Текст книги "Бурбон и ложь (ЛП)"

Автор книги: Виктория Уайлдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Глава 40

Лейни

– Лейни!

– Лейни! – Лили перекрикивает Ларк, когда они обе бегут к конюшне. – Лейни, мы сделали для тебя самые прекрасные цветы для волос.

Они протягивают кусок кружева с вплетенными в него полевыми цветами со двора Гранта.

– Ты наденешь? – спрашивает Ларк, гораздо более спокойная, чем ее младшая сестра.

Лили подпрыгивает в своих туфельках.

– Пожалуйста? Пожалуйста?

– Значит, я полагаю, Гриз сказал тебе?

– Что ты выходишь замуж за дядю Гранта? Да. Почему ты так долго? Он вернулся целую вечность назад.

Я встречаюсь взглядом с Грантом и улыбаюсь, думая о том, как мы только что провели время, поздравляя друг друга. И совершенно забыли, что нас ждут здесь.

– Конечно, надену. – Я открываю рот, притворяясь шокированной, но я действительно впечатлена.

– Это кружево нашей бабушки, оно было на ней на свадьбе. И папа сказал, что наша мама тоже надевала его, так что теперь твоя очередь.

Это первый раз, когда я слышу, что кто-то из них упомянул свою мать, и тот факт, что они принесли мне эту вещь, поражает меня до глубины души. Как я могу оставить эту семью? Оставить их?

Гриз заключает меня в объятия.

– Если бы я был на сорок лет моложе…

Грант смеется:

– Руки прочь, Гриз.

Он шепчет мне, прежде чем отпустить:

– Добро пожаловать в семью, дорогая.

Я подавляю эмоции, которые сегодня переполняют меня. Присоединиться к этой семье и знать, что меня не будет здесь, чтобы насладиться ею.

Хэдли подходит сзади и прижимается ко мне, обнимая за талию.

– Ты поймала Фокса, крутышка!

Я не могу удержаться от смеха.

– Я знаю.

– Я понимаю, Грант. Я тоже хочу оставить ее себе.

Она ухмыляется ему, а он подходит ко мне и целует сначала в висок, а потом в губы. Наклонившись к Хэдли, он говорит:

– Моя.

Больше ничего, только моя.

Он подхватывает Лили на руки, и она начинает хихикать, пока они идут к главному дому. Я слышу, как он спрашивает ее:

– Ты знаешь, что я люблю тебя, мой маленький цветочек?

Хэдли берет меня за руку.

– Это провокационные слова, надеюсь, он это знает.

– О, он знает.

Это так приятно – столько любви между близкими людьми.

Я обнимаю Ларк.

– Поможешь мне закрепить это красивое кружево на волосах?

Она улыбается так ярко, и кажется гораздо взрослее, чем я могла ожидать от десятилетнего ребенка.

– Ты уедешь?

– С чего ты взяла, что я уеду?

Когда мы обходим дом и оказываемся на заднем дворе, она говорит:

– Та женщина, которая ругается с дядей Эйсом, сказала, что приехала за тобой.

Когда я поднимаю глаза, то вижу агента Би Харпер, у меня внутри все сжимается и кислород покидает легкие. Она разговаривает с Эйсом, размахивая руками со скоростью мили в минуту. Когда мы подходим ближе, она замечает Гранта, идущего впереди меня с Лили на руках. Она прекращает свою тираду и кладет руки на бедра, встречаясь взглядом со мной. Она недовольна.

– Ларк, можно мы с твоими дядями уединимся здесь на несколько минут?

Но отвечает Хэдли.

– Давайте, девочки, – говорит она, направляя их внутрь.

– Би, – кивает Грант. Но затем он подходит ближе ко мне, выпрямляется и переплетает свои пальцы с моими. Я и не подозревала, что нуждаюсь в таком защитнике.

Она пристально смотрит на меня, на мою левую руку, на золотое кольцо, которое совсем недавно надели мне на палец.

– Ты женился на ней? – спрашивает Би, глядя на Гранта.

Он смотрит на меня и улыбается, спокойно отвечая:

– Пока нет, но женюсь.

Взглянув на меня, она переводит взгляд на Эйса, как будто это его вина или он должен был предотвратить это.

– Не смотри на меня, Би. – Он поднимает руки. – Я тоже только что узнал.

Эйс улыбается Гранту, а затем подмигивает мне.

Когда мое внимание возвращается к Би, я понимаю, что меня гложет вопрос. Ее отношения с семьей Фокс.

– Откуда вы знаете друг друга? Я не понимаю…

Грант поднимает подбородок выше, словно готовясь к отпору. Он сжимает мою руку.

– Хочешь ответить на этот вопрос, Би?

Я не могу не заметить, как меняется настроение, когда тема разговора переходит с недовольства Би нашим желанием пожениться к тайне, о которой, похоже, не знаю только я. Она достает серебряный портсигар с гвоздичными сигаретами и засовывает одну в рот, одновременно роясь в кармане пиджака в поисках зажигалки.

Линкольн идет в нашу сторону. Все мужчины Фоксов собрались здесь, чтобы услышать правду.

Грант придвигается ко мне, заполняя тишину.

– Чего я до сих пор не могу понять, так это – почему? Зачем ты привезла ее сюда, Би? – Он смотрит на меня и целует руку, которую держит. – Я очень этому рад, но я не понимаю. Ты бы никогда не получила разрешение, если бы это была официальная защита свидетелей.

Она прикуривает сигарету, глубоко затягивается и прижимает палец ко рту.

– Я жду, – настаивает Грант.

Только когда она выдыхает большое облако дыма, которое, кажется, повисает в полуденной влажности, она отвечает.

– Потому что мне нужно было место, где она была бы в безопасности.

Грант скрипит зубами.

– Но почему здесь? Есть много мест, куда ты могла бы отправиться. Почему Фиаско? – Он указывает на землю. – Почему мы?

Она едва дает ему договорить, как кричит в ответ:

– Потому что я у нее в долгу!

Я вглядываюсь в ее лицо, пытаясь понять, что она может иметь в виду. В долгу? Она мне что-то должна?

Линкольн встревает:

– Что ты мне…

Ее рука взлетает вверх, а затем опускается.

– Потому что она остановила человека, который убил Фиону.

Мое сердце почти останавливается, а Грант застывает рядом со мной.

Этого не может быть.

– Потому что она столкнулась лицом к лицу с проклятым монстром. Монстром, который забрал жизнь моей дочери.

У меня голова идет кругом от ее слов. Мне требуется минута, чтобы понять это. Такая же реакция и у мужчин.

– Она спасла жертву. Побежала навстречу опасности, включила чертову пожарную сигнализацию, а затем дала показания в закрытом режиме, которые могли бы упечь его за решетку.

Грант спрашивает:

– Что значит – «могли бы»?

Я отпускаю его руку, чувствуя нервозность, пока осознаю все это.

– Ты мама Фионы?

Грант бормочет:

– Едва ли.

– Да пошел ты, Грант. Не делай вид, будто имеешь хоть какое-то представление о том, какие у меня были отношения с дочерью, – говорит она, раздавливая сигарету.

– У меня было достаточно подсказок, Би, – огрызается он в ответ.

Она на секунду закрывает глаза, пытаясь не допустить, чтобы это превратилось в спор.

– Я прислушалась к своему чутью. Я годами составляла портрет убийцы Фионы. Я знала также, как и ты, Грант, что это не какой-то наркоман, оказавшийся не в том месте и не в то время. Не с такой точностью. А та часть ее спины… – Она качает головой. – Не было ничего, через что она могла бы пролезть, чтобы получить такие повреждения.

Никто из нас не произносит ни слова, все внимательно слушают, зная, что ей есть что еще рассказать.

– Когда в Нью-Йорке я узнала о серийном убийце, который похищал женщин, а потом сохранял их части, что-то в моем нутре подсказало мне, что нужно искать. Копать. – Она сглатывает. – Так я и сделала. – Она поднимает подбородок, стараясь не выдать своих эмоций. – Он хранил сувениры. И у него был кусочек кожи, который по ДНК совпал с Фионой. – Она снова затягивается. – Она здесь, потому что у него не было имени. Нет отпечатков пальцев? Отлично. Есть много психопатов, которые сжигают или отрезают их. – Она сжимает переносицу. – Но у него не было истории. Никакого цифрового следа. Ни семьи, ни ближайших родственников, которых могли бы вычислить полиция Нью-Йорка или ФБР. Они не догадались, но я – да. Я была маршалом США дольше, чем кем-либо еще. Я нутром чуяла, что он из программы защиты свидетелей.

Грант потирает затылок, недоверчиво качая головой.

– Ты хочешь сказать, что парень, из-за которого Лейни пришлось вступить в программу защиты свидетелей, работает в этой гребаной программе защиты свидетелей?

Би обводит взглядом собравшихся, но она, должно быть, понимает, что даже если бы она попросила сохранить это в тайне, все равно это стало бы предметом обсуждения между этими четырьмя мужчинами.

– За многие годы в программе пропало не так уж много людей. В основном это были те, кто хотел вернуться к прежней жизни, а потом исчезали – скорее всего, то, от чего они убегали, настигало их. Но когда я поняла, где искать, оказалось, что соединить кусочки не так уж сложно.

Гриз садится в одно из кресел-качалок, в то время как Линкольн опускается на ступеньку, ведущей к этому участку внутреннего дворика. Но Грант и Эйс стоят, выпрямившись и скрестив руки на груди, ожидая продолжения.

– Изначально его поместили в Монтгомери. Примерно в двадцати милях отсюда. Это было до того, как я возглавила группу или стала основным контактным лицом. Он был умен. Он знал, что делает, когда стал свидетелем обвинения. Он был бухгалтером преступных семей в Нью-Йорке и Чикаго. Его вычислили. Но я не думаю, что они знали о его, – она прочистила горло, – внешкольных занятиях. Поэтому он сдал их и стал неуязвимым. Он помог посадить многих людей. Дал показания о том, на что использовались средства, куда они направлялись и от кого поступали. Это была одна из крупнейших за последние десятилетия серий арестов, связанных с организованной преступностью. Короче говоря, когда генеральный прокурор устраивает такие исторические аресты, которые приводят к краху преступных семей, не оставляют никаких зацепок, чтобы повернуть все вспять. Когда его арестовали на складе и нашлись свидетели, чтобы посадить его, это дало связанным с ним преступным семьям повод для апелляции и потенциальной отмены судебного решения.

– Генеральный прокурор не собирается этого допускать, не так ли? – спрашивает Гриз.

– Нет. – Она пристально смотрит на Гранта, пытаясь сдержать все эмоции, которые, должно быть, испытывает. – Мы защитили его. И они тоже продолжают это делать.

Тяжело выдохнув, Эйс спрашивает:

– И что теперь, Би?

– А Дел знает? – перебивает Грант.

– Пока нет. Мне нужно отвезти ее в безопасное место.

Линкольн поднимает руку.

– Подожди. Ты хочешь сказать, что они отпустили этого парня?

– Я говорю вам, что не знаю. Слушание было исключено из расписания суда, и я не могу добиться ни от кого в офисе генерального прокурора прямого ответа. Я также не могу найти неизвестного, находящегося под стражей или недавно переведенного.

– Господи Иисусе, – говорит Линкольн, проводя пальцами по волосам.

Грант смотрит на Би тем же стоическим взглядом, что и Эйс, и мне кажется, что я не дышу уже несколько минут.

– Я планирую сдержать свои обещания. – Она оглядывается на Гранта и меня. – Но с вами двумя все будет немного сложнее.

– И собака, – говорит Грант.

Она качает головой.

– Нет.

Я пожимаю плечами, наконец-то заговорив.

– Это не обсуждается.

Глава 41

Грант

У нас есть два дня. Сорок восемь часов до того, как я навсегда покину Фиаско. Даже когда я ненавидел это место – когда слишком много людей смотрели на меня с жалостью, или я становился темой для каких-то дерьмовых слухов, – этот город все равно оставался домом. Я никогда не мечтал о том, чтобы состариться здесь, но, думаю, я предполагал, что закончу жизнь, как Гриз. Буду выживать на бурбоне и лжи. Наблюдать за мучительно медленным и одновременно быстрым течением времени. Постоянно получая душераздирающие напоминания о том, что ничто и никто не вечен.

Мои предположения оказались неверными. Это было своего рода пробуждение, которое заставило меня осознать, что дом – это нечто совершенно иное, чем то, во что я верил с детства. Им оказалось не место, а человек. Моя семья всегда останется моей семьей, и я буду скучать по ним каждый день, но когда я смотрю на Лейни, я вижу жизнь и семью, которые не позволял себе представлять раньше. Это будет чертовски потрясающее будущее.

Я кладу руку на горячую серебряную ручку, зная, что это мой последний визит сюда. Это будет последний ужин с ребрышками в компании друга, с которым я давно должен поговорить.

Раздается звонок над дверью, и меня обволакивает запах жареного мяса и солоноватый привкус старых дубовых панелей. В округе много ресторанов, но это место никогда не менялось. Я буду скучать по нему. Скучать по ним.

Марла кричит из-за стойки бара:

– Ты будешь сегодня ребрышки или бургер, Грант?

Она перекидывает полотенце через плечо и делает такой вид, как будто я задерживаю заказ, хотя я только что вошел. Она нетерпеливо поднимает на меня брови, потому что единственное, что можно сказать о Марле с уверенностью, – это то, что у нее совершенно нет терпения. Особенно ждать.

– Я буду то же, что и он. Я киваю Делу, сидящему в дальнем конце стойки.

Он делает глоток своего кофе.

– Сегодня она подает спунбред⁵⁴ с ребрышками.

Я улыбаюсь своему другу.

– Амброзия?

– Марла, скажи, что ты приготовила амброзию, – кричит он ей.

Она кричит из кухни:

– А лягушачья задница водонепроницаема⁵⁵?

Господи. Я оглядываю ресторан, и вижу, что нас здесь всего несколько человек, но сейчас поздний вечер четверга, поэтому большинство тех, кто ужинал тут с семьей, уже дома, укладывают детей спать. Кондиционер работает из-за сегодняшней жары.

В разгар августа в Кентукки кожа может покрыться испариной, если вы просто стоите на улице. Даже если не светит солнце, на улице жарко. Хорошо для бурбона, плохо для остальных.

– Полагаю, это «да».

Он смотрит на меня.

– Ты так нервничаешь потому, что хочешь сказать мне, что влюблен в эту девушку?

Мышцы на моей челюсти дергаются, а затылок нагревается. Между нами много общего. И любви тоже много, но мы ее не афишируем. Так было всегда, даже до Фионы.

– Да, связано с этим. – Я прочищаю горло.

– Есть шанс, что гадюка, курящая гвоздичные сигареты, – вторая причина? – История отношений Би и Дела была одной из немногих, о которых в городе не сплетничали. Но я знаю, что после ухода Би Дел ни с кем не встречался. Он никогда не рассказывал подробностей, а я никогда не спрашивал.

– Так и есть, – говорю я, когда Марла возвращается, чтобы долить ему кофе и налить мне свежий. – Спасибо, Марла.

– Еда будет через пару минут, – говорит она и спешит к кабинкам с кувшином воды.

– Я пытался сказать, но, видимо, безуспешно, что я рад за тебя. Я не знал о вас с Фи… до самого конца. Если бы я мог выбрать кого-то для нее, то это был бы ты, Грант. Но ее здесь нет. – Он делает паузу, шумно сглатывая. – Я скучаю по ней каждый день, но у нее была счастливая жизнь. Я рад, что ты был частью этого.

Я действительно не хотел плакать сегодня, но, клянусь, если он скажет еще хоть слово, я потеряю контроль над собой.

– Тебе это не нужно, но у тебя всегда было мое благословение. Кого бы ты ни выбрал.

Проклятье. Я кладу руки на столешницу и опускаю голову, глядя на потертый линолеум на полу.

– Я не планировал никого выбирать.

– Ну, в этом и заключается вся прелесть любви, не так ли? – Он смотрит в сторону кухонного окна, где Марла раскладывает свою амброзию. – Она, как правило, нарушает твои планы. И ты можешь быть тупицей лишь до тех пор, пока кто-то заставляет тебя улыбаться.

Если бы я моргнул, то ничего бы не заметил. То, как приподнялся уголок его рта, когда он смотрел на Марлу. Ну, будь я проклят.

– Ты что, издеваешься надо мной?

Он делает глоток кофе, не обращая внимания на то, что я пристально смотрю на него.

– До тебя никогда не доходило, почему я так часто здесь бываю?

Я наклоняю голову.

– Я думал, что дело в еде.

Он улыбается, посмеиваясь.

– Так и начиналось.

Я смеюсь:

– Хорошо. – Я киваю, думая о том, что мой лучший друг только что сказал мне, что у него кто-то есть, и почему-то ни один человек об этом не знает.

Из распашной двери кухни появляется Марла.

– Я приготовила для тебя мясо средней прожарки, – говорит она, снимая с предплечья тарелку с ребрышками. – Тебе, Дел, слабой. – Она снимает с другого предплечья тарелки с лепешками, а затем, словно из ниоткуда, выдвигает две чашки с зеленой амброзией, посыпанной кокосом и мараскиновыми вишнями. – Я принесу «Aus jus»⁵⁶, секундочку, мальчики.

– Спунбред сегодня хорош, – говорит он с набитым ртом.

Когда я подношу вилку ко рту во второй раз, разговор за стойкой заставляет меня прислушаться.

– Мы не подаем здесь ничего, кроме воды, – говорит Марла, слегка повышая голос. Я отрезаю еще один кусок мяса и смотрю на туриста, стоящего у дальнего конца стойки. Высокий и худой, ничем особенно не выделяющийся. Зачесанные назад черные волосы, с проседью на висках. Но, тем не менее, волосы на моем затылке встают дыбом, и я подталкиваю Дела ногой. Я вижу, как он смотрит мне за спину – быстрый взгляд и ничего больше.

– Похоже, у вас подают первоклассные ребрышки, – говорит он с северным акцентом.

– Как я уже сказала, вода – единственное, что есть в меню для вас, – огрызается Марла.

Я бросаю на него еще один взгляд, отмечая яркое золотое кольцо на его мизинце. Он берет зубочистку из держателя у кассы, а затем издает негромкий смешок, как будто ему не нравится такое отношение.

– Не подскажете, не видели ли вы случайно мою сестру где-то в городе?

Если не считать новостей, которые показывают по телевизору, все остальные присутствующие притихли и прислушиваются к этому разговору.

Марла бросает на него один из своих лучших взглядов «ты что, издеваешься?» и отвечает:

– Если она похожа на тебя, то нет. Здесь никто не появлялся.

– Больше похожа на нашу мать. Милая блондинка. Откликается на имя Лейни или Элеонора.

Я стараюсь дышать ровно и запихиваю в рот еще один кусок мяса, но чувствую тошноту. Единственное, о чем я могу думать, – это о том, что я оставил телефон в машине. Вытерев рот салфеткой, я говорю Делу:

– Надо отлить. Может, она завернет это для меня.

Я не смотрю на Марлу. Я просто прохожу мимо них двоих и направляюсь к туалету в задней части. Когда я поворачиваю за угол, то слышу, как Марла отвечает:

– Как я уже сказала, здесь не было никого нового.

Я не улавливаю, что еще она говорит, поскольку как можно быстрее прохожу через задний выход и направляюсь туда, где припаркован мой грузовик.

Я завожу его и звоню Лейни, но она не отвечает. Когда я пытаюсь дозвониться до нее снова, звонок переключается на голосовую почту.

– Детка, послушай меня. Бери Джулеп и отправляйся в главный дом. Оставайся там, пока я не приеду за тобой.

С замиранием сердца я отправляю сообщение Би.

ГРАНТ: 911. Он здесь.

БИ: Вытаскивай ее. Увози оттуда. Мне все равно куда.

Когда я звоню Делу, он берет трубку еще до того, как раздаются гудки.

– Он ушел через пару минут после тебя.

– Позвони в полицию. – Я завершаю звонок и вдавливаю педаль газа в пол. – Черт! – кричу я, ударяя по рулю.

Мой пульс барабанит, адреналин зашкаливает, когда я паркуюсь перед домом. Грузовик едва успевает остановиться, как я выпрыгиваю из него и бегу внутрь.

Нам нужно было уехать раньше.

Когда я распахиваю входную дверь, Джулеп виляет хвостом, поджидая меня. Если она ждет меня, значит, Лейни здесь нет.

– Детка, ты здесь? – Должно быть, она все еще в рикхаусе с Эйсом.

– Джулс, где Лейни?

Она лает на меня. Она знает, кто такая Лейни, и если кто и защитит ее помимо меня, так это Джулеп.

– Иди и найди ее, девочка. – Я свищу ей. И даю команду, которую она давно от меня не слышала. – Джулс, вперед! Защищай.

Она вылетает, как молния, через заднюю собачью дверь, так быстро, будто точно знает, куда направляется.

Я снова набираю номер Лейни, и в этот момент слышу, как он жужжит на кухонной стойке.

– Черт!

Я бросаюсь к двери и закрываю ее за собой. Есть всего пара мест, где она может быть, так что я начну с рикхауса, а потом отправлюсь к Эйсу. Но мои шаги замедляются, когда незнакомец из «Hooch» обходит свой старый пикап «Chevrolet» как раз в тот момент, когда я спускаюсь с крыльца.

– Добрый вечер, сэр.

– Вы вторглись на чужую территорию. Это частная собственность. Меня не интересует то, что вы предлагаете. – Мой пистолет остался в грузовике, охотничье ружье – в мастерской, сейчас в моем распоряжении нет никакого оружия.

Он поднимает руки.

– Я просто ищу то, что потерял. Подумал, что вы могли бы помочь мне найти это, мистер Фокс.

– Как я уже сказал…

– И я не уверен, что ясно выражаюсь. – Он тянется к поясу и достает «Глок», наводя и прицеливаясь так, словно хорошо знает, как им пользоваться. – У меня очень конкретная просьба. И я полагаю, вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Похоже, у нас с вами схожие вкусы.

Это заставляет меня броситься вперед, не задумываясь. Через мгновение мое правое бедро пронзает мучительная боль. Но это не мешает мне двигаться к нему. Я не собираюсь сдаваться без боя. Я бросаюсь на него и неожиданно наношу удар правой в челюсть. Но движение выводит меня из равновесия. Снова раздается выстрел, и на этот раз я чувствую, как пуля задевает мой бок. Это чертовски больно, достаточно, чтобы свалить меня. Я с глухим стуком падаю на землю, и боль прокатывается по бедру. Но больше жжет заднюю часть ноги. Выходное отверстие.

Он нависает надо мной, пока из бока течет кровь, а бедро пульсирует. Вдалеке слышен лай Джулеп. Повернув голову в сторону звука, он улыбается, глядя на меня сверху вниз. Он втыкает ствол пистолета в рану на моем бедре, и я кричу так громко, что у меня звенит в ушах. Я сглатываю комок в горле и моргаю, пытаясь собраться с мыслями. Черт, только не отключаться. Мне нужно двигаться.

– Я спрошу тебя еще раз. Где?

– Иди нахрен, – плюю я в него, но это получается слабо, так как перед глазами все расплывается.

Он вытирает ствол пистолета, который теперь покрыт моей кровью, о плечо моей футболки, но я этого даже не чувствую. Я борюсь за то, чтобы оставаться в сознании.

– Я уже много раз это делал, – мрачно говорит он. – А сейчас я бы очень хотел поиграть с моей маленькой симпатичной воровкой.

Но я не могу пошевелиться, чтобы предупредить ее. Дать отпор, чтобы спасти ее. Или причинить какой-нибудь вред этому куску дерьма, чтобы удержать его подальше. Я знаю, что Джулеп успела добраться до нее вовремя. Они позаботятся друг о друге. Я верю в это.

– От тебя было очень мало толку.

А потом все вокруг становится черным.