Текст книги "Одна против зомбей (СИ)"

Автор книги: Виктор Гламаздин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– А Ваша компания потянет? – прервал молчание, бросив на меня недоверчивый взгляд, Хорькофф.

– Естественно, мое руководство попытается кинуть Вас при первом же шухере, – призналась я, решив, что хотя бы с одной стороной будущего договора надо играть честно.

– Это легко разрулим, – махнул рукой Хорькофф. – Тесть мой – большой спец по таким разборкам.

– Если ОВО "LАДИК" прижать к стенке, то мое начальство баблосы найдет. Мы ж перестраховывает все свои риски в куче гораздо более мощных контор, в том числе и с государственным участием. Потом, конечно, кое-кто из наших гарантов захочет кое-кому из нашего руководства отбить почки. Но это уже издержки производства. Так что, не переживайте, потянем. Хватит даже на то, чтобы кормить Ваших бедолаг собачьими консервами по гроб жизни. Кстати, на фига Вы их ими пичкаете?

– Они не могли ничего есть из обычной пищи. Зато собачью еду, что принесла для своего пуделя одна из сотрудниц, сожрали с удовольствием. И пошло-поехало.

– Дела-а-а-а...

– Теперь заказываем такую пищу оптом в офис, чтоб наши по магазинам не шастали, создавая вокруг себя нездоровый ажиотаж.

Тут у меня снова запел мобильник. Я поднесла его к уху.

– Лодзеева, быстро заказывай нам пропуск, – приказал мне Пал-Никодимыч. – Нас не пускают.

– Пал-Никодимыч, как я рада, что вы подошли! – радостно соврала я шефу. – Даже представить себе не можете, как это хорошо!

– Нас не пускают! – повторил шеф.

– Кого не пускают? Вас? Да быть такого не может! Наверное, что-то перепутали. Сами понимаете, визит был не запланирован и торжественную встречу за столь короткое время организовать...

– Скажи им, пусть пропустят меня и юриста.

– Погодите, Пал-Никодимыч, а куда Вас не пускают-то? Не ошиблись ли Вы часом адреском? Дверь какая? А у швейцара чо за кокарда над козырьком?

– Лодзеева, я еще не настолько выжил из ума, чтобы не разобраться, где нахожусь. Мы прямо у проходной в "ИNФЕRNО". И нас не пускают.

– Кто не пускает?

– Ты Лодзеева дурочку-то не гони! Ясен пень – это местные архаровцы.

– А как фамилии этих негодяев? Я сделаю все, чтобы они были строго наказаны!

– Хрен с ними, с фамилиями! Давай шевелись, сделай уже чего-нибудь!

– А они совсем не пускают или просто не дают пройти? Ой, что-то слышимость падает... Не поняла... Говорите громче! Не слы-ы-шу!

Я отключили мобильник и сказала:

– Быстро моя братва притопала. Наверно, скакали через пробки на той самой жабе, которая душит жадюг. Давайте взвинтим темп наших деловых переговоров и приступим наконец к их финальной части. Кстати, Пал-Никодимыч довольно пробивная личность. Боюсь, что они сюда прорвутся?.

– Без моего ведома сюда никого не пустят, – успокоил меня Хорькофф. – Наша служба безопасности при необходимости способна отразить натиск штурмового батальона десантной бригады.

– Я хоть и не служила в ВДВ, но Вам верю полностью. На себе убедилась в хватке Ваших головорезов. Представляете, они меня чуть не убили!

– Представляю.

– Итак, оформляем договор на пятимиллиардное страховое возмещение. Вас устраивает? О, по лицу вижу: вполне устраивает. Ну что, жахнем невероятным по невозможному?

Хорькофф радостно закивал, еще не до конца веря в свое счастье. Теперь он уже больше походил не на голодного степного волка, а на добродушного лесного енота-полоскуна, обожравшегося лягушками.

Я заполнили два экземпляра договора и передала их Хорькоффу. Тот подписал оба. И вызвал секретутку.

Когда она явилась, я немножко забоялась, что обманутая мной девушка набросится на меня с криком: "Ты обещала не входить к Андрею Яковлевичу, сучка!", – и станет дубасить меня мордой о столешницу.

Однако Снежана сделала вид, что ничего такого не случилось, и мы вовсе не с ней только что страстно обнимались на ковре приемной.

"Видать, решила за коварство отметелить меня в коридоре – подальше от начальственного взора", – предположила я.

Хорькофф сообщил секретутке, что отменяет свои похороны, и приказал сбегать с экземплярами договоров с ОВО "LАДИК" к главбуху, чтобы тот их тоже подписал.

– Зашибись! – сказала я, провожая настороженным взглядом Снежану. – Может, Вы, Андрей Яковлевич, вовсе и не Темный Властелин, а даже наоборот – новый мессия.

– Как это!?

– Прежние пророки и чудотворцы всего лишь воскрешали мертвых мертвецов, делая из них Zombis vulgaris. Это классика жанра. Дело нехитрое. А вот Вам удалось поднять из офисной могилы живых мертвецов, создав новый вид существ, работящий и разумных: Zombis idealis. Такая шняга дорогого стоит. Уж я-то знаю, ибо сама – эксперт по вопросам нежити.

– Издеваетесь?

– Отнюдь нет. Ядерное оружие когда-то тоже считали гостинцем из преисподней. А с его появлением прекратились мировые войны. Оное дало цивилизации пожить не один десяток лет в покое и сытости. И теперь все молятся на атомную бомбу, как на икону Николая-угодника... ну, кроме японцев, конечно. Хотя сами виноваты, шимозу им в задницу. Нефиг было наш "Варяг" топить в нейтральных водах. Да и за Цусиму обидно. В общем, не всегда бесконечный ужас завершается ужасным концом.

– Вижу, серьезно интересовались темой и до посещения нас.

– А то! – гордая улыбка рассекла, словно я. – Я лучший специалист по ходячим мертвецам. Задайте мне любой вопрос по ним и получите такой ответ, который Вам ни один из так называемых "ученых" не даст. Лучше меня могут знать тему только некроманты-практики и личи – чернокнижники, восставшие из Ада. Но имеются ли таковые на планете, не известно.

– Как думаете, в чем главное отличие "зомби", если употребить этот термин в широком смысле, от людей? Не считая физиологии.

– Вы, Андрей Яковлевич, прекрасно можете наблюдать такое отличие у своих подчиненных. Незомбям свойственно переключатся на всякие фигли-мигли. А у зомбей – всегда в приоритете поставленная хозяином цель. Дайте зомбикам конкретную задачу – и живые мертвецы перевернут весь мир. Их ни секс, ни телек, ни наркотики, ни деньги, ни слава даже на минуту не отвлекут от выполнения программы заданной хозяином.

– Вы с каким-то восторгом говорите о живых мертвецах, словно они стоят на более высшей ступени эволюции, чем мы с Вами.

– Тут я сама в непонятках. Как показывает опыт религиозных войн, а также страшные факты из истории большевизма и нацизма, фанатики могут совершить великие экономические и научные рывки, но все равно сядут в лужу из-за мракобесия. Боюсь и с нынешними зомбями может выйти такая же хрень. Офигительная производительность, не сдерживаемый рамками коррупции и морали технологический прорыв – с одной стороны. А с другой – полное разрушение родственных и социальных связей – основы всего нашего общества. Останутся только профессиональные отношения и статусная иерархия. И пойдут звездные дредноуты по командованием зомби бороздить космический океан, завоевывая планеты и строя свою Империю мертвецов.

Внезапно мой собеседник расхохотался. Но не истерически. А как вполне себе здоровый параноик, что, кстати, тут же было подтверждено следующими слова:

– Значит, я – Андрей Хорькофф – великий создатель зомби?

– Скорее, их великий повелитель – Темный властелин, – поправила я президента "ИNФЕRNО". – А "Новая эра" – своего рода Кольцо всевластья.

И мне почудилось, будто под органный музон над головой Хорькоффа появилась корона, испускающая лучи кроваво-красного света.

"Либо меня сегодня не по-детски колбасит, либо что-то с их офисом не так, – подумала я. – Надо будет поспрашать этого президента зомби-корпорации о секретах сего загадочного здания. Особенно про оживающих горгулий и чудищ на картинах в холле. Может, каким-то особо токсичным материалом коридоры облицевали?"

В кабинет вошла Снежана. Она передала Хорькоффу подписанные его главбухом документы. Хорькофф заверил подписи печатью. И передал один экземпляр договора мне.

– Там с в-вахты з-звонили, Андрей Яковлевич, – сообщила секретутка. – Г-говорят: пара с-страховщиков к Вам рвутся. К-клянутся, что Вы их ж-ждете.

– Пал-Никодимыч без боя не уйдет! – заволновалась я. – Он, хоть и старый пень, но биться станет до последнего. Да и юрист наш... Такого выжигу мордоворотом на вахте не запугаешь. Ох, боюсь, прорвутся, засранцы.

– Не п-прорвутся, – утешила меня секретутка. – Им удалось м-миновать д-дежурного, но уже у л-лифта с-лужба б-безопасности с-скрутила н-нарушителей.

– И что с ними теперь делать? – озадачился Хорькофф.

– Отпинать и в шею гнать! – не задумываясь, ответила я.

– В каком смысле? – не понял Хорькофф.

– Во всех смыслах, – заявила я. – Как фигурально, так и фактически.

– Э-э-э... Это как? – озадачился собеседник.

– Отфигачить морально и надавать по мордасам физически, – объяснила я суть нашей оборонительной доктрины на данный момент.

– Сурово! – покачал головой Хорькофф.

– Так ведь не сильно надавать, а слегка, – сбавила я обороты. – То бишь просто смеха ради. Пара переломов, перебитый нос, парочка высокохудожественных бланшей на харе и прочая мелочевка от доброты душевной. Чисто наш черный московский юмор.

– Ну не знаю... – засомневался Хорькофф.

– Зато я знаю тех хмыренышей, как облупленных, – сказала я. – Решайтесь! На кону– честь, достоинство, свобода и любовь. Ставки сделаны. Чего теперь дергаться-то?

– Что ж, в конце концов, они Ваши коллеги, – сказал мне Хорькофф. – И Вам виднее, как надо с ними надо поступать.

– Иначе нельзя, – развела я руками, показывая, что сама понимаю жестокость процедуры, но воспринимаю оную исключительно в качестве сверхнеобходимой. – Мои британские коллеги доказали: не покалечишь – не вылечишь. По этому поводу еще старик Гиппократ высказывался. Дескать, Платон мне друг, но геморрой придется отчекрыжить.

– Снежана, – обратился к секретутке Хорькофф. – Ты все поняла?

– Все, – кивнула секретутка. – С-сообщу с-службе б-безопасности о том, чтобы особо не ц-церемонились.

– Правильно, – одобрила я позицию Хорькоффа и секретутки. – Как начнут права качать, так сразу – под дых, по кумполу, попинать две-три минуты и гнать в шею. И обязательно торжественно спустить с лестницы – пусть хотя бы пролета четыре покувыркаются – это нужно для их моральной обработки и позитивного задела на будущее.

– А ваши из-за такого "гостеприимства" не расторгнут договор? – забеспокоился Хорькофф. – Я бы после этого не только бы договор заключать не стал, а еще б и в суд подал.

– Вам на такие штучки обижаться положено, а нам-то к чему такой гонор? – не поняла я. – Чай не герцоги с графьями, потерпим, не в первой. В страховом деле морду бьют чаще, чем на боксерском ринге.

– Ну да?! – недоверчиво хмыкнул Хорькофф.

– Да я даже больше скажу: мой шеф после такого замечательного побития его морды только еще больше зауважает вашенскую корпорацию. И станет намного сговорчивей.

– Гм.

– Вы, господин Хорькофф, как будто не в России живете. А нас везде так. Вы просто давно не шустрили в низах пирамиды власти. Это только посаженные в начальские кресла корпораций приказом сверху чинуши безмятежно спят на работе без риска пропустить удар бейсбольной битой промеж глаз. А для настоящего выжиги и проныры...

– Гм!

– ...В смысле для настоящего российского предпринимателя фингал под глазом – нечто вроде медальки "Герой труда" для вагоноремонтника с Урала. Давайте глянем, чо там на входе в Вашу благословенную обитель творится.

Мы с Хорькоффом подошли к выходящему на улицу окну и распахнули его.

2

Несколько минут мы с Хорькоффом, не обращая никакого внимания на сырой и холодный ветер, дующий нам в фас и профиль, с чувством глубокого удовлетворения наблюдали, как Пал-Никодимыча и сопровождающего его юриста выбросили из офиса "ИNФЕRNО" на улицу.

Однако неугомонный Пал-Никодимыч со товарищи по глупости (как говорится, и на старуху бывает порнуха) решили прорваться в "ИNФЕRNО", используя приемы регби и вольной борьбы.

И тут охранники корпорации показали, что не зря едят хозяйские харчи, хорошенько вздув сладкую парочку.

Слава Богу, быстро поняв, что полученные в бою переломы никак не спишешь на производственную травму, наш юрист не стал лезть в бутылку и свинтил с места происшествия после первого же десятка зуботычин и ударов дубинкой по печенкам-селезенкам.

Жрец богини Юстиции задал лихого стрекоча на четвереньках. И понесся прочь, прямо как бабуин от леопарда, чем сильно меня удивил. Никогда не думала, что человек может столь быстро передвигаться в столь неудобной позе.

А вот Пал-Никодимыч организовал просто бешеное сопротивление. Более того, возбудившись от ударов дубинками, мой шеф затеял целую корриду, где выступал в роли быка, пытаясь прорваться сквозь ряды охранников ко входу в "ИNФЕRNО".

Такой прыти от Пал-Никодимыча я совершенно не ожидала. Он делал обманные финты, быстро перемещался с одного фланга атаки на другой, совершал подкаты, уклоны и нырки.

А еще мой шеф пытался запугать противника криками: "Пропустите, суки, пропустите!", "У меня удостоверение есть, в рот вам бомбу!", "Не смейте бить меня по детородному органу!", "Я буду жаловаться в Кремль!", "Не имеете права на беззаконие!", "В суд подам, калоеды!" и т.д.

И снова меня поразила физическая подготовка шефа. Еще неделю назад он был полной рухлядью. А сейчас выделывал такое, что не всякий олимпийский чемпион сможет отмочить. Даже после выстрела из стартового пистолета в ухо.

Наконец охранникам надоели такие наглые экзерсисы Пал-Никодимыча. Гиганта страховой мысли безжалостно повалили на асфальт и дружно начали воспитывать ногами. А проходящая мимо экскурсия азиатов (вроде бы японцев, они любят всякие яркие, новые и дорогие курточки) стала все это дружно снимать на камеры.

Уверена, в скором времени в японских СМИ появится сенсационный репортаж "Деловая жизнь России" с каким-нибудь антиреваншистским подзаголовком вроде: "И вы еще надеетесь отнять у такого зверья Курилы?!" или "Лучше сразу отдать этим бандитам Хоккайдо, пока они все нашенские хонсюи с фудзиямами не заграбастали".

С чувством глубокого удовлетворения проделанной работой охранники вернулись в офис.

А мой шеф, кряхтя и постанывая, гордо встал на карачки, выплюнул на тротуар выбитые зубы, высморкал кровь из свернутого на бок носа, погрозил кулаком в сторону "ИNФЕRNО", попытался выругаться, но кровь, попавшая из разбитого рта в дыхалку, превратила эту ругань в затяжной кашель.

Выкашляв на асфальт с пол-литра соплей-слюней и крови, Пал-Никодимыч поднялся на ноги и шатаясь, как обдолбанный спайсом школьник, поковылял вслед убежавшему юристу.

Я злорадно ухмылялась, глядя на поникшего шефа, ощущая, как мои челюстные мышцы, доселе напряженные нервотрепными злосчастьями, наконец разжались и даже чуток заныли после такого резкого расслабления.

– А все-таки есть правда на земле! – заявила я. – Быть может, есть она и выше.

3

Я положила договор с "ИNФЕRNО" в папку. И помассировала нижнюю челюсть.

– Все? – поинтересовался заметно повеселевший Хорькофф.

– Почти, – сказала я. – На посошок – немножко мистики. Я заметила, что здание, где доблестно пашут Ваши зомби, какое-то необычное. И картины тут весьма странные. От них глюки разные происходят.

– Какие картины?

– Те, что в холле на первом этаже. Никогда таких не видела. Там все как будто живое. Невероятная технология. Я поначалу возложила всю апоплексическую ответственность за апокалиптический коматоз организма на принятые вчера на ночь успокоительные таблетки, запитые вискарем. А вот теперь, когда оказалось, что, наоборот, сегодня мой мозг находится на пике возможностей, я думаю, что в моем утреннем расколбасе виновата именно вашенская контора.

– Вы правы.

– В чем именно? Я до фига всего на первом этаже навидалась, пока отдел пропусков искала.

– И сам толком не знаю, что там за чертовщина происходит, но она там есть. На это многие посетители жаловались.

– Как интересно! – я потерлась ладошкой о ладошку, предвкушая еще один полный невероятности рассказ.

– Когда я стал президентом "ИNФЕRNО", то решил провести ребрендинг, внеся в публичный образ корпорации элементы мистики и мифологии.

– Гроб под потолком вестибюля – часть такого корпоративного стиля?

– Именно.

– Тогда я спокойна, а то подумала, будто народ здесь развлекается в припадке белой горячки.

– Одним из элементов такого стиля должно было стать оформление первого этажа нашего офиса. Для этого пригласили вьетнамского мигранта – единственного в Москве художника-некромалиста, называющего себя Мастером Ада. Мы поручили ему расписать стены. И все было б хорошо, не узнай наш завхоз себя в одном из грешников-воров на картине. Завхоз поднял скандал. И гастарбайтера-некромалиста уволили, не заплатив ему ни копейки. Уходя, он проклял наш офис.

– И теперь тут горгульи квакают.

– Кваканья я от них не слышал. А вот матерятся порой жутко. Прохожие уже четыре жалобы на нас в районную управу накатали. Подумали, это мы из окон обзываемся.

– А у гастарбайтера случайно на башке конусообразная шляпа из рисовой соломы не болталась?

– Была.

– И бородка, как у Хо Ши Мина, да?

– Хо Ши Мина не знаю. Я вообще в кун-фу – ноль. Только Брюса Ли с Джеки Чаном знаю. Но бороденку некромалист имел, да. Вы видели эту скотину?

– Ага. Она нынче неподалеку на дудке играет. Наверное, бабло на билет до Ханоя зарабатывает.

– Этот Мастер Ада – гад. Мало того, что от намалеванных им изображений народ шарахается, так их, оказалось, невозможно ни стереть, ни заштукатурить. Пробовали вешать на них ковры – те за одну ночь сожрала моль. Поставили ширмы – загорелись. Сплошная мистика!

– Клиенты, небось, пугаются.

– Не то слово. Уже два инфаркта приключилось.

– У меня большое подозрение, что этот адский гастарбайтер и его собратья прокляли не только вашенский офис, но и всю европеоидную часть землян.

– Что Вы хотите этим сказать?!

– И сама толком не знаю. Просто есть подозрение, что азиаты... Ладно, проехали. Андрей Яковлевич, слиняю-ка я потихонечку отседова, а? Великое дело с Вами мы сегодня замутили. Так что, имею полное право с чистой совестью покинуть сию обитель скорби, превращенную мной в обитель надежды и светлой радости... м-м-м... в общем, за сим позвольте откланяться.

– Не смею задерживать, Вас, сударыня... Думаете, у нас все получится?

– А то! Главное – прямо сейчас проплатите страховой взнос. И судьба своей ласковой ручонкой погладит нас с Вами по шерстке. За нас же – сама теория вероятности!

– То есть?!

– Нам с Вами так долго не везло, что уже просто не может не повезти.

– Лирика.

– Это отнюдь не лирика, господин президент! Поверьте моим британским коллегам, на самом деле это чистый математический расчет с элементами моего любимого высшего алгебраического анализа, – соврала я, ибо еще со школы не только не понимала математику, но и ненавидела оную всей своей чистой детской душой. – Мои британские коллеги давно уже даже перестали доказывать подобные банальности, поскольку ихний Исаак Ньютон все уже прояснил своим биномом.

Мы попрощались, пожелав друг другу никогда не превращаться в зомби.

ЧАСТЬ III. ЭРА ЗОМБИ

ГЛАВА 1. БОЛЬШОЙ БОСС ДАЛ ДОБРО!

1

На следующий день мы встретились с Пал-Никодимычем в его кабинете.

Мое лицо светилось тихой радостью, а физиономия шефа – здоровенными синяками.

Из-за фингалов его голова совершенно не походила на человеческую. Она была опухшей, отекшей и переливающейся всеми цветами инопланетной радуги. Чего стоили одни только раздутые, словно накаченные газом, уши шефа, похожего из этого на Чебурашку.

Особенно выразительными были заплывшие глаза Пал-Никодимыча – просто умопомрачительная сюрреалистическая фантазия в сионистских, тьфу, в импрессионистских тонах. Оная вызывала в моем захлебывающемся от радости сознании отсылы к произведениям фантастики прошлого века.

Именно тогда были популярны рассуждения об эволюции мыслящих осьминогов, фтородышащих аборигенов с четвертой планеты в системе звезды Тау Кита, маскирующихся под землян рептилоидов из измерения XYZ-22 и экспериментах по проращиванию таинственных спор кометы Какашкина-Барабашкина в корнях думающего папоротника с планеты Новый Ганджубас.

Уверена, если бы сейчас мой шеф выступил по ютюбу с претензией на победу в конкурсе самого уродливого существа, то выиграл призы сразу бы в сотне номинаций и получил бы кучу грамот от федераций, занимающихся разведением разных видов зверья.

Эксперты этих организаций мигом приняли бы нынешнего Пал-Никодимыча и за самую неказистую собаку в мире, и за самую гнусную обезьяну, и даже за самого жуткого снежного человека, последняя популяция которых с трудом выживает в суровых условиях московской зимы на вершинах Крылатских холмов...

Наврав шефу в три короба про "дикие непонятки с охраной", из-за которых Пал-Никодимыч и прибывший вместе с ним в "ИNФЕRNО" юрист огребли звездюлей, я отдала шефу договор с "ИNФЕRNО".

Увидев сумму страховых выплат, Пал-Никодимыч на минуту выпал в осадок, а потом глянул на меня столь обалдевшим взором, что сие обалдение я заметила даже сквозь темные стекла шефских очков.

Затем мой начальник вскочил с кресла и побежал к П.П. Прушкину. И вернулся от него токмо через полтора часа. К этому времени я уже расписала на четырех листах свои предстоящие покупки на двадцать три года вперед. Тут были и две новых квартиры (одна из них – в Хорватии на берегу Адриатического моря). И крутая тачка. И личная фирма по фитнесу. И прикиды от лучших итальянских модельеров (ну и от французов тоже чуток). И личная коллекция холодного оружия (и чуток огнестрела). И много всего остального...

Вернувшись от начальства, Пал-Никодимыч плюхнулся в кресло и сообщил:

– Большой босс дал добро!

– О, мой га-а-а-д! – воскликнула я и уточнила: – То есть наш с Хорькоффом договор признан действительным? -

– Признан великолепным!

– И действительно, ну как его не признать-то, ведь уже, небось, проплачен? – с мнимым равнодушием поинтересовалась я.

– "ИNФЕRNО" – молодцы! Впервые вижу такую с-скорость перевода с-с-страхового взноса. Вот что значит солидные люди!

– Это все потому, что у них фирма не только не вяжет веников, но еще и уважает партнеров. Кстати, я тут подумала и решила уволиться. Раз деньги есть, чего горбатиться и молодость губить. Она все-таки дается человеку только раз. Это старость он каждый день получает, а молодость.

Пал-Никодимыч понес какую-то дичь, одновременно спотыкаясь на букве "с", радостно потирая руки и глупо улыбаясь. Его совершенно не парило, что под каждым глазом у него раздувается солидный лиловый бланш, а уши походят на радилокаторы.

Я же с трудом удерживалась от хохота. Уж очень сильно изрядно побитая рожа шефа способствовала улучшению моего и без того радостного настроения.

– Никогда не думал, что именно ты одаришь нас с-самым крупным контрактом за всю историю нашей компании, – Пал-Никодимыч отдал мне подписанную Прушкиным служебку для нашей бухгалтерии на перевод на мой банковский счет комиссионных со сделки с "ИNФЕRNО". – Я даже тебя уволить с-собирался, поскольку на твое место уже приметил бойкого человечка. Но ты меня поразила до глубины души. Молоток!

Я проверила циферки в служебке и довольно кивнула головой. Сия сумма гарантировала безбедную старость даже моим будущим прапраправнукам.

– Да, я таковская, – гордо произнесла я. – Как говорится, в тихом омуте черти водятся... Спасибо, что бумагу подмахнули у босса. А то бы мне ждать, пока канцелярия ему на подпись отдаст.

Я сунула служебку в папку. Пал-Никодимыч с удивлением посмотрел на изображенный на ней губной помадой крест. Видимо, старик недоумевал: "Как дура, малюющая помадой на папках, может принести в клюве гору штатовских тугриков?!"

Я извиняющее улыбнулась (мол, фигня это все, Пал-Никодимыч, не парьтесь) и попыталась по-быстрому стереть крест пальцами.

– Уж с-слишком с-сумма большая получилась, – засомневался Пал-Никодимыч, разглядев на моем лице выражение честно выполненной коварной мести. – Мы впервые на с-столько с-страхуем. Надо было все-таки мне с юристом поприсутствовать на переговорах.

– Так ведь форма договора нашенская. Юристы туда кучу приятностей для компании засунули.

Мои попытки стереть крест привели к тому, что папка покрылась красными пятнами, а мои ладони измазались в помаде.

– Так-то оно так, да что-то на душе неспокойно, – вздохнул шеф.

И что-то в его вздохе показалось мне ненатуральным. Ибо Пал-Никодимыч явно вздохнул не от души. Он, на мой взгляд, просто сымитировал этот вздох, зная, что в подобной ситуации тяжких колебаний и раздумий именно так раньше вздыхал настоящий Пал-Никодимыч.

"Да нет, Ника, не пори ерунды! – одернула я себя. – У тебя уже вполне созревшая, как грыжа у штангиста, паранойя. Ты уже всех пиплов за нежить принимаешь. А ведь они все-таки от нее отличаются. И многим чем".

2

Минуты три Пал-Никодимыч грузил свой хитромудрый мозг тревожными размышлениями, пытаясь понять, что не так с наиперспективнейшим контрактом с "ИNФЕRNО".

А я в это время думала о будущем такого подвида разумных приматов вида Homo sapiens, как человечество, сожравшее всего лишь за несколько десятков тысячелетий всех своих собратьев – неандертальцев и денисовцев.

Всем нам, сестрицы, давно понятно, что значит быть зомби, то есть тупым, послушным и не гнушающимся человечиной существом. А каково тогда быть человеком? Разве человек умен? А зачем тогда нам все эти суеверные заморочки, в которых фанатики готовы растерзать даже ребенка, если он наплюет на их сектантские прибамбасы?

Пока мы превосходим наших соседей по планете – роботов, ибо лучше используем главное свое достоинство – архисложно устроенный мозг. Но что будет через 30-40 лет? Уже сейчас даже гроссмейстеры не пляшут против компов. А ведь те только начинают свою эволюцию.

Так же нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что эволюционируют и наши биологические монстрики. Покамест мы покупаем в аптеках колонии бактерий-симбионтов для улучшения работы кишок, а потом в пылу борьбы за место под солнцем начнем глотать мозговые симбионтов.

Кстати, наибольший вклад в наше время в науку о развитии человека (антропогенез) вносят не только генетика и эволюционная психофизиология, но и... палеоантропология.

Да-да, сестрицы, не зная как и чем думала афарская австралопитекша Люси, невозможно врубиться в когнитивный диссонанс офисной креветки Илоны Два Батона, ибо та описывает свои ментальные экзерсисы лишь словечками вроде "Упс!", "Вау!" и "Меня штырит не по-детски!"

Проблема осложнена тем, что каждый из нас считает себя охрененным экспертом по всем вопросам человеческой и сверхчеловеческой (Бэтмен – наше все) природы.

А когда все мнят себя знатоками, то кто даст бабла на исследования? И вправду, ну на фига оплачивать то, без чего все и так ясно.

О, я тут вспомнила один эксперимент. Взяли группу пацанов и приказали оценить бабское поведение. А те не въехали в суть ни одного женского мотива. Сто процентов – мимо цели.

Тогда хитрюги-ученые заставили студентов разгадывать смысл поведения самок мадагаскарских фосс (помесь хорька с кошаком). И тут вдруг на тебе – бац! – прорыв: все мотивации зверушек были разделаны под орех даже самыми тупыми из пацанов.

То есть мы проницательны там, где видим общее, видовое в зверушках. А как только пацан зрит не зверушку, а герлфрэндушку, разом теряет и проницательность, и руссудочность. Видимо, не тем местом думает.

И не надо тут мне хихикать, сестрицы! Сами-то вы как о людях думаете, а? Вот то-то же. И вам тоже надобно тренироваться на кошках.

Так что, дорогие мои подруги, человечеству рано или поздно, чтобы выиграть битву за место под солнцем у существ с искусственным интеллектом, придется заменить свою биологическую эволюцию революцией. И не исключено, что именно зомби, подобные братве с "ИNФЕRNО", станут передовым авангардом этого сметающего все на своем пути великого революционного движения.

3

Я вздохнула, одарила Пал-Никодимыча укоризненным взором и сказала:

– На душе у Вас неспокойно, потому что мучит совесть.

– Как так?! – не понял начальник.

– Нашенское филантропическое заведение поимело кучу баблосов благодаря мне, а я еще пока ни цента с этого не поимела. Уже, скоро наш главбух уйдет, а потом выходные. Так и умру от голода в двух шагах от богатства.

– Еще минута, и побежишь в бухгалтерию. Сегодня все и перечислят. Я, если что, звякну туда... Ты мне все-таки вот чего проясни: почему нас в "ИNФЕRNО" не пустили?

– Когда?

– Тогда.

– А-а, тогда-а... Так ведь я же Вам только что уже целый час про все эти заморочки толковала!

– Да я все понимаю, однако хотелось бы все-таки понять...

– Я ведь сама в "ИNФЕRNО" через турникеты, как бешеная обезьяна, пропрыгнула. Тамошняя администрация помешана на секретности.

– Не пойму, Ника, почему ты так скоротечно увольняешься?

"Не знаю, что и соврать-то, шефу, – подумала я. – Ну не говорить же ему, что хочу смыться, пока он не узнает, что, если до нашей страховки "ИNФЕRNО" была на грани краха, то теперь на той грани – уже наша шарага".

– Британские ученые в опытах на лабораторных кроликах убедительно доказали, что самое дорогое для человека вовсе не работа, а семья, любящие родственники и преданные друзья, – сообщила я.

– А ты от меня ничего не скрываешь, Ника?

Все-таки у Пал-Никодимыча феноменальная интуиция. Чует грядущие звездюля, как кот запах валерьянки.

– Если б и хотела, не смогу. Знаете ж, какая я болтушка. У меня, что на уме, то и на языке. Поэтому я всегда говорю правду. Иначе просто запутаюсь и забуду, кому и чего соврала.

Устыдившись лживости своей честной натуры, я тут же отвела свой виноватый взор от очков Пал-Никодимыча (мне почему-то казалось, что под ними его глаза светятся кротостью, наивностью и добротой).

Мой слегка смущенный взгляд с минуту бесцельно шарился по кабинету задумавшегося шефа. Вдруг мои бедовые глазенки всей своей дружной парой уткнулись в упаковку "Новой эры", лежащую на полке шкафа, и широко раскрылись от изумления.

4

Заметив мой интерес к препарату, Пал-Никодимыч, несмотря на всю свою замороченность гнетущими его душу предчувствиями, тут же решил ознакомить меня с этой новинкой аптечной индустрии.

– Вот, с-смотри, Ника, что вставлять с-себе приходится, – Пал-Никодимыч взял проклятый препарат в руки и продемонстрировал его мне.

– Откуда...

– Проныра Загадзе где-то раздобыл. Биологически активная добавка. Усталость, как рукой, с-снимает. Теперь с-сутками могу пахать. Боюсь, правда, что по почкам или печени ударить может. Да и на яркий с-свет без очков с-смотреть довольно болезненно. Но деваться некуда, в последнее время уставал чудовищно.

Тут Пал-Никодимыч снял очки и стал протирать их стекла. И я увидела, что у моего начальника – черные глаза, такие же, как у зомби "ИNФЕRNО".

"Ах, вот откуда ты силушки-то набрался, – поняла я. – Елки-моталки, и тут зомби! Впору садится за роман под названием "Мой шеф – посланец Ада". Какая я, однако, предусмотрительная – абсолютно своевременно решила смыться из родной конторы. Нефиг мне тут больше делать с живыми мертвецами", – подумала я, чувствуя, как капли холодного пота струятся по лбу и вискам.