Текст книги "Я не боюсь"

Автор книги: Вергилия Коулл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– «Memo». На латыни это значит «я помню».

– Почему именно так?

– Потому что есть вещи, которые я никогда не забуду, – строго ответила Дженни, – и это слишком личное. И вообще, для тебя был приготовлен сюрприз, но раз ты увязался за нами, и сам все испортил, то пойдем смотреть.

Она повела нас по железной грохочущей под ногами лестнице, ведущей на ту самую площадку наверху. Там оказалось не очень много места, зато весь зал открывался, как на ладони. Посередине я увидела что-то напоминающее приборную панель – столько всяких кнопочек там было натыкано.

– Что это? – удивилась я, но Кит ответил первым.

– Диджейский пульт, – выдохнул он точно так же, как в тот день, когда па подарил ему первую машину.

– Да, – кивнула Дженни. – К нему нужно еще купить много чего. Но мне не терпелось приобрести его. Для тебя. – Она подошла к Киту и взяла за руку. – Я хочу, чтобы твою музыку узнали и полюбили все.

– Музыку? – мне показалось, что я не расслышала: братец давно уже бросил «заниматься ерундой», как говорила ма.

Но, судя по всему, Кит прекрасно понял, о чем речь. Он потер свободной ладонью подбородок, отнял у Дженни руку и отошел к перилам. Постучал по ним пальцами, о чем-то размышляя.

– Я не уверен, что смогу, Джен.

– Почему нет? Разве ты не говорил мне, что музыка постоянно звучит в твоей голове?

– Да, но… это глупо. Она может не понравиться людям и отпугнет твоих посетителей.

– Я уверена, народ будет в восторге.

– В конце концов, ма…

– Кит! – резко оборвала его Дженни. – Ты взрослый мужчина. Перестань, в конце концов, оглядываться на мать!

Он обернулся и напряженно посмотрел на нее, потом опустил голову.

– Да, ты права.

– Кит, ты пишешь музыку? – не удержалась я. – Писал все это время, не говоря никому?

Братец пожал плечами, отлепился от перил и подошел к Дженни. Поднял руку, словно хотел коснуться ее и снова опустил. Покосился на меня.

– Алиша, ты не могла бы погулять немного внизу? Нам надо кое о чем поговорить.

– Д-да, конечно.

Я почувствовала, что краснею. Взгляд Кита, обращенный на мою подругу, был красноречивее любых слов. И он ясно говорил, что третий лишний им не нужен. Впервые за все время, я поймала себя на мысли, что завидую Джен: Хью давно не смотрел на меня так же.

Глава 18. Хью

В участке с утра ждали важных гостей. Все началось с тихой паники, атмосфера становилась напряженнее, пока не переросла в угрозу настоящей истерии. Коллеги бегали туда-сюда с испуганными лицами, кое-кто перебирал папки с делами с таким видом, словно собирался их сжечь. Раскрасневшийся больше обычного, Джус то перехватывал кого-нибудь в коридоре и, переходя на визгливые ноты, орал, то уходил в свой кабинет и запирался там. Отовсюду слышался треск рвущейся бумаги.

Понаблюдав за происходящим, мы с Оливером решили, что лучший способ не впасть в похожее состояние – сменить обстановку, поэтому сгребли все документы с поверхности столов в ящики и отправились на перерыв. Погода нам благоволила: поднялся редкий в это время года и в этих местах ветерок, который приятно охлаждал разгоряченное жарой тело. Купив по порции кофе, мы с напарником устроились на лавочке в сквере неподалеку от участка. Не хватало только вытянуть ноги, надвинуть на лицо широкополую шляпу и позволить себе чуток поспать.

– Ты заметил, что в «Старбакс» стали драть почти на целый евро больше за порцию? – вяло поинтересовался Оливер, разглядывая логотип на своем стакане.

– Ну, это закон жизни, – отозвался я. – Цены повышают, чтобы мы старались больше работать. Иначе не будет стимула лезть вверх.

– Цены повышают, налоги повышают, – проворчал напарник. – Только зарплата все та же.

– Если бы все были богачами, то бы умерли с голоду. Никто не пошел бы засеивать поля и печь хлеб. Делать тяжелую и черную работу.

– Зато и воров бы не было. Зачем воровать, если у самого все есть?

– Ну тогда мы с тобой стали бы безработными.

– Мы с тобой были бы богачами, помнишь? Зачем нам работа?!

– Вот поэтому и растут цены на кофе, – рассмеялся я. – Чтобы тебе хотелось работать!

– Угу, – угрюмо пробормотал Оливер и зевнул так, что, казалось, рот вот-вот разорвется.

– Не выспался? – посочувствовал я, сам с трудом подавив зевок.

– Ребенок плачет днем и ночью, – пожаловался напарник. – Особенно – ночью. Не знаю, как еще Лейси не сошла с ума, но я лично уже на грани. Иногда хочется взять подушку и… – Он осекся и испуганно посмотрел на меня. – Нехорошие мысли. Я плохой отец?

– Ты у меня спрашиваешь? – пожал я плечами. – Откуда мне знать?

Мы помолчали.

– Алиша хочет ребенка, – зачем-то признался я.

– А ты? – с удивлением посмотрел Оливер.

Я сделал глоток кофе, размышляя над тем, что ответить.

– Не уверен, что готов к этому. Вот ты как понял, что готов?

– Да никак, – пожал напарник плечами. – Лейси давно заводила разговоры о том, что пора, что возраст и все такое. И я подумал, что если сейчас не соглашусь, то потом, наверно, это будет труднее. Цены вот растут… Я и сейчас не могу сделать так, чтобы они ни в чем не нуждались. Еще двадцать лет ипотеки, а к тому времени малышка пойдет в университет…

Он повернулся и внимательно оглядел меня.

– Но тебе ведь не грозит эта проблема? Обеспечивать Алишу, а? У нее все есть.

Я поморщился.

– Да не в этом дело. Если б я был таким жиголо, каким ты сейчас меня выставляешь, то, конечно, сделал бы ей ребенка, втерся в семью и хлопал бы Джуса по плечу, как это делают ее отец и брат.

– Но будет «но»?

– Но я не уверен, что мне это нужно. Что вообще нужна такая ответственность.

Оливер сделал глоток.

– Может, ты не уверен, нужна ли тебе именно Алиша?

Я застонал и потер ладонью лицо.

– Не знаю. Не думаю, что в этом дело. Просто я и за свою жизнь-то не в ответе. Билли Ньюборн, если помнишь, грозится выйти через пять лет и прирезать меня.

– Тогда уж нас. Мы же вместе вели это дело.

– Но угрозы на суде сыпались только в мой адрес.

– Это потому что ты разбил ему нос на допросе. Я в тот раз был добрым копом.

– А теперь представь, сколько злопамятных ублюдков стоит за моей спиной.

– За моей тоже, – хмыкнул Оливер, – и что? Разве это повод отказываться от семьи? В ребенке ты увидишь себя. Передашь фамилию. Оставишь хоть что-то на земле как след.

– Не знаю, – покачал я головой. – След я и так оставлю своими поступками. Тем, что наказываю виновных.

– Твое имя сотрут с табличек, как только выйдешь на пенсию!

– Или еще раньше, если вы не поторопитесь.

Я обернулся и увидел Молли. Она остановилась у нашей скамейки и поправила ремешок сумочки на плече. Сегодня на ней были короткая юбка и полупрозрачная блузка, и я невольно отметил, что выглядит наш судмедэксперт сногсшибательно.

– Ваш начальник там рвет и мечет. А жаль – приятно было работать в одной команде.

– О чем вы? – переменился в лице Оливер.

– Приехали из Федерального бюро. Суют нос во все дырки. Наверно, ищут вчерашний день, – она улыбнулась. – Устроили мне допрос.

– По поводу?

– По поводу того, что у нас снова испорченные образцы ДНК по свежему делу. Первый брали в парке, этот – на холме в Ривер-Сайд. А теперь они ищут вас. Мистера Джуса вот-вот хватит удар.

– Вас отстраняют? – мрачно поинтересовался я.

– Нет. Дали старшего эксперта в качестве куратора. Но, думаю, образцы будут изъяты, как только расследование завершится. Они просто боятся ошибиться на ровном месте.

– Нас отстранят, – приуныл Оливер.

– Как пить дать, – кивнул я.

…В кабинете Джуса сидели двое. Сам шеф нервно расхаживал из угла в угол, сцепив руки за спиной. Стоило войти, как он позеленел от злости и сквозь зубы представил нас долговязому молодому мужчине, по-хозяйски сидевшему в кресле за его столом.

– Я окружной прокурор Рицц, – заговорил тот, – а это мой помощник Харпер.

Он указал на угрюмого мужчину средних лет, стоявшего у кресла подобно телохранителю. Я оглядел их обоих. В Рицце легко угадывался итальянец: густая шапка черных кудрей, синева просвечивающей щетины на гладко выбритом подбородке. Пронзительный взгляд. Слишком молод, и вот поди ж ты – окружной прокурор. Его помощник сутулился. Среднестатистическая внешность. Таких на улицах сотни – пройдет, и не запомнишь.

– Чем можем быть полезны? – поинтересовался я.

– Дело, которое вы ведете, нас очень заинтересовало, – прокурор говорил так, словно делал одолжение. – Пресса стоит на ушах из-за последних событий. А у вас не отдел, а балаган какой-то. Небольшое кураторство вам не помешает. Харпер примет у вас материалы. Некоторое время вам придется потерпеть здесь мое присутствие.

Он растянул губы в улыбке. Нельзя сказать, что его слова стали неожиданностью, поэтому я и бровью не повел. Рядом обиженно засопел Оливер.

– Но мы же почти раскрыли его! – воскликнул он. – Мы же нашли гнез…

– Не надо, Олли, – поспешил перебить я. – Бюро имеет полное право на этот шаг.

Напарник посмотрел на меня с недоумением.

– Так что вы нашли, Дениэлс? – голос Рицца звучал так же ровно, как и минуту назад, но я неуловимо почувствовал, как изменилась, стала более напряженной его поза.

– Пока трудно сказать что-то определенное, сэр, – неуверенно ответил Оливер, снова покосившись на меня. – Дайте нам еще немного времени…

– Время слишком дорого в нашей с вами работе, – Рицц перевел взгляд на меня. – А вы, Тоддлер, что скажете? Особенно по поводу странных бледных людей, о которых я уже наслышан?

– Это серийник. И возможно, он не в себе. Уверен, что свидетели просто стали жертвами маскарада, который он затеял. В восемьдесят четвертом некто Ла Круз тоже надевал маску, чтобы под ней творить то, что творил. Выжившая жертва так и не смогла его опознать. Да и попался он, по-моему, чисто случайно.

– А что говорят свидетели? – прокурор снова посмотрел на Оливера. – Дэниелс?

– Первый свидетель был… убит, сэр.

– Кем?

– Этого мы пока не знаем, сэр. Но почерк другой. Мы уверены, что это – два разных человека.

– Хорошо. Тогда ближе к делу, – Рицц нетерпеливо помахал рукой с растопыренными пальцами. – Каковы показания оставшихся свидетелей, если таковые имеются?

– Мальчик, Дилан Макгрегор, – продолжил Оливер, – утверждает, что видел женщину в ветхой одежде. Очень бледную. Может быть, она больна. Есть еще парень и девушка: Кит Стюарт и Дже…

– Я бы не стал полагаться на них, как свидетелей, – вмешался я. – Первый сильно пьет, а вторая… была недавно выпущена из психиатрической лечебницы. В газеты просочилась информация, которую успел выболтать Дилан. Они могли поддаться массовой истерии. Невольно, конечно.

Оливер повернулся и в упор посмотрел на меня. Я сделал вид, что не заметил этот взгляд.

– То есть, хотите сказать, что им показалось? – насмешливо уточнил Рицц.

– Да, сэр.

– Хорошо, Тоддлер. Я так понимаю, вы не верите, что они могли видеть убийцу.

– Я не верю, что убийцу видел и мальчик. Дилан. Возможно, это была сообщница убийцы.

– Молли Сандерс уже знакомила вас с результатами вскрытия?

– Только в общих чертах, сэр. Я просил определить точное время смерти и орудие убийства.

– Хорошо, – кивнул прокурор, и на его лице промелькнуло облегчение. – Думаю, вы пока можете продолжать вести дело. С поддержкой Харпера, конечно. Ну и моей, само собой.

Рицц высокомерно кивнул, давая понять, что аудиенция окончена.

– Зачем ты это сделал? – удивился Оливер, когда мы вышли. – То есть… в определенном роде ты, конечно, спас наши задницы от отстранения… но зачем? Ты повел игру в обход меня! На моих глазах!

Мы медленно пошли по коридору.

– Ты разве не знаешь, как действует Бюро, Олли? Почему, думаешь, они сюда примчались? Как только существование этих монстров будет доказано, все улики отберут и уничтожат. Почему мы иногда слышим о падении объекта с неба, но никогда потом нам не говорят, что же там нашли?

– Потому что там ничего не находят? – попробовал угадать Оливер.

– Потому что есть вещи, которые не положено знать обывателям. И если нас с тобой, при малейшем подозрении, просто отстранят, а, что вернее всего засунут в какую-нибудь задницу мира, где наши догадки будут никому не интересны, – я покачал головой, – то Джен затаскают по допросам, как свидетеля. Они будут бояться, что не смогут контролировать информацию, которой она владеет. Ты слышал, что она несла? Гнезда, недолюди. Там только инопланетян для полного счастья не хватало.

– Это да. Но в тоннеле, – Оливер задумчиво почесал затылок, – ты помнишь то ощущение? Может, она недалека от истины.

– Я не говорю сейчас, права она или нет, – вздохнул я, – хочу просто сказать, что ее скорее всего упекут в обратно в психушку.

– Ну а тебе-то что за печаль? Стоило подставляться и врать прокурору?

– Как-то не хочется быть причастным к такому.

– Не-е-ет, – хитро прищурился Оливер. – Я не первый день с тобой работаю. Ты темнишь.

Мы вышли в фойе, где кипела обычная работа. На стойке без конца звонил телефон, несколько посетителей ждали на стульях вдоль стены. При нашем появлении одна из женщин встала и, нервно комкая в руках небольшую тряпичную сумочку, направилась к нам.

– Черт! – выдохнул я.

– Что такое? – Оливер проследил за моим взглядом. – Так это же она! Та свидетельница, о которой мы только что говорили. Хью, ты знаешь ее, не отпирайся. Ты поэтому ее защищал. Да кто она такая?

– Моя бывшая, – процедил я сквозь зубы.

– О! – напарник не сразу совладал с выражением лица, и мне показалось, что Дженни это заметила.

Она с укоризной посмотрела на меня и робко переступила с ноги на ногу. Легкое светлое платье очень шло ей.

– Вы к нам по какому-то делу? – поинтересовался Оливер после слишком уж любезного приветствия.

– Нет. Не к вам. Только к детективу Тоддлеру, – также вежливо улыбнулась ему Дженни.

– Если вы хотите дать еще показания…

– Нет. Это личное.

– Олли, – повернулся я к напарнику, – будь другом, отвали.

Тот многозначительно улыбнулся и кивнул. Схватив Дженни за локоть, я повел ее в комнату для допросов. Место было выбрано неслучайно. Во-первых, в суматохе, царящей вокруг, только комнаты для допросов оставались достаточно тихим местом, чтобы спокойно поговорить. Разговаривать в фойе на виду у всех я не хотел. А во-вторых… во-вторых, мне требовалось несколько минут, чтобы все обдумать. В голове крутилось слишком много вопросов.

– Ты ведешь меня, как преступницу, – вполголоса заметила она, пытаясь высвободить локоть.

Я молча разжал пальцы. Открыл дверь, пропуская ее вперед.

– Здесь мило, – с неискренней улыбкой проговорила Дженни, проводя пальцами по столу, установленному в центре комнаты и бросая взгляд на большое зеркало вдоль стены.

Я показал ей, что она может присесть и сам пододвинул стул, усевшись напротив. Дженни положила сумочку на край стола, вздохнула и откинулась назад, на спинку стула, как будто отстраняясь. Я тоже почувствовал, что мы сидим слишком близко. Непозволительно близко для тех, кому нечего сказать друг другу.

– Хорошо выглядишь, – произнес я дежурную фразу, почувствовав, что молчание слишком затянулось.

– Спасибо, – Дженни оглядела себя. – Это платье выбирала Алиша.

– Да? Она отлично справилась с задачей.

– Да. Она молодец. Мне повезло, что я встретила ее, – Дженни помолчала, разглядывая свои руки. – И тебе тоже повезло.

Я не нашелся, что ответить. Разговор складывался странный.

– Ты стал полицейским, – вполголоса продолжила она, как будто размышляла вслух.

– Да, и эта работа мне по душе.

– Никогда бы не подумала. Оказывается, я так плохо тебя знала.

– Аналогично. Может, расскажешь, где пропадала? Просто по старой дружбе.

– Ты же читал газеты? – Дженни подняла на меня глаза. Я кивнул. Она смутилась. – Мой отец во всем виноват. Прости, что узнал слишком поздно и не от меня…

– Ну… честно говоря, последние несколько лет я уже свыкся с мыслью, что ты умерла, – я пожал плечами, – сам не знаю, почему мне так казалось. В любом случае, теперь мне ясно, что ты не могла даже позвонить.

– Нет, я могла, – перебила Дженни. – Но не стала.

Я покосился на нее. Вот так. И ни слова оправдания.

– Хью! – Она потянулась и накрыла ладонью мою руку, лежавшую на столе. – Я не хотела так обижать тебя. Клянусь!

– Обижать? Я знаю свое место. Твой отец показал мне его еще тогда, когда молча захлопнул дверь, не потрудившись сказать, куда тебя увезли. Нет, обидой тут и не пахнет.

– Я убью его за это! – злобно прищурилась Джен.

Меня удивила эта резкая перемена.

– Ты сумасшедшая, – покачал я головой и убрал руку.

– Нет. Постой, я все объясню. За этим и пришла. Мой отец причастен к смерти матери, и я в этом уверена. Осталось только доказать! Мне нужно прочесть дело. Я знаю, что оно до сих пор хранится у вас в архиве.

Внутри потихоньку начало закипать раздражение. Я ожидал увидеть сожаление и раскаяние, присущее той милой девочке из прошлого. Но вместо этого Дженни полыхала желанием мести подобно яростной фанатичке.

– Архив – это не музей, куда водят экскурсии, – строго ответил я. – Как ты себе это представляешь? Вся информация там строго конфиденциальна. Я не могу просто распахнуть двери и сказать «проходи, милая, чувствуй себя, как дома».

Она покраснела.

– Понимаю. Но может… ты смог бы вынести его? Взять на время. Для меня.

– Рискнуть значком? – фыркнул я. – С какой это стати?

– Мне сказали, что там есть зацепки, ведущие к убийце мамы! – она с мольбой посмотрела мне в глаза. Видимо, прочитав по выражению лица, что сочувствия не дождется, отвела взгляд. – Ладно. Я предлагаю услугу за услугу. Я найду и сдам тебе феромагера. Убийцу, которого ты ищешь.

– Кажется, мы договорились: ты рискуешь свободой своего ухажера, заговаривая со мной об этом деле снова.

– Причем здесь Кит? Он не имеет отношения к нашим с тобой делам.

– Но я не знаю, как еще убедить тебя не лезть в мои дела. Разве его свобода для тебя ничего не значит?

– Значит. Но не столько же, сколько информация об убийце мамы.

Бездушная сука, подумал я. Ведет себя так, словно все окружающие – только пешки в ее игре. Средства для того, чтобы добиться цели.

– На что ты готова ради получения информации?

Дженни нахмурилась.

– На все.

– Ляжешь под меня? Здесь, на столе. Один раз. Никто не зайдет, не бойся. Тогда достать папку с делом не составит труда.

Сказав это, я ожидал какой угодно реакции. Джен должна была расплакаться. Или влепить мне пощечину. Или растеряться. Но ее лицо вдруг стало удивительно спокойным, а взгляд – безмятежным. Я совсем ее не узнавал.

– Ты не имеешь права так со мной разговаривать, Хьюго.

Только то, что Дженни назвала меня полным именем, выдавало ее чувства.

– Но ты же имеешь право приходить сюда, – парировал я, – и чего-то требовать от меня.

– Ты не имеешь права не поэтому. У тебя есть Алиша. Такой неосторожно брошенной фразой, желая просто позлить меня, ты можешь сделать ей больно. А она этого не заслужила.

– Позлить? – я удивился, насколько точно Дженни определила то, что бушевало внутри.

Она кивнула. Поднялась и взяла сумочку, скомкав в кулаке мягкий ремешок. Дверь распахнулась, и к нам вбежал Оливер. Он знаком показал Джен, чтобы та не торопилась уходить, и протянул мне телефон.

– Только что скачал из интернета, – пояснил напарник и обратился к Дженни: – Вы ведь Дженнифер Макклейн?

– Да, – растерянно кивнула она.

Оливер ткнул пальцем в экран и взглянул на меня. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего.

– А вот теперь смотри. Уже тысяча просмотров, с тех пор как выложили.

Я включил видеозапись. Взятое крупным планом лицо девушки было заплаканным. На вид очень молода, почти школьница. Голубые глаза наполнены страхом.

– Это обращение к полиции Джорджтауна, – всхлипывая, начала она. Я уже представлял, что ждет впереди. – Вы не прислушались… к моему предупреждению. Разворошили… осиное гнездо. Каждая следующая ошибка… будет вам стоить еще… одной жизни. – По лицу девушки крупными каплями потекли слезы. – Вы настолько глупы… что я сжалюсь над вами… и даже назову имена тех, кто на очереди. Мелисса Пратчетт. Энн Рид. Линда О’Брайан. Дженнифер Макклейн. Это – Эбигейл Тейлор… и по вашей вине… она… мертва.

Звук выстрела заставил невольно вздрогнуть. Я поднял глаза на Джен: на ее лице явно читался ужас.

Глава 19. Дженни

В первые мгновения я не могла понять, где нахожусь. Не помнила, кричала ли. Боялась пошевелиться. Меня могут найти, почуять, заметить. Сердце колотилось, как бешеное. Я слишком громко дышу. Я пахну. Господи, я пахну!

Наконец, зрение сфокусировалось. Моя комната. Ночь. Я в своей кровати. Надо успокоиться. Сон. Дурной сон. Что разбудило меня? Я прижала руку к груди. Внезапно поняла – звук. Еле слышное поскрипывание поворачивающейся дверной ручки. Страх холодными пальцами прошелся по спине. За мной пришли. Кто? Убийца. Феромагер. Враг. Меня убьют. Меня сейчас убьют.

Ручка повернулась еще немного, и стул, приставленный к двери, угрожающе закачался. Еще мгновение – и рухнет. Закричать? Нет сил. Кошмар вымотал, выжал все до капли. Тем более, в глубине души я всегда знала, что так будет. Однажды за мной придут. Чтобы убить.

Я приподнялась на локтях и стала отползать к изголовью кровати. Хотелось вжаться в него, чтобы стать невидимой. Надо вооружиться. Нельзя сдаваться так легко. Я протянула руку к тумбочке, стоящей у кровати. Пальцы сжали продолговатый предмет. Телефон. Надо позвонить в полицию. Надо позвать на помощь.

С оглушительным грохотом стул рухнул на пол. Одновременно в трубке раздался мужской голос. Свободной рукой я зажала рот, чтобы не завопить.

– Джен?

Я не сразу осознала, что это Кит. Отняла телефон от уха, бросила один короткий – нельзя было ни на секунду спускать глаз с двери – взгляд на экран, чтобы убедиться, чье имя там высветилось. Ну конечно, вчера мы обменялись номерами простым способом: он продиктовал свой, а я набрала и сделала вызов, позволив определиться моему. И теперь, похоже, просто нажала последний набранный номер. Перезванивать в полицию времени уже не оставалось. Дверь могла открыться в любую секунду.

– Помоги мне, – прошептала я в трубку.

– Что случилось? Первый час ночи. Где ты?

– Он пришел за мной. Он чует меня. Я не знаю, что делать. Пожалуйста, спаси меня.

Дверь. Она откроется. Это конец.

– Да где же ты?! – воскликнул Кит.

– В своей спальне. Он за дверью. Он хочет меня убить.

– Кто – он, Джен? Закричи, позови отца. Я сейчас позвоню в службу спасения.

Неожиданная догадка напугала меня еще больше.

– Точно! Это мой отец. Это он пришел убить меня.

– Да что ты несешь?!

Похоже, это будет трудно объяснить.

– Я призналась ему недавно, что узнала, как он хотел избавиться от меня и раньше. Не звони никуда. Бесполезно. Он купит всех.

– Так, я уже еду. В пяти минутах езды. Только не клади трубку. Я постучу в дверь, разбужу всех. Кто бы там ни угрожал тебе, ему не уйти.

– Нет, пожалуйста, нет! – эта идея не показалась мне хорошей. – Он скажет, что я все придумала. Снова отправит в психушку!

Кит недовольно проворчал что-то.

– Он ломится в твою дверь?

– Нет. Тихо, – я удивленно посмотрела на дверь. – Может, он передумал?

В этот момент ручка снова дернулась. Я взвизгнула.

– Кит!

– Да здесь я уже! – заорал Кит в трубку. – Ну и как мне к тебе попасть, если не через дверь?

Запутавшись ногами в одеяле и чуть не упав с кровати, я кое-как подскочила и отбежала к окну. Распахнула его, постоянно оглядываясь на дверь. Кит бежал через лужайку, прижимая к уху телефон.

– Я прыгну.

– Не дури, ты сломаешь ноги. Я уже вижу тебя. Тут дерево. Сейчас залезу.

– Он сейчас залезет, слышишь? – сказала я в темноту комнаты, как будто кто-то, стоявший за дверью, мог этого испугаться. – Он уже почти здесь.

Но ручка двери больше не поворачивалась. Кит сбросил звонок. В ночной тишине я слышала, как он громко пыхтит и чертыхается, пытаясь взобраться по стволу. Пару раз Кит чуть не сорвался, но ветка, потянувшаяся к моему окну, была достаточно крепкой, чтобы выдержать его вес. Едва он залез на подоконник и спрыгнул в комнату, как я прижалась к нему, уткнувшись лицом в грудь. Его сердце колотилось так же быстро, как мое, но уверенность и желание защитить, переливаясь в меня, разбавили то, что творилось внутри. Страх отступал.

– Где он? – пробормотал Кит, обнимая меня и быстро целуя в макушку.

Я молча показала на дверь. Отстранившись, он подошел, перешагнул упавший стул и, прежде, чем я успела вскрикнуть, распахнул ее, выглянув в коридор. Постоял так несколько мгновений, затем осторожно прикрыл и повернулся ко мне.

– Там никого нет.

Я закрыла лицо ладонями и разрыдалась от облегчения.

– Джен… – робко протянул Кит, – ну что ты…

Теперь, когда опасность миновала, он стал двигаться более медленно и плавно. Подошел, обнял. Непривычно. Я растерялась.

– Тише. Тише. Эй, да ты вся мокрая!

Он пощупал мою спину и живот. Подхватил край футболки и потянул вверх. Я запротестовала, вцепившись в его руки.

– Ну, ну. Что я, голых девчонок не видел, что ли? – преодолев сопротивление, Кит рывком раздел меня и отбросил мокрую тряпку в сторону.

Оставшись в одних трусиках, я обхватила себя руками, пытаясь прикрыть наготу и дрожа всем телом. Кит быстро стянул свою футболку и нахлобучил на меня.

– Так лучше? – спросил он, сгребая меня в объятия.

Ткань хранила тепло его тела, и это окончательно успокоило меня. Я прерывисто вздохнула и кивнула.

– Плохой сон? Пойдем, присядем, – он потянул меня за собой.

– Кровать мокрая, – я шмыгнула носом. – Когда мне снятся кошмары, я всегда просыпаюсь в холодном поту.

– Присядем на край, – Кит усадил меня на колени, я примостила голову ему на плечо. В его руках, наконец-то, стало хорошо. – Все, успокаивайся. Тебе просто повезло, что я бродил тут неподалеку.

– Спасибо, – мой голос еще плохо слушался и дрожал. – Боялась, что ты уже спишь, и я подняла тебя с постели.

– Ну нет, – по голосу я догадалась, что Кит улыбнулся, – разве я не говорил, что ложусь только под утро? – Он помолчал. – На самом деле, я опять подался в клуб. Взял бутылку, хотел просто посидеть, подумать. Но потом решил, что надо с этим делом завязывать. Я вообще много думаю о твоих словах в последнее время.

Одной рукой Кит обнимал меня, другой – поглаживал по плечу, убаюкивая ровным тоном голоса. Как заботливый отец – своего ребенка. Только чувства в нем бушевали отнюдь не отцовские.

– Вообще, мне до сих пор чертовски хочется выпить. А после того, как ты меня напугала своим звонком – особенно. Руки трясутся вот. Еле на дерево залез. Но ради тебя я оставил бутылку на столе почти не тронутой и отправился дышать свежим воздухом. Решил, что если поброжу по улицам, подышу воздухом, станет легче.

Я слушала Кита. Наверно, стоило его похвалить за отказ от спиртного. Но сейчас просто не было сил для моральной поддержки кого бы то ни было. По мере возвращения рассудка становилось стыдно за эмоциональный срыв. Увидел бы меня сейчас Тоби – по головке не погладил. Он заставил бы мигом успокоиться, встать, схватить что-нибудь потяжелее и застать врага врасплох еще когда дверная ручка повернулась в первый раз. Но то ли от приснившегося кошмара я стала слабее, то ли домашняя обстановка так действовала. Я вспомнила свой жалобный скулящий голос, которым просила Кита о спасении, и поморщилась.

– Пообещай, что завтра не станешь мне напоминать, какой дурой я себя выставила.

– Ты не дура, – возразил он, – просто тебе приснился кошмар. Мне они часто снились раньше. Особенно в детстве. Помнишь «Кладбище домашних животных»? Был такой фильм.

Я покачала головой.

– Страшный очень. Не мог долго уснуть после него, но смотрел. Казалось, что если выключу, то буду трусом. А потом снились ужасы. От моего крика просыпался весь дом. Ма приходила, обязательно со стаканом теплого молока, – голос Кита потеплел, как всегда это бывает, если рассказывают о чем-то хорошем. – Она так же усаживала меня на колени, гладила по голове и говорила, что пока она рядом, никто не причинит зла ни мне, ни сестре.

Он прижал меня крепче. Наклонил голову и нежно поцеловал в кончик носа.

– Все будет хорошо, Джен Макклейн. Пока я рядом. Любой кошмар рано или поздно забудется.

– Только не мой, – пробормотала я.

…С подругами мне обычно не везло. С самого раннего возраста непостижимым образом получалось так, что с мальчиками было легче найти общий язык. В школе я держалась особняком. И первую подругу встретила, на удивление, в поместье Дружеча. Сабина Шах-Мали, маленькая, не выше полутора метров ростом, смуглая почти до черноты – и на контрасте белоснежная улыбка. Нежное, почти детское лицо. Первое время я думала, что ей лет десять. Оказалось – четырнадцать, и она уже успела стать чьей-то женой. Таковы традиции ее народа. Доходя в беседе о прошлом до этого момента, Сабина отказывалась дальше говорить. За это я даже испытывала к ней благодарность: хватало собственной боли, чтобы еще принимать в себя чужую. Львиную долю времени, проводимого вместе, мы старались разговаривать на нейтральные – вежливость эмпатов! – темы. А вместе мы его проводили лишь на конных прогулках. Правда, Сабина считала их удовольствием, а я ее мнения не разделяла.

– У тебя неплохо получается рысью, – приободрила она, когда мы очередным теплым вечером скакали вдвоем по лугам. – Скоро можно попробовать галоп.

– За рулем получается лучше, – проворчала я, с легкой завистью оглядывая миниатюрную фигурку Сабрины, которая с изяществом держалась в седле.

Себя же я чувствовала мешком с картошкой.

– Каждому свое, – возразила подруга. – Я никак не могу пройти горный серпантин, например. Зато я слышала, как Тоби нахваливал тебя.

Я пожала плечами. Вождение давалось легко. Мне нравился легкий адреналин, начинавший клокотать внутри, когда мелкие камешки летели на повороте в пропасть из-под колес автомобиля. И повизгивание сидящего рядом Тоби тоже нравилось. Поэтому я планировала со временем попробовать «полицейский разворот». Неожиданно для него, конечно.

«Ты должна уметь применить в любой ситуации все, что попадется под руку, будь то автомобиль, велосипед или даже скейтборд, – говорил Тоби. – Никогда не знаешь, на чем придется удирать».

Если бы мне на самом деле пришлось удирать, то я бы точно не выбрала лошадь. Ощущение живой громадины, покачивающейся из стороны в сторону подо мной, не вселяло уверенности. Я нервничала, слишком сильно натягивала поводья, пока Сабина не начинала кричать, что так можно порвать животному рот. Становилось стыдно, и я нервничала еще сильнее. Замкнутый круг.

После прогулки нам предстояло почистить лошадей и отправить их на выпас. Луга вокруг зеленели сочной травой, несмотря на то, что лето почти закончилось, а заготовленное сено мистер Дружеч предпочитал оставить до зимы. Сабина быстро распрягла свою пегую Тень, а я все возилась с щетками, не зная, с какой стороны подступиться к Грому. До нас долетел стук по жестянке, подвешенной у черного хода в дом, которым Тоби, выполнявший также обязанности повара, обычно созывал всех к столу.