Текст книги "Пробудившие Зло (СИ)"

Автор книги: Виталий Держапольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Вот ведь как бывает, милейший Тимофей Павлович, – со смехом сказал он на первой остановке, – дома, да мягкой удобной кровати – и сна ни в одном глазу! А в трясущейся машине – извольте, дрыхну, как сурок в зимней спячке!

На подъезде к Прохоровке, довольно-таки большому поселку, Квазимодо разбудил посапывающего попутчика:

– Куда дальше?

– После Прохоровки будет мост, а за ним неприметный поворот, – сообщил Крылов. – Сильно не гони, а то проскочим.

УАЗик горбуна на полном ходу пролетел через поселок и переехал небольшой, слегка покосившийся бревенчатый мосток, сложенный, наверное, еще при царе горохе.

– Вот, вот он нужный поворот! – Профессор указал пальцем на съезд с трассы. – Теперь километров десять по грунтовке до небольшого сельца под названием Верхние выдры, а там еще пяток до бабкиной деревеньки.

Квазимодо «крутанул руля», съезжая с трассы на разбитую, изобилующую выбоинами и канавами грунтовку. Автомобиль, полностью оправдывая свое народное название, козликом запрыгал по ямам.

– Чтоб вас всех разорвало, не дорога, а стиральная доска! – выругался Квазимодо, активно работая «баранкой» в жалких попытках объехать наиболее «выдающиеся» колдобины, заполненные вязкой подсыхающей грязью.

– Так здесь кроме лесовозов и не ездит никто, – философски заметил профессор. – Вот и раздолбали дорогу в хлам!

– Могли бы грейдер почаще пускать! – возразил горбун.

– Да кому оно надо? – пожал плечами Крылов.

– Вот именно! – согласился с ним Квазимодо. – В этой гребанной стране никому ничего не надо! И через сто лет эта дорога останется такой же дерьмовой, как и сегодня!

На десятикилометровый отрезок пути до Верхних выдр «путешественники» потратили почти час. На проплывающее за окном село в двадцать-тридцать разномастных деревенских дворов, с домами не первой свежести, горбуна бросил лишь мимолетный взгляд:

– Не богатое местечко.

– А где сейчас хорошо? – риторически спросил профессор. – Хотя природа здесь знатная! И свежий воздух…

– А ты, Дмитрий Михалыч, помнишь парашу на свежем воздухе? – опошлил романтический настрой профессора уголовник. – Где-нибудь в Магадане или Якутии? Зимой, градусов этак в тридцать-сорок ниже нуля? Где дерьмо на лету застывает, до земли не долетев?

– Хоть и давно это было, но как вчера… – передернув плечами, сказал Крылов. – Сяду иногда в своем теплом ватерклозете, бумажку мягкую в руки возьму… А перед глазами корявый горбыль лагерного «дальняка»… Из щелей, да дыр так свистит и поддувает, что бубенцы звенеть начинают, едва только штаны спустишь!

– Верно! – весело хохотнул горбун, объезжая по заросшей травой обочине очередную глубокую лужу. – Звенят так, что за километр слышно! Поэтому, ну его, свежий воздух! Я лучше в теплом толчке заграничной «вонючкой» побрызгаю!

– И правда, ну его! – согласился с доводами горбуна профессор. – Накушался в свое время!

– Вот за что я тебя уважаю, Михалыч, так это за то, что ты насквозь свой, с понятием! – произнес Квазимодо. – Хоть ты и чудик, и статья у тебя дрянь – политическая! Ох, ты ж… – Машину подкинуло в очередной раз – горбун чувствительно приложился грудью к рулевой колонке.

– Осторожнее рули, Тимофей Павлович! – посоветовал Крылов. – Если машину угробим – в этой глуши даже помощи ждать неоткуда!

– Да понял уже, – проворчал Квазимодо, сбрасывая скорость до минимума.

От верхних выдр до заброшенного хутора бабки-колдуньи вела узкая, в одну колею, основательно подзаросшая мелким кустарником, дорога. УАЗик пока справлялся с дорожными неудобствами, но как там будет дальше – одному Богу известно. Прислушавшись к совету профессора, горбун вел «козлика» осторожно. Пару раз автомобиль буксовал на особо разбитых участках дороги, но, к облегчению «путешественников», хоть с трудом, но выскакивал из грязи.

– Ты когда в прошлый раз сюда ездил, тут такая же беда с дорогой творилась? – поинтересовался уголовник.

– Лучше дорога была, – ответил Крылов. – В тот год лето особо засушливым было, а нынче, считай, весь июнь поливало.

– Да, на копейке мы бы тут не проехали, – кивнул Квазимодо. – А «козлик» ничего, вытянет за милую душу!

Убив на еще час на дорогу, автомобиль «путешественников», наконец-то выполз на пригорок, с которого открывался вид на маленькую деревеньку не больше десятка дворов, большая часть из которых оказалась брошенной.

– Приехали, – сообщил Дмитрий Михайлович.

– Ну и дырень! – поделился мыслями с профессором Квазимодо. – Тут что, и электричества нет? – заметив отсутствие линии электропередач, спросил уголовник.

– Электричества нет, – подтвердил старик.

– Вот те и электрификация всей страны! – хохотнул Квазимодо. – Как же они тут живут-то?

– Как наши далекие предки жили, так и живут, – ответил профессор. – Рули вон к той крайней избушке, что возле леса, – показал рукой направление Дмитрий Михайлович. – Там наша кудесница и обитает.

«Козлик» неспешно скатился с пригорка проехал мимо пары заброшенных домов и остановился возле покосившего плетня искомой избушки.

– Собак-то хоть твоя бабка не держит? – спросил Квазимодо. – Не теплю этих тварей! – озлобленно произнес он.

– Травили собаками? – догадался профессор.

– Неоднократно, – подтвердил горбун. – Я один раз в бега подался… Так в лохмотья порвали – едва очухался после.

– Нет у нее собак, – сообщил Крылов. – Кот у нее есть. Здоровущий такой котяра, черный. Я уже давно заметил, если какой чертовщинкой попахивает – собаки не водятся!

– Вот и в ёлочку, что не водятся! – обрадовался Квазимодо, сползая с водительского кресла. – Ну, не люблю я их! – повторил он.

Профессор тоже вышел из автомобиля. С минуту они топтались, разминая затекшие за долгую дорогу конечности.

– Слушай, Михалыч, а чего никто поглазеть не вылез? – Квазимодо вертел по сторонам головой, пытаясь увидеть хоть одного жителя деревеньки. – Чай не каждый день гости в эту дыру заезжают? Или вымерли все? – Квазимодо по-хозяйски распахнул калитку и шагнул во двор. – Эй, есть кто живой? – крикнул он, отбрасывая носком сапога невесть откуда появившегося черного петуха. – Бабуль, выходи, к тебе гости пожаловали!

– Стой! – предостерегающе воскликнул профессор, но опоздал.

Квазимодо едва успел сделать пару шагов по направлению к большому, сложенному из толстых потемневших бревен, дому, как его ноги покосились, а голову пронзил болезненный спазм. Дыхание перехватило, а сердце заколотилось с такой чудовищной скоростью, что казалось, вот-вот и оно выскочит из груди. Просипев нечто нечленораздельное, Квазимодо сложился пополам, и его вырвало яркой желчью. Ноги подогнулись, и уголовник впечатался коленями в мягкую, испачканную собственной рвотой, землю.

– Ну, что, соколик, – донесся до горбуна слегка надтреснутый женский голос, – урок усвоил? – Горбун попытался рассмотреть говорившую, но в глазах плыли разноцветные пятна. – Неча в гостях, как у себя дома распоряжаться! За калиткой в следующий раз ждать будешь! А то, ишь, взяли моду…

– Аграфена Тарасовна, простите великодушно! – подал от калитки голос профессор. – Не по злому умыслу…

– А мне плевать, какой там у вас умысел был! – сварливо отозвалась старуха. – Теперь десять раз подумает, как соваться без приглашения! Ладно, вставай уж, каторжник, – подобрела старуха.

Квазимодо почувствовал, как отпускают голову болезненные «тиски» и успокаивается бешено колотящееся в груди сердце. Глубоко вздохнув, горбун с трудом поднялся на еще дрожащие ноги. Когда перед глазами уголовника перестали плясать яркие пятна, ему удалось рассмотреть хозяйку дома – знахарку бабу Феню или, как почтительно именовал её профессор – Аграфену Тарасовну. Оказалось, что выглядит деревенская травница совсем не так, как представлял её себе Квазимодо: не скрюченной сутулой каргой, с морщинистым, как печеное яблоко лицом, а совсем даже и наоборот. Аграфена Тарасовна, хоть и пребывала в почтенных годах (Квазимодо так и не сумел определить, сколько же ей лет на самом деле), но в молодые годы обладала, по всей видимости, редкой красотой. Невысокая, но статная, невзирая на прожитые годы, она легко спустилась с высокого крыльца и подошла к горбуну.

– Ну, бабуль, и сильна ты! – с уважением просипел Квазмодо – в горле до сих пор еще стоял ком. – Мне бы так уметь…

– Такими фокусами тебе Возгарьку не одолеть, – походя бросила старуха. – Ты когда мне котел привезешь, умник? – подойдя к забору, спросила она Крылова.

– Постой, мать! – удивленно воскликнул горбун, не сразу осознав, что произнесла колдунья. – Ты откуда про Возгаря знаешь?

– Слухами земля полнится, – не оборачиваясь, произнесла баба Феня. – Да и за версту от тебя колдовством кромешным смердит – любой знающий почует! Так когда? – вновь спросила она у Крылова.

– Аграфена Тарасовна, вот как раз за этим мы и приехали, – ответил Дмитрий Михайлович. – Обсудить наше взаимовыгодное сотрудничество…

– Торгаш ты все-таки, хоть и умник, – поджала губы старуха. – Но с Возгарькой мне тягаться не с руки – силы не те! Он хоть и лапотный мужик, и в Высоком Искусстве не бельмеса, но силы и наглости у него не занимать… Нет, не потяну!

– Даже если мы котел достанем? – влез в разговор Квазимодо.

– Даже с котлом, – кивнула старуха.

– Баб Фень, а если ты нам просто подскажешь, как с Возгарем совладать, – осторожно начал «пробивать почву» Квазимодо, – или хотя бы, как от него защититься можно? Хотя бы на время…

– А лучше – навсегда? – прищурилась старуха.

– А лучше – навсегда, – согласился горбун. – Я за ценой не постою!

– Да что ты можешь? – презрительно скривилась колдунья.

– Котел для тебя мои ребята достанут, – произнес горбун. – А может, что еще достать надо. Ты, баб Фень, говори, не стесняйся.

– Как там у вас, каторжников, говорят: знать бы прикуп… – усмехнулась старуха, но её глаза алчно сверкнули. – Проходите в хату, там и обсудим, чем вам, горемыкам помочь можно.

– Аграфена Тарасовна, вы золото! – воскликнул профессор, не без опаски проходя во двор.

– Не перехвали, умник! – отмахнулась знахарка. – Даже я пока не знаю, чем вам помочь…

– Аграфена Тарасовна, нам бы для начала хоть какую-нибудь информацию об этом Возгаре… Кто, что и откуда…

– Ну, этого добра у меня навалом, – обнадежила незваных гостей баба Феня, распахивая дверь в избу. – За котел я вам во всех подробностях о Возгарьке поведаю…

Глава 13

Заброшенная деревенька. 1980 г.

Старуха первой вошла в дом. Следом, пригнувшись, чтобы не врезаться головой в низкий дверной косяк, в избу проскользнул профессор. Квазимодо топтался на крыльце, не решаясь без приглашения переступить порог – слишком свежи были в его памяти последствия самовольного проникновения на территорию колдуньи.

– Ага, – обернувшись, довольно произнесла старуха, заметив нерешительность горбуна, – урок не прошел даром?

– Да, кто тебя знает, баб Фень, – ничуть не стушевавшись, произнес уголовник, – чего ты еще отчебучить можешь? А корчиться и желчью блевать, чёт больше неохота!

– Ишь, каким осторожным стал! – фыркнула бабка. – Но оно и правильно – целее будешь! Ладно, не мнись у порога, заходи, – пригласила горбуна Аграфена Тарасовна, – гостем дорогим будешь! – Старушка широко улыбнулась, продемонстрировав уголовнику не по возрасту крепкие и ровные зубы.

Квазимодо, все еще опасаясь какого-нибудь подвоха, переступил порог бабкиной избы. И как в воду глядел: шею и грудь полоснула волна жгучей боли. Квазимодо грязно выругался, хватаясь за айнский амулет, скрытый под одеждой.

– У-у-у! – ехидно протянула старушенция. – А ты у нас, оказывается, «заряженный» хлопчик! А ну-ка, давай сюда свою фитюльку! – Она требовательно протянула руку.

Квазимодо суетливо сорвал с шеи амулет, и протянул его старухе. Боль тут же отступила.

– Ты что ль сосватал игрушку, Умник? – покачивая в руке ожерелье с медальоном, поинтересовалась у профессора баба Феня.

– Я, – не стал скрывать Дмитрий Михайлович.

– И где только откопал? – рассматривая медальон, спросила ведьма. – Сразу видно, что не наш умелец сработал. Заморская безделица, – выдала она свое «профессиональное заключение».

– Это айнский амулет – «тамасай», на Сахалине найден, – ответил археолог.

– Оно и видно, что «тамасай», – ворчливо произнесла старуха. – Это им ты хотел Возгарьку отпугнуть?

– А что, не сработает? – поинтересовался Крылов. – Меня уверяли, что на бесплотных призраков должен подействовать.

– Не знаю, кто там тебе что сказал, – продолжала ворчать ведьма, – может Сахалинских слабеньких духов и проймет… Но Возгарю это не страшней щекотки… – Бабка перекидывала бусины на амулете, словно четки. – Хотя… есть потенциал в этой конструкции… – нехотя признала она. – Можно доработать… – в глазах старухи загорелся огонек «профессионального» интереса. – Существенного вреда призраку он, конечно, не принесет, но на расстоянии держать будет! – выдала вердикт Аграфена Тарасовна.

– А плата? – тут же поинтересовался профессор.

– Я же говорила: торгаш ты! – победно произнесла бабка. – Работы немного, нужные ингредиенты у меня есть, да и свой интерес… Пусть твой каторжник дров мне на зиму наколет…

– Согласен! – поспешно выпалил Квазимодо, ожидавший, что старуха заломит несусветную цену за амулет. Мало ли, может, она младенцев на обед в печке запекает?

– Ладно, хватит в сенях прохлаждаться! – произнесла Аграфена Тарасовна. – В хату пойдем, я вас парным молочком попотчую.

Внутреннее убранство бабкиной избы никак не походило на жилище ведьмы, как его себе представлял Квазимодо. Никаких тебе пучков трав по затянутым паутиной стенам, сушеных лягушачьих лапок и чучел летучих мышей. Чистая просторная горница с бревенчатыми стенами, простая деревянная мебель, правда, украшенная незатейливой резьбой. Массивная, в полдома, и начисто выбеленная русская печь с высоким горнилом, шестком и лежанкой, укрытой разноцветным лоскутным одеялом. Поверх одеяла, растянувшись во весь свой немалый рост, пузом кверху лежал огромный черный котяра. Квазимодо на несколько мгновений прикипел взглядом к пушистому созданию: не собака ли? Нет, кот. Хотя котов, размером с хорошего растолстевшего боксера, не бывает в природе! Однако глядишь ты, вот он, лежит и урчит, что твой разболтанный холодильник.

– Что, понравился тебе мой Бегемотик? – спросила бабка, заметив интерес, проявленный горбуном к животному.

– Собак не люблю, – признался горбун. – А твой Бегемотик просто красавец! Никогда таких не видел! Погладить можно?

– Можно, – добродушно ответила старуха. – Если, конечно, руки не жалко, – дождавшись, пока Квазимодо протянул руку к Бегемотику, со смехом добавила она.

Горбун резко одернул ладонь от пушистого брюха кота и спрятал её за спину.

– Развлекаешься, старая? – в сердцах брякнул он.

– Развлекаюсь, – миролюбиво произнесла старушка. – Одна я живу. Скучно. Соседи, почитай и не осталось… Иногда и словом перекинуться не с кем…

– Ага, а тут, на твое счастье, как раз мы с Михалычем подвернулись, – буркнул Квазимодо, устраиваясь на лавке за грубоватым столом, сбитым из широких дубовых плах.

Профессор уселся напротив горбуна. Ведьма, бросив на стол заморский амулет, достала из потемневшего от времени деревянного буфета две большие глиняные кружки. Поставив перед гостями посуду, она доверху наполнила кружки молоком из большой расписанной цветами крынки, стоявшей на столе.

– Не скажу, что счастлива вас лицезреть, – произнесла Аграфена Тарасовна, – но кое-какой интерес все же имеется. Может, поведаете, чем это вы так Возгарю насолили, чтобы от него защиту искать?

Квазимодо осторожно пригубил молока из кружки.

– Словно недавно подоили… – произнес он, облизав языком с верхней губы «молочные усы». – Вот только ни одной коровы я в округе не видел. Не изойду кровавым поносом? – шутливо поинтересовался он.

– Чтобы иметь в доме свежее молоко, не обязательно держать корову, – поддержала шутливый тон горбуна баба Феня. – А насчет поноса… если мне нужно будет, без всякого молока управиться смогу!

– Ну, это я уже понял! – Квазимодо в несколько больших глотков опустошил кружку. – А Возгаря мы не злили, – отерев рукой губы, продолжил он, – помогли даже… И он нам помог – пахана моего от хвори смертельной избавил… Баш на баш!

– И с чего тогда весь этот сыр-бор с защитой? – поинтересовалась старуха. – Жили бы себе, да поживали… Полюбовно.

– Знаем мы такую любовь, – набычился горбун. – Мы живы до тех пор, пока ему нужны. А как только надобность в наших услугах отвалиться – раздавит как клопов! И не поморщиться!

– Соображаешь! – похвалила старуха уголовника. – Именно так и будет! Мне ли не знать!

– Вот только пахан мой этого никак не просечет! – пожаловался Квазимодо. Я, конечно, его понимаю – еще вчера ласты склеить сбирался, а тут еще пожить подфартило…

– И какую же услугу вы ему оказали? – полюбопытствовала Аграфена Тарасовна.

– Книгу мы его разыскали, – брякнул Квазимодо. – И теперь храним до той поры, пока он новым телом не обзаведется… – запнулся горбун, увидев, как «позеленела» травница.

– Неужели та самая… – прошептала колдунья. – Ты её видел? – резко спросила бабка исказившимся до неузнаваемости голосом – низким и грудным.

Квазимодо отпрянул от старухи, больно стукнувшись затылком о бревенчатую стену – ему на секунду показалось, что крепкие клыки во рту старухи стали острее и удлинились. Кот, разбуженный громким возгласом колдуньи, сел и принялся демонстративно вылизывать лапы, выставляя на всеобщее обозрение солидные когти.

– К-книгу-то? – переспросил Квазимодо, потирая ушибленную макушку. – Так и заикой остаться недолго, – попенял уголовник травнице. – Горбун-заика, – усмехнулся он, усилием воли возвращая присутствие духа, – та еще перспективка!

– Ты видел книгу? – повторила свой вопрос старуха уже обычным голосом.

– Видел, – ответил Квазимодо. – Даже показать могу! – Он залез в карман и достал фотографии фолианта, которые днем раньше демонстрировал профессора. – На, смотри! – Горбун положил снимки на стол перед колдуньей.

– Это он! – с придыханием воскликнула старуха, прикоснувшись кончиками пальцев к глянцевой поверхности. – Значит, фолиант так и не достался этой суке Хвостовской! Надо признать – Возгарька оказался хитрее, чем я думала! Провел вокруг пальца не только меня, но и слишком много возомнившую о себе купчиху!

– Постойте, милейшая Аграфена Тарасовна! – вмешался в разговор профессор. – С ваших слов выходит, что вы были лично знакомы с нашим призраком еще до его, так сказать, кончины?

– А то как же! – скривилась, словно от зубной боли травница. – Да через этого прохвоста вся моя жизнь под откос ухнула! Дьявольски был хорош собой – даром, что лапотник! А я – дурочка молодая… – погрузилась в воспоминания баба Феня.

– Подождите! – взволнованно воскликнул Крылов, не давая старухе отвлечься. – Возгарь был похоронен в конце прошлого века… И если вы прижизненно были с ним знакомы, выходит… – Дмитрий Михайлович провел в уме несложные расчеты.

– Это ты, соколик, возраст мой высчитать хочешь? – догадалась травница. – Старая бабушка, старая! Зажилася на белом свете… Да не напрягайся ты так – семьдесят третьим годом я в метрике записана. Пять лет, как за сотню перевалила!

– Хорошо ты сохранилась, баб Фень! – бухнул Квазимодо. – Не поделишься секретом?

– Тебе, касатик, не понравиться! – сварливо ответила старуха.

– Ну, тогда и не говори! – произнес горбун.

– Аграфена Тарасовна, а этот Возгарь кем был по жизни? Ну, кроме того, что чернокнижием баловался? – Профессор вернул разговор «в старую колею», стараясь выдавить из старухи всю возможную информацию о призраке.

– Да считай, что никем – денщиком при отце Хвостовской, а по его смерти перешел в полное владение Апраксии…

– Я уже во второй раз слышу от вас эту фамилию – Хвостовская, – заметил Дмитрий Михайлович. – Где-то я уже её раньше слышал… – задумался Крылов. – Можно поподробнее, – попросил он.

– Так с Апраксии Хвостовской все, собственно, и началось, – произнесла баба Феня. – Отец её – Акакий Хвостовский очень зажиточным купцом в свое время был. Миллионщиком! И году этак в пятидесятом прикупил от щедрот деревеньку малую – Колываново, душ в двести холопов…

– Точно! Вот откуда я эту фамилию слышал! – обрадовано воскликнул профессор. – Как же, знаю! Акакий Хвостовский – известный купец, промышленник и фабрикант… Прошу, продолжайте, Аграфена Тарасовна!

– Колываново – родная деревня Возгаря, – сообщила старуха. – Родители его – простые крепостные, померли от тифа, когда он еще младенцем был. Бабка-знахарка его вырастила. От нее-то и нахватался он вершков… Ничего серьезного, так мелкие фокусы, на большее бабка не способна была. Чем приглянулся безродный сиротка Акакию, мне не ведомо… Но думается, сообразил Возгарька с бабкиной помощью какой-никакой приворот… Пацаном на побегушках у Акакия стал: сапоги почистить, чаю принести… Со временем из денщиков до доверенного лица вырос! А когда Акакий Дормидонтович единственную дочурку, любимую – Апраксию, в Англицкий пансионат благородных девиц пристроил, Возгарька при ней для пригляда и услужения поставлен был. Тут-то он и развернулся в полной мере: войдя сначала в качестве подопытного кролика, а затем и полноправного члена в «Общество психических исследований». Знакомо тебе такое название, Умник? – поинтересовалась старуха.

– Еще бы! – произнес профессор. – Очень уважаемое в Англии общество, существующее до сих пор! Я, кстати, шапочно знаком с его президентом – Джозефом Райном…

– Сейчас это обычное сборище клоунов, – брезгливо произнесла бабка. – Как, впрочем, и тогда. Однако на Возгарьку обратили внимание действительно знающие люди… Настоящие адепты магии и колдовства! Но самое смешное: Апраксия, к тому моменту уже втянутая Возгарем «во все тяжкие», оказалась намного способнее, чем бывший лапотник, воспитанный деревенской знахаркой. Уже через пару-тройку лет она заняла видное место в иерархии Ордена, а через пять – возглавила его!

– Простите, Аграфена Тарасовна, – вежливо прервал бабу Феню профессор, – а сами вы как с ними познакомились?

– Мой батюшка, покойный, тоже немалыми состояниями ворочал, – сказала травница, – и знакомство с Акакием Дормидонтовичем водил. С Апраксией мы с детства были знакомы… Потом её в Англию свезли, а через несколько лет, я помоложе была, и меня по её следам в тот же самый пансион и определили. Тут-то Апраксия меня под свое крылышко и взяла. Сначала, вроде как, игры детские, безобидные: картишки на грядущее раскинуть, святочные гадания, тарелочка там же… Какой же ребенок перед таким соблазном устоит? Втянулась, а вскоре и посвящение прошла… Не на последних ролях в Ордене! Вместе с Возгарькой ближайшими сподвижниками стали… – Старуха замолчала, сжав по-старчески морщинистые губы в жемок.

– А дальше? – сгорая от нетерпения услышать окончание истории, спросил Дмитрий Михайлович. – Дальше-то что было?

– Дальше? – спросила Аграфена Тарасовна, словно опомнившись. – Дальше все покатилось, как снежный ком: силы Апраксии росли, как на дрожжах! Ей завладела Идея…

– Что за идея? – не удержался и перебил травницу Квазимодо.

– Не идея, а Идея! – сварливо поправила горбуна старуха. – Отворить врата адовы и впустить на землю обетованную семя диаволово, устанавливая на земле царствие его.

– Нехилый размах! – усмехнулся горбун.

– Да, не разменивалась Апраксия по мелочам, – согласилась баба Феня. – Используя огромное состоянии батюшки, он к тому времени и слова поперек доченьки не мог сказать, она развернула бешенную деятельность: её гонцы сновали по всему миру, шерстили антикварные лавки, трясли коллекционеров и археологов, и в конце концов нашли…

– Его, – Дмитрий Михайлович прикоснулся к фотографии фолианта, – «Гримуар Гримуаров»?

– Да, – кивнула старуха. – Она нашла «Истинную книгу Тьмы». «Девственно чистую», не замутненную банальным колдовством…

– Это как? – не понял горбун.

– По преданию, низринутый с небес и заключенный в преисподней Люцифер, спрятал на земле шесть «Ключей» от своей темницы – шесть «Гримуаров», надеясь, что когда-нибудь, кто-нибудь из его адептов сумеет вскрыть запоры и выпустить его из заключения. Но не тут-то было! Заполучив «Гримуар», владельцы сего фолианта не спешили выпускать Сатану в мир, они использовали силу заклятий колдовской книги в собственных целях! «Оскверненный» таким образом Ключ утрачивал основное предназначение – он больше не мог служить отмычкой к Адским вратам. На тот момент, насколько нам было известно, утрачено было два Ключа, послужившими прообразами всех известных «Гримуаров». Апраксия нашла третий! И, не размениваясь попусту, начала готовиться к обряду…

– Вы тоже… участвовали? – осторожно поинтересовался Дмитрий Михайлович.

– Это не обсуждалось! – ответила баба Феня. – В Ордене существовала жесткая иерархия. Апраксии, не без нашей с Возгарем помощи, удалось обуздать верхушку Ордена, а некоторых попросту уничтожить! Иначе нас «съели» бы наши собратья…

– Но у вас, по каким-то причинам, ничего не получилось? – подвел итог профессор.

– Не будь нас с Возгарем, у нее бы все получилось! – покусывая губы, произнесла Аграфена Тарасовна. – Но на её беду, самые близкие и доверенные соратники решили поступить по-своему…

Москва. 1896 г.

Погруженная во мрак комната освещалась лишь рдеющими в большом камине углями. Время от времени темноту разгоняли редкие языки пламени, блики которых отражались от двух сплетенных между собой тел мужчины и женщины, блестящих от пота. Любовники содрогнулись от одновременно настигшего их экстаза, издав полный наслаждения вопль. Неожиданно с ревом взметнулось затухающее в камине пламя, выплеснувшись из портала в комнату. Клубок тел распался надвое: вскочивший на ноги мужчина протянул к каминному порталу руку, загоняя разбушевавшуюся стихию обратно в топку. Поток огня съежился и, недовольно подрагивая, уполз, словно побитая собака в конуру. Мужчина довольно прищелкнул пальцами, вновь падая на смятые влажные простыни, рядом с молодой привлекательной девушкой.

– Это было божественно! – произнесла с хрипотцой, не успевшая перевести дух девушка. Она приткнулась головой к крепкому горячему плечу мужчины, забросив ногу ему на живот.

– Фенюшка, золотце, – произнес мужчина, сжимая девушку в объятьях, – это еще не предел! Только ты опять ослабила контроль, – мягко, словно неразумному ребенку, попенял он любовнице, – не нужно привлекать лишнего внимания к нашим отношениям… Да и к нашим возможностям, тоже…

– Ты опасаешься, что Апраксия узнает, на что мы действительно способны? – игриво спросила Аграфена. – Да она сейчас сама не своя – ничего вокруг не замечает! Подготовка к последней мессе съедает у нее все силы!

– Вот именно! – воскликнул мужчина. – Поверь мне, дитя, я прожил вдвое больше твоего, и знаю, о чем говорю! Растратив свои силы, она непременно вытянет все жилы и из нас с тобою, сокровище!

– Но её священная миссия…

– Священная миссия? – с негодованием воскликнул Возгарь. – Для кого она священна? Для тебя? Для меня? Что даст нам с тобой приход в мир Самого…

– Ну, я точно не знаю… – замялась Аграфена. – Мы станем подле Него и будем править Его именем…

– Слова, слова, слова! – скорчив унылую физиономию, произнес колдун. – Никто точно не знает, чего ожидать от существа, тысячелетиями сидевшего в Преисподней! Никто! С чего ты взяла, что он позволит нам встать подле него…

– Но Он должен быть благодарен…

– Он ничего никому не должен! Тем более мелким и жалким людишкам! Мы и без него в состоянии неплохо устроиться! А представь, какие возможности откроются, если мы с тобой завладеем «Истиной книгой»? Безграничная власть, богатство, наслаждения, вечная жизнь… «Гримуар Гримуаров» откроет нам эти тайны! Так зачем нам с тобой нужен кто-нибудь еще?

– Она сотрет нас в порошок! – испугано произнесла девушка, усаживаясь на кровати. – Если узнает…

– Она сильна, – согласился Возгарь, – сейчас мы не сможем с ней совладать. Мы подождем – пусть тратит силы! К тому же нам неизвестно, где она скрывает «Гримуар». Мы ударим в самый ответственный момент – во время последней мессы…

Заброшенная деревенька. 1980 г.

– И мы ударили! – продолжала рассказывать Аграфена Тарасовна. – Ударили разом… в полную силу… в тот момент, когда должны были распахнуться Врата… Сопротивление Апраксии было жалким – она растратила все силы и ничего не могла противопоставить нам… в ком она была уверена… А мы били в спину… били жестко… били насмерть… Но оказалось, что убить так и не смогли… Потом она нашла его…

– Почему только его? – спросил горбун. – Разве вы не с нашим покойником…

– Он кинул меня, точно так же, как кинул Апраксию, – произнесла ведьма, – исчез, едва заполучив «Истинную книгу»… А я… Я скрывалась от гнева Апраксии всю свою жизнь… по заброшенным хуторам и деревенькам… постаралась забыть о настоящем искусстве… травничала, зубы заговаривала, амулеты и наузы плела… Вот какое величие уготовил мне Возгарька вместо безграничной власти, богатства, наслаждения и вечной жизни!

– Так ты ему отомстить хочешь? – спросил горбун.

– Хочу, – согласилась бабка. – Только сил у меня – пшик, да маленько! Иначе я с вами бы и разговаривать не стала!

– А как насчет Хвостовской? – уточнил профессор. – Она нам не помешает?

– Так нет её больше, – ответила баба Феня. – Сожгли её НКВДешники на костре еще в сороковые…

– Слышь, Михалыч, и тут НКВД при делах оказалось, – произнес горбун, – ну прям, как у тебя в Якутии. Жестко они разборки навели! – с уважением произнес Квазимодо. – А она, часом, не восстанет?

– После костра, милок, не восстают! – ухмыльнулась бабка. – Теперь в наш мир вернуться можно только через врата, что с помощью «Истиной книги» открыть можно.

– С помощью этой уже не открыть? – уточнил горбун.

– Нет, – отрезала старуха. – Все, что угодно, но врата с её помощью не открыть!

– Понятно, – кивнул горбун. – И на том спасибо, старая!

– Ну вот, что, робятки, – копируя говорок деревенской простушки, произнесла бабка, – я свою часть сделки исполнила: все, что о Возгарьке знала – поведала. Дело за вами! Ты, умник – не забудь мне котел привезти! А ты, каторжник, пока дров не нарубишь – за околицу не выпущу!

– Да какой базар, баб Фень! – согласился горбун. – Честная сделка – честная работа! Дров я тебе наколю, а ты не забудь с цацкой замутить… Какая-никакая, а защита будет!

– Не забыла я, не боись! – Старуха подняла со стола амулет и поднесла его к глазам. – Ты все еще здесь? – зыркнула она на Квазимодо сквозь ожерелье.

– Понял, не дурак! – произнес горбун, поднимаясь из-за стола. – Топор у тебя где?

– У поленницы найдешь, – сказала она, возвращаясь к изучению амулета айнов. – Поправим мы эту штучку, поправим…

Старуха вновь положила амулет на стол и вышла из избы в сени. Немного там повозившись, она вернулась, держа в руках, небольшую деревянную шкатулку с крышкой, инкрустированной медной позеленевшей проволокой. Перевернув шкатулку, баба Феня высыпала её содержимое на стол. На первый взгляд ничего особенного в шкатулке не было: какие-то невзрачные камешки, мелкие косточки, поеденные плесенью крысиные шкурки, кожаные шнурки… Если не знать, кому принадлежит все это «богатство» – не иначе как мусором и не назовешь. Старуха ловко откидывала в сторону острым и длинным ногтем нужные для доработки амулета «ингредиенты»: ноздреватый камень с дыркой – «куриный бог», две отвратительные маленькие косички, сплетенные из чьих-то сальных волос, растрепанное черное воронье перо, костяная «рогулька», принадлежащая какому-то мелкому зверьку и несколько тонких кожаных шнурков, с беспорядочно навязанными на них узелками. Отобрав составляющие, колдунья одним отточенным движением смахнула со стола в шкатулку оставшийся невостребованным «мусор».