Текст книги "Между решениями (ЛП)"

Автор книги: Вэнди Джинджелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Джин Ён, который начал осторожно расхаживать по комнате, слегка принюхался, но вернулся на нашу половину комнаты, не проявляя особого беспокойства. В его взгляде, которым он снова обвёл комнату, была какая-то скованность, но, возможно, это было из-за того, что по краям стало темно.

– Похоже, мы опоздали, – произнёс женский голос позади нас, когда я пытался понять, почему в комнате вдруг стало так темно.

Зеро повернулся, взмахнув мечом, который внезапно и непостижимым образом оказался в его руке, пока голос всё ещё говорил, и серебряный клинок встретил его удар, парируя и затем высвобождаясь одним звонким движением.

– Не убивай Паломену, – сказала я ему, всхлипывая.

Зеро опустил меч. Он сказал:

– Пожалуйста, перестань плакать.

– Я не плачу, – сказала я, вытирая слёзы манжетами. – Не указывай мне, что делать.

Это заставило его выдохнуть, что было почти похоже на смех, и у меня в груди всё расслабилось настолько, что я смогла осознать, как тепло окутывает мои плечи, спереди и сзади. Я поняла это, только когда рука Джин Ён обняла меня сзади, а Зеро бросил на неё жёсткий, не совсем хладнокровный взгляд. Я могла бы сбросить руку, но вместо этого оставила её там. Сегодня я была готова принять все утешения, в которых отчаянно нуждалась, по крайней мере, от Джин Ёна.

– Мне было бы что сказать по этому поводу, уверяю вас, – ободряюще сказала мне Паломена. Она обвела комнату долгим, полным сожаления взглядом, и её взгляд на мгновение задержался на мне, прежде чем снова опуститься на Зеро. Она сказала: – Это немного досадно.

– Да, – без обиняков ответил Зеро.

– Может быть, всё не так, как кажется, – сказала я, мои слёзы высохли, но мой голос был слишком дрожащим для профессионала, которым я должна была быть. – Может, это как когда… когда мы нашли мёртвого чувака, который оказался не тем, за кого мы его принимали?

– Мы проведём тщательное расследование, Пэт, – сказал Зеро. – Мы не будем просто предполагать, что всё так, как кажется.

– А, – сказала Паломена. – Тогда, прежде чем вы проведёте слишком тщательное расследование, как думаете, было бы хорошей идеей отослать меня?

Думаю, я бы обнадёжилась, если бы Зеро согласился. Он не согласился: он покачал головой и сказал:

– В этом нет необходимости. Атилас был… очень внимателен. Мы пригласим детектива, чтобы он проверил останки человеческими методами, но я вижу следы работы.

Останки, – сказал он.

Тени на самом деле были тенями.

Я думала, что просто устала от беспорядка и смерти, что перед глазами у меня пляшут чёрные точки, потому что меня тошнило и кружилась голова. Что по краям комнаты сгустились тени из-за времени суток, а не потому, что они были населены тенями людей, которые когда-то были живы.

Одна из них отделилась от ближайшей ко мне стены, направляясь к двери, и я мельком увидела юное лицо Эзри, когда тень скользнула в мою сторону. Она улыбнулась мне, резко и насмешливо, совсем как при жизни. Как будто она знала что-то, чего не знала я, и наслаждалась этим фактом. Или как будто она обращалась с таким выражением лица к кому-то другому – к кому-то, кого я не могла видеть.

Она была всего лишь ребёнком. Просто ребёнком, который держал в руках крикетную биту и старался быть достаточно стойким, чтобы не умереть в незнакомом мире, который мог убить её в мгновение ока.

Не знаю, кому она улыбалась, но мне показалось, что эти несколько секунд она смотрела прямо мне в глаза. Затем осталась только темнота, которая, казалось, выла и вопила: темнота, которая слилась с остальной тенью в комнате, темнота, которая беззвучно выла и корчилась и, наконец, растворилась в полу.

– Ты можешь заставить их прекратить это делать? – спросила я Зеро, отводя взгляд от бурлящего бардака посреди комнаты, который вскоре должен был превратиться в тот бардак, который был там физически. Тени – нет, именно затемнения – уже снова собирались по комнате, чтобы повторить всё сначала.

– Нет, – сказал он, и на мгновение я подумала, что его действительно может вырвать. Его глаза закрылись, а затем снова открылись, и он втянул воздух через нос, отчего у него защипало в горле. Когда он заговорил снова, его голос был таким же холодным, как и при нашей первой встрече. – Выйди из комнаты. Оставаться здесь бессмысленно, и я думаю, они не прекратят порождаться ещё несколько лет.

– Он мог бы оставить их в живых, – сказала я, и мой подбородок снова сморщился. – Он знал, что они всё равно умрут через несколько лет. Зачем делать это сейчас?

– Король, должно быть, узнал о Блэкпойнте и его сообщниках-людях, – сказал Зеро всё тем же ужасным, спокойным, невозмутимым голосом. – Возможно, он не счёл бы целесообразным искать небольшую группу людей, если бы речь шла только о том, чтобы они помогли одному или двум людям, но он бы не потерпел, чтобы кто-то из его людей присоединился к ним, чтобы разоблачить мир За.

Я чувствовала себя такой уставшей.

– Думаешь, он тоже мёртв?

– Мы его ещё не нашли, – сказал Зеро.

– Да, но это может означать, что он у короля, не?

– Если он у короля и не умер сейчас, то скоро умрёт, – сказал Джин Ён. – Возможно, они оставят его в живых, чтобы получить какую-то информацию, но я думаю, что рассказывать особо нечего.

Паломена предостерегающе сказала:

– Я не слышала никаких новостей о том, что Блэкпойнт не мёртв, как мы сообщали некоторое время назад.

– Да, – сказала я, вспоминая в тёмных уголках своего сознания, которые не были заняты окружающим меня кошмаром, что нам всё ещё нужно быть осторожными с тем, что мы говорим в её присутствии. – Да, он мёртв. Мы уже знали это.

– Я бы хотела ещё раз предложить уйти на пенсию, – сказала Паломена.

Когда я посмотрела на неё, она не смотрела ни на меня, ни на комнату, на самом деле. Она очень старательно не смотрела по сторонам, как будто старалась убедиться, что видит как можно меньше.

Не знаю, заметил ли это Зеро. Во всяком случае, его взгляд задержался на ней на несколько мгновений, прежде чем он сказал:

– Джин Ён, выведи Пет. Мне нужно в последний раз осмотреть это место с лейтенантом.

– Я могу остаться, – начала я, но Джин Ён потянул меня за собой.

– Здесь слишком много крови, – сказал он. – Я голоден. Я не должен быть голоден, когда умирают мои союзники.

Я напряглась.

– А что насчёт Веспер?

– Маленькая леди в безопасности, – сказал он, всё ещё нежно оттаскивая меня подальше от запаха и вида мёртвых людей. – Я дал ей… кое-что.

Какое-то мгновение я сопротивлялась, стоя на пороге.

– Ты же… ты же не обратил её?

– Пф, – сказал он, и его пренебрежение пролилось бальзамом на мою душу. Джин Ён много чего делал, но он никогда по-настоящему не лгал мне. – Она такая же, как ты: она бы никогда не позволила мне этого сделать.

Поэтому я позволила ему вывести меня из комнаты, из дома, на солнечный свет. А потом я села рядом с ним под деревом и, повернувшись к нему спиной, обняла его за плечи, вытирая слёзы, пока не осталась только боль в горле.

Вскоре Зеро появился один, по-прежнему ледяной и едва сдерживаемый от ярости, но он двигался так, словно у него снова появилась цель, что, я полагаю, означало, что он справляется с трудностями. Интересно, скоро ли я буду так выглядеть?

– Домой, – сказал он нам; это было единственное слово со сложным значением.

Я не могла заставить себя пошевелиться и встать, так что, может быть, это и к лучшему, что Джин Ён встал и потянул меня за собой. Я так долго была привязана к своему дому и отчаянно пыталась его сохранить, что даже не задумывалась, насколько крепкой была эта связь. Атилас… Атилас не раз указывал на это, и я видела смутное отражение этого в связи Ральфа с его домом – и Морганы, если у меня когда-либо хватило ума это осознать, – но только сейчас я начала понимать, в чём именно заключалась эта связь.

Эта связь тоже была с Атиласом – или, по крайней мере, исходила от него. Он не смог убить меня, благодаря моим родителям, но он сделал всё возможное: он сделал всё возможное, чтобы я никогда не покидала дом. И если я всё-таки выйду из дома, он знал, что я далеко не уйду. Даже в своих играх Атилас был уверен, что у него выигрышная комбинация, независимо от того, как пойдут дела.

И теперь мне казалось, что мой дом больше не может быть домом. Не из-за того, каким он был, когда я этого не осознавала, а из-за того, каким домом он стал, пока я осознавала. Сначала, пока я была одна, оно было убежищем: местом, где я могла укрыться от внешнего мира, где никто не знал, где я нахожусь. Безопасностью и обещанием на будущее, надеждой, которая поддерживала меня, когда казалось, что в мире не осталось ни тепла, ни надежды. Когда мои психи впервые появились здесь, это было более опасное место, но это было место, где я могла учиться, расти и стараться не умереть в огромном новом мире, который открылся передо мной.

И после того, как они пожили там некоторое время, дом снова стал моим домом. Местом, которое я могла оставить в полной уверенности, что оно было там и всё ещё будет там, и моим, когда я вернусь. Местом, где я могла бы заботиться о людях, которых любила, и получать заботу в ответ, какой бы медленной и часто проблематичной ни была эта забота по мере её роста.

Это было место, где я полюбила Атиласа – место, где он оставил свой след так же неизгладимо, как Зеро и Джин Ён оставили свои, – и я не думала, что смогу вынести те тени, которые почти наверняка остались после его полного и окончательного отсутствия. Я даже не знала, был ли это всё ещё мой дом, и в общем на этот раз у меня не было возможности забыть всё это и жить там.

В смысле, что я не могла пойти куда-то ещё. Я просто следовала за Зеро, как будто я была безмозглым питомцем, каким меня обычно считали окружающие, рука Джин Ёна лежала на моей, и он был рядом со мной. Он не пытался заговорить, и это было хорошо, потому что я не думала, что смогу сейчас что-то понять.

Возможно, никто из нас больше не воспринимал это место как дом. Возможно, я была единственной, у кого он был, потому что, как только мы вернулись, Зеро исчез на заднем дворе, и я почувствовала притяжение по всему дому, когда он начал выполнять упражнения, которые делал, когда был там один. Я видела, как он выполнял эти упражнения, но всегда была уверена, что он делает больше, чем кажется на первый взгляд. Во всяком случае, он оттачивал эту концентрацию, эту цель в жизни, отгоняя эмоции, которые ранее ставили его на колени, и мне хотелось бы сделать то же самое.

Джин Ён, похоже, тоже не мог успокоиться; он бродил из одного конца нижней половины дома в другой, вертясь вокруг меня, как кошка, пока я ставила чайник и готовила еду.

Что такое еда, когда коварный старый фейри, которого вы начали считать своей семьёй, оказался убийцей – особенно убийцей ваших родителей?

Что такое еда? – но и людям нужно есть. Даже фейри должны есть. И это было то занятие, которое не давало мне возможности слишком много думать: во всяком случае, если я не хотела, чтобы блинчики подгорели.

***

Я заснула рядом с Джин Ёном на диване, дрожащая и отяжелевшая, но не мучимая ночными кошмарами. Должно быть, я проспала дольше, чем мне помнилось, потому что день и ночь пролетели незаметно, пока я дрожала, а Зеро приходил и уходил. Время от времени, когда он проходил мимо, я чувствовала прикосновение его руки к своему лбу, вздрагивала ещё сильнее и снова засыпала.

Может быть, от горя и не умрёшь, но оно отняло у меня все силы, и к тому времени, когда мне показалось, что у меня уже достаточно сил, чтобы снова сесть, был ранний вечер. Края окон слегка порозовели, и я почувствовала, как прохладный вечерний ветерок пробирается из-под входной двери и по коридору в нашу сторону.

Я села с тяжелой головой, а Джин Ён с лёгкостью принял сидячее положение. Я задумалась, был ли он рядом всё это время, или я просто забыла о том постоянном тепле, которое наконец-то остановило мою дрожь.

Я посидела там, где сидела, несколько минут, пытаясь решить, есть ли у меня возможность – или, может быть, просто мотивация – встать. Был ли смысл вставать? Была ли какая-то причина не ложиться снова?

Я не столько вздохнула, сколько набрала воздуха в лёгкие, а затем снова выдохнула. Может быть, я могла бы встать и решить, что приготовить ужин. Зеро, должно быть, уже проголодался.

Вместо этого я обнаружила, что смотрю на Джин Ёна, откинувшись на спинку дивана, пока он не повернул голову и не встретился со мной взглядом. Одна его бровь вопросительно приподнялась.

– Ничего, – сказала я. Я схватила его за плечо и с его помощью поднялся на ноги, и он позволил мне это, тихо рассмеявшись. Я на мгновение застыла на месте, но моя рука уже лежала на его плече, поэтому я немного повернулась и наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку. – Просто спасибо, – сказала я.

Я оставила его там и побрела на кухню, гадая, буду ли я вечно чувствовать себя привидением в собственном доме или это просто результат слишком долгого сна. Мой мозг пытался заставить меня думать об Атиласе, когда я пошла приготовить себе чашечку кофе, поэтому я оставила чайник в покое и просто выпила чашку воды. Я была жива и не знала как, потому что Атилас определённо пытался…

Я отогнала и эту мысль, швырнула чашку с оставшейся в ней водой в раковину и вернулась в гостиную. Джин Ён всё ещё сидел на диване, когда я спустилась на ковёр, и почувствовала смутный намёк на Зеро на заднем дворе. Я оставила их обоих там, где они были, оставила пустое кресло Атиласа в гостиной, а сама вышла во внутренний дворик, чтобы попытаться немного прийти в себя.

Соседка поливала свой двор перед домом, и это было в некотором роде приятно и нормально, поэтому я оставалась на месте гораздо дольше, чем ожидала. Было слишком тяжело зайти внутрь и увидеть кресло Атиласа таким пустым и ужасным. Здесь, за пределами дома, всего на полчаса или около того можно было поверить, что такие вещи, как поливка газона в пижаме, зевая и срывая сорняки, и выбрасывание их на грядку, вместо того чтобы избавиться от них должным образом, – реальный мир. Настоящий, сонный и безопасный.

Я опёрлась ногами о перила веранды и задумалась, сможет ли прохладный ветерок, дующий в комнату, как-то справиться с ощущением жара и жалости, которое в данный момент поселилось прямо во мне и время от времени поднималось вверх, заставляя моё лицо чувствовать себя горячим и напряжённым.

Я и не подозревала, что из-за жары у меня на глазах выступили слёзы, пока Джин Ён не вышел, держа по мороженому в каждой руке.

Он сунул мне одно мороженое и сказал:

– Ешь, – и сел рядом со мной, чтобы съесть своё.

Я сморгнула слёзы, с удивлением обнаружив их на глазах, и спросила его:

– Что ты сделал?

– Я ничего не сделал, – сказал он с виноватым видом. – Если ты не хочешь мороженое…

Я неожиданно для самой себя тихо рассмеялась, и, поскольку мне показалось, что от этого мне стало немного легче, я пошла ещё дальше и лизнула своё мороженое.

– Не это. В смысле, когда всё стало… ну, знаешь, в полном бардаке. Когда твой друг привёл твою команду в то место, чтобы их осушили вампиры. Что ты сделал?

– Я сделал и другие вещи… очень грязные, – сказал он. – То, что я сделал… тебе не следует делать.

– Я не собираюсь становиться берсерком и убивать людей, если это то, о чём ты беспокоишься.

Ухмылка Джин Ёна была очень острой и совсем не весёлой.

– Я не убивал людей, – сказал он. – Не человеческих людей. Хайион позаботился об этом.

– Да, он умеет заботиться о людях, – сказала я, и тут я снова была готова расплакаться. Я обвиняюще сказала: – Блин, ты должен был подбадривать меня.

– Тебе не следует сейчас быть весёлой, – сказал он. – А теперь достаточно грустить.

Я немного подвинулась, и, возможно, это было случайно, но я так не думала: я обнаружила, что прижимаюсь к теплу его руки. Я могла бы отодвинуться, когда поняла, что натворила, но вместо этого осталась на месте. Это было нормально – позволить себе немного успокоиться, не?

– Знаешь, что самое худшее? – спросила я, откидываясь ещё немного назад, чтобы пнуть перила. Я била их достаточно сильно, чтобы ослабить планки перед собой, и это приносило удовлетворение, поэтому я продолжала это делать. – Я чувствую, что даже не могу ненавидеть его по-настоящему.

– Старика?

– Да. Я узнала его – и полюбила. Как я могу ненавидеть того, кого понимала и любила? Проблема в том, что я тоже не думаю, что смогу его простить. Он сказал мне… он давным-давно тоже просил меня не прощать его. Наверное, он знал, что однажды это произойдёт.

– У этого человека были планы внутри планов, – согласился Джин Ён. Он искоса взглянул на меня и сказал: – Хайион не говорил, что ты должна простить его. Я этого не говорил. Почему ты так говоришь?

– Без понятия, – сказала я, в последний раз пнув планку, чтобы окончательно её выбить. Я позволяю этой ноге опуститься обратно на пол внутреннего дворика, тяжелой и бесполезной. – Просто…Я понятия не и имею.

– Может быть, – сказал Джин Ён, с большой аккуратностью и серьёзностью облизывая своё мороженое, – может быть, это потому, что ты недовольна.

– Нет, я думаю, это потому, что я хочу иметь возможность делать что-то одно из этих вещей: ненавидеть его или простить.

– Я думаю, ты недовольна. Что-то крутится у тебя в голове, и ты не можешь от этого избавиться.

Я немного повернулась, чтобы посмотреть на него, и подложила руку, в которой не держала мороженое, под другую, согревая рёбра и с этой стороны.

– Ты пытаешься затеять драку? – спросила я. – Если ты думаешь, что я не буду отвлекаться на драку, блин, ты, наверное, прав. Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что у меня в голове что-то крутится снова и снова? Больше ничего не изменить: Атилас всё объяснил, и всё это имеет смысл. Все мелочи, которые меня беспокоили, все мелочи, которые не укладывались ни в какие рамки, внезапно обрели смысл. Он убил моих родителей, и он должен за это заплатить.

– Если ты хочешь убить его, я это сделаю, – сказал Джин Ён, деликатно слизывая растаявшее мороженое с пальцев и брезгливо морща нос. – Но я думаю, что ты не хочешь его убивать. Я думаю, это было бы плохо для тебя.

– Нет, я хочу, чтобы он исчез, – сказала я. – Я хочу, чтобы его не существовало, чтобы мне не приходилось думать о нём или беспокоиться о том, что однажды я с ним столкнусь. Я хочу знать, что мне никогда не придётся ненавидеть его, или прощать его, или помнить, что он где-то там.

– Я не удовлетворён, – сказал Джин Ён, удивив меня. – Я очень недоволен.

– Да? Чем?

– Я не знаю. Это неприятно.

– Тогда прямо как мне, – сказала я.

Я уловила, как кто-то дёрнулся где-то за воротами, как раз перед тем, как Джин Ён напрягся и хмуро посмотрел в ту сторону. Я проследила за его взглядом и, испытав шок, от которого мои ноги ударились о деревянный пол, увидела, что на улице стоит мужчина, с любопытством поворачивающий голову, чтобы посмотреть на другую сторону дороги, а затем на эту. Как будто он искал какой-то конкретный двор. Как будто он искал кого-то конкретного.

Ну, не мужчину, но кого-то, кто выглядел как мужчина.

А потом он остановился прямо у наших ворот, повернулся и просто… стоял там, глядя поверх ворот.

– Это Библиотекарь, – сказала я, моргая. – Блин. Как он меня нашёл?

Он нашёл меня? Или он был здесь с делом к Зеро? Если так, то как он нашёл Зеро?

Джин Ён, прищурившись, задумчиво провел языком по одному из своих клыков и отложил мороженое.

– Я не уверен, – сказал он, – что мне следует позвать Хайиона.

– Я тоже, – сказала я, осторожно ставя свой рожок на перила перед собой. – Я спущусь и поговорю с этим чуваком. Ты останешься здесь, чтобы привести Зеро, если он нам понадобится, хорошо?

– Этот человек – ты его знаешь?

– Типа того.

– Очень хорошо. Я подожду здесь.

Я встала и направилась к лестнице, а Джин Ён добавил:

– Я не буду долго ждать.

– Звучит заманчиво, – сказала я и спустилась на пару ступенек к дорожке. Чего бы ни хотел Библиотекарь, вероятно, было к лучшему, что он не чувствовал себя слишком уютно в доме.

Я не совсем уверена, но не думаю, что он мог видеть меня до того, как я заговорила с ним. Когда я сказала:

– Ой. Чего ты хочешь? – его левый глаз слегка дёрнулся, как будто он заставил себя не вздрагивать, и он впервые посмотрел прямо на меня.

– Ты действительно неукротима, – сказал он. – Привет.

– Я думала, библиотекарям положено оставаться в библиотеках, – сказала я. Я чувствовала, как Джин Ён сжимается в комок энергии позади меня во внутреннем дворике, и мне самой стало не по себе. За кем бы он ни охотился, за мной или за Зеро, мне не понравилось, что он знал, где нас найти. – Что ты делаешь на улицах?

– Ты спрашиваешь, как я тебя нашёл?

– Нет, но ты можешь ответить на этот вопрос, если хочешь, – сказала я ему. – Ты даёшь мне что-то бесплатно, и я принимаю это. Но я ничего тебе за это не дам.

Он улыбнулся мне, и на его щеках, поросших соломенной щетиной, появились морщинки от смеха. На мгновение он напомнил мне Атиласа, такие мягкие черты и настоящие чувства, а я не хотела, чтобы мне сейчас напоминали об Атиласе.

Возможно, он что-то заметил по моему лицу, потому что улыбка довольно быстро исчезла с его лица.

– Я бы сказал тебе, что быть такой честной, как ты, небезопасно, – сказал он. – Но, полагаю, ты бы не последовала моему совету. Твои хозяева дома?

– Почему они должны быть здесь? – спросила я. Строго без лжи. Я была уверена, что он сразу поймёт, что я им всё рассказала, и даже если я не знала, насколько он опасен, отец Зеро знал, и он отступил. – Если ты не знаешь чего-то, чего не знаю я, тебе следует знать, что фейри не очень-то любят жить в домах людей.

– Верно, – сказал он, его взгляд скользнул мимо меня и прошёлся по дому позади меня. – Но я думаю, что этот дом, возможно, немного лучше связан с нашим уровнем реальности, чем обычно думают.

– Да, наверное, – сказала я. – Может быть, это из-за убийств.

Говорить так было рискованно. Если бы он вообще знал что-нибудь обо мне – если бы он знал что-нибудь об Атиласе или отце Зеро, – он бы наверняка догадался, что я не просто питомец. Насколько больше он знал, я не знала. Достаточно, чтобы узнать, как и почему были убиты мои родители? И что это означало?

Как я уже сказала, это был риск, но я хотела знать, что ему известно.

– Если это были правильные убийства, то, наверное, да, – сказал он, переводя взгляд с дома на моё лицо. – У меня есть кое-что для тебя.

Я нахмурилась.

– Ты собираешься мне кое-что подарить? Сколько это будет стоить?

– Бесплатно, – сказал он и показал книгу. – Я давно хотел подарить её тебе, но, похоже, не мог найти подходящего времени – или, может быть, это было то место, которое я не мог найти. Сейчас, кажется, самое подходящее.

«Это было чертовски зловеще», – мрачно подумала я, затем попыталась привести себя в более разумное состояние. Не то чтобы Библиотекарь был виноват в том, что у меня был такой плохой день; и кто знает, может, это был хороший подарок? В конце концов, это была книга.

Он не передавал её через забор, он просто держал её там, пока я не протянула руку и не взяла её, как будто на самом деле ему не хотелось отдавать её мне. Однако, как только я взяла её, он сразу же отпустил.

– Хорошего дня, – сказал он, улыбаясь мне. – Увидимся в следующий раз, я полагаю. Удачи.

– Спасибки, – сказала я, потому что мне нужно было как можно больше удачи, даже если я не понимала, почему он желает мне удачи.

Я бы повторила ему, что не планирую ничего платить ему за книгу и что он не должен рассчитывать на то, что позже сможет что-то из меня вытянуть, но он не дал мне времени. Едва слышно прошептав что-то, Библиотекарь свернул на дорогу, и на мгновение это была не дорога, а зал, сложенный из камня, но каким-то образом живой, изгибающийся вокруг него в тени и свете, чтобы следовать за ним, куда бы он ни захотел.

Я мельком увидела его, а потом он исчез, но я не могла не напрячь зрение, чтобы ещё раз увидеть этот ровный, мирный коридор. Я ничего не увидела, даже ещё одного трепета Между: всё исчезло окончательно и бесповоротно.

Я глубоко вздохнула, задержала дыхание и отпустила его. Затем я посмотрела на книгу, которую он мне дал, и у меня снова перехватило дыхание – на этот раз так внезапно, что я чуть не подавилась. Я услышала, как Джин Ён направляется ко мне по дорожке, но теперь всё, что я могла видеть, – это книгу: увесистый экземпляр «Папы и Дэйва» в матерчатом переплёте, который покоробился от долгого пребывания на солнце и с большим выцветшим пятном внизу на корешке, где его однажды наполовину окунули в воду в ванне.

– Что это? – спросил Джин Ён, заглядывая мне через плечо. – Это, почему он дал её тебе?

– Без понятия, почему он дал её мне, – сказала я, чувствуя, как моё сердце покалывает то ли от страха, то ли от волнения. Это должен был быть страх, но я не могла не радоваться, потому что это была ещё одна часть моего прошлого, о которой я забыла. – И всё же это моё: моя книга. Она была у меня, когда я была ребёнком.

Я открыла обложку в матерчатом переплёте и быстро перелистала две страницы подряд, чувствуя под пальцами плотную и знакомую бумагу, в поисках того, что, как я знала, должно было там быть.

Никогда не пишите своё имя: оно может быть использовано как улика против вас.

Даже не ставьте свои инициалы.

Но вот оно, на титульном листе книги: мой единственный, крошечный акт бунта против родителей. На самом деле это была только половина бунта, но всё же.

Джин Ён, склонившись над моим плечом, дотронулся пальцем до букв, выведенных синей шариковой ручкой, и спросил:

– Nuguya?

– Оно моё, – сказала я, удивлённая тем, как легко и спокойно прозвучал мой голос. – Это моё имя.

Он захлопнул книгу с такой внезапностью, что я подпрыгнула, и забрал её у меня, сжимая пальцами обложку, как будто моё имя могло внезапно выскочить со страниц и сбежать.

– Откуда у него эта книга?

– Без понятия, – ответила я, и меня снова охватил холодок неуверенности. – Блин, откуда она у него? Он сказал, что он библиотекарь, но я могла бы поклясться, что эта книга всё ещё дома: она пролежала здесь много лет.

Взгляд Джин Ёна был отстранённым, хотя он и склонил голову набок, прислушиваясь.

– Ты читала её недавно? Когда ты её прочитала?

– Блин, – сказала я, уставившись на книгу. – Думаю, это ещё одна из тех вещей, о которых я забыла.

У меня промелькнуло смутное воспоминание, которое было не так уж трудно откопать теперь, когда я знала, как это делается. Я позволила ему выплеснуться наружу и снова почувствовала то смятение, которое испытала однажды, когда была намного младше и возвращалась домой из парка, когда дорога домой внезапно стала… не той дорогой домой. Первое, что я заметила, – это то, что дорога под моими ботинками стала липкой и пыталась замедлить моё движение. Поначалу я не слишком волновалась, потому что этого рывка было недостаточно, чтобы заставить меня думать, что оно активно пытается поглотить меня, в то время как я была убеждена, что на самом деле это зыбучий песок. Я не ожидала, что почтовые ящики начнут оживать, клацать челюстями и вытягиваться в мою сторону.

Ближайший из них попался мне первым, зеленая крышка стукнулась о бордовое основание, а язычок был очень похож на букву, только более пушистый.

– Ты – почтовый ящик, – строго сказала я ему. – Ты не можешь меня съесть.

Тогда я уже знала о Между – по крайней мере, знала достаточно, чтобы помнить, как им пользоваться. И тогда я вспомнила гораздо быстрее. Несмотря на то, что я каждый раз заставляла себя забывать, оказавшись в Между, я, казалось, смогла вспомнить, что это за вещи и как ими пользоваться.

Когда я была ребёнком, это было так. Оказывается, если приложить достаточно усилий, чтобы заставить себя забыть о смерти родителей, то можно заставить себя забыть и о многом другом. В этом был смысл того, как я смогла инстинктивно использовать Между, когда я впервые находила его снова: у меня был опыт и ментальные механизмы для этого. Мне просто не хватало реальных воспоминаний, которые сопровождали бы это.

И теперь, когда я вспомнила об этом, я вспомнила, что именно произошло с этой книгой. Она не упала в воду в ванне, а погрузилась в ручей, когда я переходила его вброд, спасаясь от преследователей, которые преследовали меня в тот день до дома. Я оставила её сушиться во внутреннем дворике, и, вероятно, она так и не вернулась в дом, хотя я не была уверена, когда именно она полностью исчезла с территории.

– Не бери в голову, – сказала я Джин Ёну. – Это ещё одно из тех запутанных воспоминаний, которые мне пришлось раскопать. Нам лучше пойти и показать её Зеро.

Только когда мы снова вошли внутрь, я увидела его: Меч Эрлингов, наполовину торчащий из подставки для зонтов, слишком острый и яркий, чтобы быть зонтиком, но недостаточно голубой, чтобы быть мечом.

Джин Ён зарычал и захлопнул дверь с такой силой, что дом содрогнулся, и что-то огромное пронеслось по всему дому, от ворот до последнего столба забора позади.

– Йоу, – возмущенно воскликнула я. – Дай мне знать, прежде чем делать что-то подобное!

– Это был не я, – сказал Джин Ён, оскалив зубы, и выражение его лица стало почти диким от напряжения. Его глаза всё ещё были прикованы к мечу, как будто он мог силой своего взгляда добиться от него понимания.

– Кто был этот чувак? – потребовала я. – Он сказал, что я могу называть его Библиотекарем, но ты не можешь сказать мне, что он просто библиотекарь. Только не тогда, когда он сделал это с мечом.

Я увидела, как неподдельный ужас отразился на лице Джин Ёна, когда он пришёл к выводу чуть быстрее, чем я.

– Хайион! – закричал он, такой бледный, каким я его ещё никогда не видела. Он вышел из транса и широкими, торопливыми шагами направился по коридору. – Хайион! Нас обнаружили! Хайион!

– Вот блиин, – сказала я, оставшись один в холле, и потрясённо покачался на каблуках. – Это был король, верно? Это был король За.