Текст книги "Космический инженер 2 (СИ)"

Автор книги: Виктор Берс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

– Мы даже гиперпространственный маяк на собственные деньги строили, – возмущалась мать. – А налоги платим как с Корусанта. За что? За право называться частью Республики?

Лир видел эти противоречия в своих аналитических отчетах. Валорин давал в республиканский бюджет в десять раз больше, чем получал обратно в виде инвестиций и субсидий. Это была классическая колониальная модель – богатая периферия кормит центр.

* * *

Переломным моментом стал инцидент за год до войны клонов. Валоринский грузовой корабль «Обещание», перевозивший гуманитарную помощь в пострадавшую от голода систему Рилот, был по ошибке обстрелян и уничтожен республиканским крейсером «Доблестный».

Лир был назначен в состав комиссии по расследованию инцидента. Анализ показал, что республиканский капитан Нерис принял безоружный грузовик за контрабандистский корабль и открыл огонь без предупреждения. Никаких попыток связаться с «Обещанием», никаких предупредительных выстрелов – сразу залп из турболазеров.

– Это не была ошибка навигации, – докладывал Лир на закрытом совещании Совета Старейшин. – Это была халатность и пренебрежение к жизням не-корусантцев. Капитан Нерис даже не попытался идентифицировать цель.

Погибло сорок два человека, включая медиков и волонтеров. Среди них была дочь старейшины Корвуса – молодой врач, которая везла медикаменты для тви'лекских детей.

Реакция Республики была предсказуемой. Капитан Нерис получил выговор и был переведен на другой корабль. Семьям погибших выплатили символические компенсации – по тысяче кредитов за человека. Меньше, чем стоил один турболазерный заряд.

– Сорок два валоринца, – сказал тогда генерал Эрскин, командующий планетарной обороной, – и они даже не извинились как следует. Для них мы – граждане второго сорта. Наши жизни ничего не стоят.

* * *

Когда граф Дуку объявил о создании Конфедерации независимых систем, правительство Валорина оказалось перед сложным выбором. Планета формально входила в состав Республики, но многие валоринцы симпатизировали сепаратистам.

Лир участвовал в закрытых совещаниях Совета Старейшин, где обсуждалось будущее планеты. Мнения разделились. Старые консерваторы выступали за сохранение лояльности Республике. Молодые радикалы требовали немедленного присоединения к КНС. Умеренные предлагали объявить нейтралитет.

– Капитан Раэль, – обратился к нему старейшина Корвус, – каков ваш прогноз развития ситуации?

Лир встал и активировал голопроектор. На столе появилась трехмерная карта сектора с цветовой разметкой политических симпатий различных систем.

– Конфликт неизбежен, – сказал он. – Республика не может позволить сепаратистам контролировать торговые пути Среднего Кольца. КНС, в свою очередь, нуждается в нашей промышленной базе для производства военной техники. Валорин окажется в центре военных действий независимо от нашего выбора.

– И что вы предлагаете?

– Я бы рекомендовал встать на сторону Республики, экономический перевес на их стороне.

Генерал Эрскин кивнул:

– Спасибо, капитан. Очень точный анализ. Мы примем его во внимание.

* * *

Когда граф Дуку лично прибыл на Валорин для переговоров, он предложил планете автономию, отмену кабальных налогов и защиту от корпоративного вмешательства. Совет Старейшин видел в КНС не идеологию, а прагматичный союз равных партнеров.

Через неделю после открытого референдума, на котором 67 % валоринцев проголосовали за независимость, правительство Валорина объявило о выходе из Республики и присоединении к Конфедерации независимых систем.

* * *

Республика отреагировала быстро. Через месяц после объявления независимости к системе Вало подошел целый флот – двенадцать звездных разрушителей под командованием джедая-генерала.

Ультиматум был прост: немедленная капитуляция или «принудительное восстановление законного порядка».

Валорин ответил отказом.

Война на Валорине стала кошмаром для Республики. Это не были обычные сепаратистские восстания с плохо вооруженными ополченцами. Это были полномасштабные сражения между двумя высокотехнологичными армиями.

Валоринцы использовали свою промышленную базу на полную мощность. Заводы «Валор-Тех» переключились на военное производство, выпуская мощные оборонительные батареи, гравитанки, атмосферные истребители.

Флота у планеты не было, если не считать полицейских сил. До войны им было запрещено его создавать. Сепаратисты были заняты другими фронтами и не могли помочь. Но планетарная оборона казалось была несокрушима. Города превратились в крепости с многоуровневой обороной. Элитная валоринская пехота была экипирована лучшим снаряжением в галактике.

– Мы сражаемся за свой дом, – говорил генерал Эрскин в своих обращениях к войскам. – Дроиды сражаются за программу, клоны – за приказ. А мы – за свободу наших детей. Кто, по-вашему, будет сражаться упорнее?

Валоринцы почти не использовали армии дроидов КНС, полагаясь на своих солдат. Это была война принципов против принципов, убеждений против убеждений.

* * *

Когда республиканские войска высадились на планете, стало ясно, что обычные методы разведки не работают. Клоны сражались с безжалостной эффективностью, джедаи возглавляли атаки, которые сметали любую оборону. Нужны были новые подходы.

Генерал Эрскин вызвал Лира в свой кабинет через неделю после начала наземных боевых действий.

– Капитан, мне нужны ваши способности на передовой.

– Сэр, я аналитик…

– Были аналитиком. Теперь вы разведчик. – Эрскин подошел к карте, где красными точками были отмечены позиции республиканских войск. – Мне нужны люди, способные мыслить нестандартно, видеть общую картину, координировать действия небольших групп. Ваша задача – создать сеть агентуры за линией фронта, организовать партизанские отряды, наладить связь между изолированными гарнизонами.

Лир понял, что выбора нет. Война пожирала людей с невероятной скоростью, и командованию не хватает людей.

– Слушаюсь, сэр.

– Отлично. Завтра вы отправляетесь в северный сектор. Там командует полковник Морган – опытный военный, но ему нужен помощник, способный видеть стратегическую картину.

* * *

Полковник Дрекс Морган оказался седым ветераном с усталыми глазами и железной волей. Он встретил Лира без особого энтузиазма.

– Еще один штабной, – проворчал он, не отрываясь от карты. – Надеюсь, хоть стрелять умеете?

– Учился в академии, сэр.

– Академия – одно, а война – другое. – Морган наконец поднял глаза. – Посмотрим, как вы себя покажете.

Морган командовал сводным полком – остатками регулярных частей, ополченцами и добровольцами. Против них действовал целый корпус клонов под командованием джедая-генерала. Силы были неравными, но валоринцы знали местность и пользовались поддержкой населения.

Лир быстро понял, что его академические знания нужно адаптировать к реальности партизанской войны. Вместо анализа политических процессов он изучал маршруты республиканских патрулей. Вместо прогнозирования торговых тенденций он планировал диверсии против вражеских коммуникаций.

Но его главным талантом оказалась способность видеть общую картину и координировать действия разрозненных групп. Лир создал сеть связи между партизанскими отрядами, наладил обмен разведывательной информацией, организовал систему снабжения через сочувствующих гражданских.

– У вас талант к этому делу, – сказал ему Морган после успешной операции по уничтожению республиканского склада боеприпасов. – Вы думаете как настоящий стратег.

– Просто применяю то, чему учился, сэр. Системный анализ, координация, планирование.

– Называйте как хотите. Главное, что работает.

Ситуация с кадрами стала еще тяжелее. Лир получил звание майора и собственный сектор ответственности. Под его командованием действовали двенадцать партизанских групп общей численностью около трехсот человек. Не армия, но достаточно, чтобы серьезно досаждать республиканцам. Лир видел бессмысленность этих действий, видел, что война катастрофична для Валорина, но как солдат он отгонял от себя мысли, которые могли подорвать его боевой дух.

* * *

К концу первого года войны характер конфликта изменился. Республиканцы, неся огромные потери против упорной валоринской обороны, перешли к более жестким методам. Они начали точечные орбитальные бомбардировки промышленных центров, уничтожали инфраструктуру, применяли коллективные наказания против гражданского населения.

Лир видел, как война меняет людей. Его партизаны, начинавшие как идеалисты, борющиеся за свободу родины, постепенно становились жестокими и циничными. Слишком много товарищей погибло, слишком много зверств совершили обе стороны.

Сам Лир тоже изменился. Аналитик, привыкший к кабинетной работе, научился убивать. Сначала на расстоянии – координируя засады и диверсии. Потом вблизи – когда пришлось лично участвовать в операциях.

Первого человека он убил во время налета на республиканский конвой. Клон-сержант, раненный в засаде, пытался вызвать подкрепление по комлинку. Лир выстрелил ему в голову с трех метров. Руки дрожали еще час после боя.

– Привыкнешь, – сказал ему сержант Коул, ветеран планетарной обороны. – Все привыкают.

И Лир действительно привык. К убийству, к крови, к тому, что каждый день может стать последним. Война стала его новой нормальностью.

* * *

Но постепенно методы борьбы становились все более преступными. Командование требовало результатов любой ценой. Приказы становились все более жестокими.

Сначала это были «зачистки» – уничтожение целых поселков, подозреваемых в сотрудничестве с республиканцами. Потом – казни заложников в ответ на республиканские бомбардировки. Затем – использование химического оружия против клонов.

– Они не люди, – оправдывался подполковник Кесслер, новый командир сектора. – Это биологические машины. У них нет семей, нет детей. Зачем с ними церемониться?

– А коллаборационисты? – спрашивал Лир. – Они тоже не люди?

– Предатели хуже врагов, – холодно отвечал Кесслер. – Они сделали свой выбор.

* * *

Переломным моментом стала операция в поселке Коррин-Вэлли на втором году войны. Республиканцы готовили крупное наступление, и командование приказало любой ценой сорвать их планы. Одной из целей стала база снабжения в поселке.

Лир получил приказ провести зачистку базы и ждать дальнейших указаний. Разведка сообщала о складах боеприпасов, ремонтных мастерских, казармах. Стандартная военная цель.

Но когда его группа прибыла на место, ситуация оказалась сложнее.

– Майор, – доложил лейтенант Кесс, – республиканцы эвакуировались два дня назад. В зданиях бывшей базы размещены коллаборационисты, которых не успели эвакуировать.

Лир изучил поселок в бинокль. Действительно, никаких признаков военного присутствия. Только семьи, работавшие на Республику. Силы Республики бросили их при отступлении.

– Сколько человек?

– Около двухсот. Часть вооружена для самообороны.

* * *

Внезапно радиостанция ожила треском. Радист поднял руку, привлекая внимание.

– Всем подразделениям в секторе, – раздался голос подполковника Кесслера из штаба. – Приказ генерала Эрскина: все цели в зоне операции подлежат немедленному уничтожению. Никого не оставлять в живых. Повторяю – никого не оставлять в живых.

Партизаны переглянулись. Лир почувствовал, как что-то сжалось в груди.

– Штаб, это Лир, – взял он рацию. – В поселке нет военных целей. Только гражданские.

– Майор Лир, они поддерживают Республику. Они сделали свой выбор. Выполняйте приказ.

– Сэр, там могут быть дети…

– Что вам непонятно в слове “ПРИКАЗ”, Лир? Приказ окончательный. Докладывать о выполнении через час.

Связь прервалась. В наступившей тишине слышались только помехи в эфире и далекие голоса из поселка – дети играли во дворе, кто-то пел песню.

Все смотрели на Лира.

– Майор? – тихо спросил сержант Коул.

Лир долго молчал, глядя на мирный поселок внизу. Он думал о своих принципах, о причинах, по которым пошел на войну. О разнице между борьбой за свободу и обычным убийством.

– Я не могу отдать такое распоряжение, – сказал он наконец.

Радист неловко откашлялся:

– Майор, но приказ…

– К черту приказ, – Лир снял с плеча автомат. – Это не война. Это резня.

Лейтенант Кесс шагнул вперед:

– Сэр, с уважением, но мы все слышали приказ штаба…

– И что? Вы готовы убивать детей?

Неловкое молчание. Кто-то из партизан отвел взгляд, кто-то сжал кулаки.

* * *

Через полчаса радиостанция снова ожила. На этот раз голос был ледяным:

– Майор Лир, доложите о выполнении задания.

Лейтенант Кесс взял рацию:

– Штаб, это лейтенант Кесс. Майор Лир отказался выполнять приказ.

Долгая пауза. Потом:

– Майор Лир разжалован в сержанты за неповиновение прямому приказу. Командование принимает капитан Кесс. Приказ остается в силе. Сержант Лир лично будет командовать зачисткой на месте, раз не может отдать отдать приказ на офицерской должности – пора излечиться от излишнего человеколюбия.

Лир почувствовал, как на него смотрят его бывшие подчиненные. Кто-то с сочувствием, кто-то с непониманием, кто-то с презрением.

– Лир, – обратился к нему капитан Кесс, – как сержант вы лично участвуете в операции. Возьмите штурмовую винтовку. Командование хочет убедиться, что вы понимаете реалии войны.

– Я сказал, что не буду в этом участвовать.

– Лир, послушай меня. Тебя же расстреляют! Держи винтовку!

Сержант Коул протянул Лиру автомат. Тот медленно взял оружие, понимая, что выбора нет.

* * *

Атака началась на рассвете. Здания загорелись от зажигательных гранат, и люди выбегали в панике. Женщины хватали детей, мужчины слабо отстреливались из охотничьих ружей. Они не были солдатами – обычные люди в отчаянии.

Лир шел в общей цепи наступающих, держа винтовку наготове, но не стреляя. Он надеялся, что в общей суматохе никто не заметит его бездействия. Вокруг трещали выстрелы, взрывались гранаты, кричали люди.

– Лир! – крикнул капитан Кесс. – Проверь тот корабль у окраины! Убедись, что там никого нет!

Лир кивнул и побежал к указанной цели. Это был небольшой грузовой корабль – потрепанный YT-1000, который явно совершил аварийную посадку. Корпус был поврежден, одно крыло обгорело, но корабль еще держался на опорах. За спиной продолжали звучать выстрелы и крики.

Лир поднялся по аварийному трапу и вошел внутрь поврежденного корабля. В грузовом отсеке было пусто – только разбросанные ящики и следы поспешной эвакуации. Он сел на один из контейнеров.

Снаружи продолжали звучать автоматные очереди и крики. Ему стало мерзко на душе от того, что он видел в поселке. Женщины с детьми, старики – все они бежали в панике, а партизаны методично их расстреливали.

– Прекратите! – тихо вскрикнул он, зажав голову руками. – Прекратите!

Лир достал фляжку со спиртным и отпил большой глоток. Алкоголь обжег горло, но не притупил отвращение к происходящему.

– Прекратите! Прекратите! – пробормотал он еще раз.

С улицы донеслись новые крики – кого-то расстреливали прямо на площади.

– Идем! Они уходят! – крикнул чей-то голос.

Потом шаги приблизились к кораблю. У входа послышался голос:

– Сержант, вы там?

В корабль зашел молодой партизан с закопченным лицом:

– Вот вы где! Капитан вас ищет!

– Слышу! Нужно было перезарядиться, – буркнул Лир, показывая на свой бластер.

– А мы зачистили другой подвал! – с энтузиазмом сообщил партизан. – Их там было штук пятьдесят! Представляете?

– Я же сказал, что слышу, – раздраженно ответил Лир. – Не ори!

– У вас остались зажигательные гранаты? – спросил партизан. – Капитан хочет поджечь всю улицу! А рация у вас отключена, кстати!

Партизан выбежал из корабля, оставив Лира одного.

Лир включил рацию. Оттуда сразу послышался суровый голос капитана Кесса:

– Они могут зайти посмотреть поближе на пожар. Всё что будет двигаться внутри – наша цель!

Снаружи снова послышались крики зачистки.

Лир двинулся вглубь корабля, как вдруг услышал тихий звук – что-то упало в грузовом отсеке. Он замер и стал возвращаться.

Пока он шел, из рации доносился голос капитана:

– К югу от канала нужно зачистить весь хребет. Я насчитал еще три поселения…

Лир достал боевой нож и осторожно подошел к тому месту, откуда донесся звук. Там он обнаружил замаскированный тайник – скрытый отсек для контрабандного груза. Крышка была приоткрыта.

Сжав нож в руке, готовый перерезать горло любому, кто прячется внутри, Лир резко открыл тайник.

Там сидела девочка лет восьми, которая молча смотрела на него большими испуганными глазами. Она не кричала, не плакала – просто смотрела.

Лир замер с ножом в руке, глядя на ребенка. В этот момент из рации раздались голоса:

– Сержант Лир, прием?

– Сержант Лир, где вы?

– Где сержант Лир? Кто-нибудь видел?

– Он на корабле, – ответил чей-то голос.

Лир понял, что времени больше нет. Он не будет убивать девочку, а значит, нужно действовать прямо сейчас.

– Лир, вы там? – раздался голос из рации.

Потом более резко:

– Этих в яму! Сержант! Отвечайте!

Лир быстро показал девочке знак "тихо", приложив палец к губам, убрал нож и побежал в пилотскую кабину. Запустив двигатели, он поднял корабль в воздух.

– Что там происходит? – донеслось из рации. – Кто поднимает корабль?

Но Лир уже выключил связь и направил корабль в горы, подальше от поселка и войны.

* * *

Только когда они были уже далеко от места зачистки, Лир вернулся в грузовой отсек. Девочка все еще сидела в тайнике, но теперь не пряталась.

– Как тебя зовут? – спросил он, присев рядом.

– Майра, – тихо ответила она. – А ты меня не убьешь?

– Нет. Я тебя спас.

– Почему?

Лир долго молчал, глядя на ребенка.

– Потому что это мне отвратительно.

Только тогда он начал осматривать корабль и обнаружил контрабандный груз в других тайниках – антикварные безделушки, произведения искусства, редкие минералы. Все то, что поможет им выжить в изгнании.

– Твой папа был контрабандистом? – спросил он.

– Мы возили грузы, – кивнула Майра. – Папа говорил, что мы помогаем людям получать то, что им нужно.

– Умный был человек, твой папа.

– Мы возили грузы, – пожала плечами девочка. – Разные грузы. Туда, где за них хорошо платят.

Контрабандисты. Лир усмехнулся – девочка была из семьи контрабандистов и уже в восемь лет понимала больше о жизни, чем многие взрослые.

– Майра, нам нужно быть очень осторожными.

– А куда мы пойдем?

– Подальше от войны.

Девочка кивнула и быстро собрала свои немногочисленные вещи. Среди них оказался настоящий бластер – не игрушка, а боевое оружие, уменьшенное под детскую руку.

– Папа подарил, – пояснила она, заметив удивленный взгляд Лира. – Сказал, что в нашем деле нужно уметь постоять за себя.

Лир осмотрел корабль. YT-1000 был поврежден, но не критично. Один из двигателей пробит, гипердвигатель уничтожен, навигационный компьютер глючит, но для полетов в атмосфере корабль годился. В космос на нем не улететь, но этого пока и не требовалось.

Главной находкой оказался контрабандный груз в скрытых отсеках. Антикварные безделушки, произведения искусства, редкие минералы – все то, что отец Майры перевозил для богатых клиентов. На черном рынке это стоило целое состояние.

– Папа говорил, что если что-то случится, этот груз поможет мне выжить, – сказала Майра, показывая тайники. – Он научил меня, как их открывать.

Лир опять поднял корабль в воздух и направился в горы, подальше от линии фронта. Планета была под республиканской блокадой – улететь с нее было невозможно. Но в горах валорской тайги можно было спрятаться.

* * *

Майра оказалась удивительно стойкой для своего возраста. Дочь контрабандиста, она привыкла к опасностям и неопределенности. Вместо слез и истерик она помогала Лиру обустраивать их новое убежище.

После продажи нескольких антикварных безделушек в лагере беженцев они шли по лесной тропе, направляясь обратно к своему убежищу. Лир звякнул кредитами в кармане – первые заработанные деньги за долгое время.

Майра молчала, задумчиво глядя на дорогу. Наконец она спросила:

– Теперь я твоя дочка?

Лир посмотрел на нее:

– Когда это полезно.

– Мне надо это обдумать.

– Мы будем кем захотим, но это не всегда нам решать, – сказал Лир, останавливаясь. – Теперь я Лютен, а ты Клея. Всё остальное уже не важно.

Девочка замолчала, нахмурившись.

– Я не хотел тебя расстраивать, – добавил он мягче.

– Я не расстроена, – покачала головой Клея. – Я есть хочу.

Лир улыбнулся и звякнул кредитами:

– Так давай поедим!

Они направились к небольшой закусочной на окраине лагеря беженцев. Впервые за долгое время у них были деньги на настоящую еду.

За столом, поедая горячий суп, девочка спросила:

– А почему именно Клея?

– Это значит «слава» на древнем валоринском, – объяснил Лютен. – Подходящее имя для того, кто выжил в аду.

– А Лютен?

– Просто нравится звучание. Лютен Раэль.

– Откуда фамилия?

– Придумал. А твоя будет Марки.

– Почему Марки?

– Тоже придумал.

Клея кивнула с серьезным видом:

– Лютен Раэль и Клея Марки. Звучит как настоящие имена.

– Теперь это и есть наши настоящие имена, – сказал Лютен. – Лир и Майра умерли в том поселке. Мы – другие люди.

– А мы хорошие люди?

Лютен задумался над этим вопросом:

– Посмотрим…

Так они и жили следующие годы. Лютен продавал безделушки через сеть черных торговцев, а Клея помогала ему в этом – дочь контрабандиста знала толк в подобных делах.

* * *

Война клонов закончилась неожиданно, буквально через несколько месяцев. Граф Дуку погиб, некий вейдер уничтожил гнездо сепаратистов на Мустафаре, дроиды отключились, Палпатин стал императором. Но на Валорине война продолжалась.

Генерал Эрскин отказался признать капитуляцию КНС. Он объявил о создании независимого валоринского государства и продолжил сопротивление уже против Империи.

– Мы сражались не за дроидов и не за Дуку, – говорил он в своих обращениях к народу, которые Лютен слушал по голонету в своем горном убежище. – Мы сражались за свободу Валорина. И мы будем сражаться до конца.

Часть души Лютена откликалась на призывы старого командира. Но другая часть понимала всю бессмысленность продолжения войны, но в центре никого не осталось, кто мог бы подсказать правильный путь. Остались только сторонники радикального курса и правительство, которое знало, что они в любом случае уже мертвецы. Слишком многое они себе позволили во время войны и слишком многое сказали в адрес Палпатина.

Империя прислала новые войска – уже не клонов, а обычных солдат. Война приобрела еще более жестокий характер. Имперцы не церемонились с "террористами" и "сепаратистскими преступниками".

* * *

Сопротивление продержалось еще шесть лет. Генерал Эрскин превратил столицу в крепость, а всю планету – в партизанскую зону. Империя контролировала крупные города, а валоринцы – всё остальное. Сеть подземных тоннелей, баз, укреплений по всей планете делало партизанскую войну бесконечной.

Лютен не участвовал в боевых действиях. Его горное убежище стало тихой гаванью посреди этого безумия. Клея росла и взрослела, становясь умной, резвой девочкой с характером.

– Дядя Лютен, – спросила она однажды, когда ей исполнилось двенадцать, – а почему люди воюют?

– Потому что не могут договориться, – ответил он.

– А ты воевал?

– Да.

– И убивал людей?

Лютен долго молчал.

– Да, малышка. Убивал.

– А сейчас жалеешь?

– О многом жалею. Но не о том, что спас тебя.

Клея подошла и обняла его.

– Я тоже не жалею, что ты меня спас. Папа всегда говорил – семья это не кровь, а выбор. Я выбираю тебя.

* * *

Конец наступил внезапно. Империя устала от затянувшейся войны и решила применить радикальные меры. Мофф Таркин, прославившийся жестокими методами подавления восстаний, получил карт-бланш на «окончательное решение валоринской проблемы».

Лир узнал о готовящейся операции от потока беженцев, что шли через горы. Имперский флот собирался в системе – четыре звездных разрушителя класса «Палач» с орбитальными турболазерами.

– Дядя, – сказала четырнадцатилетняя Клея, – может, нам тоже уйти?

Лир посмотрел на нее. Клея выросла в красивую девочку с умными глазами. Ей было уже четырнадцать. Она понимала больше, чем хотелось бы.

– Куда, малышка? Планета в блокаде.

– Но если они разбомбят планету…

– То мы встретим это здесь. Вместе.

Он не хотел бессмысленно куда-то бежать. Он помнил армейскую шутку “Не беги, умрёшь уставшим”. Валорин был его родиной, местом, где он родился, учился, влюбился, стал мужчиной. Если планете суждено умереть, он умрет вместе с ней.

Кроме того, у них был бункер. Старая горнодобывающая станция, о которой Лир узнал еще во время службы в разведке. Глубоко под землей, с собственными системами жизнеобеспечения, запасами продовольствия и воды. Место, где можно переждать катастрофу.

* * *

Бомбардировка началась утром третьего дня месяца Валос. Лир проснулся от звука сирен в долине – последнее предупреждение для тех, кто еще мог спастись.

Сначала были только яркие линии в стратосфере – турболазеры имперских звездных разрушителей. Потом земля начала дрожать. Не как при землетрясении – ритмично, волнами, когда каждый удар сотрясал континент.

– Дядя, – прошептала Клея, – это началось?

– Да, малышка. Пора в бункер.

Лир схватил заранее приготовленные рюкзаки с самым необходимым, взял Клею за руку и побежал к входу в подземное убежище. Они добрались туда как раз вовремя.

Огненный шторм начался через час после начала бомбардировки.

Империя не просто бомбила военные объекты. Они уничтожали экологическую систему планеты. Турболазеры плавили полярные шапки, выжигали валорскую тайгу, испаряли озера. В атмосферу было выброшено чудовищное количество пепла и сажи.

Горящие леса и города создали чудовищную тягу. Раскаленный воздух поднимался вверх столбами высотой в километры. Огонь закручивался в огненные смерчи. Температура поднялась до семидесяти градусов даже в горах.

Три дня Империя жгла Валорин. Лир и Клея сидели в бункере, слушая, как рушится мир наверху. Генератор работал с перебоями, еды было мало, воды еще меньше.

– Дядя, – спросила Клея во второй день, – а мы умрем?

– Не знаю, малышка. Может быть.

– Мне не страшно, – сказала она. – С тобой мне не страшно.

На четвертый день стало тихо.

* * *

Когда они вышли на поверхность, Валорин был мертв. Пепел покрывал всё, падая серыми хлопьями с темного неба. Температура упала до минус сорока – пыль в атмосфере закрыла солнце, создав искусственную зиму.

Знаменитая валорская тайга превратилась в кладбище обугленных стволов. Чистейшие озера замерзли под слоем пепла и сажи. Живописные горы стали серыми от пепла.

Клея подхватила воспаление легких. Лир выхаживал ее, используя медикаменты из бункерных запасов. Она выжила, но была ослаблена еще долгое время.

Они вернулись в бункер и начали новую жизнь. Лир охотился на животных, что выжили в подземных пещерах и болотах долины, выращивал грибы в гидропонных установках, чинил оборудование. Клея помогала ему, изучала медицину по книгам из бункерной библиотеки.

Полгода они не видели ни одного живого человека. Казалось, что они последние люди на мертвой планете.

* * *

– Дядя Лютен, – позвала Клея, оторвавшись от ремонта водяного фильтра, – слышу сигнал по аварийной частоте.

Лютен бросил чинить генератор и подбежал к радиостанции. Полгода они не слышали ни одного голоса извне – только статические помехи да иногда автоматические сигналы бедствия от давно разбившихся кораблей.

Но сейчас в эфире звучал живой голос:

– Всем выжившим на Валорине. Есть кто живой? Повторяю – есть кто живой на этой проклятой планете?

Голос был молодой, мужской, с легким корреллианским акцентом. Лютен и Клея переглянулись. За полгода после катастрофы это был первый признак жизни извне.

Лютен схватил микрофон:

– Здесь бункер в северных горах. Двое выживших. Кто вы?

– Черт возьми! – в голосе незнакомца звучало облегчение. – А я уже думал, что тут никого не осталось. Я Алекс. У меня грузовой рейс, но решил проверить – вдруг кто выжил. Можете дать координаты?

Лютен колебался секунду. За годы войны он научился не доверять незнакомцам. Но что им терять? Они и так готовились к смерти.

– Координаты 127.34 северной широты, 45.67 восточной долготы. Ориентир – старая горнодобывающая станция в ущелье Кристальных Пиков.

– Принято. Садимся через час. Приготовьтесь к… ну, не знаю, к чему готовиться на мертвой планете.

Связь прервалась. Клея посмотрела на Лютена широко раскрытыми глазами:

– Дядя, нас спасают?

– Не знаю, малышка. Но похоже, мы скоро это выясним.

* * *

Час спустя они услышали знакомый звук двигателей, прорезающий вой ветра в ущелье. YT-1300, определил Лютен по характерному гулу – надежный корабль, любимец контрабандистов и независимых торговцев.

Лютен схватил бластер и осторожно поднялся к выходу из бункера. Сквозь толстое бронестекло смотрового окна он увидел размытые огни в серой пелене пепельной метели. Корабль садился осторожно, пилот явно был опытным – посадка на мертвой планете в условиях практически нулевой видимости требовала мастерства.

Из корабля вышли двое. Молодой человек в потертой кожаной куртке пилота и тви'лечка в рабочем комбинезоне. Оба были вооружены, оба двигались осторожно, как люди, привыкшие к опасности.

– Стой! – крикнул Лютен, направляя на них бластер через переговорное окно бункера. – Вы одни?

Молодой человек не выпустил оружие, но не направлял его на Лютена:

– Спокойно, приятель! Я Алекс Коррен, это моя напарница Верена. – Он указал на тви'лечку. – Мы просто проверяли, есть ли выжившие. Не ожидал найти кого-то живого в этом аду.

– Алекс, – прошипела тви'лечка на своем языке, потом перешла на базовый, – может, он имперский?

– Посмотри на него, Верена, – усмехнулся Алекс. – Какой из него имперец?

Лютен действительно выглядел не лучшим образом. Полгода в бункере, скудная еда, постоянный холод и стресс сделали свое дело. Борода, потертая одежда, худоба – он больше походил на отшельника, чем на солдата.

– Что вы здесь делаете? – спросил Лютен, не опуская оружие.

– Ищем уцелевшее оборудование, – пожал плечами Алекс. – Валоринские гипердвигатели высоко ценятся. Подумал, может, что-то уцелело в горах.

– Ничего не уцелело. Все сгорело или замерзло.

– Жаль. – Алекс посмотрел на серый пейзаж вокруг. – А ты как выжил?

– Повезло. Знал о старом бункере.

– Слушай, может, зайдем в тепло? – Алекс потер руки. – У меня есть настоящий каф и немного еды. А твоей спутнице, – он кивнул в сторону бункера, где была видна тень Клеи, – наверняка нужны витамины.

* * *

Через полчаса они сидели в тесном бункере, потягивая горячий каф – первый настоящий каф за много лет. Клея с недоверием смотрела на гостей, но кусочек настоящего шоколада, который дал ей Алекс, явно делал свое дело.

– Значит, бывший военный, – покачал головой Алекс, выслушав краткую версию их истории. – Служил в валоринской армии?

– Разведчик. Аналитик, если точнее.

– А девочка?

– Клея. Нашел ее во время… одной операции. Родители погибли.