Текст книги "Между делами (ЛП)"

Автор книги: Вэнди Джинджелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Питомец, ясно.

– Без поводка и собственной персоной, – сказала я, чувствуя, как дрожь пробирает меня до костей. – Что-то ты зачистил сюда наведываться?

– Люди говорят так много бесполезных вещей, – сказал он мне. – Я увидел, что где-то бродит питомец, и пришёл посмотреть, не причиняет ли оно вреда моему сыну.

– Я выхожу по его приказу, – сказала я. У меня перехватило дыхание от того, что мне пришлось говорить о разрешении выходить на улицу и выполнять приказы, но это было лучше, чем цветы и трава, которые, как я могла видеть, застряли бы у меня в горле, если бы папа Зеро решил посмотреть, где ещё могут расти эти вечно цветущие цветы. – Просто осуществляю доставку.

Его взгляд упал на лямки моего рюкзака.

– Ясно. Что ты доставляешь?

– Информацию по делу, над которым он работает, – сказала я. Он наверняка захотел бы посмотреть, что у меня есть, и я не смогла бы отказать, но я должна была сказать «нет». Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы он увидел бумаги, которые я получила от Эбигейл. Это не только дало бы ему информацию – если у него её ещё не было, – но и выдало бы тот факт, что где-то существует своего рода партизанская группа. У группы Эбигейл и так была небольшая продолжительность жизни; я не могла привести к их уничтожению.

– Мне это очень интересно, – сказал фейри.

А теперь… А теперь он попросил меня показать ему, что у меня в рюкзаке. У меня возникло инстинктивное желание протянуть руку и схватиться за лямки рюкзака, защищаясь, но я не смогла ему потакать.

– Да ну? – вместо этого сказала я: – Не думала, что тебя так уж волнуют люди и их дела. Не ожидала, что ты захочешь разобраться в бумажной волоките.

Он сказал:

– Меня очень волнует то, что интересует моего сына в эти дни. Открой рюкзак, человечек.

– Не думаю, что Зеро это понравилось бы, – сказала я, слегка отводя левую ногу назад.

– Леди, леди! – позвал кто-то слева от меня.

Я снова застыла. Во блин.

Фейри резко повернул голову в сторону входа, между его бровями обозначилась безумно знакомая ямочка, и в этот самый момент тасманийский тигр проскочил мимо него с мечом в пасти и скрылся за углом, прежде чем он успел повернуть голову и мельком увидеть, что двигалось слева от него. Я бы побеспокоилась о том, чтобы выпустить Тасманского тигра на Хобарт, если бы у меня хватило ума переживать из-за этого.

А так, все, что я могла сделать, это сказать: «Что за блин?» дрожащим голосом, который не нужно было подделывать.

– Леди, леди! – снова раздался голос с улицы, и знакомая фигура ввалилась прямо в отделение доставки, поддерживая свою пьяную походку кончиком меча, который я в последний раз видела в пасти Тасманского тигра.

– Возвращайся на дорогу! – в отчаянии зашипела я на него, но было уже слишком поздно.

Отец Зеро рассмеялся, безрадостным холодным смехом, который рассыпал кусочки льда среди цветов, и сказал:

– О, это очень интересно!

Был ли старик благодарен за еду и питье, иногда за одеяло или футболку? Я не знала, но мне хотелось, чтобы он был благодарен в другом месте. В этой ситуации он мог только навлечь на себя и на меня неприятности. Нам нужно было вести себя тихо и не привлекать к себе внимания, когда дело касалось отца Зеро. Сегодня я поняла это как никогда.

– Убирайся отсюда! – закричала я на него, и отец Зеро снова рассмеялся.

– Стой. Где. Стоишь, – сказал он мне с силой, от которой у меня кости окостенели, и зашагал обратно к выходу и старому сумасшедшему дядьке.

Старик пару секунд подпрыгивал, хотя я могла бы поклясться, что в его глазах была паника, а не безумие, а затем метнул меч высоко над головой фейри, прямо в меня. Если бы я была способна смеяться, я бы рассмеялась над выражением оскорбленного недоверия на лице фейри, когда меч пролетел над его головой.

Я поймала его просто по привычке, и он пришёлся мне впору, как продолжение моей руки, не лёгкий, но как раз такого веса, чтобы дотянуться до отца Зеро, и моя рука не задрожала, когда он повернулся ко мне лицом. И я направила его на него, потому что, как только лезвие коснулось моей руки, мой разум прояснился, и я снова смогла нормально двигаться.

– Отойди, – сказала я ему, моя рука приобрела оттенок жёлтого сияния, которое охватило лезвие, как только я его поймала. – Тронь хоть волосок на его маленькой тощей головке, и у нас будут проблемы.

Окончательно подавив это чувство, старый псих выскочил из отделения доставки, безумно хихикая, и исчез. Блин. Я бы сама убила его, когда увидела в следующий раз, старого блохастого смутьяна!

На этот раз фейри рассмеялся по-настоящему, его глаза светились восхищением, и я внезапно поняла, почему человеческая мама Зеро могла найти его достаточно привлекательным, чтобы последовать за ним в За навстречу своей погибели.

– Здесь нет никаких проблем, – сказал он мне, не отрывая от меня взгляда. У меня было такое чувство, что он смотрит на меня изнутри. – Ты хороший питомец, не так ли? Как я погляжу, очень территориальный. Я не возражаю против этого, пока ты защищаешь нужных людей.

Я не смогла удержаться от смеха. Может быть, у меня была истерика, а может, я просто знала, что зашла уже слишком далеко, чтобы отступать сейчас.

– Ты просишь меня встать на сторону твоего сына, если он бросит вызов?

– Когда он бросит вызов. Да.

В этом не было никакого смысла. Вот она я, держу Меч Эрлинга, и он это знает: не может быть, чтобы он не знал, что я тоже эрлинг. Он также знал, что эрлинги были здесь для того, чтобы сражаться с другими эрлингами, пока не останется только один, который сможет принять корону. По всем правилам, он должен был пытаться убить меня, а не искать сотрудничества.

– Верно, – сказал я. – Ну, я его питомец и буду рядом с ним по контракту, так что тебе не нужно об этом беспокоиться.

– Я уверен, ты простишь меня за то, что я продолжаю беспокоиться о таких вещах, – сказал он, и его голос проник в моё сознание. Пополз, как червяк. – Как только один из моих людей вернулся без своего командира и услышал историю о некоем питомце, владеющем Мечом Эрлинга, мне стало очень любопытно. Я уже приходил к тебе однажды, чтобы посмотреть, что ты будешь делать: сегодня, похоже, я добился большего успеха. Хотя мой сын никогда не нуждался в Чемпионах, я хотел бы убедиться, что его союзники хорошо проверены.

Неразборчивый червь уже искал истину, хотя он и не давал ему точных указаний; он рыл норы, и всё, ради чего он рыл норы, было связано со словом «чемпионы». Какая-то часть моего разума дрогнула, испугавшись, что её вырвут с корнем вместе с её секретами, и выдала такой же шквал мелких, неполных истин, какой я использовала ранее в разговоре с Атиласом, чтобы скормить червю.

Никогда не встречала чемпиона. Только на днях услышал это слово. Не знаю, что всё это значит.

Червяк пережёвывал это, пока я колебалась, разрываясь между противоположными инстинктами: использовать этот момент, чтобы узнать всё, что смогу, или продолжать подбрасывать кусочки правды, чтобы накормить червяка и сбежать от отца Зеро как можно скорее; разрываясь между жаждой знаний и инстинктом самосохранения. Но я не могла позволить себе роскошь выбрать знания – по крайней мере, не сегодня, – потому что всё, что я узнала бы было тем, что узнал бы и отец Зеро.

Не подозревая о моей борьбе и не обращая внимания на неё, червь зарылся в землю, пока воспоминание, отточенное страхом, не пробилось сквозь поверхность моего разума. Тогда я поняла, что независимо от того, чего я хочу, червь действительно что-то найдёт – и потому, что там было что найти, и потому, что Атилас был прав: враждебная сила гораздо более склонна вызывать воспоминания, чем дружественная. С ледяной внезапностью я обнаружила, что действительно знаю о Чемпионах, и червь вцепился в эту уверенность острыми-преострыми зубами.

Я знала, что не могу позволить отцу Зеро увидеть то, что кипело у меня в голове. «Убирайся из моей головы!» рявкнула я и выплюнула этого маленького червячка, прежде чем он успел проглотить то, что накопал. Было слишком поздно, теперь уже слишком поздно, чтобы исправить то, что произошло. Слишком поздно заставлять отца Зеро думать, что я не смогу защитить себя от него. Слишком поздно что-либо предпринимать, кроме как убедиться, что он не увидит ничего, что могло бы ему помочь: ту огромную волну воспоминаний, которая давила на мой разум и мешала дышать, думать или говорить.

– Очень хорошо, – тихо сказал он, его слова были отрывочными, и их было трудно разобрать между вспышками воспоминаний. – На твоём месте, маленький человек, я бы не слишком беспокоился о случайных воспоминаниях. Ты поймёшь, что я очень снисходителен, если захочешь оставить всё, что осталось позади, и служить только мне. Беги, найди своего хозяина и хорошенько за ним присмотри. Мы продолжим наш разговор в другой раз. И передай этому предателю слуге, что в следующий раз, когда я его увижу, он пожалеет, что не сделал другого выбора.

Я не стала дожидаться, пока он повторит: я и мой рюкзак, мы вскочили на ноги и вышли из отделения доставки, воспоминания плотным потоком хлынули в моё в горло, в голову, в глаза. Меч был со мной, но, прежде чем мои ноги коснулись тропинки, он снова превратился в зонтик, и я побежала, бежала не разбирая дороги.

Я не знаю, куда я шла и как я туда попала, но оно было маленьким и влажным, и в нём была какая-то зелень, которая заглушала городской запах и пыталась наполнить мою голову мирными мыслями. Я развернула зонтик перед собой, ярко-желтый, и он завертелся у меня перед глазами, пока не превратился в огромную, притягивающую гравитацию дыру, в которую я и свалилась.

Я вспомнила.

Я вспомнила, как мои родители трясущимися руками заталкивали меня в мою комнату, а снизу доносились угрожающие и яростные речи.

– Вы не можете отказаться от контракта! Кто защитит вас, если вы откажетесь от нашей помощи? Неужели вы думаете, что это маленькое слабое создание добьётся успеха в испытаниях?

– Нам не нужен трон, и нам не нужна защита. Мы не продадим вам нашего ребёнка.

– Если вы не продадите его нам, то однажды обнаружите, что он так же мёртв, как и другие.

– Это лучше, чем отдать её душу такой группе, как вы. Мы защитим её по-своему: нам не нужны ваши деньги или ваша защита.

Я вспомнила, как однажды на улице, по дороге домой из супермаркета, мужчина с лицом, похожим на лицо мухи, уставился на меня своими огромными глазами и сказал: «Это тот самый ребёнок. Заберу его».

Я была погружена в мир, который выглядел так, словно я видела его сквозь дно банки, со странными закруглёнными краями и небом не того цвета, травой с не тем запахом, тенями не того оттенка.

Меня передавали из рук в руки мужчины и женщины, у которых было слишком много рук и острых зубов, которые кричали; жестокие щипки, чтобы заставить меня остановиться, а когда это не удалось, откровенное избиение.

Я вспомнила… Я вспомнила, как комната превратилась в хаос криков и крови, когда мой личный кошмар проложил смертоносную дорожку от двери прямо к центру комнаты, а я лежала избитая и почти без сознания на кровати, а вокруг него, когда он приближался, разворачивалась рукопашная схватка.

Я вспомнила, как выволакивала своё изломанное тело из комнаты на окраине этого ужасающего вихря, как, спотыкаясь, выбралась на улицу и чуть не угодила под автобус где-то в Кингстон-Бич.

Я ввалилась в тот автобус, и каким-то образом никто меня не заметил – или, может быть, никому не было до меня дела – и я больше не двигалась, терзаемая болью от тряски автобуса, пока он не остановился в конечном пункте назначения и больше не двигался.

Где-то в глубине своих воспоминаний я увидела жёлтый цвет и ухватилась за него: я хотела выбраться. Я больше не хотела этого видеть. У меня не было воспоминаний о Чемпионах, потому что у меня не было чемпионов – у меня были похитители. Мои родители отказались продать меня, не позволили использовать в качестве пешки в чужой игре, и Запредельные украли меня и забрали в За вместо того, чтобы сдаться.

Когда слёзы утихли, и я снова безучастно уставилась на жёлтый холст, в моей голове снова начали появляться реальные мысли. Мои родители не просто решили умереть за меня, они также отказались продать меня. Я была так дорога им, что они предпочли продать себя, а не меня; предпочли умереть, чем позволить мне умереть за них. Было ли мне позволено разрушить эту жертву, поступив по-своему, независимо от того, привлеку я их убийцу к ответственности или нет – или что бы за этим ни стояло в За?

Просто сделай это, говорила часть меня. Послушай Зеро, послушай его отца. По крайней мере, сделай вид, что помогаешь Зеро занять трон, и забудь о том, чтобы копаться в своём прошлом. Позволь Зеро сделать это. Он сказал, что сделает это, и тогда тебе не придётся беспокоиться о его отце.

Больше никаких мучительных воспоминаний. Больше никаких поисков этих воспоминаний. Просто довериться Зеро и будь в безопасности, которую он обещал. Почитать жертву своих родителей, оставшись в живых достаточно долго, чтобы наслаждаться жизнью, когда всё, связанное с Запредельными, наконец-то исчезнет из моей жизни.

Это было так заманчиво. И там, уткнувшись лбом в колени и чувствуя, как что-то мягкое поддерживает меня слева, я действительно задумалась об этом. Я могла бы прожить свою жизнь, если не свободной от опасностей, то, по крайней мере, снова защищённой от них снова. У меня не было родителей, но у меня был Зеро.

У меня что-то сжалось в животе, потому что, как бы я ни хотела это сделать, я не могла. Если бы я это сделала, кто бы смог помочь людям? Эбигейл и её группа? Сколько времени пройдёт, прежде чем они тоже умрут? Я бы сбежала от того, что должна был делать, потому что была слишком напугана, чтобы это сделать. Хуже Зеро, который перестал делать то, что считал правильным, потому что терять людей было слишком больно, я была бы той, кто перестала делать то, что считал правильным, потому что боялась, что мне причинят боль. Потому что я хотела чувствовать себя комфортно и под защитой.

В каком-то смысле я могла даже потерять свою душу, как опасались мои родители.

Я хотела чувствовать себя в безопасности. Я хотела, чтобы мне было комфортно. Но прямо сейчас я не могла позволить себе ни то, ни другое, и эта мысль заставила меня снова уткнуться головой в колени и разрыдаться, пока всё внутри не стало горячим, напряжённым и лихорадочным.

Когда это прошло, я почувствовала мягкое умиротворение от дуновения ветерка, обвивающего меня, и почувствовала свежесть какой-то зелени – мха или, может быть, клевера – а также успокаивающую крепость чьих-то объятий, обвивающих меня.

Аромат одеколона защекотал мой нос, когда мир снова стал реальным, окутанный мирной зеленью, которая льнула ко мне, и спустя ещё немного времени я снова смогла видеть реальный, присутствующий здесь и сейчас мир вокруг меня.

Когда я осознала, что часть объятий, окружавших меня, была сильно пахнущим вампиром, остальная часть этих успокаивающих объятий начала исчезать, превращаясь в клубок зелени, который я бы сразу узнала, если бы была в состоянии это сделать. Зелёный человечек снова нашёл меня и на этот раз вместо совета дал утешение.

– Блин, – тихо сказала я себе и вытерла глаза тыльной стороной ладони. Моё лицо было липким от слёз, и рубашка Джин Ёна тоже была немного влажной от них. Казалось, его это не слишком волновало, потому что он сегодня не стал ворчать по поводу своего лучшего костюма, и, похоже, ему не хотелось отпускать меня, когда я начала выпутываться из его объятий, а также из оставшихся лоз.

– Почему ты сидишь на улице и плачешь? – спросил он, поправляя галстук на промокшей рубашке, когда я отстранилась.

Я слегка всхлипнула.

– Как ты нашёл меня, когда я сидела на улице и плакала?

– Хайион послал меня на твои поиски: он сказал, что тебя слишком долго не было. Я пошёл по твоему не-запаху. Почему ты сидишь на улице и плачешь?

– Встретила отца Зеро, восстановила воспоминания, – коротко объяснила я, пытаясь разогнуть ноги, чтобы встать. Они не хотели работать – вероятно, из-за недостатка кровообращения, из-за того, что я сидела на корточках на перекрёстке и у меня был психический срыв, когда я была увита лозами, – но это было нормально, потому что Джин Ён вместо этого поднял меня за обе руки.

– Это, – сказал он, указывая на меня кивком головы сверху вниз, – не похоже на воспоминание.

– Это было чертовски неприятное зрелище, – сказала я ему, растирая ноги, скорее для успокоения, чем из желания вернуть им чувствительность. – На самом деле, несколько довольно неприятных. Нам лучше идти. Я не хочу, чтобы отец Зеро нашёл меня, если он всё ещё здесь.

– Нам не обязательно возвращаться домой, – сказал он, отпуская мои руки, но вместо этого взяв меня за одну из них.

– Не, – глухо произнесла я, переплетая свои пальцы с его. – Лучше пойти домой и покончить с этим. Думаю, у меня есть кое-какая информация, которая может оказаться полезной для тех двоих.

***

– Похоже, мы знаем, почему твои чемпионы не были убиты рядом с тобой, – сказал Атилас, когда я закончила говорить. – Наш убийца услужливо вырезал их всех для тебя где-то между За и Кингстоном и решил выставить тела там.

– Ага, – хрипло сказала я, слегка прижимаясь к Джин Ёну, чтобы сесть как следует. Он сидел позади меня и тепло, но свободно обнимал меня за шею, пока я рассказывала Зеро и Атиласу о том, что произошло, и это было странно успокаивающим – ощущение, что моя шея защищена, – поэтому я не пыталась отстраниться. Он подождал, пока я снова успокоюсь, затем снова обнял меня за шею. – Я хочу знать, почему он это сделал.

– Возможно, если бы ты подождала достаточно долго, чтобы обсудить этот вопрос…

– Мне было двенадцать, и я была в ужасе, – сказала я, снова чувствуя дрожь в теле. – Мне просто повезло, что автобус, на который я села, шёл прямо в Хобарт, вместо того чтобы сначала обогнуть Кингстон-Бич. В любом случае, это не помешало убийце позже застать маму и папу дома, так что я не думаю, что он хотел поговорить.

– Должно быть, у него был тяжёлый день, – задумчиво произнёс Зеро. – Сначала его жертва исчезает вместе с Чемпионами, которых ему также нужно убить; затем он убивает Чемпионов, а его жертва снова убегает. Интересно, были ли у него такие проблемы с кем-нибудь ещё?

– На самом деле, мне всё равно, насколько утомительным был его день, – сказал я. – И, если он работает на твоего отца или короля, я надеюсь, что один из них тоже наказал его за это, когда он вернулся.

Атилас коротко улыбнулся.

– Я совершенно уверен, что он был наказан.

– Ты чертовски рад за чувака, которому угрожает отец Зеро, – сказала я ему.

– Я прекрасно понимал, что делаю, когда делал это, – легко сказал он. – Мне показалось, что пришло время полностью разорвать отношения, поскольку отец господина, к сожалению, понял, что я служу его сыну, а не ему самому.

– Так вот почему ты всегда ускользаешь из дома по ночам? Ты скармливал отцу Зеро неверную информацию о нём?

Это… было еще одним облегчением, в котором я и не подозревала, что нуждалась.

– Скорее ограниченную, чем неверную, – решил он потянуть время.

– Я прекрасно знал об этом, – сказал Зеро, не сводя с меня голубых глаз. Как будто я снова стану выдвигать обвинения после того, что услышал от него и его отца! – Очевидно, он должен был что-то знать, но мы предпочли, чтобы он не узнал о том, что эрлинги живы, если мы могли этого избежать.

– О, кстати! Вы все говорили мне, что только эрлинг может так держать меч! – добавила я обвиняющим тоном. Когда Джин Ён стоял у меня за спиной, а двое других – лицом ко мне, я начала чувствовать себя в большей безопасности, меня уже не так шатало, а на моём лице не так застыли слёзы, как раньше. Но я всё ещё чувствовала себя обиженной, и мне хотелось, чтобы кто-нибудь взял на себя ответственность за это.

Зеро с раздражающим хладнокровием сказал:

– В следующий раз, когда пойдёшь куда-нибудь, возьми с собой кого-нибудь из нас.

– Уже поздновато для этого, – обиженно сказала я. – Твой папа не хочет меня убивать – я же только что сказала тебе! Старый псих подобрал меч и швырнул его в меня – он швырнул в меня не зонтиком, а настоящим мечом. Он, должно быть, тоже Эрлинг, не?

– Предвестник может сражаться за предпочитаемого Эрлинга, – сказал Атилас. Он был невозмутим, как Зеро, но в его хладнокровии чувствовалась напряжённость. – Они могут забрать и сохранить меч. Поздравляю, Пэт. Похоже, Предвестник благоволит к тебе.

– Оу, да. Какая удача.

Зеро, чьи глаза были самыми яркими голубыми из всех, что я когда-либо видела, на самом деле ухмыльнулся.

– Теперь ты, возможно, сможешь оценить моё душевное состояние за последние восемьдесят лет.

– Прежде всего, блин. Сколько тебе лет? Во-вторых, это твой способ сказать, мол «теперь ты понимаешь, что я чувствую»?

– Я очень сомневаюсь, что тебе когда-нибудь придётся испытать то разочарование, которое я испытал, общаясь с тобой, – сказал он.

– Мусор, – сказала я, тыча большим пальцем в Джин Ёна, который был лёгкой и удобоваримой мишенью. Мне приходилось иметь с ним дело. Хуже этого быть не может.

Зеро открыл рот одновременно с Джин Ёном, который испуганно запротестовал, но я не дала ему договорить.

– Ты не можешь сказать, что я хуже него. Ты имел дело с нами обоими, будь честен.

Джин Ён открыто ухмыльнулся, когда я запрокинула голову, чтобы посмотреть на него. Кто-нибудь мог бы подумать, что он гордится тем, что раздражает, – вероятно, так оно и было.

– В общем, – сказала я, до смешного успокоенная, и опустила подбородок, чтобы снова посмотреть на Зеро. – Эбигейл дала мне эту пачку документов и сказала, что у полиции, вероятно, их тоже нет, так что, по крайней мере, теперь, когда мы знаем, что ищем мёртвых чемпионов и убитых эрлингов, у нас есть на что посмотреть. Надеюсь, нам не придётся сражаться с твоим отцом или королём, чтобы добраться до каждого эрлинга, прежде чем они закончат то, что начал убийца.

– Если у полиции нет этих записей, я сомневаюсь, что они есть у кого-то ещё, – сказал Атилас. – Я склонен думать, что, хотя Вышестоящие прочно обосновалось в местной полиции, отцу господина удалось получить влияние у Вышестоящих.

– Что ж, – сказала я, затаив дыхание, – полагаю, всё это даёт ответ на вопрос, насколько точно твой отец знает о том, что цикл начинается снова. Хорошая новость в том, что он не хочет меня убивать.

Зеро, повторяя мою предыдущую мысль, сказал:

– Меня больше беспокоит тот факт, что он не хочет тебя убивать.

– Злюка! – сказала я, но это вырвалось у меня на очередном задержанном дыхании, и, хотя рука Джин Ёна крепче обняла меня за шею, мне всё ещё было холодно.

Я тоже хотела знать, почему отец Зеро был счастлив, что я жива и нахожусь рядом с его сыном, когда я тоже была эрлингом. Я хотела знать, что ему удалось увидеть из тех новых, ужасных воспоминаний, которые раскопал его червь, и почему он убедил меня отказаться от поисков других. Я также хотела точно знать, чего он от меня хочет, потому что был абсолютно уверен, что это не просто поддержка его сына в его притязаниях на трон.

И я была совершенно уверена, что, что бы это ни было, я не хотела в этом участвовать.

Глава 13

Вечер наступил незаметно; каждый из нас взял по папке, чтобы просмотреть, не обсуждая её по-настоящему. Никто меня ни о чем не спрашивал, что вызвало у меня нечто среднее между облегчением и раздражением, поэтому я поднялась наверх со своей папкой, всё ещё чувствуя себя разбитой. Джин Ён даже принёс мне чашку кофе позже, пока я сидела в своём мягком кресле и смотрела в потолок, не желая ничего делать и стараясь не думать слишком много. В моем мозгу царил хаос из пугающе новых воспоминаний, которые завладели моим сознанием, мучительного осознания того, что мои родители были не такими, какими я их себе представляла, и затяжной грусти в то утро из-за предательства Маразула. Последнее из них особенно раздражало меня. Остальное имело смысл, но было глупо грустить из-за того, что у нас не сложились отношения с тритоном, особенно когда было так много других вещей, о которых нужно было подумать, так много других вещей, требующих внимания.

Оказывается, ваше сердце не перестаёт говорить, даже когда у вас нет ни времени, ни места в голове, чтобы прислушаться к нему.

К счастью для меня, мой телефон зазвонил у меня в кармане, когда я только допила кофе и мысли, которые я старалась не думать, были на полпути. Я достала его из кармана и довольно вяло посмотрела на него, но моё сердце подпрыгнуло, когда я увидела номер звонившего. Моргана. Это была Моргана.

Я ещё пару секунд смотрела на телефон, затем нажала на зелёную кнопку ответа на звонок, прежде чем он успел перестать звонить, и тупо спросила:

– Что? В смысле, привет. Привет. С тобой всё в порядке?

Послышался тихий вздох, короткий и раздражённый.

– Ты последний человек, которому следует беспокоиться о других людях, – произнёс голос Морганы.

– Ага, я в курсе, – сказала я, стараясь не слишком сильно улыбаться. Я точно знала, как она сейчас выглядит: выпрямившись, сидит в постели, её волосы собраны в высокую причёску, украшенную чёрным, губы, накрашенные чёрной помадой, поджаты в притворном раздражении, хотя глаза смеются. – В последнее время я частенько этим промышляю. Я становлюсь слишком заботливой для своего же блага. Что случилось?

Какое-то время она молчала, и в ответ последовал ещё один вздох, на этот раз более быстрый и менее утешительный.

– Послушай, Пэт, я не возражаю, что твой большой мальчик Зеро в доме, но не позволю тому, кто носит клетку, возвращаться снова. Очевидно, прошлой ночью он поднялся наверх, напугал детей и побеспокоил моих родителей, а затем ушёл, не сказав никому ни слова. Кроме того, он оставил все мои зеркала кривыми – нам потребовался целый день, чтобы привести их в порядок.

– Вот блин, – тихо сказала я. – Прости. Я не знала. Я поговорю с ним об этом.

Последовала ещё одна небольшая пауза, прежде чем она сказала:

– Спасибо.

– Ты могла бы написать мне, – сказала я ей. – Или попросить Дэниела рассказать мне. Ты не обязана разговаривать со мной, пока не чувствуешь себя комфортно.

– Твой напарник тоже приходил ко мне вчера, – резко сказала Моргана. – Он сказал, что ты очень усердно работала, чтобы я была в безопасности какое-то время. Подумала, что я тоже должна поблагодарить тебя за это.

У меня мелькнула испуганная мысль, что Детектив Туату отправился повидаться с Морганой.

– Мой напарник?

– Джин Ён. Он забрался на крышу дома и смотрел на меня через окно, пока я его не открыла. Он просил меня не говорить тебе, но он мне не начальник, так что…

– Вот блин! – сказала я, поражённая ещё больше. – Тогда я удивлена, что ты жалуешься не на него!

– Он не расстраивал детей, и он пытался оказать мне услугу – ну, он пытался оказать услугу тебе, но, думаю, он решил, что это поможет и мне. Я просто удивлена, что твой Зеро не попытался сделать то же самое.

Мне бы очень хотелось спросить её о том, что она сказала о Зеро пару недель назад, о том предположении, которое не выходило у меня из головы и делало жизнь неуютной с тех пор, как оно закралось в мой разум, но я не осмеливалась. Это было неподходящее время, и я не хотела разрывать ту хрупкую связь, которая, казалось, снова установилась.

Вместо этого я спросила:

– Значит, ты решила, что снова будешь со мной разговаривать?

– Может быть, немного, – сказала она.

– Хорошо, – сказала я. Аккуратно и непринужденно, как будто я пыталась не спугнуть баньши, застрявшую между джемом и золотистым сиропом, обхватив их руками и прижавшись слишком близко к краю полки. – Это будет здорово.

– Я не имею в виду, что хочу тебя видеть, – добавила она, но в её голосе больше не было твердости. – Но, если тебе нужно с кем-то поговорить время от времени, я буду брать трубку, когда ты позвонишь.

– Лады, – повторила я.

– Я не собираюсь помогать тебе с твоими странностями, тебе придётся держать это от меня подальше. Это просто, если ты хочешь поговорить о парнях, косметике или о чем-то подобном.

Я открыла рот, чтобы сказать:

– Вообще-то, есть кое-что… – но, прежде чем я успела это сказать, Моргана добавила: – Мне лучше уйти. Дэниел скоро вернется с работы. Просто… спасибо за всё.

Она повесила трубку, прежде чем я успела ей ответить, и я снова сидела в тишине, пока не услышала, как Зеро и Джин Ён начали драться на заднем дворе – судя по звуку, стали о сталь, что было облегчением, потому что это означало, что это была просто тренировка, а не настоящая драка. Атилас, должно быть, тоже был там, потому что, когда я спустилась вниз, чтобы приготовить им послеобеденный чай, в доме никого не было, и меня это вполне устраивало. Мне снова нужно было о многом подумать, но самая насущная из этих вещей напрашивалась сама собой, когда я вскипятила чайник и приготовила френч для кофе и заварочный чайник. А именно, что Атилас никогда не поднимался выше первого этажа в доме Морганы, пока я была там. Как именно он узнал, куда идти искать детей? Дэниел был со мной в то время, и я никогда не рассказывала своим психам, где мы их нашли. Я в основном избегала говорить с ними о детях, потому что наполовину боялась, что они скажут, что с ними нужно что-то делать, а я не думала, что дети заслуживают того, чтобы с ними что-то делали.

Атилас, по-видимому, либо был в доме, когда я об этом не знала, либо уже побывал там до меня. Что бы это ни было, я хотела знать об этом – и я хотела знать, почему он мне об этом не сказал. Почему он никому из нас об этом не рассказал, если уж на то пошло.

Всё ещё вертелось у меня в голове, когда я принесла поднос своим психам, потому что, как бы подозрительно ни было то, что Атилас знал, где дети, меня всё же больше беспокоило, зачем он пошёл к ним. Я хотела знать, было ли это тоже по приказу Зеро.

– Ты выглядишь встревоженной, моя дорогая, – сказал Атилас, когда я поставила поднос на маленький, выцветший на солнце столик рядом с креслом, в котором он элегантно восседал.

– Всякая всячина про Эрлингов, о которой стоит подумать, – сказал я ему, и формально это было правдой, даже если бы мне пришлось прибегнуть к такому извращённому мышлению против мозгового червя, который выискивал правду. Я слегка вздрогнула, но это правда, что Моргану можно считать эрлингом, поскольку она сама почти наверняка была эрлингом, хотя и не подозревала об этом. – Забавно, что в настоящее время продолжительность моей жизни меньше, чем была, когда погибли мои родители.

– Не произноси этого слова, – сказал Джин Ён, внезапно приблизившись и потянувшись за печеньем. – Я уже говорил тебе об этом.