Текст книги "Последний фарт"
Автор книги: Виктор Вяткин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
Глава вторая
К зимней ярмарке готовились с осени. Еще задолго до ее открытия из глубины тайги стали съезжаться оленеводы, потирали руки торговцы, предвидя новые сделки.
Узнав, что на ярмарке во время игр будут разыгрываться ездовые олени с нартами, Полозов пошел к Винокурову. Старшина согласился дать ему лучшую упряжку. Он знал, если устанут собаки, то Иван на себе дотащит нарты.
Миколка хотел потягаться в скорости с бегунами. Ему хотелось показать Анне свою ловкость, выносливость.
В день игр шел мягкий снег. Миколка заготовил дрова, натаскал в баки воды и, когда пришел к церкви, там уже толпился народ.
По берегу Олы торговцы раскинули палатки с различными товарами. Далеко вокруг разносились шум, смех и громкие голоса.
– А-а-а, Хаз-Булат? – улыбнулся Полозов Миколке. Он стоял рядом с потягом собак, румяный, веселый.
Миколка подошел к Ивану.
– Зададим жару-пару, а? – подмигнул ему Полозов.
Но тут Маркел подогнал потяг Громова и поставил нарты рядом с упряжкой Полозова. Оленевод сбросил шубу. Значит, и он примет участие в гонках, решил Миколка.
Выстроилось в ряд шесть упряжек. Собаки нетерпеливо скулили. Каюры держали за ошейники передовиков и ждали. Толпа притихла. Винокуров махнул рукой.
Мгновение, и все смешалось в беловатой мути снега: визг, собак, крики погонщиков. Проводив глазами упряжки, Миколка подошел к другой группе. Тут готовились к состязанию бегуны. Пока каюры сделают круг до якутских юрт и вернутся, бегуны закончат борьбу. Победитель получит ружье. Винокуров воткнул его прикладом в снег и поднял руку. Сразу же рванулось человек восемь парней. Миколка сбросил на ходу кухлянку и устремился за ними.
По глубокому снегу бежать было тяжело, но Миколка старался изо всех сил. Он обошел одного парня, другого. Теперь впереди бежали только Петька и сын торговца Юсупова.
Рубаха на спине Миколки взмокла, пот щиплет глаза. Только бы не споткнуться о кочку, не упасть. Еще быстрей. Еще! Неожиданно Петька налетел на куст, упал и отстал.
– Не уступай буржую, – крикнул он вдогонку.
Миколка рванулся и обошел Юсупова. Он слышал его тяжелое дыхание у затылка. Их нагоняет Петька.
– Давай, Миколка! Давай!
Вот и лиственница с двумя вершинами. Надо возвращаться. Миколка обежал ее и помчался обратно. Уже близко церковь. Сердце так колотится, что, кажется, сейчас выскочит в рот. Ноги у Миколки стали заплетаться. Он споткнулся и упал. Его тут же придавил Юсупов. Они мигом вскочили, но секунды были упущены. Петька уже подбегал к финишу.
Расстроенный Миколка пошел к дому. Не упал, пришел бы первым.
– Миколка, ты куда? – Наперерез бросилась Анка. Щеки ее горели, глаза поблескивали, как две ягодки жимолости. – Молодец. – Она ухватила его за рукав. К ним подошли Петька и Федот.
– Теперь ружье наше, пригодится,– заговорил Федор. А Петька тянул всех к церкви. Там начинались игры с арканом.
Миколка хотел было вклиниться в толпу, но почувствовал, что кто-то потянул его за полу. Он оглянулся – Анка.
– Пойдем с нами к Амосовым. Там соберутся ребята. Будет весело…
– Боюсь, рассердится старшина. Разве место волку – в оленьем стаде?
– Кто сказал, что ты волк?
– Твой отец.
– Ну и будь волком. Совсем плохо, когда человек смирный. Теперь время сильных. Так говорит учитель Куренев. – И она убежала.
– Приду! – крикнул он и хотел бежать за Анкой, но уже заволновалась толпа. Никак возвращаются упряжки? Точно! Из за поворота реки мчались два потяга. Это были упряжки Полозова и Громова. Мужчины стояли на коленях и подгоняли собак. Народ расступился. Поджав уши, высунув языки, собаки шли махом. Тела их распластались, и лапы, казалось, не касались снега.
Соперники мчались рядом. Они словно договорились разделить приз. Вот Полозов ударил вожака и так гикнул, что упряжка вырвалась вперед. Но Громов тут же наклонился и, ухватившись за копылки нарт Ивана, сильным рывком задержал потяг. Теперь собаки оленевода оказались ближе к финишу.
Толпа загудела. Полозов оглянулся и, поняв, в чем дело, вмиг лег на обшивку саней Громова. Оленевод полетел в сторону вместе с нартами. Собаки запутались в ремнях, и между ними началась потасовка, а Иван уже развернул свой потяг у призовых оленей.
– Неправильно!
– Законно! Оленевод первым нарушил правило!
– Так и надо! Пусть не хитрит! – спорили возбужденные зрители.
Старики собрались на совет.
Полозов передал упряжку Канову и, не дожидаясь решения, направился к призовым оленям.
Гермоген проснулся на рассвете, нащупал трубку и долго шарил и темноте, разыскивая кисет. Он тихо поднялся, присел на корточках у огня, разжег трубку. Тревожные мысли томили старика. Худые слухи о Миколке быстро достигли Буянды. Гермоген, не мешкая, собрался со старым Слепцовым в путь, и вот они в Гадле. Сначала Гермоген решил все сам разузнать о Миколке. В какую упряжку попал парень?
Попыхивая дымом, Гермоген уставился на тлеющий уголек, перебирал в памяти разговоры стариков. Старики говорят, что Миколка озорник, но охотник смелый, что он подружился с Петькой, к грамоте потянулся и на девку заглядывается. Анка, говорят, шибко вкусная на вид. Как бы внук не полез в чужое окно. Большая беда будет. Вот и попробуй разберись. Да и время такое настало, когда все путается в голове. Советуют старики сходить к учителю Куреневу.
Гермоген выпил кружку кипятку, оделся и бодро зашагал в Олу. За своими нелегкими думами он и не заметил, как оказался в поселке.
Где тут искать эту школу? – остановился он в нерешительности. Навстречу по тропе бежала девушка, размахивая книжкой. Однако, шибко ученая, – подумал Гермоген, нагнал на лицо привычное выражение спокойного степенства и принялся раскуривать трубку.
Но девушка, приметив постороннего человека, поглядывающего по сторонам, заговорила сама.
– Вы кого-нибудь ищете?
– Нет. Маленько задумался, стоит ли мальчишку в школу посылать. Не знаю, хорошо ли учат.
– Пойдемте, посмотрите. Тут близко. – Она подхватила его под руку.
– Я уже снова крепкий. Я могу уже сам. – Он смутился.
Откуда она могла узнать, что его медведь недавно драл? Ведет, как больного. Они подошли к избе с большими окнами. Вошли в большую комнату. За столом сидело много ребят. Худенький человек с усами что-то говорил им, расхаживая. Он поздоровался со стариком, подвинул ему стул. Гермоген сел.
– Тетя Лена, здравствуйте! – Ребята вскочили и снова сели. – Что сегодня читать будем?
– Сказку о рыбаке и рыбке, – сдержанно улыбнулась девушка. Прошла к большому столу, села и раскрыла книгу.
Сказка поначалу насторожила старика. Разве бывает такое, чтобы в невод ничего не попалось? Но дальше понравилась. Как верно сказано про жадную старуху. А когда Лена прочитала, что старуха, разбогатев, принялась драть за волосы старика, Гермоген его вслух пожалел.
– Ай-я!.. Беняска рыбак!
Заохали и остальные. Учитель сказал ребятам, что богатые ненасытны в своей жадности и несправедливы, потому и останутся при разбитом корыте. Какой-то мальчишка перебил учителя.
– Не-е-е… У Винокурова корыто из железа. Как сделается деревянным? Разве он согласится быть бедняком?
– Пороть тебя надо.! – прикрикнул на него Гермоген. – Как можно говорить такое о старшине?
Все притихли. Куренев засмеялся и сказал, что скоро все будут равны.
Гермоген недружелюбно поглядел на учителя, но промолчал. Нехорошо спорить при ребятах. Учитель приказал расходиться. Когда все ушли, он повернулся к Гермогену.
– Ну как урок? Все понял, отец?
Гермоген вздохнул:
– Смеешься много и худому учишь. Побил бы маленько старуху рыбак, не посмела бы. И о старшине худо говоришь. Как можно такое? Разве не самый сильный сакжой водит стада и оберегает от волков олешек?
Куренев задумался. Как втолковать старому человеку, что не каждый сильный ведет стадо.
– Ну, ладно, – решил он, – пошли ко мне, пообедаем и поговорим.
Учитель надел шубу, взял Гермогена под руку и повел в свой дом.
…Миколка вышел из избы Амосова вместе с Анкой. Было уже поздно. Мог ли он думать, что вместо игр, плясок он встретит тут Ивана, Лену, учителя и несколько молодых парней.
– Ты же сказала, что будет просто, а тут звон что, – разговоры. Разве бы пошел, если бы знал? – упрекнул он Анку.
– Лена просила тебя привести, – улыбнулась Анка. – Слышал, что говорил учитель. На Большой земле давно новую жизнь строят. Мы тоже будем бороться, как все.
– Это дочь старшины-то? Узнает отец, отдерет за косы.
– Не смейся, – Анка взяла его за руку. – Знаешь, сколько молодых бросали богатство, дом и шли за бедных на каторгу: разве не слышал, что рассказывал Куренев? Как будет у нас новая власть, тоже запишусь в комсомол!
– Зачем комсомол? Кто послушается неимущего?
– Учитель сказал, что все люди имеют равное право на богатство. – Она остановилась. – Ты будь смелым, и я пойду за тобой. – Она толкнула его в сугроб и засмеялась: – А я-то думала – ты сильный.
Падая, Миколка увлек Анку, и они забарахтались в сугробе.
– Вот тебе, вот тебе! – хохотала она, запихивая ему за шиворот снег. – Чтобы сильным сделался и ничего не боялся.
Отбиваясь, он прижал Анку к сугробу. Анка притихла, сжимая его руки у лица. Он почувствовал ее горячее дыхание на щеке и замер.
– Ты чего притих? – шепнула она. – Разве не любо тебе?
Он покраснел, вскочил. Помог ей подняться. Анка смеялась. Миколка неловко ткнулся губами в ее лицо и припустил к избе, где жил Полозов, перепуганный и радостный. Как он мог поцеловать дочь старшины. Беда!
– Миколка, подожди! Постой!
Он побежал еще быстрее.
В избе было тихо. На столе догорала свеча. На стуле дремал старик.
– Дед? – прошептал Миколка и кинулся к старику. Тот поднял голову и холодно поздоровался.
Легли не разговаривая. А утром чуть свет Гермоген разбудил Миколку. Старик был уже одет.
– Пошли! – сказал он внуку и вышел.
Миколка быстро оделся и выскочил из барака. Старик тяжело переступал по запорошенной снегом тропе.
Чего разгневался дед? Куда он идет? – Миколка уныло плелся позади. Уже начался кустарник. Гермоген остановился, подождал Миколку и показал на невысокий куст.
– Ломай!..
Миколка сломал. Старик снова пошел дальше.
– Давай этот, – кивнул он на более крепкую ветлу.
Парень, с трудом свернул гибкий ствол.
– А ну, эту, – Гермоген отошел в сторону.
Сколько ни старался Миколка, он не мог даже наклонить эту ветку.
– Ломай! – крикнул гневно Гермоген. – Ты же легко ломаешь правила жизни!
Миколка покраснел, уцепился за сук и, подтягиваясь на руках, схватился за верхушку ветлы. Раздался треск, и он свалился к ногам Гермогена. Дед пошел дальше.
Солнце всплыло над морем. Не понимает Миколка деда! Решил наказать, отстегал бы, и все, а зачем таскать по лесу и заставлять ломать кусты?
Теперь Гермоген облюбовал высокое дерево. Миколка остановился, задрал голову и тихо сказал:
– Разве можно сломать вершину, которую не достанешь?
– Ты тянешь руки еще выше.
Миколка молчал. Старик несколько раз ударил его кнутом.
– За что ты бьешь меня, дед? – спросил Миколка уважительно.
– Как мог ты дерзко разговаривать со старшиной? Как можно требовать того, чего не давал?
– А если он сам берет чужое и не дает ничего? Старшина несправедливый.
– Утратишь ум с таким мальчишкой, – Гермоген набил трубку. – Домой тебе надо, в тайгу. Пропадешь тут. Гибнет и сильная птица, отбиваясь от табуна. Не в силах человек изменить русло реки.
– В силах, если возьмутся все. Есть такой человек, его зовут Ленин. За ним идут бедняки, а их – как звезд на небе, – пояснял Миколка.
– Может, мой ум слабеет, – сказал дед тихо, как бы для себя. – Возможно, ты владеешь рассудком, но своим ли? – Он пытливо посмотрел на внука. – Что ты сам видел в жизни? Понаблюдай за муравейником. Там у каждого свое место. Потому там и порядок. А как понять человека! Чего он хочет: власти или справедливости?
– Но есть умные люди. Они говорят… – Миколка растерялся.
– В пустом ведре и дробинка гремит, – резко оборвал его старик и пошел по берегу.
Миколка не понял: прикажет ли дед возвращаться на Среднекан или оставит его в Оле? Гермоген свернул на тропинку к Гадле, даже не оглянувшись.
Миколка рубил дрова за сараем. Шел густой снегопад, и в доме Винокурова так залепило окна, что казалось, будто вместо стекол натянуты заячьи шкурки.
– Отдохни, отдохни, малец, – раздался за спиной голос хозяина. – Молодец! Пойди к Евдокии. В котле на кухне отварная голова сохатого. Полакомься!
Уж не сошел ли старшина с ума? Кто угощает батрака губами сохатого? А может, пьяный? Миколка постоял, подумал и снова принялся рубить валежины. Но тут из-за угла сарая выскочил Петька.
– Бросай! Живо на сходку! Власть новую выбирать будем! – Он вырвал у Миколки топор и швырнул на дрова. – Пошли!
– Выбирать власть? Мне? Пустое мелешь, – оторопел парень, но Петька потянул его за рукав.
– Давай! Из Тауйска бумагу привезли. Ревком у нас будет.
Миколка пошел за приятелем. В избу учителя набились люди. Одни сидели на скамейках, другие стояли вдоль, стен. Здесь были Лена, Федот, Вензель. Они толпились около учителя, перешептывались с охотниками. Куренев глядит в какую-то бумажку. Петька пробрался к Федоту, а Миколка застрял у двери.
Куренев прочитал указание Охотского военревкома о создании волостного революционного комитета. Рассказал о разгроме армии Колчака, о партизанской войне в Сибири и о перевороте в Охотске.
– Оказывается, летом в Охотск прибыла карательная экспедиция полковника Широкого. Рабочих разоружили, кое-кого отправили в Хабаровск к белым на расправу. Но многие успели скрыться в тайге. А в декабре в городе был создан подпольный ревком. На приисках красные сформировали сильный отряд, двинулись на город и выгнали колчаковцев.
Учитель предложил выбирать власть. Выбрали учителя, кто-то назвал Федота.
– Федота, Федота! Ой грамотный. Подходящий будет! – поддержало собрание.
– Молод Федот! Кто его пустит в склад? Кто послушается? – сомневались некоторые.
– Поможем!
Против ожидания старики поддержали кандидатуру Федота. Собрание закончилось поздно. Люди расходились довольные. Впервые они сами выбрали свою власть.
Миколка заснул поздно, а утром чуть свет его разбудил Петька.
– Пошли помогать Федоту товары у купцов отбирать.
– Товары отбирать?.. – Миколка приуныл.
– Ну-у!
Миколка молчал.
– Оглох или испугался?
– Боюсь! – сознался Миколка. – Знаешь, какой у меня дед? Пропадут уши. Мне ничего не надо.
– Тебе не надо, а другим беднякам? Ты подумал? Пошли.
– Уж ладно, побей маленько. Не пойду, – тоскливо заявил Миколка, не двигаясь.
Петька выругался и ушел.
…– Обстановка в Охотске сложнейшая, – рассказывал Полозов. Он только что вернулся из Охотска. – Зашевелились якутские буржуазные националисты. По реке Мая бродят банды колчаковцев. Тракт на Якутск может быть перерезан в любое время. С открытием навигации ожидают японские военные корабли. Вот почему Охотский Совет принял решение эвакуироваться в Якутск…
– А как же наш ревком? – спросила Лиза.
– По словам Мирона, в Охотске считают так: лучше пусть будет немощная земская управа, чем военный комендант с отрядом солдат. Теперь главное – сохранить силы. Скоро Павел Григорьевич должен привезти указания.
– Мирон! Как он там? – Лиза надела теплую кофточку и села рядом.
– Ничего, хромает, а бегает. Остается с коммунистами в городе. Работает все на почте. Каждую ночь под носом властей по прямому проводу ведет переговоры с губревкомом. Смелый он человек.
– С больными ногами, – вздохнула Лиза. – Боюсь я за него. Так ли он нужен там?
– Выходит, нужен. Уполномоченный Дальневосточной республики эсер Сентяпов не хочет подчиняться решению РСФСР о передаче Охотского уезда Якутской губернии. Вокруг него группируются бандиты, и поддерживает его Яныгин. Там предстоит серьезная борьба.
– А нас Мирон не забыл? – поинтересовалась Лиза.
– Что вы! Спрашивал обо всех. Обещал написать вам. – Полозов вынул папиросу, размял. – Велел приступить к созданию штаба по борьбе с колчаковцами.
– Ого-о! Значит – и вы в комиссары? – улыбнулась Лиза.
– Нет, штаб должен объединить коренное население в тайге.
– Значит, Куренев?
– Он под надзором местных властей.
– Спрашивать не буду, но оберегайте Лену и себя, – Лиза принесла пепельницу и поставила на валик дивана. – Обещайте…
– Лену обещаю оберегать, а мне кого оберегаться? Простой каюр, каких тут сотни. – Полозов поправил пепельницу, усмехнулся. – Собственно, и у меня есть недруг. В Охотске встретил знакомца еще по Охотской тайге – Мишку Усова. Гляжу, шагает в милицейской форме с наганом на боку. Такой будет служить кому хочешь, если выгодно.
В окно ударил комок снега. Лиза выбежала.
– Лена еще не вернулась! – крикнула она кому-то и тут же вошла в комнату. – Петька приходил. Видите, какие у сестры ученики. Смотрите, – она лукаво улыбнулась.
– Я не имею права на Лену. Поймите меня правильно. Я не могу ей себя навязывать. Что у меня есть, кроме пары здоровых рук?
– Какой вы право… – она не договорила.
Полозов посмотрел в окно, прислушался.
– Где же Леночка?
С улицы послышались быстрые шаги. Вбежала Лена.
– Приехал? Как хорошо. – Она села с ним рядом. – Мне так жаль, но я вынуждена тебя огорчить, Миколка просил…
– Миколка? – удивился Иван, – но я его только что видел.
– Да, Миколка. Он не хотел ослушаться деда, но не может больше скрывать от тебя. Он просил передать, что Бориску они с дедом еще прошлой зимой нашли мертвым и похоронили.
– Где? – схватил ее за руку Полозов.
– Не знаю.
– Кто же его убил? Неужели Попов?
– Нет, Бориска умер, когда Попов был здесь.
– Жалко Бориску. Так и не видел жизни человек, – Полозов загрустил. Лена сочувственно пожала ему руку, встала, прикрутила в лампе фитиль.
– Да, – спохватилась она. – Лиза, тебя обязательно просил зайти Куренев.
– Я сейчас пойду к нему. – Лиза встала. – Рано меня не жди, сестричка. Ужинайте тут без меня.
Лиза завязала шаль и, кивнув Полозову, вышла. Лена проводила сестру и закрыла за ней дверь на крючок.
Сердце Ивана лихорадочно забилось. Лена неслышно остановилась на пороге и протянула к нему руки…
– Ра-а-аз!..
Полозов развернул бревно и бросил на покат. Федот и Канов подхватили ломики, толкнули. Попрыгивая на стыках, оно скатилось к реке и, подняв фонтан брызг, плюхнулось в воду. Тут его Вензель умело подцедил багром и отвел в заводь, где вязались плоты.
Вечерело. Штабеля леса на берегу отбрасывали длинные тени. Становилось прохладно. Но Полозов спешил, катал бревно за бревном. Пока не упала вода, он решил сплавить заготовленный лес. Сегодня помогать ему пришли Петька, Вензель и Миколка.
Вензель привязал к плоту последнее бревно, сел и набил трубку. Петька спустился к реке. Полозов решил, что, пока они отдыхают, он подготовит бревна. Он подсунул между прокладками ломик, пошевелил. По склону берега бревна покатились к воде…
– Берегись! – крикнул Иван, и в ту же минуту за кустом у воды ахнул Петька: сбило!
Иван подпер ломиком кладку и кинулся к реке. Рядом с барахтающимся Петькой уже торчала голова Федота. Полозов продрался через кусты и бросился в воду. Федот уже вытащил Петьку. Он сидел и бессмысленно озирался. Все случилось так быстро, что он не успел прийти в себя. Федот выжал одежду и спокойно закурил, будто ничего и не произошло.
– Теперь гони! Разогреться надо.
Перекатали последний штабель. Полозов вытер лицо и крикнул:
– Федот! Иди с Петькой в поселок. А мы поплывем. Плоты встречайте, поможете причалить. – Он повернулся к Миколке. – Ну, Хаз-Булат, ты с нами?
– Не-е-е-е, я с Федотом. Утонешь с тобой, однако.
Полозов сбежал к Вензелю в воду и стал крепить плоты.
– Веревку!.. Скобу сюда!.. Вот так! – распоряжался он, стоя по грудь в воде. – Пропускай конец низом! – И, набрав воздуха, нырнул под плот.
Канов проверял крепление, хмурился:
– Все хлипко. Токмо смерти искать, – бормотал он тихо.
– Смерти? Какая смерть! – Иван вылез на бревна.
Покурили. Проверили еще раз крепления, и Полозов скомандовал Вензелю:
– Давай, старина, на задний плот, к рулю, А мы с Кановым впереди на шестах.
Старик установил рулевое весло. Полозов отвязал причальные концы и оттолкнулся шестом. Поплыли. Замелькали кусты, деревья, заводи.
– Славно, черт возьми! Только направляй шестами, чтобы не развернуло.
Скоро показался поселок.
– Бей влево! К берегу! К берегу! – Полозов так упирался шестом в дно, что трещала рубаха.
Иван всмотрелся в толпу, что встречала сплавщиков. А вот и Петька. Бежит к берегу, размахивая руками. За ним Миколка. Где же Леночка? Ага-а! Вон стоит у своего дома.
– Э-э-э-э… – лихо кричит Петька, остановившись у дерева. Там же и Федот. Значит, тут причаливать.
– Держи-и! – Полозов метнул моток веревки прямо в руки Петьки и стал сбрасывать кольца каната. Пока Петька выбирал канат, Федот уже закрепил конец за лиственницу. Плоты дрогнули и стали разворачиваться.
– Ловко мы их? – Полозов выскочил на берег и помог Канову.
На берегу было много людей. Что-то случилось. Он взглянул на бухту. Так и есть: пришел пароход. К Полозову подошел бывший писарь комитета.
– Волостная управа аннулирует соглашение о поставке леса.
– Что это значит? – подался к нему Полозов. – Какая управа?
– Все, господа ревкомовцы! Хватит, повластвовали. Сегодня создана волостная земская управа согласно предписанию.
На островке под корневищами лиственницы, принесенной паводком, догорает костер. Сырая головня, шипя, струит ленточку дыма. Лиза поправляет палочкой угли. Федот деловито чистит котелок после ухи. Лена лежит на ветках лозняка и смотрит в небо. Полозов сидит рядом и отгоняет от нее веткой комаров. Невдалеке, уткнувшись носом в гальку, чернеет лодка.
На редкость теплая ночь. Уже багровеет восток, наступает тихое утро. Хорошо сидеть и слушать, как пробуждается день.
– Странно, почему мы раньше не отдыхали на берегу? Это же так здорово, – оглянулась вокруг Лиза.
Вчера Лиза получила бодрое письмо от Мирона, пожалуй, первое такое за все время. Он сообщал, что в Охотск прорвался небольшой отряд красноармейцев, присланный из Якутска Советом. Большевики снова захватили власть, создали военно-революционный комитет и вышли из подполья.
Его настроение передалось Лизе.
Вечером она уговорила всех поехать на прогулку вверх по реке. Вышли в полночь. Лодку поднимали по-бурлацки. Пели «Дубинушку», веселились.
Наловили хариусов, приготовили отличную уху и теперь отдыхали.
За сопками уткнулись в небо желтые лучи солнца. Вспыхнули вершины гор. В кустах чирикнула птичка. Одна… другая… Скоро день хлынул в долину. Лиза протянула Полозову руку.
– Помогите встать! – Он подхватил ее за локти, поднял.
Лена резко вскочила, подбежала к воде, зачерпнула ее ладонью и брызнула на Ивана, затем на Федота. Тот и головы не поднял. Она снова зачерпнула воды и полила его склоненную голову.
– Лена, не шали! – пытался ее урезонить Полозов.
– Почему? А вот буду! Чего он молчит? – крикнула она.
– Прохладная вода. Приятно! – равнодушно отозвался Федот.
– Ах, приятна? – Она стала брызгать в него пригоршнями. – А теперь?.. А теперь?.. – смеялась она.
– Теперь нет! – все тем же тоном ответил Федот и поднял голову: – Теперь нет.
– Лиза, Иван! Вы посмотрите! Федот, оказывается, умеет сердиться! – радостно воскликнула она.
– Нет, – невозмутимо бросил Федот и склонился над трубкой.
– Ах так? Ну, хорошо же! – Лена зачерпнула воду в обе ладони, подбежала и вылила ему за воротник.
– А теперь вы разозлились?
– Нет, но вы можете простудить руки. Побереглись бы!
– А вам жалко, да?
– Нет! Руки-то ваши.
– Да что вы бесчувственный такой? – уже досадовала она. – Поругайте, что ли, если не умеете сердиться. Прикрикните!
– Я давно ругаю вас, жалея, ругаю. А разве вы не улавливаете? – спросил Федот.
– Леночка, – подошел к ней Полозов. – Что сегодня с тобой?
– Ты тоже хочешь? Хорошо! – И Леночка принялась брызгать на Ивана.
– Ну, Леночка! Ты слишком… Нельзя так, – подошла к ней сестра.
– Можно! Когда весело, все можно! – засмеялась Лена. – А сегодня весело. А ты почему заступаешься? – И принялась обливать Лизу.
– А вот это я не позволю, – загородил Лизу Полозов.
– Драться со мной будешь или как? – Леночка смотрела на него с вызовом.
– Лизу обидеть тебе не дам, – шутливо ответил он и, распахнув куртку, прикрыл Лизу полами. – Вот так, Лиза у нас самая добрая, хорошая.
– А я? Я, выходит, – плохая? Тогда идите пешком. – Лена бросилась к лодке. – Вот ваша рыба! – Она отбросила кукан, оттолкнулась от берега. Федот в несколько прыжков по воде догнал лодку и привел ее на старое место.
– А теперь быстро за рыбой. Ну-у! Слышите? – проговорил он тихо, показывая на уплывающий кукан.
– Иван! Выручай! – крикнула Лена, смеясь. Полозов вскочил, но Федот властным движением руки остановил его.
– Нет, пусть сама. – Он подтолкнул Лену. – Идите! Вышвырнули, вот и доставайте!
– Федот, вам меня не жалко? – сразу притихла Лена.
– Нет, не жалко.
Лена побрела по воде. Она поймала конец шнурка, подтащила кукан к берегу. Федот подбросил в костер дрова и, легко подхватив Лену на руки, поставил у костра.
– Грейтесь.
