355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктор Андриянов » Косыгин » Текст книги (страница 3)
Косыгин
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 02:34

Текст книги "Косыгин"


Автор книги: Виктор Андриянов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

«НАПРАВИТЬ В РАСПОРЯЖЕНИЕ СИБКРАЙСОЮЗА»

Его поколение

За вычетом тринадцати мальчишеских лет вся жизнь Алексея Николаевича Косыгина прошла в советское время. Оно еще памятно старшим поколениям, но уже подрастают ровесники постсоветской России, те, кто родился в 1991 году и позже. Что узнают они о прошлом своей страны? Чему их научат?

Один за другим говорливые витии, которые не сходят с телеэкранов, призывают не оглядываться назад: «Хорошего в прошлом мало. Те истоки не напоят нас. Они либо пересохли, либо опоганены». А какие напоят? Чьи? И кого это – нас?

Нас, донецких ребятишек, принимали в пионеры у могил павших коммунаров в сквере, названном их именем. Комсомольцами в походах по родному краю мы склоняли головы у памятника латышским интернационалистам в Артемовске, у обелиска в шахтерском поселке Нижняя Крынка, где лежат 118 расстрелянных рабочих. Потом, работая в газете, узнал о заводе имени 13 расстрелянных рабочих в Константиновке, о заводе имени 61 коммунара в Николаеве…

Их могилы не сохранились, но безличное время здесь ни при чем. Власть стирала саму память о бунтовщиках. Когда в 1906 году судили восставших моряков-балтийцев, поступил приказ: «Матросов, приговоренных к смертной казни, расстрелять на острове Карлос. Место погребения тщательно сровнять».

После Октябрьской революции заводы, фабрики, рудники становились общенародной собственностью и закономерно получали новые названия. К примеру, «Лесснер», где работал отец Косыгина, стал заводом имени Карла Маркса. Массовые переименования улиц и площадей были вызваны и стремлением увековечить попранную память. Так в Петрограде появились улицы Желябова, Халтурина, Воскова, набережная лейтенанта Шмидта… Да, при этом не всегда хватало такта, может быть, и знаний. Название Вторая улица Деревенской Бедноты вместо Малой Дворянской так же нелепо, как Первая улица Деревенской Бедноты вместо Большой Дворянской.

На курсах Наркомата продовольствия, куда в 1921 году поступил Алеша Косыгин, было много деревенских ребят. В свободное время Алексей показывал им город: и всемирно известные ансамбли, памятники, площади, и дорогие ему уголки на родной Петроградской стороне. На каждом углу ребят окликали бабки с ведрами семечек и двумя стаканами – большим и маленьким: «Покупайте, сынки!» Чуть ли не все прохожие сплевывали шелуху. Мода на семечки продержалась года два и так же внезапно, как появилась, исчезла.

На Петроградской стороне здешние мальчишки бегали в Александровский сад, в Народный дом императора Николая II. По десятикопеечному билету строгие контролеры пропускали в сад и боковую галерею зрительного зала.

– Ну, гривеннички, шевелитесь, – поторапливали они мелюзгу.

Теперь в Народном доме разместился кинотеатр «Великан», и ребята водили на любимые фильмы девчонок. С Федей Новиковым, Леней Минаевым, Оскаром Болотом Алексей корпел над конспектами. На базе курсов организовали кооперативный техникум. Позже Косыгин рассказывал, что у них преподавали лучшие питерские профессора-экономисты. Четыре года техникума, практика на льнопрядильно-текстильной фабрике в Ростове Великом и – направление в Сибирь.

Направление, путевка, мобилизация – тоже из словаря той эпохи, которая навсегда осталась в прошлом. Ее можно принимать или не принимать, но лучше всего постараться понять, прислушиваясь к живым голосам современников. Эти строки не предназначались для печати:

«4 ноября 1930 г. Приходится, к сожалению, делать запись карандашом: чернила в нашем бараке – штука дефицитная. Нынче первый раз поднялся на-гора не только не уставший, но и веселый. По руднику тихо плывет едкий, каменноугольный дымок. Сквозь завесу смеются веселые электрические фонарики, а над этим всем тихим и спокойным величественно раскинулась лазурная, прозрачная голубень неба. Месяц, как сторож и распорядитель, воссел на престоле мелких кучевых облаков и наблюдает их мерное, чуть заметное движение. Сердце вот так и рвется куда-то далеко, далеко ввысь, к звездам и месяцу, чтобы вместе с ними увидеть эту грандиозную ширь Союза Советских Республик, охваченных невиданным энтузиазмом борьбы за социализм. Как хорошо чувствовать себя беззаветно преданным революции, видеть себя частичкой великой стройки. Ведь никто же не мобилизовывал нас на ликвидацию прорыва. Мы сами мобилизовались».

Так думал и жил в свои 19 лет Володя Молодцов, рабочий, шахтер, в будущем – Герой Советского Союза, чекист. Героем он стал в годы Великой Отечественной войны, в одесском подполье. С него, комсомольца 30-х годов, Валентин Катаев писал Дружинина, одного из главных персонажей романа «За власть Советов».

Еще одна дорогая мне судьба человека того поколения – Иван Сидоренко. Его имя сначала прогремело трудовыми рекордами на строительстве Харьковского тракторного завода. В числе первых добровольцев Иван записался на Амур, вместе с друзьями выбирал название будущему городу – Комсомольск-на-Амуре. Он ушел добровольцем на фронт, погиб под Сталинградом. В Комсомольске осталась улица Ивана Сидоренко.

Со стройки коммунист Сидоренко обратился с письмом в ЦК ВКП(б). Его тревожил срыв строительства металлургического завода на Дальнем Востоке, возмущала позиция заезжего чиновника, который отмахнулся от рабочих: «Чего вы суете нос не в свое дело?»

«…Задумываясь над этим ответом, я спрашиваю себя: «Почему я, простой коммунист, строитель, не должен жить перспективой завода, родного города, страны?» И вообще меня в Комсомольске интересуют не только сроки строительства завода, а каждое сооружение, каждый дом, так как мне пришлось начинать Комсомольск с тайги, с первого камня…

Меня, прожившего в Комсомольске шесть лет, работавшего здесь по колено в воде, перенесшего цингу, голод, глубоко волнует судьба города, который построен в глухой тайге. Я горжусь тем, что и мой труд вложен в этот город. Я горжусь победой большевистской партии и счастлив, что являюсь ее членом. Вот почему мне не дает покоя мысль: неужели труды наши могут пропасть даром?»

Люди, двинувшие время вперед, по праву считали себя хозяевами страны. И были ими, пока хозяином не стал один человек, отводя другим роль винтиков.

Шахтер Молодцов, первостроитель Комсомольска-на– Амуре Сидоренко, кооператор Косыгин – как похожи они в своем стремлении изменить жизнь к лучшему! Окончив техникум, Алексей вполне мог устроиться и в Питере – в середине двадцатых годов большой город давал для этого много шансов. Но искать теплое местечко – это же изменить самому себе. Вместе с друзьями он берет направление в Сибирь.

В литературе, в газетных и журнальных публикациях об этих годах жизни Косыгина встречается много неточностей, ошибок. Поэтому я приведу выдержку из автобиографии А. Н. Косыгина, которая написана на исходе 1938 года.

«После окончания техникума в 1924 году был направлен Центросоюзом в г. Новосибирск, в распоряжение Сибкрайсоюза, который направил в «Обьсоюз» – Новосибирский союз кооперативов, где работал с 1924 по 1926 г. в качестве инструктора организатора по первичным потребительским кооперативам. В 1925 г. Новосибирским окружкомом был принят кандидатом ВКП (б). В 1926 г. Сибкрайкомом ВКП (б) и Сибкрайсоюзом ввиду развала работы в г. Киренске на Лене в Ленсоюзе, был направлен туда для укрепления работы в качестве члена правления, зав. орг. отделом. Работал в г. Киренске с 1926 г. по 1928 г.

Там же Киренским окружкомом в 1927 г. был принят в члены ВКП(б) из кандидатов.

В 1928 г. был отозван из города Киренска в Новосибирск через Сибкрайком для работы в Сибкрайсоюзе в качестве зав. плановым отделом».

Рабселькор Косыгин

Теперь, когда расставлены точные временные вешки, расскажу о жизни и работе молодых кооператоров – выпускников Ленинградского техникума. Ребята догадывались, что сибирские деревни и хутора встретят их без цветов и оркестров. К этому они были готовы. Привыкали к морозам. Следом за старожилами называли деревни так, как произносили они: не Марково, а Маркова, Кривошапкина, Хабарова… Для местных это что-то значило, может быть, то была память о первых поселенцах. От Киренска недалеко по Лене и Киренге уже ходил частный катер «Первенец», собственность трудовой артели, а чуть подальше люди впрягались в бечеву, как век и полвека назад. На дрова по деревням рубили только лиственницы; сосну крестьяне обходили – она, мол, дает много копоти и сажи, а у нас избы черные. За белкой народ отправлялся в дальние ухожи.Добывали по округу (это пяток нынешних Чехий) до трехсот тысяч в год. Вот почему в таежном Киренске, весной и осенью отрезанном от мира бездорожьем, обосновался чуть ли не десяток контор: Сибгосторг, Сибторг, Ленский союз потребительских обществ, Ленохота, два частных кожзавода, да еще несколько кооперативов.

Совсем молодые ребята уезжали в командировки за сотни километров – до самых дальних сел пятьсот, шестьсот, а то и тысяча, рассчитывай только на себя. Не вернулся в положенный срок из поездки Оскар Болот. Как выяснилось позже, его отравил хозяин дома, к которому паренька направили на постой. Оскара похоронили на деревенском кладбище, поставили над могилой пирамидку с красной звездой, а живым приказали поодиночке в командировки не отбывать.

На тех трактах, хуторах, в кооперативах Алексей на всю жизнь сдружился с ребятами. Федор Федорович Новиков и Леонид Георгиевич Минаев бывали у Косыгина до его последних дней. Новиков после войны работал в Госконтроле СССР, Минаев стал металлургом. Людмиле Алексеевне, дочери Косыгина, запомнилось, с каким теплом они вспоминали молодые годы, как подшучивали друг над другом, рассказывая о стае волков, которая настигала их сани.

Казалось, о тех далеких годах можно узнать только в пересказах. Но нет, сохранились и собственные свидетельства Косыгина о работе в Киренске – его рабселькоровские заметки, опубликованные в окружной газете «Ленская правда». Киренские журналисты отыскали в старых комплектах несколько десятков косыгинских заметок и статей и собрали их в специальном выпуске газеты, приуроченном к ожидавшемуся приезду Председателя Совета Министров СССР. Было это в 1974 году. Алексей Николаевич собирался залететь из Якутска в Киренск. Повариха местного профтехучилища речников, мастерица, каких поискать, приготовила роскошный обед. А журналисты «Ленских зорь» выпустили тиражом в 4 (!) экземпляра газету со старым названием «Ленская правда». Один раритетный экземпляр нынешний редактор киренской газеты Владимир Норко великодушно подарил «Трибуне». Собкор «Трибуны» по Иркутской области Владимир Медведев, побывавший в Киренске по моей просьбе, переслал этот номер в Москву.

– Киренчан, которые могли бы лично засвидетельствовать тот или иной факт из жизни Алексея Николаевича в здешних краях, давно нет в живых, – рассказывает В. Медведев. – Но легенды были и остались. В городе помнят, что Косыгин приехал с молодой красавицей-женой. Вместе с тремя другими кооператорами и служащими Косыгины сняли дом и зажили коммуной. Клавдия была и казначеем, и поваром, и домохозяйкой. Алексей от темна до темна мотался по селам. Говорят, для пущей мобильности молодой кооператор купил велосипед. Имея привычку делать все на совесть, он заездился до того, что жена почти насильно отправила его в санаторий. Какой именно, неизвестно, но в выборе места отдыха стеснения не было: зарабатывали кооператоры тогда будь здоров. В обывательском сознании они стояли в одном ряду с нэпманами.

В молодом сотруднике «Ленсоюза» редакция «Ленской правды» обрела боевого помощника. Ему приходилось много ездить по округу и везде он старался подметить что-то новое. Вот в деревне Максимова, Усть-Кутский район, комсомольцы организовали ячейку Осоавиахима, в 17 человек. Но хлеба вымерзли, ребятам нечем платить членские взносы. Что же, вместо денег тащат в ячейку беличьи шкурки. В деревне Половинка создается сельскохозяйственный кооператив. В Ступино объединяются восемь семей крестьян-бедняков. В деревне Орлинги сельсовет купил пожарную машину и «склонил крестьян купить породистого быка. А чтоб уплатить за него, посеяли коллективно две десятины овса».

Алексей пытается перешибить печатным словом «старые бытовые предрассудки». В деревне Кривошапкиной он узнал, что Масленица, как сосчитали крестьяне, обойдется им в полторы тысячи рублей. Зачем же тратить зря такие большие деньги? Уж лучше купить облигации 4-го крестьянского займа «Укрепление крестьянского хозяйства»! Не знаю, как отозвалась деревня на наивный призыв. Наверное все же, почесав в затылках, мужики и на Масленицу погудели, и облигаций прикупили, чтоб не ссориться с новой властью.

Уже в те годы в Косыгине, молодом человеке 22–23 лет, просматривались черты, ставшие заглавными в его характере, и первая из них – досконально разбираться в деле, которым занимаешься. Только в передовице о Международном дне кооперации Косыгин отдает дань политической трескотне: «Борьба против реформистской, не классовой линии заграничной кооперации, которую проводит и проповедует международный альянс, – наша задача». В остальных публикациях Алексей Николаевич предельно деловит. Как развивать сеть магазинов? Каков должен быть процент накоплений по отношению к обороту? Как отвадить «заезжих гастролеров» и других конкурентов, чтобы заготовители сдавали пушнину кооператорам? Во всем этом он ориентировался прекрасно. Больше того: молодого кооператора раздражали люди, которые вплетали в разговор с мужиками неуместно высокопарные термины. «Выступления учителя, – написал он по итогам своей поездки в отдаленное село Бур, – показывают его малую приспособленность для ведения общественной работы среди крестьянства. Небольшое выступление учителя на сельском собрании пестрит словами: «идеология», «психология» и др., совершенно чуждыми крестьянству».

Одна из главных тем рабселькора Косыгина – сбор паевых взносов. Он уже не ограничивается призывами, как в канун Масленицы. Когда товаров не хватает и они бронируются за пайщиками, тогда работать легче, замечает Косыгин в статье «Экзамен потребкооперации» (10 марта 1928 года). Ограничил отпуск товаров «не полнопайным» и – порядок. «Но такое положение дел долго продолжаться не может. Уже сейчас благодаря большой массе товаров, направленных в деревню, положение начинает резко меняться: большая часть товаров становятся не дефицитными… Следовательно, методы работы по кооперированию и сбору паев должны быть изменены».

Публикации, вернувшиеся из забвения, говорят и о личном мужестве Косыгина. В корреспонденции «Как исправить недочеты» (25 апреля 1928 года) он пишет о хищениях в Киренском городском кооперативе, со знанием дела анализирует финансовые дела. «Вместо осуществления контроля ревизионная комиссия лишь выписывала себе содержание, которое горпо за год стоило 2.060 руб. 71 коп. На израсходованную сумму по содержанию ревизионной комиссии можно содержать постоянного платного работника».

Поглубже разобравшись в местных делах, Косыгин, заведующий отделом правления Ленсоюза, предложил объединить товарные операции Ленсоюза и горпо. А это затрагивало интересы многих. В городе, округе возникли споры, они даже выплеснулись на страницы «Ленской правды». Один из оппонентов Косыгина, подписавшийся красочным псевдонимом Редстаар, предположил, что, добиваясь объединения, кооператоры хотят спасти аппарат. «Это было бы слишком близоруко, – отвечает Косыгин. – Вопрос выдвигается в порядке проведения рационализации нашего аппарата». – И выстраивает систему аргументов в пользу объединения. Экономия только по ряду статей расходов, «по предварительному, весьма осторожному, подсчету составит 21.608 рублей».

Два года работы в Киренске были весьма успешными. Косыгин состоялся как специалист, и Сибирский краевой союз предложил ему работу в Новосибирске. Возможно, он так и пошел бы по кооперативной линии, и о нем сегодня знали бы только историки кооперативного движения, но он сделал новый выбор. С чем это было связано?

«Пришлось покинуть ряды кооператоров»

Сибирские годы, по словам самого Косыгина, стали для него богатейшей жизненной школой. В беседах с академиком Ойзерманом он часто к ним возвращался.

Из рассказов Алексея Николаевича ученый узнал, что самыми деятельными организаторами кооперативного движения в Сибири зачастую оказывались бывшие меньшевики и эсеры. И вовсе, конечно, не потому, что они горячо восприняли ленинский тезис о решающей роли кооперации в построении социализма. Они были завзятыми кооператорами и в 1918 году, когда Советы занимались ликвидацией кооперативов, которые изображали как разновидность капиталистического предпринимательства. Теперь же меньшевики и эсеры, вынужденные отойти от политической деятельности, отдавали свою нерастраченную энергию кооперативной работе, уже признанной и одобренной Лениным. Впрочем, политически лояльная позиция бывших социал-демократов и социалистов-революционеров не спасла их от карающей руки. Почти все они были репрессированы в первой половине 30-х годов. Это пагубным образом сказалось на судьбе сибирской потребительской кооперации, мощной, широко разветвленной, достигавшей самых глухих уголков страны системы товарного обмена и снабжения населения.

Алексей Николаевич с горечью говорил о том, как беспощадно, бессмысленно расправились с этими бывшими противниками большевизма, которые самоотверженно трудились в сибирской глухомани, надеясь мирной работой способствовать осуществлению своих отнюдь не буржуазных идеалов. Становится понятно, почему в 1930 году Алексей Николаевич покинул полюбившуюся ему (как он не раз говорил) Сибирь и возвратился в Ленинград. Ведь многие из тех, с кем он работал в потребкооперации, были меньшевиками и эсерами, «врагами народа». Создавалось впечатление (вернее, такое впечатление создавали), что те работники потребкооперации, кто не был меньшевиком или эсером, по меньшей мере утратили бдительность, а то и вовсе стали пособниками «врагов народа». Алексей Николаевич был членом партии, одним из руководителей сибирской потребкооперации. Но он не чувствовал своей вины, которую якобы обязан был сознавать. Складывалась ложная, полная фальши ситуация, терпеть которую он не хотел. И все же главное состояло отнюдь не в этой угрозе быть объявленным пособником мнимого врага или даже претерпеть его горькую судьбу. Ведь Алексей Николаевич не только не чувствовал себя виновным, но был также убежден, что невиновный всегда сможет оправдаться. Вера в правду, которая, несмотря ни на что, побеждает кривду, не оставляла его в те времена. Главное, почему он, как однажды выразился, «покинул ряды кооператоров», состояло в том, что коллективизация, развернувшаяся в Сибири, означала, как это ни странно, дезорганизацию и в значительной мере разрушение мощной, охватывающей все уголки Сибири кооперативной сети. Если вдуматься, в этом нет ничего удивительного. Ведь потребкооперация покупала и продавала продукцию крестьян-единоличников. Исчезновение этой категории товаропроизводителей, появление колхозов и совхозов означало замену существовавших до этого товарно-денежных отношений обязательными государственными поставками. Это относилось не только к зерновому хозяйству и животноводству, но и к плодоовощной продукции, пчеловодству, охотничьему промыслу, рыболовству и т. д. Сфера деятельности потребительской кооперации предельно ограничивалась, что вполне соответствовало интересам командно-административной государственной системы с ее жестким централизмом, нетерпимым ко всякой, пусть и весьма относительной, самостоятельности, без которой немыслимо существование потребительской кооперации.

В 1974 году Председатель советского правительства в Киренск так и не завернул, хотя был совсем рядом. Почему? В точности на этот вопрос уже никто не ответит. Не приехал Косыгин и в Бодайбо, где его тоже ждали. В соответствии с требованиями того времени, как выяснил В. Медведев, через каждый километр на пути следования особы такого ранга должен был стоять туалет из струганых (именно струганых!) досок. Путь Косыгина должен был лежать в Кропоткин, что находится в 180 километрах от Бодайбо. И требование было выполнено!

Тот, кто сожалеет о напрасно затраченных кубометрах лесоматериалов, должен знать: ни до Косыгина, ни после него речники и золотодобытчики не жили так хорошо. Именно в 70-е начался новый расцвет старательского движения, выросла добыча драгоценного металла, а в ремонтно-эксплуатационные базы флота поступили современные корабли. Толк в Севере Алексей Николаевич знал. Ни одного худого слова о нем вы здесь не услышите. Впрочем, как и в других краях.

И Косыгин не раз вспоминал добрым словом свои сибирские годы. Они остались с ним навсегда. За трогательным интересом к Сибири, Алтаю, Северу легко просматривались личные чувства: там появилась семья, родилась дочь; там он начал формироваться как руководитель. Позже, уже работая в Совнаркоме, возглавляя Совет Министров, Косыгин не раз возвращался к опыту кооперации. В наброске выступления на заседании Совета Центросоюза (1958-й год) Алексей Николаевич предложил целую программу развития потребительской кооперации, интересную и сегодня. Думал он об этом и в последние годы жизни.

Как вспоминал Борис Терентьевич Бацанов, начальник секретариата Председателя Совмина СССР, уже будучи тяжело больным, Косыгин вынашивал идею о том, чтобы вдохнуть новую жизнь в деформированные остатки кооперации в Советском Союзе. Он часто бывал за границей, пытливый взгляд его примечал не только высокую организацию крупного производства, быстрый научно-технический прогресс, но и всепроникающую сферу услуг, доступность ее простому человеку, который может хорошо отдохнуть не только по профсоюзной путевке раз в год, но и просто расслабиться за кружкой пива в уютной и дешевой пивной или придорожном кафе. А наш унылый и неопрятный общепит навевал на него воспоминания о работе в сибирской кооперации в годы нэпа. Он часто рассказывал, как хорошо и сытно кормили в придорожных трактирах на Ленском тракте, как чисто и уютно было на постоялых дворах. Одно удовольствие проехать на перекладных несколько сотен километров… Он вспоминал об этом с какой-то ностальгией, ведь это было тоже при советской власти, было, но ушло.

Уже в больнице, в 1980 году, он дал поручение председателю правления Центросоюза Смирнову подготовить предложения о расширении и перестройке деятельности потребительской кооперации, в руках которой находилось до 40 % розничного товарооборота в стране.Суть его замысла состояла в том, чтобы на кооперативных началах коренным образом (он говорил: «до европейских стандартов») – поднять качествоторгового и бытового обслуживания не только сельского, но и городского населения. Он стал перечитывать ленинские работы о кооперации, выделяя в них мысль о ней как имманентном элементе социализма, а также то, что «…кооперация в наших условиях сплошь и рядом совершенно совпадает с социализмом».

К сожалению, по-настоящему заняться этим делом Косыгин уже не успел. А его преемник Тихонов был настроен на другой лад и уж совсем не собирался начинать свое премьерство с «реформаторских» инициатив.

В начале 1930 года Сибкрайсоюз получил депешу из Москвы. В ней говорилось, что краю выделяется три места на «факультете потребительской кооперации при институте имени Рыкова». Фракция ВКП(б) Сибкрайсоюза приняла такое решение:

«1. Послать одного батрака, поручить подобрать грамотного. 2. На оставшиеся два места выдвинуть А. Косыгина и В. Пузакова».

Из автобиографии А. Н. Косыгина:

«В 1930 г. окончил курсы по подготовке во ВТУЗ и поступил в Ленинградский текстильный институт. Окончил институт в январе 1936 года. В институте вел партийную работу секретаря факультетской ячейки, культпропа парткома и секретаря парткома».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю