Текст книги "Предчувствие весны"

Автор книги: Виктор Исьемини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 19 Ливда

Эрствин с надеждой смотрел на менялу. Тот перестал разглядывать потолок и уставился в угол.

– Ну? Ну, Хромой, что скажешь?

– Тебе нельзя принимать предложения доброго сэра ок-Рейселя... Скажи, у тебя есть близкая родня? Кто наследует твой титул, если что?

– А почему ты заговорил об этом?

– Извини, друг мой, но все же ответь. Кроме Лерианы...

– У нас есть какая-то родня в южном Сантлаке... Еще, кажется, в Ванете. Точно! Мы в родстве с Эсперсами! Это такие...

– Я понял, – меняла поднял ладонь, – достаточно! В общем, после того, как у Лерианы объявится муженек, наследующий тебе, можешь считать, что ты покойник.

– Вот Гангмар! Я об этом и не думал...

Юный граф стиснул зубы и пристукнул кулаком по подлокотнику.

– Гангмар! Гангмар все это возьми! Какой я дурак... А я еще...

– Эрствин, – мягко произнес Хромой, – прежде всего, постарайся объяснить это кузине. Если она вбила себе в голову, что виновата в несчастьях семьи, то может наделать глупостей.

– Да, Лана такая... Она молчит, молчит, а сама что-нибудь придумывает. Хромой, но что же мне делать?

– Пока что не знаю, зато я теперь точно вижу, чего тебе делать не следует. Твой замок...

Эрствин привстал, на бледных щеках вдруг загорелись красные пятна.

– Извини, Хромой, теперь я должен кое-что тебе сказать... Ну, объяснить... Понимаешь... – парнишка нервничал. – Ты только не обижайся, ладно? Понимаешь, есть такие вещи, которых ты... Ну, в общем, я должен отбить Леверкой! Иначе нельзя.

Хромой криво ухмыльнулся.

– А, ну как же. Долг перед предками, все такое. Я примерно представляю себе...

– Нет, Хромой, не только это! Ты обещаешь, что не обидишься? – дождавшись ответного кивка, мальчик продолжил. – Так вот, этот долг, он не только перед предками. Ты рос не в замке, тебе это непонятно... Если я не верну Леверкой, я потеряю уважение, я окажусь недостойным. Ко мне на службу никто не согласится поступить, наоборот, все местные решат, что я трус и слабак, и объединятся против меня. Ты просто не понимаешь, как рассуждают господа, а они решат, что выгодней быть против такого слабака, чем... Хромой, ты не обиделся?

– Нет, конечно. Ты прав, этого мне было не понять без объяснений. Эрствин! Чего они все от тебя хотят? Тебе же двенадцать лет!

– Скоро тринадцать...

– Как они могут требовать от двенадцатилетнего, чтобы он соответствовал их дурацким...

– Хромой, я ведь барон Леверкой. Этому титулу двести лет. Дести, а не двенадцать! И потом, мне скоро будет тринадцать...

Оба смолкли. Теперь тишину нарушало лишь потрескивание огня. Эрствин встал, должно быть, ему стало скучно сидеть без движения. Подошел к камину и стал ворошить кочергой угли, придвигая в жар не прогоревшие дрова. В двенадцать лет трудно подолгу оставаться в одной позе, даже если твоему титулу стукнула два века.

– Послушай, Эрствин, – окликнул Хромой. – Мне тут пришло в голову...

– Да? – парнишка живо обернулся, с кочерги на пол посыпалась зола.

– Я вот подумал... Наверное, тебе следует захватить замок зимой, пока этого никто не ждет. Или ранней весной. Я полагаю, у ок-Рейселей здесь свои люди. Кстати, а твой оруженосец не в родстве ли с ними?

– Гойдель? Брось, Хромой, он здесь чужак. Тебе просто не нравится Гойдель, верно?

– Да, мне не нравится этот твой Гойдель ок-Ренг. С другой стороны, если мы даже вычислим, кто из здешних лизоблюдов поет песенки ок-Рейселю, он без труда отыщет нового. В этом городе с певчими проблем не возникает. Стоит тебе выйти из города с войском, даже просто объявить сбор – и сопляки в Леверкое забьют тревогу, их мигом известят. А ты не можешь пригласить сэра Рейселя сюда, в Большой дом? Ну, намекнешь, что согласен, что желаешь обсудить условия помолвки, а сам...

– Хромой, это неблагородно! Я же вижу, куда ты клонишь!

– Можно подумать, ок-Рейсель – светоч рыцарских добродетелей... Ладно, оставим это. Значит, ты хочешь действовать честно, хотя это невыгодно. Знаешь, а быть человеком низкого происхождения намного удобней!

– Скажи лучше, удобней быть негодяем.

– Ты прав, ты, конечно, прав... Поэтому и сидит в замке Леверкой не законный владелец, а свора щенков... Эрствин, зима – наш единственный шанс.

– Наш? – граф отшвырнул кочергу, глаза его заблестели. – Ты сказал – наш?

Хромой смутился.

– Я так сказал? Да... Ну, видишь ли, если за тобой следят, значит, заниматься этим должен кто-то другой. По-моему, это логично.

Меняла сам дивился собственной решимости. Как-то так вышло, что он, даже не задумвавшись, вдруг решил взвалить на себя двухсотлетние проблемы Леверкойских баронов.

– Хромой, спасибо тебе! Ну, если у тебя получится, если только у тебя получится!.. Это сразу решит все вопросы! Леверкой! Да я оттуда смогу грозить бунтовщикам и врагам его императорского величества! Алекиан будет доволен! А окрестные господа сразу пожелают заключить со мной союз! Хромой! Хромой...

– Э... – меняла встал, – друг мой, мне неловко тебя огорчать, но я пока еще ничего не сделал. Ну, я пойду. Встречусь завтра кое с кем, потолкую... Посмотрим, что можно придумать.

Хромой направился к двери, подхватил не успевший просохнуть плащ, кивнул Эрствину и вышел. В коридоре было темно, только в дальнем конце, у выхода к лестнице горели свечи, поэтому меняла невольно вздрогнул, когда навстречу ему шагнула Лериана. Девушка в бесформенном просторном одеянии была похожа на призрак. Меняла остановился.

– Господин Хромой, – девушка протянула руку и коснулась кончиками пальцев плаща, переброшенного через руку менялы. Едва коснувшись влажной поверхности, тут же отдернула ладонь, словно обожглась. – Господин Хромой, а вы могли бы оказать мне услугу?

Говорила Лериана тихо и очень робко.

– Что пожелаете... – так же тихо отозвался Хромой. Он просто растерялся и не знал, как себя вести, – мадам.

Несколько минут длилась пауза. Наконец девица вымолвила:

– Пожалуйста, убейте младшего ок-Рейселя.

– Мадам Лериана, я думаю, вам следует поговорить сейчас с графом. Мы, я и Эрствин, только что обсуждали эту... эту проблему. Он кое-что скажет вам насчет ок-Рейселя. Вам ни в коем случае нельзя выходить за него.

Девушка отступила на шаг, потом еще... и словно растворилась в темноте, очертания ее фигуры утратили отчетливость. Меняла отвесил поклон и пошел к лестнице. Лериана молча глядела ему вслед. Когда Хромой вышел на лестницу и скрылся из виду, она поднесла пальцы к губам и слизнула капельки талой воды, оставшейся от прикосновения к плащу менялы.

***

Хромой спустился с крыльца Большого дома, кивнул стражникам, укутанным в облезлый мех, и зашагал через пустынную площадь. Освещенный вход остался позади, меняла шел по темной площади. Небо было по-прежнему затянуто тучами, но снегопад почти прекратился. Из мрака навстречу Хромому вылетали, кружась, редкие снежинки, таяли в его дыхании, оседали на одежде крошечными каплями влаги. Под сапогами чавкало и хлюпало, но ночной холод вот-вот должен был превратить вязкое крошево в лед.

Из собора доносилось красивое пение, сочные мужские голоса уверенно выводили старинную мелодию церковного гимна. В Ливде действительно хватало певчих – не только в том смысле, что имел в виду Хромой, когда использовал термин из воровского жаргона. Ливдинские храмы с давних времен соперничали в искусстве пения, тщательно собирали хоры, переманивая друг у дружки талантливых клириков. Говорили, что этот обычай восходит ко временам эльфов с их вечерними песнопениями... но сейчас менялу не занимали гимны. Он искал заведение совсем иного рода, где в ходу гораздо более грубые развлечения.

Хромой пересек площадь и двинулся скорым шагом, чтобы быстрее миновать богатые кварталы. Навстречу попался патруль, городская стража. Шесть человек с фонарями медленно брели, поглядывая в темные закоулки. Отсыревшие насквозь плащи жалко свисали тяжелыми складками.

Эта часть города охранялась. Имени старшего в патруле Хромой не помнил, но лицо было знакомое. Стражник тоже узнал менялу. За кварталами торговцев и судовладельцев потянулись дома попроще, здесь обитали семьи чиновников, членов ремесленных цехов и иного люда среднего достатка. Размеры домов и богатство обитателей убывали по мере удаления от Большого дома.

К востоку шли кварталы, заселенные рыбаками и ремесленниками, дальше располагался район, именуемый Хибары. Зримой границы не было – портовые грузчики, чернорабочие из цехов по засолке рыбы, наемные носильщики жили вперемежку с контрабандистами, ворами и профессиональными попрошайками. Однако существовала определенная черта, за которую городская стража не совалась по ночам, да и в светлое время избегала показываться без надобности. Днем жизнь в Хибарах замирала, но зимой ночи длинные, темнеет рано, так что Хромой полагал, что сможет отыскать нужного человека уже теперь. Он шел, не спеша, как принято в здешних краях, приглядывался к теням, движущимся в переулках, прислушивался к голосам, которые доносятся из домов. Небо по-прежнему было затянуто тучами, и улицу освещали лишь жиденькие полоски света, пятнающие грязный снег там, где ставни оказались пригнаны не плотно. Конечно, Хромой мог вызвать заклинание ночного зрения, но не спешил пользоваться магией без нужды.

Впереди, за перекрестком, показался ярко освещенный участок, оттуда неслись возгласы и звон посуды. Нужный человек вполне мог оказаться в этом заведении. Меняла подошел к двери, перед которой топтался крупный грузный мужчина. Над вывеской, изображающей морское чудовище в обнимку с бочкой, горели два фонаря.

Вышибала обернулся к Хромому, тот поздоровался. Здоровяка он знал, тот тоже вспомнил менялу. Разумеется, Хромой не входил в число завсегдатаев, но пользовался в Хибарах определенной репутацией.

– Неужто решил к нам, а, Хромой? – здоровяк расплылся в улыбке. – Вроде, не похоже на тебя. Ты же теперь с шишками дружбу водишь!

– И то верно, я нынче ужинал в Большом доме. Меня граф угощал, так что здешняя перченая требуха аппетита не вызывает. Я Хига хотел повидать, он не у вас?

– У нас. Как раз только что завалил. Если хочешь с ним серьезно говорить, то давай, поторопись. А то он нынче больно деловой стал, быстро напивается, быстро морду-другую разбивает, быстро сваливает.

Хромой улыбнулся и кивнул. Хиг недавно поднялся в воровской иерархии, и теперь у него много обязанностей, однако отказываться от старых привычек Коротышка не стал и любимым развлечениям не изменил. В "Морского змея" он ходил, чтобы подраться, так что Хромой не ошибся, отыскивая приятеля здесь.

Внутри было тепло, душно, воняло кислым вином и острыми приправами. Дешевые свечи коптили, сырые дрова исходили вонючим паром, и под потолком нависло облако чада, похожее на грозовую тучу. Хиг Коротышка, низкорослый громовержец местного пантеона, восседал за столом в одиночестве, завсегдатаи держались от него подальше, и за соседними столиками оказались лишь те, кто не был знаком с драчуном. Пока что Хиг хлебал пиво и оглядывал публику, он казался достаточно вменяемым, и Хромой поспешил к приятелю.

***

Завидев менялу, Хиг привстал, широко улыбнулся и замахал руками. Бойкая румяная бабенка, которая служила в «Морском змее» подавальщицей, истолковала жесты клиента по-своему: проворно приволокла вторую кружку и еще один кувшин пива. Впрочем, Хигу ее расторопность пришлась по душе, что он продемонстрировал – во-первых, монетами, брошенными на грязный стол, а во-вторых – энергичным хлопком пониже спины подавальщицы. Та привычно ухмыльнулась, привычно погрозила пальцем нахальному клиенту и привычно сгребла медяки со стола.

– Здорово, Хромой, здорово! – Коротышка улыбнулся так широко и искренне, что меняла не мог не улыбнуться в ответ. – Давно тебя не видно! Ты словно запропастился куда, а если и покажешься, то непременно по делам!

– Здравствуй, Хиг, – Хромой подсел к столу, Коротышка тут же налил ему пива, – Дела, да... Ты же понимаешь, что у нас, высокопоставленных особ, вечно дела. То прием, то светский раут, то посольство. Я, если хочешь знать, и сейчас сюда прямиком из Большого дома.

– Э-э-э, – протянул Хиг, – я и забыл, что ты у нас важная шишка... Небось, и выпить со мной не захочешь?

– Еще чего! – Хромой тут же ухватил кружку и сделал пару глотков. – Обижаешь! Я как раз, едва от графа отделался, прямиком сюда. Дай-ка, думаю, пивом смою привкус господского винца.

Хигу шутка понравилась, он рассмеялся.

– Может, еще скажешь, что не по делу меня разыскал?

– Разыскал? Брось! Ты здесь каждый вечер, так я прямиком сюда и двинул. Разыскал, скажешь тоже... Нет, Хиг, я не по делу. Вот Гилфингом клянусь, ни о чем таком, серьезном, просить не стану. Хочется просто посидеть, поговорить. Устал я от господских бесед.

– Так приходил бы почаще, раз знаешь, где меня искать. Я же всегда рад с тобой повидаться. Таких людей правильных, как мы с тобой, считай, теперь и нет вовсе. Подставляй-ка кружку!

– Да я бы и почаще, но ты же знаешь, что твои развлечения мне не по душе. Давай лучше, в самом деле, просто посидим. Расскажи, как ты? Что слыхать?

– Да я в порядке! – Хиг осушил кружку, потом погрустнел. – Вот только скучновато, поговорить не с кем. Наши – они такие, знаешь...

– Знаю. А Конь, к примеру?

– Конь еще ничего. Молодые, вот, подрастают – те ни к Гангмару не годны. А времена-то настают крутые! Ты, может, знаешь, Раш Рыбак нас понемногу теснит.

– Замечаю, конечно, кое-что. У меня клиентов поубавилось, предпочитают в Западной стороне крутить. А что его светлость?

– Обух-то?.. Известно, что. Держимся, но тяжело нынче стало, тяжело... Еще граф этот твой сопливый... Стражники злые стали, что псы цепные.

– Хиг, Рыбак одолевает, потому что постоянно пробует что-то новое. Говорят, он и людей новых принимает? Со стороны, чужаков?

– А, даже до тебя докатилось... Есть такое, верно. – Хиг понурился. – Матросов принимает, всякую пришлую шваль, о которой здесь никто не заплачет. Их не жалеет, сдохнут, так сдохнут. Попадутся, так попадутся. Ты не поверишь, он не каждого из каталажки выкупает!

– Не по правилам это, – поддакнул Хромой. – Хотя...

– Ох, не по правилам... а? Ты сказал "хотя"?

– Да нет, ты не подумай! Я же не в братстве, мое дело – сторона. Просто раз уж мы друзья... Вот ты, или даже Конь... Кстати, я что-то его давно не видел.

– Конь теперь в доверии у Обуха. Он тогда отличился... ну ты понял. Он, знаешь, как с Мясником махался? Я, правда, сам не видал, но говорят – знатная была заваруха.

– Я Коня потом видел, крепко ему досталось.

– Крепко... Но и он Мясника неплохо разделал. Говорят, бросался на Мясника, как бешеный. Обух теперь Коня поставил казну стеречь. Ты же понимаешь?

– Конечно. Значит, занят теперь Конь, поэтому не видать. А я уж решил, из-за того, что он мне вроде как задолжал... ну, избегает меня, что ли.

– Не, Конь – тоже правильный человек, – Хиг разлил пиво по кружкам и махнул подавальщице. – Если должен, то – ни-ни. Отдаст. Но ты хотел что-то другое сказать?

– Да я... – Хромой замялся. – Я даже не знаю... Времена-то сменились, совсем как по-старому жить тоже нельзя. Закон, братство – это святое. Но все же новые дела нужно пробовать. Вот, скажем, контрабанда. Раш Рыбак этим занялся, даже эльфийские товары у него бывают – верно я слыхал?

Хиг кивнул.

– Вот, – гнул свое Хромой. – Эльфийские шмотки, хорошее вино с Архипелага. Новые дела Раш ведет – и гляди, какую силу забрал! Я как раз сегодня у графа ужинал, я ж не шутил, правда. Так пацан мне жаловался – никак, говорит, не отбить замок баронский. Одиннадцать сеньорчиков сошлись на том, чтоб сообща стеречь замок, каждый молодого прислал, кто сына, кто брата, кто племянника. Старшие там не появляются, таков их уговор.

– А к чему речь? Что-то я в толк не возьму, Обуху-то какой интерес?

– А ты прикинь. Богатый замок, в нем одиннадцать сопливых ублюдков. Сидят безвылазно, скучают. Вина им контрабандного, баб городских, хороших, а?

Хиг сморщился.

– С благородными-то я не знаю... тебе бы с Обухом о том перетереть. Давай, я Обуху скажу. Твой-то интерес какой?

– Вот же Гангмар! А я собирался с тобой не о делах... Нет, Хиг, моего интереса здесь нет. Про меня всем известно, что я – с графом. Так что мне в этом деле светиться нельзя никак. Более того, если малыш Эрствин узнает, что я его слова по городу растрепал... он не поглядит, что я ему... что я для него...

– От меня – никуда не пойдет, – серьезно кивнул Коротышка. – А с Обухом я все же поговорю. Глядишь – и выйдет путное. Лады?

ГЛАВА 20 Северный залив. Нелла

Когда черная галера достигла группы островков в восточной части Северного залива, капитан велел убавить ход и взять южнее, обходя опасные скалы. Небо здесь было ясным, северные ветры разогнали тучи, но зато принесли холод. Южный фарватер безопаснее летом, но сейчас стали попадаться льдины, которые ветер гнал из узких проливов. За ночь лед собирался у скал, спаивался в причудливые конструкции, утром ветер и прибой разбивали их и гнали на юг.

Несколько магов в разноцветных плащах вышли на бак и взяли наизготовку посохи, увенчанные блестящими самоцветами. Когда по ходу на волнах показалась льдина с вмерзшим бревном, Рубин выкрикнул заклинание, с посоха сорвался красноватый сгусток пламени, ударил в лед. Следующим нанес удар Сапфир – льдина раскололась, небольшие обломки, качаясь на волнах, разошлись в стороны, маг-Берилл последним выстрелом отшвырнул бревно с курса корабля.

Матрос, наблюдавший за действиями колдунов, убежал, громко стуча подкованными башмаками по обледеневшей за ночь палубе. Позже явился капитан, понаблюдал, как маги разделались с очередным препятствием, и велел поставить второй парус.

Галера пошла скорей, выкрашенный в черное нос взлетал над волнами, обрушивался в зеленоватую воду, взметая обильные брызги. Уже через полчаса чародеи вымокли, но исправно следили за льдинами по курсу галеры.

Между тем монахи – те, кто был в силах – столпились вдоль левого борта. Они указывали друг дружке причудливые скалы, увенчанные руинами. Кое-какие фрагменты отличались изящными очертаниями, напоминающими об эльфах, прежних хозяевах здешнего края. Иные, видимо, более поздние, грубой кладкой контрастировали с древностями. Молва утверждала, что на островах процветают странные культы и даже из самой Неллы приезжают приверженцы языческих суеверий, чтобы справлять на древних алтарях мерзкие обряды. Еще рассказывали, что местные вельможи, пресыщенные дозволенными развлечениями, изредка являются сюда, для них устраиваются отвратительные оргии в подражание истинным языческим праздникам. Монахи пересказывали друг дружке отвратительные сплетни, поминали имена блаженных, и поминутно сплевывали за борт. Однако не приходилось сомневаться, кое-кто из возмущенных святош и сам не прочь принять участие в шабаше.

Наконец галера миновала опасный фарватер между островками и отмелями, продрогшие Самоцветы ушли в каюты отогреваться теплым вином, а капитан взял курс на Неллу. Там черная галера встанет на прикол. Дальнейший путь посольство предполагало совершить посуху.

Чародеи, что наполняли паруса, скоро выдохлись, им приходилось бороться с северными ветрами – но Самоцветы продолжали напряженно трудиться, до порта оставалось совсем немного, берег темной полоской маячил на горизонте. Магам до Гангмара надоело плавание в студеных волнах, хотелось скорей сойти на берег, и близкий конец пути манил их, так что чародеи старались из последних сил.

Маги, очищавшие кораблю путь, отогрелись, переоделись в сухое платье и вышли на палубу сменить уставших собратьев. И вот, наконец, показались стены и массивные круглые башни Нелльского порта. Капитан попросил чародеев умерить волшебный ветер и удалился на корму к рулевым.

Монахи-волонтеры, измученные тяжелым плаванием, убрались в помещения на юте – собирать вещи.

Для всех пассажиров черного парусника, и монахов, и послов Совета негоциантов, заканчивался определенный этап жизни, впереди лежали новые странствия, всех ждала неизвестность.

***

В Нелльском порту галера пришвартовалась, энмарские моряки опустили трап, но около получаса никто на берег не сходил. Самоцветы в ярких плащах расхаживали по палубе, и солнце играло на граненых камнях, венчающих посохи.

На борт поднялись несколько портовых чиновников высокого ранга в красивых камзолах и теплых накидках. Послы назвались и продемонстрировали верительные грамоты, с которых свешивались шнурки, украшенные впечатляющим количеством печатей. Документы произвели на чиновников некоторое впечатление, те пообещали немедленно доложить начальству.

Монахам было предложено сразу же покинуть борт черной галеры – для них готово жилье. Его светлость герцог предоставил для нужд Белого круга одну из собственных загородных резиденций. Давно предоставил, еще осенью, когда волонтеры прибывали постоянно. Герцогство имеет весьма протяженную границу с Феллиостом, и нашествие нелюдей нагнало такого страху на его светлость, что Ильот IV, говорят, уже велел грузить на корабли казну, едва пришло известие, что эльфы вышли к рубежам его владений. Когда же Церковь объявила о создании воинствующего братства Белого Круга и взяла под охрану северные рубежи империи, герцог так расчувствовался, что принес ряд ценных даров, в том числе кое-какие укрепления и поместья.

Итак, волонтеры сгрузились на пирс, вскоре объявился местный монах, который взялся проводить их к пристанищу. Любезность его светлости не простиралась столь далеко, чтобы выделить лошадей и подводы. Впрочем, братья не роптали, они были счастливо вновь шагать по тверди и, нетвердо ступая, удалились вслед за провожатым.

Часом позже пожаловал сам герцог. Ильот IV явился верхом в сопровождении пышной свиты. Его светлость, невысокий мужчина плотного сложения, был в светло-зеленом наряде, расшитом золотом. Из-под отороченной мехом шапочки на плечи спадали ухоженные белокурые кудри. Поговаривали, что герцог пользуется услугами магов для поддержания плоти и весьма следит за собственной внешностью, хотя отнюдь не юн. Оруженосцы и придворные также выглядели роскошно, на их фоне энмарские посланники в темных камзолах смотрелись бледновато. Им подали коней, и кавалькада удалилась во дворец.

Герцог пригласил южан на обед, надеясь разузнать побольше о цели посольства. Ильот теперь разыгрывал роль вернейшего из вассалов императора, а Энмар до сих пор не принадлежал к числу союзников, более того – слухи о братстве городов, который пытался организовать Совет Негоциантов, разошлись широко, и было известно, что Алекиану эти новости не по душе. Однако теперь Энмар шлет посольство, и якобы предлагает новые, весьма выгодные его величеству, условия. Посему герцог не знал, как держать себя с представителями Совета Негоциантов.

За обедом герцог изображал радушного хозяина и старательно давал понять, как рад дорогим гостям, расспрашивал о трудностях зимнего плавания и поминутно махал рукой мальчишкам виночерпиям. Те старательно подливали южанам дорогого вина, энмарцы невозмутимо пили. Замужние дочери и зятья герцога поочередно поднимали бокалы за здоровье его величества и за удачный исход посольства... Энмарцы благодарили и в ответ произносили здравицы в честь хозяина. Они, не дожидаясь прямых вопросов, снова и снова повторяли: везут его императорскому величеству новые условия союза, император наверняка примет добрые предложения Энмара, иначе и быть не может. К сожалению, послы не вправе разглашать условия прежде, чем получат позволение Алекиана.

Герцог кивал – разумеется, он не собирается настаивать... разумеется, посольство не к нему, Ильоту, а к его императорскому величеству, конечно... только императору будут изложены новые условия союза... и снова махал пухлой рукой слугам. Обед вышел сумбурный, беседа не ладилась. В конце концов речь зашла о текущем деле – послы собирались как можно скорей выехать в Ванетинию к императору. У них с собой достаточно денег и они готовы за свой счет – с позволения его светлости, разумеется – купить лошадей и необходимые припасы. Ильот, соревнуясь с гостями в щедрости и доброжелательности, объявил себя верным слугой его величества и пообещал снарядить конвой на собственные средства... правда, попросил немного времени на сборы. Должно быть, надеялся все же вызнать, какие условия везут энмарцы. Южане рассыпались в похвалах великим достоинствам Ильота, но настаивали на немедленном отъезде, даже если это потребует немалых расходов. Они готовы, и дело не ждет.

Герцог снова потчевал гостей и просил немного выждать. Энмарцы твердили о спешке. Наконец кончилось тем, что послы объявили, что снарядят караван сами, и выступят завтра с рассветом, а герцог тут же пообещал им вооруженный конвой. Уж своих-то он к завтрашнему утру подготовит. Энмарцам охрана не требовалась, под защитой полудюжины Самоцветов они чувствовали себя способными отбиться от любых разбойников, но всем было очевидно, что под видом охраны герцог отправляет соглядатаев. На его месте любой поступил бы также. Благосостояние Нелльского герцогства в немалой степени зависело от морской торговли, заинтересованность его светлости была понятна. Разумеется, Ильоту желательно будет узнать все о переговорах в Ванетинии из первых рук.

Таким образом все было решено, и гости откланялись, объяснив что заночевать в замке они не могут, им надлежит собираться в путь. Ильот IV разводил руками и делал вид, что расстроен. Энмарцы утешали его благодарными словами, и обещали непременно задержаться на обратном пути... если будет на то воля Гилфинга Светлого – формулировка, устроившая всех.

***

Наутро посольство покинуло город у моря. Только теперь для представителей Совета Негоциантов началась самая опасная часть путешествия – пусть и довольно короткая. На галере, в окружении толпы Самоцветов, они могли чувствовать себя относительно спокойно. Но на суше, во владениях недоброжелательно настроенных сеньоров – иное дело. Потому дюжина конных латников, выделенных Ильотом, не казалась лишней. Шестеро Самоцветов, сопровождающих послов Энмара, были, конечно, более грозной силой, но и воины могли оказаться полезными. Кроме солдат, к посольству присоединились двое вельмож нелльского герцога.

Сперва дорога шла вокруг городских стен, затем свернула. Энмарцы задержались у поворота, чтобы полюбоваться напоследок голубизной залива. Дальше им предстояло странствие по суше. Короткий путь, если двигаться напрямик от Неллы к Ванетинии, проходил по землям Санталака, длинным языком вытягивающимся вдоль берегов Северного залива, но странствовать во владениях отчаянных сантлакских сеньоров было слишком рискованным делом. Торговый тракт вел кружным путем через Карен – большой торговый город, выросший на перекрестке там, где сходятся границы Неллы, Сантлака и Ванета. Согласно преданию, основан Карен был гномами, и до недавних пор Гномья башня оставалась самым высоким сооружением города. Около тридцати лет назад, когда непрерывно шли войны с гномами в Фенаде, дед нынешнего императора велел возвести в Карене собор в честь очередной победы. Строительство длилось шесть лет, и теперь всем известно: шпиль нового собора на два метра выше, чем самая высокая точка Гномьей башни. Впрочем, пока продолжалось строительство собора, по приказу графа Каренского была перестроена и Гномья башня. В частности, убрали венчавший ее флюгер в виде дракона. Флюгер был красив, но чего не сделаешь ради торжества Света... Символизирующий Свет собор теперь уж точно выше, чем сооружение, оставшееся от нелюдей.

Нелльские вельможи, сопровождающие посольство, не преминули поведать энмарцам эту историю в качестве назидательного примера – в Империи умеют добиваться своего, умело сочетая созидание с разрушением. Послы выслушали внимательно – в свое время их город немало воевал со Вторым народом, и красные стеллы, память о Дарвермской войне, до сих пор украшают улицы Энмара.

Дорога, описавшая кривую, чтоб подальше обойти границу с Сантлаком, после Карена устремлялась прямо к Ванетинии. Здешние земли считались безопасными для путешественников и торговцев. И тем более безопасными для путешественников и торговцев считались земли лежащие к юго-востоку от Карена – те, где билось сердце Империи. Окажутся ли они безопасными для послов?