

А люди тем временем через чур увлеклись щедростью высшего света, и продолжали собирать монеты в охапку. Кому не доставалось, тот отбирал их у соседа. Они пробирались меж торговых веранд и осколков статуи свергнутого правителя, пихаясь, кусаясь и пуская в ход кулаки. Кто-то даже огрел соседа черенком лопаты ради горстки серебра. Орн презрительно хмыкнул.

Единственное чему искренне радовался советник в этот поганый день; натягивая вымученную улыбку всякий раз, как под ноги страже падал очередной букет цветов благодарных горожан, что законодательное выступление ограничивается дворцовой площадью. Без пафосного шествия по задворкам, где вместо оваций скорее схватишь шальной болт промеж лопаток.

А цветы будут потом. На похоронах.

– А теперь главное событие, друзья! – объявил советник, затем перейдя на шепот добавил, – у нас запланировано событие? – министр в ответ лишь кротко кивнул, – И так, главное событие сегодняшнего дня! – надрывая из последних сил осипшую глотку, провозгласил Орнот.

Спустя мгновение толпа взорвалась радостным воплем, от которого закладывало уши. Удивительно, как таким воем окна не повыбивало. Или выбило, трудно сказать, когда не слышишь даже собственных мыслей, не то что звон битого стекла.

Орн щурясь сквозь солнце, увидел, как двойка стражников натягиваю канат поверх свода арки. Куча тряпья стремительно взмыла вверх.

– Я не припомню, что бы здесь был флагшток, – советник быстро померк лицом, когда присмотрелся к тому, что покачивается на волнах бриза дующего с моря, – А-а-а, ну да.

Изувеченное и изломанное тело экс-правителя вздернули как бездомную дворнягу на потеху толпе. Трупы вообще не отличались аппетитностью, но этот…распухший язык вывалился изо рта, сквозь распоротую щеку, один глаз выкатился из орбиты и оказался на уровне срезанного носа. Боязно было предположить, что же творилось под тюремной робой, глядя на старые бурые пятна. Однозначно, Айрон Красный при их последней встрече выглядел куда здоровее и презентабельнее, а сейчас самой приятной частью его тела были грязные босые ноги. Но самое пугающее то, что у него не было собственной тени. Явный признак исчезнувшей души.

Следом за Айроном, сорвались остальные полотна, выстроенные полукольцом вокруг площади. Десятки повешенных сторонников прежнего режима, качались на пеньковых веревках на потеху толпе.

Воротник камзола стал невыносимо тугим, сколько пальцев под него не просовывай. Советника передернуло, к горлу подступила тошнота, а во рту стало горько от скопившейся слюны. Рука сама потянулась к внутреннему карману, нащупала там приятный кожаный переплет фляги, он так успокаивал нервы и грел сердце. Не так хорошо как содержимое, но что есть, то есть. Он сплюнул едкую вязь через плечо и отвернулся, устремляя взгляд в пол, туда, где опять крутилась чертова псина, беззаботно вылизывая себе яйца.

– Тебя бы на их место, – с тоской в голосе пробубнил Орн, возвращая взгляд к жалящему солнцу и бесформенной толпе простирающейся, кажется до горизонта.

– Стоит им только захотеть и нас сметут за секунды. – Глава службы безопасности короны, в который раз «порадовал» всех своим прагматичным оптимизмом.

– Честное слово, Марти, не нагнетай.

– Тц. Я не нагнетаю, Морус, я работаю. – Мартин всегда улыбался, и за этой улыбкой скрывалось все, кроме веселья.

Бурлящий океан людей толкался, пихался, и без устали кричал во весь голос. Из окон домов торчало по две-три головы, то нависая друг на другом, то и вовсе опасно свешиваясь к низу. Были и те кто, стоя на лоджии кабака, усаживал детей себе на плечи для лучшего обзора.

У советника неприятно засосало под ложечкой, когда одна тень мелькнула на крыше ратуши, уволакивая «зеваку» за горизонт. Почти одновременно с этим, слева две фигуры в балахонах, беззаботно сплавили бесчувственное тело в канал ведущий к докам. Шифры избавляются от потенциальной угрозы, успокаивал себя советник. Всего лишь шифры…

– Да отцепись ты от меня! – Орнот яростно схватился за штанину, с треском выдергивая ее из пасти собаки. – Отлично, посмотри, что ты наделал, доволен? Теперь она вся в твоих мерзких соплях.

– Ч-через три д-дня коронация. – Эрсус теперь заикался через слово.

– Ага-а-а, – протянул Орн, окидывая орду зевак, что пришли поглазеть на новых властителей, а заодно и поглумиться над останками прежних, – и надеюсь, нас не сожгут вместе с дворцом.

Стадо баранов, гордо именуемое гражданами, с равным успехом будет рукоплескать реющему на соленом ветру трупу тирана, так и хладному телу новоизбранного правителя. Разницы никакой.

Впрочем, стоило лишь приглядеться внимательнее, как среди ликующих Морус стал отчетливо замечать и взгляды наполненные ненавистью, слезы вдов и сирот, сказанные одними губами проклятья калеки, придерживающего небрежно перевязанную грязным тряпьем культю. Пусть войска нового короля-освободителя и несли добро и свет в этот мир, но жены и дети погибших так не считали. И это их правда.

– Сдохните! Узурпаторы! – кто-то из толпы бросил увесистый булыжник, звонко врезавшийся в щит кольца стражников.

– Ваш король безродный выродок! – загомонили с другого края, – Тебе нас не купить!

– Мой сын погиб от твоих рук, кровопийца!

Толпа загомонила, завелась подогреваемая хором недовольных, самые наглые забрались на обломки статуи и скандировали лозунги оттуда. Министр насупил брови, отступая в тень арки от греха подальше. Площадь начала оправдывать свое новое название.

– Это местный обычай? – поинтересовался Орн, вглядываясь в беснующуюся горстку недоброжелателей, – сначала радостно оближут тебе пятки, поносят на руках, а затем прибьют камнями?

Аркебузиры в авангарде свирепо и жестоко начали подавлять бунт, не церемонясь с увечными и обездоленными. День стремительно скатывался в ад.

– Е-если каждого слушать, то никакого светлого будущего не п-построить. Нам н-надо уходить.

Эрсус как всегда метко оценил ситуацию, осторожно оттягивая Орна за рукав.

– Стоит им только захотеть и нас сметут за секунды. – Мартин не переставая улыбаться в бороду, повторял это как мантру, выцепляя взглядом особо ретивых. И что-то подсказывало, эти самые ретивые в скором времени будут болтаться неподалеку от Айрона Красного, или сплавляться в каналах.

– Ой, да что может случиться? – Скептически фыркнул Морус, оборачиваясь к министру.

Тем временем из кипящей массы недовольных выпорхнул силуэт закутанный в плащ, из подолов ткани он мгновенно вытащил заряженный арбалет; стальной зазубренный наконечник угрожающе сверкнул средь пепельного снега, и если бы не подоспевший шифр, поваливший навзничь убийцу со спины, все бы кончилось очень быстро для одного из присутствующих.

После короткой схватки и начавшейся неразберихи, убийце удалось вырваться и всадить нож в глотку шифра, кровь из артерии тонким ручейком брызнула на истертый в золе капюшон убийцы, попадая ему в глаза. Шифр пытался зажать рану, но лишь захлебывался собственной кровью. Убийца оттолкнул его плечом и практически наотмашь вскинул ручной арбалет.

Вдох. Мгновение спустя, тетива дернулась, советнику показалось, что среди общего гомона он отчетливо слышал щелчок спускового механизма, он стоял в оцепенении, боялся моргнуть и пошевелится, не каждый день смерть буквально дышит над ухом, обнимая хладными руками за плечи. Но хладные руки принадлежали не смерти, а Мартину, что оттолкнул советника в сторону. Болт просвистел мимо. Почти. Оцарапав бок Орна, и порвав флягу, он врезался в опору мраморной арки, высекая искры и разбиваясь в щепки. Белоснежная одежда советника тут же окрасилась рубиновым отливом крови и вина, совершенно не подходящим фасону идеальной чистоты.

Выдох. Мысли путались в голове, кровь отдавалась в висках, грозясь разорвать череп изнутри. Руки дрожали, пятки заскользили на ровном месте. Если бы не кратковременная слепота убийцы и спешно сработанный выстрел, то Орнот Неотмеченный, как его прозвали солдаты. Ибо советник безвылазно торчал в своей палатке с книжками и вином, а потому не получил ни единой раны за всю военную кампанию. Сейчас бы именовался Орнотом Пробитым. Насквозь.

– Рагх! – Свирепый рык и три фута стали брошенные с противоположного края арки, буквально размозжили башку головореза, снося даже тех, кто стоял позади.

Это был не жалкий топор. Это была чертова секира, обухом которой можно забить человека в землю, как гвоздь.

– Как в тыкву сраную! – Звон амулетом смешался с громогласным смехом широкоплечего монстра. Йорфульф вынул второй топор, наблюдал за паникующей сворой людей, стремящихся убраться как можно дальше от кровопролития.

– Черт, Эрсус, – Орн чувствовал, как сознание ускользает от него, он боялся собственной крови до одури. – Неужели моя речь настолько плоха, что меня захотелось прибить? – он мельком бросил взгляд на распоротый бок, от чего стал белее пепла порхающего над головой, – И Эрсус, мне понадобится шов, много швов.

– Не забудь зашить ему рот. – Мартин скалился в хитром прищуре, как голодный аспид, – это нам очень пригодится.

День и впрямь говно – подумалось Морусу, прежде чем в глазах померкло и звуки канули в небытие.

Глава 5 «На острие бокала»

«Постарайся держаться так, чтобы нас выкинули после ужина, а не до него.»

Анджей Сапковский

Ведьмак. Меч Предназначения

Мартин

Лучше самой победы может быть только ее празднование. Во всяком случае, так посчитал новоиспеченный правитель государства Бальдер «Освободитель» Стром и его верные псы. Такие ли они верные, вопрос сложный, и в чем-то философский. Вот если половина присутствующих на пирушке внезапно отбросит копыта после очередного бокала вина, Мартин за это поднимет тост и с радостью выпьет. Из другого бокала разумеется. Но чинуши редко задумывались о безопасности и последствиях. Безопасность это заботы Мартина, а забота чиновников сметать со стола все, до чего можно дотянуться, чавкая и смачно отрыгивая. Настоящие слуги народа.

– Мартин, – слуги народа не только любили жрать, но и охотно чесали языками. В основном не по делу, – друг мой, – с каких пор они стали друзьями? – моему суч…сыну, нужна достойная, эта, – хмельной старикан попытался что-то показать с помощью вилки и капустного листа, возможно что-то сакральное, но Мартин нихрена не понял, – во, служба! Вы же поможете, Милошу в продвижении по карьерной лестнице, а я вас не обижу! Вот не обижу! Ну, вы же понимаете, да?

Мартин все прекрасно понимал и без заляпанной в соусе морщинистой ладони, трогающей его за китель. Шифр вообще отличался проницательностью:

– Дорогой Васс Миктус, я совершенно бесплатно, – зрачки старика аж засияли от заветного слова, или это было отражение огней зала в стеклянных глазах, – с радостью проведу вас и вашего сына по всем ступеням эшафота. Через некоторые даже позволю перепрыгнуть, – Мартин подмигнул, наблюдая, как радость на лице чиновника сменяется болезненным трагизмом, – а такое не каждому каторжнику дозволено, уверяю вас.

Беседа резко затухла, как наспех потушенный костер, и собеседник поспешил пересесть за другой край кедрового стола. Оно и к лучшему.

– На что он там жалуется? – Декстер вечно выскакивал как геморрой, внезапно и редко в подходящий момент. К этому сложно привыкнуть.

– На жизнь, – Мартин и бровью не повел в сторону Миктуса, собственно как и в сторону Декса.

– Устранить причину жалобы?

– Думаю, все образуется и без нашего вмешательства.

Если бы каждая проблема решалась таким способом, ах, если бы.

– Хорошо босс.

И почему всех так тянет поболтать во время еды, когда рот забит куда более приятными вещами, чем едкие слова. Как говаривал отец Мартина: пустой треп – все равно что, для дураков песнь сирен. Заслушаешься и налетишь на скалы, утопая в людской глупости.

Кстати, о дураках: Советник Орнот Морус хвастал всем желающим боевым ранением. Рассказывал о героизме, как он грудью заслонил весь совет, всех граждан и сраный замок в придачу. Отважный Морус поборол саму смерть, взглянул страху в глаза (на Мартина он старательно не смотрел, как и многие присутствующие в зале), настоящий герой, лев! Ну как лев, так, львенок с детской царапиной от которой и следа завтра не останется. А рядом с ним его верная подружка Эрсус, сосредоточено заседает за картами провинций, перекидываясь фразами с графом…хрен знает каким, нынче каждый второй граф, всех и не упомнишь. А кого не помнишь за тем лучше пристально следить.

Мартин тяжело вздохнул колупаясь в куриной грудке, не решаясь ее попробовать. Какая же жирная еда, черт возьми, опять страдать с желудком, выблевывая все без остатка. И ведь ничего иного не остается. Все пересолено, переперчено, пережарено, все слишком пере. От части, поваров можно понять, добрых…нет, не подходящее слово, злых полтора года готовили на массу, без изысков, руководствуясь девизом: Жри чего дают.

Война закончилась, а девиз остался.

– Мрх, – шифр едва не откусил себе палец, облизывая, когда рядом село что-то огромное и зловещее, – будем?

– Будем. – Мартин стукнулся кубком с рогом Йорвульфа и сделал вид что выпил.

Эта немногословная норгортская детина не раз спасал королевскую задницу из еще более глубокой задницы. За это стоит сказать спасибо. Не то вместо короля-героя, сейчас пировал бы безногий калека с выбитым глазом и без нижней челюсти. Вот уж действительно портрет правителя достойного этой страны. А вообще Йорвульф был прекрасным военачальником, пусть и чужеземцем. По крайней мере, он был одним из немногих присутствующих на пирушке, кого Мартин без зазрения совести мог назвать – достойным.

– Как дела, Йор?

Вопрос из вежливости, в чем-то риторический и не требующий ответа, но великан, видимо захмелев, внезапно разразился целой тирадой. Тирада в его понимании это чуть больше двух связных слов.

– Домой хочу. Надоело. Войны нет. Крови нет. Топор лишь тупится без дела.

– Тц. Думаю, его преосвященство Френсис Редхарт даст тебе заслуженный отдых. Сплаваешь на родину. Детей проведаешь.

Северянин не ответил, поболтал рог в руке, отхлебнул, смачно отрыгнул, наметил цель, и встал из-за стола, побрел в другой конец зала, в сторону беснующихся девок. В целом душевно поговорили.

– Декс, – Мартин сказал это как бы невзначай, вполголоса, он знал, что верный подопечный всегда отирается рядом, – просмотри корреспонденцию прихвостня Редхарта на всякий случай, думаю, наш северянин в письмах куда более словоохотлив.

– Шеф, а он грамоте вообще обучен? Сомневаюсь я что-то.

Декстер, именно за твои сомнения во всем, ты и работаешь шифром и работаешь безупречно. Мартин расплылся в самодовольной улыбке.

– Заодно и проверим, пока Йор развлекается с твоими шлюхами, – одна из них как раз позволяла Торфину Лонгу слизывать вино со своих сисек, – и где ты их вообще раскопал?

– Они не шлюхи, а девушки древней и почитаемой профессии, я бы попро… – наткнувшись на холодный прищур своего начальника, Декстер тут же заткнулся. Это было второе его важное качество, он умел замолкать своевременно.

– Если они что-то свистнут со стола, – Мартин повертел серебряную вилку в пальцах, – отвечать будет твой карман. Усек?

– Да, босс, – Декстер едва заметно кивнул, пристально наблюдая за шатенкой облюбованной королем.

– И еще кое-что. После верзилы, загляни с визитом к Морусу.

– Что искать?

Паренек схватывает на лету. Не был бы пьяницей, цены бы ему не было.

– Все, что касается покушения и инцидента в Корво, – особенно инцидента, – вдруг, очередной головорез засел у Моруса под кроватью. Проверь тщательно, будь добр. Еще одного покушения ранимое сердечко советника, боюсь, не выдержит. И да, – Мартин повернул голову к подчиненному, обнаруживая на нем вычурный фисташковый плащ с лисьим воротником, – это что за? Ты у шлюх сутенером заделался, как погляжу.

– Нет, шеф, это маменька подарила, – улыбнулся Декстер, – обещал ей, что надевать буду только по большим праздникам, как сегодня.

– Ясно, – бросил Мартин, – приступай к делу, только Тени ради, не в этом фазаньем плаще.

– Так точно, – отсалютовал парень, прихватил непочатую бутылку со стола и скрылся из виду.

Немного совестно лишать мальчишку праздника, не зря же он столько девок привел сюда. Как пить дать не прочь был залезть под парочку юбок. Тоже можно сказать и про Мартина – пока все развлекаются, глава службы безопасности работает без устали.

С другой стороны развлекаться тоже нужно. Например, подоставать уж слишком разошедшегося Моруса, чисто из вредности. Его бравада действовала Мартину на нервы, а вкупе с больным желудком и усталостью это создавало внутри шифра убойный коктейль ядовитой ненависти. Будет жаль, если такое «прекрасное» настроение пропадет в никуда.

Раскурив трубку, он выбрался из-за стола, по профессиональной привычке взяв собственный бокал. Никогда не знаешь, что с ним может произойти, за время его отсутствия. Мартину пришлось сделать небольшой крюк, обходя плотно составленные столы.

Чиновники расступаются и прячут глаза, а шлюхи, наоборот, улыбаются, прижимаются к нему, подмигивают и оставляют после себя приятный аромат специй и духов. К сожалению быстро тонущий в вони потных тел и паскудной еды.

Мартин осторожно приблизился к Морусу и его собеседникам. Помимо его драгоценной подружки – Эрсуса Грея, собеседники собрались любопытные:

Новоизбранный глава Церкви Искупления Имерия Сквар – некогда великий человек, без преувеличения. Раньше он мог одним зычным ревом заставить обосраться всю коллегию кардиналов, нахамить архиепископу, благословить бордель, одобрить пьянство, многоженство, азартные игры, тем самым озолотив церковь на какую-то совершенно неприличную сумму, и в довесок послать в задницу самого короля. Мировой мужик был. Сейчас же, эта бледная тень былого величия, едва справлялся с тремором, перебирая листья салата. Без слез и не взглянешь.

Компанию ему составлял граф, кажется, Мартин припомнил его имя, то ли Лесли то ли Лазло, не важно, скользкий тип и трепло. Про него интересных историй не рассказать, единственное, о чем знал шифр, что жену графа не оттрахал, пожалуй, только конюх. Но это не точно.

– О чем вы тут так мило беседуете? – справился Мартин, присаживаясь рядом.

Не то что бы ему было интересно, просто захотелось испортить настроение.

– Это не государство, – просипел «Трясучка», – это кладбище, в котором зарыты перспективы и потенциал под каждым могильным камнем. Иногда кто-то приходит на это кладбище с лопатой, но нихрена не помогает, потому что гробы, сука, заколочены.

Мартин бы еще добавил, что последний гвоздь в крышку гроба забил лично Бальдер, но смолчал. Все это итак прекрасно понимали.

– Вы правы, – сдержанно улыбнулся Орнот, – на юге, в окрестностях Корво, по-прежнему неспокойно и местные фанатики рудники нам точно без крови не отдадут.

– Вспышки бунтов это предсмертные метания обезглавленной курицы, – скривил губы Лесли, сопровождая взглядом оголенную танцовщицу, лезущую через стол, – всего лишь агония. Подобное не стоит нашего внимания.

– Я бы поостерегся, граф, как бы эта курица ненароком масленый фонарь на сухое сено не уронила. И тогда корчится в агонии, объятые пламенем, будем уже мы.

Душещипательную беседу о ранах государства, прервал король, громогласно объявляя очередной тост во славу великой победы. В честь чего торжественно шлепнул проститутку по заднице и залпом опрокинул бокал вина. Настоящий правитель.

Чинуши не отставали и под стать своему сюзерену принялись бухать с удвоенным усердием. Мартин прикрыл глаза, справляясь с головной болью. Ему требовался отдых, пусть и небольшой, желательно на юге, но не в Корво, а поближе к морю. Нормальному морю, а не этой ссаной луже, которая омывает берега Айнкерста. Как же его все достало. Какой же мерзкий вечер.

В живот вонзился нож, метафорический, но от того не менее болезненный. Поесть толком не удалось за весь день, а одним табачным дымом сыт не будешь. Если желудок сдержанно урчал еще с утра, то теперь и вовсе приклеился к позвоночнику. Будь он размазней, как советник, давно бы рухнул в обморок и заныл, что нет подходящих харчей для болезных. Но он привык, привык держать все в себе, стиснув зубы. Так он боролся с мигренью, изжогой, нескончаемым гомоном и вонью сотни потных тел. Так он боролся с врагами. Пожалуй, на ногах его держала только злоба. Чистая и незамутненная.

Орнот

Бок ужасно чесался, зудел и щипался, когда очередная струйка пота пронизывала плотную марлю. Шрам наверняка останется, а как говорит Бальдер – шрамы это прорыв внутренней красоты наружу. Звучит бредово и совершенно не поэтично, но то слова короля. С ними не поспоришь.