Текст книги "Между решениями (ЛП)"

Автор книги: Вэнди Джинджелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Я думаю, что смогу обойтись без подобных разговоров, – сказал детектив. Его голос всё ещё звучал неубедительно.

– Я порекомендовала им тебя.

Северный бросила на меня довольно холодный взгляд из-под своих тёмных ресниц.

Туату сказал:

– Спасибо. Ты думаешь, что не смогла бы этого сделать?

– Я не думала, что они попытаются ограбить тебя за местной забегаловкой! – запротестовала я. – Думала, они подойдут к тебе как профессионалы и представятся. Ты причинил кому-нибудь из них вред?

– Не думаю, что я смог бы это сделать, даже если бы захотел, – немного мрачно сказал Туату. – Я не знаю, что они использовали в качестве брони, но каждый удар, который я наносил, ощущался как удар по пенопласту с эффектом памяти, а они даже не хрюкали.

– Похоже, эти двое что-то знают об этом, – сказала я, кивнув сначала на Зеро, а затем на Атиласа. Возможно, они и умеют общаться только взглядами, но, если вы знаете, как их интерпретировать, у вас есть неплохие шансы подслушать, когда вам это понадобится.

Зеро выглядел слегка раздражённым, но все же сказал,

– Твои друзья-люди…

– Никогда не привыкну к тому, что народ заменяет существительные со словом «люди», – пробормотал Туату.

– … уже упоминали, что им есть чем поделиться. Я полагаю, они используют те же самые вещи, которыми поделились бы с тобой.

– О-о-о! сказала я. – Ты хочешь сказать, что они использовали артефакты, о которых говорили, чтобы магически помочь себе в борьбе с Запредельными?

– Я думаю, очень вероятно, что они используют элементы фейри, – сказал Атилас.

Северный с восторгом обратилась к Туату:

– Давай возьмём их! Они забавные!

Туату искоса взглянул на неё.

– Что такое элементы фейри и почему они хотят, чтобы я их взял?

– Они хотели уговорить кого-нибудь позаботиться о них, – объяснила я. – Они сказали, что всё равно ничего хорошего от них не добьются, но, полагаю, они это поняли. Они считают, что с этого момента жизнь для них станет ещё опаснее, и они хотят где-то хранить это вещество, чтобы люди могли продолжать заботиться о себе, когда их маленькая ячейка… исчезнет.

Я чуть не сказала «умрёт», и, хотя я уже говорила об этом с Эбигейл раньше, я впервые почувствовала озноб. Опасность грозила не только маленькой ячейке: с этого момента ситуация будет становиться всё более и более опасной и для меня тоже. Передо мной был Зеро, Джин Ён – позади, Атилас прятался где-то в тени, но у Эбигейл и всей группы больше никого не было. Если Хобарт снова начнёт становиться опасным, как это, по-видимому, случалось несколько раз за последнее столетие, должен быть другой способ защитить их.

– Разумный взгляд на жизнь, – сказал Атилас. Его взгляд поочередно остановился на Туату и Северном, и он спросил: – Вы примете предложение людей?

– Мы ещё не приняли окончательного решения, – сказала Северный, одарив его особенно вежливой улыбкой.

Эта улыбка говорила: «Не вмешивайтесь и не пытайтесь обманом заставить нас принять всё сразу».

Туату ткнул в неё большим пальцем и сказал:

– Как она и сказала. Ладно, нам пора, мне ещё многое нужно осмотреть.

– Вы теперь тоже служите в полиции, моя госпожа?

На этот раз в глазах Северного плясали огоньки, когда она отвечала Атиласу.

– Я могла бы спросить тебя о том же, старик.

– Да, это потрясающе сообразительно с вашей стороны. О, вы правда сейчас уходите?

– Мне нужно проверить около четырёх сообщений, начиная с Коллинз-стрит и заканчивая пивоварней, – сказал Туату. – И у меня такое чувство, что лучше всего будет пройти пешком, так как это займёт некоторое время. Я позвоню вам, если узнаю что-нибудь ещё; пожалуйста, сделайте то же самое.

Они ничего ему не обещали, но Зеро кивнул, и этого было достаточно, чтобы Туату и Северный вышли за дверь, и по крайней мере один из них подумал, что обязательно позвонит, если мы что-нибудь обнаружим. В смысле, никогда не говори «никогда» и всё такое, но трое моих психов не самые общительные люди на свете.

Когда дверь за Туату и Северным закрылась, последовала короткая суматоха: Зеро удалился в свою нишу, чтобы начать пристегивать оружие, а Джин Ён пошёл переодевать рубашку. Даже Атилас встал и, сняв пиджак в клетку, аккуратно повесил его на подлокотник кресла.

Я наблюдала, как он это делает, потом посмотрела на него, когда он стоял там в своём жилете и рубашке без рукавов, поправляя манжеты, и сказала:

– Это, блин, страшно.

Пара морщинок залегла у него возле глаз.

– Правда? Почему?

– Никогда раньше не видела, чтобы ты снимал пиджак перед боем, – сказала я. – Ты ждёшь неприятностей?

– Никогда точно не ждёшь неприятностей в нужный момент, – сказал он. – Человеческий мир в настоящее время находится в постоянном движении, и я думаю, что было бы разумно быть готовым.

– Хорошо, но не возвращайся снова полумертвым, – сказала я ему, когда Зеро и Джин Ён вернулись с разных сторон.

– Ты останешься здесь, Пэт, – сказал Зеро, бросив короткий взгляд на Джин Ёна. – Попробуй связаться с Эбигейл – по крайней мере, скажи ей, чтобы она больше не пыталась похитить детектива. Мы проверим набережную и посмотрим, сможем ли мы найти там что-нибудь очевидное. Атилас, посмотри, что можешь найти в главном деловом районе: начни со старых зданий и любой инфраструктуры, о которой ты сможешь узнать, что может вызвать проблемы.

– Я должна пойти с вами, – сказала я, неловко переминаясь с ноги на ногу. Я не люблю оставаться в стороне от событий. – Что, если кто-нибудь попытается прийти через бельевой шкаф?

– Не открывай его, – коротко ответил Зеро.

– А что, если это Паломена? Ты хочешь, чтобы твой отец гадал, что ты задумал?

– Не открывай, – повторил он, на этот раз пригвоздив меня взглядом. – У моего отца и так слишком большой доступ к тебе; я бы предпочёл, чтобы он не получил больше.

– Возможно, было бы неплохо снова позволить ему наброситься на себя, – задумчиво произнесла я. – В конце концов, именно благодаря ему ко мне вернулись кое-какие воспоминания.

– Мы не должны упускать из виду тот факт, что у отца моего господина тоже могут появиться подобные воспоминания в результате вашей встречи, – мягко сказал Атилас. – И если ты хочешь сказать, что хочешь, чтобы я был более агрессивным, Пэт…

– Не то чтобы я этого хотела, – сказала я. – Но я знаю, что есть и другие воспоминания – я не могу вспомнить ту ночь целиком. Я не могу просто продолжать избегать этого.

– Ты, конечно, можешь, – сказал он. – Судя по словам твоей юной подруги Морганы, вполне возможно попытаться прожить свою жизнь, не вызывая неприятных чувств и воспоминаний. Но поскольку я не сомневаюсь, что ты предпочтёшь поступить иначе, нам лучше прийти к общему мнению о том, как это следует предпринять.

– Это следует делать, когда я дома, – прервал его Зеро. – И когда мы будем уверены, что никому не доставит неудобств, и, скорее всего, помогут воспоминания, которые всплывут снова. А пока нам нужно поработать. Мы можем поговорить об этом позже. Атилас, Джин Ён: пришло время.

Возможно, мне не стоило этого делать. Не то чтобы это было против правил, и Зеро не говорил мне, что я не могу этого делать: скорее, я знала, что он бы этого не одобрил. Проблема была в том, что я не считала себя неправой, и пока я была в таком настроении, было бы неправильно не сделать этого.

Это значит вступить в контакт с нашим не таким уж давним противником.

Я достала свой телефон из кармана, и когда я открыла его, номер Морганы был первым, что высветилось на экране. Я не выходила из телефонной книги, когда снова закрыла её сегодня утром, и моё утреннее решение, которое я прервала, всё ещё было там, и его можно было увидеть.

Немного опечаленная, я выключила этот экран и вместо этого углубилась в свои сообщения. Одно из последних, которые я получила, всё ещё было на месте, ясное и недвусмысленное. В нём говорилось: «Спасибо за помощь. Увидимся. Блэкпойнт». Никто из нас на самом деле не хотел ему помогать: нас заставили это сделать, сами того не подозревая. Но теперь, когда он сбежал, он, вероятно, был единственным человеком, который мог помочь Эбигейл и её команде. Вероятно, он был единственным, от кого они приняли бы реальную помощь, если бы до этого дошло.

Ну, до тех пор, пока они не обнаружат, что он на самом деле фейри.

Мои пальцы на несколько секунд замерли над экраном в нерешительности, затем я начала печатать. Я печатала не так уж много, но старалась писать всё по существу. Когда я нажала кнопку отправки, там было всего одно предложение.

«Если ты не хочешь, чтобы твои люди в конечном итоге погибли, тебе лучше что-нибудь с этим сделать».

Глава 2

Зеро и Джин Ён не вернулись в тот вечер, но Атилас вернулся. После полуночи я отказалась от двух других блюд и убрала приготовленный мной ужин – разделила его на две порции, чтобы потом было легче разогревать, а остальное переложила в контейнер побольше. Я даже нашла крышку для контейнера. В последнее время баньши начали лазить по шкафам, используя ножи для нарезки кабачков и крышки для метательных снарядов, когда что-то их слишком раздражало, так что это было не из лёгких.

Когда на кухне было прибрано, я прошмыгнула в гостиную, где с книгой сидел Атилас, и попыталась устроиться на диване. Я уже успела обменяться коротким, частично зашифрованным сообщением с Эбигейл, в ходе которого она извинилась, как никогда раньше, за то, что заставила детектива Туату думать, что его похитили, и проверила, не прислал ли Блэкпойнт ответного сообщения. Я могла бы подняться наверх и попытаться устроиться в постели, но это казалось ещё труднее: если бы я устроилась в постели, то заснула бы, а мне не хотелось засыпать.

Я не боюсь заснуть. Я боюсь ночных кошмаров. И технически, Кошмар с большой буквы «К» не преследует меня, когда в доме находятся мои психи, но с тех пор, как ко мне некоторое время назад вернулась большая часть воспоминаний, у меня тоже начались обычные кошмары.

Знаете, такое бывает у человека, которого похитили в детстве, а потом он увидел слегка искажённый монтаж, где его похитителей разрывает на части убийца, который очень хорошо умеет превращать живых существ в полоски плоти. Не следует путать с ночью, когда родители этого человека были убиты тем же убийцей, – ночью, которую я так и не смогла как следует вспомнить, несмотря на все свои попытки. Ночь, которая принесла мне кошмар, а также другие кошмары.

Я особенная. У меня тоже бывают личные кошмары.

– Пэт, – сказал Атилас, отрываясь от книги после того, как я минут десять ерзал на диване в тщетных попытках устроиться поудобнее. – Как ты думаешь, ты могла бы перестать биться, как выброшенная на берег рыба?

– Я пытаюсь устроиться поудобнее.

– Мне следовало бы предположить, что последних десяти минут будет достаточно, чтобы убедить тебя в тщетности этих усилий.

Я снова угрюмо села.

– Диван сегодня, блин, просто неудобный, вот и всё.

– В самом деле? – сказал Атилас, слегка приподняв каштановые брови. – Обычно на другом конце находится вампир, и места значительно меньше. Можно предположить, что ты уже привыкла к нехватке места и тебе трудно адаптироваться ещё раз.

– Не следует быть самонадеянным, – сердито сказала я ему. – В любом случае, даже когда он там не сидит, его запах остаётся, и он занимает достаточно места.

Это было правдой: Джин Ён, возможно, и не сидел со мной на диване два дня назад, но запах его одеколона всё ещё чувствовался, и можно сказать, что он занимал пространство, которое я ему не позволяла занимать.

– В таком случае, может быть, ты будешь так любезна приготовить чай? – предложил он.

Я сразу же встала. Вообще-то в последнее время Атилас нечасто просил меня заваривать чай, что было необычно. Вероятно, он всё ещё восстанавливался после последней драки, в которой участвовал, несмотря на то что внешне выглядел нормально. Кроме того, в последние пару дней он был немного тише, и это беспокоило меня по многим причинам.

Когда я вернулась с чайным подносом, он всё ещё читал, но у меня было ощущение, что он не полностью поглощён своей книгой. Пытался ли он избежать разговора со мной или дал мне понять, что я могу говорить, а он ответит?

– Как твой кишечник? – спросила я, чтобы завязать разговор, ставя поднос на кофейный столик и пододвигая к нему печенье.

– Думаю, всё как всегда, – сказал он, делая закладку и кладя книгу на кофейный столик.

Это немного охладило беседу, но он отложил книгу – и сделал это ещё до того, как я налила ему чаю.

– Ну, на днях, после боя, оно выглядело немного заветренным. Подумала, что, возможно, ты ещё какое-то время будешь добр.

Атилас взял свою чашку и несколько мгновений пристально смотрел на меня, прежде чем спросить:

– Это твой способ сказать мне, чтобы я не ел слишком много печенья?

Это вызвало у меня смешок.

– Нет. Я бы не осмелилась. Ты же знаешь, что я задаю вопросы, потому что я обеспокоена, верно? У меня не должно быть скрытых мотивов, чтобы беспокоиться.

– Самый неразумный образ жизни, – сказал он.

– Это лучше, чем проветривать желудок каждые несколько месяцев, – заметила я. – Я бы тоже не сказала, что это полезно для здоровья.

Я увидела, как край его чашки отразился во внезапном веселом блеске его серых глаз.

– Возможно, и нет.

Я отхлебнула кофе, а он – чай, но, хотя воцарилась тишина, он больше не брал в руки свою книгу, что означало либо то, что он хотел поговорить со мной о чём-то, что ему было нужно, либо то, что он хотел что-то узнать.

Наконец, нарушив тишину, он сказал:

– Кажется, у тебя что-то на уме, Пэт.

Я уставилась на него.

– У меня много чего на уме: я эрлинг, во мне не так много крови, чтобы быть кем-то особенной, и отец моего хозяина постоянно пытается убить меня или заключить со мной странные союзы. Не говоря уже о том, что моя лучшая подруга – зомби с личностным кризисом, а вампир…

Я остановилась, и серые глаза Атиласа засветились весельем или нежностью, я не была уверена, чем именно. Возможно, и тем, и другим.

– Да? – сказал он ободряюще. – Вампир – …?

– Зудящая заноза в заднице, – сказала я. – Но не суть. Важно то, что у меня было бы гораздо больше информации – у нас было бы намного больше информации – если бы я могла просто встряхнуть ещё несколько воспоминаний. Я смогла бы найти того, кто убил моих родителей, а вы, чуваки, смогли бы поймать своего убийцу.

– Это твой способ попросить меня попробовать ещё раз? В прошлый раз у меня не совсем получилось.

– Может быть, – сказала я, подперев подбородок ладонями. – Я должна что-то сделать, и, не считая отца Зеро, ты единственный, кто добился наибольшего успеха в встряхивании всяких штук.

– Я уже сказал Зеро, что, если мы продолжим, мне придётся быть значительно более агрессивным.

– Да, – сказала я. – Я знаю.

Голос Атиласа был тихим и вопрошающим.

– Ты просишь меня попробовать сейчас? Кажется, господин сказал, что тебе лучше подождать, пока он не вернётся в дом.

Мы оба знали, что Зеро не говорил ничего подобного – или, по крайней мере, что бы он ни сказал, это был приказ. Мы не должны были ничего предпринимать, пока его не было дома, и это был приказ.

– Нет, – сказала я, ожесточая своё сердце против этого обещания безопасности. – Если ты подождёшь, пока Зеро вернётся в дом, не будет иметь значения, насколько враждебно ты настроен.

Он пристально посмотрел на меня.

– Разве я не говорил тебе, что привязываться к людям – слабость, которую мало кто из нас может себе позволить?

– Это не потому, что мне нравится Зеро, – сказала я довольно сварливо. Я не хотела говорить, что именно, потому что он бы этого тоже не одобрил. Дело в том, что, когда у меня за спиной был Джин Ён, а впереди – Зеро, я не испытывала страха – или, по крайней мере, не настолько, чтобы потерять голову, – и я была уверена, что для того, чтобы получить больше таких тайных воспоминаний, мне нужно было немного потерять голову.

Таким образом, я, возможно, смогу не терять самообладания и в общении с отцом Зеро.

– Я большее, чем доверие Зеро, он не позволит мне пострадать, – сказала я Атиласу.

– Я бы сказал, что даже более опасен, – пробормотал он. – Я рад знать, что это доверие не распространяется на меня; мне нравится думать, что я лучше научил тебя.

Я прищурилась, глядя на него.

– Дело не в том, что я тебе не доверяю, – сказала я очень прямо. Трудно было сказать, был ли он искренне рад, что я, похоже, не доверяю ему, или ему было по-своему больно. – Я просто доверяю тебе в другой степени. Я не верю, что ты не причинишь мне вреда, но, думаю, я верю, что ты причинишь мне боль ровно настолько, насколько это необходимо.

– Глупое доверие, – резко сказал он. – Сколько раз я должен…

– Ладно, ладно, я идиотка, – успокаивающе сказала я. – Чувствуешь себя лучше? Хочешь ещё чай, прежде чем мы начнем, или как? Полагаю, этот остыл.

– Мой чай достаточно… на самом деле, я бы хотел ещё чая, да. Спасибо, Пэт.

Возможно, я слегка ухмыльнулась. Зеро часто теряет терпение по отношению ко мне, а Джин Ён с такой же вероятностью растает от чего-то необъяснимого, как и признаётся в любви, руководствуясь, казалось бы, столь же непонятными мотивами, но Атилас очень редко теряет терпение, даже на мгновение.

Похоже, чай действительно является его ахиллесовой пятой.

– Не выспался прошлой ночью? – спросила я его, наливая остатки холодного чая в маленький чайник для заварки и доливая в его чашку. Это была чепуха: фейри нужно гораздо меньше сна, чем людям. Но даже если бы я и хотела ворошить воспоминания в своей голове и вытаскивать на свет то, что, по-видимому, было похоронено там слишком долго, я также очень этого не хотела – такое положение вещей делало меня шутливой, склонной шутить о вещах, о которых шутить не следовало, и вообще раздражающим человеком, с которым приятно находиться рядом.

– Ничего подобного, Пэт. У меня просто был краткий миг дружеских чувств к моему господину. Возможно, ты тянешь время?

Я пристально посмотрела на него, скрестив ноги под собой.

– Это действительно отстой, что ты так вежливо говоришь правду.

– Я мог бы отплатить тебе тем же и сообщить, что крайне невежливо с твоей стороны так часто говорить правду в грубой форме, но, поскольку я склонен думать, что ты снова тянешь время, возможно, нам следует начать. На этот раз я не буду с тобой мягок.

– Да, – сказала я, у меня пересохло в горле. Я отхлебнула кофе, но это не сильно помогло. – Это то, к чему мы стремимся, не?

– Действительно, – сказал Атилас, ставя свою чашку на стол, несмотря на то что пар поднимался к потолку. Я проследила за этим паром глазами и увидела, как он обвивается вокруг растущей там зелени.

Блин. Как долго папоротники росли на потолке нашего дома? Только сегодня утром, если судить по скорости, с которой они росли, иначе мы бы подавились ими за завтраком.

– С чего нам следует начать? – спросил Атилас, и его голос был таким же лёгким и многогранным, как пар от его чайной чашки. – Твои воспоминания о том, как ты была – как это назвали твои юные друзья-люди? О том, как ты была за границей? – мы уже восстановили. Должны ли мы попытаться выяснить, что происходит вокруг, или нам следует попытаться найти что-то ещё?

– Кажется, есть несколько конкретных вещей, которые я не помню, – сказала я. Например, ночь, когда погибли мои родители. – Но окружающие события становятся действительно ясными каждый раз, когда я вспоминаю что-то конкретное. Как будто все мелочи, которые не имели смысла, – всё то, что я просто заставляла быть нормальным, а не странным, – было легче спрятать под другими мыслями, потому что всё важное, с чем это было связано, исчезло.

– Ты хочешь сказать, что не знаешь того, чего не знаешь? Это… не особенно полезно, но я полагаю, мы можем попытаться провести допрос примерно так же, как это делал отец Зеро – игнорируя твои собственные вопросы, мы, возможно, получим некоторое представление.

– Что, думаешь, это поможет, если ты спросишь меня о том, о чем хочешь знать? – я оторвала взгляд от папоротников на потолке и подозрительно посмотрела на него. Не так давно у меня было несколько коротких часов, когда я подозревала его в чём-то настолько тёмном и уродливом, что мне не хотелось думать об этом снова – в сговоре с отцом Зеро и в причастности к убийствам, которые Зеро так долго пытался раскрыть, – и пока я не подозревая об этом сейчас, я знала, что всё ещё было очень мудро подозревать его в скрытых мотивах для… ну, всего остального.

– Да, – спокойно ответил он.

Я ещё некоторое время смотрела на него, прежде чем спросить:

– Так о чём же ты хотел меня спросить? Должно быть, есть что-то, что ты действительно хочешь знать, если собираешься задавать вопросы.

– Если бы я только что не предупредил тебя о том, что ты не должна слишком доверять Запредельным, я бы, возможно, жалобно спросил, почему ты считаешь, что у меня есть скрытые мотивы, – вздохнул Атилас. – Увы! Я должен помнить, что со своими предупреждениями следует быть менее откровенным.

– Чушь собачья, – сказала я. – Тебе нравится делать предупреждения просто ради удовольствия наблюдать, как люди понимают их неправильно и делают именно то, чего ты от них хотел с самого начала.

– Боже милостивый! – сказал Атилас, потягивая чай. – Похоже, ты всё-таки слушала. Как это неудобно.

– Я всегда слушаю, – сказала я, и одна моя нога слегка подпрыгивала от волнения. Казалось, что кресло позади него слегка покачивается, и это движение вызывало ощущение укачивания, которое возникает при взгляде на конструкцию «колеса в колесах», где колеса вращаются в противоположных направлениях. – Я просто не всегда делаю то, что мне говорят, это другое дело. Мы начнём или как?

– Мы уже начали.

– Так почему дом находится на полпути в Между? – спросила я его.

– О, я полагаю, мы уже больше, чем на полпути в Между! Вероятно, вскоре мы сможем ходить, куда захотим в За.

Я быстро оглядела комнату, а затем снова посмотрела на него.

– Может быть, однажды нам стоит попробовать это.

– Если у тебя есть желание умереть, Пэт, то у меня его нет. Здесь, в За, слишком много людей, которые в этот момент были бы очень рады застать меня в одиночестве.

– Я бы была с тобой, – заметила я, но мне не нужны были морщинки вокруг его серых глаз или едва заметное веселье, светившееся в них, чтобы понять, насколько это было нелепо.

Погодьте-ка. Если он не слишком стремился отстать, то почему дом с каждой минутой становился всё теснее? Я мотнула подбородком в сторону самого туманного места в гостиной и спросила его:

– Ты это сделал?

– Я этого не делал. Интересно, осознаёшь ли ты, как сильно влияешь на дом?

– Хочешь сказать, что это сделала я?

– Давай разделим разницу и придем к выводу, что дом сам проделал большую часть работы под твоим непосредственным руководством?

– Если хочешь, – сказала я, пожимая плечами. Не то чтобы я понимала, что к чему; я даже не осознавала, что вообще что-то делала.

– Даже если и так, – сказал Атилас, как будто прекрасно понял мою мысль. Пока он говорил, гостиная немного просела и стала казаться как бы губчатой под диванами. – Возможно, было бы полезно, если бы ты попыталась разобраться, как именно ты это делаешь.

– Во всем виноват питомец, – проворчала я, но мы были здесь для того, чтобы разобраться, откуда я знаю, что делаю, и как я делаю то, что делаю, так что я всё равно попыталась. Я тихо сидела на диване с ощущением не совсем реальности вокруг меня – как будто стул стоял не совсем на том месте, или я была не совсем в том месте реальности, чтобы иметь возможность должным образом взаимодействовать с ним, – и исследовала ощущение искажённой реальности и то, как это было связано со мной.

Что-то промелькнуло в глубине моего сознания: Атилас и что-то, очень похожее на червяка, зарывшееся глубоко в мой разум. Я проигнорировала их обоих и вместо этого сосредоточилась на доме, пытаясь ощутить ту часть себя, которая обычно могла ощущать Между, – пытаясь использовать это чувство, чтобы точно понять, как я связана с домом.

– Что-то не так, – сказала я, оглядываясь по сторонам. Комната должна была быть закрытой, как обычная комната, но вместо этого вокруг меня были какие-то неясные пятна: движущаяся тёмно-серая тень под лестницей; мерцающая, манящая паутина лунного света у входа в кухню; ощущение, что, если я заберусь на стропила, я могла бы продолжать пробираться сквозь зелень в какой-нибудь густой, вызывающий клаустрофобию лес. – Всё не так, как обычно.

– Я очень сомневаюсь, что ты в курсе, – сказал Атилас. – Ты даже не знаешь, почему ты связана с этим домом.

– Кажись, это то же самое, что связывает Моргану и Ральфа с их домами, – парировала я, с лёгкой дрожью отводя взгляд от листьев над головой. Червь Атиласа сжевал это и принялся за новое, подтачивая корни моего сознания. – Убийца убил и их родителей, так что нет причин думать, что для меня всё будет по-другому.

– Ты, – сказал Атилас, – очень отличаешься от двух других.

– Да, – сказал я, и мой голос растворился в мягких тенях комнаты и шепоте зелени над головой. – Мои родители умерли ради меня.

В голосе Атиласа слышалось удивление.

– Ты очень доверяешь словам ночного кошмара.

– Раньше оно никогда не говорило, – сказала я ему. – И я уже наполовину догадалась, в любом случае. Ой. Что произойдёт, если мы просто… пройдём через один из этих узких участков?

– Мы окажемся глубоко в Между и почти в За, – сказал он. – Почему? Ты хочешь выбрать что-то одно?

– Без понятия. Кажется, Зеро был бы раздражён, но он, вероятно, всё равно будет раздражён.

– Это интересное направление, – сказал Атилас. – Почему бы не пойти этим путём?

Это предположение прямо противоречило его предыдущему предупреждению, но, несмотря на это, я проследила взглядом за возможным перемещением тонкой полоски. Она исчезла в темноте угла, который не должен был быть таким тёмным или углублённым, каким казался в данный момент. Здесь определённо не должно было пахнуть старым, серым, мокрым камнем.

– Ага, я не думаю, что это хороший способ пойти дальше, – сказала я, но всё равно поднялась. При этом я почувствовала неудобную неловкость в своем кармане и рассеянно похлопала по нему. Под джинсовой тканью скрывались три тюбика с чем-то, на ощупь похожим на пластик, и когда я вытащила один, оказалось, что это игла. – Вот блин, – сказала я. – Это то, что я получила от того гоблина давным-давно!

Что они делали у меня в кармане? Я держала их наверху, вместе с ожерельем-которое-было-змеей, спрятавшись за своими бирюльками. Возможно, это метафора, но важно то, что теперь они были у меня в кармане, и я не помнила, как положила их туда.

Червяк теперь яростно вгрызался в землю, гоняясь за чем-то скользким и тёмным.

– Не странно ли, – послышался голос Атиласа, – как всё перемещается по дому? Всегда оказывается в нужном месте, чтобы быть полезным.

Я оторвала взгляд от тёмно-серого пространства в углу и сказала:

– Да. Удобно, я полагаю. Этот предмет… всегда был в доме?

– Кажется, мы упоминали, что были удивлены, что дом не провалился в Между или не стал местом более странных происшествий.

– Это приятное, жутковатое «да», – пробормотала я. Червь извивался и жевал, и это было неудобно, но я хотел знать, за чем он так яростно гонялся. Чем ближе я подходила к теням, тем яростнее он двигался. Я сказала Атиласу: – Давай же. Похоже, это всё, в конце концов.

Мне не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что он шёл за мной, приподняв бровь; веселья в его голосе, когда он сказал:

– О, конечно, после тебя, Пэт! – было достаточно. Но он пошёл за мной, и это было важно.

Мы прошли сквозь штукатурку и оказались на прохладном, влажном камне, который слишком плотно облегал нас, чтобы чувствовать себя комфортно. Атиласу приходилось двигаться медленно, и мне было ненамного удобнее: он стоял сзади, а камень давил с боков, отчего мне казалось, что я не могу дышать. Возможно, было бы легче, если бы червь не сжимал и мой разум, но к тому времени я уже испытывала некоторое облегчение от того, что могла сосредоточиться на этом. Я уловила краткий проблеск воспоминания и позволила червю проглотить его, остановившись, чтобы запечатлеть и его тоже: это было воспоминание о себе, сонно бредущей по дому, чтобы добраться до кухни, а вместо этого бредущей по замшелой поляне. Мягкая трава под ногами заставляла меня сонно хихикать про себя. Я всё ещё видела впереди свет на кухне и не испытывала страха, пока что-то большое и тёмное, похожее на паутину, не протянулось между тем, где бы это ни было, и безопасной кухней.

Оно потянулось ко мне, и я закричала, громко и пронзительно. Что-то большое и быстрое, пахнущее папой, пронеслось мимо меня, и чья-то настойчивая рука оттащила меня, развернув лицом в другую сторону, слишком быстро, чтобы я успела по-настоящему испугаться того, что увидела.

Мамино лицо, мамины глаза, такие яркие и серые. Она опустилась передо мной на колени, обхватила моё лицо ладонями, и, хотя я в детстве ничего такого не заметила, я, которая помнила это, только сейчас впервые осознала, что она также закрыла мне уши, чтобы заглушить звуки позади меня. Мы простояли так несколько минут, и я вспомнила, как моё сердцебиение замедлилось, когда я уткнулась лицом в её ладони и зарылась пальцами ног в мох.

Когда она отпустила меня, мои пальцы ног были прижаты к ковру. Она посмотрела на него, затем бросила быстрый взгляд мне за спину, прежде чем встать.

– Ты снова ходишь во сне, – сказала она, и я поняла, что это, должно быть, правда. Я на мгновение ощутила тепло её ладони на своей, как будто она действительно дотянулась до меня сквозь воспоминания и сжала мою руку здесь и сейчас, – она добавила более настойчиво: – Тебе просто приснился кошмар. Забудь об этом. Возвращайся в постель, Пэт.

Конечно, она не сказала «Пэт».

Она произнесла моё имя, но звук его был размытым в моём сознании. Я услышала или почувствовала веселье Атиласа где-то позади меня.

– Я немного успокоился, – сказал он. – Похоже, ты не доверяешь мне так сильно, как я думал. Похоже, твоя мать была удивительно одаренной волшебницей.

– Для человека, – сказала я, добавляя квалификацию, которой у него не было.

– Я был бы признателен, если бы ты не вставляла мне палки в колеса. Похоже, в детстве ты тоже была склонна забредать туда, куда не следует.

– Вот тебе и питомцы. Вечно во что-то ввязываются, – я внезапно и холодно задумалась, сколько же именно из моих воспоминаний об этом старом сумасшедшем дядьке изменилось. После того как мы переехали сюда, я часто бродила за ним по окрестностям, и всегда случалось что-нибудь весёлое и захватывающее, когда я отправлялась за ним в погоню.

Я обнаружила, что мои воспоминания об этих эпизодах были не совсем цельными: они были, но я старательно забывала о том, как менялся мир вокруг меня, когда я следовала за ним, и о странных людях, которых мы встречали по пути через этот меняющийся ландшафт.