Текст книги "Пробудившие Зло (СИ)"

Автор книги: Виталий Держапольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Великим освящением – в сочельник, малым – намедни, – доложил Пантелеев.

– Ну что, ребятки, с Богом? – дождавшись, когда подчиненные закончат проверять «боекомплекты», Владимир Николаевич размашисто перекрестился.

Его примеру последовали все присутствующие оперативники, что вогнало в ступор и без того уже ничего не понимающего Петракова. Солнце уже почти совсем скрылось за близлежащими домами, уронив на город постепенно сгущающиеся сумерки. Длинные тени от веток старого каштана упали на побеленную стену особняка. Качающиеся на ветру ветви, заставляли тени извиваться и переплетаться между собой, словно клубок живых змей.

– Соломихин, Говда! – крикнул Пантелеев, отделившись от основной группы офицеров, слаженно приближающейся к парадному крыльцу. – Двери! Открыть!

Рядовые оперативники – сержанты сорвались с места. В два длинных прыжка преодолев полдюжины ступеней, они подбежали к большим двустворчатым дверям, ведущим внутрь запущенного особняка. Схватившись за литые медные ручки, выполненные в форме взъерошенных грифонов, оперативники одновременно потянули двери в стороны. Безрезультатно – массивные дубовые двери даже не пошелохнулись. Парни дернули за ручки сильнее, но результат остался тем же – ворота не сдвинулись с места ни на вершок.

– Заперто, товарищ лейтенант! – крикнул Соломихин.

– Ясно, – ответил Пантелеев. – Лунев, тащи сюда дворника! Да, пусть ключи от парадного с собой захватит!

– Слушаюсь, товарищ лейтенант! – «козырнул» подтянутый сержант.

Через минуту из сторожки вышел дворник, что-то невнятно бормочущий себе под нос.

– Ключ взял? – окликнул его Пантелеев.

– А то как же? – мгновенно отозвался Федор, демонстрируя присутствующим большой ключ, болтающийся на цепочке. – Только кто бы ея, эту дверь, запер? У жильцов отродясь от парадного ключей не было!

– Давай, Федор, пошевеливайся! – поторопил дворника лейтенант.

– Бегу, уже бегу! – Епанчин, переваливающейся утиной походкой, добрался до крыльца. Опираясь на перила, взобрался по ступенькам и подошел к двери. Вставив ключ в скважину, дворник с трудом провернул его против часовой стрелки. – Чего ж так туго идет? – пожаловался он неизвестно кому. – Ить смазывал надысь, – Федор потянул – одна из створок слегка приоткрылась, но затем литая ручка выскользнула из потных пальцев дворника – дверь, хлопнув, закрылась. – Что за чертовщина? – озадачился дворник. – Словно изнутрей тянет кто…

– Да помогите же ему, едрена кочерыжка! – выругался Гордей.

Соломихин и Говда вновь схватились за ручки.

– Давай на «раз-два», – предложил Соломихин.

– Давай, – кивнул Говда.

– Раз… – начал отсчет сержант, но закончить не успел: особняк неожиданно тряхнуло. Крыльцо покачнулось, затрещали деревянные балки, по старой штукатурке побежали извилистые трещины. Возле дверей штукатурка неожиданно разлетелась фонтаном «брызг», осыпав цементной крошкой стоявших на крыльце людей. Из пылевого облака стремительно вылетело толстое фиолетовое щупальце, вооруженное на конце острым черным крюком. Крюк с силой ударил Соломихина, с хрустом пробил грудину сержанта, только кровь брызнула во все стороны. Затем щупальце также стремительно свернулось кольцами, заключив Соломихина в фиолетовый кокон. Громко захрустели лопающиеся от чудовищного давления кости сержанта. Соломихин даже вскрикнуть не успел: из его ушей, носа и рта потоком хлынула кровь, а через мгновение его голова безвольно повисла. Громко заголосил дворник Епанчин, пытаясь протиснуться между облезшими балясинами ограждения. Дергаясь, как попавшая в невод рыба, он проскользнул сквозь узкое пространство и мешком плюхнулся на пыльную жухлую траву. Еще не осознавая, что с Соломихиным все кончено, на выручку боевому товарищу кинулся Говда. Не придумав ничего лучшего, сержант выхватил нож с широким серебристым лезвием и по самую рукоять вогнал его в щупальце. Фиолетовая конечность вздрогнула. Сочащаяся чернильно-фиолетовой жидкостью рана задымилась, источая зловоние. Навалившись на рукоять, Говда потянул нож вдоль щупальца, увеличивая разрез. Щупальце конвульсивно задергалось, затем его кольца разжались. Бездыханное тело Соломихина с гулким стуком упало на деревянный настил крыльца. Напоследок припечатав Говду к растрескавшейся штукатурке, фиолетовая конечность неведомого чудовища втянулась в отверстие в стене, через которое и появилось. Все случившиеся произошло настолько стремительно, что никто из оперативников, стоявших на улице, не успел прийти на помощь товарищам.

– Врача! Живо! – Первым на крыльцо взлетел капитан кинулся к Соломихину, лежащему в неестественной позе.

– Матвей, ты как? – бросил он вяло копошащемуся у стены сержанту Говде. Тот хоть и пострадал, но явно был жив.

– Ш-ш-то… с-с-Сашкой? – просипел вместо ответа Матвей.

Капитан присел на корточки и приложил пальцы к шее Соломихина, а затем громко выругался.

– Всё? – выдохнул Говда.

– Все… Нет больше Сашки… – Гордей провел ладонью по лицу погибшего сержанта, закрывая широко распахнутые глаза мертвеца.

– Как… же… это?… – просипел Матвей, держась руками за грудь. – Что… за… тварюга… такая? А, товарищ… капитан? – с придыханием спросил Говда.

– Что-то новенькое, – ответил Гордей, поворачиваясь к раненному сержанту. – Никогда с такой дрянью не сталкивался…

– Не думал, что такое возможно… Жаль парня, – с горечью в голое произнес Кузнецов, остановившись на ступеньках крыльца.

– Владимир Николаевич, вы бы не подходили! А то, не ровен час, опять выскочит, – обеспокоено произнес капитан.

– Пока двери трогать не будем – не выскочит, – уверенно ответил Кузнецов, пропуская спешащих к сержанту санитаров с носилками.

– Что… это… было? – вновь просипел Говда, болезненно морщась, когда санитары начали грузить его на носилки.

– Страхолюдина это, натуральная, язви меня в печенку! – подал голос Епанчин, поднимающийся с земли. – Вот как тут не усраться, товарищи милицанеры? Мне четверти таперича не хватит, чтобы нерву расшатавшуюся залечить! Ночью в кошмарах являться…

– Да заткнулся бы ты! – рявкнул на дворника капитан. – Так что это было, Владимир Николаевич? – повторил он вопрос Говды.

– Это «Адский привратник», – ответил Кузнецов. – Сумеречная тварь, похожая на осьминога. Выращивается специально для защиты жилища, врастает щупальцами в стены, в фундамент, в балки перекрытий… По приказу хозяина никого не впускает и не выпускает… Очень редко упоминается в хрониках. Методы борьбы не описаны…

– Но… ножичек-то… на… него… подействовал! – победно закашлялся Говда, приподнимаясь на носилках и хватаясь рукой за грудь. – Не… любит… с-с-сука… с-с-серебра…

– Лежи спокойно, товарищ сержант, – санитар мягко, но настойчиво, уложил Матвея на носилки, – у тебя несколько ребер сломано!

– Хрен… с… ними… ребрами… Задавите… эт-ту… суку…

– Задавим, Матюша, обязательно, задавим, – заверил сержанта Владимир Николаевич. – А ты поправляйся.

– Уносите его! – распорядился капитан.

Санитары, пыхтя, подняли носилки и потащили их к санитарному фургону.

– Что делать будем? – осведомился Гордей, ожидая от всеведущего старшего майора дальнейших указаний.

– Надо подумать, – ответил Кузнецов. – Ведь пока мы не обезвредим «Привратника» – внутрь не войдем. А нам поспешать нужно: если до полуночи сектантов не обезвредим…

– Плохо придется всем, – согласился Гордей.

– Если эта тварь серебро не любит – так давайте её на лоскуты порежем! – с юношеской горячностью предложил Пантелеев.

– Как ты собрался это провернуть? – фыркнул капитан. – Табельными ножами?

– Ну, как-нибудь… – пожал плечами лейтенант. – Навалимся всем скопом…

– Всем скопом? – покачал головой Гордей. – Ну, порежем мы на лоскуты пару щупалец… Если получится… А сколько личного состава положим? Ты об этом подумал, товарищ лейтенант?! – повысил голос капитан.

– Никак нет, не подумал, – потупился Пантелеев.

– Да и щупалец у этой твари вагон и маленькая тележка, – продолжил Гордей. – Тут по-другому надо…

– По-другому, – согласился Владимир Николаевич, – нужно не осекать щупальца, а поразить его мозг, нервный центр, или что там у него вместо…

– Ах, да, вы говорили, что эта тварь навроде осьминога, – произнес Пантелеев, – только как добраться до этого центра? Он-то, наверняка, в самой глубине особняка окопался. А мы зайти не можем! – лейтенант в сердцах хватанул кулаком по деревянным перилам.

К крыльцу вновь подошли санитары с носилками.

– Мы тело забираем? – спросил один из них у Кузнецова, указав на труп Соломихина.

– Да, ребятки, забирайте, – посторонился Кузнецов, пропуская медслужбу. – Давайте думать вместе, – старший майор вернулся к насущному вопросу, – что мы знаем о «Привратнике», кроме того, что он не переносит серебро? Ничего… Где находится нервный центр – тоже не имеем понятия…

– Владимир Николаевич, а может… с крупнокалиберного пулемета по особняку лупануть? – неуверенно предложил Пантелеев. – Глядишь, зацепим ублюдка.

– Сдурел совсем? – покрутил пальцем у виска капитан. – Хочешь несколько пудов серебра в белый свет как в копеечку?

– Действительно, шансы минимальные, что мы его зацепим, – согласился Кузнецов. – Да и нет у нас столько…

– А может инъекция серебра? – неожиданно произнес один из санитаров, внимательно прислушивающийся к разговору.

– Как это, инъекция серебра? – поспешно переспросил капитан.

– Укол. Коллоидным серебром, – пояснил санитар, – это жидкость такая, серебряный раствор. Применяется в медицине. Набрать её в большой шприц, как для скота…

– А лучше несколько шприцев! – воскликнул Пантелеев.

– Дельная мысль! – одобрил Кузнецов. – Лучшего все равно не придумаем.

– Есть у нас на складе такой раствор? – осведомился Гордей.

– Есть, но мало, – ответил санитар. – Знаю, где еще взять. И шприцы найду.

– Бегом! – заревел капитан. – Одна нога здесь…

* * *

– Как думаете, сработает? – Недоверчиво хмурясь, капитан крутил в руках большой стеклянный шприц, заполненный буро-коричневатой жидкостью.

– Будем надеяться, что все сработает, – оптимистично заявил Владимир Николаевич.

– Ну да, надеяться нам больше не на что, – согласился Гордей. – Сколько получилось? – осведомился он у санитара, заполняющего коллоидным раствором серебра последний шприц.

– Семь «лошадиных» доз, – отрапортовал санитар.

– Ну что, устроим падлюке прививку от бешенства?! – потрясая заполненным шприцем, воскликнул Пантелеев.

– Все готовы? – уточнил капитан. – Тогда по местам! – дождавшись утвердительных ответов, распорядился Толоконников.

Со шприцами «наперевес» оперативники занимали заранее оговоренные места на крыльце. Возле дверей расположились два сержанта, которые по сигналу капитана должны были распахнуть створки, а после появления щупалец «Привратника» использовать ножи. Лейтенанты Пантелеев и Петраков, вызвавшийся добровольцем, и еще один сержант из ГБ, вооруженные шприцами, рассредоточились по большому крыльцу, чтобы не мешать друг другу при атаке. Еще два оперативника заняли позиции возле стены недалеко от крыльца. Оставшихся два шприца было решено сохранить «про запас»: на всякий случай, если вдруг первая «операция» провалиться.

– Начали! – «дал отмашку» капитан, расположившийся вместе с Кузнецовым поодаль от особняка.

Сержанты рванули ручки, створки слегка приоткрылись. Как и в предыдущий раз здание затряслось. Оштукатуренные стены вновь пронзили многочисленные трещины. Двери дернулись в руках оперативников, как будто стремились поскорее закрыться, но парни тянули створки в стороны изо всех сил, удерживая их слегка приоткрытыми. Стены «пошли волнами». Осыпав «безопасников» крошевом раздробленной штукатурки из стены вылетели два фиолетовых отростка, длиннее и толще, чем в предыдущий раз.

– Пантелеев, падай!!! – заорал Петраков, увидев, что одно из щупалец резво «вынырнуло» за спиной лейтенанта.

Не раздумывая, лейтенант бухнулся на колени. Мгновением позже острый коготь просвистел над головой Максима и, «брызнув» щепой, вонзился в деревянную опору, поддерживающую навес над крыльцом.

– Опаньки! – поспешил воспользоваться ситуацией Петраков, втыкая иглу в бугрящееся мерзкими наростами щупальце. – Получи! – продавливая поршень, выдохнул он, вгоняя жидкость под шершавую кожу монстра.

Щупальце напряглось и с треском выдернуло застрявший коготь, переломив опору. Навес накренился, грозя рухнуть. Сверху посыпалась пыль, опавшие сухие листья и разнообразный мусор. Вырвавшись из «капкана», щупальце на противоходе сбило с ног Петракова, не успевшего отскочить в сторону. Опустевший шприц отлетел в сторону и, ударившись о стену, раскололся. Не прекращая движения, фиолетовая конечность сшибла сержанта. Вылетевший из его рук шприц, разбился. Второе щупальце мотнулось в воздухе пастушьей плетью, норовя зацепить оперативников, удерживающих дверные створки.

– Бросайте ворота! – крикнул капитан, но парни и без его указаний уже отпустили ручки, лихо увернувшись от вооруженной острым крюком плетки.

Громыхнувшие друг о друга деревянные створки захлопнулись, а не нашедший жертвы крюк процарапал на дверном полотне длинную глубокую борозду и застрял в щели между полотном и коробкой. К щупальцу тут же подскочил Пантелеев и, коротко размахнувшись, засадил иглу в подрагивающую конечность.

– Так его, Максимка! – капитан от избытка чувств хлопнул себя ладонями по ляжкам. – Ай, молодца! Да и ваш парнишка из УгРо, товарищ старший майор, тоже малый не промах! Шустрый, как веник!

– Ты же знаешь, Гордей, я таких шустрых сразу… – Кузнецов прервался – освободившееся щупальце разнесло в щепки второй брус, поддерживающий козырек над крыльцом. – Назад! Все назад!

Козырек с треском накренился еще сильнее – оперативники, как тараканы, брызнули в разные стороны – и вовремя: через секунду вмонтированные в стену балки сломались, и тяжелая конструкция обрушилась на крыльцо. Щупальца мотнулись из стороны в сторону и с неприятным шорохом втянулись в стену.

– Владимир Николаевич, – тяжело дыша, к Кузнецову подбежал лейтенант Пантелеев, – небольшая заминка – двери завалило.

– Это, Максим, мелочь, – произнес Владимир Николаевич. – Завал очистить не проблема. А вот «прививка» наша, видать, не подействовала…

– Может, «доза» маловата, товарищ старший майор?

– Знать бы это точно, Гордей… – опечалено ответил Кузнецов.

– Может, повторим попытку? – предложил подошедший Петраков, потирая ушибленный бок.

– Пожалуй, – согласился Кузнецов, – других вариантов пока нет.

– Бойцы, слушай мою команду, – гаркнул капитан, – завал разобрать! И пошустрее!

Рядовые оперативники, с опаской косясь на потрескавшуюся стену особняка, принялись освобождать заваленные хламом ворота.

– Итак, четыре «дозы», смутные надежды и никакого плана «Б», – подвел неутешительный итог Владимир Николаевич.

– Хорошо сектанты на этот раз подготовились, – признал Гордей. – Если мы не попадем в дом хотя бы часов до одиннадцати, шансы на успех равны нулю…

– А если через чердак? – предложил Сергей.

– Бесполезно, – качнул головой Кузнецов, – судя по размеру щупалец, «Привратник» пророс не только на жилые этажи, но и на чердак и в подвал…

– Не пустит он нас, лейтенант, – пояснил Петракову Гордей, – для того и выращена эта «собачка». Так сказать, не лает, но…

– Но когтями рвет неслабо, – вздохнул Пантелеев. – Товарищ старший майор, а если все-таки из пулемета…

Внезапно стены особняка мелко-мелко завибрировали. Жестяной водосточный желоб, сорвавшийся с креплений, громыхнул о землю, подняв кучу пыли. Следом за ним с кровли глиняным градом посыпалась черепица, при ударе о землю разлетающаяся на куски.

– Что опять? – подобрался капитан. – Все назад! Отойти от стен на безопасное расстояние! – мгновенно распорядился он.

* * *

Алик остановился, чтобы перевести дыхание.

– Ну, че встал? – нетерпеливо заерзал на лавке Андрюха. – Что там дальше?

– Пацаны, поздно уже, – потянувшись, произнес Крепыш. – А завтра всем на работу… Кроме Леньчика, конечно. Может на боковую.

– Предлагаешь по домам разойтись? – спросил Поташников.

– Пацаны, а я чего-то очкую в одного оставаться, – признался Карпов. – А ну эта тварь решить сегодня у меня тело отобрать? А мы ведь так и не разобрались, как его замочить.

– У меня оставайтесь, – согласился с доводами Кучерявого Алик. – Места всем хватит. Ну и дежурить по очереди будем. С кольцом.

– Согласен, – кивнул Леньчик, – так спокойнее. Присмотрим друг за дружкой. Вот что, пацаны, вы ложитесь, поспите, – предложил он, – а я подежурю. Днем завтра отосплюсь.

– Заметано! – буркнул Алик, отодвигая тетрадь. – Завтра дочитаем.

– Пацаны, пацаны, а как с книгой быть? – неожиданно опомнился Леньчик. – Нужно же, чтобы она в руки колдуна не попала.

– Что с ней станется, – пожал плечами Кучерявый, – она же у нас в отделе, под замком. Пацаны в дежурке со стволами…

– Может её как-то того – выкрасть? – не успокаивался Поташников.

– Пусть лучше под замком пока побудет, – принял сторону Кучерявого Алик. – Какая-никакая, а охрана. Да и колдун, пока бесплотный, её взять не сможет. Завтра обмозгуем, что с этим дальше делать. А теперь спать давайте!

Глава 9

Пгт. Нахаловка 1980 г.

На улице возле подъезда подельников ожидали две машины: «отжеванная» «копейка» непонятного желто-зеленого цвета с замятыми порогами и проржавевшими колесными арками, и старенький черный ГАЗ-21 в идеальном состоянии, бликующий полированным капотом в лучах уличного освещения.

– Твоя тачка, пахан? – остановившись возле «Волги», поинтересовался Славка.

– Моя, – утвердительно кивнул Хобот, распахивая пассажирскую переднюю дверь.

– А чё старая? – полюбопытствовал Первухин. – Взял бы двадцать четверку – бабосики же имеются, форсил бы не хуже партийных боссов…

– А на кой мне лишнее внимание? – Хобот наградил подельника презрительным взглядом. – Да и не по понятиям это: честный вор не должен отсвечивать, словно фраер беспонтовый! Ты, Пельмеха, вроде и сиделец со стажем, и Закон знаешь, а все балбес балбесом… Давай, не стой столбом: прыгай в шабарабан! Нечего старухам у подъезда моргалы мозолить! – распорядился Хобот, залезая в автомобиль.

– Ну да, точно, нам лишнее палево ни к чему, – послушно закивал Первухин, протискивая тощий зад в приоткрытую дверь. – Привет честной компании! – произнес он, устраиваясь на заднем сиденье «Волги».

– Ты, что ль, Пельмень? – просипела горбатая коренастая фигура, развалившаяся на мягком автомобильном кресле. – Слушок был, что ты ласты завернул от водяры лет пять назад…

– Ба! Кого я вижу? Квазимодо, ты? – «обрадовался» Первухин, с опаской разглядывая постаревшего горбуна – правую руку и бессменного телохранителя Хобота. – Сколько лет, сколько зим? По совести признаться, боялся Славка нелюдимого горбуна до дрожи в коленках. Хобота так не боялся, как его горбатого «помощника». Насмотрелся в лагере… – А насчет того, что меня карачун посетил, – затараторил он скороговоркой, – было дело! Филок на водяру не было – василек с корешами газолинили [29]29
  [29] Василек газолинить – пить денатурированный (технический) спирт.


[Закрыть], ну и завернуло. Толян Обрубок откинулся. А меня и Сапрыку едва-едва на больничке откачали, а слушок пошел, что я тоже того, прижмурился…

– Живучий же ты, Пельмень! – покачал лобастой головой Квазимодо. – На зоне и БФ-кой травился, и синькой… – горбун ухмыльнулся и ткнул Славку в бок крепким кулаком. – Видать не от этой хрени в ящик сыграть тебе боженька на роду прописал!

– Тьфу-тьфу-тьфу, коли оно так! – поплевал через левое плечо Славка. – Не собираюсь я туда – еще небо хочу покоптить!

– Ну-да, ты ж себе, наверное, три срока отмерял, да, Пельмень? – прищурился Квазимодо.

– Три не три, – уклончиво ответил Славка, – а пожить еще хочется. Так кто ж того не хочет? Вот выгорит наше дело, так я с бабосиками погуляю…

– Не каркай! – шикнул с переднего сиденья Хобот. – Вот как обтяпаем, тогда будешь…

– Все, заткнулся! – поспешно ответил Первухин и замолчал.

Машина Хобота тем временем выехала со двора, ей вслед пристроилась потрепанная «копейка». Машины неспешно продефилировали по центральной улице поселка. Проезжая отделение милиции водитель Хобота немного сбросил скорость, чтобы паханы смогли «заценить расклад». Возле освещенного крыльца стоял желто-синий «Луноход» [30]30
  [30] Луноход – милицейский патрульный автомобиль (уголовный жаргон)


[Закрыть], на переднем сиденье которого кемарил молодой водила. На крыльце курили двое патрульных, заступивших в ночную. Оставив позади ментовскую третью хату, водила тормознул у обочины. Следом припарковалась и «копейка» быков. Один из налетчиков вышел из «Жигулей» и, подойдя к машине Хобота, заглянул в открытое окно:

– Чё, пахан, прем на шальную [31]31
  [31] Переть на шальную – действовать без плана (уголовный жаргон)


[Закрыть], или какой-никакой фидуцил [32]32
  [32] Фидуцил – план (уголовный жаргон)


[Закрыть] созрел?

– Какой-никакой созрел, – проскрипел авторитет. – В общем, расклад такой: ты, Хорек, бери Федула с Болтом, и на своем корыте рвите на окраину поселка. Там есть такая затрапезная лавчонка – то ли «Тополек», то ли «Елочка»…

– На кой нам тот кукляк [33]33
  [33] Кукляк – магазин (уголовный жаргон)


[Закрыть]? – удивился Хорек, нечаянно перебив авторитета.

– Цыть, чувырла! – недовольно громыхнул Квазимодо, ставя зарвавшегося подручного «на место». – Дослушай расклад!

– Так вот, – хрипло продолжил Хобот, посвистывая нездоровыми легкими, – кукляк хоть и небольшой, но сигнализация там имеется. Минут через двадцать нужно будет там пошуметь: стекло там кокните, либо еще что. Как только сигнал придет на пульт – патруль на сработку дернет.

– А! – дошел до Хорька план Хобота. – Три копейки сдернет, пока туды-сюды, пока разберутся…

– Вот-вот, – кивнул пахан, – пока они туды-сюды, мы здесь немножко похулиганим. Высаживай Пеньтюха с Дробильщиком… Да, и пусть Дробильщик свою арматуру [34]34
  [34] Арматура – орудия взлома (уголовный жаргон)


[Закрыть] не забудет прихватить, вдруг вещицу из сандаля вызволять придется. Стрелкуемся после у Пельменя.

– Все будет на мази, Хобот! – отвалившись от окна, произнес Хорек.

– Пельмень, – повернувшись к Славке, продолжил отдавать распоряжения Хобот, – ты с Пентюхом и Дробильщиком прешь к ментовской хате со стороны темняка. По дороге обрисуешь им ситуацию: где, что и как. Как только патруль свалит на сработку – за дело! Ты на стреме, ну а эти двое свою работу знают…

– Ага, – согласился Славка, – слыхал я за Дробильщика – знатный медвежатник…

– Да и Пентюх, несмотря на погоняло, работу знает, – произнес Хобот. – Ну, все, дай-то бог, срастется у нас…

* * *

Когда Пельмень в сопровождении Дробильщика и Пеньтюха растворились в темноте, а ржавая «Жига» отвалила в направлении «Елочки», подлежавшей хулиганскому нападению, Квазимодо слегка толкнул в плечо водителя «Волги»:

– Румпель, погуляй немного: нам с паханом перетереть с глазу на глаз надо.

Водила беспрекословно распахнул дверь и вылез и машины. Отойдя на несколько метров от автомобиля, он достал сигареты, щелкнул зажигалкой и выпустил из ноздрей две струи табачного дыма. Горбун некоторое время молча наблюдал за мерцающим в темноте огоньком, а затем глухо спросил:

– Ты как, пахан?

– Херово, Квазимодыч, – просипел Хобот. Если при подельниках он старался еще как-то держаться, то оставшись наедине с горбуном, «сдулся» как проколотый воздушный шарик. – Лепила… походу… – с придыхание продолжил авторитет, – проперся: больше… чем выдержу… отмерил. Чую, Квазимодыч, Костлявую… Чую… Рядом она… за плечом… Уже и струмент расчехлила…

– Не болтай зря, пахан! Лучше силы побереги! – заботливо произнес горбун.

– Откинусь я на днях, Квазимодыч… – надсадно харкая, прошептал Хобот, утирая платком выступившую в углах рта кровавую пену. – Гребаный лепила! – чертыхнулся он. – Просил же честно сказать… Забздел, доцент, хренов!

– А как же талмуд, Хобот? Ты ж говорил…

– Талмуд… Время поджимает, Квазимодыч, время! Чем меньше у меня времени, тем меньше веры!

– Да добудут наши босяки книжку…

– Согласен, добудут, – кивнул Хобот, – вот только слишком много неизвестного.

– Но Снулый говорил…

– Говорил, – согласился Хобот, немного пришедший в себя после очередного приступа. – Но даже если это тот самый талмуд, мы ничего о нем не знаем: что там написано, на каком языке… Если там вообще что-то написано… А если зашифровано? Пока туды-сюды, толмача найти, перевод… Так я уж и кони двину…

– О, гляди, красноперые зашевелились!

На маленьком освещенном пятачке перед зданием райотдела милиции действительно наблюдалась какая-то суета: из здания выскочил вооруженный наряд. Милиционеры загрузились в «Луноход», водитель дал по газам и УАЗик сорвался с места, покатив в том же направлении, в котором не далее как полчаса назад отправились торпеды Хобота.

– Хорек сработал как надо, – довольно заметил Квазимодо, поглядев на стрелки светящихся в темноте часов. – Теперь главное чтобы Пельмень ничего не накосячил, – поделился сомнениями горбун, – с него станется. А за Дробильщика с Пеньтюхом я спокоен – пацаны работу знают.

– Не должен был Пельмень обознаться, – немного воспрянул духом положенец, – да и вероятность, что в этой дыре найдется еще один подобный раритет… Нет, это наша вещь, Квазимодыч, наша! Вот только чего в ней накорябано? Успеть бы разобраться, пока «со святыми упокой» не спели.

– Разберемся, пахан, не сомневайся! Лучших умников наймем… – излишне оптимистически заявил горбун.

– Даже если все выгорит, не забывай – времени у меня нет! – проскрипел авторитет, надсадно кашляя в кулак.

Неожиданно задняя дверь автомобиля распахнулась, и в салон автомобиля просочилась худосочная фигура Пельменя. Топорщившееся на животе растянутая линялая майка скрывала какой-то предмет, похожий очертаниями на толстую книгу. Плюхнувшись на мягкое пассажирское сиденье рядом с горбуном, Славка с отдышкой, как после пробежки, довольно просипел:

– Все на мази, пахан! Талмуд при мне! – он хлопнул себя по оттопыренному животу. – Валим отседова, пока при памяти!

Квазимодо без промедления высунулся на улицу через открытое окно.

– Румпель, – негромко окликнул он водителя, – валим!

Водитель бросил на землю недокуренною сигарету, забрался в машину и вопросительно посмотрел на Хобота.

– К Пельменю! – коротко бросил тот.

Румпель завел автомобиль и выжал сцепление, и Волга плавно снялась с места, увозя уголовников с места преступления. Едва машина тронулась, Славка выудил из-под майки древний артефакт и передал его Хоботу.

– Так вот ты какой, северный олень, – нежно погладив кончиками пальцев грубую кожу обложки, произнес авторитет.

– Как прошло? – поинтересовался Квазимодо.

– Как по маслу! – возбужденно затараторил Славка. – Подошли с темняка к гестапо. Как только три копейки отвалили, Дробильщик с полпинка перекусил паутинку. Я на фасере остался, а пацаны в дыру пролезли… Дальше не видел, но они сказали, что сковырнуть серьгу [35]35
  [35]Сковырнуть серьгу – вскрыть замок (уголовный жаргон)


[Закрыть] в исповедальне – что два пальца об асфальт. Кирпич там же лежал, где я его и видел: представляешь, этот урод его даже в сандаль запихнуть не удосужился! Так что все прошло без шума и пыли…

– Дробильщик с Пентюхом где? – спросил горбун.

– Сказали, что с Хорьком сострелкуются и в мой двор на своем тарантасе подъедут. Там и ждать будут.

– Лады, – утвердительно кивнул горбун, – фортануло нам – тихо провернули. До утра легаши точно не очухаются, а к тому моменту мы уже отвалим. Ты, Пельмень тоже затихарись, а лучше и вовсе жухани [36]36
  [36] Жухать – скрываться (уголовный жаргон)


[Закрыть] куда-нибудь из своего гадючника.

– Да я с косарем на кармане… – от вожделения довольно потер руки Пельмень, не ожидавший, что обещанные Хоботом деньги дадутся ему так просто, – свалю отседова на раз! С вами, если с собой возьмете, и укачу! Мне собраться – только подпоясаться!

– Не мороси! – осадил неожиданно разбогатевшего и от этого чрезмерно возбужденного подельника Квазимодо.

Славка испуганно замолчал и затих, неожиданно вспомнив, с какими авторитетными людьми имеет дело.

– Не ссы, возьмем мы тебя с собой, чтоб не отсвечивал понапрасну, – переглянувшись с паханом, заверил Пельменя горбун.

Волга тем временем заехала во двор дома, в котором проживал Первухин. Войдя в квартиру подельника в сопровождении Квазимодо, Хобот при свете электрической лампочки вожделенно оглядел добытый подельниками раритет. Горбун с удовлетворением отметил перемены, произошедшие с паханом: землистое лицо авторитета слегка порозовело, а грудной надсадный кашель, беспрестанно терзавший Хобота на протяжении довольно длительного времени – отступил. Пусть временно, но отступил.

«Хороший знак!» – решил горбун, опускаясь на продавленный диван.

– Ну, чё, Хобот, это она? – нетерпеливо произнес лопоухий уголовник, ужом вьющийся вокруг смотрящего.

– Сейчас проверим… – Хобот трясущейся рукой вытащил из-под рубашки висевший на золотой цепочке вычурный литой ключик. Чрез голову сняв цепочку с шеи, авторитет аккуратно положил книгу на обшарпанный журнальный столик и, глубоко вздохнув, примерился ключиком к фигурному замку, запирающему обложку книги. – Подошел… – с облегчением выдохнул Хобот, вставив ключ в замочную скважину.

– Так отпирай, чего ждешь? – заныл Пельмень, от нетерпения приплясывая вокруг стола.

– Не тявкай! – гулко рыкнул на Славку горбун. – Жопу приземли на банку [37]37
  [37] Банка – табурет (уголовный жаргон)


[Закрыть] и не рычи!

Хобот медлил, не решаясь открыть книгу. Мистический фолиант, о котором авторитет услышал десятилетия назад от безумного старика Снулого, был его последней надеждой на спасение. Если старик обманул, и книга – всего лишь древнее собрание таких же безумных, как и Снулый, сказок, легенд, а то и вовсе забытых деревенских рецептов тыквенной каши или ягодного киселя – для Хобота это означало конец. Конец окончательный и бесповоротный, ибо современная медицина даже за большие деньги (а лавандоса у смотрящего Хобота на сегодняшний день было в избытке), не могла спасти его драгоценную жизнь. Вот и уповал умирающий от чахотки авторитет лишь на чудо, обещанное сдвинутым по фазе «колдуном», обладателю сего магического раритета. Хобот глубоко вздохнул, стараясь унять предательскую дрожь в руках, отер со лба крупные капли пота, выступившие от волнения, и провернул ключ в замке. Ключик мягко сделал оборот, в древнем запирающем механизме что-то легонечко щелкнуло и и обложка книги освободилась от столетнего заточения.

– Ну, с богом, пахан! – Квазимодо размашисто перекрестил старого кореша. – Открывай!

Хобот нерешительно перевернул проклепанную металлом толстую обложку. Уголовники в едином порыве склонились над раскрытым фолиантом, не обратив внимание на отчего-то замерцавшую под потолком электрическую лампу.

– Пусто? – не поверил глазам Пельмень, прикасаясь руками к пожелтевшему от времени форзацу. – Пахан, ну ведь внатуре пусто! Хоть закорючка какая…

– Еще страницу переверни, – посоветовал Квазимодо, – на этом месте в книжках всегда пусто.

Хобот торопливо перевернул потрепанную страницу, но и следующий лист был также девственно чист. Следующий лист – ничего! За ним – пусто! Враз потерявший надежду уголовник продолжал по инерции судорожно перелистывать страницы: нет, нет, нет…