Текст книги "Между решениями (ЛП)"

Автор книги: Вэнди Джинджелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Я не принимаю от тебя объятий, – с подозрением сказала я.

– Это просто объятия, – холодно сказал он. – Я не буду… ожидать чего-то.

Я посмотрела на него через стол.

– Ой. Спасибки.

– Или, – сказал он более убедительно, – ты могла бы перестать играть в игры с этим изворотливым стариком. Тогда не будет необходимости в объятиях, если ты сама этого не захочешь.

– Нет, пока я не узнаю, что случилось с мамой и папой, – сказала я. В последнее время, когда я занималась своей повседневной жизнью, всплыло одно – два небольших воспоминания – возможно, это были воспоминания о сеансах с Атиласом и встрече с отцом Зеро, а возможно, просто естественное исцеление после того, как большая блокада была устранена, и мой разум снова заработал в нормальном режиме, сметая всё на своем пути, убирая другие обломки. Я не думала, что пройдёт много времени, прежде чем эта блокада полностью исчезнет, и я хотела быть как можно более готовой к этому, когда это произойдёт.

Может быть, таким образом я смогла бы смягчить ущерб, который, как я была почти уверена, это нанесёт.

***

– Слышала, послезавтра мы снова будем готовы отправиться за сиренами, – сказала я Зеро, когда мы вернулись. Мы с Джин Ёном вернулись домой и обнаружили, что Атилас сидит в своём кресле и листает книгу, которая, должно быть, была связана с магией, судя по тому, что иллюстрации, казалось, не были полностью привязаны к страницам. Зеро был на кухне и колдовал за столом над несколькими маленькими пластиковыми предметами. Некоторые из них вплавились в стол, и вытаскивать их было бы той ещё занозой в заднице; но большинство из них, похоже, получились что надо, поэтому, нарезав говядину и добавив все специи в кастрюлю, я облокотилась на кухонный стол, обошла Джин Ёна, чтобы видеть Зеро, и указала на бардак.

– Полагаю, это делается для того, чтобы люди не могли обманом вытащить беруши, – сказала я, поскольку в ответ на мой первый вопрос он только хмыкнул. – Как это поможет решить проблему с приложением камеры?

– Тритон работает над кое-чем для нас, – коротко сказал Зеро. – Не перебивай, Пэт, я и так испортил слишком много из них. Завтра они должны быть готовы к электронике.

– Поняла, извини, – сказала я. – Джин Ён, подвинься, мне нужно место для чая.

Я оттолкнула его, не задумываясь об этом, но вместо того, чтобы позволить ему оттолкнуть себя, как он делал всегда, руки Джин Ёна чуть шевельнулись, а затем замерли. Я резко остановилась, оказавшись слишком близко к нему, чтобы чувствовать себя комфортно. Он отклонил голову назад ровно настолько, чтобы запечатлеть лёгкий воздушный поцелуй в направлении моего носа, его глаза потемнели от смеха.

Мои глаза остановились на Зеро, и моё сердце упало, когда я увидела, что он смотрит на нас обоих.

Он сказал ледяным тоном:

– Что, по-твоему, ты делаешь, Джин Ён?

Я сразу же выпрямилась и сказал Джин Ёну:

– Прекрати творить всякую дичь!

Его глаза заблестели; он повернулся к Зеро и пожал одним плечом.

– Это вполне естественно, не так ли?

– Что значит «это естественно»?

– Kobaek haesseoyo, – сказал Джин Ён. Его голос звучал довольно бодро для парня, которому решительно отказали после признания в любви. Или для того, кто был на грани того, чтобы его снова швырнули об стену.

Я бы бросила на него свирепый взгляд, но не была уверена, что он не воспримет его как поощрение.

На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Зеро заговорил. На этот раз его голос был не рокочущим, а пронзительным, ледяным.

– Что ты сделал?

– Я сказал ей, что люблю её, – сказал Джин Ён кристально чистым голосом, в котором звучала насмешка и, возможно, немного вызова. – Я же говорил тебе, что сделаю это.

– Я сказал тебе, что, если ты попытаешься сделать что-нибудь ещё, я лично порву тебя на части и…

– Не рви никого на части на кухне! – сказала я Зеро. – Я готовлю чили, и если ты думаешь, что я хочу пытаться отличить, что такое кровь, а что такое чили, то ты глубоко ошибаешься.

Голубые глаза Зеро на секунду остановились на мне, прежде чем снова повернуться к Джин Ёну. Он сказал:

– Выйди на улицу.

– Блин, нет! – твёрдо сказала я. – Мало того, что ты швыряешь его сквозь стены, так я ещё и не хочу, чтобы ты швырял его через забор.

Джин Ён бросил на меня более, чем обычно, испепеляющий взгляд, затем провокационный на Зеро.

– Она не хочет, чтобы ты причинял мне боль, Хайион.

– Я просто не хочу, чтобы мой дом разгромили. Почти уверена, что новые соседи уже тоже боятся тебя, Зеро: для чуваков, которые должны сливаться с толпой, у тебя сейчас не очень-то хорошо получается.

Взгляд Зеро метнулся ко мне.

– Я сказал ему, чтобы он не заигрывал с тобой, и объяснил, почему.

– Тогда это было чертовски грубо с твоей стороны, – сказала я. – Если я не хочу, чтобы он… вот это да, ты сказал «заигрывал» со мной, я скажу ему об этом сама! Вообще-то, я сама ему сказала, так что можешь не нарываться на драку.

– Nep, – сказал Джин Ён, задрав нос. – Она мне уже сказала. Мы разберёмся с этим между собой.

Я повернулась обратно к Зеро.

– Кстати, у тебя опять есть от меня секреты? Почему он не должен заигрывать?

– Я не могу… я не могу понять, саркастична ты или нет, – сказал Зеро, выглядя искренне озадаченным. – Разве ты не знаешь, что…

– Это моё дело, Хайион, – сказал Джин Ён. – Я буду прислушиваться к тебе в других вопросах, но…

– Когда? – спросил Зеро, как будто его терпение было на исходе. – Я хотел бы знать, когда именно, потому что я не помню, чтобы ты много слушал ни в прошлом, ни в настоящем!

– Он прав, – сказала я Джин Ёну.

Джин Ён поджал губы.

– Я очень хорошо себя чувствую, когда меня вежливо спрашивают. Ты должен стараться просить вежливо, Хайион.

Зеро очень осторожно положил кусочки пластика, которые он пытался зачаровать, обратно на стол.

– Джин Ён, – он поколебался, затем раздражённо сказал, – просто пойди и проверь, как там полицейские, которых детектив приставил к береговой линии! Им запрещено иметь при себе телефоны, чтобы избежать опасности быть соблазнёнными. Если ты не можешь быть полезен по дому, то с таким же успехом можешь быть полезен где-нибудь ещё.

– Ye, Хайион, – чопорно сказал Джин Ён.

– И перестань говорить мне «да»! – мрачно сказал Зеро. И добавил, словно не в силах остановиться и раздражённый тем, что не может: – Не подходи слишком близко! Оставайся по эту сторону периметра, который они установили. Дальше идти небезопасно, пока мы не вооружимся получше.

Должно быть, это позабавило Джин Ёна, потому что я услышала смех в его голосе, когда он сказал:

– Ye, ye, Хайион, – и исчез за стеной и в Между.

– Мы обсудим это позже, – сказал мне Зеро и, собрав все кусочки пластика, которые не расплавились, зашагал вверх по лестнице.

– Я на это не соглашалась! – крикнула я ему вслед. Сварливый старый фейри. Иногда он был таким же плохим, как Атилас.

Поскольку Зеро, похоже, больше не собирался дальше заниматься, я оставила чили тушиться на кухне и пошла узнать, не хочет ли Атилас чай. Возможно, я надеялась, что мне удастся уговорить его помочь мне в поисках каких-нибудь воспоминаний, но чай всегда помогал наладить с ним отношения.

– Ты здесь, чтобы скрасить и мой день? – спросил Атилас, когда я подошла. – Как восхитительно! Однако я бы предпочёл чашку чая.

– Можешь выпить чай, – сказала я ему. – Никакого оживления. В доме и без этого достаточно весело. Я хочу немного заняться спелеологией.

– Понятно, – сказал он, закрывая книгу, которую читал, заложив её одним пальцем вместо закладки. – Тогда я действительно настаиваю на чае, и, возможно, ты предпочтёшь эспрессо своему обычному вкусу.

Я бросила на него взгляд через плечо, направляясь на кухню.

– Ты хочешь, чтобы у меня участился пульс?

– Я думаю, это было бы полезно.

– Хорошо, – крикнула я. – Но, если я не смогу заснуть, ты будешь тем, кого я буду раздражать.

Тут чайник начал закипать, но я была почти уверена, что он пробормотал:

– На самом деле, обычный день в жизни.

Он отложил книгу, которую читал, когда я вернулась с подносом с чаем и печеньем, что дало ему возможность выпить свой чай.

– Надеюсь, ты не готовишь ничего, что могло бы подгореть, Пэт? – спросил он через край.

– Я уже немного перемешала, – сказала я. – Я могу ещё раз перемешать позже. Если я не буду готовить слишком долго, часть теста может прилипнуть ко дну, но оно не подгорит. Как ты думаешь, нас не будет какое-то время?

– Вполне вероятно, – сказал он, допивая чай с ужасающей скоростью. – Время может быть текучим, когда человек имеет дело с тем, что происходит у него в голове.

Я хотела это сделать, но у меня всё ещё были неприятные воспоминания о прошлом разе, и в животе образовалась неприятная воронка.

– Ты уверен, что не хочешь пару коктейлей и ещё чего-нибудь? – подсказала я ему.

Его серые глаза на мгновение задержались на мне, прежде чем он сказал:

– Ты можешь наполнить мою чашку.

– Ты не делаешь мне одолжения, – сказала я с некоторым раздражением, но всё равно встала и снова наполнила его чашку.

– Нет? – спросил он, не отрывая глаз от струйки чая. – Как и прежде, Пэт, как только мы начнём, остановиться будет невозможно. Ты уверена, что хочешь начать?

– Без понятия, что ты собираешься делать, – сказала я ему. Я тоже немного задрала нос, потому что не хотела, чтобы он знал, что я уже чувствую себя слабой и уязвимой. – Я уже знаю, что лучше не впускать тебя снова в свой разум, и от твоего маленького червячка не будет много толку, пока я не испугаюсь настолько, что…

– Могу я напомнить тебе, Пэт, – сказал Атилас пугающе холодным голосом, – что я пока не сделал тебе ничего большего, чем просто немного покопался в твоём сознании? Могу я также напомнить тебе, что…

– Нет, уж, спасибки, – поспешно сказала я. – Ты уже убивал меня шесть раз, так что можешь засчитать это в счёт того, что ты мне показал.

– Я не собираюсь, – вкрадчиво произнёс Атилас, – убивать тебя. Я ничего не могу сделать с мёртвым телом. Сейчас. Ну что, начнём?

Он не оставил мне особого выбора: наклонился над чайным подносом и схватил меня за запястье прежде, чем я поняла, что происходит, и если его голос был мягким, то хватка – железной.

– Ой, – сказала я. – Что ты задумал? Я думала, ты снова попытаешься залезть мне в голову.

– Я подумал, что мы могли бы попробовать что-нибудь более… осязаемое, – сказал он. – Кажется, ты способна ухватиться за то, за что тебе не следовало бы хвататься, так что, возможно, было бы лучше не давать тебе того, за что можно ухватиться.

Что-то холодное и болезненное пронзило моё ухо, но у меня не было времени беспокоиться об этом, потому что внезапно стены гостиной замерцали и на них появилось лицо Зеро, близкое и пугающее. Я почувствовала, как во мне вспыхнуло воспоминание – это был первый раз, когда я по-настоящему встретила Зеро, и он чуть не задушил меня. Что оно делало на стене?

Именно этого мне и не хватало в жизни: повесить мои воспоминания на стену, чтобы все могли их видеть. Мне определённо не нравился такой поворот событий.

– Ой! – возмутилась я. – Это неважное воспоминание! Зачем ты с ним возишься? И как, блин, ты умудрился развесить из на стенах?

– Кто может сказать, что важно, а что нет? – спросил Атилас, разглядывая стены. – Если ты хочешь увидеть что-то более интересное, сделай так, чтобы это произошло.

– Я пытаюсь, – процедила я сквозь зубы. В основном я пыталась понять, каким образом, блин, он проецирует воспоминания на стены моего дома. Как только я это сделаю, я смогу попытаться извлечь нужные воспоминания. – Но ты продолжаешь вызывать не те воспоминания!

– Сделай их правильными, – сказал он. – И перестань обвинять меня в своих собственных недостатках.

– Недостатках, мать твою за ногу! – гневно сказала я, и где-то в суматохе моего сознания я почувствовала знакомое лёгкое грызение. – Ты снова запустил этого червяка в мою голову, не? Как тебе это удалось, если мы всё ещё в стороне от всего?

– Это тебе решать, – сказал он. – Но, в конце концов, ты же просила, чтобы твои воспоминания были проверены.

– Я просила тебя помочь мне найти пропавшие, – отрезала я. Я оглядела комнату, пытаясь найти средоточие магии, которая вытягивала из меня воспоминания, но каждая точка магии в комнате, казалось, была направлена к другому источнику, и мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что они не были направлены к разным источникам, они были идущие с разных сторон и исходящие из общего источника – меня.

Всё было связано со мной: мой дом, Между, червяк, демонстрация воспоминаний. И Атилас использовал эти связи против меня – использовал мой собственный дом против меня, чтобы усилить червя, контролировать его, показывать воспоминания. Используя магию, настолько знакомую, что до этого самого момента я и не подозревала, что это на самом деле магия.

– Оу, этого нет в программе, – сказала я, потому что это был мой дом. Вся власть и защита в нём были моими, и он не имел права обращать его против меня. Не из-за мелких воспоминаний, которые, в любом случае, не имели значения.

– Тогда останови меня, – сказал он холодно и насмешливо. – Или мы перейдём к другим воспоминаниям – там есть одно, которое, кажется, окружено надёжной защитой. Боже мой! это вампир…?

Я стиснула зубы и попыталась найти, куда подевался червячок, но всё, что я могла почувствовать, – поток воспоминаний, когда они уходили от меня, и лицо Джин Ёна, слегка покрасневшее от моих поцелуев, расплывающееся по стенам.

О, нет. Блин, нет. Оно не должно было предстать перед отстранённо удивлённым глазами Атиласа.

Я боролась с ним, цепляясь за воспоминание, чтобы оно не исчезло, но оно ускользало от меня всё быстрее и быстрее, а червь жевал всё быстрее и быстрее. Запаниковав, я увидела, как следующая часть воспоминаний впиталась в стену, и я ничего не могла с этим поделать, потому что мы были не в моём сознании, где я могла бы контролировать подобные вещи.

На этот раз мы были за пределами моего сознания.

Волна ярости захлестнула меня, подталкивая к борьбе, к нападению. Я хотела полностью выбросить Атиласа и червя из головы. Но это не сработало бы здесь, за пределами моей головы, поэтому вместо этого я впустила Атиласа ещё глубже. Я нащупала толчок, который вытащил мои воспоминания, и последовала за ним в свой собственный разум, оставив позади движущиеся стены и тела. Я погрузилась, и по мере того, как я погружалась, я увлекала Атиласа за собой, пока не осталось ни стен, ни структуры. Никаких преград. Я использовала магию этого дома, все связи, которые связывали меня, чтобы вести нас всё глубже и глубже, пока мы не проследовали за червём до самого конца и не вернулись к его источнику: Атиласу. Он тоже был связан со мной – потому что всё было связано. Червь тоже пришёл со мной, и я выпустила его на свободу.

Я увидела вспышку отчаяния в его серых глазах, но не смогла отступить. Червь в одно мгновение глубоко проник в его разум, и воспоминания нахлынули на меня. Я думаю… Я знаю… Я бы не отступила, даже если бы могла. Вместо этого я двинулась вперёд, прямо в память, пока память больше не превратилась из плоского дисплея в отдельный мир; и на этот раз это была не моя память.

Это было воспоминание Атиласа. Я была Атиласом, а передо мной был отец Зеро, яркий и смертоносный. Его взгляд приковал меня к себе, и я не могла пошевелиться; я почувствовала, как что-то знакомое и ужасное скользнуло в мой разум – маленький червячок, который знал, как искать то, что ему нужно было узнать.

– Я сделал, как вы просили, мой господин, – я почувствовала, как в памяти на мгновение промелькнуло воспоминание: кровь, жар и влажное, удушливое бульканье, которое разум Атиласа плавно затолкал под поверхность, где его нельзя было увидеть.

– Итак, я вижу, – сказал отец Зеро, и холодный расчёт в его голосе дал мне понять, что он тоже видел это воспоминание: Атилас позволил ему всплыть на поверхность, чтобы доказать, что он выполнил то, что ему было приказано сделать. – Твоё второе задание…

– Мой господин, я полагаю, у вас есть и другие слуги.

– Это не просьба, это приказ.

Я чувствовала себя такой усталой, потому что это тело, этот разум точно знали, что последует, и знали, что в любом случае должны были произнести нужные слова.

– Я осознаю, мой господин. Я должен отказаться.

– Да, ты так сказал. Я полагаю, ты был обеспокоен тем, как это отразится на моём сыне.

– Потеряв своего брата…

– …который уже замышлял что-то против него, – перебил отец Зеро.

– Мой господин, я больше не могу брать у него. После сегодняшнего вечера…

– Должен ли я ещё раз напомнить тебе, что произойдёт, если ты не подчинишься?

Я почувствовала, как застыло лицо Атиласа, как замерло всё его тело, как замерло сердце. Он сказал с холодным отчаянием:

– Мой господин…

– Тогда я заберу у тебя, – сказал отец Зеро, его улыбка была прекрасной и устрашающей, – кровь и боль. И я позабочусь о том, чтобы ты заплатил за своё непослушание.

Я потеряла нить воспоминаний из-за внезапного прилива отчаяния, от которого меня бросало то в жар, то в холод, и погрузилась в мысли Атиласа на мучительный, сбивающий с толку промежуток времени, который не мог длиться больше пары минут, но показался мне вечностью. Когда память вернулась, она была разрозненной.

Каждый вдох причинял боль, каждое движение обжигало. Я всё ещё дышала, но с трудом; на периферии моего сознания была синяя влага от крови, которая собиралась вокруг виска и щипала глаз.

– Теперь, – прошептал этот голос мне на ухо, – я займусь этим сам. И я не буду торопиться с этим.

Звук моего дыхания – дыхания Атиласа – и клокотание крови в наших лёгких. Звук далекого колокола. Не церковного. Не здесь. Древний звук. Словно призыв, послышались приближающиеся шаги за пределами видимости. Тем не менее, всё, что я могла видеть, было синим, и всё, что я вдыхала, было кровью.

– Отец, – это был голос. Он казался старым и тихим, но это, должно быть, был сводный брат Зеро, не так ли? Он заставил нашу руку дёрнуться, как будто она действительно могла двигаться, могла сделать что-нибудь, чтобы помочь. Это было всего лишь подёргивание. Этот орган знал, что можно делать, а что нельзя: это был не тот орган, который привык помогать людям. Это было бесполезно.

Воздух был спёртый, так почему же мы так отчётливо слышали крики?

Звук был пойман в ловушку, и я была поймана в ловушку, и мы были пойманы в ловушку, и крики…

Эти крики…

Края воспоминаний разлетелись, как горящий пергамент, и я упала, рыдая. Последовал крик, разорванный на куски и опаляющий мой разум, когда я провалилась в другое воспоминание.

Я посмотрела на своё собственное лицо, и оно показалось мне чужим и не совсем правильным. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что не совсем правильно всё это было из-за того, что я видела себя с более высокого поля зрения, чем обычно. Худощавое лицо, тёмные, растрёпанные волосы и большие серые глаза, которые заставляли меня по-новому взглянуть на то тело, в котором я находилась.

– Я действительно хочу этого… очень сильно, – сказал Атилас моими губами. – Не искушай меня.

Я чувствовала в нём страстное желание: больное, безнадежное желание быть в безопасности, чтобы о нём заботились, чтобы он отдохнул. Страстное желание освободиться от такой ужасной тьмы – тьмы, настолько наполненной кровью, ужасом и смертью, – что он даже не мог думать об этом трезво.

Но я знала, что ничего из этого не отразилось на его лице, потому что я видела, как это отражается в моих собственных серых глазах. Я могла вспоминать со своей точки зрения.

Я бы последовала за этим воспоминанием туда, куда оно привело, но я опоздала – или, возможно, Атилас подоспел как раз вовремя. Что-то схватило меня за затылок, или за то место, где это было бы, если бы я была в своём теле, а не в чьём-то сознании, и буквально потащило прочь.

– Вон! – произнёс голос Атиласа, серый и изношенный до предела.

– Прости меня! – сказала я, испытывая тошноту и ужас от того, как легко было вырвать у него воспоминания. – Прости меня!

Возможно, я говорила не вслух, потому что в следующее мгновение я уже лежала на ковре, и в поле зрения не было ничего, кроме потолка и калейдоскопа красок и движения. Все тени были какими-то неправильными, но я не была уверена, было ли это потому, что было намного позже, чем следовало, или потому, что сами тени решили сами решить, где им лучше находиться.

– Где Атилас? – спросила я, слегка запинаясь. Я хотела извиниться должным образом, а не в его сознании, куда я сама себя загнала и откуда извлекла воспоминания, которые не имела права забирать. Всё, что я могла видеть, – это сияние, которым был Джин Ён, и холодное, нитевидное движение моего дома вокруг меня, когда он изгибался и переплетался вокруг Между в комнате.

– Атилас… отвлёкся на минутку, – раздался голос Зеро из огромной массы льдисто-голубых движений и теней где-то в другом конце комнаты. – Что, во имя всего святого, ты натворила?

Я стояла, пошатываясь, но Джин Ён был рядом, чтобы поддержать меня, положив руку мне на спину. Он не пытался обнять меня, и это было хорошо. Я, вероятно, попыталась бы что-то с этим сделать, и, вероятно, тоже упала бы, пытаясь это сделать.

Атиласа в комнате не было, но я была почти уверена, что он всё ещё где-то в доме: где-то в задней части дома – возможно, во внутреннем дворике – была большая груда серебра и стали, что, по крайней мере, убеждало меня в том, что он всё ещё жив.

Я сделала небольшой, прерывистый вдох и сказала:

– Думаю, что-то пошло не так с магией, которую творил Атилас, – сказала я.

Только с магией всё было в порядке. Я только что выяснила, как использовать её против Атиласа, вместо того чтобы он использовал её против меня. Она была моей, и, воспользовавшись ей, я забрала у него то, что он забрал бы у меня.

С неприятным ощущением в животе я поняла, что воспоминание, на которое я увидела, должно быть, было обратной стороной событий, о которых рассказал мне Зеро. Каким-то образом то старое недоверие к Атиласу, которое я испытывала, снова всплыло в моей памяти и в результате вызвало это воспоминание. Зеро сказал, что обнаружил, что Атилас едва функционирует сразу после того, как был убит его брат: он сказал, что тот был настолько ранен, что в таком состоянии он не мог убить сводного брата Зеро.

– Садись, – сказал Джин Ён, подталкивая меня к дивану. – Садись. Мы выпьем кофе, а потом поговорим с этим стариком.

– Я видела ту ночь, когда умер твой сводный брат, – сказала я Зеро, позволяя усадить себя на диван и невидящим взглядом уставившись на остывший чайник с чаем и оставленное печенье. Джин Ён, казалось, остался доволен, потому что исчез на кухне. – Кажется, тебе нужно поговорить со своим отцом.

Мне никогда не приходило в голову, что ранения, полученные Атиласом в ту ночь, были вызваны тем, что он отказался убить сводного брата Зеро. Или что это сделал отец Зеро. Приказал, да. Сделал это сам? Нет. Но я определённо слышала, как отец Зеро кого-то убил.

Лицо Зеро могло бы послужить украшением для вечеринки, полной людей.

– Тебе не следовало этого делать, – сказал он

– Я сделала это не нарочно, – пробормотала я, но ничего не могла поделать с чувством вины. Воспоминание было тщательно похоронено: глубоко и тихо, где его не смог бы легко вытащить на поверхность любопытный червячок или пара мелких воспоминаний. Если бы я снова не проявила недоверия к Атиласу, не думаю, что смогла бы добраться до него.

– Я надеюсь, это развеет твои подозрения, – сказал Зеро. – Я наткнулся на Атиласа всего через несколько мгновений после того, как пустился в погоню за убийцей – за ним и моей старой человеком-няней вместе. Она была старой, но она не должна была умереть таким образом. Я нашёл их вместе в том, что казалось морем крови: Атилас знал, что она была со мной с самого моего рождения, хотя тогда она была ещё ребёнком. Он по-своему любил её, и я полагаю, что он тоже не стал бы её убивать. Мне бы очень хотелось знать, как ты смогла получить доступ к этим воспоминаниям, потому что я уверен, что он отдал их не по своей воле.

– Не по своей, сказала я. – Я поняла, что он делал с помощью магии дома, и обратила её против него – он как бы сделал это сам с собой. Может быть, я смогу проделать то же самое с твоим отцом, когда он в следующий раз попытается выудить что-то из моего мозга.

Зеро открыл было рот, но снова закрыл его. Наконец, он сказал:

– До этого момента я бы не советовал этого делать. Теперь я не уверен.

– Не знаю, как вы все жили без меня, – сказала я. – Разве это не забавно, когда всё, что, как тебе казалось, ты знал, может оказаться неправдой?

– Нет, – сказал он, но в его глазах заиграли искорки смеха. – Но, по крайней мере, я могу утешаться мыслью, что у моего отца впереди ждёт такой сюрприз.