Текст книги "Повороты судьбы (СИ)"

Автор книги: Вероника Флеер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Не за что, Майя, – усмехнулся парень. – Кстати, у меня знакомый работает в местной психиатрической лечебнице. Я могу расспросить его по поводу этой девушки.

Мои глаза расширились от удивления, как будто Кит сказал, что знает, как найти Ярославу. Но через мгновение мой энтузиазм поутих, потому что кроме ее имени и истории болезни я ничего не знаю. Но, наверное, врачам достаточно и этих фактов? Хм.

– Никита, я буду очень тебе благодарна за это. Мне, правда, просто необходимо найти девушку. У меня предчувствие, что она что-то может знать. – Вздохнула я.

– Я дам тебе знать, если что-нибудь выясню.

И вот, наступило время для прощания, а мне все также не хочется отходить от Никиты, хоть ты привяжись к нему и следуй за ним по пятам, даже в туалет. Но, хватит думать глупости. У нас действительно впереди много времени, чтобы быть вместе. В конце концов, я просто целую его в мягкую и чуть прохладную щеку, отчего парень начинает широко улыбаться.

– Приятно, – шепчет он.

– Топай, а то опоздаешь, – усмехаюсь я.

– До скорого, Май.

Парень разворачивается и идет в противоположную сторону от меня. Я же стою на месте, не шелохнувшись, и провожаю взглядом его широкую спину.

Как же все в мире удивительно и странно!

Глава семнадцатая

Глава семнадцатая

Наверное, все же хорошо, что люди придумали телефоны, компьютеры, благодаря которым с другим человеком можно связаться буквально за пять секунд. Но что можно почувствовать, когда в почтовом ящике, помимо свежей газеты и счетов за коммунальные услуги, ты находишь кристально белый конверт, уголки которого даже не смяты неуклюжей рукой почтальона? Сначала тебя поражает удивление, потом интерес и нестерпимое желание узнать, что же таится внутри конверта, каким почерком выведены слитые в предложения слова и какие чувства испытывал отправитель, когда клал в ящик письмо.

Я сидела у себя в комнате, разглядывая белый конверт без подписи, как бы оттягивая момент раскрытия какой-то тайны. Я то вертела его в руках, отыскивая малейшие изъяны на бумаге, то подносила к носу, пытаясь уловить хоть какие-то запахи. Но кроме присущего бумаге специфического запаха, ничего мною обнаружено не было. Обычный конверт, каких сотни рассылают почтовые отделения. Лишь несмело выведенное "Майе" и адрес говорят о том, что внутри находится нечто большее, чем очередное информационное письмо от какого-нибудь надоедливого телефонного оператора, которому оказалось мало еженедельно засыпать абонентов информационными сообщениями на мобильный телефон.

Да и незнакомый почерк. Я не могла вспомнить, чтобы кто-то из моих знакомых так писал: круглые, почти пухлые буквы с многочисленными и даже кое-где неуместными завитушками. И почему-то в голове сразу появились мысли, что это письмо могла написать мне сама Ярослава, так как на данный момент, когда я обладаю уже некой информацией о событиях, предшествующих смерти брата, могу с уверенностью заявить, что ту бумажку, которая вызвала у Димы раздражение, написала именно она. Так почему бы ей не проделать то же самое со мной? Меня тут же охватила злость, но через мгновение я снова ощутила спокойствие и даже разочарование: какой прок писать Ярославе мне, сестре Димы? Она ведь все равно не знает о том, что с ним произошло, благодаря стараниям своей подруги, а значит и не знает о том, что я ее разыскиваю.

Еще немного помедлив, я, наконец, перестаю тянуть резину и вскрываю конверт. В моих руках тут же оказывается двойной листок в клеточку, исписанный теперь уже до боли знакомым почерком в каждую строчку.

Я выдохнула, нахмурилась и принялась читать то, что написал человек, который даже и знать не знал до этого, что такое "письмо".

«Майя, привет.

Ты, наверное, удивлена, что я решил написать тебе письмо… Знаешь, могу тебе сказать, что я и сам никогда в своей жизни не подумал бы, что буду кому-то писать традиционное письмо. Но, как ты и сама прекрасно знаешь, наступают такие моменты, когда по-другому не получается выразить свои чувства; когда кажется, что только бумага и обычные чернила смогут передать тебе то, что я испытываю сейчас.

Столько мыслей крутится в голове, о которых я хотел бы сказать, но, наверное, из всего этого клубка сперва стоит выхватить слова извинения.

Я еще раз прошу у тебя прощение за то, что… в общем, ты и сама прекрасно знаешь, за что. Мне бы очень хотелось, чтобы ты простила и не держала на меня зла.

Ты много раз спрашивала меня о том, почему наши отношения закончились именно так: непонятно и подло, неожиданно. Так вот, я, наконец, отвечу тебе на этот вопрос, но не будем спешить.

Как ни странно, но я очень хорошо помню, когда увидел тебя в первый раз, в пятом классе. Ты показалась мне самой солнечной девочкой из всех, кого я на тот момент знал. И раз уж ты была "солнечной", значит, с лихвой могла одарить меня теплом, которого мне с самого детства не хватало. Ты же слышала, что все человеческие проблемы родом из детства? Я никогда бы и не подумал, что холод со стороны моих родителей может как-то отразиться на мне в будущем. Но, к сожалению, я не смог воспротивиться этому закону подлости.

Так вот, когда мы с тобой стали парой, я напрочь забыл о том, что мне чего-то не хватало в детстве, потому как наши отношения восполняли все то, чего я был лишен. Но я совершенно не мог предположить, что в будущем может произойти вполне ожидаемое событие, которое сможет поменять, ошибочно поменять, мое мнение о других, ни в чем неповинных людях.

Дело в моей матери.

Да, я не всегда посвящал тебя в мерзкие тайны своей семьи, хотя ты догадывалась, что мой папаша не прочь приложить тяжелую руку к лицу своего сына или жены… И, мне следовало ожидать, что мать рано или поздно устанет от такого расклада и к чертям покинет отца. Но я совершенно не ожидал, что она бросит и меня. Да, я не маленький ребенок, чтобы так реагировать на то, что мать променяла собственного сына на другого, совершенно постороннего мужчину. Она, как и отец, всегда была холодна ко мне, ты знаешь. Их обоих интересовали и интересуют только деньги, но все же между мной и матерью была какая-то связь, и в глубине души я считал ее лучшей матерью, несмотря на ее несовершенство. Но никто же не идеален, так? Все мы со своими изъянами, пороками… как будто нам при рождении в мозгу выцарапали те или иные ошибки, которые мы должны совершить за всю свою жизнь.

Моя мать ушла к молодому любовнику, забрав все свои вещи и даже не удосужившись попрощаться. Лишь спустя неделю я все-таки узнал, что с ней и где она. Лучше бы не знал.

И вот, подходим к главному.

Я не знаю, что конкретно произошло, но у меня в голове случился как будто переворот: в одно мгновение мой мир изменился, как и окружающие меня люди, которые так и норовят побольней ударить в спину. Я посчитал, что раз уж родная мать предала меня, то, что стоит другим близким людям еще раз вонзить мне нож в самое сердце?

Майя, я просто хотел избавить себя от боли, которая, как я думал, может наступить в будущем. И только сейчас я понимаю, каким же был глупцом, когда решил, что никому нельзя доверять. Но… уже поздно, не так ли? Я сам совершил предательство, став на место своей матери. Прости, я и сам не мог подумать, что поступки родителей, так или иначе, отражаются на их детях.

Теперь ты знаешь, несмотря на всю сумбурность моих мыслей, что со мной, с нами произошло.

Я уезжаю из города… не знаю, вернусь ли и увидимся ли мы с тобой когда-нибудь еще.

Просто будь счастливой, солнечная девочка.

Р.»

К концу письма меня пробрала дрожь.

Вот и раскрылась тайна нашего непонятного расставания. Меня обуяла грусть и странная тяжесть в груди. Оказалось, что за долгое время наших отношений, я так и не узнала, что на самом деле чувствует Руслан, что лежит у него на сердце.

Он подумал, что я окажусь такой же предательницей, как и его родная мама?

Я долгое время раздумывала над этой мыслью и не могла понять, как можно связать воедино меня и его мать. Но, несмотря на абсурдность данной связи, она все же имеет смысл. Все действительно родом из детства. Что бы с нами не происходило на первых этапах нашей жизни, оно так или иначе может отразиться на нас в вполне осознанном возрасте.

Что бы я делала, как бы себя вела, если бы моя мама бросила отца и меня с братом? Или сам отец ушел бы к другой женщине? Не знаю. Но я точно сомневаюсь, что сохраняла бы спокойствие и не обращала внимания на происходящее. Я бы, как и Руслан почувствовала недоверие ко всем людям, ко всей этой чертовой жизни, так и норовящей побольней отгрызть от тебя кусочек. Наверное, поэтому я ощущаю сейчас лишь жалость и понимание.

Я второй раз перечитываю письмо, уже более внимательно. Сквозь исписанные строки сочится его искренность и любовь ко мне. Руслан, Руслан… И хоть уже нельзя вернуть все обратно как в силу объективных, так и субъективных причин, я не могу не возмущаться по поводу того, сколько всего может произойти за относительно небольшой период человеческой жизни. Несчастье переплетается со счастьем, словно ветки стоящих на слишком близком расстоянии деревьев, как бы уравновешивая друг друга. Темное всегда сопутствует белому, что бы ни говорили люди о безусловной победе одного над другим.

Увы, но здесь идет постоянная борьба, в которой нет победителей и проигравших. А если кто-то все-таки одерживает верх в непрерывной борьбе, то это лишь на время, чтобы набраться сил и продолжить начатое.

Я кладу письмо обратно в конверт и растягиваюсь на кровати. Снова мой взор внимательно дырявит потолок. Если бы кто-то посмотрел сейчас на меня, то точно заметил бы, что в моей голове натужно вращаются винтики, осмысляя, переваривая информацию; раздумывая над вечными вопросами. Я тяжело выдыхаю и прикрываю от усталости глаза. Иногда кажется, что моральная усталость намного сильнее физической. Потому что от второй хоть как-то можно оправиться, поспав часок-другой, тогда как от первой – понадобится значительно дольше времени и то не факт, что тебя "отпустит".

Руслан осознанно выбрал себе новый путь, противоположный моему. Интересно, куда нас может завести? И правда, увидимся ли мы когда-нибудь?

***

На следующий день из автосервиса домой пригнали автомобиль Димы, который был готов уже несколько недель назад. Владельцу автосервиса пришлось объяснить, почему машину все никак не могли забрать, и что вообще случилось. Ведь никто, кроме Димы, в нашей семье не интересовался автомобилями и не имел прав, поэтому возвращение транспорта все время приходилось откладывать. Теперь, когда черная Хонда стояла у нас во дворе, никто не знал, как с ней поступить. Более того, при взгляде на оставшийся без хозяина автомобиль, становилось одиноко и неприятно.

– А впереди еще предстоит бумажная волокита с перерегистрацией машины, – задумчиво отозвался отец, также внимательно осматривающий Хонду. – Потом, может, продадим ее. Или все-таки ты решишь пойти учиться, чтобы получить права…

Я поморщилась при мысли о том, чтобы пойти учиться вождению. Я и педали-то не знала, где какие, не то, чтобы свободно ездить по городу и, не боясь кого-нибудь протаранить. Но с другой стороны, продажа машины тоже никак не радовала меня, ведь Дима так хотел себе личный транспорт, и так рад был, когда, наконец, его заполучил. А мы вот так просто думаем о его продаже. Он наверняка не одобрит это. Поэтому лучше уж я переборю свой глупый страх и получу права. И ничего, что я женщина.

Когда отец уходит в дом, так и не решив, что делать с автомобилем, я остаюсь на улице, продолжая грустно оглядывать его, а потом, через несколько минут, словно что-то тянет меня подойти к Хонде, открыть дверцу и усесться на водительское сидение.

Я положила руки на руль и представила, что еду по дороге в сумерках, где есть только полосы засыпающего леса и одинокий, мчащийся вдаль автомобиль; аккомпанементом всего этого является какая-нибудь зарубежная рок-радиостанция, постоянно транслирующая лишь проверенные временем знакомые хиты: Пинк Флойд или, может быть, Скорпионс? На несколько мгновений я словно погружаюсь в тело Димы, чувствую то, что чувствовал он, когда находился за рулем этой машины; мои руки – это его руки, а улыбка, расплывшаяся на моем лице – наше выражение чувства радости и счастья; после – вполне уверенные, но слегка фальшивые подпевания «Ветру перемен».

– Может, действительно стоит поучиться вождению? – усмехнулась я сама себе, откинувшись на спинку сидения.

На пару минут я прикрыла глаза, словно бы воображаемая поездка успела меня утомить, а после описала взглядом соседнее сидение, приборную панель, бардачок… При взгляде на последний, на ум начали приходить лишь картинки из криминальных фильмов, где бардачок является местом хранения не обычных вещей, а пакетиков с героином, парочкой пистолетов, холодного оружия и прочей умерщвляющей гадостью. Но, даже зная о том, что ничего подобного в машине Димы быть не может, я все же протягиваю руку и открываю бардачок, не в силах противиться любопытству.

Вообще, я действительно чертовски любопытна и у меня даже есть некий «криминальный» опыт в этом плане. Конечно, мне стыдно за свои действия, но тогда я была маленькой, чтобы смотреть на них разумно. Так вот, когда к нам приходили гости – мамины подружки – я умудрялась, пока никто не видит, залазить к ним в сумки в поисках косметики и испробовать различные помады и тени на своем лице. Я была настолько незаметной, что об этом до сих пор никто не знает. Даже брат не знал.

Возвращаясь в настоящее, я ничего подозрительного в бардачке не обнаруживаю: пара мелких купюр, какой-то поцарапанный блок питания, несколько дешевых ручек и небольшая плотная прямоугольная бумажка, помятая по краям. Я хотела было и не обращать на нее внимания, но совесть не позволила мне не довести ревизию до конца, поэтому я мигом выудила ее из мрака небольшого углубления. И замерла.

Знаете, бывает так, что ты вот вроде бы никогда человека и не видел, но знаешь о нем достаточно, чтобы в том случае, когда тебе покажут его фото, с точностью сказать: «О! Я точно видел этого человека раньше!». Или это пресловутое шестое чувство так работает. Но факт остается фактом: держа в руках фотографию едва ли улыбающегося брата и рыжей длинноволосой девушки на каком-то смазанном, отдающим фиолетовым цветом фоне, среди мерцающих огней – полагаю, фото сделано в одном из клубов города – я с уверенностью могу заявить, что передо мной та самая Ярослава.

Я вцепилась в фотографию, вглядываясь в лицо миловидной улыбающейся девушки, словно бы, таким образом, она могла дать ответы на все интересующие меня вопросы: где она? Знает ли она что-нибудь о событиях, предшествующих смерти моего брата?

Несмотря на то, что в данной ситуации маленький шанс того, что Ярослава может пролить свет на убийство Димы, – ведь она даже не знает о том, что с ним случилось! – я не теряю надежды. Ведь следователи проверяют даже малейшие, казалось бы, не причастные к делу зацепки, и зачастую как раз-таки в мелочах, в том, что кажется понятным и обыденным, скрывается истина.

Я еще некоторое время смотрю на девушку, подмечаю, что она в какой-то степени похожа на Тасю: те же задорные веснушки, рассыпавшиеся по щекам и вздернутому носу, только вот глаза зеленые, что еще больше делает ее похожей на волшебницу. Ее лицо светится искренним счастьем, будто бы все, о чем она желала, в тот момент сбылось. И глядя на эту фотографию, в голове не укладывается мысль, что Ярослава решит покончить жизнь самоубийством из-за моего Димы. На этом фото он чуть касается девушки плечом, а выражение лица более чем серьезное, лишь губы слегка подрагивают в натянутой улыбке.

Хм, похоже, уже тогда что-то ему не нравилось. Вечно серьезный и недовольный.

– Эх, Дима-Дима… Знал бы ты, что сделала из-за тебя эта рыжеволосая девушка…

Стоп.

Или знал? Так, Колосова сказала, что Ярослава выпила пачку снотворного. Помнится, следователь что-то говорил про то, что последней вкладкой в браузере брата была информация о каком-то препарате, кажется, «Донормил». Снотворное? Получается, что брат узнал о том, что совершила Ярослава еще до своей гибели. Наверное, та записка и была ее предсмертным письмом моему брату. И вместо того, чтобы забить тревогу, Дима просто решил узнать при помощи пресловутого «гугла», как может повлиять на здоровье человека лошадиная доза снотворного?

Шумно выдохнув, я покачала головой. Мне сложно непредвзято оценивать ситуацию, все же Дима мой брат, но как ни крути, поступил он более чем безрассудно. Будь он жив, я бы точно устроила ему разборки, только вот проблема заключается как раз-таки в том, что он умер.

Снова что-то внутри запустило сложный механизм боли, в носу защипало. Черт возьми, какие же люди странные существа. Казалось бы, живешь обычной жизнью, но нет же, это все иллюзия, ведь буквально рядом с тобой происходит целая трагедия, которая своей волной цепляет и тебя, засасывает в самый круговорот печальных событий. Вообще, по какой причине неприятности липнут только к определенным людям? Вот каждый раз, даже когда они сами не способствуют этому. Наверное, по той же причине, по какой судьба выбирает кому стоит жить, а кому выживать.

В итоге я покидаю автомобиль, предварительно засунув в карман ветровки фотографию, и иду в дом, чтобы собраться и наведаться в клуб к Никите. Мне чертовски хотелось поделиться с ним своими размышлениями, возмущениями, да и просто проветриться, ибо голова и так лопается от происходящего. Казалось бы, что тут такого сложного, от чего мозг может взорваться? Да вот только самое простое в нашей жизни чаще всего оказывается именно сложным.

– Ты куда-то собралась? – спрашивает мама, нарезая овощи для салата к приходу отца с работы.

Я улыбаюсь ей, подмечая то, что выглядит она значительно лучше, чем пару недель назад. Хотя и так всем понятно, что душевная боль ее до сих пор не отпускает, и вряд ли когда-нибудь отпустит. Но в какой-то степени, что ни говори, время притупляет наши даже самые яркие, будь то плохие или хорошие, эмоции и воспоминания. Конечно, никто не говорит, что время может полностью излечить нас, но, пожалуй, оно все же оказывает некий эффект облегчения.

– Да, я тут познакомилась с классными ребятами недавно, – ответила я и тут же захотела вывалить на маму всю телегу информации за последнее время, но что-то остановило меня, не позволяя вернутся к тем моментам, когда я посвящала маму во все самое сокровенное.

Помимо моей воли между мной и родителями появилась какая-то стена, мешающая быть с ними искренним и открытым человеком. Кажется даже, что до этой стены можно дотронуться, ощутить ее ладонью.

Я тяжело вздохнула, и это не скрылось от матери.

– А почему ты грустишь, Май? – ее ласковый и нежный взгляд обеспокоенно пробежался по моему лицу. Я ощутила себя маленькой девочкой, которая не смогла поймать бабочку, так назойливо, но неуловимо порхающую над самой макушкой.

– Да… просто, – пожала плечами я.

– Все будет хорошо, – улыбнувшись, произнесла она. – Нужно только верить в это.

А если не получается поверить? Я никогда не понимала фразы: «Если ты чего-то хочешь, ты только поверь в это, и все обязательно сбудется!». У меня действительно не получается поверить, как бы я того не хотела. И я просто жду. Чего жду? Наверное, щелчка в голове, от которого все может измениться.

– Ладно, мам, буду вечером.

– Ты зарядила телефон?

Я кивнула и помчалась на выход.

Сегодня «Клуб на Береговой» напоминал совершенно обычное дешевое кафе, со спокойной музыкой, парочкой слегка захмелевших посетителей, восседающих за барной стойкой. Я даже успела подумать о том, а туда ли я пришла, так как у меня с первого моего похода сложилось вполне себе устойчивое впечатление, что данное помещение всегда наполнено кучей пьяных людей и оглушающе громкой музыкой. А тут тишина и спокойствие, лишь изредка можно было услышать чьи-то пьяные возмущения. Сегодня этот клуб – обычная забегаловка для парочки алкоголиков. И не удивительно: сегодня четверг, около полудня.

Я нашла глазами Никиту, протирающего стаканы и говорящего что-то мужчине в джинсовой рубашке. Последний активно жестикулировал, явно чем-то возмущенный, и, наверняка, поддавший.

Когда Никита меня заметил, я помахала ему рукой и тут же направилась к нему, надеясь, что товарищ в рубашке куда-нибудь переместится и даст нам спокойно пообщаться.

– Привет! – проговорила я, усаживаясь за свободный стул и неприятно морщась от перегара, исходившего от тела слева от меня.

– Майя, – кивнул парень, а затем сказал что-то на ухо мужчине в джинсовой рубашке, отчего тот ретировался куда-то в другое место, а может даже вообще покинул это заведение.

– Хм, что ты ему сказал? – улыбнулась я.

– Не важно, главное, что он меня послушал. Вообще, мне даже жалко его. По его рассказам, у него не жена, а самый настоящий тиран.

– Ну вот, как всегда во всем виноваты женщины!

– Смейся-смейся, только вот, как правило, так оно и есть. Мужчины даже убивают друг друга из-за женщины. Так что, с вами надо быть поаккуратнее, – усмехнулся Кит, а я же чуть было не закатила глаза от возмущения. – Ладно, шутки в сторону. Как у тебя дела?

– Более-менее, – пожала я плечами.

– Ну, хорошо. Может быть, хочешь чего-нибудь?

Парень наклонился поближе к моему лицу и обаятельно улыбнулся, глядя мне в глаза. Я поймала же себя на мысли, что хотела бы дотронуться до его губ, укрыться от проблем в его объятиях, вдыхать аромат его парфюма, – в общем, все то, что обычно хотят девушки в любовных романах.

– Ты добрый, – улыбнувшись, произнесла я, а затем добавила: – И очень хороший.

Как и в прошлый раз, чтобы опровергнуть мои слова, Никита дьявольски усмехнулся, отчего я только рассмеялась и покачала головой.

– Ну, не буду отрицать, – проговорил он. – Так что?

– Нет, спасибо. Я хотела бы с тобой поговорить, – замялась я, начиная теребить рукав кофты.

– Слушаю.

– Помнишь, ты говорил, что у тебя есть знакомый, который работает в городской психиатрической лечебнице? – парень кивнул. – Просто я тут нашла фото этой девушки… может быть, оно чем-то поможет.

Я полезла в сумочку, выудила оттуда фотографию и положила перед Никитой. Он внимательно рассматривал изображенную на ней пару, как будто бы пытался вспомнить, видел ли он их прежде. Конечно, этого явно не могло быть.

– Хорошо. Как только я встречусь с Андреем, я обязательно передам ему фото, – сказав это, Никита тут же отправил картонку в карман джинсов.

– А этот Андрей – врач?

– О, нет, – усмехнулся Кит, как будто я сказала какую-то глупость. – Нет, он обычный санитар.

Я поморщилась, думая о том, что не хотела бы оказаться в такого рода заведении. Благодаря фильмам, у меня сложились странные ассоциации с психиатрическими лечебницами: там, наверняка, проводят опыты и издеваются над людьми, более того, на фоне всего этого витает какой-то демонический, управляющий всеми дух. Я тут же озвучила эти мысли Никите, отчего он звонко рассмеялся:

– Не знаю, как в других лечебницах, но у нас там даже настоящих психов нет. В основном те, кто хочет откосить от армии, люди с нервными срывами и тому подобным. В принципе, ничего страшного и ужасного.

– Ну, все равно. Жутко.

– О, этот треклятый кинематограф! – Никита театрально поднял руки кверху. В ответ я не менее театрально надулась. – Так, который сейчас час? – отвлекся парень на свои наручные часы. – Отлично!

Я непонимающе уставилась на него.

– Через пятнадцать минут моя смена заканчивается. Если ты свободна, то можем провести оставшийся день вместе.

– Хорошая идея, – не скрывая радости, ответила я, предвкушая нашу совместную прогулку.

И вот, примерно минут через двадцать мы уже стояли на свежем воздухе в паре метров от здания, похожего на склад, думая, куда пойти.

В итоге мы просто отправились в ближайший парк, на самом-то деле, мало чем похожий на нормальный городской парк, какие часто показывают по телевизору. Так, обычный островок деревьев на окраине города, парочка поломанных и прогнутых лавок, протоптанные грязные тропинки. Но если учесть, что в большинстве своем наш город является промышленным центром страны, то уже стоит радоваться даже такой вот попытке местных властей сделать что-то вроде настоящего парка. Погода стояла теплая, солнечная, казалось, вот-вот оставшиеся кучки снега растают, и, наконец, наступит самая настоящая весна. Рядом туда-сюда сновали одинокие мамаши с детьми, на лице которых читалась искренняя радость возможности вляпаться по самое не хочу в грязь, закинуть какую-нибудь бяку к себе в ротик, а потом получить от мамы нагоняй. Я смотрела на забавных ребятишек и улыбалась, вспоминая себя, такую же непослушную девчушку в зеленой, обляпанной грязью курточке.

– Мой брат старше меня на пять лет и очень часто получал нагоняй, когда выгуливал меня по дворику возле нашего дома. – Отчего-то вспомнила я. – Мама приглядывала за нами через окно, но только она отворачивалась, как Дима тут же переставал делать вид, что усердно следит за мной. А я в это время начинала лепить пирожки из грязи. Обмазывала все, что только можно! – рассмеялась я. – А потом мама кричала на нас обоих, но все же смиренно вытирала мое улыбающееся грязное лицо и шла стирать курточку.

– Ты скучаешь по брату? – Никита достал сигарету и с облегчением затянулся, как будто не курил лет сто.

Я пнула лежащий на тропинке камешек, отчего нос моего ботинка тут же оказался в грязи. Как была свинкой, так и осталась.

– Очень скучаю, – вздохнула.

– Каким он был?

Я без долгих раздумий выдала кучу эпитетов, которые только вспомнила, чтобы описать Диму.

– Наверное, сам бог, если он существует, спустил его к нам с небес, – усмехнулся Кит.

– Ну, – протянула я, – может быть, я преувеличиваю, особенно в свете тех событий, которые произошли накануне его смерти. Но все же он мой брат.

– Ладно, не будем о грустном.

– Да, точно.

Мы пришли на самую окраину парка, оставляя всех людей позади. Если бы мы прошли еще несколько метров, то вышли бы на широкую дорогу, которая вывела бы нас к оживленному городу.

– А где ты живешь? – полюбопытствовала я.

– Далековато отсюда. Но не думаю, что тебе понравится то место, где я живу. – Отчего-то парень сразу помрачнел.

– Почему?

Никита пожал плечами:

– Я живу в коммуналке, знаешь, соседи там не из лучших людей. Вечно шум, гам, детский рев вперемешку с хриплой пропитой речью папаш-алкоголиков. В общем, не очень приятное место.

– И как же ты там живешь? – искренне удивилась я, не представляя, как можно делить с кучей народу ванную, туалет и кухню, да еще вдобавок лишать себя сна из-за непорядочности соседей.

– Ну, мне главное, чтобы можно было где-то ночевать. В скором времени я планирую съехать оттуда.

– Куда?

– Поживу у Миши или Артема, пока не накоплю до конца нужную мне сумму, чтобы можно было снимать нормальную однушку.

– Кстати, а чем они занимаются? Миша и Артем.

– Миша бросил школу после девяти классов, но он знает толк в компьютерах, поэтому днями засиживается в конторке своего отца по ремонту и настройке компьютеров. Его отец там всем заправляет, поставляет всякие запчасти, а непосредственно самим ремонтом занимается Миша.

– Я почему-то не так себе представляла программистов, – виновато усмехнулась я. – Для меня это худющие очкарики.

– Да, стереотипы – современный бич людей.

– А Артем?

– Артем, Артем… Честно сказать, не знаю, – Никита сам себе удивился, как будто впервые задумался над этим вопросом. – Знаю лишь то, что он часто зависает у Миши в конторе. Они вдвоем мутят что-то с этими компьютерами.

– И как вам так удалось познакомиться друг с другом?

– О, Майя, наш клуб сближает всех: от девушек легкого поведения, до заядлых компьютерщиков. Конечно, не могу сказать, что Миша и Артем завсегдатаи в клубе. В отличие от Леси, они там редкие гости. Но знаешь, когда я и Леся только познакомились с ними, мы сразу поняли, что они хорошие ребята. Вот просто так: познакомились, и пошло поехало.

– Здорово, – улыбнувшись, ответила я.

Никита вздохнул и вплотную приблизился ко мне, отчего я заметила неглубокий, едва видимый глазу порез на подбородке. Я дотронулась до тонкой полоски и провела по ней пальцем.

– Бритва, – уголки его губ дрогнули в усмешке.

Отвлекшись от пореза, я переместила свой взгляд на глаза Никиты. Он так же внимательно смотрел на меня. Что ж, наверное, наступил тот идеальный момент для первого поцелуя. Я выдохнула, как будто отпуская груз с сердца, и сама же потянулась навстречу к губам Никиты. Но что-то произошло, что не позволило мне до конца совершить задуманное.

– Черт, – недовольно проговорил парень.

Я закусила губу, ощущая неловкость, и не обращая даже внимание на трезвон телефона, доносившийся из кармана пальто Кита.

– Ответь, – произнесла я.

Никита еще раз чертыхнулся и все же выудил из кармана телефон.

– Леся.

Честно сказать, я мысленно возненавидела девушку из-за того, что она побеспокоила нас в такой ответственный момент. Тем не менее, я лишь молча выпускала пар и пыталась услышать то, что говорит ей Никита, который, кстати, успел отдалиться от меня на некоторое расстояние. Но судя по его раздраженному виду и частым вздохам, что-то опять случилось с Лесей и она как обычно зовет на помощь верного друга.

Когда Никита закончил разговор, он подошел ко мне и безысходно произнес:

– Майя, мне пора.

От досады я закусила губу, не желая отпускать парня к какой-то алкоголичке. Так, стоп. Майя, нельзя быть такой мегерой.

– Что случилось?

– Да… опять что-то с ее парнем. – Отмахнулся Кит.

– У Леси есть парень? – удивилась я. – Извини, но я думала, что…

– Эм, Майя, понимаешь, там все сложно.

Я сложила руки на груди, до предела возмущенная таким раскладом.

– Тебе обязательно ехать к ней? Она не может справиться без тебя? Или ты для нее жилетка для слез?

На ближайшем от нас дереве защебетала какая-то птичка, привлекая к себе внимание. Хорошо, наверное, быть птичкой.

Парень поморщился от моих слов, и я поняла, что перегнула палку.

– Прости, прости… просто мне непонятно, почему ты так с ней возишься.

Никита вздохнул, словно бы подбирая слова:

– Понимаешь, она действительно дорога мне. Она единственный человек, который был со мной рядом в самые трудные моменты моей жизни. И если я сейчас не поеду к ней, она может натворить всяких глупостей. А я очень бы этого не хотел.

Я сделала пару шагов в сторону, размышляя над тем, что Леся определенно странная девушка. Мне всегда казалось, что пьянки до потери пульса и отношения – вещи несовместимые, конечно, если парень не такой же алкоголик, как и сама девушка. Но как я успела заметить, Леся часто развлекается одна.