355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктор Андриянов » Косыгин » Текст книги (страница 25)
Косыгин
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 02:34

Текст книги "Косыгин"


Автор книги: Виктор Андриянов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Возможно, Эдуард Амвросиевич специально выбрал такой маршрут, рассчитывая обратить внимание премьера на экологические проблемы этого промышленного района. Мол, увидит своими глазами, пусть и из машины, потом легче будет просить средства на реконструкцию. Шеварднадзе плохо знал Косыгина. Алексей Николаевич потребовал немедленно свернуть к заводу. Там, не заходя в контору, а только попросив найти директора, направился в плавильный цех. Пролеты были окутаны клубами пыли, дыма и гари.

– Как же вы здесь работаете? – удивленно воскликнул премьер, обращаясь к плавильщикам. – Покажите кто-нибудь установки пылеулавливания и фильтрации воздуха.

В допотопном хозяйстве их просто не оказалось. Тем временем доложили: директора на месте нет, уехал на охоту. Шеварднадзе, похоже, уже жалел о своей затее, предлагал ехать дальше, но Косыгин предложил пройтись по заводу. Зашли в рабочие бытовки, столовую, медпункт, баню. Премьер все больше мрачнел. Все здесь свидетельствовало о многолетнем глубоком безразличии начальства к своему делу.

После Зестафони «отдых» продолжился в цехах Кутаисского автозавода и на шахтах в Ткварчели…

Вернувшись в Москву, Косыгин распорядился оперативно разработать план обновления Зестафонского завода, подобрать нового директора. Деньги на реконструкцию, валюту на приобретение современных систем очистки выделил Совмин СССР. А вести стройку пришлось Нодари Медзмариашвили, человеку, который прошел свои университеты в Донбассе, где мы когда-то впервые встретились. За год с небольшим завод перешел на новую технологию.

Нодари в очередной раз приехал в Зестафони, когда там пускали цех пылеулавливания с английскими фильтрами. Завод работал на полную мощность. Над заводскими трубами в чистом небе едва угадывались прозрачные дымки. Новый директор Гурам Кашакашвили крепко пожал руку министру. А на следующий день он неожиданно позвонил Нодари в Тбилиси:

– Ты знаешь, дорогой, собрались у проходной люди, волнуются: «Вы что – остановили завод?» Что мне им сказать от тебя лично?

– Скажи, чтобы хорошенько поливали розы… И вспоминали Алексея Николаевича Косыгина.

Можно набрать десятки таких сюжетов – за каждым из них будет дело: новые фабрики в городах, ориентированных прежде только на мужской труд – в Южноуральске и Шахтах, Усть-Каменогорске и дальневосточном Артеме; новая техника, облегчающая условия труда, и даже уникальный исторический музей.

О крепости-герое Бресте известно всем. Многие, возможно, бывали там, на месте ожесточенных боев, где окруженный гарнизон летом сорок первого года, когда фронт откатился далеко на восток, держал героическую оборону и не сдавался. Но есть в Белоруссии еще один музей, «Берестье». Это древняя славянская крепость, белорусская Троя. Ее открыл белорусский археолог, профессор Петр Федорович Лысенко, а спас – Алексей Николаевич Косыгин. Над уникальными раскопками надо было срочно поднять крышу, для этого требовалось найти полтора миллиона рублей. Но никто в Белоруссии этих денег для музея не давал.

Ранней зимой 1975 года Лысенко оказался в Пицунде. В это время, писала позже «Литературная газета», там отдыхал «знаменитый и, может быть, самый человечный из кремлевских владык – Алексей Николаевич Косыгин. Его фигуру можно было увидеть у моря, на берегу которого звенели длинными иглами пинии и шелестели покрытые снегом кипарисы.

Лысенко понял, чтоэто его последний шанс, и храбро отправился к Косыгину».

Вообще-то насчет храбрости коллега немного преувеличил. Гражданам, отдыхавшим в Пицунде, Кисловодске или на Волге, вовсе не надо было прорываться к своему премьеру. Он не отгораживался от людей и потому предпочитал не виллы за высокими заборами, недоступные для простых смертных, а общие корпуса. Часто отпускники, узнав Косыгина, подходили поздороваться, просили разрешения вместе сфотографироваться, иногда обращались с какими-то просьбами. Охрана Косыгина, его референты давно привыкли к этой манере и не оттесняли людей.

За день до отъезда из Пицунды археолог Лысенко получил ответ: решение вопроса поручено председателю Совмина Белоруссии Т. Я. Киселеву и министру культуры СССР П. Н. Демичеву. Так было спасено Берестье, открыт уникальный музей, в котором с тех пор побывало свыше двух с половиной миллионов посетителей.

Кардиограмма показала острое заболевание

15 августа 1979 года Алексей Николаевич вышел после отпуска на работу. В этот же день он провел заседание Президиума Совета Министров, вечером готовился к Политбюро. Что в отпуске, что после – для него все дни были труженические,отданные работе на общую пользу. Рассмотрение проектов плана на 1980 год – эта тема повторяется на каждом заседании – с подробным анализом по министерствам и республикам; отдельными пунктами – программа строительства АЭС на 1981–1985 годы и на период до 1990 года и о развитии мощностей по производству оборудования и материалов для этих электростанций; об утверждении технического проекта на строительство Богучанской гидроэлектростанции на реке Ангаре (после перестройки она стала недостройкой); встречи с министрами, учеными, руководителями республик и областей; переговоры, совещания о развитии угольной промышленности Украины и Кузбасса…

Десятого сентября Косыгин прилетел с официальным визитом в столицу Эфиопии Аддис-Абебу. Переговоры с председателем Временного военного административного совета и Совета Министров Социалистической Эфиопии Менгисту Хайле Мариамом, положенные по такому случаю высокие слова об успешном развитии сотрудничества во всех областях. Это – официально. А неофициально, на встрече в советском посольстве, Косыгин говорит откровенно:

«Мы с Эфиопией работаем в одном направлении – мы продаем или строим, а отсюда к нам пока не поступает ничего. Нам надо найти все-таки какие-то возможности. Эфиопия очень большая страна и, очевидно, здесь есть много полезных ископаемых, которыми они могли бы торговать, товарооборот организовать. Но эти вопросы следует хорошо продумать, и вам тоже». (Цитируется по «Дневнику работы Алексея Николаевича Косыгина (1979 год)».)

Семнадцатого сентября Косыгин вернулся в Москву, а на следующий день его принял Брежнев. «В 11 час. 45 мин. Алексей Николаевич был у Л. И. Брежнева, – говорится в том же «Дневнике», – информировал, в частности, Л. И. Брежнева о результатах поездки в Эфиопию и Южный Йемен».

Эта была едва ли не единственная за год встреча с глазу на глаз генсека и премьера. Разумеется, они встречались на Политбюро, совещаниях, но прием у Брежнева в «Дневнике» зафиксирован только один. Два-три раза говорили по телефону. Чаще других из ЦК Косыгину звонил Суслов. По количеству звонков Председателю Совмина второй человек на Старой площади – абсолютный рекордсмен.

17 октября Косыгин провожал в аэропорт президента Сирийской Арабской Республики Хафеза Асада – между ними после памятного дипломатического курьеза сложились очень добрые отношения. Дальше цитирую уже известный нам «Дневник».

«Из аэропорта Алексей Николаевич, почувствовав недомогание, поехал на дачу. Из машины он позвонил Б. Т. Бацанову и сказал, что сегодня на работе не будет, так как чувствует себя неважно.

На даче он жаловался на боли в области лопатки. Думали, что его продуло. Приезжал А. Н. Прохоров, предлагал сделать электрокардиограмму, но Алексей Николаевич отказался. Боли продолжались, и в конце концов Алексей Николаевич решил поехать в больницу на Мичуринском проспекте. По пути в больницу боли еще усилились, и находившийся с ним в машине Е. С. Карасев предложил Алексею Николаевичу таблетку валидола. После этого стало полегче. Алексей Николаевич сам вышел из машины, поднялся на лифте на пятый этаж, прошел до своей палаты, где уже находились врачи. Ему немедленно сделали кардиограмму, которая показала острое заболевание».

Инфаркт вывел Косыгина из строя почти на три месяца.

ПОСЛЕДНИЙ ГОД

Хроника

Постановление Пленума Центрального Комитета КПСС, принятое 21 октября 1980 года.

О т. Косыгине А. Н.

Освободить т. Косыгина А. Н. от обязанностей члена Политбюро ЦК КПСС по состоянию здоровья и в связи с его просьбой.

Секретарь ЦК.
(РГАНИ. Ф.5. Оп.3. Д.534. Л. 127.)

Верховный Совет Союза Советских Социалистических Республик постановляет:

Освободить тов. Косыгина Алексея Николаевича от обязанностей Председателя Совета Министров СССР по его просьбе.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР Л. Брежнев,
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР М. Георгадзе
Москва, Кремль, 23 октября 1980 г.
(Социалистическая индустрия, 24 октября 1980 г.)
«Давай, подлесок, действуй!»

Наступил 1980 год. Тот самый, в котором Никита Сергеевич Хрущев, неистовый мечтатель, обещал нынешнему поколению советских людей (сказано в 1961-м) наступление коммунизма. Мне в шестьдесят первом было 25 и эти двадцать лет до счастливого рубежа казались такими же далекими, как Звездный Воз в небе Украины – севернее это созвездие называют Стожарами. Теперь после назначенного срока прошло еще почти четверть века, мой воз доезжает с ярмарки, и то светлое будущее, которое обещал нам лысый дядька, большой любитель охоты, рыбалки, свиной «ковбасы» и всевозможных переустройств, осталось только в анекдотах. Даже сын его обосновался в Америке, которую нам следовало догнать и перегнать. Но не зря ведь в то время водители грузовиков любили писать на заднем борту: «Не уверен – не обгоняй!» Глас народа.

В одной из откровенных бесед с академиком Ойзерманом Алексей Николаевич Косыгин рассказал, как писались планы коммунистического строительства. Теодор Ильич спросил своего собеседника:

– Разве запланированные новой Программой КПСС цифровые характеристики наших будущих достижений принимались без обсуждения в правительстве, без вашего личного участия?

Алексей Николаевич сказал, что ему вообще неизвестно, каким образом составлялся набор этих показателей в окончательном виде, который весьма расходился с предварительными данными и плановыми наметками специалистов.

– Откуда же взялись эти окончательные показатели, эти грандиозные цифры? – искал истину сбитый с толку философ, потягивая свою любимую «Белую лошадь». Премьерская щедрость давала время для поиска. Таял лед в стакане с виски, «Белая лошадь» угодила под стол, но дело не прояснялось. Как за 20 лет увеличить уровень промышленного производства не менее чем в шесть раз и «оставить далеко позади нынешний объем промышленности производства США»?

Алексей Николаевич ответил выразительно: усмехнулся и поднял указательный палец к потолку.

Восьмидесятый год я встречал в Праге – работал собственным корреспондентом «Комсомольской правды». Накануне праздника или сразу после него, сейчас не помню, в Прагу залетел мой давний приятель, писатель Юра Додолев. Когда-то короткое время он был собкором «Комсомолки» в Донбассе, там мы и познакомились, а в Праге как раз выходила на чешском его новая книга. Как водится между собкорами и даже почти земляками, мы хорошо посидели в корпункте, потом я провожал его через пустынную Летну, огромную площадь над Влтавой, к гостинице, потом он провожал меня. Вспоминаю сейчас об этой встрече потому, что всю дорогу мы спорили, что будет с Советским Союзом. Юра доказывал, что СССР исчерпал свой век, а я отводил ему по крайней мере не меньше, чем династии Романовых. То есть триста с хвостиком. Прав, как выяснилось через десяток лет, оказался мой ночной собеседник.

Накануне этого Нового года советские войска вошли в Афганистан, но «похоронок» оттуда еще не было. Чередой накатывались юбилеи вождей. Константину Викторовичу Русакову (был такой секретарь ЦК КПСС) стукнуло 70 – получите звездочку Героя Социалистического Труда. Еще одному небожителю, Пономареву – 75. Борису Николаевичу достался орден Октябрьской Революции.

По заведенному распорядку началась подготовка к выборам в Верховные Советы союзных республик. Сплошной разгул демократии – о черных технологиях нам еще неизвестно, только тошнит от политхолуйства.

В Москве, в Бауманском избирательном округе выдвигают Брежнева, среди кандидатов – Косыгин, Андропов, Пельше, Суслов, Черненко, Кузнецов, Пономарев… Самому младшему из этого списка, Андропову, 66, самому старшему, Кузнецову, заместителю Брежнева в Президиуме Верховного Совета, – 79. На что они рассчитывают, собираясь еще четыре года представлять интересы народа? На какой чудесный эликсир?

Вот фрагмент одного выступления на собрании в Бауманском избирательном округе: «Яркая жизнь, многогранная целеустремленная деятельность товарища Леонида Ильича Брежнева – образец самоотверженного служения нашей социалистической Родине. Называя его кандидатом в депутаты, мы тем самым выражаем глубокую благодарность Леониду Ильичу за неустанную заботу о благе и счастье советских людей, горячую поддержку и полное одобрение мудрой, прозорливой политики родной Коммунистической партии Советского Союза».

И так далее, и тому подобное. Через пару дней московский первый секретарь Гришин вручает Брежневу удостоверение кандидата в депутаты Верховного Совета РСФСР, а потом, конечно, и удостоверение депутата. Окруженцы выискивали малейший повод, чтобы засветиться возле генсека и вместе с ним попасть на первые полосы газет, мелькнуть на телеэкране.

21 февраля в Большом театре с представителями трудящихся Фрунзенского избирательного округа встречается Алексей Николаевич Косыгин. Он размышляет о долговременной программе развития отраслей топливно-энергетического комплекса, говорит о необходимости сочетать территориальное и отраслевое управления, развивать территориально-производственные комплексы…

В начале апреля Брежнев отправился отдохнуть на юг. Из Москвы он улетел на самолете, а обратно следовал поездом, кое-где останавливаясь.

«По пути следования товарищ Л. И. Брежнев сделал остановки в городах Ростове-на-Дону, Иловайске (Донецкая область), Харькове и Курске, – порадовал народ ТАСС. – Он имел беседы с членами бюро партийных организаций по выполнению народнохозяйственных планов и социалистических обязательств завершающего года пятилетки. Шел деловой разговор о ходе весенне-полевых работ. В беседах принял участие член Политбюро ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС К. У. Черненко».

Так видел события официозный ТАСС и по-другому, понятно, не мог. А вот как велись эти «деловые разговоры» на самом деле? Рассказываю со слов очевидца.

В Харьков поклониться Леониду Ильичу съехалась вся украинская элита. Прогуливается генсек по перрону, а навстречу Константин Устинович Черненко с молодым человеком. «Это кто, Костя?» – поинтересовался Брежнев. – «Мой племянник, Леонид Ильич». Разминулись. Через три-четыре минуты опять встречаются. «Это кто, Костя?» – «Мой племянник, Леонид Ильич», – невозмутимо отвечает Черненко. Больше, говорят, племяш из вагона не показывался.

По именам лидеров называют исторические эпохи. Например, хрущевская оттепель, горбачевская перестройка… Известны и другие определения: николаевская Россия, Екатерининский век… Не будем углубляться в седую историю, но одну-две страницы перелистаем. Вот что писал о самом начале XVI века историк С. Соловьев: «…в характере человека, воссевшего на престол Рюриковичей, заключалась возможность начала Смуты, но продолжение ее и сильное развитие условливались другими обстоятельствами: болезнь перекинулась и сильно развилась в общественном теле, потому что это тело заключало в себе много дурных соков».

Характер человека у каждого свой, со своими достоинствами и недостатками. Но одно дело неуживчивый характер в простом общении, другое – скверный характер монарха или генсека-президента. У М. С. Горбачева обнаружился именно такой характер. Он сталкивал людей, копил – и не прощал – обиды. Мстил тем, «кто когда-либо перечил ему или аргументированно отстаивал свое мнение, – написал в своей книге «Падение пьедестала» его ближайший помощник Валерий Болдин. – Не говорю уж о тех, кто вольно или невольно обижал его или, по его мнению, унизил. Тогда этому человеку хода уже не было».

Но к тем, от кого зависела его судьба, «курортный» секретарь относился иначе. На Ставрополье, в Минводы приезжали-прилетали-прибывали и члены Политбюро, и секретари ЦК. И к каждому Горбачев искал подход. Он умел, когда нужно, понравиться, умно порассуждать. С одним посидеть за рюмочкой доброго коньяка, с другим, любителем пеших прогулок, как Косыгин, вместе потопать. Как-то в середине 70-х Михаил Сергеевич пробросил Андропову, который отдыхал на Кавказе, давно заготовленную фразу:

– Нельзя Политбюро ЦК формировать только из людей преклонного возраста. У хорошего леса всегда должен быть подлесок.

Андропову льстивый образ с намеком понравился. И когда Горбачева – не без его помощи – избрали в Политбюро, Юрий Владимирович, поздравляя коллегу, вспомнил эту присказку:

– Ну что, «подлесок», давай действуй!

В кольце интриг

По многим свидетельствам, Брежнев, чувствуя, что не может уже вести дела, сам начинал говорить о своей отставке. Но соратники, опасаясь за собственные кресла, убеждали его остаться на посту. Конечно, всем было ясно, что скоро генсеку понадобится замена. Кто это будет? Слишком шустрых – Полянского, Шелепина, Шелеста – уже отодвинули. Росло влияние Андропова, после смерти Суслова он стал вторым секретарем ЦК. «Вместе с тем поддержку находил и Косыгин, но он был неприемлем для большинства руководителей ЦК», – замечает Болдин.

Большая интрига развернулась вокруг Григория Васильевича Романова, первого секретаря Ленинградского обкома партии. В те месяцы, когда уже всем в стране и даже верхушке ЦК стало ясно, что с чередой похорон генсеков пора кончать, что на смену Черненко должен прийти человек другого поколения, по городам и весям вдруг пополз слушок. Его можно было услышать в больших кабинетах и в приемных, в очередях и в случайном разговоре с попутчиками: «А вы слыхали, какую свадьбу закатил Романов дочери в Ленинграде? Взял царский хрусталь из Эрмитажа!» Через какое-то время выяснилось, что свадьба была очень скромной, всего двенадцать гостей, вместе с виновниками события, посудой обошлись своей, но для политической карьеры Григория Романова это уже не имело никакого значения. Горбачев, став генсеком, правда, перевел его в Москву, сделал секретарем ЦК, но это уже был не соперник…

У Горбачева с первых же его шагов на Старой площади не складывались отношения с Советом Министров, Госпланом, где не воспринимали дилетантов. Рассказывают, вскоре после избрания секретарем ЦК он приехал в Совмин на одно из совещаний и долго, путано выступал. К тому времени ЦК, точнее – аппарат, замыкал на себя все, даже чисто хозяйственные проблемы. К примеру, в июне 1980 года ЦК рассмотрел вопрос «О работе министерств металлургии, машиностроения и строительства по повышению качества металлопродукции, эффективности использования металла на основе внедрения малоотходных технологий в свете требований ноябрьского (1979 года) Пленума ЦК КПСС». Чисто хозяйственная тема, над которой Совмин и так работал. Но политпризывов, указаний было мало. Следовало искать экономические решения. А вот к ним-то партноменклатура не была готова.

Листаю страницы центральных газет за 1980 год – «Правду», «Известия», «Комсомольскую правду», «Социалистическую индустрию»…

Косыгин принимает участие в переговорах с канцлером ФРГ Гельмутом Шмидтом и министром иностранных дел Гансом-Дитрихом Геншером – они прилетели в Москву. Переговоры с руководителями Социалистической Республики Вьетнам. В Варшаве проходит очередная сессия СЭВ. Косыгин говорит о необходимости «учитывать объективные факторы изменения мировой энергетической и сырьевой обстановки: закономерность возрастания затрат и сырья, невозобновляемость этих ресурсов». Председатель Советского правительства обещает сохранить в 1981–1985 годах «поставки нефти в страны СЭВ на высоком уровне, достигнутом в 1980 году» и за пятилетие довести их почти до 400 миллионов тонн. От имени СССР подписывает соглашение о международной специализации и кооперировании в разработке и производстве средств вычислительной техники.

До конца сентября на всех официальных снимках Косыгин рядом с Брежневым. Они ведут переговоры с зарубежными делегациями, открывают Олимпийские игры – Косыгин 18 июля выступает на приеме в Кремлевском дворце съездов, Брежнев 19-го – в Лужниках.

А немногим ранее, в июне, пленум ЦК КПСС принял решение о созыве XXVI съезда партии. Назначена дата – 23 февраля 1981 года. Утверждены повестка съезда и докладчики: товарищ Л. И. Брежнев, отчет ЦК КПСС и очередные задачи партии в области внутренней и внешней политики; товарищ А. Н. Косыгин, «Основные направления экономического и социального развития СССР на 1981–1985 годы». Об этой пятилетке, одиннадцатой, Косыгин думал с большой тревогой и в те же летние месяцы начал делать первые наброски к своему докладу.

Знал ли он о комбинации, которая плелась за его спиной? Ее особенно и не скрывали. Его первый зам все чаще демонстрировал свою близость к Самому.

Тридцать первого августа из Алма-Аты в Москву вернулся Брежнев. Традиционный для того времени снимок у трапа самолета: Брежнев, Черненко, Суслов, Кириленко, Гришин, Устинов и, конечно же, Тихонов. Даже по газетной фотографии видно, как он обрадован. Чем? Неужели только встречей с дорогим Ильичом?

В начале октября Косыгин вновь заболел. Теперь в официальных публикациях следом за Брежневым называют Н. А. Тихонова – члена Политбюро ЦК КПСС, первого заместителя Председателя Совета Министров СССР.

– Когда Косыгин был в больнице, – вспоминает П. Л. Куранов, в то время заведовавший отделом в Управлении делами Совета Министров СССР, – управляющий делами Совмина М. С. Смиртюков и я докладывали Тихонову некоторые вопросы плана. По одному из них было затруднительно с ходу принять решение, и Смиртюков предложил посоветоваться с Алексеем Николаевичем. Тихонов с явным неудовольствием бросил: «Ну зачем мы будем обращаться к больному человеку?»

Урну заложил Тихонов

Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, Президиум Верховного Совета СССР и Совет Министров СССР с глубоким прискорбием извещают, что 18 декабря на 77-м году жизни после тяжелой продолжительной болезни скончался видный деятель Коммунистической партии и Советского государства, член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР, дважды Герой Социалистического Труда Косыгин Алексей Николаевич.

Центральный Комитет КПСС
Президиум Верховного Совета СССР
Совет Министров СССР
(Труд, 21 декабря 1980 г.)

23 декабря 1980 года на Красной площади хоронили Алексея Николаевича Косыгина. Проститься с ним, следом за Брежневым, пришли вожди помельче. Череда венков, урна на артиллерийском лафете… Кремлевская стена считалась самой высшей посмертной наградой. Правда, родных Косыгина, его дочь, внуков, о месте похорон никто не спрашивал. Приняли решение – и точка!

– А если бы спросили?

– Если бы спросили, – отвечает Татьяна Джерменовна, внучка Косыгина, – то мы бы посоветовали похоронить Алексея Николаевича на Новодевичьем, рядом с Клавдией Андреевной, его женой. Деда Леша и бабушка при жизни были неразлучны.

«…Светлая память об Алексее Николаевиче Косыгине, верном сыне Коммунистической партии и советского народа, навсегда сохранится в наших сердцах», – отбарабанил дежурные слова Николай Тихонов, новый председатель правительства. И заложил урну с косыгинским прахом в нишу Кремлевской стены. Отдавая последний долг капитану запаса Косыгину, по Красной площади прошли воинские подразделения. Вскинули руки к папахам генералы и маршалы.

Со стороны все выглядело пристойно. Но только со стороны. Потому что все – и пригорюнившиеся вожди на Мавзолее, которым виделась своя ниша, и те, кто был далеко от Москвы и ее Красной площади, знали: Косыгин умер пять дней назад. 18 декабря «Голос Америки», а за ним Би-би-си и другие голоса, из тех, что тогда любили слушать на Руси, передали: в Москве скончался Алексей Николаевич Косыгин, Председатель Совета Министров СССР с октября 1964-го по октябрь 1980-го. Шестнадцать лет он был вторым человеком в стране. Но советские средства массовой информации молчали: 19 декабря – день рождения генсека, печальная новость может омрачить настроение Брежневу, подпортить всенародный праздник.

Торжества удались. Широкую грудь Леонида Ильича украсил еще один орден – на этот раз Октябрьской Революции, второй по счету. А сколько всего собрал он орденов и медалей, не знали даже партийные летописцы. Только в том, 1980 году дорогого Ильича осчастливили своей высшей наградой братья-эфиопы, коммерсанты порадовали международной премией «Золотой Меркурий», а превзошли всех инженеры человеческих душ. Писатели присудили коллеге Брежневу Ленинскую премию по литературе за книги «Малая Земля», «Возрождение» и «Целина». Сочинили их журналисты с хорошими перьями, рассказали о больших этапах в истории страны, о многих людях, достойных признания за свой подвиг в годы войны, за свой труд, но, но…

«Можно смело сказать, что по популярности, по влиянию на читательские массы, на их сознание книги Леонида Ильича не имеют себе равных», – вещал, вручая литератору престижную награду, председатель Комитета по Ленинским и Государственным премиям СССР в области литературы, искусства и архитектуры писатель Георгий Мокеевич Марков. Леонид Ильич, поблагодарив за высокую награду, скромно заметил: «Данная премия – литературная. Я, как вы знаете, не литератор, а партработник…» А партработнику положено, мол, выступать в печати, он всегда готов. И принял награду за книги, написанные чужими перьями. Случайно или нет, но отчеты об этом эпохальном событии появились в газетах ПЕРВОГО апреля.

Тот веселый день, День смеха остался далеко позади.

День рождения Брежнева – 19-го, но кремлевские поздравления, вопреки старому русскому обычаю, прошли накануне, 18-го. Михаил Андреевич Суслов вновь оказался впереди, как на юбилее Хрущева. Сказал, что этот праздник – общий для всех нас, многих миллионов людей в нашей стране и за рубежом…

Никто из них не позвонил в тот день дочери Косыгина, внуку и внучке. И только 22 декабря, когда шло официальное прощание, «руководители Коммунистической партии и Советского государства выразили родным и близким А. Н. Косыгина глубокие соболезнования».

Для прощания с Алексеем Николаевичем выделили четыре часа. И – просчитались. К Центральному Дому Советской Армии шли и шли десятки тысяч людей. Истекло отведенное время, по очереди, которая от площади Коммуны уходила к Самотеке, пронеслось: закрывают! Но когда зашумели возмущенные голоса, в ЦК решили не злить народ. Печальный ритуал продолжили…

Тихонов поправил урну и отошел с чувством исполненного долга. О чем он думал в эти минуты? Сожалел ли, что за все время болезни Косыгина не заехал к нему в больницу, поскупился на два-три добрых слова на сессии Верховного Совета, когда освобождали Косыгина от должности и утверждали его, Тихонова, не ответил на записку с поздравлениями, не позвонил? «Впрочем, как звонить! – утешил себя Тихонов. – Не по городскому же телефону».

Сразу после отставки у Косыгина в больнице сняли охрану, отобрали служебный ЗИЛ, отрезали правительственную связь.

…В один из декабрьских дней Анатолия Сергеевича Болдырева, министра промышленности строительных материалов РСФСР, на пороге приемной встретила секретарша. Удивленно сказала: только что по городскому телефону —она выделила эти слова – звонил Алексей Николаевич, оставил номер…

«Я вошел в кабинет и сразу же набрал номер, – вспоминает А С. Болдырев. – Трубку взял Алексей Николаевич, поздоровался, сказал, что находится в больнице – забарахлило сердце… Часа через два я уже был у него в больнице на Мичуринском проспекте.

Тогда я еще не знал, что Алексей Николаевич освобожден от работы и всех должностей, и у меня было много недоуменных вопросов: почему у Косыгина сняли «вертушку», почему такое равнодушие проявляют к его болезни члены Политбюро и Президиума Совета Министров, почему перестали присылать ему закрытые материалы, в том числе так называемый белый ТАСС? Все это я хотел выяснить, однако по ходу беседы понял, что спрашивать об этом не следует.

Алексей Николаевич говорил о непростых взаимоотношениях, сложившихся у него в последние годы с руководителями страны, потере у них интереса к реформе, о том, что важные для страны решения принимаются теперь без совета с ним. В палату несколько раз заглядывал врач и, как мне показалось, проявлял некоторое беспокойство.

Это была моя последняя встреча с Алексеем Николаевичем».

Как пишет Анатолий Сергеевич, эта встреча произошла 10 декабря 1980 года. Видимо, он ошибся, потому что к этому времени, безусловно, знал, что Алексей Николаевич освобожден от работы. Министр – не таежный отшельник, читал газеты, слушал радио, смотрел телевизор. И, конечно, знал, что премьером еще в октябре стал Тихонов. Скорее всего в дате – описка или корректорская ошибка, но главное не это. Главное в том, кому звонил в свои последние дни Алексей Николаевич Косыгин по городскомутелефону, кто звонил ему. Звонили, понятно, родные – дочь и зять, внуки, приезжали каждый день. Захаживал министр энергетики Непорожний – таких встреч остро не хватало Косыгину. Проезжал по Мичуринскому министр геологии Евгений Козловский, увидел из машины Косыгина, захотел остановиться и не остановился, не подошел, за что корит себя до сих пор. «Спешил на коллегию, думал, зайду в другой раз. А другого раза не представилось… Черт бы с ней, той коллегией, мог поручить заму…»

Среди немногих, кто бывал у Косыгина-пенсионера, – Татьяна Викторовна Федорова, давний друг семьи. Я не раз встречался с ней в Метрострое, она рассказывала о себе, своих коллегах, но ни разу даже не упомянула, что дружна с Косыгиными.

«Последний раз я видела Алексея Николаевича, – вспоминает Т. Федорова, – в декабре 1980 года. Звонит мне Люся:

– Танечка, вы не хотели бы завтра поехать со мной в больницу, навестить папу?

– Конечно, хочу, – отвечаю я.

На следующий день, а это было воскресенье, она заехала за мной, и через пятнадцать минут мы были на Ленинских горах, у недавно построенной клинической больницы на Ленинском проспекте. Он нас уже ждал, даже спустился в вестибюль. Встреча была очень сердечной. Обнялись, расцеловались. Правда, вначале, как мне показалось, он был чуточку смущен – ведь я впервые видела его свободным от всех дел – пенсионером… Но это было лишь мимолетное замешательство. Потом он весело спросил:

– Ну, девчонки, будем чай пить или гулять пойдем?

На улице морозец, градусов десять-пятнадцать, и мы в один голос: «Пошли гулять». Отправились. С одной стороны Люся, с другой я, а он в середине. Позади нас шел врач, у него была сумка с красным крестом. Гуляли долго. Настроение чудное, веселились, шутили. Я никогда не видела Алексея Николаевича таким раскованным, умиротворенным. На прощание я подарила ему маленькую шахтерскую лампочку с буквой «М». Он поблагодарил и сказал:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю