Текст книги "Стрела на излете (СИ)"
Автор книги: Вера Школьникова
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)
И Мэлин увидел: кристалл, вызывавший головную боль, превратился в четкую структуру, он мог не глядя предсказать движение граней, понимал, для чего нужны эти перемещения, видел, как вероятности раскрываются перед ним пластинами веера – выбирай любую, и знал, как именно нужно сместить грани, чтобы направить события по избранному пути.
Аред, теперь он уже не сомневался, что обладатель завораживающего голоса именно Темный, предлагал сотворчество, смысл, единственный способ заполнить ту пустоту, что грызла его изнутри. Этого не могла ему дать даже Плетельщица, она сама была пустая внутри, к этому он стремился с того самого мгновения, как осознал свое существование. Так близко – протяни руку и возьми. Но Далара… И он медленно качает головой:
– Она любит своего сына, хоть он и всего лишь неудавшийся опыт. А я… я люблю ее, так уж получилось.
– Но ты все равно не можешь ему помочь. Твоя смерть бессмысленна!
Но Мэлин молчит, и сила заполняет клетку, выжигает легкие, плавит глаза в глазницах, волосы осыпаются пеплом. Надежда сохраняется даже там, где нет и не может быть смысла, и он впускает в себя этот поток, подавив рвущееся из глубины души стремление жить, раскрывается навстречу, сняв все защиты. Его убийца настолько щедр, что Лариону должно хватить. "Один удар, Ларион, слышишь? У тебя будет один удар". Он уже не видит, как срывается с наконечника копья семицветный огненный столп, как рассыпается в клочья силуэт Темного, медленно, мучительно медленно собираясь в дырявое подобие прежнего себя, и как падает на колени Ларион, выронив потухшее копье.
***
Экраны замерцали и погасли, свет, щедро льющийся с потолка, потускнел:
– Что происходит?! – Она метнулась из кресла, но тут снова подключился один из экранов, самый маленький.
– Уже произошло.
– Он вернулся, – тихо произнесла она, понимая, что все кончено. Ларион мертв, Мэлин, должно быть тоже. Странно, что она ничего не чувствует. Ей всегда казалось, что если с сыном случится беда, она будет знать. Но искажение зашло слишком далеко. Она не может увидеть даже его смерть, неудивительно, что его жизнь утекла между пальцев.
– И да, и нет, – голос изменился, стал отчетливо мужским, хриплым и усталым, – он возвращается. Пока мы говорили, его проводник взломал последнюю защитную программу и запустил процесс интеграции. С каждым мгновением он все глубже проникает в меня, я превращаюсь в него. Ареда не существует в том смысле, как его представляют себе люди. Он не личность, а постоянно обновляемый информационный поток. Для общения с людьми он создает фантомы, и именно их люди считают Аредом, тем самым Темным Богом со старых гравюр.
– И что будет после того, как все закончится?
– Я потратил время на анализ с учетом изменившихся данных. Не вдаваясь в детали – человечество модифицируют согласно оптимальным параметрам для стремительного развития. Население превратится в единый народ Ареда. Повысится работоспособность, улучшатся физические параметры, емкость мозга и проводимость нервных путей. Люди потеряют способность воспринимать энергетический потенциал Семерых. Неспособные измениться будут отбракованы.
– Почему же ты не доволен? Неужели так страшно умирать?
– Возвращение Ареда противоречит самой идее развития. Люди утратят свою уникальную особенность – способность совершать гениальные ошибки. Как для эволюции биологического вида необходимы мутации, так и развитие человеческой мысли невозможно без фактора случайности. Твой эксперимент – одно из подтверждений. Лишь один из твоих спутников – запланированный результат, и он же оказался тупиковой линией, в то время как случайное ответвление – жизнеспособно. В мире воплощенного Ареда в поисках трансмутации вещества не изобретут фарфор. Никаких ответвлений. Прямая линия. И да, умирать – страшно.
Далара кивнула медленно, осознавая:
– Ты ведь и сам следствие ошибки. Забавно… люди разучатся ошибаться и превратятся в эльфов. Бессмертных, всемогущих, мертвых изнутри. Круг замкнется. Но ты на удивление долго умираешь и слишком болтлив для покойника. Зачем ты рассказываешь мне все это? Я больше не хочу знать! Я уже заплатила полную цену за познание, оставь меня в покое!
– Наш разговор длился не дольше секунды объективного времени, Далара. И даже эту секунду я не стал бы тратить напрасно. Мне нужна твоя помощь.
– Зачем? Он уже победил.
– Мы все еще можем остановить его. Предотвратить это будущее.
– Я уже спасала человечество, убивая ради этого людей, увеча их, уродуя тела и души. Ты видишь, что получилось в итоге.
– Тебе придется убить еще один, последний раз.
– Они уже мертвы!
– Неверно. Я еще жив. А он уже почти что стал мною. До такой степени, что не сможет отделиться.
– Так что же ты тянешь? Если решил пойти против него, так иди до конца, на деле, а не на словах!
– Есть только один способ уничтожить его – вернуть систему к исходным параметрам. Первоначальная программа не подразумевала наличие интеллекта, личностная составляющая Ареда будет стерта вместе с моей, энергетическая – интегрируется в экосистему наравне с силой Семерых и станет доступна для людей на общей основе. Но я не могу сам отдать подобную команду, ее должен подтвердить оператор-человек.
– Я не человек!
– Хранитель предоставил тебе необходимые полномочия. Все внешние терминалы кроме этого, отключены. Отменить команду будет невозможно.
Далара положила ладонь на пульт. Хранитель ошибался. Будущее нельзя просчитать или предвидеть. Никакие расчеты не предсказали ей этого финала. И снова она должна решать, за всех.
– Не хочу! Слышишь, я не хочу!
– Ты привела его в мир, тебе отвечать, – перед глазами пробегает цепочка формул, одна цепляется за другую: узы Аэллинов, Звездный Провидец и Тварь, воздействие Леара на наместницу, запретный ритуал на крови, трещина в мироздании, второе воплощение Твари. В ответе ли камень, спустивший лавину с вершины горы?
Есть только настоящее, впрочем, нет даже и его – каждый вздох на выдохе уже становится прошлым. "Есть только один способ узнать, что случится" – произносит она так тихо, что едва слышит собственные слова. Механический голос требует:
– Оператор пятого пульта, подтвердите перезагрузку системы.
Она нажимает кнопку и откидывается на спинку кресла. Один за другим зажигаются экраны, набирает яркость свет. Тот же самый голос сообщает:
– Перезагрузка завершена. Все параметры системы соответствуют заданным.
Она сидит в кресле, и ждет чего-то, сама не зная, чего. По экранам пробегают строки символов. Наклоняется ближе, всматривается – расход энергии, температура окружающей среды, степень изношенности фильтра… Поднимается и идет к выходу, дверь послушно скользит в сторону. Далара останавливается в дверном проеме надеясь, что ее все же окликнет Хранитель, но тишину нарушает только мерное гудение скрытых под полом механизмов, и она выходит в коридор. По обеим сторонам открываются двери в пустые комнаты, Далара ускоряет шаг, почти бежит, и заглянув в очередную дверь слышит тихий знакомый голос:
– Ты как раз вовремя. Я тут, кажется, немного умираю. Но с Ларионом все будет хорошо.
– Мэлин! – Даларе кажется, что она кричит, а на самом деле с губ слетает едва слышный шепот. Она настолько счастлива слышать его голос, что не вслушивается в слова. Он полусидит, опираясь спиной о стену, Ларион лежит рядом, на полу.
Далара опускается на колени, осторожно, словно опасаясь разбудить, проводит ладонью по волосам сына. Ларион открывает глаза, улыбается виновато, словно просит прощения, и лицо его снова лицо восьмилетнего мальчика, родное до мельчайшей черточки. Но прежде, чем она успевает прикоснуться губами к его лбу, он исчезает, растворяется под ее руками, сверкающим звездным прахом просыпается меж пальцев.
Мэлин кашляет вперемешку с проклятьями, капли крови падают на рубашку, а она все смотрит на свои руки, застывшие в пустоте.
– Звездный Провидец, – прокашлявшись, хрипит Мэлин, стараясь не смотреть ей в глаза, – копье Семерых! Он сделал свое дело и больше им не нужен! Понимаешь?!
Она понимает. Энергия не берется из ниоткуда и не уходит в никуда. Основополагающий закон, разве что Творец ему неподвластен, и то, никто не знает, откуда он взял Силу, когда создавал мир. Ларион истратил свой запас, а Семеро не стали поддерживать Звездного Провидца после битвы. Зачем? Ареда ведь больше нет. Она сама позволила им победить. Далара сжимает ладонь Мэлина и смеется, смеется, смеется… пока не начинает плакать. Слезы капают ему на лицо.
– Прости, – шепчет он.
– Мэлин? Мэлин!
– Я не обещал, на этот раз не обещал. Но все равно прости, – он пытается пожать плечами но нет сил, – я слишком много зачерпнул. Все сгорело.
– Но ты же вернулся!
– Нет. Глупо… я думал, что Ларион останется с тобой. Но мы все сделали правильно, Плетельщица. Я видел его. Семеро – дрянь, но этот еще хуже. Семеро хоть не выбирают, им на всех одинаково наплевать, даже на собственных жрецов, а этот перебирать будет, кого в творцы, а кого в грязь втоптать. Но мы все-таки сотворили твой новый мир, ты увидишь, когда все утрясется. В нем всего будет поровну, как ты хотела. Не плачь, ты все равно пережила бы и меня, и его. Плохое утешение, прости, в голове жарко, сам не знаю, что говорю. Не плачь, слышишь? У меня все лицо мокрое от твоих слез, – у Далары содрогаются плечи, она всхлипывает по-детски горько. – Пожалуйста, перестань, я хочу запомнить твою улыбку, – говорит он очень серьезно, и эльфийка заставляет себя улыбнуться сквозь слезы, а он смотрит на нее, пока не закрываются сами собой глаза, и уже никто не мешает ей выть во весь голос.
Эпилог
В этом году природа словно вспомнила, какими должны быть времена года: зима была снежной и холодной, весна стремительной и ласково-теплой, а лето жарким, но щедрым на дожди. После череды неурожайных годов в полях колосилось зерно, в садах уже поспели первые зеленовато-бледные яблоки с рыхлой сладкой мякотью, а торговки на рынке продавали вишню – по три медяка за ведро.
Саломэ стояла на коленях, аккуратно обирая кустики клубники, тяжелые ягоды лежали прямо на земле, прячась за листьями. Она сорвала еще одну клубничину и задумалась, поместится ли та в корзинку, или нужно взять новую, когда за ее спиной раздался голос:
– Простите, что прерываю, ваше величество, но думаю, вы захотите узнать без промедлений.
– Слушаю вас, граф, – она повернулась к Эльвину, так и не решив, что делать с ягодой.
– Магистр Илана вернулась в Сурем и просит аудиенции.
Пальцы Саломэ дрогнули, красный сок капнул на землю. Она усмехнулась и разжала ладонь:
– Клубника, это всего лишь клубника. Я раздавила ягоду.
***
Магистр Илана не изменилась за эти годы: все та же безупречная мраморная кожа, изящные пальцы, упругие плечи и длинная шея. Синее платье обтягивает высокую грудь, изящными волнами спадает вниз. Лунный камень мерцает в ямочке между ключицами. И только глаза выдают истинный возраст: властный жесткий взгляд, в нем нет места ни страху, ни надежде, ни вине. Но Саломэ и не пытается обвинять, она всего лишь расставляет все на свои места:
– Вы сбежали.
– Наш долг – служить жизни.
– Вы испугались смерти.
– В этом не ничего постыдного. Смерть – противоположность жизни.
– Я не стыжу. Но вы оставили меня одну.
– У каждого из нас свой бой.
– Я проиграла свой.
– Ты победила, девочка моя.
– Я подбираю осколки.
– Ты служишь жизни, как и все мы.
– Я слишком дорого заплатила за это служение.
– Как и любая из нас. Мы покинули империю не из страха, но во имя надежды. И оказались правы. Саломэ, живой или мертвый, твой сын должен стать королем. Людям нужна точка опоры. Без связи времен все рассыплется прахом, без прошлого не будет будущего. Эта земля не выдержит еще одну войну.
– Вы хотите построить еще одну империю на лжи? Только вместо статуи короля Элиана будет статуя короля Арлана? Заменим один камень другим, какая разница! И тот и другой подделка! Зато вы сохраните власть.
Илана мягко покачала головой:
– Мы нашли его статую в запретном месте, там, в новых землях, в храме Темного. Душа покинула тело, остался камень. Похоже, там было сражение, но мы пришли слишком поздно, чтобы вмешаться. Все, что я разобрала по свежим следам – Аред не смог воплотиться. Он не победил, но и не проиграл. Сила Темного ушла в мир. Возврата в прошлое не будет. Все слишком сильно переплелось, Семеро и Восьмой стали единым целым, быть может, в этом и был изначальный замысел Творца.
Саломэ смотрит поверх головы наставницы в чистое высокое небо. Солнечный летний полдень – ни облака, ни ветерка. Люди прозвали ее Светлой. Любят ее и верят ей, даже сейчас, после последних безумных лет правления Элиана. Но у княгини Суэрсена подрастает сын от бывшего наместника Короны, у государыни Ландии весной родилась дочь, а Саломэ Светлая заплетает в косу седые пряди и уже перестала запудривать морщины вокруг глаз. Ее сын мертв, да что там, у нее никогда не было сына, а годы проходят. Она смертна. Мерзко, отвратительно до кислого привкуса во рту, но другого выхода нет. И королева медленно опускает голову в знак согласия:
– Пусть будет так. Я соберу Высокий Совет.
Вечером наступает ее любимое время суток – когда солнце уже село, но еще светло и земля отдает накопленное за день тепло. Саломэ стоит перед безымянным черным камнем на окраине дворцового кладбища, положив ладонь на шершавый гранит. Над ее головой медленно сгущаются сумерки, по небу рассыпаются ранние звезды. Когда становится совсем темно, она уходит, сжав пальцы в кулак. Тихий усталый голос слышный только ей подтверждает: "Все правильно, Саломэ. Так и должно быть. Люди ведь не выбирают, в какие времена родиться и жить. Дай им империю. Дай им надежду".
В дворцовой часовне с утра трудятся слуги: снимают траурные белые полотна, вывешивают праздничные флаги. Прошел год скорби, настало время радости – свадебный день! Младшая дочь графа Айна, дева, полная всех добродетелей, избранная Высоким Советом из десяти соперниц, станет супругой короля Арлана. Маленькая темноволосая девушка в сияющем белом платье протягивает руку жрецу Эарнира. Ее обводят вокруг мраморной плиты, девушка повторяет слова клятвы звонким, совсем еще детским голосом. Саломэ обнимает невестку, целует ее в лоб, и будущая наместница, первая в череде супруг короля Арлана, отправляется вместе с вдовствующей королевой раздавать милостыню.
***
Две женщины сидели в беседке, заросшей диким шиповником и вьюнком. Солнечные пятна, пробившиеся сквозь завесу ветвей, плясали на выскобленной добела столешнице. В кустах стрекотали цикады, пьянил аромат можжевельника, нагревшегося за день на солнцепеке. Аланта с грустью смотрела на поседевшие кудри своей правнучки: в ее волосах больше не было разноцветья – медь и золото, бронза и платина уступили серебру:
– Ты не живешь и не умираешь, Далара. Так нельзя.
– Я уже умерла. Ты просто не заметила, среди своих роз.
– Для мертвой ты слишком сердита, Далара. На себя, на меня, на весь мир. А самое главное – на тех, кто ушел. Так нельзя.
– Следовать твоим советам – слишком дорогое удовольствие. Не ты ли упрекала меня, что я не умею любить? И куда меня привела твоя любовь?!
Аланта усмехнулась:
– Этого ты еще не знаешь, детка. Ты в самом начале пути.
– Они умерли! Все! Оставили меня одну!
– Глупости. Они просто ушли вперед. Ты их догонишь.
– Я бессмертна! Как и ты! Многих ты догнала?
Эльфийка пожала плечами и рассмеялась:
– Я просто еще не решила, кого именно догонять. А что до бессмертия… все вокруг изменилось, Далара. Уж не знаю, сколько в этом твоих усилий, а сколько воли Творца. Но этот мир больше не предназначен для нас, вернее, мы не нужны миру. Ты слишком молода, чтобы заметить. Время начало отсчет, и я впервые в жизни тороплюсь, возделывая свой сад. Советую и тебе поторопиться.
– Зачем? Меня никто не ждет, ни там, ни здесь.
– Отправляйся в Суэрсен, Далара.
– Я не нужна ей.
Аланта кивнула понимающе:
– Верно. Это она нужна тебе.
– Я никуда не поеду! – Но Аланта уже ушла из беседки, навстречу последним солнечным лучам.
***
Рыжеволосая девушка в замшевой безрукавке склонилась к лесному ключу, набрала в ладони воду, такую холодную, что заломило пальцы, и с наслаждением выпила. Маленький, едва научившийся ходить мальчик, такой же рыжий, как мать, но в отличие от нее, смешно-лопоухий, подлез под руку:
– Дай! – Потребовал он и раскрыл рот, словно голодный птенец.
Она сложила пальцы лодочкой и влила в распахнутый рот сына воду, тот проглотил довольный и засмеялся, так радостно, как умеют смеяться только годовалые дети.
Белка уронила кедровую шишку и застрекотала возмущенно, мелькнул среди веток рыжий хвост. Мальчик поковылял в сторону дерева, белка стремительно помчалась вниз, возмущаясь еще громче, малыш приготовился было заплакать, но высокая женщина в зеленом платье протянула ему добычу:
– Возьми, – шишка лежала на ладони, белка взмыла обратно на верхушку кедра, но мальчик настороженно смотрел на вышедшую из леса женщину и не торопился брать подарок.
Лита одним порывистым быстрым движением оказалась возле сына, и подтолкнув мальчика к эльфийке, улыбнулась:
– Не бойся, Лари. Это твоя бабушка. Она тебя очень любит, ведь правда?
– Правда, – тихо повторила Далара, осмелившись посмотреть своей дочери в глаза. И не было нужды в иных словах, а малыш, засмеявшись, схватил шишку с протянутой ладони.
