Текст книги "Бурбон и ложь (ЛП)"

Автор книги: Виктория Уайлдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Глава 25

Грант

Сегодня в «Midnight Proof» многолюдно. Я должен был догадаться, ведь сейчас неделя Четвертого июля, и туристы приехали на массовое празднование в Фиаско. Я здесь только потому, что знал, что Лейни будет стоять за барной стойкой, разливать напитки и дарить свою улыбку. И, честно говоря, я тоже хотел получить одну.

– Она мне нравится, – говорит Линкольн, пока мы оба наблюдаем за ее перемещением за барной стойкой.

Лейни выглядит так, будто действительно знает, что делает. Ее опыт работы барменом определенно не был ложью. Как и я не совру, если скажу, что в моей голове появляются самые разные мысли, когда я вижу ее распущенные по плечам волосы, обтягивающую черную майку с глубоким вырезом, подчеркивающим полную грудь. Она прикусывает нижнюю губу и наполняет коктейльный шейкер водкой и оливковым соком, встряхивая его так энергично, что все ее тело принимает участие в процессе. Я хочу снова провести руками по ее бедрам и сжать ее губы своими зубами. На какое-то время потеряться в ее вкусе и запахе. Я практически без ума от нее. Особенно сейчас, после того как она открылась мне. Черт, я хочу сделать все, чтобы она почувствовала себя в безопасности, и, конечно, желанной.

Я хочу понять, что он имеет в виду. Мой брат флиртует со всеми, но с того дня на реке я не видел, чтобы он слишком много внимания уделял Лейни. Если он скажет, что хочет ухаживать за ней, я не уверен, что отступлю сейчас. Я поцеловал ее – это значит больше, чем просто заявить о намерениях.

– Мне тоже, – говорю я ему, наблюдая, как Ваз, этот ублюдок, перегибается через барную стойку и что-то ей говорит.

– Я так и думал, – говорит он. – Тебе не нужно делать вид, что ты не одержим ею.

– Одержим – это слишком сильно сказано, тебе не кажется?

Но я не слышу, что он говорит дальше, потому что наблюдаю, как меняется язык ее тела от того, что только что сказал Ваз.

Я делаю шаг вперед, но Линкольн преграждает мне путь рукой.

– Не начинай здесь ничего, Грант.

Я смотрю в сторону стойки хостес и ловлю взгляд главного охранника. Тогда я начну что-нибудь снаружи. Кивком головы я заставляю его посмотреть на барную стойку и он прекрасно понимает, на что я обращаю его внимание. Ваз – отморозок, который любит создавать проблемы, особенно для Хэдли. Я почти уверен, что его вообще не должно быть здесь.

Однако, когда я подхожу ближе, это не та женщина, которая доверилась мне со слезами на глазах. Нет, сейчас Лейни контролирует ситуацию. Она ухмыляется Вазу, крутя в воздухе несколько бутылок. Я наблюдаю, как она приковывает к себе его внимание и внимание остальных посетителей бара. Но вот ее правая рука прицеливается, и через несколько секунд она заливает содовой его брюки.

– Похоже, она прекрасно справляется сама.

Чертовски приятно видеть это. Но не отменяет того факта, что я уже второй раз хочу ударить Ваза только за то, что он произнес имя Лейни.

– Парни, я разберусь, – говорит охранник и тащит его вверх по лестнице.

– Просто хочу убедиться, что ты в порядке, чувак, – говорит Линкольн, помогая вывести этого засранца на улицу.

– Офицер Фокс, так приятно видеть тебя снова. Ты слишком долго прятался за спинами своих братьев. Вам следует знать, что мистеру Финчу не понравится, что вы, мальчики, сейчас распускаете руки.

Я отталкиваю его от себя и тыкаю в него пальцем.

– Не дави на меня, Ваз.

– Или что? Мы оба знаем, что ты ничего не сделаешь. И ты тоже, Линк. – Он оглядывает моего брата с ног до головы. – Все еще не присунул Хэдли, да?

– Уилер знает, как ты говоришь о его дочери, ты, кусок дерьма?

Ваз сплевывает на землю перед нами и поправляет воротник рубашки.

– Мистер Финч считает Хэдли активом. Который он сможет использовать, когда придет время. Ему глубоко плевать, что я о ней говорю.

– Почему ты вообще здесь? Хэдли ясно дала понять, что тебе здесь не рады, – рычит Линкольн. – Думаешь, она не сообщит об этом своему отцу?

– Я здесь не ради нее. – Он ухмыляется. – Нет, я пришел ради этой маленькой сладкой задницы. Маленькой нью-йоркской девочки.

О чем, блядь, он говорит?

Линкольн спрашивает:

– Хочешь, чтобы я прочистил ему мозги?

Он качает головой.

– Жаль, правда. Я подумал, что попробую прокатить ее, прежде чем она получит то, что ей причитается.

Эйс подходит ко мне.

– Если ты не собираешься, я сделаю это.

Я бросаю свой телефон охраннику.

– Брэди, если он не придет в себя через два часа, позвони в полицию и попроси их приехать.

Я делаю шаг вперед, не давая Вазу шанса осознать, что происходит. Я бью его прямо в нос, и хруст, который он издает, а затем струйка крови, которая стекает из него, дает мне понять, что я попал именно туда, куда планировал.

– Это один.

– Ты, блядь, сломал мне нос, – кричит он, закрывая лицо и отдергивая руки, чтобы посмотреть на залитые кровью пальцы.

– Теперь я заставлю тебя месяц мочиться кровью.

Я маню его к себе пальцем. Этот тупица взбешен настолько, что решает замахнуться и нанести удар, но я двигаюсь слишком быстро для него, и, когда он бросается, я наношу удар прямо ему в бок. Он падает на землю, когда подъезжает черно-белый автомобиль с включенными фарами, но без сирены. Это не заняло много времени. Я знал, что в нескольких кварталах отсюда патрульная машина ждет всех пьяниц, которые хотят затеять драку или сесть за руль, когда «Midnight Proof» закроется.

Коп-новичок оттаскивает Ваза и сажает его на заднее сиденье машины. Другой коп – мой друг, приятель по академии, кивает мне.

– Полагаю, ты не видел, что здесь произошло, Фокс?

Я засовываю свои окровавленные костяшки в передние карманы.

– Он вел себя неподобающе в баре и получил по заслугам. Должно быть, и здесь кого-то разозлил.

– Один из недостатков этой работы, – коп смотрит через мое плечо на Линкольна, а затем снова на меня, – нельзя ударить парня, который действительно напрашивается на это. – Он сдержанно улыбается и кивает. – Спокойной ночи, сэр.

– И тебе, Кортес. – Пока они отъезжают, мои мысли крутятся вокруг слов Ваза о Нью-Йорке. Меньше всего мне следовало бы прислушиваться к нему, но он был слишком конкретен. Упоминание Нью-Йорка не имело никакого смысла, если за этим не скрывалась правда, и, значит, прикрытие Лейни в программе защиты свидетелей не такое надежное, как должно быть.

– Ты вернешься? – спрашивает Линкольн у меня за спиной.

Я опускаю взгляд на свою руку.

– Нет, я немного пройдусь. Подышу воздухом. – Мне нужно проветрить голову. Лейни прекрасно справится сама. Этой женщине не нужно, чтобы кто-то бросался к ней на помощь и защищал ее, но, черт возьми, мне было приятно разобраться с этим. Как только я увидел, что Ваз подошел к ней ближе, перед глазами появилась красная пелена.

Мои чувства к ней, – не то, что я планировал, но это случилось. С окровавленными костяшками пальцев, я схожу с ума от мысли о том, от кого она прячется, и осознания, что не могу отойти в сторону. Да я и не хочу. Линкольн прав, только «одержим» – не то слово. Влюбленность в нее всепоглощающая.

Он кричит через плечо:

– Напиши мне, если захочешь, чтобы я подвез тебя домой. Пойду узнаю, готов ли Эйс ехать.

Не знаю, как отреагировали бы мои братья, узнай они о том, что происходит между мной и Лейни Янг. Я доверял им практически все: от первого поцелуя с девушкой до момента, когда решил, что хочу бросить семейный бизнес и поступить в полицейскую академию. Они всегда были самыми важными людьми в моей жизни. Но прошло уже много лет с тех пор, как я делился с ними всем этим. Они даже не знали о Фионе, пока ее не стало. Эйс, возможно, догадывался, но ничего не говорил. Я боюсь, что если я облеку свои чувства к Лейни в слова, то все пойдет не так, как надо.

Дело не столько в том, что они узнают, сколько в этом дурацком проклятии, которое постоянно витает над нашими головами. В дополнение к тому, что Лейни может быть в реальной опасности. И если эта опасность окажется слишком близко, мне придется с ней попрощаться. Эйс, возможно, и принял ее здесь, но я знаю своего старшего брата; он наверняка предупредил Би, что, если неприятности окажутся на нашем пороге, ей придется уехать. Независимо от того, одобрит это служба защиты свидетелей или нет.

Я настолько погружен в размышления и не обращаю внимания на то, куда иду, что, когда дохожу до «Hooch», смотрю на вывеску с удивлением. Я вижу Дела, сидящего за стойкой. Сегодня не вечер жареных ребрышек и не покер, но он не часто готовит сам. Раз уж он все равно здесь, мне пригодятся его мысли по этому поводу. Когда у меня появляются идеи или догадки, всегда полезно обсудить их с ним. Он сможет мне помочь. Я ему доверяю.

Колокольчик на входной двери звякает, когда я вхожу, и единственные люди, которых я вижу здесь, кроме Марлы и Дела, – группа ребят, вернувшихся из колледжа, в дальней кабинке.

Я хлопаю его по спине, и тут же понимаю, почему он здесь. Что я пропустил. Черт, как я мог забыть? Я смотрю на специальную доску, где Марла обычно пишет дату, и, конечно же, сегодня 2 июля. День рождения Фионы.

– Сегодня ей исполнилось бы тридцать четыре, – говорит он, держа перед собой большой кусок чизкейка.

Как я забыл? Я никогда не забываю.

– Я думал, ты забыл, – говорит он, и его голос становится тише, когда он вытирает щеку. Слишком быстро, чтобы заметить слезу, но я знаю, что она там была. У меня внутри все сжимается от мысли, что, увидев меня, он почувствовал облегчение. А когда я увидел его, то почувствовал себя виноватым.

Я прочищаю горло и сажусь рядом с ним, сжимая его плечо. Я сожалею.

Мы никогда не говорили о том, что происходило между мной и Фионой. Мне казалось неправильным, что я влюбился в его дочь после нескольких месяцев тайного секса и ни разу не пригласил ее на обычное свидание, потому что мы скрывали наши отношения. Но он знал. Мне не нужно было говорить ему, что я люблю ее. Всем в городе было ясно как день, что я сломался в день ее смерти, и последние пять лет я оставался таким.

Марла выглядывает из кухни.

– Грант, вот и ты, – говорит она мне. – Я думала, ты забыл. Сейчас я принесу твой кусок.

– Ты столкнулся с газонокосилкой или чем-то подобным? – Спрашивает Дел, глядя на мои разбитые костяшки.

– Что-то в этом роде, – выдыхаю я. Вопросы, которыми я задавался в отношении Лейни, исчезли, а на их место пришло всепоглощающее чувство вины. Из-за того, что я забыл о Фионе, и если бы я не пришел сюда совершенно случайно, то пропустил бы этот вечер совсем. Когда я извинялся за то, что не сказал ему, что между нами происходит, я пообещал, что никогда не забуду, что она для меня значила. Я чувствую себя лжецом.

– Вот, милый, – говорит Марла, протягивая мне кусочек чизкейка.

– Спасибо, Марла.

Она кладет пакет со льдом с другой стороны от меня.

– Слышала, что возле «Midnight Proof» произошла небольшая потасовка.

Я смеюсь.

– Как ты так быстро узнала об этом?

– Полицейский радар.

Дел смеется себе под нос.

– Я когда-нибудь рассказывал тебе о звонке, когда она не могла снять кошку Лони с рождественской елки?

Дел смеется еще до того, как я успеваю рассказать ему самое интересное, но мы обычно так и делаем. В день ее рождения или в день памяти мы всегда едим чизкейк у Марлы, поскольку это было любимое место Фи, и рассказываем истории в память о ней. Только в эти дни я позволял себе погрузиться в воспоминания, потому что, несмотря ни на что, чувство вины, которое я нес в себе, возвращалось на следующий день.

Час спустя, когда наши лица онемели от смеха, Марла разливает оставшийся кофе и рассчитывает студентов. Дел смотрит на меня, все еще улыбаясь, и говорит:

– Знаешь, если бы у тебя были другие планы на вечер, я бы понял.

– Прекрати. – Я похлопываю его по руке. – Я там, где должен быть.

Дел – один из моих лучших друзей. Даже если бы между мной и Фионой ничего не было, я бы все равно постарался в этот день быть рядом с ним. Я обязан ему хотя бы этим. Я не защитил его дочь. Я никогда не смогу смириться с этим. Именно поэтому я должен быть уверен, что угроза, из-за которой Лейни попала в защиту свидетелей, не настигнет ее.

– Ты все еще можешь попросить на севере об услуге?

Я едва успеваю договорить, как он уже отвечает:

– Конечно. Что тебе нужно?

Глава 26

Лейни

– Ты еще не пробовала моджескас⁴⁰? – спрашивает Роми из-за своего столика, уставленного карамелью и шоколадом. И, прежде чем я успеваю ответить на этот, по-видимому, риторический вопрос, она говорит: – Они божественны. Как давно ты в Фиаско?

– Около месяца. – Я улыбаюсь.

– Хорошо, – говорит она, разводя руки перед собой. – Моджескас – фирменные конфеты Кентукки. В частности, в Луисвилле, но, на мой взгляд, эти даже лучше оригинала. У них есть правила, как и у бурбона. Основа должна быть одна и та же – зефир, обмакнутый в мягкую, маслянистую карамель.

Она показывает на дальний конец стола.

– А вот это – темный шоколад с добавлением бурбона. – Прикрыв рот рукой, она наклоняется ко мне и шепчет: – Это не бурбон Фоксов, но все равно чертовски вкусный.

У меня рот наполняется слюной, когда я пробую образец, который она нарезала для меня. Я ни за что не уйду отсюда, не наевшись до отвала. Я уже съела вафлю на палочке с чеддером и халапеньо, немного тимьяна и местной кукурузы, настоянной на меду, и мне удается не потеть благодаря быстро тающему мятному джулепу⁴¹.

– Роми, это настоящий рай.

Она широко улыбается, предлагая еще дюжину или около того другим людям, сгрудившимся вокруг ее стола. По всему зеленому центру Фиаско расставлено около сотни столиков, а мне пока удалось посетить лишь несколько.

– Приятно, что в книжном клубе появилось новое лицо, – говорит она, завязывая ленточку.

– Я возьму коробку этих и еще одну с фисташковой глазурью. – Я улыбаюсь двум женщинам, которые потягивают свои джулепы, глядя на стол с угощениями.

– Как думаешь, ты придешь в следующий раз?

Я честно отвечаю ей:

– Не знаю. Я повздорила с несколькими девушками, которые говорили обо мне всякие гадости, когда думали, что я их не слышу, а я не хочу тратить энергию на вещи или людей, которые не делают меня счастливой. Больше нет.

– Я догадываюсь, кто это мог быть. – Она отдает мне пакет, а я протягиваю ей деньги. – Я бы не беспокоилась, что ты встретишься с ними. Думаю, Гриз мог услышать, что произошло. Он очень четко сказал, кого ждут на собрании следующего книжного клуба, а кого нет. – Она подмигивает.

Я поднимаю брови. Этого я не ожидала.

– К тому же, я не думаю, что Грант Фокс бросается на всех с кулаками, но он вбил немного здравого смысла в того человека, Ваза, возле «Midnight Proof». Я слышала, что причиной была ты.

Так вот почему он не вернулся? Я знала, что он вышел на улицу в бешенстве, но я ломала голову над тем, почему он не вернулся. За последние сутки я ничего не слышала от Гранта и почти не видела его.

И хотя я была занята несколькими срочными делами, которые нужно было сделать по поручению Линкольна для предстоящего мероприятия на винокурне, я надеялась, что, по крайней мере, увижу его. Я опускаю взгляд на свой телефон и смотрю на неотвеченные сообщения.

ЛЕЙНИ: Ты пропал. Может, ты не против выпить на ночь?

ЛЕЙНИ: Сегодня утром Джулеп оставила мне еще один «подарок». Сколько кожи может сбрасывать змея? Это граничит с абсурдом.

ЛЕЙНИ: Мне нужно прислать фото обнаженной натуры, чтобы ты ответил?

Теперь мои сообщения кажутся менее забавными и более отчаянными без его ответа. За бурбоном и конфетами я рассказала ему многое – больше, чем планировала. У меня сводит живот. О, Боже, я лежала голой в его поилке для лошадей. О чем я только думала? Как мне отменить отправку последнего сообщения? Может, притвориться, что это было сообщение по-пьяни? Такие не считаются.

Но Роми улыбается мне, а потом кивает через плечо, и я догадываюсь, кого увижу, если обернусь.

– Пусть эти женщины проглотят свои сплетни. Им просто больно осознавать, что за них не дерутся парни Фокс.

Должно быть, по моему лицу видно, что я чувствую, потому что Роми похлопывает меня по руке и говорит:

– Лейни, даже если ты не знакома с этим мужчиной, сейчас это не имеет значения. Когда в этом городе начинают сплетничать, это воспринимается как местные новости. И этот конкретный Фокс не похож на своих братьев. Грант игнорирует большинство людей, не говоря уже о том, чтобы устраивать драки из-за кого-то. Я не думаю, что он вообще смотрел на женщину, тем более встречался с кем-то, со времен Фионы.

Фиона. Хэдли упоминала об этом, когда рассказывала мне о потерях, пережитых братьями Фокс.

– Мне бы хотелось, чтобы он не замыкался в себе так, как он это сделал. Он хороший человек. И очень красивый!

Это заставляет меня обернуться. И она права – чертовски приятное зрелище. Особенно приближающееся ко мне. Ларк сидит на спине Гранта, а Лили – на плечах Линкольна. Они безумно любят этих девочек, но еще больше восхищает то, как сильно все в этой семье заботятся друг о друге. Приятно находиться в их кругу. Впитывать часть этой привязанности, даже если она мимолетна.

Когда Лили видит меня, она пытается помахать руками, в одной из которых палочка сахарной ваты, а в другой – плюшевый жираф. Линкольн замечает, что это я привлекла ее внимание, улыбается и тоже машет рукой. Чуть позади него идет Грант, от которого я не могу отвести взгляд. Он спускает Ларк со своей спины, и мне внезапно хочется оказаться на ее месте. Он держал меня так легко; это было самое интимное прикосновение из всех, которые я когда-либо испытывала, и в нем не было ничего сексуального. Мне было приятно, когда меня обнимали.

– Лейни! – говорит Лили, запыхавшись и хихикая, когда подходит ко мне.

– Привет, девочки.

Я не могу не испытывать такого же волнения. Оба брата идут к нам, на них джинсы, сидящие так идеально, словно были сшиты специально для них. На Линкольне футболка «Фокс Бурбон» с логотипом на груди, а на Гранте – более выцветшая, с обрезанными рукавами. Его большие, сильные руки, которые ощущались более чем приятно, когда обнимали меня, – позолоченный летним солнцем результат тяжелого труда. Вполне возможно, что у меня текут слюнки. Мне никогда раньше не хотелось лизнуть бицепс или понюхать кого-то так, как сейчас. Господи, я жалкая. Вся эта мужественность в сочетании с его синей бейсбольной кепкой делает его самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела. Кепка натянута низко, чтобы отбрасывать тень на его лицо, но это не скрывает того факта, что он смотрит на меня не дольше секунды. Это похоже на удар под дых.

– Привет, ковбой.

Когда его глаза встречаются с моими, в них нет интереса или огня, которые обычно наполняли его взгляд. Это совсем другое. Это больше похоже на чувство вины, может быть, даже сожаления. Я узнаю их, поскольку испытала немало и того, и другого.

– Дядя Грант не ковбой, – смеется Лили.

– Нет, цветочек, не ковбой.

Ай. Это не было игриво.

Я прочищаю горло.

– Думаю, сегодня нет.

Может, он наконец-то осознал, что я изменила с помолвленным мужчиной. Он не знает о хорошем поступке, который привел меня сюда. Этого ужасного поступка было достаточно, чтобы оттолкнуть его.

Я не собираюсь корить себя за это. Если у него «открылись глаза» в отношении меня, то я должна радоваться, что не поделилась с ним чем-то большим. Я переживу поцелуй и доброту. Милые жесты и моменты наедине. В конце концов. Но если бы между нами было что-то большее? Если бы я проснулась рядом с ним? Если бы я позволила ему затащить меня в постель, может, и нет. Может, он избавил меня от душевной боли в долгосрочной перспективе. Итак, я расправляю плечи, демонстрируя грудь, и переключаю свое внимание.

– Это хна?

Ларк переворачивает ладони и показывает мне красивейшие узоры, которые тянутся от кончиков пальцев до запястий.

– Разве это не круто? И это будет долго держаться, они не отслоятся.

– Тебе нравится моя бабочка? – спрашивает Лили с полным ртом сахарной ваты.

– Нравится. Я почти не узнала тебя.

Линкольн засовывает руки в карманы. Очевидно, что он чувствует напряжение.

– Мы собирались пойти погладить животных. По всей видимости, сегодня они также занимаются усыновлением.

Несмотря на то, что это произнес Линкольн, мой взгляд не отрывается от Гранта. Я смотрю на его костяшки пальцев, вспоминая, что Роми сказала мне всего несколько минут назад.

– Что случилось с твоей рукой?

Он прочищает горло, прежде чем сказать:

– Кое-кто перешел черту.

Мои щеки вспыхивают, и я изо всех сил стараюсь сдержать улыбку. Мне нравится, что тихий бывший полицейский сорвался и набил морду придурку, который приставал ко мне.

Линкольн прерывает:

– Лейни, хочешь присоединиться к нам?

– Думаю, я еще немного погуляю здесь. Я никогда не была на такой большой ярмарке.

Я оглядываю столы вокруг и чувствую, что, кроме того, что тут можно потратить немного денег, сейчас самое подходящее время поговорить. Я не могу понять, что происходит, и я бы предпочла просто обсудить это. Сорвать пластырь.

– Ты не хочешь…

Но Грант прерывает меня и устремляется прочь.

– Девочки, давайте! – Его племянницы, воспользовавшись этим, бегут впереди него.

Линкольн отстает.

– Они собираются наесться до отвала.

Я показываю свой напиток и пакет с попкорном.

– То же самое.

– Ты собираешься прийти сюда позже на выступление группы?

– Может быть.

– Хорошо. – Он улыбается. – Я знаю, что между тобой и Грантом что-то происходит. Нужно быть слепым, чтобы не заметить этого. – Покачав головой, он вздыхает. – Ты ему нравишься, Лейни.

– Он точно знает, как сбить девушку с толку, – отвечаю я, искоса глядя на Линкольна. Его натянутая улыбка говорит мне, что он понимает. Я вздыхаю и признаюсь: – Но он мне тоже нравится.

– Что-то гложет его. Когда он отступает и молчит, это означает, он с чем-то справляется. Может показаться, что дело в тебе, но я готов поставить все свои деньги на то, что это связано с ним.

Я молча киваю, что я должна на это сказать? Я не могла даже предположить этого. Я плохо его знаю. Большую часть того, что мне известно о Гранте, мне рассказали другие.

В моей сумке жужжит телефон. Хэдли.

– Я собираюсь догнать их. – Линкольн указывает на меня, уходя. – Увидимся на танцполе позже, Лейни.

ХЭДЛИ: Ладно, где ты? Я уже почти допила свой мятный коктейль.

ЛЕЙНИ: Столы для рукоделия.

ХЭДЛИ: Встретимся у прилавка со сладостями. А потом мы можем заглянуть в палатку «Loni's». Надеюсь, она захватила что-нибудь из своих новинок. Мне бы не помешало что-нибудь миленькое для сегодняшнего вечера.

ЛЕЙНИ: Встретимся там.

В Нью-Йорке всегда можно было куда-нибудь пойти. В знакомое место или в новое. Бывало, я задерживалась на работе или рано вставала. Я считала само собой разумеющимся постоянное движение, в котором находился город. Это было так же естественно, как дышать: ярмарки, рекламные акции, новые рестораны, съемки фильмов и телешоу. Но в Фиаско жизнь не такая. За исключением этих выходных. В эти выходные мой новый маленький городок находится в постоянном движении. И это заставляет меня наслаждаться толпами людей и тем, как все заняты и любопытны. Ярмарка ремесел превращается в состязания – от «кукурузной дыры»⁴² и «подков»⁴³ до аукциона, где ставки делаются на фермерское оборудование и бутылки бурбона.

Мы с Хэдли проводим слишком много времени в палатке бутика «Loni's». А потом делаем столь необходимый перерыв, чтобы охладиться под кондиционером и переодеться во что-то, что придаст нам вид девушек, готовых к вечеринке, а не растаявшего месива после долгих часов на ярмарке.

Впереди еще целый день выходных по случаю Четвертого июля, но основное празднование, похоже, сегодня. Осталось всего несколько маленьких детей, и все они засыпают на коленях родителей, пока те заканчивают свой поздний ужин. Вокруг витает запах горящих дров из палаток, в которых все еще подают еду, а привкус пролитого пива смешивается с вездесущей сладостью, которая всегда остается в воздухе.

От одного дуба к другому натянуты гирлянды. Они развешаны над импровизированным танцполом перед сценой, где выступают самые разные группы, исполняющие сет-листы, варьирующиеся от кавер-версий до блюграсса⁴⁴. По-прежнему тепло, но солнце уже село, и теперь больше чувствуется влажность. Все, кто провел сегодня время на ярмарке, заработали солнечные ожоги.

– Пожалуйста, скажи мне, что эти ковбойские сапоги не перебор?

Хэдли смотрит на мои новые черные сапоги и переводит взгляд на короткое цветочное платье А-силуэта, на которое я положила глаз в магазине «Loni's».

– Мне кажется, ты выглядишь как южная богиня. Я знала, что это платье будет смотреться на тебе просто охренительно. Осталось найти тебе красивого ковбоя.

Я не могу сдержать фырканье, которое вырывается у меня из-за ее слов. Я потеряла его еще до того, как он у меня появился. И, несмотря на то, что я не могу понять, о чем, черт возьми, он думает, я все еще хочу его увидеть. Я осматриваю большое открытое пространство, заполненное группами людей. В основном новые лица, и лишь некоторых я узнаю – Прю сидит с Роми и несколькими другими женщинами из книжного клуба, выпивая за столиками для пикника. Дел и Маркус пьют пиво и наблюдают за танцполом. Когда они ловят мой взгляд, то оба поднимают свои бокалы в знак приветствия. Эйс стоит за высокими столиками вместе с несколькими коллегами с винокурни и женщиной, которую я не узнаю. Но Гранта нет.

– Похоже, в его ротации появилась новая девушка, – хмыкает Хэдли.

– Признайся, что он тебе нравится.

– Нет. – Вместо того чтобы развить тему или позволить мне сказать что-то еще по этому поводу, она хлопает в ладоши. – Мне хочется танцевать до упаду. Может, выпьем по рюмке, а потом пойдем на танцпол?

Она достает из-под юбки фляжку.

– У тебя там была фляжка?

– И что? Думаю, я могу стать женщиной, которая носит фляжку на бедре.

Я смеюсь.

– Наверняка. Хэдли, мне кажется, ты можешь быть любой женщиной, какой захочешь.

– Ты мне подходишь, – говорит она, искоса поглядывая на меня и улыбаясь. – Ты ведь знаешь это, правда? Я думала, что возьму тебя под свое крыло и покажу тебе, как надо жить, но это ты заставляешь меня чувствовать себя крутышкой.

– Ты такая и есть.

Я отпиваю из ее маленькой полированной серебряной фляжки, на которой нанесены ее инициалы.

– Ты тоже, детка.

Я снова оглядываю площадку.

– Это Гриз? – спрашиваю я, наблюдая, как мой друг растягивает аккордеон, а его пальцы танцуют по клавишам. Барабанный ритм и непрерывные переливы банджо поддерживают быстрый и легкий темп музыки. Его низкий голос рычит в микрофон, когда он поет о поезде, идущем в Мемфис.

– Конечно. Просто подожди, – говорит она, не отрывая глаз от сцены. – Это своего рода традиция.

Гриз заканчивает песню и начинает наигрывать что-то более медленное.

– Для следующей песни мне понадобится небольшая помощь. – Он обводит взглядом толпу и находит место, где стоит Эйс. – Мой внук, Грант Фокс, дамы и господа. Давай, сынок, для этой песни нам понадобится губная гармошка. Тащи сюда свою задницу.

Я его там не заметила. Но теперь смотрю, как он застенчиво кивает, пробираясь сквозь толпу, которая уже начала улюлюкать и кричать, чтобы он поднялся на сцену. Он переоделся, сменив свою потрепанную футболку на одну из тех черных, которые, кажется, идеально облегают его руки. Она заправлена в джинсы, пряжка его ремня блестит, и то, как он заставляет все головы поворачиваться ему вслед, во многом связано с его манерой держаться. Уверенность, исходящую от этого человека, следует разливать по бутылкам и продавать. К черту бурбон. Он мог бы зарабатывать на этой развязности и энергии «мне на все насрать», которая тянется за ним. Я стараюсь не обращать внимания на то, как его задница выглядит в джинсах, но я могла бы поспорить, что больше половины людей в радиусе двадцати футов, не могут оторвать от нее глаз.

Я не должна чувствовать себя такой разогретой. Я почти не танцевала. Солнце зашло, но, черт возьми, Грант Фокс заменил его, расположившись в центре сцены. Я чувствую себя так, будто попала под поезд в тот момент, когда его глаза встречаются с моими. В целой толпе людей ему удается найти меня. Только на этот раз он не отводит взгляд. И я тоже.

Его губы и пальцы извлекают из металлической губной гармошки великолепную мелодию, и ведут за собой остальных участников группы. Он выглядит как прирожденный музыкант. Гриз наблюдает за ним, и они подыгрывают друг другу. Я сглатываю от сухости в горле и делаю большой глоток пива, стоящего передо мной. Потому что пока я наблюдаю за ним, ко мне приходит осознание, что впервые в этом маленьком городе я начинаю желать того, к чему никогда не стремилась раньше.

Когда темп нарастает, Хэдли хватает меня за руку и тащит к танцполу.

– Мы танцуем. И что бы между вами ни происходило, это можно выяснить, когда мы еще немного выпьем и вспотеем.

Несколько официанток из «Midnight Proof» уже там. Большинство из них танцуют какой-то групповой танец, о котором я понятия не имею, но Хэдли перекрикивает музыку:

– Это похоже на «electric slide»⁴⁵, только добавь немного движений бедрами. У тебя получится.

Когда я оглядываю танцпол, меня встречают улыбающиеся лица. Все в разной степени опьянения, и невозможно не раскрепоститься рядом с ними. Всего несколько минут уходит на то, чтобы понять, как они двигаются. И вот уже я потею, смеюсь и совершенно забываю о мужчине, который все еще не сводит с меня глаз.