Текст книги "Сороковник. Части 1-4"

Автор книги: Вероника Горбачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 62 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

– Нет, Мишель, сегодня мы возьмём что-нибудь из готового. Послушаем даму. Вот что нам нужно… – Мага смотрит на меня, выразительно приподняв бровь. Мол, что же ты? Я вызвался только помочь, а с остальным, будь добра, сама справляйся! А я полюбуюсь… Набираю в грудь воздуха, словно перед прыжком в омут.

– Нам нужно, – говорю, – одеть молодую девушку… – В озарении указываю на продавщицу невдалеке, практически Гелиной субтильной комплекции, – вот такого телосложения, только ростом сантиметров на пять ниже. – Девушка по мановению руки Мишеля торопится к нам. – Одеть полностью, с головы до ног, вы меня понимаете? Домашняя одежда, одежда на выход, на разную погоду, в общем, всего понемногу. А также пара ночных рубашек, пижам, и несколько комплектов нижнего белья.

И вообще, добавляю мысленно, иногда не стыдно признаться в собственном невежестве. Вот и я не буду вилять.

– Скажу честно, Мишель, я здесь недавно, и абсолютно не разбираюсь ни в местной моде, ни в фасонах, поэтому полностью полагаюсь на вас. Только не нужно ничего экстравагантного, это ей не подойдёт.

– Брюнетка, блондинка, шатенка? Цвет глаз? – Блондин уже что-то строчит в записную книжечку. – Вы же понимаете, при выборе цветовой гаммы нам это нужно учесть…

– Светло-русая, глаза голубые.

Молодой человек задушевно интересуется:

– В пределах какой суммы нам уложиться, госпожа?

– Не стесняйтесь, – вмешивается мой провожатый. Я теряю дар речи. – Добавьте плюсом свои комиссионные и плату за доставку. Счёт пришлёте мне, как обычно.

Мишель почтительно наклоняет голову.

– И я бы советовал взять за основу стиль леди Абигайль-младшей, – добавляет Мага. – Они с нашей протеже весьма схожи.

– Пока мы готовим образцы для показа, позволите предложить вам кофе?

– Нет! – отрезаю я.

– Да! – мягко говорит Мага и берёт меня под руку. – Да, Мишель, с удовольствием. Дорогая, не возражай, ты ещё не знаешь, какой замечательный у них кофе.

«Белый костюм» проводит нас в небольшой демонстрационный зальчик со стенами, обитыми сиреневым бархатом, и там я едва не запутываюсь в длинном, как неподстриженный газон, ковровом ворсе. Мага поддерживает меня, и я тихо бешусь, потому что не решаюсь скандалить при персонале.

– Мага, – цежу сквозь зубы, – я сама заплачу!

– Не позорь меня, женщина, – кротко отвечает он и насильно усаживает на низкий диван. Придвигает вплотную невысокий столик, отсекая возможность вскочить, а сам устраивается в кресле напротив. – Или ты думаешь, я не в состоянии выложить несколько монет для этой несчастной девочки? Не одна ты хочешь о ней позаботиться, ты просто успела раньше. И всегда почему-то считала, что творить добро – исключительно твоя привилегия.

«…всегда считала…» Опять он за старое. Нет, нужно объясниться с ним сейчас же, иначе я увязну ещё глубже.

– Мага, прекрати! – Ёрзаю и пытаюсь отодвинуть столик, потому что тот упирается мне в коленки. – Прекрати принимать меня за другую. Я же сказала: я – не она! Мало ли, приметы какие-то совпали, бывает ведь такое!

– Бывает, – вроде бы соглашается он. И даже немного двигает стол на себя. – Именно поэтому нам и нужно пообщаться, чтобы выявить, наконец, эту разницу. Согласна?

Логика, конечно, в этом есть. Я почти успокаиваюсь.

– … или найти окончательное сходство, – завершает он. – Надо же чем-то занять время, пока Мишель весь свой штат поднимает на ноги. Не волнуйся ты так, не съем. А кофе здесь действительно хороший, зря отказалась.

Обречённо молчу. Похоже, мне его не переупрямить.

Две девушки в безукоризненно белых блузах и длинных чёрных юбках – прямо-таки офисный стиль! – быстро сервируют стол. Полированная поверхность устилается лепестками кружевных салфеток, по центру в вазочке скромно снежится одинокая хризантема. В плетёной корзинке исходит немыслимым ароматом корицы и ванили нечто свежеиспеченное.

– Вам, как всегда, господин Мага? – одна из девушек, улыбаясь и трепеща ресницами, наклоняется к моему визави. Ничего подчёркнуто эротичного в её наряде и движениях нет, но от неё так и исходит страстное желание понравиться.

– Да, милая, – спокойно отвечает он, и у меня мурашки пробегают по коже, как тогда, у Галы, где я впервые услышала этот голос. Глаза у девушки подёргиваются томной дымкой. – Для госпожи Ванессы отдельно коричневый сахар и немного корицы к кофе.

Я так и замираю. А откуда он знает про коричневый сахар?

Вторая девушка поджимает губы, досадуя, что не успела подсуетиться. Впрочем, недоброжелательные взгляды я получаю от обеих. Недоумённо смотрю им вслед… и в следующий миг его ладонь накрывает мою. От неожиданности у меня перехватывает дыхание.

Моё запястье поглаживают сильные красивые пальцы, на каждом – серебряное кольцо, украшенное чернью. На ногтях матово блестят отполированные тончайшие пластины какого-то металла, блики на них так и притягивают, глаз не отвести. И пальцы у него не холодные, как вчера ночью, а тёплые, ласкающие. Они скользят выше, под рукав и отдёргиваются, словно обжёгшись о Васютин подарок.

С меня сходит странное оцепенение. Я аккуратно высвобождаюсь.

– Что же, – ровно говорит Мага, – Васюта разве не снял свой браслет?

– Он снял, я надела, – так же ровно отвечаю. – Привыкла я к нему. А тебе что?

Как-то недобро он меня разглядывает. Как подопытную мышку. Жаль, что девушки ушли, не видят, это им вмиг головы подлечило бы.

– Ты же знала его каких-то несколько дней и за это время успела полюбить? Настолько, что именная вещь Наставника, даже снятая, вновь тебя признаёт?

– Какая тебе разница? – говорю. – Какое тебе вообще дело до нас с Васютой? Да, успела. Можно подумать…

«…ты ни разу не влюблялся?», хочу сказать, но прикусываю язык. Любовь – и желчный, рациональный до мозга костей Мага в моём представлении просто несовместимы. А ещё он злобный, мстительный, и…

И он поцеловал Галу в губы, прощаясь. Это тоже как-то не укладывается в те рамки, в которые я пытаюсь загнать его образ. Не укладывается, и всё тут! Слишком он разный, и я никак не могу сложить его кусочки, не сходится паззл, хоть тресни.

Он собирается ответить, но в это время приносят кофе. Девушка – та, вторая, которой не хватило в прошлый заход внимания со стороны гостя, не торопясь переставляет с сервировочного столика кофейник, молочник, сахарницу; смотрит на Магу вопросительно и получает в ответ ласковую улыбку. Расцветает. Что-нибудь ещё, мой господин?

– Дружок, – говорит он непосредственно, – передай Мишелю, чтобы перестали у входной двери брызгать сиренью: слишком агрессивный запах. Пусть сменит на что-нибудь более утончённое.

Она удаляется, едва касаясь туфельками мохнатого ковра и воспаряя от восторга.

Кого-то мне это сильно напоминает. Или я ошибаюсь, или, как не кощунственна сама мысль, но Мага в своём непринуждённом обаянии так же притягателен, как сэр Майкл. Тоже издержки специализации? Но кого ему обаять – мёртвых, что ли? Так они в этом не нуждаются…

Он наливает мне кофе, и я снова задерживаю взгляд на его руке, на этот раз потому, что в самом жесте сквозит нечто знакомое. Кисть, напрягшаяся под тяжестью серебряного кофейника, слегка зажата, скована. Так бывает после неудачно сросшегося перелома, думаю я, но куда-то эта мысль от меня уплывает.

– Итак, на чём мы остановились? – говорит он, как ни в чём не бывало. – Ты продолжаешь утверждать, что меня не знала?

Мы остановились не на этом, мы с этого начали. Но не буду вдаваться в подробности.

– Продолжаю. Не знала, Мага.

– Тогда дай мне шанс, – говорит он, и я едва не давлюсь. – Почему бы тебе не познакомиться со мной поближе? В конце концов, я не так уж и плох. Встретимся раз-другой, пообщаемся, узнаем друг о друге…

Отставляю чашку. В конце концов, нет смысла пить, когда не ощущаешь вкуса.

– Мага, ты вообще-то соображаешь, что говоришь? Можно, я тебе напомню об одном обстоятельстве? У меня уже есть мужчина. И это – не ты.

Он с удовольствием делает глоток. Не спеша отламывает кусок печенья.

– Я помню. Только позволь уж и мне намекнуть на одно обстоятельство, дорогуша: твой мужчина тебя бросил.

– Меня никто не бросал, – говорю я зло. – И не смей…

– Хорошо, не бросил; оставил. Формально – временно, фактически – навсегда. Разве не так? А я – я здесь. – Он разводит руками. – Здесь и сейчас. И в этом моё преимущество. И дай-ка я тебе напомню ещё одно своё преимущество.

Он наклоняется ко мне ближе. И похоже, уже на взводе, несмотря на спокойный тон.

– Я… – говорит он…

И добавляет ещё что-то. Только я не могу разобрать.

Оторопев, смотрю на него.

– Ты не поняла? – он уже бледнеет от сдерживаемого гнева, но терпеливо что-то мне повторяет. Я не слышу. Я вижу, как шевелятся его губы, но не понимаю ни слова, смысл ускользает от меня, как рыбёшки в воде – от детских ручек.

Он сейчас меня просто убьёт, думаю. Он решит, что я из упрямства не отвечаю, и… у него уже глаза бешеные, как вчера ночью… мамочка-а-а…

– Мага, – говорю, лишь бы что-то сказать, лишь бы оттянуть расправу, – ты нарочно это делаешь?

Он отстраняется, подозрительно спрашивает.

– Что делаю?

– Я не… не слышу. – Чувствую, как дрожит мой голос. – Ни одного слова не слышу и не понимаю из того, что ты сейчас сказал. Правда.

И вот тут он совершенно меняется. Смотрит пытливо, потом вдруг говорит:

– Я сейчас всё повторю. Не бойся, – потому что я, должно быть, бледнею, – просто расскажи, как именно ты не слышишь. Это ясно?

И повторяет, вижу по артикуляции, отчётливо, по слогам какую-то длинную фразу.

– Ну? – спрашивает бесстрастно. Я трясу головой. – Хоть что-то ты должна разобрать!

– Гул, – потеряно говорю. – Гул сплошной вместо слов, и всё. Даже по губам не могу понять, в глазах всё расплывается… Я правда тебя не понимаю, Мага.

Он бесцеремонно берёт меня за подбородок, заглядывает в глаза. И я проваливаюсь в бездну.

Через пропасть времени прихожу в себя от боли в висках. Я всё ещё сижу за столиком, и в чашке исходит паром недопитый кофе.

– Блок, Ива, – говорит Мага совсем другим голосом. – Это блок. И перестань меня бояться, в конце концов. Теперь я верю, что ты действительно меня не помнишь.

Он устало трёт глаза, затем стаскивает пару колец. Я вижу, что они абсолютно гладкие, пропал даже травленый рисунок. Опускает кольца в карман.

– Объясняю. Тебе поставлен кем-то довольно обширный ментальный блок. Ты абсолютно не помнишь ни того, – он замедляется, осторожно подбирая слова, – как мы встретились, ни развития наших отношений, ни их завершения, как я понимаю. Блок, настолько сильный, что даже сейчас… – последующие несколько слов я снова не слышу, и он, видя мою реакцию, хмурится, – в общем, твоё сознание отказывается воспринимать даже намёки на некоторые… последствия нашего знакомства. И как теперь прикажешь с тобой общаться?

Я понемногу прихожу в себя. У меня даже хватает сил перейти в наступление.

– А с чего ты взял, что нам нужно общаться? Я всё это время прекрасно без тебя обходилась, как и ты без меня…

– Вот тут ты ошибаешься, – туманно говорит он. И задумывается.

Тягостную паузу прерывает Мишель с командой девочек, один в один подобранных по параметрам выбранной мною продавщицы. И начинается прогон «образцов», от которого через четверть часа у меня рябит в глазах. Однако я рада тому, что пугающий разговор прерван.

Всегда приятно работать с профессионалом. Мишель схватывает на лету мои замечания и просьбы, делает поправки на цвет, фасон, длину, ряд костюмов переводит на брючный вариант. Мага пытается отсидеться, но местный кутюрье теребит и его, умоляя сказать своё веское слово. Зевнув, кумир всех топ-моделей этого Мира закладывает нога на ногу и начинает лениво раздавать плюхи.

Ему не нравится практически всё. Он заставляет одну из девушек переодеться раз восемь, пока не добивается соответствия верхней и нижней части ансамбля по каким-то ему одному ведомым параметрам. Он бракует практически половину из предложенного, и у Мишеля на лбу проступает испарина. Он безжалостно заставляет продемонстрировать ему даже бельё, при этом часть девочек, наиболее стыдливых, самосевом выпадает из общего числа. Потом он прогоняет бесстыдниц, возвращает скромных и уже на них тестирует последние, по его же выражению, «цветные тряпки».

И, между прочим, остаются довольны и те, кого выгнали, и те, кто остались. Как он умудрился всем нахамить и никого при том не обидеть?

За это время от скуки я успеваю втихаря догрызть печенье и напиться кофе, который, даже остывший, оказывается невероятно вкусным. Я уже махнула рукой на то, что у меня отобрали инициативу. Пусть справляется сам, раз уж ввязался.

И, судя по всему, Мага входит во вкус.

Похоже, здесь он частый гость. Для кого-то долгожданный, для кого-то – дорогой. Достаточно дорогой, прихожу к выводу, детально рассмотрев его шитое серебром одеяние, стилизованное под старинный камзол, с манжетами и жабо из тончайшего кружева. На ком другом этот изысканный туалет сидел бы нелепо, но на Некроманте – как будто бы вместе с ним родился, вырос и досконально знает каждую линию его тела, подчёркивая только в наилучшем ракурсе.

Наконец Мага торжественно расцеловывает моделей в щёчки, подозреваю – это и есть тот приз, ради которого они безропотно позволяют собой помыкать. Мишель, распаренный и довольный, выписывает счёт, я вытягиваю шею, дабы хотя бы глазком взглянуть на сумму, но тут Мага под столом ощутимо наступает мне на ногу, и я в попытке его лягнуть отвлекаюсь. Момент упущен. Они с Мишелем распивают по рюмочке коньячку, и Мага распоряжается насчёт доставки.

Нас торжественно провожают целой толпой до порога. Если бы обслуживающий персонал носил чепчики, в воздух полетело бы не менее полусотни. Вслед нам несётся лёгкое дыхание фиалок.

Н-да.

Скажите, как можно быть таким?

Мы выходим из магазина.

У меня настолько голова идёт кругом от пережитого, и, право, я затрудняюсь сказать, что для меня более тяжело – объяснение с Магой или показ мод, что я не сразу понимаю: для себя так ничего и не выбрала. Это ты, Мага, виноват, думаю сердито. Забил мне голову своими претензиями. И в расстройстве даже не возражаю, когда он переводит меня на другую сторону улицы.

Он сам распахивает передо мной дверь очередной лавочки. И я оказываюсь…

… в настоящем раю для рукодельниц.

– О-о! – только и могу сказать я. – О-о!

Передо мной широкими волнами раскатываются километры льна, шёлка и канвы всех расцветок. Закручиваются серпантины мулине, цветными котятами нежатся клубки шерсти. В отдельных витринах щерятся иглы всех мастей: для вышивки, для штопки, для бисера, для лент, для кожи… Притягивают взор лорнеты ножницы, манят округлостями пяльцы. Эдем. Седьмое небо. Эльдорадо.

Только ведь я всего не унесу, сколько хочется.

Но всё равно, всё равно… Моё сердце тает, и понять его может только вышивальщица. Сейчас я готова простить Маге даже то, что он со страдающей миной усаживается на предложенный продавщицами – конечно, хорошенькими – стул и всем своим видом показывает, что, конечно, готов ждать меня хоть до морковкина заговенья, но, боже мой, какая скука сопровождать этих женщин… И демонстративно чуть не засыпает от этой скуки.

Самое обидное, что из того, что здесь предложено, мне сейчас ничего не нужно. Но злобный зверь хомячок, известный каждой запасливой домохозяйке, искушает меня купить «ну хоть что-нибудь», лишь бы не выходить с пустыми руками и не жалеть об упущенном. Подавив вздох, припоминаю, чего именно не хватает в рукодельной шкатулке, и выбираю уже целенаправленно, стараясь не поддаваться соблазнам. Хомячок внутри меня тихо бесится, но я наступаю ему на хвост и велю замолчать.

Ограничиваюсь несколькими мотками пряжи, декоративными шнурами, и десятком пасм мулине. Не удержавшись, прихватываю дорожный набор, из тех, что берут с собой на всякий случай – пуговицу, например, пришить, прореху заштопать. Как будто мне в Квесте будет до пуговиц… Неважно, это уступка грызуну. А вот из этих декоративных бусин можно будет наделать фенечек, заодно и Гелю к делу пристроить: возня с мелкими ярко раскрашенными предметами не только улучшает моторику, но и подкорку оживляет.

Ну, всё, говорю сама себе, потому что снова чувствую неприязненный, ощутимый взгляд, так и высверливающий позвоночник. Позволяю раскрутить себя на неплохую сумочку, убеждая, что это исключительно для того, чтобы не нести покупки в руках, и, наконец, расплачиваюсь. Хозяйки разочарованы, как и я, но что поделать. Будь моя воля, я бы снесла отсюда не меньше половины товаров…

Выхожу с блаженненькой улыбкой на устах. Мага, наконец, не выдерживает.

– Женщина, ты купишь, наконец, что-то для себя лично или нет? Что-нибудь, по-настоящему ценное? Отвести тебя снова к Мишелю? Если уж ты столь щепетильна, расплачивайся за себя сама, я даже заходить не буду, чтобы тебя не смущать.

– Не надо, – отказываюсь я. – Хотя спасибо, конечно…

Ох. Кажется, я его поблагодарила. Сама не заметила, как с языка сорвалось.

Он смеряет меня негодующим взором.

– Ты совершенно разрушаешь мои стереотипы. Женщина должна быть корыстной, неблагодарной, падкой, как сорока, на всё звенящее и блестящее и… Я не ослышался? Ты сказала мне «спасибо»?

– Ослышался. Я абсолютно неблагодарная. И не хочу рушить стереотипы, даже твои.

Я всё ещё не могу согнать улыбку, а в таком настроении становлюсь удивительно благодушной.

Мага смотрит оценивающе. Хочет воспользоваться моим хорошим настроением, что ли? Очередную каверзу подстроить или гадость сказать? Морально я готова ко всему, кроме того, что слышу затем.

– Ива, – говорит он, и от неожиданности я останавливаюсь. – Да, я так тебя называл когда-то, и ты не возражала… Я приношу извинения за вчерашний инцидент. Я вёл себя безобразно, признаю к собственному стыду. У меня есть перед тобой только одно оправдание: я ревновал и думал, к тому же, что ты водишь меня за нос. Прости.

Не верю своим ушам.

Некроманты, оказывается, умеют просить прощения. За… инциденты. О, да! Совсем пустячок, безделица…

– Я вот тут подумал, – продолжает он, небрежно заложив руки за спину и, очевидно, решив, что вопрос с извинениями закрыт. – Может, вернёмся к прошлой теме? Начнём всё сначала?

Упорно смотрю вниз. Вижу, как его ноги чётко и уверено впечатывают шаги в мостовую, как вечернее солнце в такт прыгает на скобах подшпорников. Брусчатка мостовой сменяется более крупной площадной плиткой.

– Мага, – отзываюсь, наконец. – Ты всерьёз думаешь, что я забуду, что ты собирался со мной сделать? Да сколько бы ты не извинялся, тебе никак не изменить того, что ты меня чуть не изнасиловал. Ты собирался!

Он пожимает плечами.

– Я хотел напугать, унизить, не более. Не люблю пассивных женщин. В конце концов, я тебя спас, ты помнишь?

– В конце концов, ты сам спровоцировал этот приступ!

– Да, – отвечает он спокойно, и не только на мою последнюю реплику, но и словно прочитав мои мысли. – Да, я могу быть и таким. Разным могу быть, как каждый человек. Ты ведь тоже разная? Ты, которая в первом квесте не орала от ужаса, не звала на помощь, а просто насадила раптора на железный прут, который, кстати, заготовила заранее. А я помню тебя совершенно другой. Ты, недрогнувшей рукой уложившая пятерых степняков, не такая, оказывается, и лапушка! Кстати, зря ты Васюте об этом не рассказала, тогда бы он понял, что можно тебя отпустить в квест и без его помощи.

Наверное, я бледнею. И сердце у меня сжимается. Я невольно прикладываю руку к груди – вот оно, сейчас начнётся… Но ничего не происходит. Мага не спускает с меня глаз.

– Её уже там нет, – говорит.

– А где же она? – Я слишком поздно понимаю, что прокололась.

Он удовлетворённо кивает.

– Как тебя легко, однако, развести… Почему не спрашиваешь, кого нет, где нет? Откуда ты о ней знаешь? Тебе кто-то сказал или ты её сама видела?

Так я тебе и сдала Аркадия!

Мы сворачиваем в сектор русичей.

– Видела, – отвечаю, уворачиваясь от очередной попытки взять меня под руку. – Как раз перед тем, как разморозиться. Жаль тебя разочаровывать, но слабовато у тебя заклятье, до утра не дотянуло.

– Понял я, понял; в другой раз заменю, да и дело с концом. Так вот, Ива, мы воспринимаем людей такими, какими нам это желательно. Васюта хотел видеть в тебе лапушку – и видел только её, а на другие черты твоего характера просто закрывал глаза. И, согласись, на наше восприятие довольно сильно влияет первое впечатление, не так ли? Что, если твоего обожаемого сэра Майкла ты бы впервые встретила в тот момент, когда он срубал голову демонице? А та, между прочим, с виду девушка, нежная, хрупкая, вроде Гелечки, стонет, пощады просит. А он её – за волосы и в грязь, на колени, и мечом – ррраз! И не знаешь ты, сколько тысяч душ загублено этой тварью и сколько детей выпито досуха, видишь только её, беззащитную и хрупкую, и как потом тело вслед за головой в лужу валится и бьётся в последних судорогах… Жаль, что тебя там не было.

Зачем он это говорит, зачем? Мне хочется его стукнуть. Или хотя бы так же просверлить взором, как он это умеет.

– А как Васюта драконихе брюхо вспорол, обзывая непотребными словами, и на куски потом порубил, а ведь она уже к кладке готовилась, считай, беременная была… Аркадий с ним месяц потом говорить не хотел, даром, что эта дрянь шесть селений вместе с людьми спалила. Смогла бы ты после этого и любить их, и прощать? Ну, что молчишь?

Смогла бы?

А разве он открыл для меня что-то новое? И я не знала до этого, что Васюта – воин, а, значит, как ни крути, а убивать ему приходится? И Паладин – воин Господень, и у него работа такая – меч поднимать. Надо голову срубить – срубит, во имя тех же добра и любви. Срубит.

– Не знаю, Мага, – отвечаю честно. – Может, со временем и смогла бы. Я всегда стараюсь принимать людей такими, какие они есть.

– Всех? – сощурившись, спрашивает.

– Всех, – подавив вздох, отвечаю. Кажется, снова на чём-то прокалываюсь.

– Тогда и меня прими, – жёстко говорит. – Будь справедлива. Чем я хуже? И не испепеляй меня взором, я не на слове тебя ловлю, а к твоему рассудку обращаюсь. Просто вышло так, что встретился я тебе не в самый выигрышный для себя момент. А случись по-другому? А если бы, допустим…

На последней фразе интонация разительно меняется.

– … а если бы Гала тебя в тот первый день не к Васюте, а ко мне привела бы?

И в голосе его звучат настолько манящие ноты, что я непроизвольно делаю шаг навстречу. Опомнившись, отступаю.

– Какая же сволочь это с тобой сделала? – задумчиво цедит он. – Мало того, что блок поставила, так ещё и защиту… Целый вечер с тобой бьюсь, и всё без толку.

Вздрагиваю от неожиданности, потому что под ладонь мне подсовывается светлая лабрадорская голова. Нора подпрыгивает, меня встречая, и совершенно не обращает внимания на Некроманта. Или она от Гели набралась простоты или… он её тоже зачаровал своим голосом.

– Ты всегда так откровенен с жертвами?

– Не язви. Всегда, представь себе. Предпочитаю играть честно. А потому предупреждаю…

Распахивает передо мной калитку в Васютин двор.

– Я что-нибудь придумаю, непременно. И то, что от Галы получила, и себя – всё мне подаришь, будь уверена. Ну, вот ты и пришла, – добавляет тоном доброго дядюшки. – Иди, тебя уже заждались.

На этой будничной ноте мы и расстаёмся.