Текст книги "Между делами (ЛП)"

Автор книги: Вэнди Джинджелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Сегодня мы встречались у него дома. Чую, если бы он ждал меня, то попытался бы снова встретиться на улице, но я не хотела, чтобы кто-нибудь ещё увидел то, что я собиралась ему показать.

Найти его дом было легко: он жил на главной улице, на верхнем этаже здания над парой магазинов. Здание располагалось через дорогу от кафе, в котором раньше продавали лучший кофе, а также, между прочим, держали в плену людей, чтобы питаться их душами.

Кафе уже не существовало: мы с Маразулом разобрались с ним как раз перед тем, как появился Зеро и начал холодно на всех пялиться. Но здание, где жил Зул, всё ещё стояло на месте, тёмное и высокое, с зубчатым верхом, как платье готической Лолиты, в кремовых и чёрных тонах.

Нам пришлось подниматься по пожарной лестнице с чёрного хода, потому что на нижнем этаже не было входа, который я смогла бы найти. Возможно, предполагалось, что вход в дом проходит через магазины, но я так не думала. Я бы не удивилась, если бы Зул попытался скрыть вход: я была уверена, что он беспокоился о том, кто будет ему звонить в эти дни. Я надеялась, что эта предосторожность не включает меня.

Джин Ён поднимался по лестнице сначала стоически, а затем энергично, кажется, кровь мёртвого фейри, должно быть, пошла ему на пользу. Я старалась не вздыхать, и теперь, когда беспокойство о том, что он внезапно остановится и упадёт в обморок, исчезло, я начала беспокоиться о том, что именно скажет Зеро, когда услышит обо всём этом.

На последней площадке пожарной лестницы мы прошли мимо окон, которые были непрозрачны из-за движущейся тени. В этой тени тоже было немного зелёного. Мне не понравилось, как она двигалась, но, возможно, это было из-за того, что я привыкла к вещам, которые не должны были двигаться, двигаться, а затем нападать.

Металл вибрировал у нас под ногами, когда мы пересекали рифлёную платформу, которая заканчивалась сразу за единственной простой дверью. На двери не было дверной ручки, и не было ощущения того, что я привыкла считать магией. Определённо, было приличное наслоение от неё до Между, которое означало, что я могла бы попытаться протолкнуться через него, но это было бы невежливо.

Кроме того, Джин Ёну в последнее время всё труднее попадать в места без приглашения. Он всё ещё может в них попасть, просто ему кажется, что это даётся ему труднее, а у него и так был достаточно тяжёлый день. Если бы я могла облегчить ему жизнь, я, наверное, должна была так и сделать.

Джин Ён приподнял подбородок, глядя в камеру за дверью, и широко улыбнулся. Я легонько хлопнула его по руке и сказала в камеру:

– Мы можем войти?

Я была почти уверена, что Маразул может меня слышать. Он использует человеческие технологии, но при этом даёт им некоторые границы – края Между, – а это значит, что штуки, которые должны уметь делать только что-то одно, способны выполнять три или четыре дополнительных действия, которых вы не ожидаете. Я также была почти уверена, что ему не нужно было лезть в свой комп, чтобы проконтролировать это.

Последовала пауза примерно в тридцать секунд, во время которой я засомневалась, вдруг он просто притворится, что его нет дома, прежде чем дверь издала что-то вроде тяжёлого глухого звука и приоткрылась на несколько миллиметров, как будто её освободили от магнитного захвата.

– Давай же, – сказала я Джин Ёну, делая глубокий вдох. Мне показалось, что этого недостаточно. – Лучше поскорее покончить с этим.

Я замешкалась на пороге, но не только потому, что нервничала. Когда я переступила порог, мне показалось, что я мягко падаю в огромную воду.

Тень встретила и поглотила меня, когда я, спотыкаясь, вошла внутрь, мягко окутывая меня волнами зелёных и синих теней, прохладных и тихих. Я оглядела стеклянный коридор, в который вошла, и схватила Джин Ёна за запястье, чувствуя головокружение от удивления и изумления.

Это была вода. Тени в окнах были отражением движения воды по стеклу, подсвеченные изнутри и расположенные где-то посередине, что я нечасто видела. Что было неудивительно – Зул также использовал Между непривычным мне способом.

Джин Ён, тоже впечатленный, оглядел всё вокруг, его брови приподнялись, а по лицу пробежали тени. Мы стояли в коридоре, образованном стеклянными стенами, которые образовывали плавную арку над нашими головами, ведущую дальше в пространство, которое разветвлялось на небольшую гостиную и кухню, но оставляло остальную часть пространства для воды, которая простиралась так далеко, что было слишком темно, чтобы разглядеть источник. стены, которые должны его содержать.

По сути, это был самый громадный аквариум, который я когда-либо видела.

Мы перешли в гостиную, и здесь освещение стало голубовато-белым благодаря потоку естественного света из окна и тёплому белому свету люминесцентных ламп наверху. В этом свете моя кожа, казалось, светилась белым, и даже Джин Ён казался бледным.

– Ай, – пробормотал Джин Ён, кивнув подбородком в дальний левый угол комнаты, где стена переходила в стекло в пятне голубых теней, он сказал: – а вот и человек-рыба.

– Тритон, – поправила я, не глядя на Джин Ёна, но без особого энтузиазма. Сама того не желая, я сделала шаг вперёд, потом ещё один, пока не оказалась достаточно близко, чтобы коснуться стекла. В следующий момент я почувствовала его под своими пальцами. Я тоже не собиралась этого делать, но я была слишком увлечена, наблюдая за появлением Зула, чтобы думать о чем-то ещё.

Сначала как движение воды, затем как тень; затем фигура, которая покачивалась, танцевала, извивалась в колеблющихся тенях, приближаясь по серии спиралей, которые становились всё туже, пока не заскользила по стеклу передо мной, подвешенная в тени и свете.

Чешуя на его хвосте отражала свет и почти светилась изнутри, отражаясь золотом в воде, до которой, возможно, можно было дотянуться, чтобы ощутить её прохладу, но по-настоящему привлекало внимание его лицо.

В свете моего мира кожа Зула казалась нежной, загорелой бронзой, глаза – медовыми и тёплыми, волосы – жесткими, вьющимися и беззаботными. Здесь он был ярким, сверкающим золотом в воде, солнечный свет охлаждался волнами, которые, казалось, колыхались вокруг него, хотя он находился в аквариуме, а не в море. Всё уменьшилось, сгладилось и приукрасилось; более красивая и не совсем реальная версия его самого.

Я почувствовала ужасную неуверенность, на мгновение мне показалось, что я смотрю на подменыша, а не на настоящего Зула. Затем он улыбнулся мне, широко, радостно и тепло, и моя собственная улыбка появилась в ответ на его, ослабив ужасное стеснение в груди.

Бледные костяшки пальцев властно постучали по стеклу рядом с моим лицом, и Джин Ён сказал,

– Hajima.

Сначала я подумала, что он велит мне прекратить, но его тёмные глаза были устремлены на Маразула, и момент удивления заставил меня осознать то, чего я раньше не замечала: Зул либо использовал, либо, возможно, просто излучал своего рода Между, которое, словно было похоже на то влияние, какое Джин Ён оказывает на большинство других людей. Как ни странно, я была совершенно невосприимчива к особым чарам Джин Ёна; но похоже, у меня не было иммунитета к тому же самому эффекту, который оказывал тритон. Раньше я этого не замечала, но, с другой стороны, я и Зула-то раньше не видела в его естественной среде обитания.

Я сощурилась, глядя на Зуля, и у него хватило такта отвести взгляд, в его глазах читалось лёгкое чувство вины. Затем он заметил прореху на рубашке Джин Ёна и стал выглядеть не только виноватым, но и настороженным.

Из-за вибрации, от которой у меня застучали зубы, я каким-то образом услышала, как он сказал, как сквозь воду, так и сквозь стекло:

– Извини. Я ничего не могу с собой поделать, когда нахожусь здесь.

– Просто когда ты в воде? – спросила я. Мне стало не по себе от мысли, что он, возможно, с самого начала повлиял на мою симпатию к нему. Ещё больше мне стало не по себе от мысли, что я не замечала этого раньше.

– Только здесь, – сказал он. – Я не могу сделать это в мире людей, но здесь для русалочьего народца это эквивалент За.

– Tch! – сказал Джин Ён. – Cogitmal.

Я бросила на него быстрый взгляд.

– Чья бы корова мычала: женщины всегда бегают за тобой по пятам, потому что ты просто неотразим.

– Он может хоть немного повлиять на этот эффект, – холодно сказал Джин Ён и раздражённо отвернулся.

– Я бы вышел, – сказал Зул после недолгого колебания, – но чары на стенах могут немного запутаться, и мне потребуется некоторое время, чтобы добраться до своего инвалидного кресла.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, он имел в виду, что не хотел садиться в своё инвалидное кресло на наших глазах и, вероятно, не хотел, чтобы мы помогали ему забраться в него.

– Уж извиняй за неудобства – сказала я. – В смысле, что мы пришли сюда. Я не хотела отдавать это на улице.

– Нет, – сказал он. – Я бы не открыл вам дверь, если бы не хотел, чтобы вы вошли. Однако я ещё не закончил с последним делом, о котором просил меня Лорд Сэро: Блэкпойнта довольно трудно выследить, и я почти уверен, что он может…

– …проникать в компы и прятаться в Инте. Угу. Разве Зеро тебе не сказал?

Он уставился на меня с открытым ртом.

– Да. Как ты узнала?

– Он ускользнул от команды убийц, занявшись игрой и попросив кого-то тайно вывезти его из особняка. Затем он взорвал наш комп, чтобы выбраться.

– Да, – пробормотал Джин Ён. – Моё сердце подзарядили, и мне это было без надобности.

– Что привело к тому, что у его сердца появилось много электростатики, – добавила я, широко улыбаясь впервые с тех пор, как вошла в тот туннель этим утром. Последние две недели после разряда электричества в сердце Джин Ён накапливал много статического электричества, но до сих пор это означало только то, что он наносил себе серию небольших разрядов, когда оно разряжалось, что было забавно для меня и не очень весело для него, когда он пытался занять слишком много места на нашем диване.

Зул сказал с некоторым уважением:

– Никогда не видел ничего подобного.

– Ты переправил кучку людей из кафе в безопасную место по электронной почте, – напомнила я.

– Да, но до того момента я и не представлял, что такое возможно.

– Теперь-то ты в курсе, – сказала я. – Это может пригодиться.

– Да, – сказал он, но звучал с сомнением. – Очень… пригодиться.

– Не суть, мы пришли не по этому поводу. Мы пришли по поводу этой флэшки.

– Что на ней?

– Мы не знаем, – сказала я, всё ещё размахивая перед ним стеклянной флешкой. Я получила её от Северного Ветра и была почти уверена, что на ней содержится информация о матери Зеро или об убийстве моей семьи, а может, и о том, и о другом. Именно для этого ты мне и нужен – я не знаю пароля и не знаю, как получить доступ к файлам без него.

Он кивнул.

– У меня есть небольшая программа для заклинаний такого рода, она работает лучше, чем всё остальное, что я использовал. Это работа для Лорда Сэро?

– Не-а, – сказала я. – Честно говоря, мне бы не хотелось, чтобы ты вообще упоминал о ней при нём.

Зул стал выглядеть не здоровым.

– Пэт…

– Не боись, – сказала я, ободряюще улыбаясь. – Я не скажу ему, если ты не скажешь.

В отражении стекла я увидела, как Джин Ён приоткрыл рот, и бросил на него прищуренный взгляд, который он встретил с вызовом в глазах. Собирался ли он всё-таки рассказать Зеро? Я могла бы оставить его здесь. Я могла бы пойти одна в другой день, но сегодня, несмотря ни на что, я взяла его с собой. Какая-то часть меня хотела понять, действительно ли я могу доверять ему в том, что он не расскажет Зеро ничего важного для меня. Часть меня хотела верить, что Джин Ён, дважды встававший между мной и мечом могущественного фейри, был таким же надёжным, каким я его когда-то считала.

– Джин Ён тоже будет держать рот на замке, – сказала я. – Если знает, что трепаться будет вредно для здоровья.

– Я буду делать, что хочу, – сказал Джин Ёна, но он сказал это по-корейски без обычного перевода, предоставляемого магией Между. Другими словами, только для моих ушей. Он добавил: – Ты не мой питомец, а я не твой.

– Ты что, брал уроки Загадочных Словечек у Атиласа? – спросила я вместо ответа и повернулась к Маразулу. – Оно не вернётся, чтобы укусить тебя. Я прослежу.

– Ты не можешь этого обещать, – сказал он, и на его лице появилась полуулыбка, которая выглядела явно печальной.

Джин Ён презрительно фыркнул, что можно было принять за смех, когда он пытался оскорбить меня. Я прищурилась, глядя на него.

– Не могу обещать, – сказала я Зулу. – Но я сделаю всё сто в моих силах. Поверь мне, я не горю желанием, чтобы Зеро узнал о ней также сильно, как и ты.

– Меня пугает, что ты считаешь это утешением, – сказал он, но теперь его глаза тоже улыбались, хотя улыбка была такой же печальной, как и на его губах. – Я дам тебе знать, когда что-нибудь узнаю.

***

Мы не задержались надолго, несмотря на моё обещание Джин Ёну, что он может посидеть и отдохнуть, и мы спокойно вернулись домой. Я была задумчива и молчалива, и, к моему удивлению, Джин Ён тоже. В целом, его одеколон был достаточно сильным, чтобы подчеркнуть индивидуальность, но даже он казался разбавленным и мягким теперь, когда мы снова оказались на свежем воздухе.

Только когда мы вернулись в туннель, я увидела гибкие, погнутые остатки зонта, которым воспользовалась ранее, и произнесла, почти не задумываясь.

– Ой, – сказала я. – Ну вот он снова. Зонтик.

Однако, когда я вернулась домой после того, как некоторое время назад воспользовалась им в своём приключении с падающими медведями, он всё ещё лежал дома на подставке для зонтов в коридоре, где ему и полагалось быть, и всё ещё в форме зонта. Хотя Зеро не упоминал, что он пропадал, и я была почти уверена, что он бы это заметил.

Я чуть было не подняла его снова, но не знала точно, что с ним делать, потому что он был похож на сломанный зонтик. В смысле, я могу выглядеть так, будто знаю, что делаю и что происходит, но большую часть времени я нифига не знаю, что происходит и почему всё работает так, как работает. В основном я просто пытаюсь не умереть и разобраться во всем по ходу дела.

Моя проблема в том, что мои хозяева убеждены, что есть только один способ, который работает в Между, а у меня он не всегда получается. Не знаю, пытались ли вы когда-нибудь убедить трёх Запредельных в том, что они неправы, но это непросто. Отчасти это объяснимо: я человек, а не Запредельная, и у меня нет ничего похожего на их опыт, когда речь заходит о том, что находится в За и Между. Мой единственный опыт – мой собственный, и, хотя я могу понять, почему они всегда так быстро меня от меня отмахиваются, никогда не перестаёт бесить, когда вам говорят, что то, что вы только что сделали, или увидели, или вызвали, невозможно и не могло произойти.

Этому не так-то просто научиться, когда эти учителя сами должны кое-чему научиться.

Они говорили мне, что Между работает определённым образом, и то, как меч вёл себя сегодня, расходилось с тем, что они рассказывали мне. Конечно, в том случае, если они рассказывали мне всё, но у них был очень плохой послужной список того, что они не рассказывали. Кроме того, у них была дурная привычка заявлять, что что-то не может быть правильным, пока не будет доказано, что это так, и сейчас именно эта привычка беспокоила меня больше всего.

– Он грязный, – сказал Джин Ён. – Не прикасайся к нему. Сегодня ты уже и так много натворила.

– Не притворяйся, что ты не устареваешь пакости, когда дело доходит до Зеро, – парировала я. – В общем, я всё равно не собиралась его поднимать.

Джин Ён повернулся на цыпочках и встал передо мной, наклонив голову, чтобы оказаться со мной нос к носу.

– Я мог бы напакостничать…

– Если ты пытаешься меня шантажировать, – сказала я, протягивая руку, чтобы схватить его за галстук, – тебе, наверное, лучше помнить, что твой галстучек в пределах досягаемости, и я могу завести ещё одного приятеля для галстука-лягушечки, которая околачивается где-то в Хобарте.

Его рука обхватила мою, крепко, но не ломая, и его глаза увлажнились.

– Не смей снова превращать мой галстук в лягушку.

– Но это ж так весело.

– Не для меня, – сказал он. – И мы не должны обсуждать оплату.

– Не-а, – сказала я, отпустив его галстук. Он не отпустил мою руку, поэтому я осторожно убрала её, чтобы не задеть его травмированный торс. Вместо этого я сунула её в карман и добавила: – Говорила же: я не собираюсь тебе платить. Ты либо это делаешь, либо нет.

Я стояла там и смотрела на него снизу вверх, задаваясь вопросом, существовал ли на самом деле тот Джин Ён: тот, который мог что-то сделать для меня, без всякой преданности стоящему за ним Зеро. Просто потому, что я попросила его об этом.

Джин Ён оглядел туннель, избегая моего взгляда.

– Моё молчание ценно, – пробормотал он.

– Если мы говорим о том, что люди должны другим людям, то ты всё ещё должен мне за то, что притворялся моим другом, – сказала я ему. Я не хотела этого говорить, и было не совсем честно упоминать об этом в том же туннеле, который всё ещё был залит его кровью после недавно случившегося. Но я хотела знать, что могу ему доверять.

Он раздражённо вздохнул, глядя на потолок туннеля, затем перевёл взгляд обратно на меня, обнажив клыки.

– Ya. Я думал, ты не хочешь говорить об оплате.

– Ты первым начал, – заметила я. – И я не позволю тебе чуть не умереть из-за меня, а потом снова ударить меня в спину, так что не пытайся расположить меня к себе, лады?

Последовало короткое молчание, пока Джин Ён что-то бормотал себе под нос по-корейски, не переводя мне. Наконец он сказал раздражённым голосом:

– Я последовал за тобой в дом зомби не потому, что Хайион приказал. Он отдал приказ, когда я уже был в доме. Я последовал за тобой, потому что мы стали… стали союзниками, и я хотел этого. Я остался с тобой, потому что доверяю тебе прикрывать мою спину в бою.

Я уставилась на него и, наконец, повторила:

– Он отдал приказ после того, как ты пошёл со мной? Почему он сказал… почему он сказал мне… почему он заставил меня думать, что всё было не так?

В глазах Джин Ёна на вспыхнул гнев, и он сказал:

– Сам удивляюсь, – он обиженно добавил: – Я даже однажды доверился тебе и не стал драться.

– Когда это ты доверился мне и не подрался? – спросила я, недоумевая, почему это было обидой или вообще имело значение. Я всё ещё хотела знать, почему Зеро намеренно пытался вбить клин между мной и Джин Ёном – потому что он не мог не сделать этого намеренно или, по крайней мере, не осознавая, что из этого выйдет.

– В вон тем, – сказал Джин Ён, точно указывая на холмик, который в мире людей выглядел как мох, но, если смотреть сквозь Между, был телом золотого фейри.

Я нахмурилась, но вспомнила, что однажды пыталась помешать ему вцепиться в горло золотого фейри, когда мы были в доме. Должно быть, он говорил об этом, но, хоть убей, я не могла понять, почему это было так важно для него. И это, очевидно, было очень важно: его взгляд был неотрывно, почти нервирующе устремлён на меня. Я была первой, кто отвёл взгляд, мои мысли путались и перепрыгивали одна через другую.

Он сказал:

– Если бы я тогда подрался, у меня были бы проблемы. Я уже говорил тебе, что во мне очень много эмоций.

– Оу, – сказала я. Внутри меня был какой-то дисбаланс, который привёл к возвращению чувства товарищества и доверия, которые я когда-то испытывала к Джин Ёну, и я не была уверена, хочу ли я это допустить.

– Я пошёл за тобой в дом зомби, потому что ты не мой питомец, но моя… моя…

Я наблюдала за тем, как исказилось его лицо, и спросила, пытаясь изобразить легкомыслие:

– Потому, что я человек, ты не можешь сказать «друг», или что? Колись.

Ещё раньше он запнулся, произнося слово «союзники».

– «Друг» – это неправильно, – сухо сказал он. – Мы сражались вместе. Мы… союзники.

– Не думаю, что это прокатит, – сказала я, думая об огромной разнице между мирами, которым мы были обязаны верностью. И всё же, какое-то время нам действительно казалось, что мы встречаем мир вместе. – Братья по крови?

– Нет, – сказал он окончательно.

– Лады, – сказала я. – Мы союзники или что-то в этом роде. Но почему ты продолжал отчитываться перед Зеро, если шёл к Моргане только для того, чтобы быть со мной?

– Легче что-то делать с благословения Хайиона, чем без него.

– Твоя правда, – была вынуждена признать я.

– И я рассказал ему не всё, что узнал. Ровно столько, чтобы он не отозвал меня.

Я также должна была признать, что знала, что это правда, хотя и не произнесла этого вслух.

– Значит, мы друзья? – спросил он, и на этот раз не запнулся на слове.

– На какой-то миг я так и думала, – сказала я. Дисбаланс всё больше и больше смещался в сторону Джин Ёна, и я всё ещё немного боялась, что меня снова убедят. – Откуда мне знать, что ты не лжёшь?

Он улыбнулся, удивив меня своей внезапностью.

– Я не очень хорошо умею врать, – сказал он. – Я сначала говорю, потом думаю – ты не заметила? Я говорил тебе…

– Ну да, слишком много эмоций, – пробормотала я, у меня голова шла кругом. Потому что это было правдой. Джин Ён всегда быстро действовал и говорил под влиянием своих непосредственных эмоций. А это означало, что комаришка всё это время говорил правду.

Я очень глубоко вздыхаю.

– Ты действительно бесишь, ты в курсе? – сказала я ему.

– Да, – сказал он, всё ещё ухмыляясь. – Ты тоже бесишь. И что же я такого натворил на этот раз?

– Просто это значит, что я должна извиниться, – объяснила я. – Мне не нравится извиняться перед тобой.

Джин Ён пожал плечами, теребя дырку на рубашке. Я заметила, что рана под ней почти затянулась. Он сказал:

– Мне тоже есть за что извиниться. Будем считать, что мы квиты.

– Не знаю, – сказала я. – Погодь, если я извинюсь, ты тоже будешь извиняться? Потому что я хочу знать, за что, по-твоему, ты должен извиняться.

– Думаешь, мне… не нужно извиняться? – рискнул он, сбитый с толку.

– Неа, просто хочу узнать твою точку зрения на то, что ты сделал не так, – объяснила я. – Но в то же время я не хочу извиняться, так что…

– В другой раз, – сказал он, – мы извинимся. Сегодня мы сначала немного побудем друзьями и пойдём домой.

***

Когда мы вернулись, Зеро и Атилас были в гостиной, сидели каждый в своём кресле и читали: Зеро – книгу, а Атилас – папку. Зеро оглядел меня с головы до ног, потом перевёл взгляд на Джин Ёна и сказал:

– От тебя несёт мостовым троллем.

– Nae mari, – Джин Ён обвиняюще посмотрел на меня. – Ты не должна так пахнуть.

– Оно пыталось помешать мне пройти под мостом, – возмущённо возразила я. Во мне вспыхнул огонёк счастья; я повернулась и почти открыла рот, чтобы весело пригрозить ему ещё раз сменить галстук, но мой взгляд снова упал на дыру в его рубашке.

Вот блин. Сегодня было о чём рассказать.

– Это то, что делают мостовые тролли, – коротко ответил Зеро. – Они любят мосты. Им не нравится, когда люди ходят под их мостами.

– Ну, мне не нравится, когда детей съедают, потому что им приходится проходить под мостом, чтобы добраться до школы, – сказала я. Мне следовало бы упомянуть золотого фейри в любой момент, но мой рот отказывался повиноваться.

Зеро даже отложил книгу.

– Пэт, ты убила тролля?

– Я пыталась договориться об оплате, но он не был заинтересован! И, к твоему сведению, он первым набросился на меня: я просто пыталась не сдохнуть.

Атилас обменялся взглядом с Зеро и сказал, как будто это улучшало ситуацию:

– По крайней мере, тролль мёртв, мой господин.

– Погодьте-ка, у меня неприятности из-за того, что убила это?

– У тебя были бы неприятности из-за того, что ты сражалась с этим, – сказал Атилас. – Поскольку ты убила эту штуку, господин не возражает против этого.

– Вполне логично, – сказала я, придав своему голосу нотки сарказма. Плохо то, что в последнее время для меня это действительно имело смысл. Борьба с мостовым троллем привлекла бы ко мне внимание, если бы и я, и мостовой тролль выжили, чтобы рассказать об этом. Моя смерть из-за драки с мостовым троллем также привлекла бы больше внимания, чем Зеро, и Атилас сочли бы это удобным или разумным. Смерть мостового тролля, с другой стороны, не вызвала такого пристального внимания.

Запредельные по идее не должны были связываться с людьми, и, хотя власти Запределья не обязательно остановили бы это, они, конечно, не стали бы вмешиваться, если бы это сделал кто-то другой. Смерть мостового тролля, который причинял беспокойство обоим мирам, была удобна.

И это навело меня на мысль, которая, надеюсь, была верной.

Я прокашлялась, и затем сказала:

– Ага, кстати, о мёртвых штуках.

Атилас посмотрел на меня поверх своей папки, в глазах его было веселье, а Зеро, явно настороженный, спросил:

– В чем дело, Пэт?

– Я убил золотого болвана, – сказал Джин Ён, проталкиваясь мимо меня и бросаясь на диван, чтобы одним широким жестом продемонстрировать состояние своей рубашки и груди. – Он ударил меня мечом, поэтому я укусил его. Теперь он не наша проблема.

– Пресвятые небеса, – сказал Атилас, его папка опустилась на дюйм. Он, должно быть, был очень удивлён. – Как восхитительно кратко. Не могли бы вы рассказать чуть подробнее?

– Что он имел в виду, – сказала я, – так это то, что, судя по всему, этот лошок уже давно следит за мной. Он увидел, как я убила мостового тролля, и начал рассказывать о том, как они с твоим отцом удивлялись, почему вы меня терпите, а потом он пошёл ударить меня мечом, а вместо меня пронзил Джин Ёна.

– Мне не нравится, когда меня пронзают, – добавил Джин Ён. – Больно.

Зеро резко спросил:

– Свидетели?

– Ни одного, насколько мне известно, – сказала я, надеясь развеять ужасное беспокойство, которое появилось у него на лбу. – Он сказал, что собирался рассказать твоему отцу обо мне – о том, что я вытаскиваю всякую всячину из Между, но теперь он мёртв. Если он мёртв, то нет никаких проблем, верно?

Я увидела, как Атилас сжал губы в улыбке, но это никак не помогло скрыть веселья в его глазах.

– Возможно, осталось ещё несколько проблем, – сказал он. – Но это мелочи по сравнению с тем, что кто-то может сообщить отцу господина о том, что ты можешь влиять на Между. Очень незначительные, не так ли, господин?

Зеро издал короткий раздражённый вздох.

– Незначительные, – сухо согласился он. – И нас это не должно касаться, если мы не будем замешаны. Его заместитель, без сомнения, займёт его место.

Эта мысль немного взбодрила меня, когда я отправилась готовить для всех поздний завтрак: Паломена была гораздо лучшим связным, чем золотой фейри, и у меня было ощущение, что она не так сильно зависела от отца Зеро, как золотой фейри.

К моему большому удивлению, Зеро бесшумно вошёл в кухню через несколько минут после того, как я начала жарить бекон. Я старалась не смотреть на него, но он неотрывно наблюдал за мной, и, наконец, я спросила:

– Что? – переворачивая бекон.

– Травмы? Перхоть троллей довольно легко проникает в раны.

Это заставило меня осознать, что я не остановилась, чтобы проверить, нет ли травм, ни до, ни после того, как вернулась домой. Неужели я настолько привыкла к тому, что меня режут, что даже не проверила, не течёт ли кровь?

– Кажется, я в норме, – с сомнением произнесла я. – Во всяком случае, ничего не кровоточит. Джин Ён получил довольно сильный удар, но…

Он коротко оборвал меня:

– Меня не волнует Джин Ён. Позже обязательно всё хорошенько проверь.

Я могла бы проверить, нет ли синяков и тому подобного, позже, в душе. Атилас мог бы помочь с их исцелением, если бы я не хотела получить травму, связанную со слюной вампира, что ускорило бы процесс.

– Ты сама убила тролля или Джин Ён помог? – спросил он, обходя скамейку, чтобы наполнить стакан у раковины рядом со мной.

– Я сама убила его ещё до того, как он добрался туда, – сказала я. – На самом деле, это было почти случайно. Тролль споткнулся о землю и напоролся на мой меч.

– Меч?

– Да, – сказала я, стараясь говорить как можно небрежнее. Не говори Зеро о мече. Пока нет. Не тогда, когда золотые фейри рассматривали это как неопровержимое доказательство того, что я Эрлинг. До сих пор Зеро решительно протестовал против того, что я одна из них, и я не хотела, чтобы это менялось. – В этот раз было достаточно одного меча.

– Хорошая работа, Пэт, – сказал Зеро, на мгновение положив руку мне на голову. – Обязательно поговори с Атиласом о синяках.

– Ты странно себя ведешь в последнее время, – сказала я ему, моя голова всё ещё была тёплой от прикосновения. Если бы не это дурацкое воспоминание о голосе Морганы, говорящем: «Ты ему нравишься!», я бы даже не почувствовала себя странно. Это было бы явным признаком того, что он действительно заботился обо мне, даже если я не всегда ценила то, как это проявлялось. – Гладил меня по голове и всё такое. Ты делаешь это уже пару недель.

– Ты питомец, – коротко сказал Зеро. – Мне говорили, что питомцев нужно гладить.

В смысле, ага, но зачем начинать сейчас? Он избегал любых проявлений физической привязанности с тех пор, как я его узнала, и я хотела знать, почему до него начало доходить это только сейчас.

Я всё ещё размышляла об этом, когда поднималась наверх. Там, наверху, меня ждал совсем другой бардак, но, по крайней мере, это дало мне возможность чем-то занять свои мысли, а не думать о нелепых случайностях.

Я проскользнула через потайную дверь, которая вела в мою комнату, и убедилась, что она плотно закрыта за мной. Никто из моих психов, как правило, не заходил в мою комнату, если только не будил меня, но я не хотела, чтобы они увидели то, что находилось тут было в последнее время: беспорядочный ворох скопированных изображений, счетов, актов купли-продажи и других, казалось бы, не связанных между собой документов. Я отдала их другому своему другу – Пять-Четыре-Один, лепрекону, – чтобы он рассказал мне, о чём они, но до сих пор всё, что он делал, – это делал копии и загадочно относился к тому факту, что все они связаны.

Это звучало как чушь собачья, но Пять знал, что делает, когда дело доходило до поиска закономерностей и отслеживания денег. Как только кто-нибудь научит его пользоваться компом, его будет невозможно остановить.

У меня появилась идея. Может быть, мне стоит познакомить его с Зулом.

В то же время всё, что я могла сделать, это разобраться во всём этом и посмотреть, имеет ли что-нибудь смысл для меня. Пока что мне удалось найти четыре фрагмента информации, которые имели прямое или косвенное отношение ко мне: старую копию водительских прав моей матери, страницу из чьей-то записной книжки, на которой были указаны мой адрес и адрес Морганы, счёт за электроэнергию, чтобы платить за мой дом и маленькая записка, которая не имела смысла, с именем моей прабабушки на ней.

Но, хоть убейте, я не могла понять, как эти четыре фрагмента соединяются вместе – или как они соотносятся с остальными фрагментами информации, которую Туату собрал для меня. Я также не мог понять, почему Атилас поручил Туату найти эти фрагменты. Но даже если бы у меня ничего не получилось, я знала, что должна попытаться: по крайней мере, на мой взгляд, Атилас что-то замышлял в течение последнего года. Тот факт, что он замышлял что-то, что касалось моего прошлого или, может быть, моего настоящего, был не тем, что я хотела бы забыть. Как и всё, связанное с Атиласом, это было похоже на ребус: головоломка без прямых краёв, состоящая из множества изображений меньшего размера, и без рамки, которая указывала бы вам, как должно выглядеть целое. Можно было бы подумать, что я привыкла иметь дело с подобными вещами, живя со своими психами, но мне по-прежнему было трудно следовать их извилистому мышлению.