Текст книги "Бурбон и ложь (ЛП)"
Автор книги: Виктория Уайлдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
Глава 20
Грант
– Я нашла паука. Значит я победила, – говорит Ларк, отправляя в рот еще одну ложку своего мятного мороженого.
– Да, но это я заставила его забраться на палочку и принесла сюда. Поэтому я – победительница, – возражает Лили, облизывая рожок и собирая все до последней радужной посыпки.
– Ладно, девочки, – говорит Линкольн, бросая свой пустой стаканчик в мусорное ведро позади них. – Уже поздно, и я уверен, что мы примерно в десяти минутах от ссоры, на которую у меня не хватит сил. Так что, – он хлопает в ладоши, – давайте поблагодарим Лейни за компанию. А дядю Гранта – за ужин с мороженым.
Я успеваю обнять их прежде, чем они начинают препираться о том, кто будет выбирать «шоу перед сном» на Netflix.
Линк бросает на меня недовольный взгляд, который заставляет меня усмехнуться.
– Меня не было всего пару минут.
После того как мы проделали путь от моего дома до реки, мы вернулись обратно и сели в его джип, чтобы съесть мороженое в «The Fiasco Creamery».
Линкольн переводит взгляд на Лейни справа от меня и дарит ей одну из своих очаровывающих улыбок.
– Лейни, спасибо, что провела с нами время. Девочки считают, что ты намного круче, чем остальные взрослые, которых они знают.
– Наверное, они правы, – шутит она в ответ. Затем смотрит на меня и, кивнув в мою сторону, добавляет: – Хотя их дядя Грант, возможно, меня переплюнет.
– Ты уверена, что хочешь пойти пешком? Я могу подбросить вас обратно.
Прежде чем она успевает ответить, я встреваю в разговор.
– Вам в другую сторону. Мы в порядке.
Взгляд Линкольна говорит мне, что он знает, что я просто хочу побыть с ней наедине.
Мы стоим в нескольких футах друг от друга, наблюдая, как они собираются уезжать, а девочки машут нам, пока Линк их пристегивает.
– Не помню, когда в последний раз я просто плыла по течению и получала от этого столько удовольствия. – Повернувшись ко мне, она мягко улыбается. – Спасибо, что позволил мне провести время с твоей семьей. Это было… – Она делает большой вдох и на выдохе говорит: – Хорошо.
Я провел большую часть дня, стараясь украдкой поймать взгляд моей новой соседки и не обращая внимания на то, как мой брат разговаривает и флиртует с ней. У него это всегда хорошо получалось. Заставлять людей чувствовать себя нужными. Чувствовать себя желанными. Я никогда не был таким.
Я потираю затылок, потому что от того, что мы вдвоем стоим здесь, а светлячки мигают нам вдалеке, мне хочется подойти поближе. Или взять ее за руку, когда мы пойдем.
Темные дороги приобретают здесь совершенно новое значение. В такую ясную ночь, как сегодня, видны абсолютно все звезды.
– Здесь нет светового загрязнения. Так темно, – говорит она, касаясь моей руки.
Я достаю свой телефон, чтобы включить фонарик.
Она смеется, потом вздыхает.
– Хорошая идея. Не думаю, что я когда-нибудь раньше ходила по грунтовой дороге ночью. И, честно говоря, это никогда не входило в мои планы. Но теперь, когда я это делаю, возможно, это одна из моих любимых прогулок.
– Наверное, это из-за компании.
Она снова смеется. Проходит несколько секунд, прежде чем она говорит:
– Ты прав отчасти.
Я ничего не отвечаю, потому что мои слова прошлой ночью были искренними. Дружбы между нами никогда не будет достаточно, и я нахожусь на тонкой грани между тем, чтобы уйти или послать все к черту. Но меня возвращает на землю звук странного шарканья по асфальту, за которым следует череда ругательств, льющихся из ее рта.
– Черт возьми, гребаный ублюдок…
Я свечу на нее фонариком и вижу, что она тянется к ноге. Я не могу разглядеть ее как следует, но мне трудно удержаться от смеха.
– Ты в порядке? – спрашиваю я с улыбкой.
– Мой дешевый шлепанец порвался. – С тихим смешком она держится за мое предплечье и поднимает ногу. Она грязная, а от большого пальца через подушечку стопы тянется небольшой порез, который кровоточит.
– Ладно, вот, – говорю я, протягивая ей свой телефон с включенным фонариком. – Будешь светить. – Я приседаю перед ней. – А я тебя покатаю.
Она берет мой телефон и смеется.
– Хочешь, чтобы я забралась тебе на спину?
– Ты не сможешь пройти остаток пути в одном шлепанце и с порезанной ногой. Так что да, запрыгивай.
Она не двигается.
Тогда я поворачиваюсь, все еще сидя на корточках.
– Давай, сладкая. У меня уже колени болят от того, что я так долго здесь сижу.
– Грант, я не изящная. Я тяжелая. Ты не донесешь меня. – Она начинает медленно ковылять вперед.
Я хватаю ее за руку, когда она проходит мимо меня.
– Лейни, – рычу я.
Тон моего голоса заставляет ее немедленно остановиться и повернуться.
– В тебе нет ничего такого, с чем бы я не справился. Ты ведь помнишь, как я бросил тебя в поилку для лошадей? – Я не даю ей ответить. – А теперь тащи сюда свою прекрасную задницу и запрыгивай.
Смерив меня взглядом, она заходит за спину. Ее руки опускаются мне на плечи и обвиваются вокруг шеи. Заведя руки себе за спину, я кладу ладони ей на бедра, а затем пытаюсь встать. Я провожу руками по внешней стороне каждого бедра, ее обнаженная кожа теплее, чем мое прикосновение, и она слегка подпрыгивает, чтобы забраться мне на спину. Прежде чем двинуться с места, я крепче обхватываю ее за бедра и немного подбрасываю, чтобы она оказалась выше, отчего она вскрикивает.
– Хорошо, не задуши меня и направь фонарик вперед, чтобы мы оба не упали в этот раз.
Она кивает, и я с болью осознаю, как близко ее лицо к моему. Я слышу, как она дышит почти так же тяжело, как и я, хотя это ее несут. Она пахнет полевыми цветами, которые они с девочками вплетали в волосы, вперемешку с ванилью из рожка мороженого, который она облизывала так соблазнительно, что я, черт возьми, возбудился.
– Я делаю тебе больно? – тихо спрашивает она рядом с моим ухом.
– Ты не сможешь сделать мне больно, даже если попытаешься, сладкая. – Я слегка морщусь от этой лжи.
Низким насмешливым тоном она говорит:
– Ладно, крутой парень.
Стараясь держать телефон как можно ровнее, она светит на неровный гравий длинной дороги к винокурне.
– Это не безумный вопрос. Я взрослая женщина, и мне кажется, что ты не часто катаешь кого-то на спине. – Она смеется, а потом добавляет: – Если только я не ошиблась в тебе, ковбой. Ты часто катаешь девушек?
– Ты всегда говоришь все, что у тебя на уме, или я просто особенный?
Она хмыкает.
– В последнее время я говорю все, что у меня на уме. Никакого фильтра. – Затем, как ни в чем не бывало, она говорит: – Это был простой вопрос.
– Чушь собачья. И ты это знаешь.
Она опускает подбородок мне на плечо.
– Хм, может, и нет.
Ее руки крепко обнимают меня, и я не упускаю, как ее губы медленно приближаются ко мне. Но от ее следующих слов я почти теряю равновесие.
– Может быть, ты просто особенный.
Ее руки сжимают меня чуть крепче. Я наслаждаюсь тем, как ее ноги обхватывают меня. Как ее грудь трется о мою спину, а ее ладонь и пальцы вцепились в мою рубашку чуть ниже шеи. Сохранять расстояние было бы разумнее. Не так сложно. Я не хочу быть другом, а что-то большее было бы безрассудством. Я давно принял решение похоронить эту часть своей жизни, но сейчас мне чертовски приятно прикасаться к ней.
Мои руки чуть крепче обхватывают заднюю поверхность ее бедер. В ответ она сжимает их по бокам от меня.
– Кто сегодня присматривает за Джулеп? Я удивлена, что она не пошла с нами, – спрашивает она, прерывая мои размышления.
Я снова подбрасываю ее, чтобы она лучше держалась, и продолжаю двигаться в сторону винокурни.
– Гриз заходит к ней несколько раз в течение дня, если я на работе или занят. Хотя, чаще она приходит к нему, а не наоборот.
– Значит, она присматривает за ним?
Я улыбаюсь, потому что это именно то, что она делает.
– Она умная и следит за своими людьми.
– Она и мне составляет компанию. Все К-9 уходят на пенсию вместе?
– Обычно да. Если собака прошла обучение вместе со своим куратором, жила с ним, ее трудно передать другому полицейскому. Она упряма и не очень дружелюбна к людям, которых не знает. – Я слегка поворачиваю голову, чтобы взглянуть на нее. – Кроме тебя, видимо.
Мы подходим к рикхаусу33, нашему самому старому складу, где хранятся выдержанные партии, и я вижу, что в нем горит свет. Учитывая, что время экскурсий уже давно прошло, я сомневаюсь, что в это время кто-то двигает бочки.
– Не возражаешь, если мы сделаем небольшой крюк?
Она поднимает голову и смотрит туда же, куда и я.
– Один из рикрайдеров оставил свет на северном конце рикхауса.
– Рикрайдер?
– Сомневаюсь, что они себя так называют, но да, рикрайдер. У нас есть команда, которая следит за бочками. Они передвигают бочки, поочередно заносят их в наши склады и вывозят из них.
Когда я поднимаюсь по пандусу и прохожу через двойные двери, воздух становится еще более спертым и влажным.
– Все рикхаусы находятся на вашей территории?
Несмотря на то, что дом обветрился и поизносился, она видит его таким, какой он есть.
– Это невероятно. Я о стольком и понятия не имела.
– Мы производим много бурбона. Поэтому в соседнем округе есть еще несколько десятков, где хранятся бочки, которые мы выдерживаем всего четыре-пять лет. – Я оглядываю потрепанное ветрами помещение. – Может показаться, что это самая скучная часть процесса, но именно здесь происходит больше всего событий.
Она смеется.
– Ты слишком прямолинеен, Грант. Как я могу после этого воздержаться от комментариев? Там, где происходит больше всего событий…
Я не могу сдержать улыбку. Черт, большинство моих улыбок связано с ней. Я знаю, что в ней есть нечто большее, где-то под всеми этими слоями, то, что она хочет сохранить для себя, а это легкая и игривая ее версия. К ней меня тоже тянет.
Я кричу:
– Кто-нибудь еще здесь? Дэйв? – Помолчав, я жду ответа. – Тим? Картер? Вы еще здесь?
Я позволяю Лэйни соскользнуть с моей спины, и ее ноги касаются цементного пола.
Она поднимает раненую ногу и смотрит на порез, который кровоточит немного сильнее, чем я предполагал.
– Может, у тебя здесь есть пластыри?
– Оставила их дома.
Усмехаясь, я обхватываю ее за талию и поднимаю на бочку с бурбоном.
– Посмотри на себя, – говорит она, кивая на мою грудь. – Ты только что прошел не меньше мили или двух с коалой на спине, а потом поднял меня, как будто в этом нет ничего особенного.
Я ухмыляюсь. Она придает слишком много значения моей заботе о ней. Но я приму это.
– Ничего страшного, сладкая.
Ее взгляд скользит вниз по моей груди и обратно с таким выражением, что мне становится чертовски приятно. Она останавливается на моих губах и говорит:
– Это было сексуально, Грант.
Это замечание поражает меня в живот и, прокатившись по всему телу, бьет прямо в мой член.
– Я не могу понять, то ли ты такой, какой есть, то ли ты выпендриваешься передо мной.
Господи, я хочу эту женщину. Я стягиваю футболку и отрываю один из рукавов.
Она смеется.
– Да. Ладно, выпендривайся.
Я не могу сдержать улыбку, которая расплывается на моем лице, когда я поднимаю ее лодыжку.
– Дай посмотреть.
Она сидит с застенчивой улыбкой на лице, покусывая ноготь большого пальца и наклонившись вперед.
Положив ее ногу себе на бедро, я перевязываю оторванной полоской темно-синего хлопка ее ступню, забинтовывая порез и пальцы.
– Ты не сказал мне, почему.
– Почему? – спрашиваю я, снова проверяя повязку на ее ноге, чтобы убедиться, что она тугая.
Она колеблется секунду.
– Почему «друзей» тебе недостаточно.
Я не отрываю взгляда от ее бедер и думаю о каждой причине, пока мои руки скользят вверх по ее гладкой коже и обхватывают лодыжку. Такое ощущение, что прикосновение к ней сейчас – это не решение, которое я принял, и не необдуманный выбор, а необходимость. Я смотрю на то, как ощущается ее кожа под подушечками моих пальцев, когда они касаются ее ноги.
– Я тоже не думаю, что мне этого было бы достаточно, – признается она со вздохом. Неуверенно. На самом деле, кажется, что она это произносит для себя, а не для меня.
Мои пальцы продолжают путешествовать по ее ноге, пока я стою. Эта близость напоминает мне о том, каким мужчиной я был раньше – тем, кто рисковал, флиртовал с теми, кого хотел, а затем действовал в соответствии с этим.
– Это не то, что чувствуют друзья, – говорит она.
Ее глаза следят за движением моих рук, а я – за ее губами.
– Разве ты не говорила, что хочешь этого?
Она касается пальцами моих рук, следуя за их движением, когда они поднимаются еще выше.
– Да… Я много чего говорила с тех пор, как оказалась здесь.
Я так близко к ней, что могу изучить все детали ее губ, где они изгибаются бантиком и какие они влажные и нежно-розовые. Все, что ей нужно сделать, – это развести колени, чтобы я мог придвинуться ближе. Прижаться к ее губам и попробовать на вкус то, о чем я мечтал весь день.
– Мне не нужны сложности. Я не преследую женщин. Мне не нравятся люди, которые появляются ниоткуда и врываются в мою жизнь. Я не влюбляюсь в незнакомок, похожих на занозу в моей заднице.
Мои руки поднимаются к ее талии, пальцы пульсируют, когда я сжимаю ее. Скользнув под край ее футболки, я снова ощущаю тепло ее кожи.
– Похоже, у тебя могут возникнуть проблемы, ковбой.
– Да, сладкая. – Я ухмыляюсь. – Хочешь сделать из меня лжеца?
Именно так она и поступает – сдвигая бедра ровно настолько, чтобы я смог подойти ближе. Небольшое приглашение взять то, что я хочу. Ее язык скользит по нижней губе, а затем она втягивает ее в рот и прикусывает, как только она становится влажной.
Какая-то иррациональная часть меня все еще верит в это чертово проклятие, которое преследует мою семью. Что я не смогу пережить это снова, если это правда. Что если я позволю себе потеряться в ней, хотя бы ненадолго, я уже не буду прежним.
Но мне надоело быть осторожным, я устал от этого. И, черт возьми, как же я хочу поцеловать женщину, о которой не перестаю думать.
Как будто передо мной распахнули двери. В ту секунду, когда я решаю, что не хочу ничего, кроме этого момента с ней, я начинаю двигаться и все происходит одновременно. Моя рука взлетает с ее талии, ладонь обхватывает шею, а большой палец ложится прямо туда, где учащенно бьется пульс. Она одновременно тянется к моему затылку, и ее пальцы зарываются в мои волосы, а наши губы сливаются в поцелуе, который пробуждает во мне голод.
Это похоже на награду.
Тихий стон, который вырывается из нее навстречу движению моих губ, лишает меня последних остатков самообладания. Наши языки встречаются, и мне кажется, что мы делали это уже миллион раз. Совершенство. Она наклоняет голову, чтобы наши губы были еще ближе, а я отстраняюсь ровно настолько, чтобы убедиться, что она чувствует то же самое. Что в этом мире нет ничего, кроме нас двоих, потерянных в поцелуе, который кажется одновременно и новым началом, и концом. Когда ее глаза встречаются с моими, она улыбается, и я не могу удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ и не поцеловать ее еще раз.
Звук шагов по цементному полу мгновенно привлекает мое внимание. Нас обоих словно окатывают холодной водой. Как только я поворачиваюсь, я вижу, как Гриз идет по главному проходу с мешком из рогожи в одной руке и медным валинчем34 в другой.
– Так, так, так. Похоже, вы двое на короткой ноге. – Мой дед всегда говорит как есть.
Лейни не упускает ни секунды, пока я отстраняюсь.
– Твой внук просто продемонстрировал то, о чем я думала с тех пор, как появилась здесь.
Она подмигивает мне, мгновенно разряжая обстановку. Вытирая губы большим пальцем, пока я, к своему сожалению, увеличиваю расстояние между нами, она спрашивает:
– Что у тебя в руках?
Гриз подходит ближе, а я скрещиваю руки на голой груди, теперь полностью покинув ее атмосферу и ненавидя это. Я натягиваю свою порванную футболку, а он поднимает медную трубку с заостренным концом.
– Это называется – валинч. Мы используем его, когда хотим попробовать бурбон, который выдерживается в бочках.
Продолжая сидеть на бочке с бурбоном, она улыбается и прячет ладони под бедра.
– Есть что-нибудь вкусненькое?
Ее глаза на мгновение встречаются с моими. Да, сладкая, ты более чем хороша на вкус.
– Дорогая, в этих бочках всегда хороший бурбон, даже если он ранний. Но нет, я не дегустировал. До этого дело не дошло.
Затянутый мешок в его другой руке шевелится.
– Гриз, ты кого-то поймал?
Он взмахивает им, проходя мимо нас.
– Я думаю, что это водяной щитомордник, поскольку я не слышал трещотку, но никогда не знаешь наверняка. Возможно, он еще молодой. Я не хотел тратить время и выяснять это.
Лейни смотрит на меня, мило нахмурив брови.
– Трещотка?
Кивнув, я говорю ей:
– Гремучая змея.
– И очень опасная, – говорит Гриз, направляясь к дальнему входу в рикхаус. – Она была в ярости. Это уже вторая в этом сезоне. Обычно они появляются, когда становится прохладнее, но эти влажные, темные места так и манят всякую живность.
Он держит мешок так, будто в нем продукты, а не змея.
– И что ты собираешься с ней делать?
Гриз улыбается мне, а потом с ухмылкой отвечает:
– Они очень вкусные.
– Ты это серьезно?
Я не могу сдержать улыбку на своем лице.
– Он наверняка отпустит ее где-нибудь подальше отсюда. Не волнуйся.
Гриз смотрит вниз на ее ногу.
– Во что ты вляпалась?
– Порезалась, когда шла обратно.
Он переводит взгляд на меня.
– Ты позволил даме идти с травмой. Я что, ничему тебя не научил?
Она смеется в ответ на его тон.
– Вообще-то он нес меня на спине всю дорогу сюда.
Кивнув, он снова поворачивается к Лейни.
– У меня есть гольф-кар. Давай, я подвезу тебя домой.
Я помогаю ей спуститься с бочки.
– Спина уже не та, так что обхвати меня рукой. Нужно только выйти через боковую дверь.
Гриз протягивает мне мешок.
– И что мне с этим делать?
Гриз широко улыбается, когда она что-то тихо говорит ему, обнимая за талию.
– Уверен, ты разберешься. Не забудь выключить свет, прежде чем запереть дверь.
Я смотрю, как он идет по узкой дорожке к своему гольф-кару, помогает ей забраться внутрь, как раз в тот момент, когда в мешке раздается шипение. Она не оглядывается, смеясь над чем-то, что он ей говорит. Уже второй раз за сегодняшний день я ревную ее к другому мужчине. Только на этот раз я все еще ощущаю прикосновение ее губ.
Это самый безрассудный поступок за долгое время, который никому не пойдет на пользу. В основном, мне.
Глава 21
Лейни
Я с нетерпением жду возможности выпить кофе с утра пораньше. А если мне хочется хороший флэт уайт35, то я прохожу несколько миль до пекарни. Это одно из моих любимых занятий. Простой способ сменить обстановку и отправиться исследовать свое новое место жительства со стаканчиком кофе в руке.
Когда я останавливаюсь, чтобы осмотреться в моем новом городе, мне кажется, что я попала в кино. Девушка из мегаполиса попадает в маленький городок, пытаясь найти свою точку опоры. Я прошла тысячи миль по Нью-Йорку. Там было на что посмотреть. Новые рестораны, огромные рекламные щиты, оживленная толпа, но были и тихие уголки. Там никогда не было так тихо, как в поле за моим новым маленьким коттеджем здесь, в Фиаско, но были и такие секретные места Нью-Йорка, которые мне нравилось открывать. Здесь их меньше. Больше пространства и гораздо меньше возможностей для открытий, но это мой способ найти что-то привычное в совершенно новом месте.
Светло-зеленый тент, нависающий над маленьким розовым зданием в самом центре Фиаско, должен был бы бросаться в глаза. С неоново-желтой вывеской «Открыто» и названием магазина, написанным черными печатными буквами через весь фасад, «Loni's» очаровал меня с первой же секунды, как я открыла дверь во время своего первого похода за покупками. На витрине у входа одежда разложена по цветам, от красных топов до розовых шорт, дальше располагаются стойки с платьями совсем не того консервативного фасона, который я бы ожидала увидеть в маленьком южном городке. Они модные, даже немного эпатажные. Я узнала несколько дизайнерских брендов с витрин магазинов в Сохо, но там были и неизвестные марки, которые я бы не отказалась добавить к своему ограниченному гардеробу.
Проходя мимо, я замечаю, что на безголовом манекене висит то самое черное платье, которое я позаимствовала у Хэдли. А рядом с ним – самое красивое платье в цветочек, которое я должна найти повод надеть и вернуться за ним.
– Ты девушка, о которой, кажется, все в городе не перестают говорить, – сказала женщина за прилавком, пока я пыталась найти свой размер плавок купальника.
Я улыбнулась, внутренне застонав при мысли о том, что люди говорят обо мне.
– Не стоит верить слухам.
Она подошла ко мне, чтобы помочь.
– Большинство здешних сплетен основаны на правде и лишь немного приукрашены от скуки.
Уверена, я выглядела смущенной, услышав это, но она ободряюще улыбнулась мне.
– Нам нравится наш бурбон. Мы не разливаем чай36 в Фиаско, мы наливаем в бокал на три пальца не просто так.
Я вспоминаю об этом, когда перехожу улицу и вхожу в книжный клуб Гриза в воскресенье утром.
Я подумала, что он пригласил меня в качестве извинения за то, что неловко прервал наш поцелуй с Грантом. Я до сих пор чувствую, как его рука обхватывала мою шею, и как его большой палец нежно скользил по моей коже, пока его рот клеймил меня. Я ощущала этот поцелуй каждым дюймом своего тела. Поэтому, когда я сбивчиво расспрашивала Гриза о планах на выходные, пока он вез меня обратно из рикхауса, он рассказал мне все о своих девушках и книжном клубе.
– Ты, должно быть, Лейни. А я Прю. Добро пожаловать в наш книжный клуб! – Неожиданное волнение в ее голосе заставляет меня улыбнуться. – Гриз постоянно говорит о тебе, – о том, что самая красивая девушка приехала в наш маленький городок на его винокурню. – Она похлопывает меня по руке. – И что именно ты снимешь проклятие.
Я знаю, что она имеет в виду, но не придаю этому значения и не собираюсь принимать во внимание.
– Проклятие?
Она открывает дверь шире, берет выпечку из моих рук и нюхает ее.
– О да. Нам так много нужно обсудить. Это пирог? Ты испекла пирог?
Я не уверена, хорошо это или нет, но все равно продолжаю улыбаться.
– С персиками. Надеюсь, вам понравится.
Когда я вхожу в большую, светлую гостиную, там уже полно народу. Если бы не такое количество женщин, которые сидят и общаются, я бы разглядела больше деталей. Я лишь мельком замечаю розовые обои с узором пейсли и книжные полки, заваленные книгами в мягких обложках.
– Лейни здесь, – сообщает она. – И она испекла пирог с персиками. Роми, подержи, а я принесу нож, чтобы разрезать его.
Я останавливаюсь, улыбаясь присутствующим, и все их внимание теперь приковано ко мне. Как можно тише я говорю Гризу, который встает и приветствует меня крепкими медвежьими объятиями:
– Ты сказал «книжный клуб». Я думала, ты имеешь в виду человек пять.
Его густые усы приподнимаются справа, на лице отражается веселье.
– Похоже, все захотели поговорить о книге этой недели.
– Или о новой девушке.
Он смеется.
– Да, наверное, о новенькой. Не волнуйся, я рядом.
Все присутствующие, кроме Гриза, – женщины, и возраст их варьируется от двадцати с небольшим до близкого к возрасту Гриза.
– Извините, я не читала книгу этой недели, но я с удовольствием поучаствую в обсуждении следующей, какую бы вы ни выбрали.
Женщина близкого ко мне возраста, по бокам которой сидят две женщины постарше, машет рукой и улыбается.
– Это была короткая романтическая новелла. Все было быстро и грязно…
– Как раз так, как мне нравится, – вклинивается другая женщина, облокотившаяся на столик с напитками в дальнем конце комнаты.
Это заставляет всех смеяться и соглашаться. Я не вмешиваюсь, но если бы я чувствовала себя комфортно в этой компании, я бы шутила вместе с ними. Может быть, когда-нибудь.
– Здесь есть буфет для позднего завтрака, – говорит Прю и берет меня за руку. – Дарла принесла свои потрясающие уэвос ранчерос37, Тоня – фаршированные яйца, еще есть французские тосты. – Она наклоняется и шепчет: – Это Мери, с ней всегда трудно сказать, принесет ли она что-нибудь съедобное. – Затем она одними губами произносит: – Не бери это. – Отстранившись, она говорит громче с игривой ухмылкой. – Гриз, я вижу, ты ухитрился не принести угощение на этой неделе.
– Зато здесь я и новая участница. – Он подмигивает. Низким голосом он заигрывает с ней: – Этого должно быть достаточно, Пруденс.
Я не упускаю из виду, как она улыбается ему в ответ. Если прикинуть, то Прю моложе Гриза по крайней мере на десять лет, ей где-то за семьдесят. В ее светло-каштановых волосах, доходящих до плеч, видны серебристые пряди. В ней есть что-то теплое, что я никак не могу уловить. Может быть, дело в струящихся зеленых брюках, розовой блузке с цветочным узором и кремовом кардигане, застегнутом доверху, но она выглядит как добрый библиотекарь.
– А Марла стоит за стойкой с «Мимозой» и «Кровавой Мэри».
– Лейни. – Марла кивает. Совершенно очевидно, что Марла не самая большая моя поклонница, но это уже шаг в правильном направлении, раз она не сказала мне, что я не могу выпить, или что я должна уйти.
Я накладываю себе небольшую тарелку и занимаю место между двумя женщинами, которые улыбаются, когда я приближаюсь и спрашиваю, могу ли я присесть. Как только я сажусь, в сумке начинает жужжать мой телефон. Я пытаюсь игнорировать его, но потом начинаю волноваться, вдруг это что-то важное. Не так много людей могут позвонить на этот номер – Хэдли, Эйс и агент Харпер. А теперь еще и Грант.
– Приветствую всех. Я так рада, что все захотели прочитать новеллу этой недели. Мне она очень понравилась, но мне показалось, что она написана в спешке… – начинает Прю, но я быстро отключаюсь, раздумывая, стоит ли проверить телефон, когда он снова жужжит.
Брюнетка с длинными вьющимися волосами, сидящая справа от меня, смотрит на меня, когда телефон жужжит в четвертый раз.
– Ты собираешься ответить? Это немного отвлекает, – шепчет она. Действительно ли это так отвлекает?
Я не могу не улыбнуться, когда вижу, кто это.
КОВБОЙ: Как твоя нога?
ЛЕЙНИ: Нога в порядке, но я сижу в книжном клубе и на меня укоризненно смотрит длинноногая брюнетка за то, что я ее отвлекаю.
КОВБОЙ: Кудрявые волосы?
ЛЕЙНИ: Да.
КОВБОЙ: Кольцо в носу?
ЛЕЙНИ: Да. Одна из твоих бывших?
КОВБОЙ: Она пыталась.
ЛЕЙНИ: Не в твоем вкусе?
КОВБОЙ: Зависит от ситуации. Ревнуешь?
ЛЕЙНИ: Ты флиртуешь со мной, ковбой?
КОВБОЙ: Зависит.
ЛЕЙНИ: От?
КОВБОЙ: Тебя.
– А как насчет тебя, Лэйни? – мою переписку с Грантом прерывают.
– Прости, о чем ты спросила?
Я оглядываю комнату и убираю телефон в карман. Что бы это ни было, я смогу разобраться с этим позже, но сейчас все взгляды устремлены на меня. Я только что сменила ощущения легкости на нервное возбуждение, которое начало распространяться по моему телу.
Гриз встает со своего стула:
– Ты же знаешь, что она не читала ее, Прю.
В его тоне слышна защита.
– Я просто пыталась привлечь ее внимание. Тебе не обязательно ее читать, чтобы иметь мнение о книге, в которой есть морально серая главная героиня. Но все в порядке. – Она взмахивает рукой.
Брюнетка справа от меня присоединяется к разговору:
– Лично я считаю, что это делает ее слабохарактерной. Когда мы читаем о морально серых мужчинах, это обычно сильные мафиози или миллиардеры. Она ни то, ни другое.
Я даже не успеваю осознать, что отвечаю, как слова уже слетают с моих губ.
– Это кажется ужасно патриархальным, не так ли? – Я быстро оглядываю комнату, чтобы понять, не собираюсь ли я умереть на этой горе в одиночестве. Я вижу несколько улыбающихся лиц, так что, возможно, нет. – Мы не против мужчин с сомнительной моралью, если они богаты и влиятельны, но мы против, если теми же самыми моральными принципами обладает небогатая женщина?
– Я не говорю, что я против. Я хочу сказать, что нахожу это более привлекательным в мужчине. И поэтому мне хочется это прочитать.
Я киваю, но не могу остановиться.
– Хорошо, я понимаю. Может быть, тебе нравится, что у большинства морально серых мужчин есть рядом невинная женщина? Может быть, тебе нравится, как они уравновешивают друг друга. Но как ты относишься к морально серым главным героиням, у которых мужчина обладает идеальными моральными ориентирами?
Она наклоняет голову, поджимая губы так, что кажется, будто она обдумывает это. Но затем она качает головой в знак отрицания.
– Нет, все равно это не для меня. – И все, о чем я могу подумать, это то, что я только что описала Гранта Фокса и себя, или, по крайней мере, то, что я знаю о нем и его репутации в этом городе.
Марла вклинивается в разговор с ртом, набитым лимонно-маковым кексом.
– Я бы прочитала эту историю одной рукой, Лейни.
Смех заполняет комнату, позволяя этой теме утихнуть, и слава богу. Я не планировала вступать с кем-то в спор о моральных ориентирах вымышленных персонажей. Когда мой телефон снова жужжит, я решаю отвлечься от болтовни. Я улыбаюсь, закрывая за собой дверь в ванную, и достаю телефон, ожидая, что это Грант. Но это не он.
БИ: С тобой выходил на связь кто-нибудь из офиса маршала США?
ЛЕЙНИ: Я имею дело только с тобой, Би. Больше ни с кем.
Менее чем через тридцать секунд она звонит мне.
– Алло? – тихо говорю я. Я слышу, как за дверью ванной разговаривают несколько человек, и не хочу, чтобы кто-то подслушал.
Хриплый голос Би сразу переходит к делу.
– Тебе нужно оставаться там, где ты есть.
Мои чувства обостряются, и по ее тону и этой простой фразе я понимаю, что что-то случилось, и это что-то нехорошее.
– Что происходит, Би? – Она начинает отвечать, но я обрываю ее: – Не звони мне и не говори этого дерьма только для того, чтобы оставлять меня в неведении.
Она вздыхает.
– Я знала, что была права, не сообщая об этом по надлежащим каналам. Он раньше участвовал в программе защиты свидетелей.
Я прислоняюсь спиной к двери, пытаясь понять, кто именно.
– Человек, который пытался убить ту женщину? Монстр, от которого я ее спасла, находился под защитой правительства США? Ты что, блядь, шутишь?
Это звучит слишком чудовищно, чтобы быть правдой.
– Он сделал гораздо больше, чем просто пытался кого-то убить, Лейни. По моим сведениям, с ним связано несколько пропавших без вести лиц, если судить по всем этим уликам в хранилище. Но да, он был в программе. Большинство людей, которым мы помогаем сменить личность, имеют судимость. Обычно это мелкие правонарушения, редко что-то серьезное. Такого раньше не случалось. Особенно в таких масштабах.
Мое сердце бьется так быстро, что я чувствую пульс на шее и слышу его в ушах, а кутикулу на большом пальце я дергаю с таким ожесточением, что она начинает кровоточить.
– Каждый раз, когда я думаю, что могу вздохнуть свободно и освоиться в этой новой жизни, мне звонишь ты. – Я зализываю ранку, которую только что сама расковыряла. – Здесь я в безопасности?
– Ты в самом безопасном месте, в котором можешь быть, – говорит она, но это не звучит так, будто она закончила. – Я не говорю, что здесь что-то происходит, но если там появятся маршалы США, ФБР, какие-нибудь власти, позвони мне.
