Текст книги "Тени, которые отбрасывают свет (СИ)"
Автор книги: Виктория Лейтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
========== Пролог ==========
Возле дома на Тиндесли Роуд, где уже стояли четыре патрульных автомобиля и карета “скорой помощи”, остановился ещё один. Сквозь пелену дождя и тумана огни полицейских машин мерцали размытыми пятнами в чернильной синеве ночи.
На лужайке перед особняком толпились соседи. Со дня своего основания Патни считался одним из самых безопасных районов Лондона. Жили здесь в основном люди состоятельные и респектабельные, а стоимость участков уступала разве что Хайгейту и Белгравии.
Едва только полицейский автомобиль остановился на подъездной аллее, Грегори Лэстрейд выскочил из салона под потоки ливня и побежал к дому. На лужайке горели садовые фонари, белыми огоньками выглядывающие по периметру идеально подстриженного газона, в окнах же было темно.
Патрульные сдерживали встревоженных соседей, пытавшихся выяснить у служителей закона хоть какую-то информацию. Заметив Лэстрейда, офицеры приветственно кивнули, но Грег не обратил на них внимания и двинулся дальше. Навстречу ему спешила сержант Донован. С её канареечно-жёлтого дождевика, накинутого поверх плаща, стекала вода, а намокшие кудряшки отяжелели и распрямились.
За несколько секунд под дождём Лэстрейд и сам вымок до нитки, но едва ли замечал это. Молча кивнув, Салли повела его в дом. На своей памяти Грег первый раз видел её такой – ни обычного сарказма, ни едких замечаний, и это ещё больше ему не понравилось. Служба в Скотланд-Ярде закалила его характер, но сейчас он почувствовал, как противно засосало под ложечкой. Ещё один нехороший знак – Донован не предоставила ему краткого отчёта – шагала к дому, стуча каблучками по гранитной кладке, так что Лэстрейд едва поспевал за ней.
Звонок Донован застал его врасплох – рабочий день кончился три часа назад, и Грэг к этому времени уже коротал вечер перед телевизором за просмотром “Жителей Ист-Энда”[1]. Шерлок никогда не упускал возможности подколоть его этой маленькой слабостью.
Входная дверь была распахнута настежь. Они вошли в дом и оказались в тёмной прихожей, плавно переходящей в гостиную. На полу, рядом с напольной вазой валялась деревянная статуэтка, изображающая африканское божество с огромной овальной головой, короткими тонкими ножками и такими же ручками. Грегори помнил её – она стояла на краю комода, и в свой первый визит в этот дом он едва не уронил дорогую безделушку, задев её локтём. Сейчас же голова валялась отдельно от маленького туловища, рядом с опрокинутой подставкой для зонтов, из которой торчала блестящая ручка с логотипом марки “ARDOR” [2] – Лэстрейд никогда не понимал, зачем тратить огромные деньги на вещь, которой почти не пользуешься.
Не говоря ни слова, они прошли дальше, мимо встроенного шкафа и обувной полки, где рядами выстроились не меньше двадцати пар изящных женских туфелек от бюджетных “Зара” и “Страдивариус” до люксовых “блаников” [3] и “Гуччи”.
Темноту гостиной прорезали лучи фонарей. Тут и там копошились полицейские: осматривали, фотографировали, забирали пробы… Увидев на ковре под ногами несколько тёмных пятен, Грегори помрачнел ещё больше и ускорил шаг.
В гостиной тоже царил разгром. Белые осколки фарфоровой посуды, разбитый телевизор, те же брызги на диване и стенах, перекошенная картина…
У противоположной стены бесформенной грудой чернело то, что прежде было журнальным столиком из муранского стекла [4], а в центре этой кучи – неестественно вывернутое тело. Тощий и угловатый офицер-новичок деловито фотографировал труп. Не слишком церемонясь, Грэг отодвинул стажёра. Бешеный стук сердца и шум крови отдавались в ушах, сливаясь в нестройный гул. Несколько секунд он молча смотрел в застывшее лицо, на котором даже после смерти читалось удивление. Остекленевшие глаза смотрели в пустоту. Снова щёлкнул фотоаппарат, и вспышка отразилась в мёртвых глазах. Грэг стиснул зубы.
Подняв голову, он увидел сломанные перила в галерее второго этажа. Затем снова посмотрел вниз, на разбитый столик и тело на нём – аккурат под выломанными перилами.
– Наверху, – голос Донован вернул его реальности. – В спальне.
Грэг кинулся к лестнице.
– Соседи вызвали полицию, – отрапортовала Салли, когда они почти бегом поднимались на второй этаж. Вернее, бежал только Грэг. – Услышали крики и шум. Они же позвонили и в “скорую”. – она оглянулась вниз, на окно, – приедет через пять минут.
Уже на последней ступеньке она остановилась и обернулась на Лэстрейда.
– А я ведь говорила, что этим всё кончится, – бросила она, – знала, что, так будет.
– Помолчи!
До этого момента он никогда не позволял себе подобного отношения к подчинённым, но сейчас нервы его были на пределе.
На втором этаже тоже работали полицейские. Свет не горел. От лестницы коридор уводил в две стороны: налево кабинет, библиотека и зимний сад; направо спальни и мастерская. Все двери были открыты.
– А с освещением что? – Лэстрейд задрал голову и посмотрел на встроенные лампочки, будто его взгляд мог заставить их вспыхнуть.
Донован пожала плечами:
– Ещё не выяснили. Техник сейчас в гараже. Разбирается.
С момента своего прибытия он шёл очень быстро, почти бежал, а сейчас вдруг неосознанно замедлил шаг. Донован остановилась у хозяйской спальни. Поймала взгляд шефа, молча кивнула и отошла в сторонку, пропуская его вперёд.
Лэстрейд заглянул в тёмную комнату. Огни патрульных машин за окном бросали на стены и мебель тревожные красно-синие отсветы, но не они заставили сердце Грэга пропустить несколько ударов.
– Господи, что же мы наделали…
Комментарий к Пролог
[1] популярный британский телесериал
[2] элитная марка зонтов
[3] “Маноло Бланик” – очень дорогая марка дизайнерской обуви
[4] дорогое стекло. Изготавливается в Венеции на протяжении нескольких столетий. Технология и по сей день держится в строжайшем секрете.
========== Глава 1 ==========
За шесть месяцев до этого…
Сентябрь выдался теплее обычного. И пока осень, с её армией дождей и ветров подбиралась к столице, в Лондоне вовсю цвело бабье лето. Вечерами можно было ходить без куртки; ещё не закрылись веранды кафе и ресторанов, и даже на набережных не тянуло с реки зябким осенним холодком. Синоптики, правда, обещали скорую перемену погоды, но их прогнозы не сбывались вот уже вторую неделю кряду.
Часы на Башне только-только пробили девять, и город уже погрузился в суету рабочих будней. Но здесь в Мейда-Вейл время текло своим неторопливым чередом. Здесь было не принято спешить. Тихий уголок в центре Лондона с самого своего основания выбивался из общей картины, но тем сильнее притягивал тех, кто искал размеренности и покоя, не желая при этом покидать пределы города.
Панорамные окна небольшого здания на Уидли Роуд были не зашторены, и проходящие мимо могли видеть ставшую уже привычной для местных картину – просторный и светлый зал, заставленный блестящими металлическими стеллажами, и немногочисленных в этот час людей стоящих за мольбертами. Из открытой форточки на улицу пробирался едва уловимый запах красок, дерева и новой бумаги.
– Живопись – это не математика. – Молодая женщина в свободном платье из белого хлопка ласково смотрела на своих подопечных, – здесь не нужно считать, не нужно думать. Это то, что исходит из вашей души. Позвольте разуму отдохнуть и дайте свободу рукам. – Она посмотрела на свои испачканные краской ладони и. хихикнув, продолжила, – пусть сердце направляет их. Неважно, что получится в итоге, но это поможет эмоциям выйти наружу. Мы ведь как раз за этим здесь собрались?
Её слушали и слушали с увлечением. Художественная школа “СанСити” существовала уже три года – именно тогда Дамиана Ламбер оставила должность штатного психолога и решила уйти в “свободное плавание”, исполнив заодно свою давнюю мечту. И теперь она делала то, что умела лучше всего – рисовать и слушать. Её нынешние доходы были не сравнимы с теми деньгами, что Дамиана получала на прошлой работе, но их хватало на достойную жизнь и, как любила выражаться её бабушка “ещё чуть-чуть”, но главное – она была свободна и занималась любимым делом.
– Твой кофе, – из подсобки, что находилась прямо за спиной Дамианы, вынырнула юркая темноволосая девчушка и протянула начальнице дымящуюся чашку, – осторожно, он очень горячий.
– Спасибо, Флосси, – поблагодарила Дамиана и, потянувшись за чашкой, нечаянно мазнула испачканной рукой по подолу платья. На белой ткани осталось синее пятно. – Ну что? Будешь сегодня рисовать?
Флосси покачала головой.
– Нет, надо ещё к испанскому подготовиться. У меня в четверг пересдача. Да и вдохновение что-то сбежало.
С этими словами она скрылась обратно в подсобке.
Дамиана посмотрела ей вслед и улыбнулась. Семнадцатилетняя помощница напоминала ей её саму в этом возрасте – шустрая, временами непослушная и с такой же нелегкой судьбой. По большей части как раз по этой причине Дамиана в прошлом году и взяла её на работу, предпочтя опытной секретарше с десятилетним стажем, что пришла на собеседование днём раньше, чем Флосси. И ещё ни разу не пожалела о своём решении.
– Ну? Что тут у нас? – Дамиана отхлебнула кофе, поморщилась, когда горячий напиток обжёг губы, и подошла к пожилой миссис Браун, как обычно занявшей место поближе к наставнице. – О! Отличный выбор цвета! – похвалила она, разглядывая непропорционально нарисованные цветы.
– Мне говорили, что фиолетовый – цвет людей, склонных к депрессии… – застенчиво ответила миссис Браун и грустно посмотрела на рисунок.
– Неужели? – Дамиана уперла руку в бок, снова испачкав платье, и задумчиво склонила голову. – И кто же вам это сказал?
– Соседка… – миссис Браун погрустнела ещё больше, – когда увидела мою новую блузку.
– Тогда, смею предположить, она сама пребывает в депрессии. Так что выкиньте из головы этот бред, – посоветовала Дамиана. – Не бывает “плохих” и “хороших” цветов. Всё зависит от того, как используем их, и в какие образы воплощаем. А ваши цветы мне нравятся. От них веет жизнью.
– Правда? – с надеждой спросила миссис Браун и снова посмотрела на мольберт. – Мне вообще-то всегда нравился фиолетовый. А какой ваш любимый цвет?
Сколько раз ей задавали этот вопрос!
– Я не придерживаюсь чего-то одного. Зависит от того, что именно мне хочется написать в данный момент.
Ещё одно преимущество, этой работы – возможность не загонять себя в рамки. Теперь Дамиана сама выбирала краски, которыми писала свою жизнь. И, задавая себе вопрос “А счастлива ли я?” с уверенностью могла ответить твёрдое “Да”.
Студия работала четыре дня в неделю: понедельник, среда, пятница и суббота. Каждое утро Дамиана просыпалась в половине седьмого, принимала душ, готовила завтрак, надевала любимую одежду и шла к станции метро. Машину она использовала только если опаздывала, как, например, сегодня, когда будильник сломался и не прозвенел в назначенное время. Правда, в школу Дамиана всё равно опоздала – верный “Форд” заглох на Элгрин Авеню, и ей пришлось вызвать эвакуатор, а самой добираться пешком – благо до поворота на Уидли Роуд осталось всего-ничего. Как ни странно, но это подняло ей настроение, ибо с утра её не оставляло странное и тревожное предчувствие. Дамиана не считала себя человеком суеверным, однако интуиции доверяла, но, похоже, что в этот раз шестое чувство забило ложную тревогу.
Из подсобки донёсся телефонный звонок, и следом за ним бодрый голос Флосси: “Студия “СанСити”. Флосси Беннет. Чем могу помочь?”
Дверь была открыта, и, обернувшись, Дамиана не сдержала улыбки. Её помощница с важным видом отвечала на звонок, точно офис-менеджер из банка в Сити.
– Мисс Лам… то есть, Дамиана, – вспомнив, что начальница не терпит официоза, поправилась Флосси, – к нам посетитель. Говорит, что хочет вас видеть.
– Ну, так пусть зайдет, – пожала она плечами и поставила чашку на одну из тумбочек, едва не уронив пару тюбиков с краской.
Скорее всего, тот застенчивый стоматолог, что звонил три дня назад и узнавал по поводу занятий. Хотя, он, кажется, обещал зайти в четверг.
– Пойду, встречу его, – Флосси ловко выскочила из-за стола и, пробежав через зал, выскользнула за двери.
… Он даже не удивился, когда подняв глаза, Дамиана резко переменилась в лице. Когда Майкрофт пару минут наблюдал за ней сквозь панорамное окно, она словно бабочка порхала по студии, улыбалась, жестикулировала… Но, стоило Холмсу попасться ей на глаза, любезность мисс Ламбер как ветром сдуло, хоть она и выдавила из себя кисленькую улыбочку. Но сперва удивилась и будто бы испугалась. Хотя нет, он точно знал – испугалась. Стало даже как-то обидно. Можно подумать, он ей враг.
– Мистер Холмс, – уже через несколько секунд Дамиана взяла себя в руки, – не ожидала увидеть вас здесь. Пройдёмте в мой кабинет.
Майкрофт проследовал за ней в подсобку, разглядывая попутно окружающую обстановку. Конечно, он знал, где она сейчас и чем занимается, но бывать в “СанСити” ему до этого дня не доводилось.
– Вам чаю подать? – в подсобку снова заглянула Флосси.
– Кофе, – ответил Майкрофт. – Эспрессо. Без сахара. С корицей.
– Корица закончилась… – ответила девушка. – Но есть кайенский перец.
– Благодарю, но не нужно, – скривился он. – В таком случае, только эспрессо.
Дамиана закрыла дверь и сложила руки на груди. Очевидно, она пыталась напустить на себя строгий и деловой вид, но в испачканном платье и с небрежной причёской получалось с трудом. И, тем не менее, Майкрофт невольно залюбовался ей – чисто эстетически, без какой-либо сексуальной подоплёки.
Лучи солнца путались в её светлых волосах, отражались в голубых глазах, отчего казалось, что лицо её светится изнутри. Только сурово сжатые губы и нахмуренные брови немного не вписывались в этот образ – зато сейчас перед ним была Дамиана, которую он помнил и хорошо знал.
– Эксплуатируете труд несовершеннолетних, мисс Ламбер? – усмехнулся Майкрофт. – Ей восемнадцать-то хоть есть?
– А вы пришли с проверкой? – в тон ответила Дамиана.
– Ну, зачем вы так… – покачал он головой, – я, может быть, просто в гости зашёл.
– А я уж грешным делом подумала, что решили на терапию записаться, – усмехнулась она, – хорошая, кстати, вещь. Мне вот помогла.
– Не скучаете по прежней работе?
– Разве я выгляжу так, будто мне скучно? – вопросом на вопрос ответила Дамиана.
– Так, значит, это ваш кабинет? – Майкрофт с улыбкой оглядел тесную подсобку.
Белые стены, белый стол, белые стулья, стеллажи и две яркие картины на стене – алый мак и рыжая полосатая кошка.
В этот момент вернулась Флосси и принесла кофе.
– Вкусно, – похвалил Майкрофт, когда девушка ушла. – А вот моя секретарша совсем не умеет его варить.
– Надеюсь, вы не станете переманивать у меня помощницу? – не сдержалась Дамиана.
Она смотрела на него изучающе, явно пытаясь выяснить истинную цель его визита, но не спрашивала напрямую. Настоящий грамотный психолог. С Майкрофтом эти приёмы не работали, но ходить вокруг да около не было смысла. Чем раньше он уладит это деликатное дело, тем лучше.
– Вы ещё набираете учеников?
Дамиана уселась прямо на стол, достала из пачки сигарету и богемно закурила. Она, без сомнения, наслаждалась моментом, а, может статься, и ждала его – чтобы вот так и без всякой субординации.
– Неужто, в вас проснулась тяга к искусству?
Майкрофт снова посмотрел на картины. Насчёт “искусства” он бы, конечно, мог поспорить, но затевать словесный бой не входило в его планы. Да и времени было в обрез.
– Оплата достойная. Содержание дома в Патни, я полагаю, стоит недёшево? И, если не ошибаюсь, вы приобрели его в кредит?
Он знал, что по увольнении Дамиана продала свою двухкомнатную квартиру в Ньюеме и почти все сбережения (а за пять лет работы в МИ-5 их накопилось достаточно) вложила в частный дом.
– Вы это сейчас серьёзно? – недоверчиво спросила она, затушив недокуренную сигарету.
– Более чем, – ответил Майкрофт, – тем более, как вы знаете, у меня не очень хорошо с чувством юмора. – Приведу сразу двух.
Выражение её лица стоило того, чтобы прийти сюда лично. Похоже, в какой-то момент Дамиана и впрямь подумала, что он имел в виду себя.
– А это, – не дожидаясь её ответа, Майкрофт взял со стола розовый листок, достал из кармана пиджака “Паркер”, вывел сумму и пододвинул Дамиане, – ваш гонорар. – Холмс выдержал почти театральную паузу и добавил шёпотом. – За каждого.
…Она растерянно глядела на листок. Что же, чёрт возьми, здесь происходит? С какого, простите, перепугу, британские спецслужбы посылают своих сотрудников на курсы арт-терапии? У них что, штатные психологи повымерли?
– И в чём подвох? – хмуро спросила Дамиана, всё ещё не в силах оторвать взгляд от цифры на бумаге.
– Ни в чём, мисс Ламбер, – просто ответил Майкрофт и пожал плечами. – Я просто хочу помочь кое-кому.
– И кому же, позвольте спросить? Или я должна узнать это в самый последний момент?
– Первый – наш сотрудник, – ответил Майкрофт. – Ныне внештатный агент запаса. С ним случилось… как бы это сказать… досадное недоразумение. А вы, – Холмс посмотрел на неё, – хороший специалист в этой области. Душевные травмы это же ваш профиль, не так ли? Вам это близко.
– Довольно! – одёрнула она.
– Простите меня, – Майкрофт, как ни в чём не бывало, отпил кофе. – Ни в коем случае не хотел вас обидеть.
Наверное, ей стоило выгнать его взашей, и он бы ничего не смог ей сделать. И всё же Дамиана продолжила их разговор.
– Он сам так захотел или вы заставили?
– Я порекомендовал, – Майкрофт ласково улыбнулся.
Дамиана криво усмехнулась. В сущности одно и то же. Кому, как ни ей, это знать.
– Значит, заставили, – хмыкнула она. – Как зовут этого сотрудника? Я его знаю?
– Его зовут Уильям Холлоуэй.
Дамиана напрягла память, пытаясь вспомнить это имя. Вроде бы что-то слышала, но вот в её кабинете он точно не бывал.
– А кто второй?
Майкрофт грациозно допил оставшийся кофе, бесшумно поставил чашку на стол, откинулся на спинку стула и сложил руки в “замóк”.
– Мой брат.
========== Глава 2 ==========
– Попробуй взглянуть на всё это с другой стороны, – Джун, плюхнулась на диван и едва не пролила на ноги кофе из чашки. – Чёрт! – выругалась она, когда горячие капли обожгли ей руку. – Возможно, это действительно пойдёт на пользу.
– На пользу кому? – Уильям достал из пачки на столе сигарету и похлопал себя по карманам в поисках зажигалки. – Майкрофту?
Он демонстративно не смотрел в сторону Джун, оглядываясь по сторонам и делая вид, что ищет “Зиппо”, которая мирно лежала на подоконнике.
Бывшая напарница и не думала обижаться. Окажись она на месте Уилла, думала Джун, наверняка чувствовала бы себя так же. Хотя, ей в общем-то всегда нравилось рисовать. Жаль только, что руки не из того места растут.
– Тебе, – спокойно сказала Джун. – Тебе, Уилл. Это пойдёт на пользу тебе.
Он наконец посмотрел на неё.
– Ты знаешь, что пойдёт мне на пользу.
Джун пожала плечами:
– Но в данный момент это невозможно, – сказала она с философской отстраненностью.
Уильям горько усмехнулся:
– Не надо меня жалеть. Говори, как есть. Это невозможно в принципе. Мы оба знаем.
Между ними всегда царило взаимопонимание, но сейчас Джун напоминала ему одного из штатных психологов, которых за последний год он сменил штук пять. Конечно, напарница от чистого сердца желала ему добра, но её сочувствие раздражало.
– Тем более, – Джун ничуть не смутилась. – Значит, надо двигаться дальше.
Она снова заговорила с ним как “человек в белом халате”, и Уильям с тоской подумал, что Майкрофт и её “обработал”. Возможно, она сейчас здесь как раз по его распоряжению. От этой догадки стало грустно.
– Зачем ты пришла? Он прислал? – напрямую спросил Уилл.
– Да, – ответила Джун. – А ещё потому, что ты не чужой мне человек. И это первая причина.
Она была, пожалуй, единственной, кого Холлоуэй мог назвать другом. Но общение с такими как Майкрофт, накладывало отпечаток, и Мерси сейчас говорила его словами, возможно, сама этого осознавая. А Уильяму хотелось увидеть прежнюю Джун.
– Но почему долбанные, мать их, курсы рисования? – он рухнул в кресло напротив. – Скажи, я, что похож, на художника? – Уилл посмотрел на свои руки.
– Возможно, потому, что всё остальное ты уже перепробовал, – предположила Мерси. – Индивидуальные сеансы, групповая терапия, расстановки, гештальт… Что там ещё было?
Уильям уже и сам не помнил, зато прочно уверился, что все эти “мозгоправские” штучки не работают. Нет, он не спорил, может кому-то они и помогают, но вот ему легче не стало. Холлоуэй до сих пор вспоминал групповую терапию, когда, сидя в окружении таких же неудачников как он, под ласковым взглядом лысеющего доктора, едва поборол желание послать их всех по известному адресу.
– Послушай, если хочешь поговорить об этом… – голос Джун отвлёк его от размышлений.
Безобидная фраза сработала как спусковой крючок.
– Прости, – Мерси быстро опомнилась и ободряюще улыбнулась, – пожалуй, нам просто стоит выпить. Может, рванем вечером в “COACH & HORSES”? [1]
– Посмотрим, – неопределённо ответил он.
Джун поняла, что Уилл хочет побыть один. Затворничество, по её мнению, было не самой лучшей идеей, но трепать ему нервы она не хотела. Не допив кофе, Мерси быстро попрощалась и ушла, напомнив, что будет ждать его звонка, заранее зная, что никуда они сегодня не пойдут.
Оставшись в одиночестве, Уильям почувствовал себя немногим лучше. Это не было ни депрессией, ни каким-либо другим расстройством – он просто не знал, что делать. Последний год это состояние следовало за ним по пятам. Холлоуэй словно впал в анабиоз, хотя по большому счёту, ему повезло – всё могло сложиться, гораздо, гораздо хуже. По крайней мере, именно это твердили ему Майкрофт, Джун и штатные психологи.
Уильям понимал, что сам виноват – как всегда сунулся в самое пекло, за что и поплатился. Утешением служило лишь то, что с заданием он в тот раз справился блестяще, и благодарственная грамота в рамке на столе, лучшее тому подтверждение. Правда сейчас она выглядела, скорее, горькой насмешкой.
Уильям оглядел комнату. Когда три года назад он приобрёл квартиру в Ламбете [2], то не особенно беспокоился об её устройстве – служебные командировки отнимали почти всё его время, а в быту Уильям был не прихотлив. Здесь было всё необходимое, но ничего лишнего. Джун говорила, что его квартира напоминает гостиничный номер – качественно, со вкусом, но нет ощущения, что ты дома.
Одно из широких окон было скрыто плотной серо-голубой портьерой, а вторую Джун, морщась, открыла. “Как в склепе сидишь”, ворчливо пробормотала она.
Возможно, напарница права и ему действительно пора выбираться на свет Божий. Даже не так – она определенно права. Как всегда. Вот только покидать свою нору ему совсем не хотелось. И если Джун казалось, что стены в этой квартире душили её, то для Уилла они стали защитой.
Он подошёл к включенному ноутбуку и ещё раз набрал в поисковике “СанСити”. В ответ “Гугл” выдал ему уже знакомые фотографии с занятий, изображения картин и саму владелицу школы. Интересно, помнит ли она его? С одной стороны обстоятельства их встречи сложно стереть из памяти, но с другой… Вряд ли тогда ей было до него.
С фотографии на Уильяма смотрела светловолосая девушка – “творческий беспорядок” на голове, лёгкое платье, в руках кисть и палитра… “Дамиана Ламбер – основатель и директор школы рисования “СанСити”. График работы…”
Уильям вздохнул. До недавнего времени он и сам почти не вспоминал о ней – разве только тогда, когда узнал, что она работает в “МИ-5”. Надо же, как причудливы бывают порой узоры судьбы, сводя вместе тех, чьи дороги уже однажды пересекались.
Он не был уверен в том, что хочет её видеть, ровно как и бередить старые воспоминания. Да и она, думается, тоже.
– Я не думаю, что это хорошая идея, – сказал он Майкрофту, когда тот поставил его перед фактом. – И вы знаете, почему. Или как раз по этой причине вы направили меня именно к ней?
– Не говорите ерунды, мистер Холлоуэй, – раздражённо бросил Холмс. – Я, конечно, знаю, что вы имеете в виду, но та история здесь совершенно не при чём. Всё давно поросло быльём.
Уильям достаточно разбирался в людях, чтобы понять – Майкрофт говорит правду, но сути это не меняло.
– Хотя, с другой стороны… – Холмс задумчиво почесал подбородок, – я бы назвал это положительным побочным эффектом.
Уиллу тогда очень захотелось ударить его чем-нибудь тяжёлым. Не знай он Майкрофта столько лет, подумал бы, что Холмсу действительно нравится издеваться над людьми.
– Кто-нибудь ещё знает? Джун?
Майкрофт пожал плечами:
– Только если вы сами расскажете ей. Но я бы не рекомендовал. А то ещё разочаруется в вас… – он ухмыльнулся.
Уильям последовал его совету. Не оттого, что боялся разочарования Джун (он подозревал, что у неё и самой имеется пара-тройка скелетов), а потому, что просто не хотел. Ни к чему ворошить прошлое.
Он снова взглянул на фото Дамианы. Внешность у неё была яркая, запоминающаяся, и, наверное, поэтому сейчас ему сложно судить, насколько сильно она изменилась. И всё же интересно – узнает или нет?..
***
– Средний ребёнок в семье, живёт одна, поклонница триллеров и держит собаку породы хаски, – заключил Шерлок, – или лайку. У меня на этот счёт двойное мнение.
Несколько секунд он молчал, ожидая хоть какой-то реакции, но её не последовало. Тишину гостиной нарушало лишь мерное постукивание авторучки по крышке стола. Вот кого Майкрофту следовало отправить к этой дамочке.
– Что? – не выдержав, Шерлок развернулся на сто восемьдесят градусов и посмотрел на Джона и Мэри. – Вам даже не интересно, как я узнал это по одному лишь фото? – Он скривился. – Ну, ладно, с триллерами, собакой и семейным положением всё ясно, – небрежно отмахнулся детектив, – но то, что она средний ребёнок! Даже не спросите, как я это выяснил?
Шерлок смотрел на них с нескрываемым разочарованием. Первой не выдержала Мэри. А, может, просто решила, что лучше дать им возможность поговорить с глазу на глаз.
– Пойду, помогу миссис Хадсон с печеньем.
Она встала с дивана и, бросив на супруга многозначительный взгляд, вышла из комнаты. “Будь с ним поделикатней”, читалось в её глазах.
– Твоя гениальность, Шерлок, – сказал Джон, когда Мэри была уже на лестнице, – давно не вызывает у меня сомнений.
– Но это же фото! – не унимался Холмс. – Я вычислил это по фото!
Джону захотелось ударить его в челюсть. Совсем как в тот раз, когда Шерлок “воскрес” в образе официанта с дурацкими нарисованными усами.
– Так, значит, ты не против? – подозрительно спросил он уже, наверное, десятый по счёту раз.
Джон не знал, с чего начать разговор. После стольких лет он думал, что между ним и Шерлоком царило полное взаимопонимание – разумеется, настолько, насколько вообще можно понять Шерлока Холмса. Но сейчас… С того самого дня (а было это ровно неделю назад) друг ни словом, ни делом не возразил против сумасбродной идеи Майкрофта, а то, что это чистое сумасбродство, признавал даже Джон. Впрочем, и восторга Шерлок тоже не высказал. Последнее, в общем не удивительно, но, чёрт возьми, Холмса словно подменили.
Причина крылась, конечно, не в курсах арт-терапии, это началось три месяца назад, когда Шерлок узнал, что все эти годы у него была сестра. На первый взгляд ничего особенного не происходило – Холмс быстро пришёл в себя, и уже через пару недель с энтузиазмом взялся за новое дело, потом ещё одно и ещё… Энергия била из него ключом – он мог по несколько дней не появляться на Бейкер-стрит, а когда возвращался, наскоро принимал душ, хватал из холодильника первую попавшуюся еду или звонил в службу доставки, спал пару-тройку часов, и всё начиналось сначала.
Джона тогда не было рядом, и Ватсон до сих пор винил себя за это – уж он-то не допустил бы, чтобы Шерлок довёл себя до такого состояния. Но Мери, которой после ранения врачи рекомендовали ежегодные профилактические процедуры, уехала в Карловы Вары, и Джон вместе с ней. “Оздоровительный отпуск” растянулся почти на месяц – с курорта они поехали в Моравский Крас, а оттуда прямиком в Прагу.
Вернувшись в Лондон, Джон получил сообщение от Майкрофта, едва только шасси их самолёта успели коснуться взлётной полосы. Холмс-старший настаивал на встрече. Ватсон уже давно уяснил, что ничего хорошего такие послания не сулят, и оказался прав.
Причина неиссякаемой энергии Шерлока оказалась банальной донельзя – он снова взялся за наркотики. Джон не мог сказать, что эта новость его шокировала, но в то же время он полагал, что Шерлок раз и навсегда завязал с дурью. Хотя уж кому, как ни ему, врачу, знать, что бывших наркоманов не бывает.
– Я полагаю, вы и сами подозревали, в чём дело, доктор Ватсон, – многозначительно сказал Майкрофт, когда они сидели в кабинете его ричмондского особняка.
Холмс-старший не обвинял его прямо, но в словах и лице его скользило осуждение. И Джон не мог винить Майкрофта за это. Но с другой стороны Шерлок не ребёнок, а у него, Ватсона своя жизнь, и он не может круглосуточно контролировать друга. И всё же… В последнее время он редко появлялся на Бейкер-стрит. Семья и работа в клинике отнимали львиную долю его времени.
– И что будем делать?
Отправлять Шерлока в реабилитационный центр было бессмысленно, и это бы только усугубило ситуацию, но и пускать дело на самотёк тоже нельзя. Однако, для Джона так и осталось неясным, с чего Майкрофту взбрело в голову запихнуть братца на курсы арт-терапии. Шерлок и рисование… Это всё равно что… всё равно что… Джон даже не мог подобрать подходящего сравнения. Это абсурд. И точка.
Но больше всего настораживало другое – то, как сам Шерлок воспринял это решение. А именно – никак. Точно дело не касалось его вовсе. И ни разу с того самого дня, как Майкрофт сообщил ему о своём намерении, Шерлок не заговорил об этом. Как будто ничего не произошло.
– Что с тобой происходит, Шерлок?
Джону хотелось, что бы он поговорил с ним об этом. Было совершенно очевидно, что новость о существовании Эвер сказалась на нём глубже, чем казалось на первый взгляд, и это, в общем, совершенно естественно, но как помочь тому, кто всеми силами отвергает помощь?
– Ничего. Со мной ничего не происходит.
Шерлок, наконец, прекратил кривляться и выключил ноутбук. Уже лучше, подумал Джон. Хоть какой-то прогресс.
– Послушай, – не выдержал он, – ты же меня знаешь. Ты можешь мне доверять. Всё, чего я хочу, это просто поговорить.
– Поговорить о чём? – Шерлок развернулся к нему и сложил руки на груди. – О наркотиках? О моей сестре? О том, какая, чёрт возьми, погода за окном?
– О чём хочешь, – спокойно ответил Джон. – Обо всём, что для тебя важно.
Шерлок злился, и это неплохо, решил Ватсон.
– Я не хочу говорить, – устало ответил он. – Ни с тобой, ни с Майкрофтом, ни с этой девицей. Но если это нужно, для того, чтобы меня оставили в покое, будь по-вашему.
