Текст книги "Последний вольный (СИ)"

Автор книги: Виктор Волох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Сергей резко глянул на меня через плечо, его лицо дернулось, но он промолчал.

Мы миновали толпу у столов с икрой, где сновали слуги в белых ливреях и непроницаемых масках (чтобы не подслушивали), и поднялись по винтовой лестнице на галерею "второго" яруса.

Здесь было тише. Музыка и гул голосов остались внизу, приглушенные магией и расстоянием. Коридор был пуст, стены обшиты дубовыми панелями. Слева через арочные окна открывался вид на главный зал – муравейник в золоте и шелке.

Коридор упирался в массивную дверь. Приемная.

Мы вошли. Я сразу же просканировал пространство, проверяя фигуры, ждавшие внутри.

Перед массивными створками внутренней двери, преграждая путь, застыли два истукана.

Это были не люди и не звери. Это были Волоты – гиганты из забытых легенд, выкованные из черненого серебра и золота. Ростом они были сажени в полторы, плечи шириной с дверной проем. Их тела напоминали древние латы, сросшиеся с плотью, а лица были скрыты глухими личинами, стилизованными под лики языческих идолов, безэмоциональные, жестокие маски с прорезями для глаз.

В четырехпалых металлических ручищах они сжимали огромные секиры-бердыши, лезвия которых гудели от напряжения, а за спинами угадывались контуры каких-то сложных механизмов, напоминающих свернутые крылья или орудийные стволы. Их головы медленно повернулись в нашу сторону, и в глазницах вспыхнул холодный, граненый свет топазов.

Присутствие этих стражей означало одно: за дверью сидит Боярин Совета. Сергей не шутил.

– Сергей Воронцов, – бросил мой спутник, даже не замедляя шага. Он небрежно махнул рукой в мою сторону. – Он со мной.

Сергей подошел к двери и остановился, оглянувшись на меня с легким раздражением.

– Шевелись, Максим. У нас мало времени.

Глава 9

Серебряные Волоты не сдвинулись ни на дюйм, но их топазовые глаза следили за каждым моим движением, непроницаемые и мертвые. Сергей стоял в тени их огромных тел с небрежностью хозяина. Я знал, что он рисуется, и понимал, что мне ничего не грозит, пока я с ним. Но я слишком долго выживал благодаря паранойе, чтобы чувствовать себя уютно, проходя под этими занесенными секирами.

От одной мысли, что эта гора зачарованного металла может ожить и превратить меня в фарш, по спине пробежал мороз.

Я глубоко вдохнул и шагнул вперед. Один из идолов чуть склонил голову, провожая меня взглядом. Не видел стыков в его броне; он выглядел как монолит, вырезанный из единого куска руды.

Скользнул взглядом по его будущему. Там не было развилок, не было выбора. Сплошная, прямая линия. Волоты – это куклы без воли, запрограммированные на абсолютное подчинение Совету. Ходили слухи, что их невозможно уничтожить, только расплавить. Я никогда не видел, чтобы этот слух проверяли на практике, и не горел желанием стать испытателем.

Сергей толкнул тяжелую створку, и мы вошли.

Комната внутри была погружена в полумрак. Высокие сводчатые потолки терялись в тени, а пространство было заставлено дюжиной тяжелых кресел, обитых бархатом. Вся левая стена представляла собой гигантское окно – прозрачную панель, выходящую прямо в Золотой зал.

Внизу кипела жизнь: кружились пары, сверкали магические дуэли, слуги разносили подносы. Это была идеальная ложа – видеть всех и оставаться невидимым. Я помнил, что снизу эта стена выглядела как глухая малахитовая кладка или огромное зеркало. Односторонний обзор. Мы видели их грехи, они видели только свое отражение.

В комнате сидели пятеро, но мой взгляд сразу прикипел к мужчине в центре.

Ему было около шестидесяти. Благородная седина, лицо, покрытое морщинами власти, и глаза – глубокие, темные омуты, в которых утонуло немало надежд. Я видел его портреты в хрониках, но вживую встретил впервые. Мне потребовалась секунда, чтобы соотнести лицо с легендой.

Это был Боярин Левашов. Один из столпов Совета, серый кардинал внешней политики.

Он поднял тяжелый взгляд, когда мы вошли.

– Господин Курганов. Рад, что вы нашли время почтить нас своим присутствием.

Он лениво махнул рукой остальным присутствующим, безликим клеркам и адъютантам.

– Оставьте нас.

Они повиновались беспрекословно, тенями скользнув к выходу и бросая на меня косые, любопытные взгляды. Сергей замешкался в дверях.

– Ваше сиятельство?

– Спасибо, Сергей. Ты свободен.

Сергей метнул на меня острый взгляд, полный предупреждения, и вышел, плотно притворив за собой дверь. Раздался мягкий, маслянистый щелчок замка.

Мы с Левашовым остались одни.

Хотя я видел бурлящий зал внизу, в комнате повисла тишина. Абсолютная звукоизоляция. Снаружи нас не могли ни видеть, ни слышать. Мы были в аквариуме, отрезанном от мира.

Я сканировал линии вероятности с той самой секунды, как подошвы моих ботинок коснулись брусчатки во дворе, пытаясь предугадать, что ждет Лесю и меня. И до сих пор горизонт был чист, по крайней мере, от прямой угрозы, вроде снайпера на крыше или проклятия на дверной ручке. Но стоило мне переступить порог этого кабинета, как будущее взбесилось. Оно дробилось, ветвилось на сотни троп, как трещины на льду Байкала, и теперь я понимал почему.

Прорицание – наука точная, но у нее есть предел. Можно предсказать падение камня, потому что у камня нет желаний. Но вы не можете предсказать Игру Костей, когда их бросает сама Судьба. Любая сложная система – это хаос. Но есть кое-что похуже хаоса.

Воля.

Свободная воля – это та скала, о которую разбиваются волны предвидения. Если человек, обладающий Силой, еще не сделал выбор, ни один Видящий не заглянет за этот горизонт. Ты видишь варианты, но это всего лишь призраки, морок, который тает так же быстро, как утренний туман над рекой.

Пытаясь прочесть намерения Боярина Левашова, я получал столько ответов, что голова шла кругом. Десятки сценариев, меняющихся каждую секунду. В одних мы пили чай, в других он приказывал меня убить, в третьих – нанимал. Это был опасный человек. Игрок.

Когда я остался стоять у двери, не двигаясь с места, Левашов ленивым жестом указал на кресло из карельской березы по правую руку от себя.

– Присаживайся, Максим.

– А как насчет неё?

Левашов поднял на меня тяжелый взгляд, в котором плескалась вековая скука.

– Кого?

Я прочистил горло, не сводя глаз с пустой точки пространства.

– Вы приказали всем выйти, ваше сиятельство. – Я кивнул на пустоту за его спиной, метрах в двух от кресла. – А как насчет нее?

Левашов смотрел на меня долго, его лицо оставалось неподвижной маской, вырезанной из мореного дуба. Во второй раз за эти пару минут по моей спине пробежал холодок, который бывает, когда заглядываешь в открытый гроб.

– Машенька, – произнес он наконец, и голос его лязгнул, как затвор. – Явись.

Воздух в том месте, куда я смотрел, подернулся рябью, словно марево над асфальтом в жару, и начал густеть. Секунду назад там было пусто, а в следующее мгновение там стояла призрачная, полупрозрачная фигура.

Это была не Ветряна и не привычный элементаль воздуха. Обычные духи стихий несут в себе что-то дикое, первобытное, чуждое человеческому пониманию. Эта же…

Это была Мавка. Или Навка, как их звали в старину. Неупокоенная душа, вырванная из Нави и закованная в кандалы служения.

Выглядела она как живая женщина, только сотканная из лунного света и речного тумана. Высокая, статная, с распущенными волосами, которые падали на плечи тяжелыми, влажными волнами, похожими на водоросли. Она была абсолютно нага, её тело, безупречное, молочно-белое, с едва заметной синевой вен, просвечивало сквозь дымку. Она была пугающе, порочно красива той красотой, от которой в омутах тонут рыбаки.

Я почувствовал невольный отклик мужского естества, инстинктивную реакцию на нагую красоту, но тут же подавил её, когда встретился с ней взглядом.

Её глаза светились ровным, мертвенным белым светом без зрачков. В них не было ни мысли, ни желания, ни души. Только пустота. Она смотрела на меня с безразличием, абсолютно неподвижная, не дышащая. Идеальное оружие, у которого вырезали всё человеческое, оставив лишь прекрасную оболочку и инстинкт убийцы.

– Любопытно, – произнес Левашов, и в его голосе проскользнула тень интереса. – Как вы её учуяли, Максим?

Я не учуял её. Ни нюхом, ни магическим зрением.

– Профессиональная тайна, ваше сиятельство.

– Хм. – Левашов потерял интерес и отвернулся к окну. – Садитесь. Машенька, в угол. Пошла.

Молча, не касаясь пола, призрачная Мавка скользнула в самый темный угол кабинета. Я заметил, что точка, где она стояла секунду назад, находилась бы аккурат за спинкой того кресла, на которое мне указал боярин.

Кем бы или чем бы она ни была, это существо меня пугало до икоты. Она была абсолютно невидима – как для глаз, так и для моего внутреннего взора. В эфире она не фонила. Единственный способ, которым я узнал о её присутствии, это «дыры» в будущем. В тех вариантах реальности, где я садился в предложенное кресло, моя жизнь внезапно и болезненно обрывалась.

Я демонстративно обошел стол и рухнул в кресло с другой стороны от Левашова то, на которое он не указывал.

Пока я устраивался, мой мозг лихорадочно перебирал досье на человека, сидящего рядом. Хотя Левашов официально еще не входил в ближний круг старейшин, в кулуарах шептались, что он один из самых сильных колдунов Совета. Это ставило его в десятку самых опасных людей страны. Если Сергей его цепной пес, значит, мой бывший друг поднялся по карьерной лестнице куда выше, чем я думал.

Как и про большинство Бояр, про Левашова ходили слухи, что он, Морочник, менталист высшего круга, способный влезть в голову и переставить там мебель по своему вкусу. Но это могли быть и байки для острастки. Его истинные цели оставались загадкой… но ничто из того, что я слышал, не вязалось с идеей нанимать опальных провидцев с Хитровки.

Внизу, за бронированным стеклом, кипела жизнь. Окно выходило прямо на сферу дуэльной арены. Двое магов внутри гоняли «Ярило» – старинная забава, смесь фехтования и перестрелки шаровыми молниями. Один катал сгусток белого пламени, другой – черного. Лица их были искажены напряжением. Вокруг арены на ступенях толпились зрители, делали ставки, смеялись, но до нас не долетало ни звука. Эта немая сцена за стеклом выглядела жутковато, как немое кино про конец света.

– Полагаю, вы можете помочь мне с одной… деликатной проблемой, – наконец прервал молчание Левашов.

Его голос был сухим, отстраненным, лишенным эмоций, как шелест страниц в архиве. Он даже не смотрел на меня, его тяжелый взгляд блуждал по толпе внизу, выискивая кого-то или просто оценивая стадо.

– Надеюсь, Сергей ввел вас в курс дела?

– Кое-что он упомянул, – ответил я.

Краем глаза я все еще фиксировал Машеньку. Эта мертвая красавица в углу не шевелилась, но я чувствовал её внимание кожей, как сквозняк в морге.

– Статуя… это не просто идол, – произнес Левашов, не оборачиваясь. – Это саркофаг. Контейнер. Истинная ценность, артефакт Предтеч – находится внутри. Я хочу, чтобы вы его извлекли.

– Содержит? – мне удалось придать голосу лишь легкий оттенок вежливого любопытства, хотя внутри всё сжалось. Я вспомнил пустую ладонь каменного старца.

– Статуя, это сейф. Замок. Мы перевезли её в спецхранилище. Бункер «Глубина-4» прямо под Кремлем. Там защита такая, что муха не пролетит, но вскрыть истукана наши специалисты не могут.

Внизу, в сфере дуэльной арены, сгустки света столкнулись с беззвучной яростью. Один шар вылетел за пределы круга и погас. Толпа за стеклом беззвучно зааплодировала.

– Я думаю, – медленно произнес я, – если я собираюсь лезть в потроха этой штуке, да еще под Кремлем, я хотел бы знать о ней немного больше.

– Это не ваша забота.

– Прошу прощения, Боярин, – я позволил себе немного грубости в голосе. – Я не мальчик на побегушках и не смертник. Я не возьмусь за эту работу, пока не узнаю точно, что эта дрянь делает. И почему вы так боитесь её открыть.

Левашов наконец соизволил повернуться ко мне. Вблизи его глаза казались выцветшими, бледно-серыми, как зимнее небо перед бураном. В них не было ничего человеческого. Я затаил дыхание, чувствуя, как напрягаются мышцы. Линии будущего вокруг нас задрожали и поплыли.

Левашов открыл рот, и один вариант будущего затмил остальные, став реальностью. Он решил сказать правду. Или ту её часть, которая могла меня мотивировать.

– Артефакт известен как «Рассекатель», или, если верить берестяным грамотам, Клинок Мары, – сухо произнес он. – Внешне это не впечатляющая вещь. Длинный нож, скорее даже серп, из черного металла, который не отражает свет. Но он обладает способностью разрезать не только материю, но и нити вероятности. Кроить судьбу, как портной сукно.

– Звучит как мечта любого хирурга, – хмыкнул я. – Или маньяка.

– Это оружие абсолютного доминирования, Максим. – Левашов проигнорировал мой сарказм. – Тот, кто держит его в руках, может отсечь врага от его удачи. От его силы. От самой жизни. Удар этого клинка нельзя парировать, потому что он происходит до того, как вы подняли щит.

Он сделал паузу, и его лицо помрачнело еще сильнее, проступили глубокие тени.

– Но есть проблема. Клинка нет внутри статуи.

Я поднял бровь.

– То есть как?

– Мы упустили его. Он где-то в городе. Ходит по рукам глупцов, которые режут им колбасу или используют как пресс-папье, не подозревая, что могут распороть реальность. Но это полбеды. Клинок – это лишь инструмент. Главная угроза – сама статуя.

– Вы сказали, она содержит артефакт.

– Я упростил. Статуя – это не сейф, Максим. Это Врата. Пробка, которая затыкает дыру в Изнанку. Если её активировать, она распахнет проход в Навь. Настолько широкий, что мы не сможем его контролировать.

– Прорыв инферно?

– Хуже. Слияние миров. Но чтобы открыть статую, нужен Ключ. Особый предмет, который активирует механизм. Мы не знаем, как он выглядит, но знаем, что Темные начали на него охоту.

Я почувствовал, как бордовый куб, спрятанный дома под холодильником (и его фантомный вес в моем сознании), стал тяжелее тонны.

– Если Темные найдут Ключ раньше нас, – голос Левашова стал жестким, как удар молота, – они откроют Врата. Они выпустят Навь. А если к этому моменту в их руках окажется еще и Клинок Мары… они смогут отсечь любые попытки сопротивления. Даже вмешательство Света.

– А что насчет Прави? – спросил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Разве Светлые боги, Перун и вся его дружина, не спустятся навести порядок?

Левашов криво усмехнулся, и в этой усмешке было столько горечи, что мне стало не по себе.

– Привлекать силы Прави… не вариант. У нас с ними сейчас, скажем так, натянутые отношения. Да и не факт, что они выдержат такую битву. Если Темный иерарх будет стоять у открытого источника Нави с Клинком, разрезающим судьбы богов, – даже Сварожичи могут пасть. Тогда Москве конец. И миру тоже.

Он подался вперед, впиваясь в меня выцветшими глазами.

– Нам нужно перехватить Ключ первыми, Максим. И найти Клинок, пока он не попал к Горелому. Это гонка на выживание. И вы нам поможете.

Я медленно кивнул, переваривая услышанное. Войны Раскола, когда брат шел на брата, а волхвы жгли друг друга городами, положили конец старой эпохе. Летописи тех лет писались пеплом, но все знали: оружие тогда использовали жуткое. Если этот Клинок – осколок тех времен, понятно, почему из-за него началась такая грызня.

Внизу, за бронестеклом, снова раздались беззвучные хлопки. На арене один из дуэлянтов поймал другого в ловушку, и теперь черная сфера жадно пожирала остатки белого щита. Красиво и страшно.

– Полагаю, это отвечает на ваш вопрос, – произнес Левашов, не отрывая взгляда от казни на арене.

Ни черта это не отвечало, но было ясно как день: большего я от него не добьюсь. Давить на Боярина, себе дороже, поэтому я решил сменить тему на более приземленную.

– А что насчет оплаты?

Левашов повернул голову. В его серых глазах мелькнуло что-то похожее на удивление, смешанное с презрением.

– Вы получите личное покровительство члена Высшего Совета. Мое слово. В Москве это стоит дороже золота.

– Я ценю предложение, Боярин, – я позволил себе легкую, вежливую улыбку. – Но «крыша», дело эфемерное. Сегодня она есть, завтра протекла. Я бы предпочел что-то более осязаемое. В твердой валюте или артефактах.

Левашов слегка прищурился.

– Неужели перспектива не дать эту вещь в руки Темным вас не привлекает? Разве остановить Горелого и его хозяев, не достаточная награда для человека с вашим… прошлым?

Черт, старый лис был хорош. Он знал моё досье до запятой. Знал про Волкова, про мою ненависть к Темным кланам и бил в больную точку. И он был прав: если эта железка действительно способна резать судьбу, я бы вывернулся наизнанку, но не дал бы ей попасть к таким упырям, как Хазад.

Но это не значило, что я доверял Совету.

Внезапно меня кольнуло ощущение: это тест. Левашов прощупывал меня. Он знал, что я ненавижу Темных. Но он не знал, кто я сейчас: идейный борец за добро, готовый умереть за правое дело, или циничный ублюдок, которому важна только шкура.

От моего ответа зависело, выйду я из этой комнаты или нет. Если я «герой» – я непредсказуем и опасен. Герои задают лишние вопросы о морали. Если я «наемник» – меня можно купить, а значит, контролировать.

Секунды тикали в тишине кабинета.

– Мне плевать, в чьи руки он попадет, – сказал я наконец, глядя ему прямо в переносицу. – Лишь бы не в мои. Я не спаситель отечества, Боярин. Я решаю проблемы за деньги.

Левашов смотрел на меня своими пустыми, бесцветными глазами, сканируя каждое микровыражение лица.

– Значит, наемник? – сухо констатировал он.

– Частник, – поправил я. – Работаю на того, кто платит и не кидает.

– Хм. – Уголок его рта дернулся, обозначая подобие удовлетворения. – Что ж. Это упрощает дело. Пятьдесят тысяч евро. Половина авансом. Плюс – полный доступ к архивам Совета по этому делу.

– Семьдесят, – нагло бросил я. – За вредность. У Горелого тяжелая рука.

– Шестьдесят. И иммунитет от преследования за… ночной инцидент в Планетарии.

Я сделал вид, что раздумываю, хотя согласился бы и на меньшее. Иммунитет был важнее денег.

– По рукам.

Левашов кивнул, принимая сделку, и перевел взгляд на призрачную фигуру в углу.

– Машенька, дай гостю задаток.

Мавка отделилась от стены. Она плыла по воздуху, не касаясь пола, и от её наготы, прикрытой лишь туманом, веяло могильным холодом. Она приблизилась ко мне, и я почувствовал запах стоячей воды и тины. Её белые, пустые глаза были на уровне моих.

Она протянула руку. В бледной ладони материализовался тяжелый бархатный мешочек.

– Ваша цена, – прошелестела она голосом, в котором слышался плеск волн о гнилые доски причала.

Я взял мешочек, стараясь не коснуться её ледяных пальцев.

– Благодарю.

– Теперь, когда мы уладили формальности, – Левашов встал, давая понять, что аудиенция окончена, – у меня есть первая наводка. Клинок видели в районе Патриарших. У одного… коллекционера.

– У кого?

– У человека по кличке Антиквар. Он скупает краденое. Но будьте осторожны, Максим. Антиквар – не просто барыга. Он – бывший жрец Велеса, которого лишили сана за человеческие жертвоприношения.

– Очаровательно, – пробормотал я, пряча деньги. – Просто цвет нации.

– Найдите Клинок. И найдите Ключ. – Левашов подошел к двери, и серебряные Волоты снаружи шевельнулись. – И помните: вы теперь работаете на Совет. Не разочаруйте меня. Второго шанса не будет.

Пауза. Я медленно кивнул. Внизу, на арене, толпа сгустилась у стекла. Внутри сферы черные и белые сгустки пламени сплелись в смертельном танце, и зрители в дорогих костюмах беззвучно аплодировали чьей-то боли.

– И вот главное условие, – голос Левашова стал жестче. – Как только Клинок окажется у вас в руках, вы принесете его мне. Лично.

– Разве за вещдоки не будет отвечать руководитель группы? Официально назначенное лицо?

– Руководитель вас не касается. Я нанимаю вас для извлечения. За это вам и платят.

– Но позвольте, Боярин, разве Соборное Уложение не гласит..?

– Уложение гласит, что находки нулевого класса должны быть представлены Совету, – перебил он ровным тоном, без нажима. – Я – член Совета. Ergo, вы представите его мне. Дальнейшая судьба предмета – государственная тайна. Вы никому не раскроете истинных условий вашего найма. Даже командиру группы. Более того: если кто-либо из магов на месте, будь то Светлый, Темный или сотрудник Гвардии, попытается забрать Клинок себе или помешать вам доставить его мне… вы будете считать их вражескими агентами. И нейтрализуете любыми средствами.

Мое сердце пропустило удар, а потом забилось где-то в горле.

То, о чем просил Левашов, было не просто наймом. Это был государственный переворот в миниатюре. Он хотел получить супероружие в обход официальных процедур, используя меня как отмычку и, если придется, как убийцу своих же коллег.

– Команда знает об этом? – хрипло спросил я.

– Как я уже сказал: условия вашего найма касаются только нас двоих. – Левашов смотрел на меня спокойным, немигающим взглядом удава.

Я кивнул.

– Вас встретят. А теперь ступайте. Развлекайтесь. Наслаждайтесь вечером… пока можете.

Он отвернулся к окну, наблюдая за дуэлью внизу. Аудиенция была окончена.

Я вышел из кабинета, стараясь не смотреть на занесенные секиры серебряных Волотов. Сердце колотилось, но я не подавал виду. Когда выбрался на галерею второго яруса, гул толпы внизу показался мне самой сладкой музыкой на свете. Я шел быстро, почти бежал, желая только одного – оказаться как можно дальше от Левашова и его ручной мертвой девочки.

Кто-то окликнул меня по имени. Я проигнорировал.

Тяжелая рука легла мне на плечо, и я развернулся на пятках, натыкаясь на недовольное лицо Сергея.

– Ты оглох? – процедил он. – Мне нужно, чтобы ты…

Большинство магов брезгуют физическим насилием. Они считают, что кулаки, это для плебеев, когда можно ударить заклинанием. Я – не большинство. Школа выживания у Волкова вбила в меня рефлексы уличного бойца раньше, чем я выучил первую руну. Я был на взводе, нервы были на пределе, и прикосновение Сергея стало последней каплей.

Я не стал тратить время на разговоры, поэтому…

Спина Сергея впечаталась в дубовую панель стены с глухим стуком, выбившим из него дух. Я прижал его предплечьем к горлу, и на этот раз не сдерживался.

– Ты, сука, – прошипел я ему в лицо с расстояния в пару сантиметров. – Ты был в курсе? Если бы я сел в то кресло, если бы я не договорился… что бы ты сделал? Перешагнул бы через мой труп?

– О чем ты… – захрипел Сергей, пытаясь ослабить хватку. В его глазах плескался искренний шок и страх.

– Сколько ты знал?

– Ты спятил! Отпусти!

– Что тебе сказал Левашов?! – я вдавил руку сильнее. – Про Машеньку? Про Мавку за спиной?

– Я не знаю! – По виску Сергея покатилась капля пота. – Ему нужен был консультант! Видящий! Это всё, что он сказал!

– Ты меня за идиота держишь? – рыкнул я. – Его цепная тварь ждала приказа свернуть мне шею! Что бы ты написал в отчете? Что я поскользнулся на паркете? Что у меня сердце прихватило?

– Что? Там никого не было!

Я смотрел в глаза своего бывшего друга и видел там только ужас. Он был напуган до смерти. И с горьким удивлением я понял: он не врал. Точнее, он врал самому себе. Сергей был трусом. Карьеристом, который предпочитал закрывать глаза на грязь, лишь бы костюмчик сидел. Забавно, как можно знать человека десять лет, а потом одна мелочь вскрывает его суть.

Выдохнув разжал руку, и Сергей отшатнулся, хватаясь за горло и кашляя.

– Ты идиот, Сережа, – тихо сказал я, вытирая ладонь о пиджак. – Ты говоришь, что не знал, на кого работаешь? Я не верю. Ты знал. Ты просто не хотел об этом думать. Как всегда. Прятал голову в песок, пока другие делали грязную работу.

Я покачал головой.

– Ты совсем не изменился.

– Я не понимаю, о чем ты… – начал он, но его глаза бегали. Он знал, что я вижу ложь насквозь.

Я развернулся и пошел прочь. На галерее остановилась пара гостей, наблюдая за сценой с бокалами в руках, но мне было плевать. Пусть шепчутся. К утру вся Москва будет знать, что Курганов чуть не придушил адъютанта Совета. Репутация психа мне сейчас только на руку.

Галерея опоясывала весь зал. Я шел, опираясь рукой на кованые перила, и постепенно ритм шагов успокоил дыхание. Арочные своды над головой давили, но вид внизу, на море огней и людей, завораживал.

Я вернулся мыслями к разговору в кабинете. Теперь я понял, о чем предупреждал Гера. Я никогда не любил Совет, считал их бюрократами и лицемерами. Но я был слеп. Я не понимал масштаба угрозы. Левашов не бюрократ. Это урод, который готов открыть врата в Ад, лишь бы стать королем пепла. И теперь я – между молотом и наковальней.

Почувствовал чужое присутствие слева и резко обернулся, готовый ударить.

В паре шагов от меня стоял неприметный мужчина. Серый костюм, серое лицо, залысины. Типичный бухгалтер или аудитор.

– Господин Курганов? – голос у него был тихий, вежливый, но с твердыми нотками. – Позволите пару слов?

– Зависит от слов, – буркнул я, не расслабляясь.

Я просканировал его будущее. Никакой прямой агрессии. Ножей в рукаве нет. Но линии вокруг него были тугими.

Мужчина позволил себе тень улыбки.

– Полагаю, ваша беседа с боярином Левашовым прошла… насыщенно. Я хотел бы предложить свою помощь. Если вы готовы слушать.

– Да неужели? – Я отвернулся к перилам, снова выискивая в толпе Лесю. – Знаете, я сегодня уже наелся «помощи» досыта. Спасибо, не надо.

– Я понимаю ваш скепсис. Однако, думаю, вам стоит уделить мне минуту. Это вопрос выживания.

Последнее, что мне было нужно – это еще один бюрократ, желающий использовать меня как отмычку. Но этот тип, по крайней мере, не угрожал мне расправой прямо сейчас.

– Валяйте, – бросил я, не глядя на него.

Вот она. Леся стояла чуть в стороне от танцпола, в центре небольшой группы. На ней скрестились взгляды. Платье от Изольды работало – она выглядела неземной, загадочной. Какая-то дама в черном что-то ей говорила, и Леся улыбалась – немного натянуто, но уверенно. Я выдохнул. Цела.

– …заинтересованы? – донесся до меня голос собеседника.

– Простите, что?

– Как я уже сказал, – терпеливо повторил «бухгалтер». – Левашов, не единственный игрок в Совете. И его амбиции… беспокоят многих. Если вас смущают условия вашего контракта с ним, я мог бы предложить альтернативу.

Я вздохнул и повернулся к нему.

– Дайте угадаю. В рамках этой «альтернативы» вы или ваша фракция получаете Клинок и Ключ, а я – похлопывание по плечу и возможность не сдохнуть?

– Мы бы предпочли, чтобы наследие Предтеч оказалось под надежным замком, а не в руках безумца, готового открыть Навь.

– Я уверен, что предпочли бы. – Я смерил его взглядом. – Послушайте, господин…?

– Бельский.

– Господин Бельский. Я уже сбился со счета, сколько кланов и фракций хотят эту железку. Чем вы отличаетесь от остальных?

– Во-первых, – спокойно произнес Бельский, поправив очки, – мы не держим Мавок в качестве секретарей. И не угрожаем убить вас, если вы откажетесь. Я уверен, вам уже пришло в голову, что быть «лишним свидетелем» в планах Левашова – позиция крайне шаткая? Как только вы найдете то, что он ищет, вы станете расходным материалом.

Впервые я посмотрел на него серьезно. В этом невзрачном человечке чувствовалась стальная воля. Он был похож на черного дрозда среди павлинов, но дрозда, который знает, где зарыты все трупы в саду.

– Вы, кажется, много знаете о приватном разговоре в звукоизолированном кабинете.

– У провидцев нет монополии на информацию, господин Курганов. Аналитика и дедукция иногда работают лучше магии.

– Вы из Совета?

– Я представляю… консервативное крыло. Тех, кто считает, что худой мир лучше доброй ссоры с богами. Левашов хочет использовать Клинок как оружие. Мы хотим его уничтожить. Или спрятать так глубоко, что даже память о нем исчезнет.

– И зачем вам я? У вас же большинство.

– К сожалению, большинство Совета хочет не спасти мир, а урвать кусок власти. Нам нужен человек, который сможет найти артефакт раньше Левашова. И раньше Темных.

Я фыркнул.

– Это смешно. Вы хоть знаете, что это за штука?

– У нас есть заботы поважнее, чем выглядеть глупо, – отрезал Бельский. – И, как я уже сказал, мы можем прикрыть вашу спину.

Внезапно мой внутренний радар взвыл сиреной. Чувство опасности кольнуло так остро, что я чуть не перевалился через перила.

Я посмотрел вниз.

Леся всё еще стояла в кругу людей, улыбаясь кому-то. Но угроза исходила не оттуда.

Я начал сканировать толпу, ища источник «холода».

Три фигуры. Они двигались сквозь пеструю толпу гостей. Раздельно, но синхронно.

Твою мать…