Текст книги "Апельсиновый вереск. Дорога возврата (СИ)"

Автор книги: Вайолет Девлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 33 страниц)

Авалона

Терять близких всегда больно. Но в этот раз вместо безмерной пустоты и горечи пришла пульсирующая боль. Грудную клетку Авалоны рвало на части. Казалось бы, почему? Этери Фэрнсби должна была занять трон Приморского Королевства. В этом состояло ее предназначение, а Авалона и остальные всадники должны были ей помочь. Все. Ничего больше. Никаких чувств и привязанностей. Однако у всадницы не получилось. Она встретила Этери в тот день, когда была не готова вновь окунуться в прошлое. Вернутся домой. Когда девушка только попала в Ареморику даже не смотря на свой страх перед неизвестностью, она сохраняла преданность и смелость. Это восхищало даже больше, чем факт того, что Этери является королевским отпрыском.

Потом путь в Приморию, посвящение Авалоны в рыцари, назначение ее в личные рыцари Этери… Затем пришла та самая пустота. День, когда все, кому не повезло находиться во дворце, погибли. Мама, отец… Хагалаза бросили в тюрьму, а Этери пропала. Для Авалоны это равнозначно, что потерять ее. Она лелеяла надежду долгие годы, и когда окончательно сдалась, то смогла увидеть ее. Ощутить теплые объятия и незаметный апельсиновый аромат. Этери Фэрнсби изменилась. Превратилась в стойкую непробиваемую женщину. Она стала похожей на Лилит, свою мать. Вот только в Этери сохранилась доброта.

А что теперь? Что теперь от нее осталось?

Авалона бежала, не глядя по сторонам, не разбирая дороги. Хэлла почти не чувствовала холода. Только как ноги в невысоких сапогах утопают в сугробах. Снег хрустел под ногами. Она на удивление хорошо слышала все, что происходит вокруг.

Хрусть. Под ее ногами сломалась веточка, покрывшаяся инеем. Авалона слышала печальную трель птиц, как они шелестят своими крылышками, очищая оперенье. Слышала, как журчит искусственное озеро, к которому ее принесли ноги.

Авалона остановилась у самого берега. Зеркальная гладь отражала светлое чистое небо. Ноги всадницы подкосились, и она рухнула на колени, протянув дрожащие руки к холодной воде. Пальцы скрючились, покраснев от холода. Наклонившись к озеру, Авалона на мгновение увидела свое отражение, а потом оно исчезло, явив ей совсем другого человека. На нее смотрела Этери. Ее волосы были из чистого золота, глаза бесцветные, но не пугающие, а туманные, таинственные. На ее губах блуждала озорная улыбка.

– Нет, – прошептала посиневшими губами Авалона, касаясь призрачного лица Этери. За эти годы Этери стала для нее особенным человеком. Практически сестрой. Она стала частью ее семьи и…

И ее больше нет.

Боль. Она накатывает толчками. Сердце исходит трещинами. Авалона слышит, как хрустят его осыпавшиеся осколки. Холод разливается по всему телу, заставляет кровь застынуть. Она больше не циркулирует в жилах, превратившись в лед. А воздух? Его слишком много. Авалона задыхалась. От безысходности, утраты, скорби.

Всадница сжалась, стараясь подавить накатывающую истерику. Только не слезы. Она не будет плакать. Не снова. В прошлый раз она поклялась себе, что какой бы силы не была причиненная ей боль, она сможет все выдержать.

И вдруг… Отражение в озере прояснилось. Вернулись острые черты лица Авалоны, скорбно поджатые губы и покрасневшая зелень глаз. На ее плечи кто-то набросил белоснежный меховой плащ, который словно заявлял, что теперь, среди льда и снега Авалона наконец-то своя.

А над девушкой стоял Лейн. Всадница была не в силах вынести его теплого сочувствующего взгляда. Лейн остался в светлой рубашке и брюках. Северный ветер, словно почуяв жертву, налетел с новой силой. Однако никакой порыв не способен был сдвинуть Лейна с места. Он опустился на колени, наплевав, что вместе с ней утонет в снегу, и обнял Авалону, прижав ее к своей широкой груди.

В его руках тепло, не смотря на разгар морозов. Авалона повернулась, коснувшись щекой его шеи, и негромко спросила:

– Зачем она это сделала?

На мгновение мужчина прикрыл глаза, а потом улыбнулся, вскинув голову к небу.

– Она думала, что справиться. И справилась.

– Да… – прохрипела Авалона, – но как ценой?

Рубашка Лейна насквозь пропиталась запахом жженых трав. Хэлла сделала глубокий вдох и поняла, что чувствует жар на своих щеках. Из глаз катились крупные слезы. В абсолютной тишине и спокойствии Авалона предавалась горю. Лейн медленно раскачивал ее из стороны в сторону.

Они делили одно горе на двоих. У обоих болела душа и было разбито сердце.

Казалось, прошло несколько мгновений, но на самом деле пролетели часы. Нет, сердце Авалоны не пришло в норму, но оно продолжило, независимо от чувств, качать кровь по венам. Хэлла двигалась механически. Переставляла ноги только потому, что на рефлекторном уровне помнила, как это делается. Рядом шел Лейн. Мужчина молчал, смотрел прямо перед собой, и, казалось, его ничего не тревожило. Но Авалона хорошо видела нервно бьющуюся жилку на шее.

Они вернулись во дворец через главные ворота. Авалона плотнее замотала палантин вокруг лица. Делая очередной шаг, она повторяла себе, что нужно избавиться от эмоций. В лазарете остался Иэн и Кевин, а в гостевых покоях Фейт, которая пока еще ничего не знает. Абсолютно ничего. Авалону уколола легкая зависть и боль при мысли, что ей придется произнести страшные слова вслух.

Этери умерла.

Нет. Всадница помотала головой. Почему же в это так сложно поверить?

Произошедшее на приеме было подобно взрыву. Всадники ровными отрядами пересекали холл. Гостей не было видно совсем. Должно быть, их разогнали по своим комнатам. Авалона замедлила шаг. Рядом со статуей ярой лошади, облокотившись на поднятое копыто, стоял Фонзи Баррад. Он разговаривал с всадником, дьердом одного из отрядов. Увидев Лейна, Баррад быстро свернул разговор и направился в их сторону.

– Ваше Высочество, разрешите доложить, – официальным тоном произнес хьенд. Лейн кивнул, а Фонзи, словно не замечая Авалону рядом с принцем, продолжил. – Сбежавшего преступника схватили. Им оказалась Эсильда Гасперс. Каким-то образом ей удалось выбраться из тюремных подвалов. Разбирательство продолжается, но леди Гасперс была передана в руки Алой Инквизиции.

Авалону едва не затрясло от едва сдерживаемого гнева. В ее голове билась всего одна мысль. Эсильда Гасперс убила Этери. Да как она посмела!

Хэлла сделала шаг вперед, но была остановлена Лейном. Мужчина положил руку на ее плечо и негромко сказал:

– Алая Инквизиция покарает преступницу по заслугам.

И эта фраза, мягко сказанная Лейном Эверт, привела Авалону в чувство. Она вздрогнула, вспоминая все те зверства, что творила Алая Инквизиция с волшебными существами, и мысленно согласилась. Сложно придумать наказание более устрашающее, чем пытки Алой Инквизиции.

– Вам нужно отдохнуть, – произнес он, обращаясь к Авалоне.

Приказы Его Высочества не обсуждались. К тому же Авалона не могла вернуться в лекарское крыло. Не сейчас. Девушке ничего не оставалось, кроме как развернуться и небыстрым шагом направится к лестнице. Однако спину прожигал чей-то острый взгляд. Знакомый, неприятный. Словно кто-то бросил в нее кинжал, стоило только отвлечься. Авалона слегка повернула голову в сторону, делая вид, что рассматривает статую молодой Морриган, но на самом деле следила за Фонзи.

Он наблюдал.

Впрочем, плевать. На все плевать. Игра, в которую они решились сыграть, была им не по зубам. Авалона проиграла. Фонзи может радоваться, ведь он наверняка давно догадался, кто скрывается под громким именем графини Адель Шарани.

Коридор, ведущий в комнаты охраны графини, пустовал. Авалона двигалась быстро, но ноги ее не слушались. Путались, пытаясь завести совсем не туда, куда нужно. Девушка злилась. И если бы она была внимательнее. Если бы изнутри ее не пожирала скорбь, то бывший дьерд Империи Сион обязательно заметила бы слежку. Ощутила отвратительный запах сладких трав и предприняла бы меры.

Но Авалона дошла до выделенной ей узкой комнатушки, положила руку на дверную ручку и… Не успела войти, не смогла спрятаться. Жгучая боль прожгла затылок. Все произошло слишком быстро. Всадница ничего не смогла предпринять, прежде чем погрузиться в холодную мглу.

Фонзи

– Я оступился. Ты исчезла. Мы проиграли этот бой. Я не нашел тебя, принцесса, – тихо пропел мужчина, пинком открывая дверь в подвалы.

Фонзи Баррад, больше известный как второй хьенд Империи Сион, оказался в холодном безжизненном помещении. Это место немного отличалось от стандартных камер подвалов дворца. Оно было огромным, с высокими потолками, каменными непробиваемыми стенами, без окон и какого-либо другого выхода, помимо скрытой двери. Хьенд держал на руках неподвижное тело девушки. Самой прекрасной, очаровательной и смертоносной в его жизни. Девушки, которую он так сильно любил и ненавидел одновременно. Она хрипло дышала, пребывая в счастливом неведении, а потому не смогла увидеть, как Фонзи подошел к железной клетке в человеческий рост, распахнул ее и занес всадницу внутрь.

Продолжая напевать засевший в голове мотив, он защелкнул на ее руках кандалы, прислонил к ледяным прутьям клетки, а сам плюхнулся на циновку. Глаза Фонзи Баррада цвета отравленного болота блестели, рот и нос были плотно перевязаны черным палантином. Он вдыхал ее аромат, совсем не замечая боли в сломанных костях. Тролль бы побрал этого ненормального Иэна! И кто только просил его бить в полную силу!

В помещении, которое построили во дворце по личной просьбе хьенда, находилось еще четыре точно такие же клетки. С правой стороны от Авалоны и Фонзи, пристегнутый не только руками, но и ногами, лежал Кевин. Слева – его обожаемая подруга – малышка Фейт. Чуть поодаль располагалась личная клетка Иэна. И была еще одна. Туда Фонзи планировал запереть мешающую, как надоедливая муха, Чужестранку. Но планы изменились, и теперь клетку заняла маленькая, но отнюдь не безобидная девочка. Кто бы мог подумать, что у Кадогана появится отпрыск! Фонзи не знал, что делать с ребенком, но внутренне ощутил исходящую от нее опасность. Совсем как от мерзких фейри. Быть может, девчонка была подменышем. На всякий случай мужчина решил перестраховаться и надел на малютку антимагические оковы. От греха подальше.

Все же Фонзи крупно повезло, что Чужестранка так глупо умерла. Еще днем Фонзи установил в их комнатах курильницы, которые должны были ослабить их еще больше и погрузить в сон. Вот дураки! Даже не заметили этого. Но нельзя не признать: если бы не смерть Этери, на всадников не подействовало бы ни одно, даже самое сильнодействующее галлюциногенное средство! Совсем скоро его друзья должны очнуться, и тогда случится последний акт его личной драмы.

Нет, не подумайте, Фонзи не был сумасшедшим. Он просто хотел власти. Еще больше. Что бы навести порядок в империи, искоренить всю нечисть и убрать с дороги таких слабохарактерных личностей, как принц. Пока герцог беспечно делал вылазки в город и думал, что остается незамеченным, люди Фонзи пристально следили за ним. Так они и узнали, что лавку небезызвестного Лейна Эверта посетила особа, спрятавшаяся позже в ресторации Эллиота Моро. А вскоре принц и вовсе стал все время пропадать в городе. Хейден был одержим всадниками, и Фонзи решил, что Эллиот спрятал у себя Авалону. Однако этой особой оказалась девчонка Этери.

Хейден Вардан не мог нормально управлять землями. Даже Его Величество с этим не справлялся. В этот день изменилось все. Не только смерть Чужестранки принесла свои плоды. Фонзи внимательно наблюдал за принцем, а позже, когда раскрыл личность графини, все стало ясно как день. Фонзи видел у озера Авалону и Хейдена. И теперь у него на руках появился козырь.

– Меня ты можешь вечно ранить. Я все равно к тебе вернусь, – фальшиво пропел Баррад.

Вдруг Авалона застонала и пошевелилась. Фонзи хищно подался вперед. Когда хэлла открыла глаза, он едва не замурчал от удовольствия. У его мышки был такой растерянный вид. В светлых глазах взметнулось… что? Страх? Ярость? Или, может быть, ненависть? Что Ави испытывает прямо сейчас? Хорошо бы обреченность. Фонзи усмехнулся.

Мгновение, Авалона разглядывала длинные прутья клетки над головой, а потом опустила голову, посмотрев Фонзи в глаза. Она не могла не почувствовать, как кандалы удерживают ее запястья. И все же она не боялась. Села прямо и не проронила ни слова. Надежда на сильные эмоции девушки рухнули. Авалона была спокойна, сосредоточена.

Это была битва взглядов. Превосходство Фонзи против собранности Авалоны.

“Почему же она так спокойна? Этери умерла, а я запер в клетках ее бессознательных друзей!”– с раздражением подумал Баррад.

– Как жаль, что первым очнулся не Иэн, – с притворным сожалением вздохнул Фонзи и покачал головой. – Я предупреждал его. Клетка захлопнется, и вы станете моими.

Всадница выгнула бровь.

– Загадка, – протянула она и неожиданно для Фонзи ухмыльнулась. – Почему же мы еще живы?

Хьенд рассмеялся.

– Всему свое время, мышка. Ты нужна мне живой. Но не бойся, это не надолго. Этим и хороши показательные казни.

Фонзи встал, потянулся, словно кот, и, весело подмигнув Авалоне, вышел, не забыв запереть клетку на ключ.

– Ты будешь с нетерпением ждать меня, мышка? – спросил он у прикованной цепями Авалоны.

– С нетерпением я жду только твою кончину, – зло выплюнула всадница.

– Ну-ну, – улыбнулся мужчина и вышел из подвалов.

Его путь лежал прямо в покои принца. И пока он поднимался на самый верхний этаж, к нему присоединялось все больше всадников и людей в алых плащах. Да, он был не один. И это напугает эрцгерцога до икоты.

Не утруждая себя любезным стуком, хьенд ворвался в личные покои Его Высочества. Мир из белого золота. Хейден Вардан стоял около окна. Его невидящий взгляд был направлен в небо. Неужели и его подкосила смерть Чужестранки? Баррад коварно усмехнулся. Тем лучше для него.

– Я понимаю, что сейчас не самое время для дворцового переворота. Все таки вы убиты горем, – хмыкнул Фонзи и, пройдя в комнату, занял одно из белоснежных кресел в гостиной принца. Хейден Вардан резко повернулся. Его лицо больше не было скрыто за гипсовой маской. Теперь Фонзи видел каждую перекосившуюся от ярости мускулу на лице эрцгерцога.

– Да как вы смеете, – глаза Его Высочества опасно сузились.

– Не нужно, – Фонзи повелительно поднял ладонь. – Вы потеряли друга. Хотите лишиться еще и возлюбленной?

Хейден побледнел. Сделал шаг по направлению к Фонзи, но тут же нерешительно замер.

– Вы все правильно поняли, – хьенд закинул ногу на ногу и склонил голову к плечу. – Авалона и ее дружки сейчас в моих руках…

– Чего вы хотите? – перебил его Хейден.

Фонзи поморщился.

– Занять ваше место, – все же ответил он.

– Хорошо. Трон, титул и земли ваши. Отпустите всадников, – Фонзи расхохотался, прикрывая рот рукой. Его Высочество сжал руки в кулаки. Нет, он не был зол, как показалось всаднику изначально. Хейден Вардан был в ярости.

– Если бы все было так легко, Ваше Высочество. Я и без того заполучу все вышеперечисленное. Нет. Мне нужно не это. Я хочу, чтобы вы прилюдно признали, что недостойны управлять землями герцогства, и вонзили вот этот кинжал, – Фонзи достал из-за пазухи длинный, инкрустированный камнями кинжал и положил его на стеклянный столик перед собой, – в свое сердце. Тогда и только тогда я подумаю над помилованием вашей милой Ави.

– Но вы не гарантируете ей безопасность, – скорее для себя, нежели для хьенда, произнес Хейден.

– Верно. Но я могу убить ее прямо сейчас. На ваших глазах. Тогда не будет даже малейшего шанса, что ей что-нибудь поможет.

Принц плотно стиснул зубы и выдохнул. Сделал несколько шагов, намереваясь приблизиться к Фонзи, однако путь ему перекрыли всадники.

– А ведь когда-то Ави видела в вас свет и даже зная, что тьмы в вашем сердце гораздо больше, она выбирала видеть только свет. Пускай ее доверие к вам будет единственной совершенной ошибкой, – на миг эрцгерцог прикрыл глаза, а потом хлестким, как хлыст голосом, сказал, – Я согласен.

Фонзи победно улыбнулся, вскочил и изобразил издевательский поклон.

– Встретимся на рассвете. Насладитесь им, Ваше Высочество. Он будет последним, кого вы встретите.

Вкус победы был сладким, как летние ягоды ежевики. Вскоре Фонзи завладеет землями бывшего Приморского Королевства. С его подачи фейри исчезнут как вид. Ни одна тварь больше не приблизиться кеготерритории. Кстати о тварях. Проходя мимо лекарского крыла, хьенд решил проверить, как там Чужестранка, и с удивлением обнаружил, что ее тело пропало.

– Унесли, чтобы сжечь? – задумчиво произнес он и направился в Зал Совета.

Этери

Этери никогда бы не подумала, что последний миг ее жизни будет таким. По ощущениям она находилась в агонии не менее двух часов. Она чувствовала, как рвутся мягкие ткани грудной клетки, как жар по крупицам разъедает ее сердце. Это было ужасно. Гораздо хуже любой физической боли в Ареморике. Ей уже неоднократно приходилось сталкиваться с волшебной силой. Этери знала, насколько магия бывает опасной. И все же она доверилась Элфи просто потому, что знала – он ее не бросит. Но так ли это?

Девушка распахнула глаза. Над ее головой простиралось темное брусничное небо. Жизнь после смерти? Она в аду? Ее душа теперь навеки принадлежит дьяволу?

“Подождите еще немного, моя королева”.

Голос, прозвучавший в голове Этери, был смутно знакомым. Где же она его слышала? Повернув голову, Этери удивленно моргнула. Она летела над морем на спине какого-то животного. У него была серая шерсть, покрытая черными рунами, обрубленные рога, из которых торчали цветы… Ее нес на спине шэнг. Существо мира мертвых. Этери и не думала, что еще раз увидит Элиаша, а теперь он нес ее… А собственно, куда он ее нес?

Этери перевернулась, оседлала Элиаша и обняла его за шею, чтобы не свалится. Они все так же скользили по воздуху. Шэнг старался не задеть копытами воду. Интересно, почему? Этери наклонилась, коснувшись идеально прямой водной глади. И вдруг море пошло волнами, а в отражении воды она увидела… свою мать.

“Не нужно было вам этого делать. Море воспоминаний показывает истину, которую так отчаянно ищет сердце”, – пожурил Элиаш.

– Это именно то, чего я хочу, – тихо произнесла Этери, не отрывая глаз от матери.

Лилит Фэрнсби была гораздо моложе. Этери с удивлением осознала, что Элфи не лгал. Она была копией Лилит в юности, когда только-только оказалась в Ареморике. У нее были точно такие же золотистые локоны, правда, собранные в косу вокруг головы. Упрямый, прямолинейный взгляд и недовольно поджатые губы. Вокруг голубых глаз ни одной морщинки. Кожа гладкая, сияющая.

Юная Лилит была одета в одно из тех прекрасных платьев, которые удалось примерить Этери во дворце Артура.

“Неприступная, как северные ледники”, – вот какая первая ассоциация приходит на ум.

Лилит, гордо носящая в то время фамилию Пендрагон, сидела на небольшом золотом троне. Рядом с ней стоял Артур. И вот странность: мужчина, долгое время являющийся Этери во снах, больше не выглядел пугающим. Он с мягкой улыбкой стоял позади правого плеча Лилит и лицезрел устроенное специально для дочери представление.

– Тебе нравится? – услышала она его голос. Не угрожающий или холодный. А теплый, как весенний ручеек.

Перед королевской семьей, в огромном зале на сцене выступала театральная труппа. Мужчины и женщины, разодетые в яркие атласные костюмы, скакали, выкрикивали реплики, и смешили придворных. Им вторила веселая трель дудочки, сопровождающая пьесу.

Лилит приподняла бровь, словно не веря, что отец решил задать столь абсурдный вопрос.

– Нет, – ее губы сжались в тонкую бесцветную нить.

Артур Пендрагон нахмурился, а Лилит вдруг внимательно оглядела актеров и встретилась взглядом с юношей, играющим на дудочке. Музыкант был одет под стать своим приятелям. В ярко-желтую рубашку без рукавов, темно-зеленые штаны, держащиеся разве что на подтяжках, и белый плащ, на котором мелким бисером были вышиты алые цветы. Юноша продолжал играть, но его внимательные глаза не отрывались от лица Лилит. Этери мгновенно поняла замешательство матери.

Глаза этого человека. От них невозможно было оторваться. В них пело само солнце. Через берега разливалось янтарное море. Если бы не глаза, внешность юноши могла бы сойти за неприметную. Русые волосы, самое обычное лицо с квадратным подбородком. Вот только он не был обычным.

– Ваше Высочество!

Из-за угла выскочил полноватый человек в надвинутой набекрень шляпе. В руках он нес средних размеров мольберт и краски. Запыхавшись, мужчина двумя пальцами попытался расслабить перекрывающий доступ к кислороду воротник.

– Позвольте… нарисовать, – переводя дыхание, просипел он, – фотокарточку. В честь праздника!

Лилит грациозно встала с трона, спустилась с возвышения и, не отрывая глаз от музыканта, холодно отчеканила:

– Нет. С меня довольно.

Она вышла из зала под аккомпанемент трели и озабоченных перешептываний придворных. И лишь через несколько минут, когда она удалилась ровно на столько, чтобы больше не слышать людские голоса, Лилит позволила себе остановиться.

Она замерла посреди лестничной клетки. Этери помнила это место. Именно там висел портрет ее матери. Юной, прекрасной и бесконечно далекой. Во времена странного видения, дворец еще не успел превратиться в густые заросли, но лианы уже предприняли активные действия. Несколько побегов стелились по полу, другие обвивали тончайшие перила. Лилит, не скрывая презрения, наступила на один из побегов острым каблуком. Сжав ладони в кулаки, она повернулась к картине и ядовито выплюнула:

– Ненавижу! Как же я тебя ненавижу!

Лилит на портрете осталась бесстрастной, что не скажешь о той, чьи плечи тряслись от гнева.

– Надеюсь, вы не обо мне, Ваше Высочество? – насмешливо произнес юноша-музыкант. Он стоял на несколько ступеней выше и с нескрываемым интересом разглядывал Лилит. Его пальцы, на каждом из которых красовались кольца, перебирали какой-то предмет. Но разглядеть его было сложно. Он то появлялся, то исчезал.

Лилит в мгновение ока взяла себя в руки, повернулась к юноше и удивленно вздернула бровь.

– И давно вы меня преследуете?

На его губах возникла широкая улыбка. Очень, очень знакомая. Этери могла поклясться, что неоднократно видела ее.

– С самого вашего ухода, разумеется, – он стал спускаться и даже не потрудился опустить взгляд. А ведь он разговаривал с самой принцессой! Дочерью Короля Артура!

– Зачем? – от внимательного, заползающего в душу, точно змея, взгляда любой бы сбежал. Но только не он.

– Хотел поздравить, – пожал плечами юноша. Он остановился в шаге от Лилит, – с вашим восемнадцатым днем рождения.

На лицо матери набежала мрачная тень.

– Что-то вы не сильно радуетесь, – продолжая перебирать пальцами предмет, заметил музыкант.

– А ты бы сильно радовался, шагая прямиком на плаху? – сцепив руки за спиной, молвила Лилит.

– Зависит от ситуации, – уклончиво ответил он. Он подбросил предмет и тут же ловко его поймал. – Быть может, я палач, и рубить головы – моя работа? В таком случае мне заплатят деньги. Почему я должен грустить? – он усмехнулся, а Лилит прищурилась и резко схватила его за руку.

Юноша оторопел и на мгновение выпустил из руки предмет. Лилит поймала его и вгляделась, разжав ладонь. Это была маленькая хрустальная птичка. С первого взгляда ничего особенного. Но девушка знала, что это мощнейший охранный артефакт, выполненный лучшим мастером Арбейном.

– Эй! Так нечестно! – он попытался отобрать птичку.

Лилит отскочила на несколько шагов назад и… впервые улыбнулась. Уголки ее губ дернулись, до конца складываясь в хитрую улыбку, которую Этери прежде никогда не видела.

– А воровать ценные артефакты из личных покоев моего отца, честно?

Юноша сверкнул янтарными глазами и громко хмыкнул.

– Я не крал. Просто позаимствовал, – и уже тише добавил, – навсегда. К тому же мне он нужнее, чем вашей королевской семейке.

– Посмотрим, насколько сильно он тебе нужен, – сказала Лилит и бросилась бежать.

Она неслась вверх, перепрыгивая через каждую ступеньку. Юноша удивленно разинул рот, а затем, хохоча, бросился следом. Этери было странно видеть, как ее мать от души смеется и бегает по коридорам дворца, словно маленький ребенок. Она так привыкла видеть в Лилит жесткую, неукоснительно идеальную даму, что совсем забыла, что и у Лилит могли быть беззаботные минуты жизни.

Музыкант нагнал принцессу на территории южного крыла. Он протянул руку, схватив ее за подол, а Лилит запуталась в юбках и грохнулась прямо на ковер вместе с ним. И снова этот зрительный контакт. Отчего-то Этери было неловко смотреть на них. Словно она ненароком разбередила старую рану матери.

Взгляд Лилит скользнул ниже, к губам молодого человека, а потом снова поднялся к глазам.

– Ты выиграл. Забирай, – прошептала она, протянув артефакт.

Юноша взял птичку и спрятал во внутренний карман плаща. Затем он помог Лилит подняться, но в этот раз не отпустил ее руки.

– Так просто? – недоверчиво посмотрел он на нее сверху вниз. – Просто отдашь? А как же с криком: “Стража! Стража! Тут воры!”, броситься наутек? Ведь так обычно поступают все принцессы?

Лилит рассмеялась.

– Где это ты таких принцесс видел?

– Читал в сказках, – произнес он и тоже улыбнулся.

– В сказках много вымысла и очень мало правды, – назидательно сказала девушка, сжав его руку чуть крепче, чем требовалось.

– Нет. Так тоже не честно, – мотнул он головой. Юноша отпустил руку Лилит, но только за тем, чтобы снять с себя тонкое золотое кольцо и одеть его на пальчик принцессы. Ее глаза удивленно распахнулись. – Больше это не воровство. А обмен, так? – он весело ей подмигнул.

– Ваше Высочество! – топот тяжелых шагов послышался прежде, чем явил своего обладателя. – Всего одна фотокарточка! В такой-то день!

Мужчина поставил на пол мольберт, возвел руки к небу и с мольбой уставился в голубые глаза матери.

– Ну, хорошо, – сдалась Лилит. – Всего одна.

Художник засиял и тут же принялся смешивать краски. Музыкант попробовал скрыться, но Лилит не дала ему такой возможности, крепко сжав ладонь.

– Зачем? – с укором посмотрел он на принцессу.

– Так будет честно, – и добавила уже для мужчины, – только если с ним.

Этери так и не узнала, как звали того юношу. Как и Лилит. Но того, что показало Море воспоминаний, ей вполне хватило. Улыбка широкая и искренняя. Глаза солнечные и теплые. Смех, раскатистый и глубокий. Сколько бы лжи не пролилось, в преисподней истину не скрыть. И хотя бы после смерти Этери, наконец, разгадала тайну прошлого своей матери.

“Берег”, – ворвался в ее мысли Элиаш.

И правда. Впереди раскинулись широкие дюны. Элиаш коснулся копытами колючего черного песка и пробежал еще немного, прежде чем остановиться. Этери поспешно слезла со спины шэнга. Ее босые ноги утонули в песчаном море по щиколотку.

– Где я? – задала она вопрос, ответ на который страшилась услышать.

Элиаш ничего не ответил, но вопрос не потонул в бездонной тишине. Черная фигура незнакомца соткалась словно из воздуха. Жаркого и удушливого. Он был невысокого роста, одетый в неприметный плащ с накинутым на голову капюшоном. Когда незнакомец поднял голову, а его губы зашевелились, Этери едва не схватилась за сердце.

– Этери Фэрнсби, урожденная Пендрагон, дочь Лилит Пендрагон и Эллиота Моро, добро пожаловать в Аннун, царство мертвых душ. Мое божественное имя – Араун, – вкрадчиво проговорило божество… голосом Калеба. Он откинул капюшон, и теперь ничего не могло скрыть детских невинных черт лица Калиба, потрескавшихся губ и непослушных вихрастых волос. Отличались лишь глаза. У этого существа они горели красным пламенем.

Губы девушки только-только сложились в заветное “почему”, как Араун вновь заговорил.

– У меня нет собственного тела, – произнес бог и почему-то улыбнулся, не сводя с Этери прямого взгляда. – Больше нет. Но я могу временно позаимствовать телесный образ человека, по которому ты тоскуешь. Разумеется, если его душа прошла через врата Аннуна.

– Калеб обрел покой? – спокойно спросила она, не давая волю сильным эмоциям. Калеб хотел этого. Чтобы его душа, наконец, освободилась. Возможно, они еще смогут увидеться. Впереди целая вечность.

Араун медленно кивнул.

– Пойдем со мной, – тихо произнес он, протянув Этери руку.

Это было так странно. Сжимать настолько знакомую ладонь Калеба, но знать, что это не он. Рука не станет рукояткой меча, не поможет защититься от врагов.

– Я умерла? – Этери вскинула голову, разглядывая темное небо. Беззвездный бархатный небосклон казался нереальным. Словно снился ей.

– Да. Умерла. Элиаш переправил твою душу в Анунн. Значит, в Ареморике твое сердце остановилось.

– И что дальше?

Бесконечные песчаные дюны, как оказалось, все же имели конец. Точнее, край. Всего пара шагов и вот они стоят совсем близко. Совсем как на краю водопада. Только здесь вместо воды неприятный жидкий песок.

– А дальше, – Араун отпустил ее руку и встал рядом с шэнгом, – ты вернешься домой.

– Что? – Этери решила, что ей послышалось.

– Ты не готова оказаться здесь, – покачал головой Араун. – Этери Фэрнсби, ты не можешь пройти через врата, не выполнив своего предназначения. Твоя участь печальна. Если ты останешься здесь, то застрянешь в этом месте. В чистилище между жизнью и смертью.

Этери поежилась. В чистилище ей совершенно не нравилось.

– И вы просто так меня отпустите?

Рот Калеба разрезала ужасающая улыбка. Такая просто не могла появиться на лице мальчика, которого она знала. И оттого Этери стало еще страшнее.

– Не просто так. Передай Элфи Серокрылому, что за ним теперь тянется небывалых размеров долг.

Этери едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. И тут Элфи отличился! Интересно, откуда он знает Арауна? Бога, между прочим! С каждым разом личность Элфи тонет во все более густом тумане. Нужно просто смирится, что об этом альве не известно ровным счетом ничего.

Отчего-то Этери знала наверняка, что нужно делать. Она повернулась лицом к краю загробного мира, подняла голову, чтобы в последний раз запечатлеть в памяти угрожающее небо, и шагнула в пропасть. Полет в никуда. Полет-борьба. Когда воздух старается вытолкнуть тебя обратно. Не пустить в мир живых. Этери чувствовала, как Анунн сопротивляется ее воле. Слышала, как недовольно ворчат тени. Закрыв глаза, девушка летела и вдруг, за мгновение до того, как погрузиться в бездну света, чья-то неведомая сила выдернула ее душу.

Ничего не понимающая Этери открыла глаза. Ее бесплотный дух стоял посреди Большой Столовой во дворце эрцгерцога.

– Я рад, что ты возвращаешься, – послышался безэмоциональный мужской голос. Около нее завис над полом Эдди, все такой же полупрозрачный и спокойный, как и в их первую встречу в лесу. Мужчина совершенно не изменился. Та же свободная старомодная рубашка, широкие штаны и плащ, наброшенный на плечи. И хотя Эдди совершенно точно обращался к Этери, смотрел он не на нее. – Без тебя ему придется туго.