Текст книги "Предчувствие весны"

Автор книги: Виктор Исьемини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 31 Альда

Наутро в Альхелле было тихо. Сейчас самым шумным местом в городе стала, должно быть, резиденция епископа. Туда потянулись горожане с приветствиями, просьбами, жалобами. Пришедшим был объявлено: его священство примет всех после церемонии в соборе.

Епископ отслужил торжественную заутреню, Ингви с Наонной явились в собор – тихонько простояли в углу. Вампирессе было скучно, она украдкой озиралась, разглядывая внутреннее убранство, в основном ее интересовали трофеи, подношения Гилфингу-воину. Старания певчих оставляли девушку равнодушной. Впрочем, королю тоже показалось, что поют его подданные довольно скверно. При прежнем епископе клиру редко приходилось репетировать.

Разумеется, пока не закончилась служба, нечего было и думать о разговоре с прелатом. После молебна старик вознамерился прочесть проповедь о добре и мире. Тут уж Ннаонна не выдержала, и они с королем ушли. Погода не располагала к прогулкам, шел мелкий снежок, так что демон с Ннаонной возвратились в Альхеллу. Никлис, как всегда подвыпивший, и как всегда хорошо осведомленный, объявил, что его священство после обеда будет принимать просителей, так что нынче ждать его нет смысла. В самом деле, под вечер появился посланец епископа, молоденький священник. Этот был новичком, никогда прежде он не видел ни демонов, ни вампиров, так что, пересказывая слова прелата, с любопытством разглядывал обоих. Старик извещал, что не сможет встретиться нынче с его величеством, но просит непременно предоставить ему аудиенцию завтра. Он изложит свои соображения относительно пожелания короля и "милой девочки".

После того, как клирик удалился, Ннаонна спросила:

– А как звать нашего епископа?

– Рупельт, а что?

– Да как-то странно, не помнила, как его звать. Старичок и старичок.

– А он тебя "милой девочкой" кличет или еще "дитя", – заметил Ингви.

Ему хотелось подразнить девушку, но, к удивлению короля, Ннаонна не стала злиться.

– Ему можно. Другим нельзя, а ему можно, – кротко пояснила вампиресса. – Потому что он тоже милый.

Епископ явился, как и обещал, на следующий день. Ингви не стал устраивать торжественной церемонии и принял старика неофициально, в кабинете. Тот после приветствий сразу перешел к делу – извлек из поясного кошеля свиток, развернул, откашлялся и начал читать: "Во имя Гилфинга Светлого Пресветлого. Венчается живущей в гилфинговом Мире имярек, живущей в гилфинговом Мире имярек, венчается живущая в Мире..."

– Постойте, постойте, ваше священство. Что это? Похоже на венчальные формулы, но без "раб гилфингов"?

– Да, я придумал такую форму, чтобы избежать двусмысленностей. "Живущий в гилфинговом Мире" в данном случае указывает, что молодые вовсе не обязательно относятся к детям и рабам Его, но мы отдаем должное Создателю, оставляя в венчальной церемонии хвалу ему, создателю и владыке Мира. Сей текст я составил, отталкиваясь от бесед с королем эльфов его величеством Трельвеллином, существом весьма осведомленным и мудрым, хотя и далеким от приверженности традиционным ценностям. Я надеюсь, архиепископ Мунт одобрит эту нейтральную формулировку.

– "Владыке Мира", – задумчиво повторил король. – Гилфинга вы полагаете... Хотя, оставим лишние детали, это ни к чему. Значит, вы придумали такую венчальную церемонию, которая годится для демона и вампира, но ее должен утвердить глава Церкви? А если он откажется?

– Не понимаю, с чего бы ему отказываться! – пылко возразил старичок. Он был горд, что сумел составить новый ритуал для необычных условий. – Я учел все возможные возражения, разработал до мельчайших деталей. Вот послушайте...

Ннаонна тоже собиралась вступить в разговор, но Ингви взял девушку за руку и покачал головой. Он прекрасно понимал, что старик не успокоится, пока не прочтет свой замечательный текст, лишь после этого с ним можно будет нормально говорить. Дослушав епископа, Ингви одобрительно кивнул:

– Прекрасный образец паллиатива! В самом деле, замечательно.

– Нам очень понравилось, – встряла наконец Ннонна, – а когда это уедет к архиепископу?

– Ну... завтра. Да, хоть бы и завтра.

– Отлично, – Ингви покачал головой. – Боюсь, его высокопреосвященство не будет торопиться с ответом... Пожалуйста, напишите, что мы все с нетерпением ждем его решения... Ну, в общем, что-нибудь, что заставит его поспешить. Да, можно прямо так и написать – мол, король Ингви очень оценит скорость, с которой придет ответ.

– Да, я напишу, – старик был увлечен собственными мыслями. – Знаете, мне тоже не терпится узнать, как оценит архиепископ мое... кхе-кхе... этот документ.

– А скажите, ваше священство, вот что... При вашей особе состоят два клирика высоких достоинств, брат Тонвер и брат Дунт. Так вышло, что я познакомился с ними в Дриге, на острове блаженного Лунпа.

– Да, они, кажется, оттуда, с востока.

– Как эти достойные братья оказались в числе вашей свиты?

– Ну... таково было особое пожелание его высокопреосвященства. А почему вы спрашиваете?

– Эти клирики весьма начитанны и прекрасно знакомы со священными текстами. Я хотел бы взять их ко двору. Вы не возражаете?

– Разумеется, ваше величество... Странное пожелание, но, коль скоро вы давние знакомые...

– Да, именно так – давние знакомые и даже добрые друзья, насколько это возможно, учитывая нашу разницу в... как мы с вами говорили? В статусе? Так вот, когда станете составлять письмо Мунту, упомяните, пожалуйста, что эти досточтимые братья – мои друзья и что они зачислены в штат двора.

Старичок Рупельт поглядел в глаза Ингви. Он, конечно, понял, что здесь имеется некий намек.

– Как угодно, ваше величество. Если нужно, я напишу об этом. А что скрыто в этом решении? Я ведь неспроста должен написать о добрых братьях?

– Ну как же, – Ингви ухмыльнулся и развел руками. – Если его высокопреосвященство проявил заботу об их судьбе и настоял, чтобы братья Тонвер и Дунт отправились в Альду, ему, наверное, окажется небезразлична их карьера, разве не так? Кстати! Было бы очень хорошо, если упомянутые братья сегодня же переберутся в Альхеллу. Я распоряжусь, чтобы им выделили помещение. Скромное такое помещение, подобающее их смиренному званию.

***

Распрощавшись с прелатом, Ингви отправился к Никлису. Тот предавался своему обычному занятию – ловил преступных бесов в кувшинах вина. В каморке начальника стражи было жарко натоплено, сам Никлис сидел на кровати и почесывал грудь под распахнутым камзолом. Одеяние было роскошным, но грязным – из наследства короля Кадор-Манонга. Рядом на полу стоял кувшин с тонким горлышком. Должно быть, Никлис пил из него. Походная жизнь приучила его обходиться без излишеств, в том числе – без стаканов.

– Начальник стражи, называется... – Ингви огляделся и вдохнул специфическую атмосферу никлисовой берлоги. – Пьешь опять. А работа как же?

Никлис резво поднялся, демонстрируя готовность к подвигам.

– Работа – как солнышко мне. Сама по себе катится!

– Ладно, смотри, не перегрейся на таком солнышке.

– Никак невозможно, слышь-ка, твое демонское. Я же завсегда меру помню.

– Ладно, говорю. Ладно. Никлис, подумай, где бы разместить наших приятелей, Тонвера с Дунтом. Мне нужно, чтобы они были под рукой, но при этом – под присмотром. Сегодня же епископ пришлет добрых братьев в Альхеллу. К их появлению должна быть готова комната, и еще: я собираюсь безотлагательно выслушать рассказ о золоте эльфов. Будешь присутствовать и внимательно слушать. Потом обсудим.

– Враки, небось, – Никлис почесал в затылке. – Так не бывает, чтобы золото триста лет валялось, и никто не нагнулся поднять.

– Вот и послушаем враки. Стало быть, теперь подумай, где они станут жить. Монахи – люди скромных привычек, роскошных покоев им не требуется.

– Эх, твое демонское, поручил бы ты эту докуку Джамену или еще кому из дворцовых.

– Никлис, это бунт?

– Чего?

– Не "чего". Ты отказываешься исполнять мои приказы?

– Никак нет, твое демонское. Я уже придумал. Эвон по коридорчику далее двое убогих гостят – Аньг блаженненький да Кари этот. Между моим кабинетом и их помещением как раз комнатка.

– Кабинетом? Ты свою нору кабинетом назвал? – Ингви широко улыбнулся.

– А чего? Кабинет, слышь-ка. Как есть, кабинет. Так, говорю, я этим, Кари с Аньгом велю за попами следить, а попам втихаря шепну, мол, вы здесь живете не просто так, не за красивые глаза – приглядывайте за соседушками. Мол, под подозрением они.

– Ловко, – одобрил король, – Никлис, как в твою голову приходят столь коварные планы?

– Так я чего... – Никлис не уловил иронии, он в самом деле воспринял слова демона как похвалу собственной изобретательности. – Я ничего. Я, когда с ворами-то был, так наш старшина, Пиритой-вор, он всегда так велел, когда на дело людей отправлял. Чтобы люди ушами, слышь-ка, не хлопали, а приглядывали, кто чего по карманам рассовал.

– Хорошо, действуй. Предупреди Аньга с Кари... Да, кстати! Хорошо, что ты напомнил! Когда попы заявятся ко мне со своими историями, надо будет Карикана позвать. Пусть послушает. Интересно, что он скажет насчет этих басен об эльфах и древних кладах. И вели кому-нибудь, чтобы Тонвера с Дунтом в воротах встретили.

Никлис отправился раздавать поручения, а Ингви возвратился к себе. Золото эльфов, древние легенды, далекие края... Здесь маячило интересное развлечение!

***

– ...И до сих пор ищут проклятое золото, – завершил рассказ Тонвер, – да без успеха. Ваше королевское величество, позвольте еще глоточек этого вина, а то в горле пересохло от долгих речей.

Тонвер, Дунт, Никлис и Кари расположились на стульях перед столом Ингви, Ннаонна, как обычно – на подлокотнике кресла.

Ингви кивнул Никлису, исполняющему нынче обязанности виночерпия:

– Налей всем. Значит, не нашли клад? Странно.

– История удивительная, – буркнул мрачный Дунт, следя, как в его стакан стекает тонкая красная струйка. Никлис наполнил посуду до половины и убрал кувшин. – Налил бы ты, почтенный до краев, что ли? Пресветлому угодны полные чаши.

Никлис плеснул еще немного.

– История удивительная, – повторил тощий монах, – но настоятельница сочла, что должна известить канцелярию его высокопреосвященства. Выходит, что-то здесь есть?

– Воистину, – поддакнул Тонвер, – тем более, что городской Совет в самом деле перебили в одну ночь.

– Слава Создателям, с такими делами и без эльфов можно управиться, – возразил Карикан. – Если я правильно понял, существовал заговор? Кое-кто из членов Совета притащил в Ливду отряд наемников с колдуном. По-моему, весьма вероятно, что солдаты вырезали Совет, затем агенты императора убрали их – а все списали на страшного эльфа.

– Логично, – кивнул Ингви, – но мы были в Ливде. Тамошние жители не производят впечатления легковерных простаков, которых можно обвести вокруг пальца, показав мертвого эльфа. Да и Семь Башен – реальное местечко. В самом деле, какие-то страшные легенды о Семи Башнях ходят, и моряки боятся проплывать там у берега. Наонна, Никлис, помните?

– Точно, слышь-ка. Так и есть.

– Если кто-то решил сработать под древнюю легенду, значит, и легенда в самом деле есть – пожал плечами Карикан. – Такая легенда, в которую верят местные.

– Человек, который нам рассказал о Семи Башнях, не был местным, он из Мирены, – заметила вампиресса.

– Дело темное, слышь-ка, но в Ливде народ ушлый, мошенник на мошеннике сидит. Ежели они поверили, так и в самом деле что-то было.

Тонвер слушал перепалку с ревностью, ему хотелось, чтобы в его историю поверили.

– Если настоятельница написала, значит дело того стоило, – напомнил толстяк. – И еще. Люди продолжают искать сокровища. Прибывают новые, а старые из Семи Башен не возвращаются. Что-то странное до сих пор есть в руинах, что-то опасное. Люди пропадают.

– Пропадают, но это не останавливает других, – поддакнул Дунт. – Точно, золото там. Что, кроме золота, заставит лезть в руины, откуда никто не возвращается?

– Вот именно, – объявил Ингви. – Именно это меня и вдохновляет куда больше, чем золото, триста лет лежащее без движения.

– А почему? – Ннаонна взяла стакан и осторожно, очень медленно поднесла к губам. Ее амулет уже позволял вампирессе вино, однако небольшими порциями.

– Опасности, приключения... – Ингви развел руками. – Это интересно. Ну и золото. Однако остается проблема – как попасть в Ливду? Учитывая сложившиеся обстоятельства, ни в Империю, ни в Энмар мне соваться не с руки.

– Спросим у Фильки, – предложила Ннаонна, – пусть вспоминает тайные пути эльфов.

Монахи, Тонвер с Дунтом, помалкивали. Они добились своего – заинтересовали короля-демона и боялись испортить произведенный эффект. Пока короля влечет тайна золота эльфов – они могут чувствовать себя в безопасности. Более или менее, в безопасности – ибо в Империи они теперь считаются изменниками.

ГЛАВА 32 Ванетиния

Алекиан едва нашел в себе силы, чтобы не закричать послу, что он согласен, согласен на все! На любые условия, ибо такова воля Светлого! Так вот что означал странный голос, звучащий время от времени в голове: «Думай о западе, о западе, о западе...» Голос поселился в голове после болезни. Какой запад, недоумевал Алекиан, если Гева на востоке, эльфы на севере, гномы – на северо-востоке. Но странный липкий шепот звучал в ушах все чаще и чаще: запад, запад... Так вот что предвещал навязчивый голос – появление энмарских послов. Конечно, воля небес состоит в том, чтоб принять условия Совета негоциантов. Но император все же сдержался и ответил с достоинством:

– Мастер, ответ вы получите завтра. Мы приняли решение, но, прежде чем огласить его, желаем обсудить на совете.

Затем Алекиан поднялся с пыльного сундука, давая понять послу, что разговор окончен. Тиль Ойер торопливо вскочил и отступил на шаг, чтобы отвесить поклон. Но, когда купец разогнул спину, Алекиан уже выходил из комнатенки. Следом за ним помещение покинул Кенперт, так что послу не оставалось ничего иного, как поспешить за рыцарем. Император, задрав подбородок, проследовал к трону, подождал, пока мастер Тиль присоединится к спутникам, затем негромко, но внятно, объявил:

– Почтенные послы славного Энмара! Ваше обращение мы выслушали со вниманием и приязнью. Нам радостно сознавать, что цели Совета Негоциантов совпадают с нашими желаниями. Окончательный ответ будет оглашен завтра. Ступайте и ожидайте нашего решения.

Послы склонились перед троном. Алекиан, не дожидаясь, пока церемония прощания завершится, поднялся и зашагал мимо энмарцев к выходу. Свита была вынуждена устремиться следом. На ходу император велел собрать малый совет. В галерее, за дверью ожидал отец Когер. Алекиан кивнул священнику:

– Отец, мы желаем помолиться с вами вместе.

Затем обернулся к свите:

– Сэр Кенперт, пригласите его высокопреосвященство Мунта и епископа Фенокса. Дорогая, на сей раз мы желаем, чтобы вы присутствовали на совете. И пусть явится Коклос. Прохвост наловчился следить за нами, так пусть присутствует явно. Мы давно не слышали его дурацких советов. Пусть мелет глупости, решение уже принято, и слова Коклоса ничего не изменят.

Объявив свою волю, император, сопровождаемый Когером, удалился в часовню, Санелана пошла искать карлика, Кенперт тоже заторопился прочь, чтобы отправить посыльных за канцлером и архиепископом... когда энмарцы вышли из тронного зала, галерея опустела. Послы молча отошли подальше от дверей, где застыли с обнаженными мечами гвардейцы и, едва решили, что их никто не слышит, засыпали мастера Тиля вопросами.

Группа медленно шагали к выходу, по дороге старший посол вполголоса делился впечатлениями. Спутники недоумевали, что могло так повлиять на Алекиана, которого в Энмаре считали недалеким, вздорным и упрямым юношей. Тиль Ойер только руками разводил – как бы там ни было, что бы ни творилось в голове императора, но решение он принял мгновенно. Положительное, надо полагать, решение! Он сказал "да", не стал требовать выдачи герцога Фенгима, даже не вспомнил... Больше глава посольства ничего не мог объяснить. Ничего вразумительного, кроме несколько раз повторенного "да", он не услышал – ну и слава Гилфингу! Чего же еще? Рубин согласился, Сапфир из упрямства стал спорить – дескать, необходимо угадать, что движет императором... Не кроется ли в его сговорчивости подвох?

В это время Алекиан преклонил колени в часовне и, опустившись на холодный пол, истово молился. Липкий голос, поселившийся в голове императора после болезни, отвечал. Император побелевшими губами читал слова древней молитвы, адресуя их навязчивому невидимке, с каждым выдохом изо рта вырывалось облачко пара, рядом размеренно бубнил Когер. Постепенно отступали мысли, снисходило спокойствие... в душе юного императора воцарился мир, исчезли сомнения, улетучилось волнение – не осталось ничего, кроме чужого голоса.

***

Совет собрался спустя два часа – только к этому времени удалось отыскать архиепископа. Мунт не сидел сложа руки. Конец зимы – такое время, когда странствия затруднены по милости Матери Гунгиллы – глава Церкви проводил в храмах столицы. Каждый день он посещал одну из многочисленных церквей Ванетинии, не избегал и крошечных часовенок, возведенных в честь той или иной знаменательной даты, причем не всегда предупреждал секретарей, куда отправляется. У каждого свои причуды, вот и его преосвященство имел странную привычку – ему доставляло удовольствие молиться в скромных маленьких храмах, в окружении случайных людей.

Прихожане считали великой честью, если архиепископ почтил присутствием церквушку, куда ходили разве что жители ближайшего квартала. В конечном счете привычка Мунта служила тому, что посещаемые им часовни становились более популярны, а жители Ванетинии ревностней относились к ежедневным молитвам и охотней посещали храмы... шутка ли – вдруг оказаться рядом с его высокопреосвященством, вместе творить молитву! А что, если обращение к Гилфингу, произнесенное в присутствии главы Церкви, верней достигнет ушей Светлого? И верней исполнится?

Вот только секретарям отыскать архиепископа иногда бывало затруднительно. Словом, когда Мунт появился в Валлахале, малый совет был в сборе. Архиепископ вошел, все торопливо начали подниматься, грохоча стульями, прелат скороговоркой благословил вельмож и императора.

Алекиан, едва дождавшись, чтобы прелат сел напротив, тут же заговорил:

– Итак, вам известно, что нынче во время аудиенции у нас состоялась тайная беседа с главой энмарского посольства. Ваше высокопреосвященство, вы узнаете детали чуть позже. Почтенный мастер...

Алекиан сморщил лоб, пытаясь вспомнить имя энмарца, но так и не смог, второстепенные сведения он отбросил в часовне. Молитва очистила разум, а имя купца ему незачем помнить.

– Мастер, член энмарского Совета поведал мне кое-что, сопроводив просьбой хранить свои слова в тайне. Посему мы огласим лишь то, что необходимо, оставив в стороне малозначительные подробности. Предложение Энмара заключается в следующем: они готовы обеспечить безопасность судоходства к югу от Ливды. Таким образом, Ливда станет портом, куда могут быть морем доставлены грузы из вольного города. Нам останется только обеспечить сухой путь из Ливды в Ванет, и империя получит южные товары в обход Альды.

– Мой дорогой супруг, это полностью соответствует вашим замыслам, – промолвила императрица.

– Именно так. Мы полагаем, мысли связанные с Сантлаком, посланы нам свыше, такова гилфингова воля, чтобы на западе Империи установился истинный порядок. И вот подтверждение – Светлый внушил энмарцам, что нужно оказать нам содействие.

– До сих пор они противились воле вашего императорского величества, – заметил Кенперт. – Доподлинно известно: они призывали города побережья вступить в союз...

– Эта затея провалилась, – заметил Алекиан, – и здесь мы видим вмешательство свыше.

– Кроме того, они рассылали письма правителям юга, призывали установить безопасный путь их товарам в Геву. Прямых доказательств у нас нет, но косвенные весьма убедительны.

– Что ж, – Алекиан улыбнулся, что случалось нечасто. – Их купцы достигли Гевы, минуя наши территории. Достигли Гевы и нашли ее неплатежеспособной. Этот... этот посол снова подтвердил: они придерживаются прежней политики и не станут препятствовать своим подданным везти южные товары в Альду, Геву и далее. Однако спешка, с которой они гнали послов сюда, говорит: Гева их не устраивает в качестве основного партнера.

– Нет гарантий, что они не отправили точно такое же посольство и в Геву тоже, – буркнул Коклос.

Карлик видел, что происходящее лишено логики. Энмар, до сих пор проводивший, хотя и сдержанно, антиимперскую политику, вдруг сменил курс. Рука божества? Коклос не верил в чудеса, он считал, что император совершает ошибку, готовясь к походу на запад. Да и какой поход? Без армии, оставляя позади опасных врагов? Наиболее логичным было бы с весной собрать армию на северо-востоке – против нелюдей и гевцев. Да ведь большую часть гвардии и отправили туда... Но запад? Воистину, решение, которого не мог принять простой смертный. Однако гилфингова ли здесь воля? Не Гангмар ли Темный нашептывает Алекиану самоубийственный план? Полгнома огляделся. Судя по мрачным лицам присутствующих, вельмож посетила та же мысль, что и карлика.

***

Коклос глядел в мутные глаза участников совета и думал: ни один из них не решится. Все – все до единого – понимают, сколь губительный план зреет в голове Алекиана, но никто не рискнет сказать слово против. Или все же рискнет – но не первым? Эх, будь что будет. Карлик встал на стуле, чтобы привлечь внимание, и заверещал:

– Ваше императорское величество! Мои добрые господа! Я удивлен! С каких пор мы стали верить словам энмарских купцов? Они все сплошь выжиги и проходимцы! Я и своих-то денег им бы не доверил, а тут – судьба империи!

Коклосу было непривычно, он не умел рассуждать без шуток. Но он знал: начни сейчас острить – и все сведется к тому, что над его словами с облегчением посмеются, а потому карлик изо всех сил старался оставаться серьезным.

– То, что осталось от империи, окружено врагами, мы в осажденной крепости! И вдруг император совершит конную прогулку в Ливду! Без охраны! На это не решился бы и... – Коклос хотел сказать "и прежний император в лучшие времена", но вовремя передумал, напоминание об отце могло привести Алекиана в ярость... с ним стало так непросто! – никто бы не решился! Как мы заставим сантлакских сеньоров уважать императора? Силой? Они не понимают иных аргументов, кроме силы!

Коклос раскраснелся и запыхался, выпалив последнюю фразу, он тяжело перевел дыхание, и тут же хором заговорили сеньоры.

– Энмарцы всегда были против нас, они плели заговор, составляли союз городов, – напомнил Кенперт.

– Они заманивают ваше величество в ловушку, а сами, небось, подговорили сантлакцев готовить нападение, – вторил Фенокс.

– Первым делом надлежит вразумить нелюдей! – выкрикнул Мунт. – Эльфов и гномов, а вовсе не добрых, хотя и беспутных, сынов Церкви в Сантлаке!

– Побереги себя, дорогой, – Санелана взяла мужа за руку, – ты болен, утомлен. Проведи будущее лето в столице, соберись с силами!

Алекиан слушал, кивал, углы рта императора чуть подрагивали – вероятно, это было подобие улыбки. Коклос уставился на "братца", карлик не ожидал такой реакции, он готовился к худшему. Что происходит? Наконец, позволив всем выговориться, Алекиан пристукнул ладонью по столу. Хлопок вышел негромкий, но придворные смолкли.

– Коклос, – император смотрел на карлика, и шуту стало не по себе от этого пустого ясного взгляда, – как ты думаешь, для чего мы позвали тебя нынче на совет?

Алекиан, медленно поворачивая голову, отягощенную короной, поочередно оглядел каждого – и все поочередно опускали глаза.

– Как вы полагаете, господа, для чего здесь шут? Нам было желательно, чтобы все убедились – ваши мысли идут вслед за мыслями дурака, как стадо баранов следом за колокольчиком вожака. Коклос Полгнома, мы повелеваем тебе снова носить бубенчики, чтоб моим придворным было легче отыскать тебя и спросить, какая глупость нынче в ходу.

Все молчали, Коклос обиженно сопел. О, у него было, что ответить, было – можете не сомневаться! Уж он-то знал, какими словами поставить на место "братца", который не то, что занял трон, следуя его советам, но и жив-то лишь благодаря Коклосу. Не кто иной, как карлик раскрыл заговор отравителей в Гонзоре... но разумно ли напоминать безумцу о былом и ждать благодарности от витающего в облаках самодержца?