Текст книги "Полицейское управление (сборник)"

Автор книги: Вильям Дж. Каунитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 43 страниц)

– Сколько?

– Сотня, – процедил Штерн.

– У меня слабая память. Пять сотен.

– Пошел ты… – Штерн отошел.

– Три сотни.

– Две.

– Смеешься.

– Две с половиной, – сказал Хайнеман.

– Ладно. Квартира 24Ж. Имя – Станислав. У нее свой ключ.

Хайнеман строго посмотрел на него.

– Ты уверен, приятель?

Швейцар скорчил презрительную мину.

– Уверен.

Детективы переглянулись.

– Подожди здесь. Я съезжу, – сказал Штерн.

– Как насчет денег? – спросил швейцар.

– Сейчас я этим и займусь, – ответил Штерн.

Он добрался до участка за сорок шесть минут, бегом поднялся по лестнице, запыхавшись вбежал в комнату бригады. Улики по делу Айзингер лежали в пластиковом пакете, завернутом в лист с подробным перечнем. Все ключи в пакете были с бирками, кроме двух. Он взял их, потом написал на листе расписку, свое имя, номер, звание, дату, время изъятия. Опять завернул пакет, убрал на место и запер.

– Привез деньги? – спросил швейцар.

Пропустив вопрос мимо ушей, Штерн спросил:

– У Станислава есть машина?

– Да. Красная «хонда». Держит в гараже.

Джанет Фокс видела, как в ту дождливую ночь Айзингер вышла из красной «хонды».

– Какую ренту платит Станислав?

– Пятьсот двадцать пять за квартиру и семьдесят пять за гараж. Так где мои деньги?

Штерн схватил его за золоченые лацканы.

– Через три недели, ровно в два часа, сюда придет человек и отдаст тебе конверт. Там будет твой гонорар.

– Через три недели!

Штерн стиснул его покрепче. Губы швейцара задрожали.

– Так принято. Мы должны проверить твои россказни. А пока держи рот на замке. – Отпустил одну руку и указал на Хайнемана. – А если ты его все-таки раскроешь, мой большой друг явится сюда и спляшет тарантеллу на твоем брюхе!

– Это здесь. – Штерн остановился перед дверью 24Ж. Первый же ключ из двух, привезенных им, открыл замок. Подавив соблазн войти, Штерн снова запер дверь, положил ключ Айзингер в карман. Когда они ждали лифт, Хайнеман сказал:

– Погоди-ка минутку.

Он сбегал к квартире и поправил коврик у двери.

Мэлоун провел остаток рабочего дня, читая и подписывая докладные по пятой форме. Он думал: может ли полицейский, платя алименты, снимать квартиру и гараж за шестьсот долларов? Ответ: не может. Если не имеет левых доходов или кубышки, плотно набитой зелеными.

В четыре часа грубоватый, прокуренный голос окликнул его из комнаты бригады:

– Лу, вам звонят по третьей.

Мэлоун взглянул на часы. Эрика ждала его, и он торопился закончить. Он уже хотел крикнуть, что его нет на месте, но какой-то внутренний голос побудил его снять трубку. Он нажал на мигающую кнопку.

– Лу, это сержант Винсент из Девятнадцатого. Вы знаете Эрику Соммерс?

– Да! – Мэлоун вскочил, у него бешено забилось сердце.

– Вам надо приехать к ней. Здесь убийство.

Дом 3 по Ист-Энд-авеню стоял на обрыве над Ист-Ривер. Тридцатипятиэтажное здание из зеркального стекла, увенчанное пентхаусом, с огромным вестибюлем, увешанным картинами и заставленным скульптурами.

Мэлоун мчался в машине без опознавательных знаков с включенными сиреной и мигалкой. Он ехал на север по ФДР-драйв, пробиваясь сквозь вечерний поток транспорта. Через тридцать шесть минут он добрался до Восемнадцатой улицы. Ист-Энд-авеню была расположена между Восемнадцатой и Восемьдесят первой и перегорожена всевозможными полицейскими машинами. Несколько машин без опознавательных знаков стояли посреди мостовой, патрульные автомобили выстроились вдоль тротуаров. Бело-голубой фургон отдела уголовных расследований загораживал въезд в гараж дома 3 по Ист-Энд-авеню.

Мэлоун обогнул кордон на Восемнадцатой, остановил машину на середине квартала и выскочил, не выключая мигалки. Подбежав к ближайшему полицейскому, спросил: – Где это?

– В гараже, Лу. – От неожиданности полицейский шарахнулся при виде золотого жетона, который сунул ему Мэлоун.

Он бежал по подъездной дорожке, виски ломило от боли.

В гараже не было ни души, машины стояли в своих очерченных желтыми линиями пронумерованных прямоугольниках. Вдали слышались голоса, и Мэлоун побежал в ту сторону. Почувствовал запах бензина и горелого масла. Голоса зазвучали ближе, громче. Он свернул направо и увидел группу детективов с нагрудными знаками на плащах, столпившихся вокруг зеленого «олдсмобила» Эрики Соммерс. Фотограф, стоя на коленях на переднем сиденье, снимал что-то, находившееся сзади.

Мэлоун помедлил, страшась увидеть то, что лежит в «олдсмобиле». Потом подошел, держа в руке жетон детектива и чувствуя спазмы в желудке. Он растолкал коллег.

На заднем сиденье распростерлось тело мужчины, его руки были скованы наручниками за спиной, на голову натянут пластиковый пакет, прикрученный к шее проволокой. Глаза мертвеца вылезли из орбит, рот широко открыт. Напряжение спало, Мэлоун почувствовал слабость в ногах. Сержант Винсент уже говорил, что с ней все в порядке, но он должен был убедиться сам.

– Где она? – Он повернулся к детективам.

Двое полицейских дежурили у входа в квартиру Эрики Соммерс на шестнадцатом этаже. На ходу предъявив жетон, Мэлоун ворвался внутрь.

Она сидела в гостиной в кресле с высокой спинкой, пристально разглядывая геометрические узоры на ковре.

Услышав, что дверь открылась, Эрика подняла голову и удивленно посмотрела на Мэлоуна. На ней были белые джинсы и голубая майка. Не говоря ни слова, она бросилась в его объятия. Он утешал и успокаивал ее, бормоча нежные слова, и лишь потом понял, что она вовсе не в истерике. На лице не было слез. Только выражение бесконечного удивления.

– Я решила ехать за покупками и увидела его в машине. Чувство было такое, будто я сама подверглась насилию. Каким животным надо быть, чтобы сделать такое? – Впервые в ее голосе прозвучал страх.

Лейтенант Джек Уэйд, из бригады детективов 19-го участка, был щеголем. Среднего роста, с тихим голосом, совершенно лысый. Зеленые, с серыми крапинками глаза. Он вошел с балкона в сопровождении лейтенанта Джо Манелли, который казался очень обеспокоенным. Они подошли к обнимающейся паре и ждали, пока Мэлоун обратит на них внимание.

Мэлоун взглянул на них через плечо Эрики.

– Я прослежу, чтобы ее не впутали в это дело, – сказал Уэйд. – Она не будет упомянута в докладных, и газетные пройдохи не узнают ее имени.

Мэлоун благодарно кивнул.

– Можно тебя на несколько минут? – Манелли кивнул в сторону балкона.

Мэлоун молча показал, чтобы они шли туда и ждали его, отвел Эрику в спальню и закрыл дверь,

– Ложись и постарайся уснуть.

– Там был труп, Дэниел. Почему в моей машине, какого черта происходит, Дэн? Это имеет отношение к тебе, к нам с тобой?

– Кто-то, видимо, решил, что это удобное место для свалки трупов.

– Не рассказывай мне сказки, Дэниел. Я имею право, черт побери, знать, что происходит.

– Я сам не знаю, что происходит. Но будь уверена, тебе обеспечат круглосуточную охрану.

– А я не хочу, чтобы толпа немытых полицейских ходила за мной в ванную или к печатной машинке.

Он провел с нею еще полчаса, уговаривая и успокаивая, потом пошел на балкон, где его с нетерпением ждали.

– Что произошло в этом проклятом гараже? – спросил Мэлоун.

Ответил Джек Уэйд:

– Она обнаружила труп без четверти четыре. Вахтер услышал ее крики и прибежал. Когда мы приехали на место происшествия, она назвала ваше имя, поэтому мы вам позвонили. Медицинский эксперт еще не приехал. Он в Уайтстоуне, там тройное убийство. Я взглянул на тело: посинение и трупное окоченение головы и шеи, три входных пулевых отверстия над левым ухом, кучно расположенные, похоже, выстрелы произведены из двадцать второго калибра. По моему мнению, он пролежал от четырех до шести часов. Стало быть, его убили где-то после девяти утра и до полудня.

Уэйд помолчал, раскуривая сигару.

– Два сторожа дежурят в гараже с восьми утра. Значит, труп поместили в машину во время их дежурства. Их допросили, они ничего не видели и не слышали. Оснований не верить им нет. Оба чисты, мы проверили, на них ничего нет, кроме пары кружек пива в парке.

Уэйд с беспокойством взглянул на Мэлоуна.

– Кто-то чертовски потрудился, заталкивая его в машину вашей подруги. Не знаете почему?

Мэлоун будто и не слышал его.

– Труп опознали? – спросил он.

Джо Манелли, до сих пор стоявший к ним спиной, глядя вниз на реку, резко повернулся. На лице его было тревожное выражение.

– Он наш подопечный, Дэн. Исмаил аль-Банна.

Мэлоун был поражен.

– Аль-Банна?!

– Вижу, ты понял. Аль-Банну разыскивают в шести странах, чтобы арестовать за терроризм. Политические похищения, убийства. Недавно французская разведка сообщила нам, что он скрывается в Нью-Йорке. Удалось узнать, что аль-Банна причастен к взрывам на Новый год в Нью-Йорке. Он один из главных организаторов террористических актов.

Манелли яростно потер большой палец левой руки.

– Ох, не нравится мне это, скажу я тебе. Очень не нравится. Террористы держатся вместе, они хорошо знают друг друга. Могут убить своего, только если он предал. Но аль-Банна не был завербован ни нами, ни ФБР, ни армейской разведкой.

– Может быть, кто-то из низов убрал его?

– И засунул в машину твоей подруги.

Мэлоун подумал об Эрике.

– Если я вам больше не нужен, пожалуй, пойду к ней.

Все трое вернулись в комнату. Уэйд и Манелли пошли к выходу, а Мэлоун поспешил в спальню. Оба лейтенанта поднимались по трем ступенькам, ведущим в облицованный мрамором холл, когда вдруг Манелли, обернувшись, крикнул Мэлоуну:

– Кто-то послал тебе предупреждение, ясно? За подписью Айзингер!

Когда оба ушли, Мэлоун позвонил в бригаду, рассказал о случившемся Штерну и оставил телефон Эрики, сказав, что будет там. Повесив трубку, пошел в спальню. Она сидела, прислонившись к бронзовому изголовью кровати, крепко обхватив себя руками, и невидящим взором смотрела комическое шоу по телевизору. Подсев, Мэлоун взял ее за руку.

– Ну, как ты?

Она вымученно улыбнулась.

– Этот случай имеет отношение к нам с тобой, да, Дэниел?

Он глубоко вздохнул, прежде чем ответить:

– Это было предупреждение. Для меня. Чтобы я прекратил расследование дела… Иначе…

– Они убьют меня.

– Никто никого не убьет. Тебе надо ненадолго уехать из города, на несколько дней, пока я докопаюсь до истины.

Она отвела взгляд.

– Думаю, это лучший выход.

И заплакала.

Когда Мэлоун поздно вечером вернулся в участок, на дежурство заступала ночная смена. Войдя в комнату бригады, он увидел, что на одном из столов полно коробок с едой из китайского ресторана, и на ходу прихватил холодный рулет с яйцом. В комнате бригады сидели трое детективов. Двое печатали на пишущих машинках, Третий мурлыкал по телефону с женщиной, явно не с женой. Увидев Мэлоуна, он прикрыл трубку ладонью и сказал:

– Какой-то тип звонит вам каждый час. Имени не называет.

Не реагируя, Мэлоун вошел в кабинет и захлопнул дверь.

Достал бутылку, налил себе добрую порцию виски. Тот, кто убрал аль-Банну, конечно, преподнес подарок всему миру, но Мэлоун был уверен, что убийца преследовал другую цель. Слава Богу, Эрика в безопасности. Он сам отвез ее к сестре на Вашингтонские Холмы и взял с нее слово никому не звонить и не говорить, где она находится.

Алкоголь подействовал успокаивающе, и тут из соседней комнаты крикнули:

– Звонит тот тип, по четвертому!

Голос в трубке был едва слышен, Мэлоун уловил легкий акцент.

– Я был в гараже. Я их видел.

Мэлоун держал наготове блокнот и карандаш.

– Сколько их было?

– Трое. Одного я узнал.

– Кто это был?

– Мистер Мэлоун, я боюсь. У меня семья. Я живу в том же доме, что и мисс Соммерс. Она милая дама, но я не могу рисковать. Вы должны меня понять.

– Откуда вы знаете мое имя и номер телефона?

Я слышал, как полицейские разговаривали в лифте. Они сказали, что ее друг – лейтенант, работает в Чайнатауне. Мэлоун его имя, сказали они.

– Я обещаю, что никто не узнает о нашем разговоре.

Долгое молчание.

– Если вы хотите встретиться, я расскажу, что видел. Но вы должны обещать…

– Обещаю. Где и когда?

– Завтра вечером, в одиннадцать. Поезжайте на восток по Первому шоссе, сверните к Глен-Коув. Буду ждать на дороге к заправочной станции.

– Почему так далеко от города?

– У меня заведение в Рузвельт-Филд. Закрываемся в девять. Пока уберусь и приготовлю все на следующее утро, будет десять. Я не хочу, чтобы нас увидели вместе.

– Увидимся завтра в одиннадцать.

На другом берегу реки, в Бруклине, Ахмад Хамед не отрываясь смотрел на бочку сушеных фиников, стоявшую на заднем дворе его бакалейной лавки на Атлантик-авеню. Потом отвернулся от телефона, висевшего на стене, заглянул прямо в бешеные глаза стоящего рядом человека и неуверенно спросил:

– Как я говорил?

Станислав хлопнул его по плечу.

– Ты был просто великолепен!

На другой стороне улицы, прямо у входа в «Дайм сэйвингс бэнк», на переднем сиденье такси развалились два детектива.

– И чего его принесло в это заведение? – спросил грузный полицейский своего напарника.

– А черт его знает! – ответил тот и, закрыв глаза, задремал.

Глава 16

Четверг, 2 июля, ночь

Случай был торжественный. Хрустальные люстры, переливаясь разноцветными огнями, заливали светом столовую клуба «Алгонквин», где собрались сливки судейского братства, чтобы проводить на заслуженный отдых судью Майкла Брайнза. Судья Аристотель Ниаркос, уставившись неподвижным взглядом на место оратора во главе стола и постукивая серебряным ножом по льняной салфетке, не слышал ни слова. Перед мысленным взором проплывали соблазнительные формы Маркель.

Его вернули к действительности громкие рукоплескания.

Судья Брайнз направился к трибуне. Ухватившись для устойчивости за ее края, старик начал речь. «Теперь старый хрыч никогда не умолкнет», – подумал Ниаркос.

Ниаркос прекрасно выглядел в свои без малого шестьдесят лет. Хотя он и ненавидел банкеты, но именно они давали ему возможность улизнуть из дому. Он всегда оставлял пригласительный билет на видном месте, чтобы жена обязательно увидела его. С годами он научился использовать любой предлог для продолжения бесконечных поисков совершенной женщины. Они закончились два года назад, когда он нанял Маркель Сфирос своей секретаршей.

После утомительного получасового выступления судья Брайнз сошел с подиума, глаза его наполнились слезами. Ниаркос встал и зааплодировал вместе со всеми. Пора. Он встал и быстро вышел из столовой.

– Советник, не сделаете ли одолжение ветерану войны? Подпишите ордер на обыск.

Ниаркос вздрогнул, уставившись на размытую фигуру, маячившую в тени.

– Гас? Ну и выбрал же ты время! Я очень тороплюсь. Приходи утром ко мне в контору.

Хайнеман, приблизившись к судье, шепнул:

– Мы всегда шли вам навстречу, ваша честь. Ваше имя не упоминалось на процессе Наппа. А сейчас мы нуждаемся в вашей услуге.

Откашлявшись, Ниаркос пожал плечами и сдался. Сунув руку в карман, достал очки со срезанными вверху линзами.

– Все документы здесь, – сказал Хайнеман. – Я лично подобрал. – Он протянул бумаги и заискивающе улыбнулся. – Как поживает Маркель?

– Ждет меня сейчас, – ответил Ниаркос, просматривая бумаги.

– Прекрасная женщина, – сказал Хайнеман. – Напоминает мне о девушке, которую я встретил в Греции, когда высадился с десантом во время войны. ОСС. Трудные были времена.

Ниаркос взглянул на него поверх срезанных стекол очков.

– Наверное, если бы меня звали Голдбергом, ты бы рассказал, как сражался вместе с Хагана.

Хайнеман медленно пожал плечами.

Ниаркос возобновил изучение бумаг, отмечая основные пункты. Вдруг его брови вытянулись в одну линию.

– В этом деле использовалось незаконное подслушивание разговоров.

Хайнеман оскорбился.

– Ваша честь!

– Ваши обоснования недостаточны.

Хайнеман не отвечал. Он знал правила игры. Человеку в мантии всегда надо оставлять лазейку.

– Почему заявка на скрытый обыск?

– Мы предполагаем, что у подозреваемого хранится оружие.

Ниаркос сложил все документы в стопку, положив сверху последний лист, где ставились подписи. Достал ручку, нажал кнопку и подержал над строкой, где должна была стоять его подпись.

Прочитав последний параграф, расписался.

– Ордер должен быть использован в течение десяти суток.

– Да благословит вас Аллах на десять подвигов нынче ночью! Судья рассмеялся.

– Хватит и одного!

Глава 17

Пятница, 3 июля, утро

Морис Данбар остановился, не успев пройти и четырех шагов по приемной. Он побледнел, мышцы живота и рук напряглись, глаза тревожно расширились. Вынув сигару изо рта, он глубоко вздохнул и с вымученной улыбкой поспешил навстречу неожиданному гостю.

Тот, кто так напугал Данбара, сидел в кресле с плетеной спинкой, просматривая последний номер журнала «Яхты». Лейтенант Мэлоун, нью-йоркское полицейское управление.

Морис Данбар впервые встретил его восемнадцать лет назад. Это была случайная встреча в Томпкинс-парке в Бруклине.

Патрульный Мэлоун был в вечерней смене на четвертом посту. Тут надлежало внимательно приглядывать за туалетами в парке, не допуская сборищ половых извращенцев. Мэлоун проверял подземные туалеты каждый час.

Стоял сентябрь, листья потихоньку желтели и делались оранжевыми. Без четверти семь Мэлоун заглянул в отвратительно воняющий туалет. Перед писсуарами никого не было. Двери кабин открыты. Все, кроме последней. Стараясь не шуметь, патрульный опустился на колени, пригнулся и заглянул под дверь. Он увидел пару ног, спортивную сумку, стоящую между ними, спущенные брюки. Усмехнувшись и уже зная, в чем дело, Мэлоун выпрямился, тихонько прошел в соседнюю кабину и заглянул через перегородку.

На «троне» сидел Морис Данбар. Перед ним, засунув ноги в сумку, стоял голый семнадцатилетний чернокожий парень.

– Привет, ребята, – сказал Мэлоун и помахал им рукой.

И вот теперь Морис Данбар, стараясь не выказывать охватившего его панического ужаса, с протянутой рукой шел приветствовать Мэлоуна как старого друга.

Мэлоун бросил журнал на столик и встал, чтобы пожать руку президенту «Ассоциации исследований Данбара».

Мэлоун увидел знакомую испуганную улыбку, которая появлялась на лице Данбара всякий раз во время его нечастых визитов.

Тогда, в Томпкинс-парке, он не дал делу ход. Не стал их арестовывать. После окончания смены его ждала жена Элен. Они собирались пойти ужинать. У него не было ни малейшего желания отказываться от своих планов ради жалкого привода, который, как он прекрасно знал, кончится долларовым штрафом и напутствием «Больше никогда этого не делайте» какого-нибудь судьи-либерала. Поэтому он отпустил любовников, предупредив, чтобы предавались страсти подальше от общественных мест.

Морис Данбар тогда едва не потерял сознание от облегчения. Обалдев от счастья, что его не арестуют, он сам чуть ли не насильно сунул в руку патрульного свою визитную карточку.

– В любое время, если вам понадобится моя помощь, приходите прямо ко мне в контору…

Потом он не раз пожалел о своей минутной слабости. Полицейский приходил раз в несколько лет и требовал услуг, зная, что ему не откажут.

– Морис, старый друг, мне необходима маленькая услуга… – Мэлоун посмотрел на испуганное лицо Данбара.

– Дэн? В любое время… Вы же знаете!

Морис Данбар, обняв Мэлоуна за плечи, повел его в свой кабинет, убранный коврами, с огромными зеркальными окнами.

Лейтенант разглядывал встревоженную совиную физиономию, окутанную клубами дыма.

– Если я назову вам четыре фамилии, сможете дать на них финансовую справку?

Данбар опять затянулся сигарой.

– Есть номера страховых карт?

Мэлоун скорчил удивленную мину.

– А разве это необходимо?

Данбар захохотал.

– Вы смеетесь надо мной? Без них не обойтись при открытии счета, покупке автомобиля, установке телефона… – Морис Данбар поджал губы и выпустил густое облако дыма. – Они – становой хребет нашей работы.

– Я очень тороплюсь, Морис.

– Но есть и другие пути. Как их зовут?

Мэлоун передал ему лист бумаги. Данбар прочитал вслух:

– Уитни Занглин, Эдвин Брэмсон, Джозеф Станислав и Чарльз Келли. Чем они занимаются?

– Они – полицейские, – выдохнул Мэлоун.

Данбар бросил на него быстрый взгляд и снова уткнулся в список.

– Думаю, мы сможем обойтись без номеров. Довольно необычные имена, кроме Келли. С ним будет сложнее. Наши компьютеры содержат данные по именам, месту рождения, роду занятий и номерам страховок.

«Ассоциация исследований Данбара» была седьмой по величине компанией по проверке платежеспособности граждан. Она занимала двадцать первый, двадцать второй и двадцать третий этажи небоскреба на Мэдисон-авеню. Двадцать третий этаж был разделен на множество отдельных помещений, набитых сложным электронным оборудованием и консолями с безостановочно вращающимися огромными катушками.

Морис Данбар ввел лейтенанта в альков без окон, с четырьмя рядами столов, заставленных компьютерами. Служащие не разгибая спины загружали банки данных.

Как только они вошли, к ним подбежал худой человек восточной наружности.

– Мистер Данбар, доброе утро. Могу ли я вам помочь?

Морис Данбар покачал головой.

– Нет, спасибо, Джон.

Он подошел к компьютеру и сел, пригласив Мэлоуна сесть рядом.

Мэлоун посмотрел на экран лимонного цвета.

– Как работает эта штука?

– У каждого сотрудника, допущенного к данным, есть свой опознавательный код. Он вводит его в компьютер, и появляется сигнал, допускающий к работе. Потом вводится код нужного банка данных. В верхнем левом углу зажигается код входа. Нажимается кнопка «ввод», и необходимые сведения появляются на экране. Вот и все.

– У каждого банка данных свой отдельный код?

– Верно. Вы должны иметь правильный код для каждого банка данных – финансового, медицинского, имущественного, уголовного. Число сотрудников, допущенных ко всем банкам, ограничено.

– У вас есть данные по всей стране?

– Нет. Только по трем штатам. Если, например, клиент хочет получить данные о человеке, который живет в Калифорнии, вводится код допуска по Калифорнии. Как почтовый индекс.

Мэлоун усмехнулся.

– А защитники прав человека знают о ваших возможностях?

– Плевать мы на них хотели, – с презрением ответил Данбар.

Он подвинул стул к компьютеру.

– Мне необходимо как можно больше исходных данных.

Следующие четверть часа Мэлоун перечислял все, что мог вспомнить. Данбар вносил в соответствующие графы каждую мелочь.

– Начну с Уитни Занглина. Не думаю, чтобы Занглинов было много.

Морис Данбар набрал свой код и нажал кнопку «ввод». После введения исходных данных появился ряд значков, отражавших денежные дела Уитни Занглина, белого, пятидесяти пяти лет, заместителя начальника нью-йоркского полицейского управления.

Оказалось, что Уитни Занглин был весьма состоятельным человеком.

Морис Данбар жевал кончик сигары, золотистые крошки табака прилипли к его губам, зубы покрылись бурой слизью.

Он обернулся.

– Хотите копию?

– Да. – Мэлоуну подумалось, насколько беспечны люди. Казалось, после нашумевшего дела о коррупции в полиции, дела Гросса и Наппа, каждый взяточник должен был опасаться разоблачения и не выставлять свои деньги напоказ. Но бесчестные люди почему-то считают, что их никто никогда не разоблачит.

Уитни Занглин был очень богатым человеком.

Через восемнадцать минут у Мэлоуна были распечатки на Эдвина Брэмсона и Джозефа Станислава. Они тоже оказались на удивление состоятельными людьми. Данных на Чарльза Келли не оказалось, но Мэлоуну они и не требовались. У него были все основания предполагать, что и Келли тоже неплохо зарабатывал.

Когда он вернулся в участок, на Элизабет-стрит из автобусов выходили туристы. Мэлоун на секунду задержался на ступеньках, чтобы взглянуть на них. Провинциальная непосредственность, широко распахнутые глаза. Чистенькие и опрятные, они спускались на землю и попадали в объятия поджидавших уличных торговцев. Туры, театры, булочки – все за бешеные деньги. Мэлоун повернулся и вошел в здание.

Помахав дежурному, направился к лестнице и тут заметил в комнате для перекличек Старлинга Джонсона, который любезничал с женщиной-полицейским О'Дэй. Мэлоун улыбнулся и стал подниматься, шагая через две ступеньки.

У окна стоял инспектор Замбрано, спрятав руки в карманы и раскачиваясь на каблуках. У него был встревоженный вид. Мэлоун подошел к нему и спросил, что стряслось.

– Вчера я обедал со своим двоюродным братом, который служит в финансово-юридическом отделе управления.

– И?

– Тебе что-нибудь известно о финансовых делах нашей Службы?

– Только то, что мне платят жалованье каждую вторую пятницу.

– Этим обычно и ограничиваются познания полицейских.

И Замбрано прочитал ему лекцию о финансовой деятельности полицейского управления. В конце каждого финансового года управление должно представить бюджет на следующий год. В графу затрат обычно включают зарплату, ренту, телефонные разговоры, электроэнергию, отопление и бензин. Существует наличный фонд, из которого берут деньги на осведомителей и разъезды. Деньги получают по оформленным документам, которые обязательно проходят через главного бухгалтера или его заместителя. Ни один командированный их не минует.

– Ну и что? – спросил Мэлоун. – Какое отношение все это имеет к делу Айзингер?

Замбрано отвернулся от окна.

– Занглин имеет отдельный наличный фонд, которым сам распоряжается. Так сказал мне брат. И он может делать с этими деньгами все, что хочет, никто его не проверяет. Тот стадион, который ты видел, построен на эти деньги. И только что он закупил сотню автоматов «узи» и двадцать пять глушителей.

– Откуда он берет наличные?

– Занглин выписывает чеки на счет «Симонсон оптикал дивижн». Нидерландская корпорация на Антиллах. Их обналичивает «Уиллемстил бэнк» в Кюрасао.

– Надо же! Сокращенные названия компании и отряда совпадают [9]9
  Simonson optical Division (SOD) – оптическая компания Симонсона. Special Operation Division (SOD) – отряд специального назначения.


[Закрыть]. – Мэлоун присвистнул. – Вы поняли систему?

– Ни на йоту.

– Если Занглин занимается незаконными делами, почему его заказы проходят через управление?

– Это же лучший способ не привлекать внимания. Существует статья восемнадцатая законодательства США. И в 1968 году принят закон, по которому ни корпорации, ни частные лица не имеют права приобретать автоматическое оружие без разрешения федеральных властей и без уплаты специального налога. Глушители запрещено приобретать всем, кроме правительственных агентов и полиции. И, – Замбрано поднял палец, – полицейское управление не платит пошлин, вот почему можно сэкономить огромные суммы, получая оружие по нашим каналам.

Мэлоун достал компьютерные распечатки и протянул инспектору. Там значились огромные счета, намного превышавшие заработки указанных лиц. Владение недвижимостью, частные школы и шикарные автомобили без заклада. Полицейские, имеющие чековые книжки без ведома городского кредитного союза. Замбрано с гримасой отвращения вернул распечатки.

– Что будешь делать дальше?

– В пять у меня встреча с начальником оперативного отдела. Я обязан явиться… – замявшись, он подошел к О'Шонесси, печатавшему докладную по форме 5.

– А потом? – не отставал от него Замбрано.

– Да так, ничего. – Мэлоун сделал вид, будто читает то, что печатает О'Шонесси.

– А потом, лейтенант?

Мэлоун сжал губы и молчал.

– У нас на Службе нет «звезд», Дэн, – сказал Замбрано. – Все мы актеры на характерных ролях.

Мэлоун неохотно рассказал ему о телефонном звонке и назначенной на одиннадцать вечера встрече на шоссе в Глен-Коув.

– И ты собираешься ехать?

– Хм…

– Один?

– Ага.

– Как умно. Мне кажется, тебе должно было прийти в голову, что это ловушка.

– Я думал об этом.

– Ну, чтобы тебе легче было думать, я поеду с тобой.

Мэлоун заспорил было, Замбрано остановил его, подняв руку.

– Бесполезно. Это приказ.

Замбрано тоже подошел и прочитал, что печатает О'Шонесси.

Тот работал с таким сердитым видом, будто машинка была его кровным врагом.

– Что это с ним? – спросил Замбрано Мэлоуна.

Тот пожал плечами.

– Личные неурядицы.

О'Шонесси посмотрел на инспектора.

– Вы когда-нибудь задумывались о том, что жизнь – это всего-навсего бутерброд с дерьмом?

Замбрано скрестил руки на груди и обдумал ответ.

– Вот что я вам скажу, молодой человек. Лучше стараться чувствовать себя счастливым. Если вы сами этого не чувствуете, знайте, что остальным плевать на это с высокой горы.

Треножник с камерой стоял на полу ванной комнаты. О'Шонесси, глядя в окуляры, наводил резкость, чтобы сфотографировать спираль. В спальне Джонсон сыпал черный порошок на поверхность туалетного стола. Скорчившись так, что коленки были на уровне глаз, он кисточкой разравнивал порошок. Становились видны бороздки, петли, характерные для рисунка отпечатков пальцев. Положив кисточку на место, он взял три полоски липкой ленты, оторвал защитную пленку с клейкой стороны и осторожно наложил ленту на отпечаток. Прижал, стараясь не сдвинуть с места. Подцепив конец, аккуратно отодрал ленту, осмотрел, убедился, что снял отпечатки трех пальцев: среднего, указательного и безымянного.

Ленту с отпечатками он поместил в пластиковый пакет, который убрал в чемоданчик.

Таким же образом снял еще несколько отпечатков с той же поверхности. Когда все отпечатки было аккуратно убраны, он достал из чемоданчика маленький ручной пылесос, работающий на батарейках, и снял весь порошок с поверхности туалетного столика и с пола.

Прислонившись к стене в спальне, Мэлоун смотрел на кровать королевских размеров. Ему становилось не по себе, когда он представлял на ней Сару Айзингер со Станиславом. По его мнению, женщина, воспитанная в духе благочестия, читающая Библию, совершающая обряд «очищения», не должна была иметь ничего общего с распустившим перья легавым. Чем больше он об этом думал, тем сильнее его это беспокоило.

Пока Мэлоун с детективами работал в квартире Станислава, фургон с эмблемой телефонной компании стоял возле комплекса отряда специального назначения. Станислав, Брэмсон и Келли были на службе. Если эти трое выйдут, детектив даст из фургона сигнал по радио, и Мэлоуну тут же позвонят в квартиру Станислава.

Ордер, пока официально не оформленный, лежал в кармане лейтенанта. Сначала он хотел сравнить отпечатки пальцев, взятые здесь, с отпечатками, найденными на квартире Сары Айзингер. Если они совпадут, он тотчас выполнит необходимые формальности.

Пусть кот подольше посидит в мешке, иначе в твой гроб заколотят гвозди, как говорит Эпштейн.

Полис-Плаза, 1 – оранжевое кирпичное строение, напоминающее кубик Рубика на ходулях. Здание знаменито огромным количеством залов заседаний, маленьких, с маленькими столами, средних, со столами среднего размера, и огромных, – с громадными столами. Там нет отдельных буфетов и туалетов для начальства, обособляющих работяг от «белой кости». Сплошные залы заседаний.

В пять часов вечера рыжеватая женщина-сержант втолкнула Мэлоуна в один из больших залов.

– Шеф будет через одну-две минуты, – сказала она и, бросив на него сочувственный взгляд, поспешно вышла.

Стены зала – из белого пластика «формайк», стулья в красных чехлах стоят вокруг овального стола. На белых стенах висят фотографии бывших начальников оперативного отдела. Мэлоун переходил от одной к другой, всматриваясь в лица. Когда он впервые пришел на Службу, начальник оперативного отдела назывался инспектором. Много воды утекло с тех пор. Подойдя к окну, лейтенант отодвинул солнцезащитные жалюзи. Далеко внизу вечерний поток машин образовал пробку. На ФДР-драйв они стояли бампер к бамперу. Автомобили скатывались с Бруклинского моста, заполоняли Уорт-стрит, и шум уличного движения, поднимаясь вверх, проникал сквозь толстые термостойкие стекла. Люди спешили к метро под аркой муниципалитета, заранее настраивая себя на воинственный лад перед полным опасностей возвращением домой.