Текст книги "Полицейское управление (сборник)"

Автор книги: Вильям Дж. Каунитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 43 страниц)

Пэт О'Шонесси вытянулся на продавленном диване и закурил. Оставалось четыре часа до того, как они попытаются проникнуть в «Интермедию». Поэтому он навестил свою подругу, которую детективы прозвали Пеной. Остальные разбрелись по своим делам: Хайнеман поехал в клуб 6-го участка, где намечалась игра по-крупному, Штерн пошел в тренировочный зал, Мэлоун и Джонсон поехали в индийский ресторан на Второй авеню, раздобыть какой-нибудь еды.

Пэт наблюдал, как Пена мыла посуду в крошечкой кухне. Интересно, что бы она сказала, узнав, каким прозвищем ее наградили ребята из его бригады. Он помнил, как она сообщила ему о том, что собирается пользоваться пенными противозачаточными таблетками. Подняв глаза и надеясь на его одобрение, она произнесла: «Тебе больше не надо будет применять эти резиновые штуки».

Квартира с нехитрой мебелью во многом напоминала ее жизнь – простую и унылую. Когда бы он ни позвонил, она всегда была к его услугам. Похоже, думал он, она проводит жизнь в ожидании его нечастых звонков. Верит ли она на самом деле в ту ложь, которой он ее кормит? Мужчины во все времена лгали одинаково. Как она могла верить? Видимо, одиноким женщинам, которые встречаются с женатыми мужчинами, нужна эта ложь, помогающая сохранить чувство собственного достоинства. Иногда ему становилось жаль ее и ей подобных. Женатые приятели заглядывали к ним несколько раз в неделю, а долгие выходные дни они коротали в одиночестве, находя утешение в бутылке джина.

Пена не относилась к обычному типу манхэттенских одиноких женщин, околачивающихся в барах. Она никогда не ходила туда. Пена была простой женщиной, и Пэт знал, что она его очень любит. Но именно это и беспокоило его больше всего. Она отдавала ему все, что имела, а в ответ получала только ложь. Но, в конце концов, она уже совершеннолетняя и должна отвечать за свои решения и поступки. Он ее не принуждал. Пэт успокаивал себя: она так живет, потому что сама этого хочет. Ему совсем не хотелось терять такую удобную любовницу.

Глядя, как она вытирает тарелки, он думал: она хорошая баба, хоть и провинциалка.

Когда Пэт позвонил и сказал, что зайдет, Карен Мэрфи, так на самом деле звали Пену, выбежала из своей квартирки на Шестьдесят шестой улице и истратила последние пятнадцать долларов на кусок мяса для ростбифа. Не важно, что в кошельке осталась только мелочь. Она приготовит обед для своего Пэта.

Когда они впервые встретились, Карен была еще девственницей в свои тридцать один год; сколько раз, лежа в постели, она мечтала о том, как это произойдет у нее с мужчиной, иногда поглаживала себя руками, представляя, что не одна. Они познакомились с Пэтом на одной из грандиозных манхэттенских вечеринок, где, как правило, никто друг друга не знает и куда каждый приходит со своей бутылкой вина в бумажном пакете. Ее покорили теплота Пэта и его прекрасная добрая улыбка. Она сразу влюбилась в ямочку на его подбородке. Именно о таком мужчине она всегда мечтала, но существовала проблема – он был женат. Весь первый вечер они проговорили. Он казался таким искренним, и ей в голову не приходило, что он может обманывать. Он врал про свое одиночество, говорил, что мечтает найти человека, с которым хотел бы разделить судьбу, сетовал на неверность жены, ее жестокое отношение к детям. Она увидела в нем несчастного мужчину, нуждающегося в теплоте и сочувствии, несчастливого в своей семье, больше всего на свете любящего детей и ставившего их превыше всех своих желаний. Именно такого мужчину она могла полюбить.

Сегодня, моя тарелки, она собиралась с силами, чтобы спросить Пэта о его планах на их совместное будущее. За прошедшие годы он часто упоминал об этом, но не вдавался в подробности. За эти годы он должен был решить и сделать выбор, думала она. Последняя тарелка вытерта. Вытерев полотенцем мойку, она повесила его на крючок, вошла в гостиную, присела на пол у ног Пэта, положив голову ему на колени, и спросила, понравился ли ему обед.

– Потрясающе. Ты великолепно готовишь.

– Я так тебя люблю. – Она заглянула ему в глаза.

Он попытался сказать в ответ то же самое и не мог. Просто не мог выговорить эти слова. Много раз собирался, хотел сказать их и не мог.

– Я тоже, Карен.

– Пэт, мы когда-нибудь сможем жить вместе? – Она ждала ответа, затаив дыхание.

«Опять начинается, – подумал он. – Что делать? Встать и уйти или остаться и еще раз соврать?» Пэт почувствовал укол вины оттого, что попусту отнял у нее столько лет жизни. Но ему были приятны ее прикосновения, он уже почувствовал возбуждение. Ужасно жаль будет бросить ее. «Ни за что, потяну еще годик-другой, а там…»

– Карен, мне всегда казалось, ты понимаешь, что я думаю о нас с тобой. Как только дети вырастут, я уйду от жены, и мы с тобой будем жить вместе. Я обещаю.

Она была счастлива. Ее Пэт думает о ней. Она прикоснулась к нему.

– Пойдем в спальню.

Выгнув спину, Карен Мэрфи сняла хлопчатобумажные трусики. Больше на ней ничего не было. Она смотрела, как он раздевается. Сбросив ботинки, он залез в постель в носках и в майке. Его боксерские трусы были велики на пару размеров, майка посерела и вытянулась, потеряв всякую форму.

Карен любила его самого, а не плотские утехи с ним. У него был маленький член, и он расстраивался из-за этого, требуя от Карен постоянных уверений в том, что она удовлетворена. Секс ей был безразличен. Но еще мать учила ее, что любовные игры – одна из обязанностей женщины и лучше исполнить ее как можно быстрее. Она научилась имитировать оргазм одновременно с ним.

Карен начала ласкать его и, почувствовав его готовность, легла на спину. Он тут же вошел в нее, без поцелуев и иной прелюдии. Карен начала дико извиваться и произносить грубые возбуждающие слова, поскольку знала, что это ему нравится. По его участившемуся дыханию она поняла, что он почти готов. Обхватив его ногами, она вжалась тазом в его тело, которое вдруг ослабло.

Карен продолжала держать его бедра стиснутыми ногами и приговаривала:

– Ты был великолепен. Мне так нравится заниматься с тобой любовью.

Не отвечая, он вырвался из тисков, перекатился на постели и тотчас заснул, а она лежала рядом и смотрела на его лицо. «Секс совсем не важен», – подумала Карен и, нагнувшись, легонько поцеловала его в губы.

В тот же вечер, без нескольких минут девять, серый фургон остановился напротив «Интермедии». Свет уличных фонарей, пробиваясь сквозь мрак, падал на тротуар ровными кругами.

Старлинг Джонсон и Джейк Штерн вышли из-за угла Пятьдесят седьмой улицы и зашагали к входу в клуб. Джонсон отошел от напарника к пожарному гидранту. Надо было проверить радиопередатчик, пристегнутый под мышкой.

– Погуди, если меня слышишь, – сказал он, поставив ногу на гидрант и делая вид, будто завязывает шнурок на ботинке.

Прозвучал гудок.

Джонсон опустил ногу, выпрямился, пригладил руками мундир, чтобы проверить, ладно ли он сидит. Посмотрел на напарника.

– Пойдем отрабатывать свой хлеб, приятель.

Лестница вела к массивным дверям из красного дерева, на которой висел большой бронзовый молоток. Джонсон поднял его, взглянул на Джейка и четыре раза стукнул по двери.

Высокий, поразительно тощий мужчина с прилизанными черными волосами, лакированными ногтями и огромной «бабочкой», подчеркивающей его оттопыренные уши, открыл дверь и впустил их.

– Добрый вечер, господа. Меня зовут Пол. Вы члены «Интермедии»?

– Я – капитан Джефферсон, – соврал Джонсон. – А это – капитан Джейк Штерн. Наш друг, майор Лэндсфорд – член вашего клуба. Его перевели по службе в другое место, и он отдал нам ключ. Лэндсфорд уверял, что никаких сложностей не возникнет, его взносы уплачены за три года вперед. Во всяком случае, он так сказал.

– Могу я взглянуть на ключ? – спросил мэтр.

Джонсон невозмутимо вручил ему ключ.

– Пожалуйста, подождите здесь, господа.

Мэтр повернулся и пошел к двери слева от гардероба, открыл ее и вошел. Щелкнул замок. Подойдя к шкафу с досье, он нашел карточку на букву «Л» и вынул досье Лэндсфорда. Досье каждого члена клуба содержало данные о сексуальных привычках и личных наклонностях каждого гостя, а также указания, как с ним обращаться. В досье Лэндсфорда говорилось, что это офицер, любящий развлекаться в обществе дам и имеющий право вместе со своими друзьями пользоваться любыми услугами клуба и выдвигать любые требования. Мэтр закрыл досье, положил его на место и задвинул ящик.

Пол, мэтр, не знал и знать не хотел, что происходит внутри клуба. Он исполнял полученные указания, не совал нос в чужие дела и зарабатывал большие деньги. Если хозяева «Интермедии» хотят, чтобы любые желания Лэндсфорда и его друзей выполнялись с особым усердием, Пол сделает все, как нужно.

– Вы оба друзья майора Лэндсфорда? – спросил мэтр, выйдя из кабинета и подходя к двум детективам.

– Да, мы его друзья, – ответил Штерн.

– Майор Лэндсфорд давненько не заглядывал к нам, – сказал Пол.

– Его перевели. Перед отъездом мы играли в покер. Он проигрался и поставил на кон часы и этот ключ, заверив, что членство в клубе можно передать другому человеку. Джейк сорвал банк и выиграл ключ.

– Должно быть, вы близкие друзья майора Лэндсфорда?

– Да, так оно и есть, – твердо ответил Штерн.

– В таком случае, господа, приглашаю вас быть нашими гостями сегодня. Сначала я проведу вас в бар.

Бар, наполненный людьми и табачным дымом, был отделан в духе декаданса: банкетки, обитые красным бархатом, гравированные стеклянные витражи, толстый ковер и тусклое освещение.

По дороге мэтр объяснил им, что на втором и третьем этажах расположены отдельные номера, где пары с любыми сексуальными наклонностями, как гомо, так и гетеро, могут наслаждаться охлажденным вином и чистыми простынями. Официантки, выставив напоказ пышные бюсты и зады, проталкивались сквозь толпу гостей с подносами, уставленными закусками и напитками.

В углу на банкетке сидели две женщины. Одна, похожая на валькирию, с длинными, заплетенными в косы белокурыми волосами, стройная, миниатюрная, отзывалась на имя Урсула. Другая – вьетнамка, Айрис Ли. Длинные черные прямые волосы ниспадали ниже талии. Урсула внимательно посмотрела на двух военных, потом бросила на Старлинга Джонсона такой взгляд, после которого мужчину тянет проверить, застегнута ли у него ширинка.

– Кто такие? – спросил Джонсон.

– Наши девушки. Хотите с ними познакомиться, господа?

– С огромным удовольствием. – Штерн поправил галстук.

Заказав для своих гостей выпивку, мэтр направился к дамам.

– Кто они? – спросила у мэтра Айрис Ли.

– Друзья Лэндсфорда. С ними рекомендуется обращаться как с почетными гостями нашего клуба.

Подняв бокал, Урсула провела по его краю кончиком языка.

– Кто нам заплатит?

– Вас обеих не обидят.

– Ниггер выглядит как висельник.

– Немного разнообразия не повредит. – Мэтр оставил дам и пошел к бару. Обе последовали за ним.

– Давно служите в армии? – начала разговор Айрис Ли.

– Меня призвали в шестнадцать лет, – ответил Штерн, заглядывая в глубокий вырез платья вьетнамки.

Урсула прильнула к Джонсону, разглядывая три ряда орденских планок.

– Вам пришлось повоевать. – Она провела пальцем по нашивкам.

– Было дело. – Джонсон смотрел, как напарник усаживается у стойки с вьетнамкой, нашептывая ей на ухо и хихикая, будто нетерпеливый юнец.

– Неистовые дикари меня возбуждают. – Урсула просунула колено между ног Джонсона.

– Меня тоже, крошка, – отозвался Старлинг Джонсон.

– Я больше не могу спокойно слушать этот треп. – О'Шонесси сидел в фургоне, прижав к уху наушник.

После второго бокала Айрис Ли предложила продолжить веселье на втором этаже.

Детективы с радостью согласились.

– Она им не доверяет, – предположил Хайнеман.

– Она сомневается, – возразил Мэлоун. – Сейчас они отведут ребят наверх и начнут игру, чтобы посмотреть, пойдут ли они до конца. Бытует мнение, что наш брат полицейский на это не идет.

– Они не на тех напали. – Дэвис ухмыльнулся.

– А если она найдет микрофон на Старлинге?

– Тогда мы ворвемся, как кавалерия, спасающая колонистов.

Урсула и Джонсон расположились на козетке с соломенной спинкой, прекрасно вписывавшейся в интерьер гостиной второго этажа, обставленной в стиле барокко. Они сидели уже почти час. Девушкам пора было приниматься за работу. Айрис Ли взглянула на Урсулу и едва заметно кивнула. Та поняла намек и скользнула на пол к ногам Джонсона. Айрис Ли и Штерн слились в долгом поцелуе, потом она опустилась перед ним на колени.

– Тебе нравится, когда на тебя смотрят? – спросила она.

Теперь из динамика в фургоне не доносилось ни звука. Детективы сбились в кучку, вытянув шеи и внимательно глядя на черный круг в центре прибора.

– Не надо было им этого делать. – Мэлоун с досадой покачал головой.

– Лу, по-моему, они уже это делают, – отозвался Хайнеман.

Поначалу тихие, едва слышные звуки, доносившиеся из динамика, не оставляли в этом сомнения. Детективы напряглись, вытянулись как на параде и обратились в слух.

– Черт! Не могу в это поверить! Выключи проклятый магнитофон! – крикнул Мэлоун О'Шонесси.

– Можно мне завтра туда пойти? – рассмеявшись, О'Шонесси щелкнул клавишей записи.

Гас Хайнеман прислонился к стене и, уронив голову на руки, давился от смеха.

Звуки достигли крещендо, затем последовал долгий вздох.

– Лу, мне кажется, наши кавалеристы добрались до конца, – сказал Хайнеман, вытирая глаза платком.

Айрис Ли настояла на том, чтобы заказать для гостей ужин. Подали мартини в «замороженных» бокалах. После второго тоста официант вкатил сервировочный столик с тарелками. Айрис Ли велела ему накрыть стол в углу комнаты.

После ужина подали сыр, фрукты. Официант поставил на стол бутылку «курвуазье» и серебряную коробку с сигарами.

Расстегнув рубашки, детективы развалились в креслах, посасывая громадные коричневые сигары и наслаждаясь не только их качеством, но и запретностью плода, поскольку сигары были кубинские.

– Да, это тебе не армейская столовка! – сказал Джонсон, выпуская клуб дыма.

– Вы, леди, знаете, как ублажить солдат. – Штерн поднес сигару к носу, вдыхая букет.

В фургоне раздался дружный стон. – Сволочи бесстыжие!

Айрис Ли свернулась клубочком у ног детектива Джонсона, положила голову ему на колени и обвила руками его ноги.

– Что еще для вас сделать?

– Спасибо, все было чудесно. – Джонсон погладил ее по волосам.

– Такой опытный солдат наверняка выполняет в Форт-Тоттен ответственную работу, – проворковала она, лаская кончиками пальцев его бедро.

– Какого дьявола тебя это заинтересовало?

– Я плачу налоги и хочу знать, надежно ли меня защищают.

– Не волнуйся, – сказал Штерн, – ты упала бы в обморок, увидев, какое у нас там оружие.

Джонсон бросил на Штерна предостерегающий взгляд и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, как вдруг наверху послышался пронзительный крик.

– Что там происходит? – Штерн вскочил, подняв глаза к потолку.

– Успокойся, это турок. Ему так нравится – чем громче кричит девушка, тем больше он ей платит.

– Нам начинает нравиться членство в вашем клубе. – Джонсон запустил руку под шелковую блузку Айрис Ли.

Опять крик! Немного тише и глуше.

– Такое впечатление, будто турок наигрался. – Штерн опять посмотрел вверх.

Айрис Ли расстегнула лифчик и обнажила грудь, казавшуюся непропорционально большой по сравнению с худощавым телом. Джонсон ущипнул ее.

На этот раз сомнений не оставалось. Ужасный, леденящий кровь крик, умоляющий о пощаде.

Детективы вскочили и бросились к двери.

– Бросьте, парни. Ничего там не происходит. – Айрис Ли, снова застегнув лифчик, поспешила за ними.

Не слушая ее, детективы вышли и оглядели пустой коридор. Еще крик, и они решились. Крадучись пошли на звук вдоль стены и наткнулись на темную лестницу, скрытую пыльными выцветшими занавесками. Штерн раздвинул их и одним прыжком очутился на лестнице. Джонсон последовал за ним.

Лестница тонула во мраке. Стоя на нижних ступенях, полицейские настороженно прислушивались и смотрели вверх, на тонкий луч света. Потом стали осторожно подниматься и почти дошли до верхней ступеньки, как вдруг перед ними возникла темная фигура.

– Это частное владение, – угрожающе произнес негромкий голос.

Джонсон, отделившись от стены и балансируя, поставил ногу на следующую ступень.

– Мы члены клуба, – сказал он.

Из темноты вынырнула рука, сжимавшая стальной прут. Джонсон пригнулся, ушел от мощного свинга, потом выпрямился, обрушил левую руку на локоть противника, а правой ударил его по запястью. Он взял руку незнакомца на излом, и локоть хрустнул. Резко повернувшись, Джонсон спустил орущего противника с лестницы. Тот докатился до самого низа, сорвал своим телом занавески и застонал от боли.

Джонсон и Штерн рванулись вперед, вбежали в холл третьего этажа и пригнулись, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. В конце холла из-под двери просачивалась тонкая полоска света. Оттуда снова послышались жуткие звуки, и детективы бегом ринулись к двери. Джонсон на ходу прокричал в миниатюрный микрофон, спрятанный под мышкой:

– Оставайтесь на месте. Мы справимся сами.

– Что будем делать? – спросил О'Шонесси.

– Подождем и послушаем, – ответил Мэлоун.

– Они времени зря не теряют.

– А если сами не справятся?

– Тогда будем действовать как эти гребаные истребители гангстеров в детской игре!

Штерн ударил в дверь ногой чуть выше дверной ручки. Дверь с треском распахнулась. Полицейские ворвались внутрь, пригнувшись, дабы не быть отличными мишенями.

Окна в помещении были закрыты ставнями, свет с улицы проникал сквозь щели. В огромной комнате стояла кровать с причудливым орнаментом на четырех толстых ножках и тяжелое деревянное кресло.

К креслу была привязана полуобнаженная женщина, над которой склонились двое смуглых мужчин. Женщина была в полубессознательном состоянии. Распухшее окровавленное тело, грудь испещрена багровыми точечками. Возле кресла валялось множество горелых спичек. Истязатели повернулись к вломившимся в комнату полицейским, один из них метнулся навстречу, выхватив из заднего кармана дубинку. Штерн перехватил его руку и ударил коленом в пах, а рукояткой пистолета – по голове. Смуглый рухнул на пол, из раны на лбу хлынула кровь.

– Ну все, Абдулла, представление окончено, – прорычал Джонсон. – Встань к стене, пока я не прострелил тебе вторую дырку в заднице.

Он поднял револьвер, приняв боевую стойку, и прицелился в лицо второго мужчины.

Андреа Сент-Джеймс попыталась встать, но повалилась на пол вместе с креслом.

– Помогите мне, – взмолилась она.

Отступив на шаг, Штерн держал обоих мужчин под прицелом. Джонсон снял мундир, подошел к лежащей Андреа, опустился на колени, развязал ее и осторожно укрыл.

– Пошли отсюда, – сказал он. – Мы упрячем этих ублюдков за решетку на пару лет.

Андреа Сент-Джеймс схватила его за руку.

– Не надо полиции, умоляю вас. – Слезы катились по ее распухшим щекам. – Только выведите меня отсюда!

– Но… – заспорил было Джонсон.

– Не надо арестов, пожалуйста…

Джонсон взглянул на Штерна, тот пожал плечами.

– Если не будет заявления, мы не сможем открыть дело.

В комнату влетели мэтр и обе девушки. Штерн обернулся.

– К стене, мои прелестницы.

– Что это вы вытворяете? – возмутился мэтр.

– Мы уходим, и дама уходит с нами, – объявил Джонсон, подхватывая Андреа на руки.

– Какого черта? Кто вы такие? – закричала Урсула.

– Мы офицеры и джентльмены, милочка, – ответил Джонсон, направляясь к выходу.

Отделение скорой помощи в госпитале Бельвью было переполнено поступившими за ночь. В щель неплотно прикрытой двери Мэлоун наблюдал, как врач осматривает Андреа Сент-Джеймс. Ничего не меняется, подумал он. Еще одна жертва бессмысленной кровавой бойни. Ночь за ночью колют, режут, стреляют. Мэлоун поглядел на людей, сидевших в очереди и ждавших, когда их сошьют снова, белый мужчина прижимал к щеке оторванный кусок кожи. Вероятно, порезали дружки на углу.

Усталый до смерти практикант вышел из операционной и наткнулся на Мэлоуна.

– Оставите ее в больнице? – спросил тот.

– Где? У нас больных как сардин в банке. Я ее зашил. Теперь ее надо передать лечащему врачу.

Мэлоун отошел к помощникам.

– Нам нужно найти безопасное место.

– Будем действовать официально или обойдем закон? – спросил Дэвис.

– Обойдем. У нас нет повода задерживать ее. Бо, позвони Делмору в отель «Бартон». Он предоставит нам на несколько дней номер и не будет лезть с расспросами.

– А сиделки? – поинтересовался Джонсон.

– Украдем двух парней у Харригана.

Администрация отеля «Бартон» на Лексингтон-авеню была рада сотрудничать с нью-йоркским полицейским управлением, зная по опыту, что небольшие услуги приносят большой урожай. Андреа Сент-Джеймс поместили в номере, который стоил триста долларов в сутки. Из огромных окон открывался вид на Манхэттен. Большая гостиная была обставлена во французском провинциальном стиле. Розовая спальня и кружевные простыни выглядели просто несуразно. Андреа лежала в постели в больничной рубахе с запахом на спине. Она дергалась и металась, лицо ее было забинтовано.

Подвинув стул к кровати, Мэлоун поставил на ночной столик с мраморным верхом кассетный магнитофон, раздумывая, как лучше допросить Андреа. Он знал лишь, что она проститутка, которая снялась в порнофильме с Лэндсфордом, и что между нею и Андерманом наверняка есть связь. И можно предположить, что именно она звонила Саре Айзингер в «Брэкстон турс» и была той самой женщиной, которой Сара говорила о какой-то песне.

Из-под нагромождения бинтов на него глядели испуганные, полные смятения глаза. Он заметил, что ногти на руках Андреа обломаны. Лак, некогда покрывавший их, облупился, и сквозь него проступали безобразные желтые пятна.

Андреа Сент-Джеймс была в полуобморочном состоянии. Ее руки комкали и скребли простыню, пребывая в непрерывном движении.

Она прикрыла глаза, и Мэлоун испугался, что женщина заснет под действием успокаивающего, которое ей дали в Бельвью.

Мэлоун упирался коленями в край кровати.

– Вы подверглись жестокому избиению. Как вы себя чувствуете сейчас?

– Кто вы?

– Полиция

– О, слава Богу! Это Яков послал вас. Вы из отряда.

– Да, это Яков послал меня, – подыграл ей Мэлоун.

Она вцепилась в плечо Мэлоуна.

– Скажите Якову, что это был Уэсти. Я видела его с ними. Он предал. Яков был прав… Скажите ему… Должен был вытащить меня… Нет списка… Не могла найти список… Сара… Бедная милая Сара…

Она царапала ему плечо, словно пытаясь выкарабкаться из небытия, и едва ворочала языком. Потом широко открыла глаза, уставилась на него и опять смежила веки. Андреа пыталась что-то сказать, но лишь едва слышно бормотала.

Мэлоун взял ее за руку и принялся успокаивающе поглаживать.

– Андреа, скажите мне, что передать Якову.

– Яков… в отряде предатель… предупредите его… Уэсти. Я видела его первый раз с Сарой… в ресторане, вместе с двумя другими… Один из них был в такой смешной рубашке… Был прекрасный день… «Форт-Сэррендер»… Сара… помню, он помахал ей. О, как больно… – Ее рука соскользнула с плеча Мэлоуна.

Мэлоун слизнул пот с верхней губы, широко открытыми глазами глядя в пространство. Потом закусил нижнюю губу. Он не ослышался?

Внезапно Мэлоун ощутил ломоту в висках. Пододвинулся ближе. Сомнений не оставалось. Безусловно, в деле замешана полиция, только где именно и в чем? Он наклонился и молча следил за ее губами, пытаясь разобрать слова.

Потом, приблизив губы к ее уху, прошептал:

– Андреа… Скажите мне, кто убил Сару?

Она уже теряла сознание.

– Уэсти… нет… не знаю… да… это он… Уэсти… Предупредите Якова…

– Андреа… Скажите мне о песне…

– Сара… пыталась предупредить нас… Она вычислила предателей в отряде…

– Скажите о песне… – повторил он.

– «Песнь Асафа»… В Сариной интерпретации…

Сердце у него заколотилось.

– Андреа, расскажите мне об отряде…

Глаза ее широко раскрылись, она попыталась приподняться на локтях.

– Вы не от Якова! – неожиданно громко закричала она, потом рухнула и потеряла сознание.

Мэлоун выключил магнитофон. Вставая, заметил на столике телефонный аппарат в стиле ретро, взял его и отнес подальше от кровати, насколько позволяла длина шнура. Поставив его на пол, вернулся за магнитофоном.

У двери он остановился и, не оборачиваясь, произнес:

– Ради Сары вы должны были помочь нам. Не говоря уже о том, что двое полицейских рисковали жизнью, чтобы спасти вас.

Андреа лежала с закрытыми глазами, вслушиваясь в отдаленное тиканье часов. Тик-так… безостановочно, с унылым постоянством. В голове начало проясняться. Неужели это был сон? Ее допрашивал мужчина, который сказал, что он от Якова. Нет, не сон, все слишком реально. Боль не утихала, ныло все тело. Подняв голову, она осмотрелась, чтобы убедиться, что в комнате никого нет. Медленно спустила на пол ноги, сперва одну, потом другую. Толстый, прохладный ковер. Голова вдруг закружилась, и она опять рухнула на кровать, свесив ноги.

Она отдыхала, собираясь с силами и чувствуя ужасную боль в груди. Через несколько минут предприняла новую попытку. На этот раз сползла с постели, опираясь на руки. Стоя на четвереньках, она озиралась в поисках телефона. Увидев его на полу в дальнем углу, очень медленно поползла туда, каждое движение причиняло боль. Добравшись, увидела надпись на белом диске в центре аппарата: «Отель Бартон», номер 345. Сбросив на пол телефонную трубку, легла к ней лицом. Цифры расплывались перед глазами. В город надо звонить через шестерку. Зная, что все должно получиться с первой попытки, поскольку на вторую сил не останется, Андреа сосредоточилась и набрала номер. Ей сразу ответили, и она, запинаясь, заговорила на иврите.

Андреа Сент-Джеймс почувствовала, что спасена. Друзья приедут за ней.

«Золотая кухня» на Первой авеню была любимым ресторанчиком Мэлоуна. Пробравшись сквозь толпу к свободному столику у окна, он огляделся. Несколько знакомых лиц. Обедали парочки, потягивая вино, которое подавали здесь в графинах, одиночки делали вид, будто читают книгу или газету, тайно надеясь, что кто-нибудь к ним подсядет. Мэлоун почему-то вспомнил отца Гэвина. Интересно, было ли богослужение на его похоронах? А Мэри, урожденная Гарольд Коллинз, все еще занимается своим делом? Вероятно, да. Мэлоун подумал, что многие в этом зале разговаривают сами с собой, так же как и он сам. Пожалуй, большинство.

Затем его мысли снова переключились на дело Айзингер. Как им удалось незаметно провести Андреа мимо людей Харригана? Может быть, один из детективов отлучился в туалет, а другой заболтался с какой-нибудь красоткой? Кто такой Уэсти? Имя определенно мужское. Но чье? И что это за отряд внутри отряда? Работа кого-то из наших? Ключом ко всему был Андерман. Кто же этот сукин сын, в конце концов?

И потом – «Форт-Сэррендер». О нем мог знать только полицейский. Мэлоун прокрутил пленку с записью разговора с Андреа раз двенадцать. Она сказала, что мужчины были в «смешной рубашке». Они были в майках. Мэлоуну доводилось их видеть. Может быть, Уэсти и его приятели были из «Форт-Сэррендер»?

Тут ход его мыслей резко изменился. Мимо ресторана прошла потрясающе привлекательная женщина. Длинная тонкая белая юбка облегала ноги, сквозь нее проступали края бикини. Он представил себя в постели с женщиной, как она обвивает его длинными ногами, и почувствовал жжение внизу живота. Ее длинные черные волосы разметались на подушке, влажные от пота, он чувствует под собой скольжение ее тела… Мэлоун не стал ждать десерт. Расплатившись по счету, он направился в старомодную телефонную будку в дальнем конце ресторана. Набрав номер, подождал ответа. Усмехнулся, пытаясь вспомнить, звонил ли он после последней встречи, завершившейся дежурными уверениями в том, что «это было чудесно».

Эрика Соммерс рассмеялась, услышав его голос.

– Я только что о тебе подумала.

– Если ты можешь оторваться от своей работы, я хотел бы тебя видеть.

– Ты где, Дэнни?

– В четырех кварталах от тебя.

Возбуждение его нарастало.

– Дай мне час, я закончу работу.

– Конец связи, – ответил он полицейским паролем и повесил трубку.

Эрика Соммерс прочитала страницу, заправленную в пишущую машинку:

«Джефферсон Стрэнджер наблюдал, как шелковые одежды соскальзывают с соблазнительного тела его невесты. Он отступил на шаг, пряча горящий желанием взгляд. Кристина сбросила сорочку, протянула к нему руки. Это было побегом из прошлого, и она молила Бога, чтобы Джефферсон никогда не узнал о нем. Когда он обнял ее, она подумала о Дэвиде, о том, насколько сильнее были его руки».

Постукивая карандашом по зубам, она перечитала текст. Вычеркнула прилагательное. «Хорошего понемножку, – сказала она себе и взглянула на часы. – Черт! Сейчас должен прийти Мэлоун». Она помчалась в ванную, на ходу сбрасывая блузку.

Эрика Соммерс сочиняла «дамские романы» – двести страниц побега от действительности. Такими романами заставлены полки в аптеках и супермаркетах.

Эрика приняла душ и стояла обнаженной, подняв одну ногу на край ванны, думая о Мэлоуне. Они познакомились на спектакле два года назад. Он опоздал и, пробираясь между рядами, наступил ей на ногу. В антракте подошел извиниться, и ее сразу потянуло к нему. В его улыбке была теплота, от которой у Эрики все таяло внутри. Но после первого свидания она поняла, что было бы ошибкой стать его постоянной подругой. С мужчиной такого типа нельзя быть ни в чем уверенной. Ни дать ни взять персонаж из ее романов. Возможно, она ошиблась. Она легла с ним в постель во время четвертого свидания. То, что произошло между ними, превзошло ее ожидания и фантазии и было совершенно необычно. Он был требователен в любви, откровенен, но в то же время оказался внимательным, чутким любовником. Из всех ее мужчин, которые у нее были, он один смог раскрепостить ее сексуальность. Они проводили в постели долгие часы, познавая тайны физической близости, не надоедая друг другу. Иногда, оставаясь одна, она начинала думать о нем, и ее охватывало желание.

Она считала Мэлоуна одиноким и странным. Мужчина, способный полностью отдаваться объятиям, но неспособный поделиться частицей своего «я». Он насквозь проникся неписаным кодексом полицейского, тайными запретами и правилами. В отношениях с ним Эрика дошла до того предела, когда люди либо что-то решают, либо расстаются. Она была разведена уже пять лет и созрела для того, чтобы разделить с кем-нибудь жизнь. От мужчины ей требовалось две вещи: честность и участие. По ее мнению, это были простые требования, и ее удивляло, что мужчины находят их такими трудными.

Эрика Соммерс была необыкновенно привлекательна, особенно впечатляли высокий лоб и аристократической формы нос. Изогнутые, резко очерченные брови. Русые волосы с подстриженной спереди челкой сзади каскадом падали на плечи. Смуглая кожа оттеняла большие янтарные глаза.

Мэлоун явился ровно через час после звонка.