Текст книги "Полицейское управление (сборник)"

Автор книги: Вильям Дж. Каунитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 43 страниц)

Глава 24

Мэри Энн Галлахер сидела на кровати в белой ночной сорочке и красила ногти на ногах. Острый запах ацетона наполнял комнату. Из приемника доносилась медленная музыка. Последняя гостья ушла час назад. Мэри Энн была рада, что осталась одна. Можно было потешиться мыслями о Харрисе и о событиях последних дней. С самого начала она поняла, что Харрис недооценил Скэнлона. Еще при первой встрече ей стало ясно, что лейтенанта надо остерегаться. Она увидела решимость в его темных проницательных глазах и поняла, что он очень опасен. Ведь она предупреждала Харриса, что надо поскорее выбросить это чертово оружие. Но нет, он захотел сделать все по-своему. Она никогда не могла понять мужского пристрастия к оружию. Адвокат сказал, что Харриса не смогут обвинить на суде, и она ему поверила. Но, что бы ни случилось с Харрисом, она была чиста. Ни Скэнлону, ни кому-либо другому никогда не доказать ее причастность к этому преступлению. «Проклятье! Я измазалась лаком», – выругалась она про себя. Взяла кусочек ваты, вытерла лак и начала красить по-новой.

Она была замужем за Галлахером достаточно долго, чтобы знать, что, даже если Харрис на суде будет все валить на нее, против нее не смогут выдвинуть никаких обвинений. Им нужен хотя бы один факт, подтверждающий ее соучастие. А таких фактов нет. Она об этом позаботилась. Харрис в одиночку покупал все, что было нужно. Это он угнал фургон и раздобыл грим. Чем больше она об этом размышляла, тем увереннее себя чувствовала.

Скоро ей начнут присылать страховку Галлахера. И тогда – привет, Европа и новая жизнь! Ох уж эти соблазнительные европейские мужчины с их красивыми фигурами и чарующим выговором. В какой-то мере она даже радовалась аресту Харриса. Будет легче бросить его. Она придумает какую-нибудь причину для отъезда и исчезнет.

Ей хотелось бы найти таких мужчин, которые смогут удовлетворить все ее желания и прихоти. В ее жизни больше не будет легавых, это уж точно! Ее тошнило от полицейских с их примитивными желаниями.

Звонок в дверь.

«О, дьявол! Разве эти противные дуры еще не ушли?» – подумала она.

Сунув кисточку обратно в пузырек, она встала с кровати и взяла со стула розовый пеньюар. В дверь снова позвонили.

На ходу натягивая пеньюар, она подошла к двери.

– Да, кто там?

– Это я, Пэт.

Ругаясь про себя, Мэри Энн Галлахер стала открывать замок. Перед дверью маячила какая-то фигура. Она сжимала в руках оружие, готовясь нанести удар, как только покажется жертва. Блестящий пакет, в котором убийца принес оружие, валялся на полу. Коридор был пуст. Из других квартир не доносилось ни звука. Дом словно вымер.

Двери открылись, и Мэри Энн Галлахер ступила на порог. Она раскрыла рот от изумления, но прежде чем крик вырвался из ее уст, лезвие пронзило ей шею. После удара она издала жуткий булькающий звук. Зажимая рану руками, Мэри Энн Галлахер повернулась и бросилась в квартиру, словно надеялась найти там защиту. Шатаясь, она добралась до спальни.

Убийца положил оружие в сумку и вошел в квартиру, закрыв дверь ногой.

Жертва лежала, корчась от боли, на полу в спальне и издавала ужасные звуки. Убийца пересек комнату и остановился возле кровати, хладнокровно наблюдая за предсмертной агонией. Он закурил сигарету и бросил зажигалку на кровать.

Мэри Энн Галлахер билась в страшных судорогах; ее руки и ноги сучили по полу, потом она дернулась в последний раз и застыла.

Убийца протянул руку и потушил сигарету в пепельнице, стоявшей на приемнике. Взглянув на тело, он заметил, что на жертве не было трусов. «Женщина должна быть целомудренной даже после смерти», – подумал убийца, одергивая подол ночной сорочки Мэри Энн.

Звонок в дверь. Убийца схватил сумку и выбежал из комнаты. На цыпочках пересек прихожую и остановился у двери, прислушиваясь к голосам.

– Мэри Энн, это мы, Пэт и Джоан. Мы вернулись, чтобы побыть с тобой.

Тишина.

– Удивляюсь, где она может быть?

– Может, бедняжка решила пораньше лечь спать? У нее был тяжелый день, да еще эта беда с милым сержантом Харрисом…

– Давай вернемся утром.

Они отошли от двери и спустились по лестнице. Убийца приоткрыл дверь, огляделся. Никого не увидев, выскользнул из квартиры и быстро побежал наверх.

Убийца успел преодолеть половину лестницы, когда вновь услышал голоса в коридоре. Он прижался к стене.

– Может быть, Мэри Энн была в ванной или мыла голову и не слышала нас?

– Ты думаешь, стоит попробовать еще раз?

– Да.

Убийца слышал их легкие шаги. Потом раздался громкий стук в дверь. Немного погодя послышался щелчок поворачивающейся ручки, затем скрип медленно открывающейся двери, испуганный возглас.

– Это кровь вокруг? Мэри Энн, с тобой все в порядке?

Перегнувшись через перила, убийца увидел полуоткрытую дверь и пустой коридор. Сбегая вниз по лестнице на темную улицу, убийца услышал за спиной истошные вопли.

Они сделали все, что могли. Оставалось только ждать, пока в банках искали их микрофильм; ждать, пока в библиотеках исследовали старые карточки; ждать рапортов от детективов, рыщущих по городу. Скэнлон лично звонил командиру каждого подразделения и приказал им послать своих людей на поиски женоподобного латиноамериканца, у которого есть «шевроле» с жалюзи на заднем стекле и чучелом животного.

Было тринадцать минут девятого, все устали и проголодались. Скэнлон предложил пойти поужинать к «Монту» и повернулся к Гектору Колону:

– Гектор, ты останешься? Мы принесем тебе бутерброды.

– Ладно, Лу, – сказал Колон, включая телевизор.

Детективы сидели за столом в углу ресторана. Они ели, лишь изредка нарушая молчание. Разговор не клеился. Они доедали десерт, когда Скэнлон обратился к Хиггинс:

– Сходи к Гектору, посмотри, нет ли чего нового.

Она вернулась через несколько минут с лукавой улыбкой на лице. Обойдя вокруг стола, нагнулась к Скэнлону и шепнула:

– Звонила Джейн Стомер и просила передать, чтобы вы позвонили ей домой.

– Джейн?

– Привет!

Тишину нарушало только ее дыхание.

– Ты был прав, Скэнлон. Я все еще люблю тебя. И я хочу, чтобы ты знал, что нет никакого мистера Как-бишь-его. Я его придумала, чтобы уязвить тебя.

– Я рад, что ты призналась, – сказал он и подумал: «Спасибо, доктор де Несто».

– Видишь ли, Скэнлон, я не знаю, сможем ли мы быть вместе. Правда не знаю. Но если ты хочешь попробовать еще раз, то я согласна.

– Хочу, Джейн.

– Я хочу начать постепенно, заново знакомиться с тобой.

– Как скажешь. Я буду играть по твоим правилам. Как насчет ужина завтра?

– Согласна. Скажем, в восемь часов.

– Я зайду за тобой. – Он помолчал. – Я люблю тебя, Джейн.

– Я тебя тоже, Тони.

Отходя от телефона, Скэнлон чувствовал себя счастливым. Счастливее, чем когда-либо за последние несколько лет. Он вновь ощутил себя способным стать полноценным человеком. «Надо позвонить Салли де Несто, поблагодарить ее и попрощаться», – подумал Скэнлон. Но он не мог найти подходящих слов. Подойдя к стойке, он махнул рукой официанту, требуя счет. Оплатив чек, вернулся к столу.

– Вы готовы? – спросил он детективов.

– Пойдем за счетом, – сказал Броуди.

– Уже оплачено, – ответил Скэнлон.

– Лу! – воскликнул Броуди. – Ты не обязан оплачивать наши счета.

– Пошли, а? – предложил Скэнлон.

Они покинули ресторан и сели в машину. Хиггинс была за рулем. Скэнлон сидел рядом. Три детектива ютились на заднем сиденье. Хиггинс запустила мотор, Скэнлон включил радио.

«В районе Девяносто третьего участка убийство. Женщина просит о помощи. Энтони-стрит, 32. Кто-нибудь едет туда?»

– Это дом Галлахера! – воскликнул Скэнлон, схватив микрофон. – Девяносто третий участок, бригада уже в пути.

«„Джордж Генри“ в пути, центральная».

«Принято, бригада, принято, „Джордж Генри“».

Две подруги Мэри Энн Галлахер стояли у дверей спальни и кричали что-то невразумительное. Едва детективы появились на пороге, Скэнлон бросился в спальню. Бригада последовала за ним. Увидев на полу тело Мэри Энн Галлахер, он быстро оглядел спальню и тотчас заметил зажигалку на покрывале и сигаретный окурок в пепельнице. Он подошел к кровати, взял зажигалку и спрятал ее в карман. Вытащив окурок из пепельницы, завернул в тряпицу и тоже опустил в карман. Это были улики.

Команда сектора «Джордж Генри» ввалилась в спальню. Скэнлон приказал двум полицейским остаться в коридоре и успокоить женщин, потом вернулся в спальню и опустился на корточки возле тела. Детективы собрались вокруг. Кроме них в комнате никого не было.

– Ну вот, плакало обвинение, – сказал Кристофер.

Все задумчиво умолкли.

Скэнлон подумал о Джо Галлахере и Йетте Циммерман, о том, как их убили. Подумал о докторе Циммермане и его жене, убитых в собственной постели. Он думал о других жертвах убийств в городе, о бесчисленных неразгаданных преступлениях и о несчастьях, которые они причинили. Его растерянность постепенно сменилась злостью. К полицейским, которые преступили закон, надо применять жесткие меры. Полицейские-предатели, которые убивают своих. Ну нет! Харрису не удастся уйти от возмездия. Как бы там ни было, он не жилец. Скэнлон поднял глаза на притихших детективов. Его взор был мрачен.

– Я возьму ее предсмертные показания, – сказал он и умолк в ожидании ответа.

Броуди склонился над телом.

– Отличная мысль, Лу.

Скэнлон посмотрел на Хиггинс.

– Надо поторопиться, пока она не умолкла навеки, – сказала та.

Крошка Биафра схватил за руку Кристофера.

– Быстро вызови «скорую помощь».

Они бросились вон из спальни. Крошка Биафра приказал одному из полицейских спуститься вниз и ждать карету скорой помощи, другому – привезти священника. Патрульные бросились выполнять приказы.

– Она жива? – воскликнула Пэт.

– Да, – ответил Кристофер. – Она попытается дать лейтенанту показания.

– Слава Богу! – сказала Джоан, перекрестившись.

Броуди подошел и стал в проходе, заслонив собой комнату.

Крошка Биафра и Кристофер стали по бокам. Испуганные женщины стояли поодаль от двери, страшась взглянуть, что там происходит.

– Вы меня слышите, миссис Галлахер? – обратился Скэнлон к трупу. – Пожалуйста, попробуйте говорить громче, я вас плохо слышу.

Хиггинс прижала язык к щеке и захрипела.

– Миссис Галлахер, я обязан узнать ваше имя, – сказал Скэнлон.

Снова касаясь языком щеки, Хиггинс с трудом пробормотала:

– Мэри Энн Галлахер.

– Ваш адрес? – спросил Скэнлон, закрывая глаза покойной правой рукой.

– Энтони-стрит, тридцать два, – пробормотала Хиггинс.

– Вам известно, что вы умираете? – спросил Скэнлон.

– Прости… Господи… да… я знаю…

– Вы хорошо слышите? – обратился Крошка Биафра к женщинам.

– Да, – ответила за обеих Джоан.

Кристофер вытащил свой блокнот и стал записывать «исповедь миссис Галлахер».

– Миссис Галлахер, вы надеетесь на выздоровление? – Скэнлон следил за струйкой крови, текущей из раны.

– Надежды нет… никакой… священника… пожалуйста… священника… – мямлила Хиггинс.

– Священник уже в пути, – сказал Скэнлон. – Миссис Галлахер, вы скажете мне, кто это сделал?

Он посмотрел на Хиггинс, которая сидела на корточках спиной к двери.

– Кто это сделал? – повторил он, глядя на Хиггинс.

Она глубоко вздохнула, прижала язык к щеке и с трудом выдавила:

– Это был… Джордж… Джордж… Харрис… убил меня… Боялся, что я… скажу… о Галлахере… и остальных… мы… сделали это… вместе… Господи… прости… – Она судорожно вздохнула и выпустила воздух. Наступила тишина.

– Господи Боже, ты слышала это? – спросила Джоан.

Пэт перекрестилась.

– Матерь Божья!

Скэнлон и Хиггинс обменялись понимающими взглядами, встали и вместе вышли из комнаты.

– Ты все успел записать? – спросил Скэнлон Кристофера.

– Да, лейтенант, каждое слово, – ответил тот.

Скэнлон был мрачнее тучи. Он взял у Кристофера блокнот, просмотрел записи и отдал его Пэт со словами:

– Пожалуйста, прочтите написанное и распишитесь как свидетели.

Он подождал, пока они прочитали и расписались, потом отдал блокнот детективам, заставив каждого поставить подпись.

Священник вошел в квартиру в сопровождении полицейских и сразу направился в спальню. Скэнлон проставил в блокноте время и дату. Несколько полицейских вбежали вместе с врачами «скорой помощи».

– Она только что умерла, – сказал Скэнлон.

Врач, крупный мужчина с темными растрепанными волосами, заглянул в спальню и увидел священника, который что-то бормотал над телом. Врач посмотрел на часы и стал заполнять свидетельство о смерти.

Скэнлон с довольным видом кивнул детективам, поманил к себе Крошку Биафра и шепнул:

– Позвони в Сто двадцать третий на Стейтен-Айленд. Вели им прислать машину к дому Харриса. И передай, чтобы все сделали быстро и потихоньку. Я не хочу, чтобы кто-нибудь убил его. Не сейчас.

Кассиопея сверкала на севере, громко стрекотали цикады. Секвин-авеню. Эмбой-роуд. Аутербридж-Кроссинг. Причудливые названия причудливых мест. Остров в большом городе. Башни Манхэттена маячат где-то вдали, они не похожи на жилища людей, на место, где воспитывают детей. Стейтен-Айленд. Красный дом стоял в конце Эмбой-роуд, выходящей к Аутербридж-Кроссинг. Это было ветхое, полуразрушенное строение, окруженное неухоженным садом, в котором стояла машина без колес. Рядом с ней был припаркован джип Харриса.

Джордж Харрис растянулся на кушетке в своей темной гостиной, с банкой пива на животе. Он смотрел в потолок и размышлял, поэтому не услышал, как полицейские машины остановились недалеко от его дома. Он думал о том, как ловко выбросил рюкзак на насыпи. Теперь содержимое рюкзака не может быть использовано как улика против него. Он злился, потому что его постоянно тянуло в туалет. Адвокат был уверен, что его невозможно обвинить, но он все равно чего-то боялся.

Вначале все выглядело просто. Верное дело. Когда все это кончится, он подаст в отставку и уйдет на пенсию. Они с Мэри Энн войдут в светлое будущее с тонной денег. Ему захотелось, чтобы она сейчас была рядом, успокоила его. Проклятье! Опять приспичило в туалет.

Выйдя через несколько минут из туалета и затягивая ремень, он вздрогнул от громкого стука в дверь.

– Да, кто там?

– Лейтенант Скэнлон.

Харрис открыл дверь. Он посмотрел на детективов, стоящих за спиной лейтенанта, и испуганным голосом спросил:

– Чего тебе, Скэнлон?

– Я пришел арестовать тебя, – ответил тот.

Харрис попятился в дом, оставив дверь открытой. Скэнлон и детективы вошли. Харрис подошел к телефону на столе и стал набирать номер.

– Я звоню своему адвокату, – сказал он.

– Сейчас уже глубокая ночь, – ответил Скэнлон.

Набирая номер, Харрис спросил:

– Что за обвинения вы сочинили на сей раз?

– Я собираюсь арестовать тебя за убийство Мэри Энн Галлахер.

Трубка выпала из рук Харриса. Потрясенный, он уставился на лейтенанта. Челюсть у него отвисла, лицо исказила гримаса страха и недоумения.

– Мэри Энн?

– Да. Перед смертью она дала показания и назвала тебя убийцей.

– Ты спятил. Я любил ее!

– У нас имеются два свидетеля, слышавших ее заявление, – сказал Скэнлон, жестом веля Кристоферу и Броуди взять Харриса.

– Ты подставил меня, ублюдок! – заорал тот и вцепился Скэнлону в горло.

Но Скэнлон успел увернуться. Броуди схватил Харриса и швырнул на пол. Кристофер надел на него наручники.

Харрис попытался встать. Броуди и Кристофер подняли его на ноги.

– Ты – сукин сын. Ты гнилой сукин сын. Ты подставил меня. Я убью тебя. Убью!

– Как убийца ты изжил себя.

Детективы выволокли своего орущего подопечного из дома к машине. Полицейские из 123-го участка, которые окружили дом Харриса, молча наблюдали за происходящим. Скэнлон стоял в дверях, рассматривая гостиную. На покрывале он заметил фотографию двух улыбающихся детей. «Харрисово отродье», – подумал он. Ему стало жаль их. Он закрыл двери и подошел к изумленным полицейским 123-го участка.

– Вы можете возобновить патрулирование.

– Что произошло, Лу? – спросил один из них.

– Кое-кто забыл, где грань.

Наутро, в девять часов, Тони Скэнлон поставил свою машину на углу Третьей авеню и Пятьдесят второй улицы. Он бросил карточку на приборный щиток и вылез. Мимо шли люди, спешившие на работу. Разносчики заказов бежали с кофе и снедью, завернутой в вощеную бумагу.

Он ждал десять минут, пока наконец не увидел, как она переходит Третью авеню – еще один торопливый прохожий в толпе себе подобных. У нее был потерянный вид, и казалось, что эта толпа несет ее куда глаза глядят.

Подходя к банку, Линда Циммерман увидела Скэнлона и остановилась.

– Оставьте меня в покое, лейтенант.

– Я предчувствовал, что встречу вас здесь сегодня, – сказал он, подходя к ней. – Вчера ночью была убита миссис Галлахер.

– Это прекрасно. От всего сердца надеюсь, что она горит в аду, – сказала Линда, отталкивая Скэнлона.

Он остановил ее.

– Медицинский эксперт пока не выяснил, что послужило орудием убийства, но я держу пари, что это был кинжал, один из тех, что я видел на стене в доме вашего брата или в его кабинете.

– Пожалуйста, извините меня, но я спешу.

Он по-прежнему преграждал ей путь.

– Мы арестовали Джорджа Харриса по подозрению в ее убийстве.

– Что?

– Да. Прежде чем умереть, миссис Галлахер сообщила нам, что ее убил Харрис. Она сказала это в присутствии двух свидетелей.

– Но я не понимаю. Я…

– Ничего не надо понимать, Линда. Только знайте, что Харрис так или иначе заплатит за все. Показания, полученные от миссис Галлахер, помогут засадить его за решетку до конца жизни.

– Значит, вы уверены, что он проведет остаток жизни в тюрьме?

– Уверен. У меня есть наводка на человека, который забрал оружие, и его скоро найдут.

– Эти животные не имели ни капли жалости. Я рада, что оба получили по заслугам.

Скэнлон вытащил зажигалку, которую нашел в спальне Мэри Энн Галлахер, и показал Линде.

– «Зиппо». Нынче они не в чести.

Он открыл ее сумочку, опустил туда зажигалку и защелкнул замок.

– До свидания, Линда. Я надеюсь, что у вас и Андреа все уладится.

Она стояла, разинув рот, и изумленно глядела на сумочку. Люди шли мимо. Нестройные гудки автомобилей отражались от стен домов.

– Но почему, лейтенант? – крикнула она вслед ему.

– Передайте от меня привет родителям, – ответил он, шагая к своей машине.