Текст книги "Русское крестьянство в зеркале демографии"

Автор книги: Вениамин Башлачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Иллюстрация «дороги в никуда»

Конечно, мне всегда хотелось попасть в те места, где я родился, где прошло мое детство и юность.

В 1954 году, после окончания школы, я уехал учится в Ухту, Коми СССР. Потом три года в Советской Армии, в Ленинградском военном округе. Затем снова учеба, работа на предприятиях ВПК.

Несколько раз приезжал на родину, очень было больно смотреть – как все разрушается.

Теперь посмотрим фотографии.

Поднялись с дороги районного уровня на угор. Рассчитывали проехать по той полевой дороге, по которой в годы моего детства я ходил в начальную школу по полям и проселкам три километра пешком.

Однако проехать оказалось невозможно.

Поля заросли высокой травой. Хотя они заброшены уже более 40 лет, но гумус от удобрения навозом, которым устилали поля наши предки перед пахотой, остался. Поэтому бывшие поля, в отличие от лесной почвы, значительно плодородней.

Наши предки и коров‑то держали по нескольку штук, чтобы получать навоз.

Корова – это «фабрика по переработки травы и сена в органическое удобрение». Она все лето жует траву, а зимой – сено. Без навоза земля зерновыми культурами вырождается за 5–6 лет. А без коровы навоза в нужном количестве не бывает.

Машину оставляем, дальше идем пешком, продираясь через высокую траву и бурьян.

Наконец пробились через бурьян туда, где когда‑то стоял наш дом. Там где я родился и вырос.

Как видите, заросли выше головы. Это следствие органики, которая накапливалась вокруг дома.

Конечно, я нашел родник, который стал отправной точкой обустройства моего прадеда Василия. Ради воды этого родника прадед и выбрал место для обустройства, после того как покинул Пиццы, прежнее место жительства восточнее Сольвычегодска.

Сейчас этот родник заилился и зарос травой.

Нашел я и остатки тех берез, возле которых пилил мой отец доски в конце 1930‑х, (см. фото 14.3).

С этими же березами были связаны все годы моего детства и юности. От них остались только торчащие из земли трухлявые, но еще высокие пни.

Вблизи родника стояли бани. И наша, и соседей. Строили их не ближе 10 саженей от родника

Нашел я и то место, где стояла наша баня, в которую меня в детстве дед брал с собой париться. Зимой дед после парилки всегда 2–3 раза «купался в снегу», и до самой смерти никогда не болел. Дед и меня «купал» в детстве. Хотя, как помню, я первые разы верещал отчаянно. Потом заставлять «купаться» – меня уже не надо было. Дед умер, когда мне было 12 лет. И от этой процедуры я потом отвык.

Нашел я и место, на котором я в 5 и 6 классе, будучи «юннатом», садил «сад». Ну, сад – это лишь громко звучало. Садил я тогда в конце 1940‑х малину, смородину и землянику. Смородина и земляника в зарослях погибли. А вот малина разрослась по всему логу вниз, в длину метров 50 и шириной в 20.

Нашел я и место, где стоял овин деда, где он сушил снопы, прежде чем молотить их цепами на току.

Нашел я и остатки колодца, выкопанного в 1920‑х отцом с дедом и дядей Михаилом Ивановичем.

Колодец был шесть саженей в глубину. Он был необходим, так как от дома до родника более 100 саженей. А воды для коров и лошадей надо много.

От колодца остался только провал, который в 1970‑х был огорожен, после того как заблудшая корова из соседней, еще не брошенной, деревни угодила передними ногами в развалины колодца.

Под конец обошли кругом то пространство, где стояла Елезовка, чтобы увидеть, что еще осталось.

Увы, остались только развалины дома соседа.

В местах, где когда‑то колосилась рожь да ячмень или овес, сейчас растет высокий бурьян.

Или подрастающий лес, или трава по пояс.

Это следы удобрения навозом, которое наши деды и предки ежегодно вывозили на поля.

Для этого и держали по нескольку коров – этих «фабрик по переработке травы и сена лугов в органическое удобрение», навоз.

В низинах вокруг наших деревень текли ручьи и речки. В этих речках мы в детстве ловили рыбу и купались. Их берега да склоны очищались от деревьев и кустарников, превращая в луга.

Эти луга в июле ежегодно выкашивали, заготовляя на зиму сено для коров. Никакой эрозии почвы на берегах речек быть не могло, потому как, после выкашивания травы, побеги корней кустились еще сильнее, затягивая малейшее пространство вокруг.

За осень трава подрастала, укрепляя и корни, и почву. Поэтому весенние воды ничего не размывали, скатываясь с травяного берега прямо в речки.

Сейчас, как вы видите, все заросло. Эрозии берегов тоже нет. Но в речках – не то, что рыбу ловить, подойти к ее берегу невозможно.

Пешее путешествие по останкам моей родины закончилось. С тяжелым чувством вернулись к машине. Выехали на дорогу. Она проходит по тем местам, по которым я, уже в юности, ходил рыбачить за три километра на реку Виледь. Поехали по этой дороге.

Видим впереди указатель Елизовка – Островская.

То, что название искажено – это можно простить и исправить. Но за указателем через 100 метров дорога закончилась. Далее заросли.

Кругом сплошная «зеленая пустыня».

Эту дорогу прокладывали как раз в период компании «неперспективные деревни». Так что она очень точно отражает эту компанию – это дорога в никуда.

Поездка подходила к концу. Возвращаясь, заехали в деревню Рязань – в одном километре от села Никольское. Там тоже жили Башлачевы – скорее всего, потомки тех Ивана, Василия и Левонтия, которые в средние века ушли из Рязанской земли, чтобы не быть в зависимости от кого‑либо, предпочитая быть вольным крестьянином.

В деревне Рязани мы нашли нескольких Башлачевых пенсионного возраста. В том числе Клавдию Арсеньевну, 89 лет. Она с 1950 года преподавала в Никольской школе русский язык и литературу.

Наша беседа за чаем была долгой и касалась – прежде всего, детей.

Напомню, когда я в 1944 году пошел в первый класс Деминской начальной школы, то все 4 класса учились в двух небольших помещениях.

В одном – 1 и 3 классы, во втором – 2 и 4 классы.

Нас в классах было «битком», не было ни одного пустого места за партой. Нас училось около 75 детей.

Напомню, по воспоминаниям моего брата в этой же школе в 1930‑х училось 70 учеников.

Когда я учился в 8–10 классах Ильинской школы, мы учились в трех параллельных классах.

А вот что поведала Клавдия Арсентьевна.

Пятых классов в Никольской школе в 1950 году было два. В каждом по 37 учеников. Итого 74.

К чему привела ликвидация «неперспективных деревень» и сселения всех в центральные усадьбы?..

В основе проекта «перспективных учёных» лежит «экономия» столбов и проводов. Для этого ликвидировали все деревни вокруг моей малой Родины, создав один совхоз в селе Никольское, куда съехались все те, кто не уехал в города. В селе построили большую двухэтажную школу-десятилетку.

Вот только к  2009 году в старших классах Никольской средней школы, по свидетельству Клавдии Арсеньевны, осталось всего по 6–7 учеников. А в первом классе – не было и одного ученика.

В центре села Никольского поставлен памятник.

На памятнике высечено около 350 фамилий погибших в боях Великой Отечественной войны.

Среди них и мой брат Александр, командир взвода отдельного штурмового батальона, погибший 3 января 1944 года под Витебском.

Это как раз те, кто в 1930‑х учился в параллельных классах школы в Никольском, когда в каждом классе за партами было по 30–35 учеников.

Так что в 1941–45‑х годах было из кого призывать воинов на защиту Родины.

Например, только из деревень Казаковского сельсовета в годы Великой Отечественной войны было призвано около 500 мужчин. Многие из них пали в битвах пали, чтоб большая Родина жила.

Ныне все те деревни малой Родины разрушены.

Это итог ВТОРОГО удара по русскому крестьянству, нанесенного в 1960‑х «мирным» на первый взгляд средством – ликвидацией «неперспективных деревень». Вот от этого «мирного средства» остались и развалины деревень малой Родины, и памятник тем, кто пал в 1940‑х в боях за большую Родину.

Итоги реформы «неперспективных деревень»

Тысячи некогда шумных деревень превратились в «зоны вымирания» русского народа, где остались лишь старики и старухи.

Русских крестьян выселенных из «неперспективных деревень» селили в центральной усадьбе в двухэтажных квартирных домах, при которых даже огород разместить негде. А кругом на десятки километров разрослась «зеленая пустыня».

В итоге, уже в 1963 году пришлось впервые импортировать хлеб, а с 1972 года СССР стал ежегодно закупать крупные партии зерна на мировом рынке. (Что и прогнозировали в 1960‑х аналитики США).

В СССР за 1970–1980‑е импорт зерна возрос в 14 раз, мясопродуктов – в 5 раз, сливочного масла – в СТО ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ раза[110]110
  www.nm2000.kz/news/2008–11–04–10593


[Закрыть].

Вот что надо отметить. Ликвидация «неперспективных» была лишь в русских регионах.

Ни в Прибалтике с ее хуторами, ни в Средней Азии с кишлаками, ни на Кавказе с аулами – никто не ликвидировал «неперспективные» поселения.

Ликвидировали «неперспективных» только в РСФСР и только в русских регионах.

Например, в Чувашии ликвидировано – лишь 4% деревень. А в северо-западном Нечерноземье было уничтожено более 30% деревень.

Как говориться, почувствуйте разницу!..

В результате компании «неперспективные деревни» русские крестьяне были вынуждены уехать с мест, обжитых их предками. Всего на Русской равнине за два десятилетия покинуло «неперспективные деревни» более 60 миллионов человек.

Половина из них уехали в города.

Вторая половина – перевезла свои дома в «перспективные» центры объединенных совхозов.

В результате такого переселения были оставлены на разрушение ветрам, дождям и снегам – по крайней мере, полмиллиона крестьянских домов.

В результате исчез вековой хозяйственный уклад мозаичных хозяйств русского Нечерноземья.

ВТОРОЙ удар фактически свёл на нет всю былую жизнеустойчивость русского крестьянства

Напомню, на демографическое будущее народа влияют – прежде всего, детских потери.

Детские потери «неперспективных» деревень»

Если дети не вырастают, то через несколько поколений не будет и взрослых людей. Так что оценим детские потери «неперспективных» деревень»

Повторяю, наиболее точным и наглядным показателем является динамика численности растущих детей по их годам рождения. Эту динамику можно оценить по переписям 1959, 1979 и 1979 годов. В переписях есть численность однолетних групп.

Дети обычно вырастали в том же регионе, где рождались. Лишь после окончания школы они уезжали в города других регионов.

Детская смертность в возрастном интервале от 2 до 20 лет ничтожна. Так что оценка по однолетним группам переписей вполне отражает динамику вырастания детей по их годам рождения.

Оценку детских потерь сделаем аналогично тому, как были оценены – от «раскулачивания».

Повторяю, надо учитывать не только тех, кто погиб в самом младшем возрасте, но и тех, кто не родился из‑за компании «неперспективные деревни».

Для иллюстрации русских детских потерь в 1960–1970‑х, диаграмма 15.1.

Светлая гистограмма – динамика численности растущих русских детей по их годам рождения. На спад этой динамики с 1960‑х повлияли три фактора.

Первый фактор – это влияние «эха» Великой Отечественной Войны. Из‑за войны было относительно малое число детей рождения 1941–1945‑х годов.

Верхняя граница темной области показывает как раз провал в динамике численности рожденных в 1960‑х, когда девочки, рожденные в годы войны, выросли до детородного возраста.

Черная линия – это тенденция прироста в 1950‑х.

Разница между черной линией и темной областью – это как раз детские потери – как «эхо» Великой Отечественной Войны.

Второй фактор – это отмена запрета на аборты, утвержденная Указами Кремля от 5 августа 1954 г. и от 23 ноября 1955 г.

Третий фактор – это влияние ликвидации «неперспективных деревень.

Темная область – это суммарные потери влияния второго и третьего факторов. Для русского народа эти потери в 1960–1970‑ые годы они оцениваются в 11,4–11,6 млн. не рожденных детей[111]111
  В. Башлачев. Демография: Русский прорыв – Белые альвы, М., 2006, с. 32,51.


[Закрыть].

Из этих потерь следует выделить третий фактор.

К 1970 году доля городского населения Русской равнины увеличилась до 60%. Именно в городе и был нанесен основной ущерб от абортов.

Вполне ясно, что эпидемия абортов до деревни докатилась существенно позднее. Поэтому потери в деревне 1960–1970‑х в основном зависели от реализации концепции «неперспективных деревень.

В деревнях Русской равнины к 1970 году осталось не более 40% русского крестьянства. В 1970–1980‑х доля крестьянства еще уменьшилась.

Долю потерь от третьего фактора можно оценить как раз через долю рождений в той или иной области Нечерноземья. К 1989 году доля деревни в рождениях Нечерноземья сократилась так[112]112
  Демографический ежегодник СССР «Финансы и статистика, М., 1990, с.131,143.


[Закрыть]:

– в Архангельской области – до 29%;

– в Вологодской – до 35%;

– в Новгородской – до 30%;

– в Псковской – до 34%;

– в Тверской до 30%;

– в Ярославской – до 20%;

– в Кировской – до 33%.

Так что потери от ликвидации «неперспективных деревень» из тех 11,4–11,6 млн. общих детских потерь оцениваются в 2,8–3,4 млн. нерожденных детей.

Вот что примечательно. Все теоретики «ликвидации неперспективных деревень» до сих пор заседают в Российской Академии наук.

Как тут не вспомнить великого датского физика Нильса Бора: «Есть сообщества намного хуже бандитских – это научные сообщества!..»

Именно такое «научное сообщество» приговорило Нечерноземье Русской равнины к «неперспективности». Итог «приговора»: русский народ потерял только в 1960–1970‑х ТРИ миллиона русских детей – это следствие того, что они не родились в «приговоренных» крестьянских деревнях.

Выводы

Первый. Правление Хрущева – это не «оттепель».

Для Нечерноземья – это время «леденящего холода», заморозившего развитие русского крестьянства.

Второй. Концепция «неперспективности деревень» уничтожила вековой уклад мозаичных хозяйств русского Нечерноземья.

Земли, разработанные нашими предками в течение веков, превратились в «зеленую пустыню».

Третий. Концепция «неперспективности» обрекла на разрушение ветрам, дождям и снегам полмиллиона крестьянских хозяйств и домов.

Четвертый. Концепция «неперспективности деревень» сократила число рождений в сельских поселениях Нечерноземья в ЧЕТЫРЕ раза.

В 1990‑х на Русскую равнину вернулось единоличное крестьянское хозяйство, в виде «фермерства».

Так что надо рассмотреть – на каких основах хозяйствования эти «фермерства» базируются.

Глава 16. Земледелие и законы природы

В этой главе:

   • Еще о фермерстве Запада»

   • Сравнение по эталонам природы

   • Отличия фермы «Клары» и «Валентины»

   • В экономике надо быть самим собой

Выше была рассмотрена уникальность природы Русской равнины и особенности хозяйствования крестьян в таких условиях в XIX веке.

Прошел период «раскулачивания» и глобальной коллективизации.

Прошла кампания «неперспективных деревень»

Закончились десятилетия советской власти.

Результат плачевный.

Русская деревня почти разорена.

В 1990‑х на Руси снова зазвучало слово «фермер».

Еще о фермерстве Запада

В России стали создаваться единоличные крестьянские хозяйства. Но, так как идеологами их внедрения были «западники», то большинство вместо русского понятия «вольный крестьянин» предпочитает западное название – фермеры.

Однако, эта подмена, безобидная на первый взгляд, привела к отклонению от цели.

Стремление к подражанию фермерства Запада не привело к повышению эффективности сельскохозяйственного производства России. Почему?

Упор на западную специализацию автоматически приводит к выбору ошибочных критериев оценке эффективности хозяйства:

– урожайность с 1 га;

– надои на 1 корову.

Но такая оценка показывает лишь итоги «кривого зеркала» и приводит к ошибочному выводу: русские крестьяне в 2–3 раза менее эффективны, чем фермеры Запада, потому что плохо осваивают западную специализацию.

На первый взгляд такие аргументы вроде бы правильны. Звучат привлекательно и, гипотетически – вроде бы выполнимы. Кажется, достаточно «поднатужиться», закупить на Западе самую современную технику, самые элитные семена растений, самые продуктивные породы животных.

Но будем ли мы в России иметь такую же продуктивность, как на Западе?

Нелишне проблему рассмотреть предметно.

Ведь работают не благие намерения идеологов, а конкретные люди, на конкретной земле.

Сравнение по эталонам природы

Моя соседка Валентина начала путь фермера в 1992 году. Так что ее хозяйству почти 20 лет.

Гостила у меня Клара Фюрст-Кюн из Германии. Ее отец организовал ферму в 1964 году. Так что Клара – наследница обустроенного за 45 лет хозяйства.

Для простоты назову их: «Валентина» и «Клара».

В обоих хозяйствах – по стаду крупного рогатого скота. Попробую наиболее корректно их сопоставить.

Обычно хозяйства сравнивают через финансовые показатели. Но, деньги – все же «резиновый» показатель. Он зависит и от времени, и от политики.

Для корректности все же нужны «твердые эталоны», которые «не растянешь и не сожмешь». Они не должны зависеть ни от социально-экономических факторов, ни от технической оснащенности, ни от финансовых возможностей, ни от уровня агротехники, ни от национальной психологии. Такие эталоны должны зависеть только от Законов Природы.

Первый эталон – биологическая продуктивность местности. В природе есть вполне пригодный для сопоставления эталон – это лиственные леса. Они растут уже много лет и вполне отражают биологическую продуктивность лиственных растений местности.

Так что для сравнения биологической продуктивности «Валентины» и «Клары» можно применить годовой прирост биомассы в лиственных лесах: для Германии – это 130 центнеров с 1 га.; для центра России – 65–75 центнеров с 1 га.

Уже от сопоставления этих «цифр» видно, что с одного гектара «Валентины» следует ожидать кормов в 2 раза меньше, чем – «Клары». Поэтому ожидать, что элитные семена кормовых культур «Клары», посеянные у «Валентины», из года в год будут давать такой же урожай кормов – нельзя.

Конечно, в какой‑то отдельный год они могут оказаться сопоставимы. Но в течение нескольких десятилетий, соотношение 1:2 все равно останется.

Отсюда первый вывод: для получения номинально одинакового объема растительной биомассы «Валентине» надо обрабатывать земли в 2 раза больше, чем «Кларе». И при одинаковой технической оснащенности «Валентине» надо в ДВА раза больше работников, чем «Кларе».

Второй эталон – соотношение продолжительности периодов: «лета» и «зимы». Растительные корма для домашних животных растут и заготавливаются летом. Зимой они лишь расходуются.

Для «Валентины» работа на земле и выпас скота начинается в интервале: с 20 апреля – по 10 мая. Заканчивается: с 15 октября – по 15 ноября. У «Клары» в марте – уже идет сев, в декабре – еще косят корма.

Вот и сейчас, в начале декабря, когда я готовлю книгу, градусник на улице показывает «минус 15». А «Евроньюс» сообщает: в Германии у Клары – «плюс 10». Эта разница в «25 градусов» удлиняет «зиму» для «Валентины» в 2 раза.

Второй вывод: «Валентине» заготавливать кормов «на зиму» на 1 корову надо в 2 раза больше, чем «Кларе». Продолжительность же земледельческого периода «лета» у «Валентины» на несколько месяцев короче, чем у «Клары».

Отсюда третий вывод: Один работник «Валентины» за весь земледельческий период при одинаковой технологии может заготовить биомассы в 1,5 раза меньше, чем «Клары».

Сравним показатели ферм, таблица 16.1.

Показатели	ед. изм.	«Валентина»	«Клара»
земля в собственности	га	27	30
земля арендуемая	га	72	30
количество крупного рогатого скота (КРС)	голов	50	60
в т. ч. дойных коров	голов	20	45
надои молокана 1 корову в год	литры	3000-4000	8000-9000
работников в хозяйстве	чел	4	2

Как видите, на 1 голову КРС приходится: у «Валентины» – 2 га земли; у «Клары» – 1 га. Надои на 1 корову у «Валентины» в 2–3 раза ниже, чем у «Клары», а работников 2 раза больше.

Если сравнивать, как это делают идеологи, надои на 1 корову, то «Валентина» уступает «Кларе».

Но, биологическая продуктивность местности «Валентины» в 2 раза ниже, чем «Клары», так что эффективность использования земли одинакова.

Если сравнивать по количеству работников, то «Валентина» опять уступает «Кларе».

Но кормов на зиму «Валентине» надо заготавливать в 2 раза больше, а теплый период в 1,5 раза короче, чем у «Клары», поэтому и работников «Валентине» надо больше.

И если без эмоций, то придется признать: эффективность «Валентины» – не хуже, чем «Клары».

Отличие «Клары» от «Валентины»

«Клара» специализируется на производстве молока. Технология содержания коров – беспастбищная.

Коровы весь год в стойлах, в коровнике.

«Клара» сознательно растягивает период посева кормовых культур, чтобы можно было ежедневно скашивать и доставлять их в коровник свежие корма тракторной тележкой. Такой процесс идет практически до Рождества. Иногда и в январе.

На оставшуюся «зиму» корма заготавливаются в двух силосных башнях, с последующей подачей кормов в коровник транспортером.

Навоз из стойл коров удаляют водяной струей в навозохранилище, откуда в жидком виде развозят на поля, которые потом засевают кормовыми растениями. Опасности замерзания кормов и навоза – нет.

«Валентина» от первой весенней травки и до снежного покрова пасет коров на земле. Круглогодичное стойловое содержания коров она себе позволить не может. Земледельческий период короткий – успеть бы заготовить кормов «на зиму».

Оптимальные «русские корма» для коровы – сено. Заготовка кормов «Валентине» приемлема лишь в сухом виде. Силосная башня и транспортеры – просто замерзнут. Если же утеплять и обогревать башню, транспортеры и коровник, то «Валентине» никаких денег не хватит.

Струйная технология навозоудаления – также неприменима. Зимой струя воды простудит коров. Причем жидкий навоз, стекая в навозохранилище, все равно превратится в лед.

Если же навоз ежедневно всю зиму в жидком виде возить на поля, то трудозатраты возрастут многократно. Да и весной навоз, без пользы, будет смыт половодьем с полей. При этом пострадает еще и экология рек и водоемов.

Дойных коров «Клара» держит ежегодно одно и то же количество, исходя из возможностей работников самой семьи. Земли она арендует столько, сколько нужно для обеспечения коров. Так что суть ее организации заключается в обеспечении ритмичности работы на земле и в коровнике в течение всего года. Ведь природа Германии позволяет вести единый годовой цикл, когда можно выращивать и скашивать сочные корма, почти круглый год.

Для «Валентины» такая ритмичность просто невозможна. Заготавливать кормов «на зиму» надо в два раза больше. В условиях русского «лета» это для главная забота июля-августа. Из десяти «зим» ей два раза заготовленных кормов не хватило.

В таких условиях «Валентины» зимой не до повышения надоев. Главная забота – сохранить приплод до весенней зелени. Так что специализация на молоке для «Валентины» принципиально неприемлема.

Откорм молодняка «на мясо» на летних пастбищах – в этом важнейшая часть технологии «Валентины».

Кроме того, русского «лета» достаточно для выращивания одного урожая картофеля. Тут основные трудозатраты – уборка и переборка. Они приходятся на сентябрь и октябрь, когда коровы еще на пастбище, а период заготовки сена уже закончился.

Так что коренное отличие русского крестьянского хозяйства от фермерства Запада состоит в том, что в природных условиях Русской равнины специализация на одном виде продукции нерациональна.

Оптимальным является нескольких видов.

У «Валентины» три: молоко, мясо и картофель. Откорм молодняка на летних пастбищах дает ей по 1,5–2 тонны мяса ежегодно. На картофель она выделяет ежегодно 5–6 га.