Текст книги "Между делами (ЛП)"

Автор книги: Вэнди Джинджелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Последние пару недель всё валялось у меня на полу, я просто сидела там, пытаясь рассортировать их, и была одержима ими, и да, возможно, это было немного вредно для здоровья, но мне больше не с кем было этим поделиться. Я не хотела, чтобы Атилас узнал, что я в курсе того, что он давал задания Туату, и я не хотела, чтобы Зеро знал, что я расследую это дело самостоятельно. Я могла бы поговорить об этом с Джин Ёном, но он, скорее всего, просто сидел бы на полу и делал замечания, а потом сказал бы мне, что я должна заплатить за его помощь.

В тот день, свежий от событий победы над мостовым троллем и встречей с тритоном, я взяла в руки то, что всегда брала в первую очередь: копию водительских прав моей матери. Не то чтобы я считала их особенно полезными, просто мне нравилось смотреть на фотографию и вспоминать её такой. В последний раз я видела её совсем не такой приятной, и мне было приятно иметь хотя бы одну фотографию её серьезного лица с едва заметным намёком на улыбку.

Сегодня всё было немного по-другому. Я лишь бегло просмотрела информацию на водительских правах – фотография моей матери привлекла моё внимание в первую очередь, и тот факт, что я никогда в жизни не видела больше её фотографий, вновь пришёл мне в голову, когда я потягивала кофе, который принесла с собой.

Я присмотрелась к правам повнимательнее, и впервые в глаза мне бросилась пара деталей. Во-первых, это шрифт, похожий на печатную машинку, которую использовали для ввода информации в оригинале: я видела не так уж много водительских удостоверений, но была уверена, что они больше не используют для этого печатные машинки. Странный выбор официального шрифта или как?

У мамы также был неправильный рост, и её второе имя было написано с ошибкой – Энне вместо правильного Энн, что было довольно коряво.

Я нахмурилась. Коряво или целенаправленно? И почему эти права выглядели так по-другому? Я предполагала, что их выглядели иначе, потому что права были более старого образца, но до сих пор мне не приходило в голову, что человек на этом удостоверении, возможно, вовсе не мама. Просто рост сам по себе может быть неправильным, и, возможно, неправильное второе имя само по себе может быть не таким уж и корявым. Энн с буквой «е» вместо без «е» может быть не так уж и различаются, но если соединить это с различием в росте, и получится совсем другой зверь.

Но если это не мама, тогда кто? Фото было мамино, я была уверена.

И всё же, глядя на него, я начала сомневаться.

Я отставила чашку с кофе и впервые за всё время просмотрела информацию на копии, строчку за строчкой, пока не наткнулась на размытую дату выпуска.

20 апреля 1925 года.

Вот же блин.

Я предполагала, что это просто девичья фамилия мамы, потому что это была фотография, сделанная до того, как она познакомилась с папой, но с такой датой неправильное второе имя внезапно обрело смысл: маму назвали в честь её бабушки, без буквы «е».

Теперь в этом появился больший смысл: мама и папа никогда не были в восторге от того, что их фотографируют, и, насколько я знала, пока не нашла это удостоверение, у них никогда не было официальных удостоверений личности.

Но это всё равно заставляло меня гадать, что же, блин, происходит. Если было странно найти ксерокопию водительских прав, принадлежавших моей маме, в куче бумаг, которые собирал Атилас, то ещё более странным было найти там копию документа, принадлежавшего моей прабабушке. Как Атилас узнал о чём-то, чего не знала даже я, и зачем он собирал эту информацию?

Он собирал их для Зеро или, точнее, для его отца? Я была бы раздосадована, если бы это было для Зеро, но я была бы просто в ужасе, если бы это было для его отца. Я до сих пор помню, каково это – когда он находится в моей голове. Я не хотела, чтобы он интересовался мной настолько, чтобы интересоваться предками и водительскими правами. Что именно задумал Атилас?

Я ещё раз взглянула на четкую чёрно-белую фотографию и задумчиво провела по ней пальцем. С прабабушкой что-то случилось, поэтому маму назвали в её честь. Что, по словам мамы, произошло? Она уехала за пределы штата, и больше её никто не видел.

Я всегда считала, что это мой отец установил правила – никаких фотографий, ничего такого, что нельзя оставить дома и за чем никогда не вернуться, работать только за наличные, – потому что он был самым осторожным, самым обеспокоенным. Теперь я начала задумываться, а что, если это исходило от мамы? И если да, то о чём они так беспокоились, что это повлияло на всю нашу жизнь?

Я никогда не считала нашу жизнь странной, пока не погибли мама и папа. Мой друг-лепрекон Пять-Четыре-Один не так давно высказал нечто подобное. Я не хотела этого слышать. Теперь, когда мои сообщения бывшей подруге и нынешней зомби-Моргане висели для прочтения, а в руках находилась копия водительских прав, принадлежавших моей прабабушке, мне казалось, что мне пора начать думать об этом. Моргана отгородилась от реальности превращения в зомби, отказываясь признавать мир за пределами своего дома. Я была не лучше: я сосредоточилась на внешнем мире, который сошёл с ума, чтобы не смотреть на внутренний мир, который был не таким нормальным, как когда-то казался, и теперь изменился до неузнаваемости.

Пришло время мне всерьёз заняться исследованием своего собственного прошлого.

В смысле, мне сегодня, очевидно. Но скоро.

«Скоро никогда не наступит», – прошептал кто-то в моей голове, причиняя мне дискомфорт. Я попыталась отогнать этот голос. Я собиралась это сделать. Я планировала это сделать уже давно.

Я даже зашла так далеко, что передала флешку Маразулу за спиной Зеро – это была не мелочь. На ней могло быть что-то, имеющее отношение к моей матери.

«Планы, планы, но никакого действия», обвинил тот же голос.

– Заткнись, – сказала я ему, и я снова поспешно вышла из своей комнаты.

Глава 3

Я провела беспокойную ночь, проснувшись на рассвете, когда кто-то вышел из дома – Атилас, сонно решила я, поскольку всё ещё чувствовала Зеро и Джин Ёна где-то поблизости. «Хитрые штучки фейри», – подумала я и снова заснула, а проснулась только поздно утром следующего дня, чувствуя себя странно и будто в тупике.

Джин Ён развалился на диване в мягкой зелёной рубашке, которую не помешало бы застегнуть ещё несколько пуговиц, когда я, наконец, спустилась вниз. Несмотря на то, что я проснулась поздно, я час или два просматривала свои бумаги и разрозненные материалы, пытаясь убедить себя, что я действительно делаю что-то хорошее – действительно пытаюсь начать узнавать больше о своих родителях и о том, какая паутина была сплетена вокруг них. Однако я не осмелилась оставаться наверху слишком долго. Не был ничего хорошего в том, что Зеро не знал, что я отнесла его флешку Зулу, прежде чем отдать её ему.

Встревоженная и недосыпающая, последнее, что мне нужно было увидеть, – слишком большую грудь вампира, когда Джин Ён грациозно развалился на диване, проникновенно читая книгу. Боже мой. Сначала Зеро разгуливал по дому в одном полотенце, а теперь Джин Ён играет корейского ловеласа. Что будет дальше, Атилас в пляжных шортах? Не слишком ли им всем было уютно в моём доме?

– Услышала шум, – сказала я, заканчивая заплетать косу. Мы ждали гостя? Я была уверена, что Джин Ён не просто так выглядит таким одухотворенным. – Может, хотите чай, кофе и завтрак?

Атилас лениво помахал передо мной листком бумаги.

– Приносить их – работа питомцев, не так ли?

Я некоторое время смотрела на него, стараясь не усмехаться. Бумага ему была не нужна – он вообще не нуждался в бумаге. Я была уверена, что ему просто нравилось иметь её при себе как способ запутать ситуацию. Я спросила:

– Ты знаешь, что можешь достать их онлайн?

Не то чтобы он когда-нибудь поступил бы так, этот хитрый старикашка-динозавр. Неа. Он предпочитал иметь что-то физическое – в основном для того, чтобы скрыть всё, что он делал. Почему его было так трудно невзлюбить, когда он был таким изворотливым стариканом?

– Ты слышала, чайник вскипел? – мягко напомнил он мне.

– Вам с Блэкпойнтом надо бы перекинуть я парой словечек, – сказала я ему. Хитрые старикашки феи, оба: вечно увиливают то от одного, то от другого. – Кажется, вы бы отлично поладили. И, возможно, он смог бы научить тебя, как взаимодействовать с современными технологиями.

Спасибо, я достаточно хорошо знаком с Блэкпойнтом. Однако, учитывая, что он сделал с компьютером наверху, не говоря уже о Джин Ёне, я думаю, нам вскоре придётся задать несколько вопросов этому твоему другу-тритону.

Я почувствовала, что мои щеки немного порозовели, но тут ничего не попишешь. Атилас, вероятно, уже знал, что мне нравится ходить к Зулу: надеюсь, это всё, что он подумает о моём румянце. Я бы предпочла, чтобы он не знал о моём вчерашнем визите к нему.

– Да ладно? – сказала я своим самым лучшим беззаботным голосом. Его бы это не одурачило, но я и не пыталась: я просто хотела немного сбить его с толку. Я повернулась, чтобы идти на кухню, и по пути бросила через плечо: – Зеро уже посылал меня спросить о Блэкпойнте. Ты это имеешь в виду?

– В самом деле, – ответил он, когда я отправилась за кувшином свежезаваренного чая.

Сегодня это должны быть тосты, решила я, готовя чайный поднос. С тостами получилось быстрее, чем со вчерашним завтраком, так что мы могли начать день немного раньше. Я спустилась вниз слишком поздно.

В гостиной я услышала, как Джин Ён сказал: «Ты меня раздражаешь», и вежливый ответ Атиласа: «Это чувство полностью взаимно», и задумалась, по какому поводу они обмениваются колкостями на этот раз. Обычно они ссорились из-за вещей, касающихся Зеро.

– Кажется, мне стоит попытаться рассказать людям о том, где был мостовой тролль? – крикнула я. Не то чтобы я думала, что от этого будет прок – я даже не думала, что Эбигейл согласится встретиться со мной, не говоря уже о том, что Зеро согласится, что в этом есть польза, – но я надеялась предотвратить ссору. Заметьте, теперь я не была против того, чтобы психи дрались друг с другом: драки казались мне немного менее смертоносными, чем раньше. Но всё равно было мучительно убирать в доме после того, как они разбредались по нему, если не успевали добраться до заднего двора, прежде чем начать. – А есть другие более узкие места, подобные тому, куда легче пробраться Запредельным?

– Безусловно, если бы люди были сговорчивы, это освободило бы нас для более важных дел, – согласился голос Атиласа, к моему удивлению. – Господин? У вас есть какие-то предпочтения?

Едва уловимое движение у кухонной двери заставило меня подпрыгнуть и поднять глаза, и я увидела, что Зеро вопросительно смотрит на меня своими ярко-голубыми глазами.

– Блин! – сказала я. – Как долго ты здесь стоишь?

– Свяжись с людьми, – сказал Зеро, отвечая на мой первый вопрос. Блин. Это был ещё один сюрприз, для справки.

– Я попробую, но они, возможно, не захотят со мной разговаривать после случившегося в прошлый раз, – мрачно сказала я, подходя к двери, чтобы вовлечь Атиласа в разговор. – Я всё же сделаю это; даже если Эбигейл только прочтёт сообщение, она будет знать. Тогда она сможет решить, что делать дальше.

Зеро кивнул и, как мне показалось, рассеянно положил руку мне на голову, а не просто слегка прикоснулся к ней. Я слегка вздрогнула, но сумела не отстраниться полностью и, оглядев комнату, довольно сознательно заметила выражение удивления на лице Атиласа. К счастью, он смотрел на Зеро, а не на меня, так что я смогла вернуться на кухню и заняться приготовлением чая. Сначала чая, потом завтрака.

Я могла бы поклясться, что слышала слабое бормотание баньши, когда возвращалась в гостиную. Джин Ён, должно быть, тоже его услышал, потому что нахмурился, оторвавшись от книги, которую читал, и открыл рот.

И снова закрыл его, когда я села рядом с ним и поставила чайный поднос на кофейный столик, но, возможно, это было из-за того, что я косилась на стопки его книг. Было довольно необычно видеть Джин Ёна читающим книгу, но того факта, что в стопке, ближайшей ко мне, было несколько ярких обложек и едва ли не менее яркая пара переплётов, было достаточно, чтобы я тихо сказала:

– Ну и ну! Зачем ты это читаешь?

Я заметила, как Атилас бросил взгляд в сторону лестницы – он тоже задумался о баньши? – но он объяснил:

– Полагаю, Джин Ён проводит своего рода исследование женского разума. Человеческой женщины, конечно.

– Чегось, через это? – я быстро просмотрела другие стопки и с сомнением сказала: – Ты получишь лишь очень неполное представление, если будешь придерживаться обложек с изображением мужской груди. Кстати, где ты их взял? На них библиотечные бирки, но за раз можно взять только десять книг.

– Библиотекарь был очень любезен, – сказал Джин Ён, не мигая глядя на меня поверх своей книги.

Все еще разглядывая стопки, я ухмыльнулась.

– Она была женщиной, не так ли? Лады, по крайней мере, она подарила тебе несколько других – здесь есть и классика, и мужская грудь, так что ты у тебя будет немного разнообразия. Разве она не говорила тебе, что есть разные виды романтики?

Что-то очень тихое дрогнуло в доме, и Зеро тихо позвал из коридора:

– Атилас?

– Сию минуту, мой господин, – ответил Атилас.

– Иногда вы двое так же хороши, как в кино: все эти скрытые сигналы и двусмысленные фразочки. Вам самое место играть в подобранного рода шоу, – сказала я, просматривая очередную стопку книг. Обращаясь к Джин Ёну, я недоверчиво спросила: – Ой. И это всё романтика?

– Ne, – чётко произнес Джин Ён, когда Атилас поднялся и прошлёпал наверх, без сомнения, по какому-то таинственному делу, о котором они с Зеро говорили.

Мне же нужно было сосредоточиться на делах поважнее.

– Нельзя просто читать любовные романы, если хочешь проникнуть в женский разум! – сказала я Джин Ёну. – Нас волнуют и другие вещи, знаешь ли! В общем, ты же всегда кусаешь женщин – почему бы тебе не спросить у них?

Он угрюмо сказал:

– Они не могут нормально отвечать, когда я их кусаю. Я слишком сильно отвлекаю их.

– Хочешь сказать, что ты комаришка, – сказала я, хотя в его словах был смысл. – Кстати, как твой желудок?

Он удовлетворённо похлопал по нему.

– Я снова совершенен.

– Ладно, – сказала я, стараясь не фыркнуть. Приглушённый стук с лестничной площадки наверху заставил меня закричать: – Эй! С тобой там всё в порядке, Атилас?

– Конечно, – раздался его голос, такой же спокойный и будничный, как обычно. – Наливай, Пэт, я всего на минутку. Надеюсь, у тебя есть песочное печенье?

– У меня есть для тебя кое-что особенное, – крикнула я в ответ, пододвигая к нему на кофейный столик маленькую тарелку с песочным печеньем. Я налила себе чашку чая и бросила взгляд в коридор, где увидела массивную тень Зеро, прячущуюся за стойкой для зонтиков возле входной двери.

От этой картины у меня внутри всё сжалось, когда я вспомнила всё, что произошло вчера – Меч Эрлинга, золотого фейри… Мне следовало рассказать Зеро о мече, но я знала, что не стала бы этого делать, будь у меня другой выбор. В общем, я сказала себе, что есть более насущная проблема, с которой нужно разобраться: стопки любовных романов Джин Ёна.

Одному богу известно, зачем он читал то, что читал, но я отказывалась иметь дело с романтически сбитым с толку Джин Ёном, когда он и так был скорее монстром, чем человеком. Это казалось небезопасным. Поэтому я просмотрела все эти стопки книг, отложив самые вредные и оставив более полезные, чтобы он мог просмотреть их, как только закончит с той, которую читал. Он ревниво наблюдал за мной из-за книги, которую делал вид, что читает, но в конце концов перестал притворяться и перегнулся через край дивана, чтобы убедиться, что знает, какие книги я у него забираю.

Атилас вернулся, когда я всё ещё разбирала стопки. Он взял свою чашку и папку, которую просматривал, когда я впервые спустилась из своей комнаты, – знакомую папку, о которой я вспомнила несколько недель назад.

Я оперлась руками о ближайшую стопку книг, чтобы посмотреть на него снизу вверх, и спросила:

– Всё ещё ищешь нашего убийцу по странным поворотам?

– Всегда, – пробормотал Атилас, закидывая ногу на ногу и открывая папку, чтобы просмотреть её содержимое. Что бы он ни делал наверху, это привело его, по его собственному выражению, в озорное настроение: он отхлебнул чаю и мягко спросил Джин Ёна: – И что же ты узнал из прочитанного до сих пор о последствиях укусов бездомных женщин – или, возможно, питомцев?

У меня вырвался смешок, тихий, глубокий звук, который сразу привлек внимание Джин Ёна. Я сказала, отчасти ему, отчасти Атиласу:

– Так это всего лишь бизнес, не? Тебе нужна кровь, и ты должен кусаться, чтобы получить её. Не должно быть никаких эффектов, которые не были бы описаны в разделе «Побочные эффекты вампирской слюны».

Джи Ён уставился на меня.

– Мои укусы, – холодно произнёс он, – мягкие и тёплые, и…

– Если снова начнёшь говорить о том, какой ты тёплый, я тебя…

– Атилас, – произнёс Зеро из коридора громовым голосом, который невозможно было проигнорировать. – Я был бы признателен, если бы ты взглянул на это.

Атилас закрыл свою папку и аккуратно положил её под чашку с чаем на кофейный столик, что было интересным занятием. Это навело меня на мысль, что самым тихим и естественным образом он пытался защитить то, что не хотел, чтобы видели. Что на этот раз задумал подозрительный старый любитель чая?

– Укус – это не сделка! – прорычал Джин Ён, переставляя себя и свою книгу так, чтобы они оказались прямо передо мной и были незаметны. – Ты бы сказала, что поцелуй – это сделка?

– Если с тобой – да, – сказала я, отвлекаясь от Атиласа. – Иногда мне нужны дополнительные скорость и сила, а тебе не нужно чувствовать, что я вот-вот умру каждые пять минут. Конечно, это сделка! А что ещё это может быть?

Глаза Джин Ёна расширились от возмущения, когда Атилас мягко прошёл по коридору.

– Со мной? Со мной? Yah! Noh! Тогда с кем же ещё ты целуешься?

– С тобой что-то не так, – сказала я ему. Я выхватила книгу у него из рук и скорчила гримасу, увидев обложку. Для начала доверить Джин Ёну выбрать одну из самых ярких обложек. – Что это, блин, такое?

– Эта женщина, – сказал он, указывая на женщину в смутно напоминающем стиле эпохи, а затем на мужчину без рубашки, который обнимал её, – не доверяет этому человеку. Это недоразумение. И вот теперь он целует её.

Кто-то мог бы сказать, что мой смех был грубым. Он был как бы не к месту, но вырвавшееся фырканье тоже не показалось неуместным.

– Ну и какой в этом смысл? – спросила я. – Если она ему не доверяет, как поцелуй с ней может что-то изменить?

Джин Ён прищурился, глядя на меня.

– В книге говорится, что она влюбилась в него. Он целует её, и она влюбляется.

– Тогда это тупая книжонка

– Целоваться – глупо? – он выглядел оскорблённым, что, вероятно, объяснялось скорее тем, что обычно я целовала его, чем его несогласием.

Пожалуй, тут нужно объяснить. Когда я говорю, что обычно целую его, я имею в виду, что он практически единственный, кого я целую, и единственная причина, по которой я его целую, в том, что вампирская слюна каким-то образом делает меня быстрее и сильнее, и меня гораздо труднее убить, но при этом у меня не возникает особого желания кусать кого-то ещё. По крайней мере, временно. Из вариантов может быть либо поцелуй, либо укус, и иногда поцелуй – более быстрый вариант. К тому же он намного менее болезненный.

– Блин, – сказала я, обеспокоенная внезапной мыслью. Джин Ён проводил исследования, потому что был увлечён человеческой женщиной? Это было бы… странно. Что она подумает о том, что я так часто целую его из-за вампирской слюны, если так? Или что он кусает меня с той же целью, если уж на то пошло? К примеру, лично я точно не была бы счастлива, если бы встречалась с ним, а какая-нибудь другая женщина целовала бы его.

Вот же заноза в заднице.

– Mwoh? – требовал Джин Ён. – Что теперь?

– Ничего, – ответила я. – Просто подумала о том, как странно было бы встречаться с тобой.

Если бы я подумала об этом до того, как озвучить, я бы ожидала, что он обидится ещё больше, чем когда его поцелуи назвали сделкой. Вместо этого он сидел очень тихо, как будто пытался понять, что именно я сказала и почему; или, может быть, просто как реагировать на мои слова.

Прежде чем он успел ответить, я сказала:

– В общем, если подумываешь о свидании, тебе лучше хорошенько это обмозговать. Зеро это не понравится, а ты знаешь, каким ледяным он становится, когда ты делаешь то, что ему не нравится.

– Ты не можешь запрещать мне ходить на свидания, – сказал Джин Ён, задрав нос.

– Я не говорю тебе, что ты не можешь, – возразила я. – Я просто говорю, что… блин. Что это?

Что-то зашевелилось в задней части дома, в направлении ванной. Что-то тыкалось в дом или ковырялось в нём; и это было уже во второй или третий раз за это утро. Что тут творится?

Я проигнорила Джин Ёна, который наклонился вперёд и говорил что-то о Зеро, свиданиях и зубах, а я попыталась почувствовать, что происходит в доме. Почти сразу я почувствовала что-то похожее на укол в туалетной комнате.

– Ой! – крикнула я. – В туалете происходит что-то подозрительное!

– Это туалет, а не аквариум, – раздражённо пробормотал Джин Ён. Я уже упоминала, что ему не нравится, когда его игнорят, не?

Я вскочила, направляясь в ванную и туалет, повинуясь этому странному лёгкому толчку, и услышала какое-то движение в коридоре от Атиласа, который появился у меня за спиной. Я толкнула дверь и приподняла край сиденья унитаза кончиком указательного пальца, слегка беспокоясь, вдруг из глубины выпрыгнут баньши. Вместо этого я увидела галстук – нет, лягушечку, которая когда-то была галстуком, а теперь не была ни тем, ни другим, – сгорбившуюся и цепляющуюся за чашу под краем унитаза.

– Так вот ты где! – воскликнула я, заливаясь смехом, когда Атилас догнал меня. – Я искала тебя!

Последний раз, когда я её видела, она прыгала по комнате охраны в доме Блэкпойнта. Я не смогла сдержать улыбки, которая расползлась по моему лицу. Так вот что было не так в доме этим утром! Зеро и Атилас провели несколько приятных часов дома, и галстук-лягушечка, должно быть, пыталась пробраться мимо них, чтобы вернуться домой. Вопрос был в том, кого она искала – меня или Джин Ёна? Если исходить из того факта, что галстук когда-то принадлежал Джин Ёну, то было понятно, что искали его; если исходить из того факта, что именно я превратила его в странную смесь лягушечки и галстука, то вполне вероятно, что она пришла искать меня.

– Серьёзно, Пэт! – возмутился Атилас.

– Не парься, – сказала я ему, снимая галстук с унитаза. – Я вымою руки и лягушечку тоже. Мы же не можем позволить ей прыгать по всему миру на глазах у людей, не?

– Я тоже не понимаю, почему она должна скакать по всему дому, – сказал Атилас. В его голосе звучала неопределённая мольба, от которой у меня в горле странно защекотало. – Было бы гораздо лучше, если бы она находилась снаружи и больше походила на лягушку, чем на галстук, или снова превратилась бы в галстук.

Галстук-лягушечка, должно быть, поняла, что он сказал, потому что поспешно отпрыгнула от меня к дверному проёму.

– Блин! – воскликнула я, судорожно хватая её за заострённый хвост. Я обхватила её пальцами и успокаивающе прошептала: – Нет, не волнуйся, я не позволю им снова связать тебя по рукам и ногам!

Атилас слабо вздохнул.

– Очень хорошо, Пэт, – сказал он с болью в голосе. – Но, если ты хочешь оставить её дома, тебе придется заботиться о ней.

– Что, хочешь сказать, что не собираешься кормить её и выводить на прогулки? – сказала я. Вот в чём была причина этого маленького приступа веселья: я ничего не могла с собой поделать.

Холодно Атилас произнёс:

– Я, конечно, не стану утруждать себя заботой о ней.

– Да, пап, – сказала я, улыбаясь ему.

– Привязываться к кому-то – твоя очень плохая привычка, – сказал он, и я услышала примерно три слоя смысла. – Тебе следует это исправить.

Он имел в виду, что я была слишком привязана к нему – к Зеро, даже к Джин Ёну. Что я вообще была слишком привязана к кому-то. Что привязанность была опасна, потому что люди использовали её в своих интересах, и что даже галстук-лягушечка могла воспользоваться такой привязанностью самым невинным образом.

Не то чтобы я думала об этом как о любви. Я думала, что Атилас был настолько близок к ней, насколько это вообще возможно, поэтому я продолжала беззастенчиво улыбаться ему и повторила:

– Да, пап.

Он отвернулся первым, что было восхитительной победой. Он также оставил меня там с галстуком-лягушечкой, поэтому я взяла её с собой на кухню, чтобы начать готовить завтрак. Было уже поздновато готовить что-то необычное, поэтому я ограничилась тостами с фасолью, которые планировала приготовить, но мои психи, должно быть, были очень голодны, потому что Атилас и Джин Ён появились за обеденным столом, когда я всё ещё намазывала тост маслом, несмотря на простоту блюд.

Я поставила тосты на стол вместе с джемом для Атиласа, а когда вернулась за фасолью, лягушечка скользнула по моему плечу и немного спустилась по руке. Возможно, она пыталась разглядеть своего бывшего владельца, потому что я только что подошла к Джин Ёну сзади. На мгновение у меня возникло сильное искушение засунуть её ему за воротник, просто чтобы посмотреть, как он отреагирует. Возможно, он почувствовал мой взгляд на своей голой шее, потому что подозрительно огляделся.

– Hajima, – сказал он.

– Я начинаю думать, что ты слишком хорошо меня знаешь, – сказала я ему, немного раздражённо.

Джин Ён ухмыльнулся, резко и свирепо.

– Ne. Я тоже не хочу, чтобы у меня на шее были бобы.

– Подозрительный маленький комаришка, – сказала я. – Ой. Как продвигается книга? Как всё прошло, когда он поцеловал её?

– Она сбежала, – сказала Джин Ён после небольшой паузы. – Но в книге написано, что ей понравилось, так что…

– Потому, что она придерживается парадигмы, согласно которой всё, чего хочет автор, исполняется, – сказала я, беря электрическую сковороду с фасолью. – В реальной жизни всё не так. В реальной жизни женщины врежут тебе по лицу, если ты пытаешься навязать им поцелуй.

– Они не бьют меня по лицу, – невыносимо самодовольно заявил Джин Ён.

– Только потому, что они одурманены вампирскими испарениями, – сказала я. – Ты же не можешь назвать это настоящей связью, не так ли? Какой смысл вот так целовать кого-то?

Нахмурившись, он сказал:

– Я знаю это. Кому как не мне знать об этом?

– А, – сказала я, застигнутая врасплох. – Извиняй.

Мне и в голову не приходило, что он может чувствовать себя одиноким из-за своей вампирской способности заставлять практически всех влюбляться в него с первого взгляда. Я говорила необдуманно, но это было правдой: любая связь, которая могла бы возникнуть у него с женщиной, была бы полностью подорвана тем фактом, что её влекло к нему так же, как мотылька привлекает свет, который может его убить.

Неудивительно, что Джин Ён не понимал, как должны строиться отношения.

Мне вдруг стало интересно, сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз был человеком, и был ли он влюблён до этого. Мне пришлось бы поискать в Интернете, когда началась Корейская война, но я была уверена, что это было давно. Он должен был стать вампиром по крайней мере лет шестьдесят назад. Да помогут небеса любой женщине, которая ему понравится в будущем.

– Ой, – сказала я. – И женщин тоже не заставляй целоваться насильно. Это неправильно. Неважно, что они делают это без сопротивления, потому что они под кайфом от вампирских паров, это всё равно неправильно.

– Я говорил о книге, – холодно сказал Джин Ён. – Мне просто любопытно.

– Ну конечно, – сказала я, садясь. – Конечно, о ней. К твоему сведению, ты не сможешь завоевать доверие, целуя людей, что бы там ни говорилось в твоей книжке.

– Тогда как он может заставить её доверять ему? – спросил Джин Ён.

– Не заставлять её доверять ему, а укреплять доверие. Ты не можешь заставить кого-то доверять тебе.

– Чепуха, – сказал Атилас, вгрызаясь в свой тост. – Это основа для любого культа и обмана доверия в обоих мирах как в За, так и в мире Людей.

Джин Ён, не обращая внимания на то, что его прервали, сказал, как будто его обидели:

– На это требуется больше времени. Почему это должно занимать так много времени?

– Длинные книги лучше, – сказала я ему. – В любом случае, что значит время для вампира? Не то чтобы у тебя его было мало.

Джин Ён пробормотал что-то по-корейски себе под нос, очевидно не для того, чтобы его понял кто-то, кроме него самого, но, возможно, это было потому, что, несмотря на свою браваду, он не горел желанием говорить о таких вещах в присутствии Зеро, который, наконец, снова вошёл в столовую.

– Приготовила вам фасоль по-бостонски, – сказала я Зеро, указывая на стол ножом, с которого капал соус. – Что ты вообще делаешь в коридоре? В доме творится что-то неладное, что бы это ни было.

– Проверяю кое-что, – коротко ответил он, садясь.

Оу. Тогда ладно. Это многое прояснило.

– Что в последнее время творится с мечом? – вместо этого спросила я его. Я была почти уверена, что именно с ним он и возился.

Его голубые глаза приковали меня к месту.

– Ты доставала его вчера? – спросил он.

Вот блин. Я не ожидала, что меня спросят об этом напрямую. Зеро обычно не задает вопросов напрямую: он обычно пытается что-то скрыть от меня, пытаясь понять, что происходит. Должно быть, он действительно запутался с мечом, если был готов спросить напрямую.

– Не совсем, – неохотно ответила я. – Я просто схватила первое, что попалось под руку, и вытянулся Меч Эрлинга. Он действительно исчез отсюда в то же самое время?

– Да, – согласился Атилас, аккуратно выкладывая бостонскую фасоль на новый тост. – И всё же это невозможно! Он не должен приходить ни к кому-либо, кто не является эрлингом, ни через какой-либо случайный предмет. Это очень интересно, не так ли, господин?

– Я же просил тебя не подкалывать меня, – сказал ему Зеро с ледяным выражением в глазах. – Разве не так?

– Я просто предполагаю, что, хотя до сих пор мы считали, что питомец вряд ли могла быть эрлингом, поскольку она вытащила меч из его фактического физического положения, гораздо сложнее оспорить факт, когда меч действительно приближается к ней.

Последовало короткое молчание, которое, казалось, Зеро хотел бы заполнить. Наконец, он коротко сказал:

– Я знаю это.

– На самом деле, я не думаю, что слышал о том, чтобы меч стал доступен кому-либо, кроме эрлингов, – спокойно продолжил Атилас. – И, если позволите, господин, это, по сути, часть Испытаний Эрлингов.

Я очень слабо запротестовала, но Зеро устало спросил только:

– Чего ты от меня хочешь?

– Кажется совершенно очевидным, что было бы разумно ещё больше посвятить питомца в нашу тайну относительно того, что теперь является её очевидным статусом как эрлинга.