Текст книги "Полицейское управление (сборник)"

Автор книги: Вильям Дж. Каунитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц)

Наверняка он знал лишь, что Брэмсон был женат. Ходили слухи, будто семья боится и ненавидит его. Но он не мог знать о побоях, ругани, безмолвных обедах в атмосфере страха, ужасе, охватывающем членов семьи при появлении Брэмсона в доме.

Джек Харриган сделал из этого разговора однозначный и пугающий вывод: речь шла о трех полицейских, которые перешли грань, отделяющую нормальных людей от психопатов.

Остальные в списке походили на этих троих тем, что у них тоже было огромное количество задержанных, и все они имели военный опыт, служили в пехоте.

Мэлоун задумался, лицо его приняло отрешенное выражение. Он взглянул на прикрепленную к шкафу липкой лентой фотографию: на горе Сурибаси развевался флаг. Края ленты высохли и загибались. Мэлоун подумал о морских пехотинцах, которые погибли, чтобы водрузить этот флаг. Потом медленно встал и протянул руку за ключами от служебной машины, висевшими на крючке над шкафом. Эти трое не были полицейскими в его понимании. Надо было действовать, и побыстрее.

Переходя улицу на пути к Гамильтон-Хаус, Мэлоун заметил, что швейцар занят. Войдя в подъезд, быстро прошел, мимо в сверкающий вестибюль. Швейцар посмотрел ему вслед и возобновил разговор с блондинкой, которая улыбалась, показывая коронки. Вошедший не вызвал у швейцара подозрения: респектабельный мужчина, белый. Почтовые ящики с именами жильцов висели на стене в конце холла.

Джозеф Станислав жил в квартире 24Ж. Мэлоун подсчитал: десятый этаж. В двери под номером 24Ж оказался всего один замок – редкость для Нью-Йорка. Вытащив из нагрудного кармана черный мешочек, Мэлоун огляделся. Ряд круглых люминесцентных ламп заливал неестественным молочным светом коридор и ковер, затканный цветами. Коридор был пуст, все двери заперты. Мертвая тишина. Он заметил, что коврик перед квартирой 24Ж засунут под косяк. Стараясь не сдвинуть коврик, он выбрал из мешочка две металлические планки, вставил одну из них в замок и принялся заталкивать в щель, пока не почувствовал, что пластинка коснулась язычка автоматического замка.

Оглядевшись по сторонам, он вставил вторую планку и, надавив ею на первую, начал поворачивать по часовой стрелке, отжимая замок, чувствуя, как один за другим сдвигаются штыри в цилиндре. Наконец замок открылся, и Мэлоун быстро вошел в квартиру, закрыв и заперев за собой дверь.

Перед створчатым окном рядами, как на террасе, стояли цветущие комнатные растения. В квартире царил идеальный порядок, все было прибрано и вычищено до блеска. Дорогая, со вкусом подобранная мебель. В углу бар, набитый всевозможными бутылками.

Джозеф Станислав был человек аккуратный.

Мэлоун неторопливо прошелся по квартире, внимательно осматривая каждую вещь, прежде чем дотронуться до нее и сдвинуть с места. В спальне нашел два нетабельных револьвера – «кольт-кобра» и «смит-и-вессон» – на предохранителях. Станислав был осторожен. Ванная комната облицована сверкающими серыми плитками, оклеена серебряными обоями. Он заглянул за занавеску: ванна блистала чистотой. Открыв аптечный шкафчик, просмотрел лекарства на полках, закрыл его. На полу стояла тумба. Нагнувшись, он заглянул в нее: рулоны туалетной бумаги, обувная щетка, куски мыла, тряпки. За трубами парового отопления стояли весы. Заметив их положение на полу, Мэлоун вынул весы и увидел стоящую за ними сумку. Сунул туда руку, потом выдернул и обернул пальцы туалетной бумагой. Снова залез в сумку. Спираль. На ней виднеется тонкий слой пудры. Подняв ее к свету, увидел отпечатки пальцев и торжествующе улыбнулся. Спираль Айзингер так и не нашли в ее квартире. Положил ее обратно, сумку поставил на место, заложив весами и стараясь, чтобы все выглядело как прежде. Вспомнил, что видел в аптечке электробритву. Вынул ее, снял головку и вытряхнул застрявшие в бритве волоски на туалетную бумагу. Потом сложил бумагу, сунул в карман рубашки. Выйдя из квартиры, где он пробыл четверть часа, проверил, не сдвинулся ли коврик.

Вернувшись после обеда в участок, Мэлоун увидел нетерпеливо ждавшего его Андермана. У Мэлоуна были неотложные дела, но он хотел сначала отделаться от Андермана. Достав список складов, он молча протянул его Андерману. Тот спросил, есть ли копия, и Мэлоун соврал, что нет. Андерман даже не пытался скрыть недоверие.

Войдя в комнату бригады, Мэлоун увидел в углу говорившего по телефону О'Шонесси, который безуспешно пытался утихомирить разгневанную Пену. По другому телефону Бо Дэвис разговаривал с Джанет Фокс. Ему начинало нравиться быть ее «85».

Сержант Харриган чистил ногти, временами прихлебывая пиво. Мэлоун только что написал имя «Андерман» на доске, на свободном месте под словом «Интермедия». Брэмсон, Станислав и Келли тоже значились на доске.

Рядом с именем Станислава Мэлоун поставил звездочку и в скобках написал: «спираль». Доску больше не выносили в комнату бригады. Мэлоун приказал перенести ее в свой кабинет, поставить рядом со шкафом, прикрыв пыльной простыней от чужих глаз. Никто не должен был ее видеть, кроме детективов бригады.

Мэлоун отступил от доски, постукивая по зубам кусочком мела и перечитывая написанное. Подошел и вывел рядом с именами трех полицейских сокращение «ОСН». Потом повернулся к Харригану:

– Проводку установили?

Харриган устало потер щеку.

– В Восточной судоходной компании кабели подземные, а распределительные щиты – в конторе, и это можно сделать только с помощью дорогого лазерного оборудования. – Он почесал ногу. – У нас нет таких штук.

– Как с Брэкстонами?

– Там все просто. Единственная сложность: они не говорят по телефону. А если и приходится, то исключительно о деле. Но есть одна тонкость. – Он снова почесался. – Телефонная будка на углу. Несколько раз Брэкстон бегал туда звонить. Думает, что умнее всех. В будке я подключил провод.

– Сосредоточь внимание на Станиславе.

Харриган кивнул, пожевал губами.

– Людей не хватает. Придется снять откуда-нибудь.

– Что дала слежка за арабами?

– Ничего. Два дурака. Марку и Язиджи ходят в школу, шляются с приятелями по Атлантик-авеню. За их невинность можно поручиться.

– Сними наблюдение с арабов и прикрепи людей к Станиславу.

О'Шонесси бросил трубку так, что она слетела с аппарата.

– Вот дрянь!

– Что случилось?

– Эта баба меня с ума сведет!

Харриган поднял палец и покрутил им как штопором.

– В аду нет места гневу, мой милый!

Пятым питейным заведением был бар для одиноких – «У Брэдли» на Лафайет-авеню.

В начале седьмого вечера бар начинал наполняться. Раз в неделю, около пяти вечера, накрывался стол с холодными и горячими закусками. Появлялись манхэттенские бедняки, они заходили поесть и пообщаться.

Мэлоун сидел в конце длинной стойки, вертел в пальцах стакан, почти не обращая внимания на окружающих. Хайнеман отправился в Куинс, в «Асторию», играть в карты. Дэвис, Штерн и Джонсон сидели в баре неподалеку от Мэлоуна. Они забавлялись, наблюдая за пожилым господином с крашеными волосами, увешанным золотыми цепочками и браслетами, который пытался заигрывать с любым, кто оказывался рядом. Начинающие мошенники и застенчивые одиночки пытались завязать беседу. Пришедшие в поисках «правильного мужчины» одинокие женщины напускали на себя независимый вид, что делало их еще более жалкими.

Мэлоун отпил глоток. Он был озадачен. Неужели у нее была связь со Станиславом? Он вспомнил фильм «Лаура». Детектив, вызывая в памяти портрет Лауры, влюбился в убитую женщину. Теперь Мэлоун злился на Айзингер, которая спала со Станиславом. Не могла найти получше. Он посмотрел на входную дверь. Его приятель должен прийти с минуты на минуту.

Джейк Штерн попытался начать разговор.

– Женщина – как автобус. Если вы пропустили один, надо просто дождаться следующего, и он обязательно придет.

«Эрика Соммерс – не автобус», – подумал Мэлоун, протягивая стакан бармену.

В дальнем конце стойки сидела женщина. Это была крупная брюнетка с широкими плечами и красивым лицом. Детективы видели, как она только что отшила малого в визитке, похожего на адвоката. Потягивая виски со льдом, О'Шонесси с восхищением наблюдал, как брюнетка отразила приставание еще одного соискателя.

– Может быть, это замена Пене, – пояснил О'Шонесси.

Джейк Штерн нахмурился.

– Я по ней уже с ума схожу. Видел, какая грудь? Она великолепна.

Старлинг Джонсон подвинул свой стакан.

– Попробуй, друг. По-моему, эта дама только и умеет, что говорить «нет».

Штерн пил, наблюдая за дамой. Потом с грохотом поставил стакан.

– Почему бы нет?

Она почувствовала, что к ней проталкивается еще один придурок. Внезапно он оказался рядом и помахал бармену, заказывая выпивку. У него было лицо драчуна: квадратная челюсть и сломанный нос. Пухлые губы, обширная лысина. Но очень приятная улыбка.

– Теперь мне все ясно. – Он щелкнул пальцами.

– Что именно? – осведомилась брюнетка с ледяной улыбкой.

– Вспомнил, где я вас видел. Мы вместе служили на флоте. Подлодки. Помните?

– На флоте? – Ее изумление сменилось широкой улыбкой, обнажившей ровные белые зубы. – Хорошее начало.

– Старался вовсю. – Он держался подальше, стараясь не прикасаться к ней, чтобы окончательно завоевать доверие.

Оба рассмеялись.

Она отпила «Кровавой Мэри».

– Вы женаты?

– Да. Но у меня не все ладно.

Она понимающе улыбнулась.

– А у кого ладно? Вы любите кошек?

– О! Да я их просто обожаю! Восхитительные животные!

– У меня три.

«Наверное, твоя квартира провоняла кошачьей мочой», – подумал он, делая знак бармену.

Она опустила глаза.

– Меня зовут Элен Мак-Глейд.

Он увидел, как у нее покраснела мочка уха, и придвинулся ближе.

– Джейк Штерн.

Джек Файн был звездой местного значения благодаря своим статьям в «Дейли ньюс» три раза в неделю и нескольким рекламным роликам, прославляющим пиво на телевидении. Тоненький человечек с вечно недовольным лицом, длинными волосами и неизменным галстуком-бабочкой. Его пьянство стало притчей во языцех, дикие вечеринки – предметом зависти, его остроты считались непревзойденными. Нередко его можно было увидеть на Третьей авеню поливающим фонарный столб в предрассветные часы.

Мэлоун увидел Файна в дверях и помахал ему. Газетчик кивнул и начал проталкиваться сквозь толпу, что-то недовольно ворча в ответ на приветствия и вяло пожимая протянутые руки.

– Привет, привет. Рад видеть, как дела…

Мэлоун держал наготове неразбавленный мартини. Файн опрокинул мартини залпом, Мэлоун тут же протянул другой, заготовленный заранее.

– Получил твое послание. В чем дело? – спросил Файн.

Мэлоун наклонился к нему и доверительно зашептал:

– Мне надо, чтобы ты поместил кое-что в своей следующей статье. А именно: «Из надежного источника стало известно, что одно из правительственных агентств вместе с высокопоставленными чинами из полицейского управления пытаются замять дело об уголовном преступлении».

Файн придвинулся ближе.

– Ты что, схватил солнечный удар или еще что-нибудь? Я не могу поместить такой материал в обход редактора. Он захочет узнать источник, и я как миленький должен буду его назвать.

Мэлоун, подняв стакан на уровень глаз, рассматривал сквозь стекло искаженное лицо репортера.

– Этот источник – я.

Файн сердито поглядел на него.

– Я не могу держать это в тайне.

– Только для тебя и твоего редактора.

Репортер привалился спиной к стойке, скрестив на груди руки и задумался. Подошел бармен. Тони, «известный игрок», угощает их. Бармен поставил перед ними выпивку и кивнул в сторону Тони. Они подняли стаканы, приветствуя «известного игрока», тот вяло кивнул в ответ.

Мэлоун заметил, что Штерн и брюнетка исчезли.

Файн сказал:

– Должно быть, это очень серьезное дело, раз ты кладешь голову под топор. Может быть, расскажешь мне?

– Я потом тебе расскажу. Сделай, как говорю, и гарантирую тебе исключительное право на материал. Можешь потом получить Пулитцеровскую премию.

Файн чмокнул губами, выудил оливку из стакана и сунул в рот.

– Я тебе рассказывал про одну крошку, которую встретил у Макбейна? Она оказалась самой потрясающей миньетчицей по эту сторону Миссисипи.

Они лежали голыми, изучая друг друга. Она была крепко сложена, с сильными мускулистыми ногами и отвисшей грудью. Три кошки восседали, как на насесте, на гардеробе, стоявшем рядом с кроватью. Абиссинец, рекс и «гавана» коричневой окраски. Поджав хвосты, коты глядели вниз на любовников, их желто-зеленые глаза были похожи на змеиные. В квартире царил бедлам, кругом валялись газеты, пакеты, одежда. И от всего этого воняло кошачьей мочой.

Штерн не терял времени даром. После коротких скомканных ухаживаний он перешел непосредственно к делу.

Элен Мак-Глейд не имела ничего против.

Она дышала тяжело и хрипло. Всепоглощающая страсть охватывала ее, приближая момент, когда она могла совершить ужасные, чудовищные поступки. Кричать, сквернословить. Ей нравилось, когда она не могла держать себя в руках. Она разомкнула объятия и начала языком водить по его телу, по обвисшим складкам кожи, покусывать их, скользя все ниже. Он плыл по течению. Все мысли, а с ними и все неурядицы исчезли, осталось только блаженство. Штерн обхватил ее голову, но Элен вдруг перекатилась через него и улеглась, давая понять, что теперь его очередь. Он покорился, и тут она словно взбесилась. Тело ее изогнулось, она содрогнулась, а потом начался кошмар. Она обхватила своими мощными ногами его талию, замком сцепив ступни. Он оказался в тисках. Она прижалась плотнее. Воздух толчками вырывался из его легких. Ее руки, прежде раскинутые в стороны, вдруг начали молотить его по спине. Ее длинные острые ногти оставляли кровавые борозды. Боль пронзила сначала плечи, потом поползла ниже. Задыхаясь, он выдавил:

– Ты раздавишь меня…

Потом попытался высвободиться из ее тисков. Закричал. Боль стала чудовищной. Она продолжала дубасить его по спине. Он отключился, впал в беспамятство и больше не сопротивлялся. Она ударила его враз обоими кулаками, вскрикнула, потом опять и, наконец, затихла, ослабив захват.

– Ты кончил? – пробормотала она.

Он задыхался, откашливался.

– Как я мог… Нет… Ты же выбила из меня все дерьмо…

– Я люблю именно так заниматься этим. Жестоко. Со страстью. – Она погладила его влажную голову. – А ты сильный мужчина. У меня еще не было такого.

Он был польщен, даже боль отступила.

– Это потому, что у меня никогда не было такой страстной женщины, как ты…

– Ложись на спину. Я сделаю тебе хорошо. – Она заметила сомнение в его взгляде. – Я буду нежной, вот увидишь.

Она толкнула его на спину и опять начала лизать, постепенно спускаясь вниз. Кошки молча наблюдали. Все его страхи улетучились. Он руками направлял ее голову, ее движения убыстрялись…

– О! Мне так это нравится! – вдруг крикнула она, увеличивая темп.

«О Боже! Она опять входит в раж», – подумал он, с ужасом глядя на нее. Она подняла голову и укусила его в живот, одновременно сжимая рукой его член. Он застонал от боли, пытаясь руками оттолкнуть ее.

– Ты меня убиваешь…

Он схватил ее за волосы в тщетной попытке оторвать от себя. Не сразу, с большим трудом ему удалось освободиться. Его член поник и ужасно болел. Саднил искусанный живот, на котором остались две красные подковы от зубов. Он уже слез с кровати, как вдруг что-то пролетело в воздухе. Он сразу не понял что. И тут когти абиссинца вцепились ему прямо в искалеченное место. Он дико заорал, стены отразили эхо. Схватив кота за шкирку, запустил им через всю комнату. Потом схватил одежду в охапку, выскочил из спальни и голышом выбежал в коридор.

Никогда больше, клялся он себе, возвращаясь домой на машине и отчаянно пытаясь придумать, чем бы объяснить многочисленные следы укусов, царапины и синяки на своем теле.

Глава 13

Вторник, 30 июня

Мэлоун наблюдал, как бегуны заворачивают на дорожке. Человек, ради которого он сюда пришел, возглавлял группу, рассекая воздух горделиво вздернутым подбородком. У него был гладкий высокий лоб, глубоко посаженные глаза под нависшими густыми бровями, из ушей торчали пучки темных волос, седая шевелюра подстрижена по-военному строго.

Опустив локти на барьер, Мэлоун наблюдал, как ноги бегуна размеренно ударяют по дорожке. Несмотря на то что бегущий впереди был самым старшим в группе, его никто не обгонял – то ли из страха, то ли он просто бежал быстрее.

Заместитель начальника управления Уитни Занглин славился пристрастием к железной дисциплине. Последние десять лет он посвятил созданию отряда специального назначения, боевой ударной силы управления.

Когда он принял командование отрядом, было еще три таких же подразделения, но постепенно он прибрал их под свое крыло.

«Мы – ударная боевая единица Службы», – однажды заявил он женщине-корреспонденту, которая писала статью для воскресного выпуска.

Занглин не общался ни с кем из сослуживцев и никогда не посещал торжественных собраний. Каким-то образом он избежал обычной казенной процедуры управления и докладывал непосредственно самому комиссару, минуя другие инстанции.

Комплекс ОСН был расположен в пустынном уголке Флэшинг-Мэдоу-парк, за высоким забором и живой изгородью, и охранялся круглые сутки. У единственного входа дежурили мотоциклисты. Покинув Гамильтон-Хаус, Мэлоун позвонил в ОСН и попросил о встрече с начальником. Звонил он из лаборатории Сэма Эпштейна, куда занес волосы, взятые из бритвы Станислава. Он хотел, чтобы патологоанатом сравнил их с найденными под ногтями Айзингер. Мэлоун предупредил Сэма, чтобы тот никому не говорил ни слова об этом. Улики не могли быть предъявлены суду, ведь он добыл их незаконным путем. Если будет доказана идентичность, Мэлоуну придется придумать предлог для проведения обыска на квартире Станислава.

Занглин вдруг наддал ходу и, свернув, подбежал к Мэлоуну. Он снял с барьера полотенце и стал вытирать лицо и шею, наблюдая за лейтенантом.

– Лейтенант Мэлоун? – спросил он.

– Да, сэр.

– Следуйте за мной, – приказным тоном произнес Занглин.

Радиофицированные машины срочных вызовов выстроились рядами перед зданием штаба. Занглин провел Мэлоуна прямо в свой просторный кабинет. На полках стояли многочисленные кубки, выигранные командами отряда специального назначения. Занглин попросил подождать, пока он примет душ и переоденется.

Мэлоун стал рассматривать фотографии: вот Занглин пожимает руку президенту Картеру, вот он с мэром, губернатором. Даже с кардиналом. Лейтенант пристально изучал портрет человека в просторной шелковой мантии с широким красным поясом.

– Напыщенные болваны, – заключил он, отходя от фотографий.

На столе лежали три стопки докладов. Мэлоун начал было листать их, но поборол соблазн и отошел от стола. На стене висел девиз отряда. Мэлоун все разузнал, прежде чем явиться сюда. По сути дела, в распоряжении Занглина было маленькая армия. Под эгидой отряда были собраны все морские, конные, летные, тактические, экстренные силы управления. Большинство структурных изменений, происшедших на Службе за последние три года, имели непосредственное отношение к отряду специального назначения. Каждая машина быстрого реагирования отряда имела в своем распоряжении две тысячи патронов 38-го калибра, винтовки, автоматы, приборы ночного видения, гранаты со слезоточивым газом, дымовые шашки. Отряд был идеальным местом, чтобы спрятать четыре десятка полицейских.

Вошел Занглин в прекрасно сшитой форме заместителя начальника управления. На плечах его блестели две звезды.

– Так какое у вас к нам дело, лейтенант Мэлоун? – спросил Занглин, подходя к своему столу.

Мэлоун ощутил смутное беспокойство: он уже где-то слышал этот голос.

– Я разыскиваю троих полицейских, есть основания полагать, что они приписаны к вашему отряду.

– Зачем они вам?

– Они имеют отношение к расследованию, проводимому моей бригадой.

Занглин начал постукивать по столу карандашом.

– Полагаю, вы не из разведки?

Мэлоун кивнул.

– Назовите их имена.

– Эдвин Брэмсон, Джозеф Станислав, Чарльз Келли.

Занглин ткнул в его сторону карандашом.

– Таких нет в моем отряде.

Он откинулся на спинку стула, наблюдая за реакцией Мэлоуна.

– А может быть, вы…

– Лейтенант, – прервал его Занглин, – я знаю каждого, кто служит под моим началом.

– Но, может быть…

– В отряде специального назначения не бывает «может быть». Но чтобы вас успокоить… – Он выдвинул верхний ящик стола. – Вот списки всех полицейских отряда на сегодняшний день.

Мэлоун листал страницы, на которых были четко напечатаны имена. Тех, кого он искал, здесь не было.

Внезапно у него пересохло в горле: он вспомнил, где слышал этот властный голос. Положив списки на стол, он молча вышел из кабинета.

Открылась боковая дверь, и в кабинет вошли те, кого искал Мэлоун: Брэмсон, Станислав и Келли.

Занглин взглянул на них.

– Слышали?

– Слышали. – Станислав подошел к окну и увидел, как Мэлоун идет к автостоянке. Брэмсон потер подбородок.

– Андерман предложил Манелли убрать Мэлоуна.

– Вся штука в том, – добавил Келли, – что ни Андерман, ни Манелли не знакомы с истинным положением дел.

Стадион «Шеа», молчаливый колосс, украшенный развевающимися флагами, возник перед Мэлоуном. Он направил автомобиль к воротам для прессы, где стоял ряд телефонов-автоматов. Не заглушая двигателя, вылез из машины и порылся в карманах в поисках мелочи.

– Попросите к телефону командира Занглина, – сказал Мэлоун ответившему дежурному отряда.

– Шеф разговаривает по другому телефону.

– Я подожду.

Стеклянные двери телефонной кабины были разбиты. Стены и полочка испещрены цифрами и именами. На полу – пустые банки, салфетки. Типичное городское рококо. Зажав трубку подбородком, Мэлоун закурил.

– Соединяю с командиром.

– Занглин у телефона.

Мэлоун сказал, приблизив трубку к губам:

– Я узнал ваш голос, «капитан Мэдвик», – и повесил ее.

Занглин смотрел на телефонную трубку, словно не верил своим ушам. Потом взглянул на Станислава.

– Кончайте с Мэлоуном. Используйте друзей Марку с Атлантик-авеню, пусть все выглядит как несчастный случай.

– Мэлоуна трудно застать врасплох. Таких, как он, хитростью в могилу не заманишь.

– Мне наплевать, как вы это сделаете. И надо, обсудить еще кое-что. Сегодня мне звонила Тэа Брэкстон. Они с братцем решили, что стоят гораздо больше, чем им платят. Она считает, что мы, – он сделал широкий жест рукой, – сейчас в таком положении, в котором не можем позволить себе терять друзей, превращая их во врагов.

Станислав, Брэмсон и Келли переглянулись и весело рассмеялись. Похоже, вскоре им удастся неплохо позабавиться.