Текст книги "Между делами (ЛП)"

Автор книги: Вэнди Джинджелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Я полагаю, это безнадежная затея, – сказал Атилас.

– Злюки, – сказала я им обоим. Они знали, что я была там, и всё равно сказали это – что должно было прозвучать плохо, но я была вполне довольна этим. Я бы предпочла, чтобы они говорили что-то там, где я могу это услышать, чем ничего не говорить мне и притворяться, что мы работаем вместе.

– Если мой отец решит снова подойти, я бы предпочёл, чтобы он сделал это при мне.

– Тогда разве ты не должен пойти охранять Джин Ёна? – спросила я. Тут всё ещё пахло его одеколоном, но он, должно быть, уже ушёл из дома, пока я складывала тарелки в раковину. – Именно его пытался завербовать твой отец.

У меня от него просто мурашки по коже побежали, и я почувствовала, что должна что-то вспомнить.

– Джин Ён может сам о себе позаботиться, – сказал Зеро. – Я просил его быть осторожным. Пойдём, Пэт.

Я вела себя как самый лучший питомец, и, возможно, он это оценил, потому что погладил меня по голове, когда я проходила перед ним по коридору.

На этот раз мне удалось не уклониться.

***

Я высматривала старого безумца, пока мы шли по улице, но он всегда старался не попадаться мне на глаза, когда Зеро был поблизости, так что я не удивилась, когда даже мельком не заметила его.

– Я полагаю, нет особого смысла пытаться поговорить с твоей подругой-зомби, прежде чем мы начнем беспокоиться и тратить деньги на наём тритона? – спросил меня Зеро, когда мы вышли на главную улицу.

– Скорее всего, нет, – сказала я немного мрачно. – Какие такие расходы? Сколько это стоит?

– Нисколько в человеческих деньгах, – сказал он. – Ну, не совсем. Ему понадобятся человеческие деньги, но, без сомнения, он также захочет обменяться одолжениями.

Не знаю, почему от этого у меня по спине пробежал холодок. Не то чтобы я не знала, что Зул, будучи тритоном, стоял за всем этим. Все они занимаются сделками и обменами.

– Я могу сама договориться, если это слишком дорого, – сказала я. Зул ничего не просил у меня за разблокировку флешки: мне даже в голову не пришло задать этот вопрос.

Он холодно ответил:

– Ни в коем случае. Одно дело – дать тебе встать на ноги, когда дело касается За, и совсем другое – сразу же бросить тебя на растерзание волкам, когда речь идёт о торге.

– Маразул не волк, – запротестовала я. В жизни было много вещей, в которых я не была уверена, но я была совершенно уверена, что Зул был тёплым и добрым человеком, даже если он был немного пугливым. – Он не стал бы пытаться воспользоваться ситуацией.

– Слабаков учат извлекать выгоду из каждого с самого раннего возраста, – сказал мне Зеро. – Если они этого не делают, ими пользуются. В любом случае, извлекают урок.

– Это не тот способ прожить свою жизнь, – сказала я ему.

– Другого пути нет, – сказал он. – Так или иначе, мы учимся.

– Да, – сказала я, – но вы не всегда так поступаете, когда дело касается меня. Так что, чуваки, вы можете научиться быть самоотверженными – и не притворяйтесь, что вы тоже не всегда поступаете самоотверженно ради меня. Возможно, я не всегда ценю то, как вы это делаете, но я действительно ценю тот факт, что вы хотите это делать.

Чем больше я узнавала его, тем больше понимала его мировоззрение: то, что его не учили ничему, кроме удара в спину и жестокости, не сделало его таким же мрачным и опасным, как Атилас, но превратило его природную склонность к защите в нечто, чего следовало опасаться – и это было не просто то, чего следовало опасаться с точки зрения человека, столкнувшегося с этой защитной силой.

К моему удивлению, он не возразил своим обычным «у нас есть соглашение», которое я бы в любом случае не приняла, потому что сейчас, формально, у нас его нет. Вместо этого он с сожалением сказал:

– Именно поэтому сначала я и не хотел удерживать тебя.

– Ага, не может быть, чтобы люди думали, что ты становишься мягкотелым, защищаешь людей и не смотришь на них всё время свысока, а? – весело сказала я.

– Я не хочу, чтобы ты умерла.

– Я ценю это.

Я услышала, как он тихо рассмеялся, но в его смехе чувствовалась неуверенность.

– Пэт, я не хочу, чтобы ты умерла, – медленно произнёс он, слова звучали неровно и немного неохотно. – Я не знаю, почему, или как, или – нет, я даже не знаю – есть… кое-что, о чём нам нужно поговорить.

Я бросила на него тревожный косой взгляд, потому что в голове снова всплыла мысль: Моргана предполагает, что в стремлении Зеро защитить меня было нечто большее, чем просто… забота.

– Ладно, ладно, не мучай себя, – поспешно сказала я. – Это нормально – испытывать чувства, но ты можешь справляться с ними медленно; тебе не обязательно выплескивать их все сразу! Ты же не хочешь, чтобы я умерла. Красота. Это чертовски хорошее начало.

Он снова тихо рассмеялся, на этот раз, возможно, с облегчением, и сказал:

– Пока мы будем изучать сходство между этими случаями – Морганой, Ральфом и другими – тебе придётся рассмотреть свой собственный случай.

– Да, они похожи, – сказала я с легким намёком на облегчение. В моей жизни и так уже происходило слишком много событий, чтобы беспокоиться о… других чувствах. – Вот что заставило меня обратить на это внимание. И ты знаешь, что я теперь эрлинг, так что остальные, вероятно, тоже, а это значит, что убийца…

– Что означает, – перебил он, – что нам также придётся изучить обстоятельства, связанные со смертью твоих родителей. Нам нужно будет задать тебе те же вопросы, что и другим, – покопаться в жизни твоих родителей точно так же, как мы копаемся в жизни других.

– Оу, – глупо так думать, но мне это и в голову не приходило. Полагаю, я считала себя в некотором роде сторонним наблюдателем – или, может быть, просто частью людей, которые задавали вопросы. Не стала ли я такой же отчужденной и надменной, как и все остальные? Я считала себя выше других людей, с которыми случались ужасные вещи, потому что я немного лучше понимала мир, который привёл к этой потере?

Я вздрогнула. Я надеялась, что нет. В любом случае, это было то, чего я хотела, верно? Возможность по-настоящему начать расследование смерти моих родителей и их жизней.

– Да, конечно, – сказала я. – Мы можем поговорить об этом. Хотя я мало что знаю.

– Да, – задумчиво произнес Зеро. – Мне это очень интересно: ты не знаешь… так много.

– Оу, – глупо так думать, но мне это и в голову не приходило. Полагаю, я считала себя в некотором роде сторонним наблюдателем – или, может быть, просто частью людей, которые задавали вопросы. Не стала ли я такой же отчуждённой и надменной, как и все остальные?

Ну, может быть, Атилас и намекал на это, но я была уверена, что это было скорее для того, чтобы подколоть. В остальном я была второстепенным случаем, и лучше было оставить это до тех пор, пока не будут рассмотрены важные дела и подан обед.

– Это будет неудобно, – добавил он. – И это может вызвать воспоминания, которых ты предпочла бы избежать. Ты могла бы на некоторое время уехать куда-нибудь ещё – навестить свою подругу и обсудить с ней всё.

– Немного поздно говорить такие вещи, когда мы уже вместе отправляемся спросить тритона, не может ли он что-нибудь разузнать о Моргане и остальных. Ты пытаешься отказаться от моей помощи?

– Нет, – сказал он, но я была уверена, что он имел в виду «да». – Просто, задавая вопросы, которые нам придётся задать, обращаясь с тобой как со свидетелем…

Он действительно не думал, что я способна справиться с этим. У меня вырвался короткий разочарованный вздох, и мне удалось сказать без особой злобы:

– Я много лет имела дело с убийством своих родителей. Может, это и не больно, но что мне ещё оставалось делать? Не вмешиваться?

– Я сам со всем справлюсь, – сказал Зеро более мягко, чем я когда-либо от него слышала. – Тебе не нужно вмешиваться. Просто позволь мне сделать это.

– Не могу, – лаконично ответила я. Это был тот же вопрос, который он задавал раньше, и я не могла позволить себе слишком долго думать над ним, прежде чем наложить вето.

– Не буду, – возразил он, раздражённо вздохнув в свою очередь. – Ты не так-то легко возвращаешься к доверию, не так ли?

– Дело не в доверии. Ты бы позволил Атиласу расследовать смерть твоей мамы вместо тебя?

Он уставился на меня, словно пытаясь понять, что именно я имела в виду.

– Конечно, нет!

– Ты ему не доверяешь?

– Я достаточно доверяю ему для этого, но, конечно, я бы не позволил ему этого сделать.

– Тогда почему ты думаешь, что я позволю тебе это сделать?

– Потому что я фейри, а ты человек. Ты можешь протестовать против этого сколько угодно, но есть причины, по которым люди долго не живут, когда сталкиваются с фейри.

– Мы с тобой уже в значительной степени перетёрли эту тему, и я не думаю, что мы придём к согласию, – решительно заявила я ему. – Я должна участвовать в этом деле. Я не могу сидеть сложа руки, пока кто-то берёт на себя мои обязанности.

– Я делаю их своими обязанностями!

– У тебя нет на это права. Я бы не дала такого права никому, кто не готов работать бок о бок со мной, а не поверх меня.

– Тогда как насчёт твоей проблемы эрлинга? Ты попытаешься решить её самостоятельно?

– Нет, – сказала я. – Я не такая тупица. Я выслушаю тебя и последую твоему совету.

– Рад это слышать, – сказал Зеро, его голос был сухим, но в нём было достаточно веселья, чтобы я почувствовала себя немного спокойнее. – В таком случае, постарайся как можно реже говорить вслух об этой проблеме.

– Хорошо, я просто назову это «работой, о которой нельзя упоминать». Почему?

– Джин Ён сказал вчера, – сказал Зеро. – Когда он сказал тебе не говорить об этом и не вытаскивать Меч из Между. Превращать вещи в реальность – реально, и придавать им более конкретную форму – тоже реально. Имена, слова, концепции – всё это может повлиять на окружающий мир, если ты будешь произносить их слишком громко или слишком часто. Если ты будешь вести себя так, будто они правдивы, они могут стать правдой.

– Блин, – сказала я, дрожа. – Выходит, не стоит слишком много говорить об этом, иначе я могу вызвать это к жизни, даже если мне этого не хочется.

– И… – Зеро заколебался. – Будь осторожна с теми, кому называешь своё настоящее имя. Чем дольше ты остаешься как Пэт, тем безопаснее для тебя: ты человек, но слишком часто бываешь в нашем мире, чтобы чувствовать себя в полной безопасности.

– Ну и что, если у тебя есть настоящее имя человека, ты можешь типа нашептать какую-то фигню на него? – я уставилась на него. – Погодь, это слабость Запредельных? Потому что людей учат, что палки и камни могут сломать мне кости, но имена никогда не причинят мне боли.

– Да, – сказал Зеро с лёгким вздохом. – Людей учат этому не просто так, а по причине, о которой они давно забыли. Создавая для себя иллюзию неверия, они ограждают себя от того вреда, который в противном случае могли бы причинить себе, разбрасываясь своими именами по всему миру.

Я ухмыльнулась.

– Кто бы мог подумать! Люди обладают силой, которой нет у Запредельных!

– Это очень маленькая сила…

– Брехня! – честно призналась я. – Она грандиозна. Я меняла всякую всячину Между, просто говоря им, – нельзя сказать, что это не представляет большой опасности Запредельных, особенно если я знаю их имена. Что, если я попытаюсь изменить их на что-то другое? Типа на что-то неживое?

– Если бы ты сделала что-нибудь подобное, они, вероятно, забрали бы тебя силой и сделали королём, – сказал Зеро, его взгляд был особенно ледяным.

– Оу. Верно. Дошло. Не превращать Запредельных в хлам, даже если я знаю их имена. Но это всё равно означает, что они не могут сделать со мной ничего подобного, верно?

– Им и не нужно, – холодно сказал Зеро. – Они могут просто убить тебя.

– Неа, в этой ситуации, спорим, я буду у тебя за спиной, – сказала я ему. – Сначала они должны убить тебя, помнишь?

Холодность мгновенно исчезла, и Зеро по-настоящему рассмеялся. Несколько раз за один день. Боже мой.

– Рад видеть, что есть хотя бы один мой совет, которому ты регулярно следуешь – сказал он. – Очень хорошо. Тогда будь добра последовать и следующему совету: когда я буду торговаться с тритоном, держитесь от этого подальше. Всегда мудрее поручить кому-то другому заключить сделку за тебя, когда это что-то, чего ты особенно хочешь.

– Принято, – сказала я и показала ему поднятые вверх большие пальцы. Дело не в том, что я не доверяла Зулу: я доверяла Зеро с самого начала, вот и всё.

Глава 7

На этот раз мы прождали у двери Маразула около пятнадцати минут. Я тоже прекрасно представляла, чем он занимался в это время: ставлю большую часть своей несуществующей зарплаты, что Зул был там, вытирался и садился в инвалидное кресло. Возможно, пытался немного успокоиться. Он определённо не хотел находиться рядом с Зеро.

Когда дверь, наконец, открылась, она снова открылась сама по себе, и мы услышали голос из глубины, сказавший:

– Войдите.

Я шла впереди, что было приятно для разнообразия, в то время как Зеро молча разглядывал стены резервуара по обе стороны от нас и следовал за нами. Впереди жалюзи были опущены, пропуская солнечный свет, а на стенах танцевали тени и отражения воды. Когда мы вошли в гостиную, на кофейном столике уже стояла еда, а из кухни доносилось какое-то движение – Зул катался по кругу низкого кухонного стола с подносом, прикреплённым к его инвалидному креслу.

Сначала он поставил чашку кофе передо мной, что было странно, учитывая, что на кофейном столике уже были еда и напитки, затем поставил ещё одну перед Зеро и одну перед собой. Покончив с этим, он открепил поднос и спрятал его под кофейным столиком, а затем отвесил что-то вроде поклона в сторону Зеро.

– Можешь это выпить, – сказал он мне.

Это тоже показалось бы странным, если бы не тот факт, что еда и напитки на кофейном столике, на первый взгляд, были не совсем… подходящим.

На самом деле, они были мутными и пахучими, с какой-то магией, которая, возможно, была Между, вялящим на вещи, но, возможно, и не влияющим.

Я обхватила кружку с кофе руками, но не сделала ни глотка, пока Зеро не сделал это, чисто инстинктивно. Я кивнула на остальную еду.

– Что это?

– Это, – сказал он, быстро и осознанно улыбнувшись мне, когда Зеро снова перевёл взгляд на аквариум, – еда, которую тебе не следует есть.

– Ага, – сказала я, рефлекторно улыбнувшись. – Я так и поняла. Почему она такая вязкая?

– Таков обычай, когда имеешь дело с фейри, – коротко сказал Зеро, поворачиваясь к нам. – Еда – ловушка: тот, кто её ест, принадлежит тому, кто её приготовил, и должен прослужить семь лет.

– Звучит отстойно, – сказала я. – Всё, что душе угодно.

– В настоящее время это просто традиция, – сказал Марзул. – Вот почему магия так очевидна: она успокаивает людей.

– Что, типа, «ха-ха, я бы никогда тебя не обманул, типа шутканул»?

Казалось, Зеро старался этого не делать, но его губы все равно дрогнули.

– Еда – первый шаг в переговорах и знак доверия. Предоставляя заколдованную еду, он даёт понять, что ему нельзя доверять, а я, отказываясь есть эту еду, соглашаюсь с тем, что, хотя я ему и не доверяю, я всё равно хочу иметь с ним дело.

– Чуваки, у вас, странные представления о том, что такое знак доверия, – пробормотала я. – В общем, теперь, когда мы посмотрели на отравленную еду и решили, что никто больше никому не доверяет, может, продолжим?

Зеро бросил на меня многозначительный взгляд, означавший «помни, что я сказал насчёт того, чтобы ты не вмешивалась», и вместо этого переключил свое внимание на Зула.

– Мы начнём, – сказал он.

***

Эти чуваки, они так долго всё обсуждали, что я чуть не поддалась искушению начать есть то, что лежало на кофейном столике, хотя и знала, что это такое. К тому времени, как они пришли к соглашению о том, какой будет оплата и в каком объеме предстоит выполнить работу, мой кофе был уже давно выпит, и мне оставалось только гадать, когда же именно Зеро договорился обо всём этом с Зулом в те последние два раза, когда я приходила к нему по приказу Зеро.

В смысле, я не знала о каждом шаге этих психов, и они выходили из дома, когда хотели, не говоря мне, куда направляются, но я действительно не ожидала, что в этой сделке будет задействовано так много людей. Я вспомнила о своей проигрышной сделке с Пять-Четыре-Один и слегка поморщилась. Я не сказала Зеро об ней, и, учитывая это, сомневалась, что вообще скажу. Я уже могла представить, как меня будут пилить.

Короче говоря, Зул согласился покопаться ровно в трёх фамилиях и в том, что Зеро называл их периферией, а взамен получил что-то вроде защищённого статуса. Это заставило меня усмехнуться в свою пустую кофейную чашку, потому что хакер, санкционированный силовиками, был очень типичен в отношениях закона-силовиков-и хакера.

Они закончили переговоры рукопожатием, которое было бы очень цивилизованным и человеческим, если бы не то, что при этом вся комната потемнела, как вода в пруду на заднем дворе. Любопытно, но определённо тревожно.

Я начала собирать пустые чашки из-под кофе, скорее по привычке, чем по какой-либо другой причине, и когда я вернулась, поставив их в раковину, Маразул сказал Зеро:

– Я тут ещё кое-что разузнал для тебя, – как бы напоминая об этом, и его взгляд мельком метнулся в мою сторону.

К моему большому раздражению, это заставило Зеро тоже задумчиво посмотреть на меня. Что ещё более взбесило, что он сказал:

– Подожди меня снаружи, Пэт.

– Лады, но меня ещё не покормили, и я начну грызть свой воротник, если меня не покормят, – предупредила я его и вышла на улицу. Я больше ничего не могла сделать – как будто Зул не делал для меня кое-что такое, о чём я не собиралась рассказывать Зеро.

Всё должно быть честно!

Я была хорошим питомцем: даже не пыталась подслушивать под дверью. Не то чтобы это принесло мне какую-то пользу. Когда я захлопнула дверь изнутри, я почувствовала, как что-то расплылось, приглушая ощущение двери снаружи, и поняла, что кто-то применил немного магии, чтобы нежелательные ушки не услышали, что они говорят.

Вместо этого я ждала Зеро внизу, прислушиваясь к урчанию в животе. Прошло не так уж много времени с тех пор, как я ела, но у меня было подозрение, что это из-за вампирской слюны, всё ещё текущей по моим венам, я снова чувствовала голод. Возможно, сегодня вечером стейк с прожаркой был бы хорошей идеей на ужин. Не хотелось бы, чтобы я вынюхивала кровушку, как Джин Ён.

Я ещё не закончила думать об этом, когда Зеро спустился вниз и снял меня со стены, к которой я прислонялась, и, возможно, я всё ещё чувствовала себя немного кровожадной, потому что, когда мы направились обратно к дому, я сказала:

– Ой. Ты сказал, что однажды был в одной комнате с убийцей.

Последовала короткая пауза, которую я связала с тем, что Зеро собирался посоветовать мне не лезть не в своё дело, а затем вспомнил, что должен был поделиться со мной информацией.

Затем он сказал:

– Это было в самом начале. Именно это заставило меня начать эту охоту много лет назад.

Его голос звучал так сдавленно, что я тихо спросила:

– Может, мне не спрашивать, кого он убил?

Ещё одна пауза, на этот раз совсем другого рода.

– Почему ты спрашиваешь об этом? – потребовал он. – Я знаю, что ты хранишь секреты по всему дому, Пэт, но это…

– Блин, – сказала я, пораженная. – У меня должен быть какой-то скрытый мотив? У тебя похолодело в груди, и мне пришло в голову, что я спросила о том, о чём не должна была спрашивать. Я не Атилас, знаешь ли.

– Нет, – сказал он, и сдавленный звук исчез из его голоса, сменившись весельем. – Ты не Атилас. У меня не возникло чувства холода в груди, что бы это ни значило – и нет, Пэт. Сегодня я больше не буду отвечать ни на какие вопросы. С тебя более чем достаточно. Мы идём домой.

***

Той ночью кошмар повторился. Возможно, причина, которая привела к нему, была во встрече с отцом Зеро, или леденящее душу воспоминание о том, что было не совсем так, которое всё ещё сковывало мой разум, когда я думала о нашей более ранней встрече. Возможно, он также случился из-за ужасающей мысли о том, что мне вот-вот придётся выполнить все свои обещания по-настоящему расследовать смерть моих родителей. Я легла спать, довольная тем, что все мои психи были в доме, и проснулась холодной ночью, липкая от страха и покалывающего потрясения, когти которого вонзались в каждый дюйм моей кожи.

Кошмар таким и был: огромная матовая тень, массивная, но без лица, стоявшая у двери и, несмотря на расстояние, нависавшая над изножьем кровати. Я уже знала, что Зеро и Атиласа, должно быть, нет дома, ещё до того, как почувствовала пустоту в доме, потому что Кошмар не осмеливался навещать меня, когда они были дома.

Я скорчилась на кровати, сердце бешено колотилось в груди, а в руке у меня уже был меч, светящийся тёплым жёлтым светом, который отрывисто отражался от смолистой поверхности кошмара.

Я слышала, как прерывисто дышу, хотя и не всхлипывала, и на этот раз, вместо того чтобы оставаться безмолвной и пугающей в своей угрозе, тень произнесла вполне отчётливо и холодно:

– Ты могла бы также спросить о том, что хочешь знать, если ты так решительно настроена понять, что случилось с твоим родители.

– Какой смысл тебя о чем-то спрашивать? – спросила я, задыхаясь от усилий, которые потребовались, чтобы произнести эти слова, не расплакавшись от страха. – Ты просто ночной кошмар. В любом случае, ты можешь сказать мне только то, что у меня в голове.

– Что у тебя в голове, – повторило оно и сделало шаг вперёд, но ступило на ковёр, который был слишком мокрым и скользким. Смех, чёрный и тягучий, как тень, скользнул в воздухе между нами. – Разве не в этом суть? Стольким людям было бы лучше знать, что у тебя в голове, но ты скорее умрешь, чем узнаешь.

– Ты хочешь сказать, что я знаю намного больше, чем думаю?

– Нет, – презрительно ответило оно.

Я не помню, когда я начала плакать, но моё лицо уже было мокрым, а голос хриплым от страха, когда я спросила:

– Тогда о чём ты толкуешь?

– Что ты будешь вытаскивать меня на свет божий каждый раз, когда попытаешься выяснить, что произошло, – говорило оно. Оно сделало ещё один ужасный, неуверенный шаг вперёд. – Прямо как сегодня. Так что остановись сейчас, пока твой маленький мирок ещё достаточно крепок, чтобы притворяться настоящим.

– Не могу, – сказала я, отчаянно пытаясь поднять меч трясущимися руками. – Уже слишком поздно. Кто ты такой и почему ты убил моих родителей?

Оно снова рассмеялось, отчего по моему телу пробежала дрожь, от которой меня чуть не вырвало.

– Не слишком ли много ты просишь у ночного кошмара?

– Ты же сам сказал, что важно то, что у меня в голове, – выдохнула я. – И ты у меня в голове, а значит, я тебя видела. Почему я не вижу твоего лица?

– Почему ты хочешь увидеть моё лицо?

Я с трудом поднялась на ноги, всхлипывая и икая, и сказала так отчётливо, как только могла:

– Чтобы я знала, что передо мной правильный чувак, когда воткну этот меч тебе прямо в грудь.

Струйка аромата, доносившаяся со стороны потайной двери, защекотала мне нос. Я расправила плечи, потому что, даже если бы кошмар был между мной и дверью, я точно знала, ктоо сейчас войдёт в эту дверь, и была почти уверена, что кошмар пожелал бы, чтобы через несколько мгновений мы поменялись местами.

– Тебе лучше поостеречься, – сказала я кошмару, и на этот раз моя рука с мечом без колебаний поднялась, пока кончик меча не оказался на уровне темной, бездонной груди. – Теперь у меня снова есть семья. Им не нравится, когда со мной связываются.

За дверью я услышала бормотание Джин Ёна, затем удовлетворённое восклицание, когда потайная дверь отъехала в сторону.

– Спрашивай, о чём хочешь, – повторил кошмар, как будто мои угрозы были недостойны презрения. Оно не должно было знать, что за ним стоит Джин Ён, но я заметила короткий взгляд, который оно бросило через плечо, когда он вошёл в комнату, и впервые я тоже почувствовала страх за Джин Ёна.

Страх, что это может причинить ему боль. Страх, что он навредит этому прежде, чем оно сможет сказать мне то, что мне нужно знать.

Я ненавидела себя за то, что вынуждена была задавать этот вопрос монстру, убившему моих родителей. Я ненавидела себя за то, что вынуждена была это спросить, но ничего не могла с собой поделать.

– И что решили мои родители?

Джин Ён пристально и подозрительно оглядел меня, и я увидела, как его брови поползли вверх, когда он заметил возникшие между нами миазмы. На мгновение воцарилась полная тишина, и глаза Джин Ёна остановились на кошмаре, когда оно произнесло в тяжёлой тишине:

– Твои родители решили умереть за тебя.

Я всхлипнула, то ли от горя, то ли от радости, я не была уверена, потому что теперь я знала: я знала, что мои родители умерли из-за меня, и я без сомнения знала, что тот же убийца убил и родителей Морганы. Джин Ён зарычал и шагнул вперёд, прямо сквозь кошмар.

– Naga, – сказал он ему, презрительно взмахнув руками, когда проходил мимо, и оно мгновенно исчезло, как будто его никогда и не было. Он стащил меня с кровати и поставил на пол, затем взял меч из моих рук. – Он должен быть внизу, – твёрдо сказал он и направился к выходу из комнаты, перекинув его через плечо.

Думаю, он давал мне секунду, чтобы я вытерла слёзы с лица, потому что на самом деле он не ушёл: он подождал у двери, пока я вытру лицо и догоню его. Он повёл меня вниз по лестнице, но не произнёс ни слова, пока не убрал меч в подставку для зонтов.

– Тебе не следовало вытаскивать эту штуку, – прямо сказал он. – Если ты не хочешь быть привязанной к трону, тебе следует избегать его.

– Я сделала это не нарочно, – устало сказала я. – А как вообще получилось, что ты поднялся наверх?

– Когда Хайион и старик уходят, становится тихо, – сказал он, как будто это должно было что-то значить.

– Не хочешь ли выражаться немного яснее, – сказала я, мой голос всё ещё был слегка надменным.

– Твоё сердце билось слишком быстро, – объяснил он. – Обычно я этого не слышу, если только не охочусь, но в тишине…

– Хм. Не знала, что ты так умеешь.

– В последнее время, – сказал он с резкой усмешкой, – я очень сосредоточен.

Это заставило меня рассмеяться, и тошнота, которая до сих пор не отпускала меня, отступила.

– Что, на моём сердцебиении?

Он пожал плечами.

– Сердцебиении, словах, выражениях.

– Оу, – я поставила кофеварку на режим кипячения и достала из холодильника немного крови. Джин Ён спугнул кошмар, и этот поступок заслуживал особого кофе. – Как так получилось?

– Я же говорил тебе, – сказал он, облокачиваясь на кухонный стол, подпирая подбородок ладонями и пристально глядя на меня. – Я провожу исследование.

– Точно, – сказала я, насыпая в его кофейную чашку несколько специй: корицу, имбирь, пару гвоздичек и стручок кардамона, чтобы они смешались. – Ты же знаешь, что Зеро от этого не становится менее раздражительным, верно? В доме начнётся бардак, если ты начнёшь встречаться с другими людьми.

Джин Ён снова пожал плечами, и его улыбка стала искрящейся, восхитительно самодовольной.

– Хайион будет поступать, как ему заблагорассудится.

– Ага, но…

– Что это штука тебе сказала? – спросил он так спокойно, что я была уверена, что он просто меняет тему. – Почему ты плакала?

– Оно сказало мне спросить то, что я хотела спросить, – коротко ответила я, отворачиваясь, чтобы добавить крови. Я обошла Джин Ёна и кухонный столик, чтобы вернуть оставшуюся часть пакета в холодильник, игнорируя его пристальный взгляд. – Я спросила у него, что решили мои родители, когда оно предложило им выбрать: убить их или убить меня.

– Ах, – пробормотал он. – Значит, это оно и было. Как с той, другой девушкой.

– Ага, – сказал я. В моём животе всё ещё было холодно, потому что теперь я знала, что, несмотря ни на что, как бы трудно ни было заставить себя покинуть безопасный дом, я должна буду сделать всё возможное, чтобы точно узнать, кем и чем были мои родители. И, сделав это, я выяснила бы, что за люди убили их и всех остальных, и заставила бы их заплатить.

Мои родители пытались защитить меня, и теперь я знала, что, когда дошло до дела, они умерли, чтобы защитить меня. Я не могла оставаться там, где была, в своём уютном маленьком домике, прячась за Зеро до конца своих дней.

Наверное, было бы преувеличением сказать, что железо вошло в мою душу, но… на самом деле, нет. Было бы чертовски уместно сказать, что железо вошло в мою душу. Пусть только кто-нибудь из фейри или Запредельных попробует остановить меня сейчас.

– Кстати, а где остальные двое? – спросила я его. Я не хотела говорить об этом кошмаре. Пока нет. Мои решения и целеустремленность были всё ещё слишком свежими, чтобы о них можно было много говорить, а сам кошмар по-прежнему внушал ужас.

– Думаю, Хайион со своим отцом, – сказал он. – Кто-то воспользовался дверцей шкафа. Не знаю, где старик. Собираешься вернуться наверх?

Недоверие в его голосе заставило меня слегка улыбнуться.

– Полагаю, можно было бы поспать на диване, – сказала я. Атилас, опять ушёл? – мне бы очень хотелось узнать, чем он так часто занимался по ночам в последнее время. Особенно когда Зеро не было дома, чтобы знать, что он ушёл. – Но тогда я, вероятно, просто проснусь, когда эти двое вернутся домой, а мне меня ожидают кое-какие утренние дела, прежде чем я спущусь.

– Документы, – сказал он, кивая. – Тогда мы посмотрим документы.

– Погодь-ка, что значит «мы»? – запротестовала я, но он уже выхватил у меня из рук обе кофейные чашки и быстро поднимался по лестнице, не слыша меня.

Я погналась за ним, но где-то между тем, как переступил порог и прошёл мимо столбика кровати, я обнаружила, что мне почему-то приятнее видеть кровососущего комаришку, чинно восседающего на моей мягкой подушке, чем входить в ту же комнату в одиночестве после более, чем обычно, страшного кошмара.

Возможно, я видела, как его галстук выглядывает из-под пиджака, который он повесил на столбик моей кровати, или, может быть, он просто оставил свои ботинки у двери, а босоногий вампир почему-то вызывал меньше беспокойства, чем нормально обутый.

Я плюхнулась на мягкую подушку с другой стороны, заставив Джин Ёна передёрнуться, что чуть не подорвало его чувство собственного достоинства, к его большому удивлению, и сказала:

– Лады, но ничего из этого не должно выходить за пределы моей комнаты, и никаких разговоров с Зеро о том, что ты здесь увидишь, хорошо? Это моё личное дело, пока я не решу рассказать ему.

В общем, когда придёт время, будет достаточно сложно объяснить, почему и как у меня всё это оказалось.

– Ya, – сказал он, восстанавливая равновесие и пытаясь сохранить достоинство. – Noh, ты…

Я стукнула его по голове ближайшей пачкой бумаг и сказала:

– Hajima, – легонько стукнула его, конечно; в конце концов, он только что помог мне избавиться от кошмара. – Меня зовут не ты.