Текст книги "Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения"

Автор книги: Виктор Боков

Виктор Федорович Боков
Собрание сочинений в 3 томах
Том 2. Стихотворения

АЛЕВТИНА

Алевтина

 
Когда я вижу взгляд твой синий,
Улыбку ясную твою,
Я всю историю России
Читаю, как по букварю.
 

 
В прищуре пращура таилась
Лукавинка и хитреца,
И эта женственность, и милость,
И очерк твоего лица,
 

 
Твое сияние и сила,
Плеча прекрасного овал.
Что будешь ты мила, красива,
Твой предок, несомненно, знал.
 

 
В какой-то курской хате древней,
В глухой ночи, в степном краю,
Он обнимал и звал царевной
Прамать, праженщину твою.
 

 
Она шептала: – Я заждалась,
Тоской всю душу извела.—
Вот ты когда еще рождалась,
Вот ты когда еще была!
 

 
Твоя краса не с неба пала,
И не с икон сошел твой лик,
И поцелуй у краснотала
Нанес не ангел, а мужик.
 

 
Вот почему ты вся земная,
Вся теплая, как печь в дому,
Вот почему тебя, родная,
Я над землею подыму!
 

1965

* * *

 
Я тебя не хочу терять.
Мудрым опытом полководца
Я хочу за тебя постоять,
Я хочу за тебя побороться.
 

 
Нам с тобою один бы ковчег,
Чтоб нигде не застрять на болоте,
Нам с тобою один бы ночлег
На счастливом ковре-самолете.
 

 
Чтоб лететь через звездные сны,
Нежно головы запрокинув,
В царство свежих фиалок весны,
В царство ландышей и бальзаминов.
 

1965

* * *

 
Нега белого снега,
Тихих январских полей.
Нежное прикосновенье
Рученьки белой твоей.
 

 
Саночками скатились
Пальцы твои по плечу.
Мне они объяснились,
Понял я и молчу.
 

 
Поле сияет снегами,
Всполохами белил.
Ты рассиялась серьгами,
Теми, что я подарил.
 

 
Вся ты наполнена счастьем,
Добрым согласьем двоих.
По полю снежному мчатся
Кони желаний твоих!
 

1965

* * *

 
Что в тебе есть?
Прикоснусь – родники разговаривают,
Начинают тотчас токовать глухари,
Облака, как верблюды, хребты переваливают.
Это ты! Что в тебе?
Ты всю правду давай говори!
 

 
– Ничего! Ничего! – отвечаешь лукавя.
– Ничего! – как синичка. – Ничего! Ничего! —
А сама нежно волосы гладишь руками
И касаешься тихо тепла моего.
 

 
– Отдохни! – меня просишь,—
Богатырь, соловей мой разбойник.
Искупайся в целебном и свежем ключе!
– Тучи на́ небе!
– Пусть! Ты их завтра разгонишь,
А сейчас успокойся,
Усни у меня на плече.
 

 
И тогда наступает
Равнинный, январский,
Полевой, снеговой и сосновый покой,
И тогда ты своей неподкупною лаской
Прикрываешь раненья мои
И окоп отдыхающий мой!
 

1965

* * *

 
До самых крыш тесовых
Сугробы намело.
В глазах твоих веселых
Два солнышка взошло.
 

 
Они играют ярко
В бокалах и вине.
Два солнечных подарка,
И оба только мне!
 

 
И ночью новогодней
У елки снеговой
Мне дышится свободней,
Когда любовь со мной.
 

 
Когда ее дыханье
И неподдельный смех
Становятся стихами
И песнею для всех!
 

 
Как хорошо нам вместе!
Как счастлив я, как рад,
Как стройно наши песни
В два голоса звучат!
 

1965

* * *

 
В небе так бездонно и синё,
Ласточки на проводе лопочут.
Мать кричит с крыльца: – Сынок! —
Он не слышит, у песка хлопочет.
 

 
Вот сошла уверенно с крыльца,
Вешает белье на тын, на колья.
Чистое сияние лица
Так мне привлекательно-знакомо!
 

 
Как она красива – боже мой! —
Что с ней материнство сотворило.
– Брось лопату, сын! Иди домой! —
Не сказала – губы отворила.
 

 
И пошла и стукнула ведром,
Что-то громко выговорила с сердцем,
Словно не она, а майский гром
Захмелел и стал гулять по сенцам.
 

 
Окна настежь, смелый взгляд в поля,
Всех дарит своей улыбкой вольной.
– Где же половина-то моя? —
И сияет и сама довольна.
 

 
Счастье в этом доме, мир, покой,
Ставит жизнь иа стол хмельную чашу…
Я нарисовал тебя такой,
Из Москвы увез в деревню нашу!
 

1965

* * *

 
Помоги мне, золотая рыбка,
Дай мне то, чего я пожелаю.
Не прошу я «Волгу» и квартиру,
Не прошу постов и назначенья,
Дай мне счастье, дай любви взаимной,
Больше мне не надо ничего!
 

1965

* * *

 
Что жизнь без волн и без боя,
Без вдохновенья и труда?
Вот это небо голубое
И то изменчиво всегда.
 

 
Вчера сияло и смеялось,
Лучи бросало, как мечи,
А нынче непогодь и вялость,
И грустно смотрят москвичи.
 

 
Мне больно. Я с тобой расстанусь
И буду зваться – бывший царь.
Один, один, один останусь,
Как переулочный фонарь.
 

1965

* * *

 
Когда Алевтина спала,
Заря на озерах ткала,
И видела донная рыба
Ее златотканое имя.
 

 
Я вышел, а речка не спит,
Дымок от прибрежных ракит,
На травах покой и роса,
А время – четыре часа.
 

 
– Вставай, моя радость! – бужу,
А сам на ресницы гляжу,
На алую алость щеки,
На нежную кожу руки.
 

 
Проснулась ты: – Экая рань! —
Глаза зелены, как герань.
Сказала: – Хороший денек! —
И вспыхнул серьги огонек.
 

 
Алина, иди за водой,
Надень сарафан золотой,
А я посижу, подожду,
Костер для ухи разожгу.
 

 
Идешь ты, как песня моя,
Идешь, ничего не тая,
И вся ты, как поле, как луг,
Открыта, мой истинный друг.
 

1965

* * *

 
Золотыми и тонкими нитками
Мне заря твое имя выткала.
Над речною излукой, над ивами
Мне поет твое имя иволга.
 

 
Пастуха переливы свирельные
Я вчера вспоминал для сравнения,
Не твое ли он имя наигрывал
На лугу, у ручья в чаще игловой?
 

 
Буду жить, если ты позволишь,
Буду щедро себя дарить,
Если ты никогда не уронишь
Тот огонь, что во мне горит!
 

1965

* * *

 
Я один
В подмосковной лесу ночевал.
Ты спроси – я отвечу,
Как новый свой день начинал.
 

 
Чуть в постели понежился,
Чуть поленился с утра,
У рабочего времени
Что-то украл.
 

 
Я в запряжке всю жизнь,
В борозде, как украинский вол,
А сегодня не буду работать,
На сяду за стол.
 

 
Я себе прикажу:
– Отдыхай, соловей! —
А чего я хочу?
Только нежности, ласки твоей.
 

 
Мое сердце в дробинах,
В пробоинах ран,
Мое сердце пробито,
Оно как проран.
 

 
О, лечи, исцеляй
Поцелуями, лаской, теплом,
Я отвечу улыбкой,
Стихами, добром.
 

1965

* * *

 
Ты уехала. Снег дымился,
Легкий-легкий, чуть-чуть голубой.
Я в ту комнату сразу явился,
Где мы только что были с тобой.
 

 
Твой платок с мелкой рябью кукушки,
Словно свадебная фата,
Нежно-нежно лежал на подушке,
Тихо таял, как пар изо рта.
 

 
Льнул платок ко мне молчаливо,
На головушку падал мою,
Говорил мне: – Умей терпеливо
Дожидать Алевтину свою!
 

 
Спал я тихо и безмятежно,
Снился ночью мне твой локоток,
И касался щеки моей нежно
Твой прекрасный, твой тонкий платок!
 

1965

* * *

 
С утра ко мне твоя посыльная
Из леса зимнего летит.
О стеклышко синица синяя
Легонько клювиком стучит.
 

 
– Как спал ты эту ночь, Викторушко?
– Спокойней, чем Сапун-гора!
– А где твое второе солнышко?
– Оно уехало вчера!
 

 
Моя кровать – поляна зимняя,
Подушка, как сугроб, бела.
Какая ты вчера взаимная,
Счастливая со мной была!
 

 
Как мило забиралась в креслице,
Сидела, голову клоня,
Светила осиянней месяца,
Смотрела прямо на меня.
 

 
Как оглашала ты дороженьку
Скрипучей музыкой шагов,
И как твоя серьга-сереженька
Сверкала посреди снегов.
 

 
Синица-подмосковка спрашивает,
Стучит в окно: – Что передать? —
Скажи – я терем прихорашиваю,
Мою царевну жду опять!
 

1965

* * *

 
Глаза на застежки! Усни, успокойся,
Я буду тебя охранять.
Спи, милая, спи, отдыхай и не бойся —
Не дам на работу проспать.
 

 
Я буду стоять эту ночь в карауле
Доверия, счастья, покоя и сна.
Спи, девочка! Звезды, как дети, уснули
В широком квадрате окна.
 

 
Внимательность, нежность,
           взаимность, доверье —
Вот в чем наша дружба, наш быт.
Надев свои синие-синие перья,
Ночь синею птицей летит.
 

1965

* * *

 
Глаза открою – и сигналю
Сквозь снежно-таловую тишь.
Хочу скорей услышать Аллу,
А ты уже сама звонишь.
 

 
Два полюса – мужской и женский,
Им так тепло, что тают льды.
Две вольных воли, два блаженства,
А может быть, и две вражды.
 

 
В цветах весны любое лето
Завязывает терпкий плод.
Любовь опасна тем, что где-то
С ней рядом ненависть живет.
 

 
А мы с тобою два согласья,
Два знойных полдня двух долин,
Два мира, что высокой властью
Соединяются в один!
 

 
О, как я слушаю пристрастно,
Дыханье тихо затая,
Когда из уст твоих прекрасных
Летят два слова: – Это я!
 

1965

* * *

 
Рассветало, и ночи не стало!
Ты просыпалась – о чем ты мечтала?
Что ты придумала? Что ты решила?
Или опять на работу спешила?
Не опоздала? Приехала в девять?
Что тебе нынче приказано делать?
Мы не встречались с тобой двое суток,
Сердце стучало тревожащим стуком.
Как я метался весь день мой воскресный,
Ждал тебя, ждал тебя, ангел небесный!
 

1965

* * *

 
Я проснулся сегодня в ужасе
От вчерашнего, от неуклюжести,
От неловкости нашей встречи,
От того, что был скомкан вечер.
 

 
Хорошо, что ты мне позвонила,
Хорошо, что меня извинила,
Чуткой женственностью своей
Поспешила на помощь скорей.
 

 
Я печалил себя и тревожил,
А услышал твой голос и ожил,
Стал смеяться, людей замечать,
Мог работать чего-то начать.
 

 
Знай, что ты мне и друг мой и мама,
Это выше любого романа,
Ты и море мое, и суда,
Ты не просто любовь, ты – судьба!
 

 
Я к тебе, как ребенок, доверчив,
Ты дана мне на жизнь, не на вечер,
Дай в глаза мне твои заглянуть —
Там теперь мой пожизненный путь!
 

1965

* * *

 
Я не знаю, смогу ли дождаться!
Так разлука тревожит меня.
Как бы мне малодушно не сдаться,
Не упасть в преисподню вина!
 

 
Нет! Любовь моя не убывает,
И твои и мои соловьи
Бьют, но нас с тобой не убивают,
А зовут на вершины свои.
 

 
Мне лицо твое – светлая песня!
 

 
Мне шаги твои – сладостный зов.
Я люблю тебя цельно и честно,
Ты мне – крепость, мой город Азов!
 

 
Дорогая! Всей зрелою сутью,
Всем восторгом, всем жаром в груди
Я отправился по первопутью
Незапятнанной нашей любви!
 

1965

* * *

 
Иволга Ивановна,
Золотые перышки,
Песенку заветную
Подари Викторушке!
 

 
Иволга Ивановна,
Или Алевтинушка,
Без тебя Викторушка —
Круглый сиротинушка!
 

 
Иволга Ивановна,
Милая, хорошая,
Посидим, желанная,
Над рекой заросшею.
 

 
Иволгу Ивановну
Ивушка окутает,
Хмель завьет ей голову,
Нежно руки спутает.
 

 
Иволга Ивановна,
Над твоею челкою,
Над твоим сиянием
Соловей защелкает.
 

 
От любви, от счастия
Речка остановится.
Лягут звезды частые
В наше изголовьице!
 

1965

* * *

 
Все бокалы всех банкетов
Без тебя, мой друг, пусты,
Потому что рядом где-то
Одиноко ходишь ты.
 

 
То и дело слышу тосты
За меня и мой успех,
Я сижу белей бересты
И гляжу печальней всех.
 

 
Дорогая! Этот вечер
Мы могли бы вместе быть,
Очи в очи, плечи в плечи
И из двух бокалов пить.
 

 
За внимательность, за ласку,
За белы снега зимы,
За лесную нашу сказку,
Ту, что выдумали мы.
 

 
Кто-то что-то произносит,
Тост звучит очередной.
Одного лишь сердце просит:
– Будь, любимая, со мной!
 

1965

* * *

 
В старинном парке липы вековые —
Других деревьев нет,
Стоят они, как часовые,
Бессменно триста лет.
 

 
Когда-то здесь гулял Самарин,
Мудрец и книгочей.
И инвалиды здесь хромали
На памяти моей.
 

 
Теперь вот я хожу, мечтаю,
Истаиваю весь в мольбе,
Стихи свои изобретаю.
О ком они? Да о тебе!
 

 
Придет пора, меня не будет,
Раздастся твой печальный всхлип.
Другой поэт сюда прибудет,
В семейство старых барских лип.
 

 
А впрочем, что тебя печалить
И повергать и в страх и в дрожь,
Мне парк старинный обещает,
Что скоро ты сюда придешь!
 

 
О липы, липы вековые,
Я не обманываю вас,
Влюбляюсь в женщин не впервые,
Но в этот раз – как в первый раз!
 

1965

* * *

 
Ни дач, ни машин, ни заборов,
Лишь только талант мой и ты.
И чистый родник разговоров,
И токи твоей теплоты.
 

 
И тихая музыка взгляда,
И робкая нежность руки,
И жаркая преданность рядом,
И яблочный холод щеки.
 

 
И наше с тобою богатство
Не дача, не чудо-кровать, —
Наутро опять увидаться
И новый маршрут создавать.
 

 
В какие-то дебри забраться,
Где хворост и прель, как вино,—
Вот это, родная, богатство,
Оно лишь немногим дано!
 

1965

* * *

 
Туманно и пасмурно.
Дождик идет.
И очень опасно:
Кругом гололед.
 

 
Ходи осторожненько!
И утром и ночью
Ставь милую ноженьку
На твердую почву!
 

 
Вот здесь обойди,
Эта лужа – предатель.
Здесь только что
Падал один обыватель.
 

 
Иди, моя лапонька,
Тихо, с оглядкой.
Тут грязно. Пройди-ка
Вон там, за оградкой!
 

1965

* * *

 
Однажды осмелься,
Скажи, что ты любишь меня.
И всей своей сущностью слейся
С певучим началом ручья,
 

 
Любовь – полководец,
Державы берет, города.
Любовь – и колодец,
Где плещет глухая беда.
 

 
Беречь ее надо!
Воспитывать, как сыновей.
Люблю тебя, Лада,
За черные дуги бровей.
 

 
Трава твоя нежная
Жизнь мою переплела
И в дали безбрежные
Властно меня увела!
 

1965

* * *

 
Что делает с тобой Бетховен!
Сижу, ревную и боюсь.
Ты в даль далекую уходишь,
И я тебя не дозовусь.
 

 
Ты на Эльбрусе, на вершине.
Я чуть растерянно гляжу:
Скажи, что делать мне, мужчине, —
Лезть в горы или быть внизу?!
 

 
Ты снисходительно встречаешь
Мой взгляд, чуть клонишься к плечу.
Мне на вопрос не отвечаешь.
И хорошо. И я молчу.
 

 
Аккорд, как ветер с моря резкий,
Бьет тугокрыло по рядам.
Где музыка? Там, где Доренский?
Иль там, где ты? И там, и там!
 

 
О, как я слушаю, родная,
Твое лицо, твои черты,
Не посторонним знаньем зная,
Что с музыкой вы – две сестры!
 

1965

* * *

 
Чело твое чистое
Чище огня.
Оно чистотой
Обжигает меня.
 

 
Ты чем умываешься?
– Снегом зимы.
Дает он свою чистоту
Мне взаймы.
 

 
Так, значит, метели,
Пороши, снега
Не губят, а любят
И холят тебя!
 

 
Так, значит, не зря
Поклоняемся мы
Твоей красоте
И здоровью зимы!
 

 
Скорее на лыжи!
К свободной ходьбе.
Тем лучше, чем ближе
К снегам и к тебе!
 

1965

* * *

 
Я на снегу увидел снегиря.
Он шел и полыхал. К чему бы это?
Ты подошла ко мне, моя заря,
Такого ж точно огненного цвета!
 

 
Ты вся пылала, вся была – огонь,
Вся – милое и сказочное диво,
На личике румянец молодой
Поигрывал невинно и стыдливо.
 

 
И шапочка и варежки красны,
Полупальто, как мак в степи, пылало.
С двух алых щек две алые весны
Две милые улыбки посылали.
 

 
О, русское пристрастие к огню
И яркому бунтующему цвету!
Твой красный цвет любви я догоню,
Он согревает всю мою планету!
 

 
Ты – мой непотухающий костер,
Моя печаль, мое большое счастье,
Мои луга, мой клевер, мой простор,
Моя полынь, мой мед, мое причастье!
 

1965

* * *

 
Луговые, зеленоватые
И гераневые глаза.
И лукавые, и хитроватые,
И глубокие, как бирюза.
 

 
В глубину эту пристально, пристально
Я, как в море, глядеть могу.
Паруса мои, лодки и пристани —
Все теперь на твоем берегу!
 

 
Мне глаза твои – энциклопедия.
Я учиться считаю за честь.
Хватит мне и любви, и терпения
Все большие тома перечесть!
 

 
Как беременные зайчихи
И напуганный ими лесник,
Вот глаза твои сразу затихли
В чернолесье густых ресниц.
 

 
Вот они и теплеют, и тают,
Как лучами пронизанный лед,
И куда-то туда улетают,
Где одно только счастье живет!
 

1965

* * *

 
Я заметил: ты капризна,
Раздражительна порой.
Но любовь не только тризна
И не только пир горой.
 

 
У любви бывают будни
И глухие вечера.
Пережить их очень трудно,
Пережил – и с плеч гора!
 

 
Мне милы твои капризы,
Я от них не жду беды.
Я их сравниваю с бризом,
С легкой ломкою воды.
 

 
Если любишь – все прощаешь,
Каждый вечер встречи ждешь.
Мелочей не замечаешь,
В крупном плане все берешь!
 

1965

* * *

 
Утренний твой голос мне как солнышко.
От звонков твоих я не устал.
Алевтина, милая Аленушка,
Ты не спишь – и твой царевич встал.
 

 
Взял он в руки тонкую, напевную,
Золотую, нежную свирель.
Заиграл – и сказочной царевною
Зацвела в снегах зимы сирень.
 

 
Зайцы-русаки сбежались на поле,
Испугались: – Почему весна? —
А сосульки все подряд заплакали,
Выкрикнули вдруг: – Она пришла!
 

 
А медведь в берлоге лапы вытянул,
Сладко потянулся: – Э-хе-хе! —
Снег из-под себя лежалый выкинул.
– Жарко мне, – сказал, – в моей дохе!
 

 
Вот и ты в весеннем легком платьице
Вышла в заповедные луга,
А в твоих ресницах солнце прячется,
Заодно и я там, твой слуга!
 

1965

* * *

 
Что-то в музыке поминальное,
Что-то щемящее сверх понимания,
Что-то грустное, что-то печальное,
Что-то пустынное до одичания.
Что-то скифское и курганное,
Чернобыльное и полынное,
Первородное, первозданное,
Богатырское и былинное.
Что-то смелое, и решительное,
И прямое, как высота,
Что-то самое значительное —
Человечность и доброта!
 

1965

* * *

 
Просыпаюсь, а в сердце живет человек,
Он смеется, грозит мне, как мама, за шалости,
И в годах у меня, как в горах, тает снег,
И как не было спячки, хандры и усталости.
 

 
Песни! Песни в душе! Бой и звон родника,
С водопадом, с морями, с горами братание,
Я как мамонт, душа моя из ледника
Начинает немного, немного оттаивать.
 

 
Это ты, мой спаситель, мой ангел, мой друг,
Спутник милый, так искренно мною согретый,
Мой щемяще доверчивый клятвенный звук,
Долетевший с балкона Ромео – Джульетты.
 

 
Я – ребенок. Я радуюсь. Плачу. Грущу.
Окликаю тебя с заповедного луга,
А чего я на нашей планете ищу?
Только друга! Единственно верного друга!
 

1965

* * *

 
Мне твой голос как спасение,
Пробуждение от сна.
Я хожу как ночь осенняя,
Твой звонок, и я – весна!
 

 
Я – черемуха цветущая,
Работящая пчела,
Все ненужное, гнетущее
Сразу вон! И все дела!
 

 
Ручейки звенят и прыгают,
Пьяные грачи орут,
Сильной, серебристой рыбою
Глубины речек бьют.
 

 
Все тока тетеревиные —
Поди останови! —
Исполняют нам старинные
Романсы о любви.
 

 
Ты идешь весенней просекой,
Смеешься: – Это я! —
И к тебе в объятья просится
Поэзия моя!
 

1965

* * *

 
Оркестр запел что-то нежное, нежное,
Что-то гордое, одинокое.
То ли море ко сну отходило безбрежное,
То ли поле просыпалось широкое.
 

 
То на веслах шел я по Дону великому,
То с косою отточенной плыл по раздолию.
То журавли надо мною курлыкали,
То я сам свистел соловьем-разбойником.
 

 
То спешил на коне в голубые, ковыльные,
Мной открытые новые, нежные дали,
То твои невозможно прелестные, сильные
Крылья белые шею мою обвивали.
 

1965

* * *

 
Моя любовь не крик «Спасайте!»,
Не окровавленный заход,
Она как деревце, – посадят,
Польют – оно уже растет!
 

 
В ней что-то от росы на травах,
От хвойности густых боров,
От ветерка на переправах
И от привета: – Будь здоров!
 

 
Моя любовь – моя забота,
Моя печаль и мой экстаз,
А главное – моя работа,
Она бездельничать не даст!
 

1965

* * *

 
Любовь, дороги, странствия —
Вот я чего хочу.
Глядеть в твои прекрасные
Глаза и льнуть к плечу.
 

 
Поигрывая веслами,
Идти через пороги
И выходить на росные,
На новые дороги!
 

 
Не в клетке нам, любимая,
Томиться канареечной,
Для нас необходимое
Не утлый быт, а вечность.
 

 
Широкое шагание
Под ливнем солнца частым,
Большое обладание
Большим и редким счастьем!
 

1965

* * *

 
Друг ты мой верный, лебедушка нежная,
Праздник мой, светлое рождество мое,
Кто для нас выдумал неизбежное,
Чтоб целовал я тебя, божество мое!
 

 
Чтобы в толпе, где все суетно мечется,
С сетками, с сумками, свежей «Вечеркою»,
Я узнавал из всего человечества
Только тебя, – остальное вычеркивал!
 

 
Чтобы ходил, на витрины заглядывал,
Думал, а чем бы тебя мне порадовать.
Что бы такое придумать Заглавное,
Чтобы сияла ты всеми каратами.
 

 
Чтобы светилась, как радуга майская,
И излучала свое многолучие,
Чтоб говорила мне ласково-ласково
И пробуждала все самое лучшее!
 

 
Самое чистое, самое яркое,
Самое что ни на есть распрекрасное.
Ландыш мой белый, душистая ягода,
Радость моя, мое солнышко ясное!
 

1965

* * *

 
Уваженья, вниманья, доверия, скромности —
Вот чего я хочу.
В мир, с его многоликой и сложной огромностью,
Только так я лечу!
 

 
Если другом ты близким не узнан, не понят,
Что вся жизнь? Жалкий крах!
Что вся мебель и роскошь с удобствами комнат?
Тлен и прах!
 

 
Ты щедра и добра, и в тебе от природы
Добрый голос поет.
Через путь мой нелегкий, через страшные годы
Он мне весть подает.
 

 
Я спешу на большую и людную площадь,
Там пылает мой мак.
И во мне разрастаются дивные рощи,
И взмывается флаг!
 

 
Я тебя не предам. Ты мне – мать и Россия,
Добрый друг и жена.
И душа моя плещет по-волжски красиво,
Вся тебе отдана!
 

1965

* * *

 
Первый снег.
Припорошена озимь снежком.
В лес, в березник,
Идем мы по полю пешком.
 

 
Озимь как изумруд.
Зябнут, ежатся усики ржи.
Ты бежишь в сапогах,
Озорно окликая: – Держи!
 

 
Вот и лес. Вот и елочка,
Вот и костер.
Вот скамейка лесная
И кем-то сколоченный стол.
 

 
Вместо скатерти снег
На обеденном нашем столе,
Яркий, солнечный свет
В путевом хрустале!
 

 
Как прохладно вино,
Как твой взгляд неподкупен и смел,
Знаешь ты и сама,
Почему про тебя я запел.
 

 
Мы одни. Тишина.
На снегу красногрудый снегирь.
Я люблю этот лес, и тебя,
И певучую русскую ширь.
 

 
В царстве белых берез,
В коридорах зимы,
Никого! Тишина.
Только наша любовь! Только мы!
 

1965

* * *

 
Зима застала нас в Коломенском,
У чуть замерзшего пруда.
Трава под первый снег хоронится,
Ей там тепло. А нам куда?
 

 
В острог прикажете податься,
Взойти на лестничную круть?
Присесть, вздохнуть, поцеловаться?
Со страхом вместе вниз взглянуть?
 

 
Увидеть землю, снег, соборы
И зеркало Москвы-реки,
Промолвить заодно с тобою:
– Река, родимая, теки!
 

 
Так и решили! Я под крышу
Залез, тебя к себе зову,
Я больше никого не слышу,
Одной тобой теперь живу!
 

 
Сидим, любуемся снегами,
Седою древней стариной,
И нет раздоров между нами,
И мы счастливые с тобой!
 

1965

* * *

 
Быть с тобою – не срок отбывать, не в тюрьме
                    сидеть,
Быть с тобою – Вселенную, мир понимать,
Разговаривать с белой порошею, с месяцем
И влюбленно глазами поля обнимать.
 

 
Быть с тобою – настраивать сердце на музыку,
На доверие и на большую любовь,
Черпать воздух не комнатою, не фрамугою,
А большими ковшами долин и лугов.
 

 
Быть с тобою – не каяться, не виноватиться,
Нет зимы, если любишь! Душа как кристалл.
Как мне нравится темно-вишневое платьице,
Как к лицу твоему цвет сережек пристал!
 

 
Быть с тобою – блаженство, полет и парение
Над полями, лесами, сияньем холмов.
Ты – родник мой звенящий, мое утоление,
Мой надежный маяк среди бурь и штормов!
 

1965

* * *

 
Лапупя, моя лапунюшка,
Тихоня, моя тихонюшка,
Встань под мое оконушко,
Взойди ко мне, красное солнышко!
 

 
Люблю я тебя, лапунюшка,
О тебе моя крепкая думушка,
Быть бы нам с тобой в одном тереме,
Как бы жили мы, как бы пели мы!
 

 
Для тебя, моя чистая горлинка,
Занималась бы в тереме зоренька,
Для тебя, моя лебедь белая,
Руки что-нибудь вечно бы делали.
 

 
Я дарил бы тебя, чудо-женщина,
Оксамитами, скатным жемчугом,
Сердоликами, аметистами,
А еще поцелуями чистыми.
 

 
Ты ступала бы в светлом тереме
Упоенно, легко и уверенно.
Мне бы не за что было гневаться
На тебя, моя красная девица.
 

 
Лапуня, моя лапунюшка,
Тихоня, моя тихонюшка,
Встань под мое оконушко,
Взойди ко мне, мое солнышко!
 

1965