Текст книги "Апельсиновый вереск. Дорога возврата (СИ)"

Автор книги: Вайолет Девлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)

Авалона

“Невиновность Этери доказала”,– именно эта радостная мысль бабочкой порхала в ее голове. Авалона привалилась спиной к холодной стене и прикрыла глаза, чувствуя внезапно нахлынувшее облегчение. Всаднице не давала покоя собственная беспомощность. Она была самым большим страхом в ее жизни. Когда отчаянно, всем сердцем стремишься помочь родным и близким, но не можешь. Благодаря Брэму Гасперсу правда вскрылась и без их участия. Совсем скоро Этери выпустят. Все будет как прежде.

Авалона резко подняла голову. Как прежде? Одна проблема разрешилась сама собой, но остальные ведь остались. Они до сих пор не знали, как спасти жизнь Верховному Владыке. Но одно Авалона знала наверняка. Она сделает все, что угодно, лишь бы не дать Фонзи осуществить свои планы по захвату власти.

Всадница решительно отбросила безрадостные мысли, решив, что выход из ситуации они найдут вместе. Она и всадники. Ну и, может быть, Лейн Эверт, когда он будет готов открыть свою тайну. Девушка прошлась по спальне Его Высочества, в очередной раз убедившись в дурном вкусе того, кто ее обставлял. От обилия белого и золота голова уже не болела, а кружилась. Алый цвет, так или иначе присутствующий в интерьере, вызывал тошноту. Прошло три года с тех пор, как она покинула Империю Сион, однако избавиться от ужасающей ассоциации застывшей крови хэлла никак не могла.

Спальня Лейна была огромной. Пол устилали несколько мягких ковров, переходящих один в другой. По правую сторону расположился отделанный искусной лепниной камин. По левую были раскиданы диванчики и кресла. А к самой дальней стене приставлена широкая кровать с полупрозрачным алым балдахином. Последний сильно впечатлил Авалону. Работа была тонкой и невероятно красивой.

Глядя на дорогое убранство, Авалона усмехнулась. В ее голове не укладывалось, что Лейн Эверт может жить в таких условиях. Лейн не типичный принц. Как минимум потому, что он никогда не боялся замараться. Сначала он хотел стать всадником культа Пресвятой Морриган, но когда у него не вышло, то нашел себе другое, не менее занимательное занятие. На прикроватной тумбочке были свалены в кучу всевозможные стеклянные пробирки, запутанные трубки и…

Авалона замерла, заметив розыскную листовку. На ней неумелой рукой художника была изображена она. Всаднице никогда не нравилось, как ее изображают. Взгляд, полный жестокости, саркастичная усмешка. Да, быть может, первое время в Часовых Городках она и пыталась казаться такой. Но надолго ли ее хватило? Авалона была непреклонна во многом, но она никогда не была жестокой.

Девушка взяла в руки шершавую бумагу. Почему Лейн держит ее у себя в спальне? Точно такую же всадница нашла у него в лавке. Но тогда в книге находился еще один портрет.

Ей всегда казалось, что ее сердце выпилили из грубого камня. Что она не способна на сильные чувства и уж тем более на любовь. В который раз она убедилась в этом, когда Фонзи рассказал ей о своих переживаниях. Она хорошо относилась к всаднику, но только как к другу. Сейчас она понимала, почему никогда не могла ответить на его чувства взаимностью. Подсознательно Авалона знала, каким человеком является Фонзи. И не могла себе позволить полюбить его. А что случилось потом? Почему каменное сердце затрещало и начало, наконец, биться?

Солнце. Она встретила солнце. Такое яркое и теплое, что под его жаром даже ее каменное сердце расплавилось. Оно ожило. Боль, разочарование и горе постепенно растворялись. Авалона забывала обо всем, когда грелась в его лучах. Цвет Лейна вовсе не золото. Его цвет – летнее солнце. Это было так странно. Но Авалона чувствовала себя неокрепшим подсолнухом, который все это время искал свое солнце. И… нашел?

– О чем думаешь? – шепнул веселый голос ей на ухо.

Листовка выпала из ее рук, но Лейн, так неожиданно появившийся в спальне, успел поймать. Он аккуратно разгладил бумагу и громко поцокал языком.

– Ты нашла мое сокровище. Она коллекционная, между прочим. Я сорвал ее со столба, когда ездил с визитом в Гадриль. Небольшой городок к югу от Утера. Ты заметила, что тот, кто ее рисовал, допустил в слове “разыскивается” целых две ошибки?

Губы Авалоны сложились в улыбку, а затем она рассмеялась. Всадница смеялась и не могла остановиться. Почему же? Потому что она, наконец, все для себя решила?

Замолчав, она подняла на Лейна взгляд. Мужчина улыбался, и тепло его улыбки согревало замерзшие руки.

– Мне нравится твой смех, Ави, – сказал он, приблизившись. В нос ударил аромат полевых трав. – Он делает тебя живой.

Лейн протянул руку, чтобы поправить выбившийся из низкого хвоста локон ее волос. Но тут волшебство развеялось. Сама Авалона послужила тому причиной. Она вспомнила, что во внутреннем кармане ее одеяния лежит свернутый лист пергамента. То, что она хотела рассказать Лейну тогда, в лавке, она могла сказать сейчас.

Горло сдавило спазмом. Она отвернулась. Рука Лейн прошла сквозь воздух.

– Что…

Он хотел о чем-то ее спросить, но Авалона перебила его хриплым взволнованным голосом.

– Мне надо кое-что тебе рассказать, – на миг она прикрыла глаза, воскресив в памяти разговор с Наей. Достала пергамент, снова всмотрелась в грифельный рисунок на листе.

Она боялась говорить. Какой-то абсурд! Но страх правды был так силен, потому что он мог разбить Лейну сердцу. А Авалона очень не хотела этого. Лейн Эверт был лучиком солнца. Несмотря на смерть своей возлюбленной, предательство со стороны семьи и ссылку в далекие земли, он оставался добрым и хорошим человеком. А что будет после ее слов? Что будет с Лейном?

Вдруг ее ладонь сжала теплая мужская рука. Авалона повернулась. Лейн преобразился. Веселье ушло, осталась только решимость. Опустив взгляд, всадница увидела их переплетенные пальцы, и это послужило толчком к ее первым словам.

– После бала мы оказались в Черном Легионе, – почти не размыкая губ, произнесла она. – И там, в Зале Пишущих Свитков, я нашла это.

Она вложила в его руку пергамент и после того, как Лейн развернул его, заговорила очень быстро.

– Ты был прав. Первых фейри Дану создавала по человеческому подобию. Людей, чей образ носили фейри, называли истрелями. Люди проживают свою недолгую жизнь, а после умирают. И истрелей уже давно нет в живых, – Авалона ненадолго замолчала, выравнивания дыхание. – В тот же день мне приснился странный сон. Он был слишком реалистичным. Я на обучении в Часовых Городках сбегаю в лес, чтобы немного отдохнуть от суеты. А потом… из чащи леса появилось странное существо. Она выглядела как фея, только была очень старой. Но ведь это невозможно… Фейри вечно юны. Когда я нашла этот пергамент, то сразу поняла, почему я совсем не помню событий этого сна и почему та фея была такой. Ури – вторая попытка Дану создать фейри. Они появились до истрелей, но после фоморов. Отдаленно они были похожи на помесь человека и феи. За исключением того, что природа не одарила их молодостью. Чтобы компенсировать это, Дану наделила их способностью питаться жизненной энергией людей и принимать их облик. Только богиня не учла, что забирая часть человеческой жизни, ури будут перенимать их характер, привычки и воспоминания. Если ури заберет часть жизненной энергии у жестокого, нетерпимого человека, то она станет злым и ужасным существом. И наоборот.

Лейн внимательно вчитывался в пергамент. С каждым мгновением его лицо становилось все мрачнее, а Авалона хоть и хотела замолчать, но не могла остановить поток слов.

– Сон, который мне приснился, был настоящим. Я действительно встретила ури. И она забрала часть моей жизненной энергии вместе с воспоминаниями. Лейн, ты встретил не фею. А ури, которая приняла мой облик.

Закончив, всадница отступила на шаг назад и уперлась ногами в кровать. Лейн аккуратно свернул пергамент, а после посмотрел на нее. Авалона стоически выдержала его, не собираясь сдаваться.

– Ты можешь мне не верить. Я пойму. Но, Лейн, не важно, была ли перед тобой все эти годы ури или же фея. Главное, что заверения императора – ложь. Твои чувства были настоящими. Ирэн не забирала твою жизненную энергию. Она несла в себе мой характер, частицу моей жизни. Думаю, это случилось, потому, что я сама никогда бы так не поступила, – тихо добавила она.

Лейн стремительно сократил расстояние между ними и наклонился. Проделал он это так ловко, что Авалона от неожиданности едва не рухнула на кровать. Но Лейн обвил рукой ее талию, не давая упасть.

– Проведем эксперимент, – вдруг сказал он. Авалона моргнула. Ей послышалось? Она ожидала всего. Что Лейн не поверит ей и начнет обвинять в наглой лжи. Что он начнет горевать. Что он выгонит ее из покоев, чтобы побыть одному. Она ожидала всего, но не этого! – Я буду говорить. И если окажусь прав, кивни. Хорошо?

Авалона потеряла дар речи и мысленно была рада, что ей не придется ничего говорить.

– И та-а-к, – с полуулыбкой на губах потянул он. – Твой любимый цвет – нежно-голубой. Такой оттенок имело платье, которое тебе в детстве подарил отец.

Глаза всадницы широко распахнулись.

– Просто кивни, – тихо попросил Лейн.

Авалона послушно кивнула.

– Тебе нравится тыквенная каша в меру сладкая, в меру соленая.

Тыквенную кашу варили в Часовых Городках. Впервые Авалона попробовала ее, когда попала вместе с остальными всадниками на ранний завтрак. Дети воротили от нее нос, а Авалона, попробовав немного раз и навсегда полюбила вкус тыквенных семян. Она кивнула, начиная догадываться, откуда Лейн так много знает о ней.

– В юности ты боялась замкнутых пространств, потому что не хотела оставаться наедине со своими мрачными мыслями, – продолжал мужчина. Его рука скользнула с талии на ее шею, и, не дожидаясь кивка, Лейн обрисовал невидимую линию от шеи к плечу. – Шрамы. Они не причиняют тебе дискомфорт. Но этот.

Его пальцы вновь оказались на ее спине и безошибочно провели по рваным краям старого шрама. Авалона вздрогнула. Спина покрылась крупными мурашками.

– В виде руны смерти. Откуда он?

– Появился, когда я чуть не сгорела в Часовом Архиве, – машинально ответила она. А потом нахмурилась и шуточно стукнула его по плечу. – Она рассказала тебе про него или показала? – сказала всадница, имея в виду Ирэн.

Лейн рассмеялся, а потом проделал нечто невообразимое. Он сжал Авалону в объятиях и рухнул вместе с ней на кровать. Мужчина обнимал ее так крепко, что всаднице стало жарко. Лейн уткнулся носом в ее шею. Теплое дыхание щекотало кожу.

– Моя девочка, – прошептал он, касаясь губами ее выступающих ключиц. – Моя. Живая.

От последнего слова Авалона вздрогнула. Ей захотелось отодвинуться. Вырваться из крепких рук и исчезнуть.

– Лейн… – устало прикрыв глаза, сказала она, – я не Ирэн. Понимаешь?

– Да. Ты – это ты, – ответил мужчина, поднимая взгляд. Теплый. Родной. – Неужели ты ничего не поняла, Ави? Все эти годы я любилтебя. Ирэн была твоим отражением. Но влюбился я втвоимысли,твоичувства,твоивоспоминания.Ты– мое сердце. И я слышу, как оно бьется.

Авалона долго смотрела на Лейна, разглядывая каждую черточку на его лице. Он полюбил ее, когда она была еще совсем юной. Ури забрала часть ее жизни, и в эту часть Лейн влюбился. Но… Авалона не знала о нем. Хейден Вардан всегда был и оставался для нее младшим сыном императора. Частью правящей династии. Историей. Она никогда не задумывалась о нем и вдруг поняла, что ничего не знает о Лейне в то время, как он знает о ней многое.

Всадница могла снова окунуться во мрак. Найти сотню причин, почему ей нельзя находиться здесь. Нельзя быть с ним рядом. Но она не хотела. Мысли путались, а в груди так сладко грело, что когда Авалона склонилась и поцеловала Лейна, то даже не почувствовала угрызений совести.

Лейн, не ожидав от хэллы каких-либо действий, на мгновение замер. Его губы имели привкус лета и горьких трав. Все вокруг стало таким неважным… И комната в золоте и белоснежно-алых оттенков. И то, что за окном неистово завывала вьюга. И неправильность происходящего, ведь она преступница, разыскиваемая Алой Инквизицией, которая целуется с младшим принцем Империи Сион. Но, отбросив все сомнения, Авалона была уверена, этот поцелуй – самое правильное решение в ее жизни. Особенно, когда Лейн перехватил инициативу. Он с тихим стоном прижал всадницу к себе. Гладил ее по лицу, шее и длинным растрепавшимся волосам. Авалона плавилась в его руках. Никогда и ничего подобного с ней не происходило. Девушка сторонилась людей. До определенного момента их прикосновения были ей неприятны. Но жизнь научила ценить каждое касание к своим близким. И сейчас Ави ни о чем не думала. Она запрокинула голову, остро чувствуя каждое прикосновение губ Лейна к своей шее. Разве может быть что-то более настоящее?

Поцелуи Лейна напоминали прогулку по теплому лесу среди многовековых деревьев. Когда только начинал цвести вереск, а маленькие ласточки ласково затягивали очередную песнь. И самое время плести венки из полевых трав и, щурясь, смотреть на солнце, наслаждаясь его теплом. Авалона смотрела. Ей казалось, что до солнца дотянуться невозможно. Но она зарывалась пальцами в темные волосы Лейна и чувствовала, как от тяжелого дыхания вздымается и опадает его грудная клетка.

Она держала солнце в своих руках. А он не давал ей упасть в пропасть. Все происходило так, как должно было. Они часть единого целого.

– Я хочу знать о тебе все, – прошептала она, касаясь губами его милой ямочки на щеке. Это была чистая правда. Лейн знал о ней многое, но не все. Она не знала практически ничего. Но она хотела стать частью его жизни. Не этой. Роскошь, злато, власть – вовсе не то, что ей нужно. И если бы Лейн стремился только к влиянию, то Авалона никогда не открылась бы ему.

Лейн Эверт был другим. И Авалона хотела быть с ним. Хотела наблюдать за его экспериментами в алхимической лавке, укутавшись в теплое одеяло и попивая горячий жасминовый чай. Она хотела собрать вместе с ним травы, изучать их свойства и помогать простым людям. Всадница не желала больше прятаться.

Этери

Сны без сновидений. Этери любила их за спокойствие и душевное умиротворение. Но в этот раз все было иначе. Она проваливалась во тьму. Летела в раскрытые объятия пустоты, неловко размахивая руками. Падение обещало быть болезненным. Но так и не случилось. Отовсюду раздавался нестройный шепот голосов. Тихих, похожих на шипение клубка змей. Сколько бы Этери не пыталась, но так и не смогла разобрать, о чем они говорят. В груди зрела досада. Раз за разом она задавала себе один и тот же вопрос.

Как я могу все исправить?

Он появился не так давно и усилием воли подавил предыдущий.За что Ареморика так поступила именно со мной?Этери понимала, что появление метки связи – не более чем череда случайностей. И если бы можно было повернуть время вспять, быть может, она прошла бы тот же путь. Не потому, что любила страдать, а из-за Тины. Девочка волшебным образом вошла в ее жизнь и стала для нее такой близкой, словно всегда была ее родной дочерью. А Иэн… ей достаточно знать, что с ним все хорошо. Что он в порядке. Когда все закончиться, он обязательно обретет желанную свободу, и Этери услышит, как прекрасно он играет на лютне.

Девушка проснулась. Невесомый балдахин расплывался перед глазами. Интересно, почему? В горле стоял тяжелый ком, а грудную клетку словно прошибли стелой в районе сердца. Этери подняла руку, потянувшись за дневником на прикроватной тумбочке. Но вместо книги нащупала чье-то твердое плечо.

Совсем рядом, отодвинув балдахин, стояла Авалона. Всадница была облачена в обтягивающие штаны из кожи, легкую полупрозрачную рубашку и черную плотную накидку с широким капюшоном. Ее распущенные волосы волнами лежали на плечах. Всадницу освещал слабый лунный свет, но даже так Этери увидела растерянность в ее взгляде.

– Ты плачешь, – с легкой хрипотцой и ноткой удивления в голосе констатировала Авалона дю Лак.

Слезы? Этери коснулась пальцами лица. И правда. Щеки были мокрыми, а губы искусаны почти до крови.

Не спрашивая разрешения, Авалона скинула сапоги и забралась на кровать. Она обняла Этери, и та положила голову на ее плечо. От всадницы пахло свежим зимним снегом, словно она только что вернулась с прогулки. И чем-то до боли знакомым – терпкими травами…

– Мне убить его? – спросила Авалона, находя руку Этери. Как только рука была обнаружена, она сжала пальцы подруги.

– Кого? – тихо спросила Этери.

– Кадогана. Кого же еще? – хмыкнула она. – Что он тебе сказал?

– Что хочет, чтобы я была его, – вспомнила Этери слова всадница.

Авалона негромко присвистнула.

– Не ожидала от нашего ледяного принца такой прямолинейности, – честно призналась Ави. – Но его можно понять. Он ждал тебя три года. Иэн глубоко ушел в себя. Не говорил, как ему тяжело, но я видела. Всегда замечала, когда он был задумчив. В такие дни он часто думал о тебе.

– Я не могу к нему прикоснуться, Ави, – чувствуя, как болезненно сжимается сердце, сказала она. – Не могу даже обнять. Мне больно без него. И больно, когда я с ним. Я не знаю, что делать.

Секунда молчания перед уверенным приказом всадницы:

– Одеваться.

– Что?

Этери подняла голову. Губы всадницы сложились в хитрую улыбку.

– Одевайся. Нужно проветрить голову. Я знаю одно интересное место.

Вставать с кровати не хотелось. И идти в неизвестность тоже. Но Этери доверяла Авалоне так, как могла бы довериться только самой себе. Поэтому она послушно поднялась, чувствуя, как ноют мышцы в теле, сменила длинную ночную сорочку на не менее длинную тунику и теплые брюки, а сверху набросила меховую шубу. Несколько мгновений она размышляла над тем, надевать ли на шею амулет, скрывающий ее личность, но в конце концов решила, что вряд ли они встретят кого-нибудь знакомого этой ночью.

Авалона критично оглядела Этери и довольно кивнула. Они покинули покои, выходя в слабо освещенный коридор. Поспевать за широким и быстрым шагом всадницы – та еще задачка. Авалона словно летела на невидимых крыльях. На ее алых губах играла шаловливая улыбка. Этери бросала на хэллу недоуменные взгляды, пытаясь разгадать причину таких изменений. На узком лестничном пролете почти догорел факел. Единственный, освещающий маленькую башню, в которой они очутились. Но даже так света, исходящего от Авалоны дю Лак, хватало, чтобы осветить эту ночь.

Они поднимались все выше. Крутые ступени так и норовили стать еще уже. Этери пришлось крепко схватиться за перила, чтобы не споткнуться и не разбить себе голову. Все же, как не посмотри, а всадника, прошедшего боевую подготовку, видно сразу. Авалоне не нужна была опора, она даже не удерживала равновесие. Убрав руки за спину, всадница с легкостью преодолевала ступеньку за ступенькой.

Когда подъем закончился, они наткнулись на преграду в виде потолка, в котором Авалона нащупала и отворила скрытый люк. Она перемахнула на крышу и протянула руку, помогая забраться Этери. В тихую зимнюю ночь ворвался жалящий холодный ветер. Он подхватил полы расстегнутого плаща Авалоны, взметнув их вверх. Этери посмотрела на нее с сомнением. Коварный ветер пробирался даже под теплую шубу, а Авалона не обращала внимания на него. Будто совсем не чувствуя холода.

Всадница ласково улыбнулась и кивнула вперед.

– Смотри.

Этери повернулась, и на мгновение ее сердце перестало биться. Утер сиял разноцветными красками. Бумажные фонарики превратили его в город из сказок. Огни осветили зимнюю холодную ночь, подарив жителям герцогства Найвиль немного магии.

Авалона взяла ее за руку, согревая ладонь теплым прикосновением.

– Ты не туда смотришь, – она указала рукой вверх.

Девушка подняла голову, не подозревая, что увидит сегодня что-то более прекрасное. Но именно так и случилось. Черное непроглядное небо было усыпано хрустальными звездами. Их было так много, что у Этери закружилась голова. Звезды окружали заостренный полумесяц и о чем-то ему весело нашептывали. Если бы можно было украсть небо, то Этери забрала бы с собой эту ночь. Но она не могла даже дотянуться до него. Просто смотрела. Ветер больше не жалил. Он нежно проводил призрачными руками по ее щекам.

– Однажды я спросила у Иэна, в какой момент он понял, что ты его судьба? – негромко, чтобы не нарушать морозную ночь противоестественными звуками, произнесла Авалона. – Он ответил, что это случилось в вашу первую встречу. Когда он увидел, как отражаются в твоих глазах звезды.

Авалона склонила голову к плечу.

– Теперь я понимаю, о чем он говорил. Звезды сияют ярко не просто так, ferrita ve. Они хотят, чтобы мы кое о чем знали. Все будет хорошо. Ты веришь мне?

Их взгляды пересеклись. Тон Авалоны был мягок, как снег на крыше одной из башен дворца. Руки теплыми, родными. Этери обняла всадницу, вдыхая запах свежести и пряных трав. Если понадобиться, Этери полетит вместе с ней в бездну. С любым из всадников. Их встреча тоже была случайностью. Жизнь состоит из маленьких случайностей. Какие-то из них приносят только боль, но всегда есть проблески света во мгле.

– Верю, Ави.

Следующие дни пролетели со скоростью весенней ласточки. Во дворце вовсю разгоралась подготовка к дипломатическому приему. Все слуги стояли на ушах, бегали из одного крыла замка в другое, едва не сбивая своих господ с ног. Рай Крейг нервно отдавал приказы, хищно наблюдая за украшением Нефритового Зала, в котором должен был пройти прием. Изабелла де Лаудер тоже была сама не своя. Ежедневно проводились заседания Астрового Совета, смотр отрядов всадников первой линии защиты дворца, а количество документации дошло до невообразимых пределов.

Прогуливаясь по дворцу и держа Тину за руку, Этери только удивлялась сработанности и слаженности людей эрцгерцога. Она со снисходительной улыбкой наблюдала за подготовкой, думая, что однажды ей придется побывать в эпицентре чего-то подобного. Но сейчас она была всего лишь гостем приема. Не нужно ни о чем беспокоится.

Правда, все же случилась одна неприятность…

Во время одного из походов в Большую Столовую Этери привычно свернула на лестничный пролет и вдруг столкнулась с мужчиной. Он летел с такой скоростью, что мог сбить ее с ног, если бы не помощь Кевина. Всадник во время выставил руку, не давая Этери упасть. Перед глазами замельтешили звезды.

– Прошу прощения, – процедил человек, прежде чем пройти мимо.

В отблеске факелов сверкнули прищуренные зеленые глаза и уложенные светлые волосы. Голос… был Этери знаком. Она замерла и еще долго стояла около перил, пытаясь заглушить частые удары сердца.

Это был Фонзи Баррад. Без сомнений. Именно он. И куда это он так спешил, что даже не заметил Этери, одетую в этот раз во все черное?

– Не к добру, – пробормотал Кевин, выглянув в коридор и убедившись, что Фонзи скрылся из виду. – Авалона, ты посмотрела списки?

Всадница рядом хмуро кивнула.

– Что думаешь?

– Здесь не место для таких разговоров, но… Надо быть осторожнее. Фонзи, – она поморщилась и неосознанно положила руку на живот, туда, где раньше была рана от копья, – слишком хорошо нас знает.

Больше всего Этери ненавидела бездействие. Сейчас они ничем не могли помочь эрцгерцогу, который так ни разу и не появился после того, как ее отпустили, и эта беспомощность раздражала.

В конце концов, Этери решила, что не может сидеть, сложа руки. Оставив Тину с тетей Фейт, девушка незаметно выскользнула из покоев, но не успела сделать и шага, как ей перегородил дорогу недовольный Иэн.

– Куда это ты собралась?

По правде, собралась она найти Хейдена и во всем честно ему признаться. Мысль о том, что Фонзи Баррад захватит власть веекоролевстве, нервировала.

– Даже не думай! – разгадав ее замысел, рыкнул всадник. – Никто не поверит тебе. А если Фонзи, побереги Создательница, узнает о том, что тебе что-то известно, то сожрет тебя и не подавится!

– И что ты предлагаешь? – ощерилась Этери. – Сидеть в комнате и покорно ждать приема, где произойдет убийство?!

Взгляд Иэна изменился, скользнул по ее лицу, глазам, которые сейчас под действием амулета были голубыми, опустился ниже, к губам… Этери почувствовала, как краснеет. Мужчина тонко улыбнулся и отошел в сторону.

– Как насчет прогулки по дворцу, миледи?

Этери хмыкнула и присела в шуточном реверансе.

– Не отказалась бы, милорд, – по ее губам проскользнула улыбка.

Они шли бок о бок по длинным полутемным коридорам дворца, совсем не как охранник и его госпожа. Этери чувствовала рядом плечо Иэна, хоть и не касалась его руки. От его присутствия становилось спокойнее. Словно в этот момент она понимала, что ничего плохого больше не случится.

Этери гадала, как же Иэну Кадогану всегда удается находить ее? Или так работает метка связи? В прошлый раз, когда Тина увела ее с собой на кухню ресторации, всадник быстро нашел их и был он… Об этом лучше не думать. С тех пор словно прошла целая вечность. Быть может, для Этери время несется с такой скоростью, потому что ее не было в Ареморике три года?

– И что дальше?

– А?

Она подняла затуманенный взгляд. Иэн остановился рядом с позолоченными двустворчатыми дверьми и выжидательно смотрел на нее.

– Когда мы вернем королевство? – сказал он. – Что ты планируешь делать дальше?

В районе груди поднялась жаркая волна. Темная и угрожающая. Совсем как тогда, в первую встречу с Авалоной, спустя года. Она требовала немедленного ответа. И был он таким, что Этери вздрогнула при одной лишь мысли. Тем не менее, ее губы приоткрылись, а голос, став несколько ниже, произнес:

– Приморское Королевство никогда не знало мира. Оно всегда находилось на грани войны. Династия Арагда положила тому начало, истребляя всех волшебных существ, что поддерживали в Примории естественный баланс. Когда на престол взошел Пендрагон, то ситуация изменилась с точностью до наоборот. Страдали люди от чрезмерной вольности фейри. Я хочу найти середину. Мир для всех. Людей и фейри. Мое соглашение с Элфи послужит началу этой великой цели.

Их взгляды встретились и в этот момент Этери ощутила внутреннюю силу. Такую, какая может быть только у истинных королей. Она была никем. Но про нее написано пророчество. И даже без короны и королевства в ее жилах все равно текла кровь правителя.

Иэн вновь сделал это. Понял ее без слов. Мужчина улыбнулся, покачав головой, а затем развернулся, чтобы распахнуть двери и войти в таинственную комнату.

– А ты? – вонзился в его спину острый вопрос.

Всадник замер. Его плечи, обтянутые неброской накидкой, напряглись. Не оборачиваясь, он негромко произнес:

– А я буду рядом с тобой. Всегда.

Кто бы мог подумать, что из всех многочисленных помещений нового дворца они окажутся именно в Музыкальной комнате. Она была огромной. В помещении находилось по меньшей мере три высоких арки с выходом на общий балкон. Пол из белого мрамора устлан тонким ковром с орнаментом в виде маленьких ромбов. Посреди комнаты стоял рояль. Его крышка была поднята, словно совсем недавно за ним восседал таинственных призрачный музыкант. Из струнных инструментов, что высились на деревянных подставках на отдельном возвышении, Этери подметила мандолину, лиру, виолончель и лютню.

Подойдя к помосту, предназначавшийся для красивой демонстрации музыкальных инструментов, девушка сняла с вертикальной подставки лютню. Она оказалась тяжелее, чем выглядела. Четыре парные струны, корпус изготовленный из черного дерева, тонкий, как осиновая тросточка, гриф. Инструмент удобно ложился в руку и, было видно, что изготовлен профессионалом.

На какое-то мгновение всего лишь вздох, Этери перенеслась в Багряный лес империи. В ее голове зазвучали голоса.

“– Я хотел присоединиться к ансамблю и даже пробовал играть на лютне.

– Научился?

– Нет. Отец сломал ее и сказал не забивать голову ерундой”.

Тогда она взяла с Иэна обещание исполнить свою мечту. Этери и не вспомнит, верила ли она когда-то в кого-нибудь столь сильно, как тогда – в Иэна Кадогана. Он сидел со связанными руками, опираясь спиной на голую скалу, но в его глазах всколыхнулась решимость. Должно быть, только поэтому Этери повернулась и протянула всаднику инструмент.

– Сыграй мне что-нибудь.

В ее словах не было издевательской насмешки. Просто Этери хотела решить для себя, имел ли тот их разговор в лесу для него такое же значение, как и для нее.

Всадник, казалось, просьбе не удивился. Он мягко перехватил инструмент, словно ему протягивали новорожденного младенца. Этери резко одернула руку, чтобы их пальцы ненароком не соприкоснулись. Иэн обогнул ее, присел на краешек помоста, и комната наполнилась нежным звучанием струн. Немного приглушенным, но мягким, как только что взбитая перина. Всадник прикрыл глаза. Его длинные пальцы аккуратно летали над грифом, а профиль лица был сосредоточен. А потом… Иэн применил свою главное оружие. Он улыбнулся уголками губ.

У Этери перехватило дыхание. Каким же красивым показался Иэн Кадоган в тот момент. Бледность словно исчезла с его лица, а светлые волосы больше не напоминали пыль. Они были цвета приморского снега. Музыка Иэна Кадогана проникала в самое душу. Она разворотила сердце Этери, будто оно было пчелиным гнездом.

И когда девушка была готова признать свое поражение перед ним, всадник запел.

Ты слышишь? Тихий голос ветра…

Ты слышишь? Как шумят леса…

Ты помнишь песню, что так дивно,

Нам показали небеса?

Я помню шелковые губы,

И отражение звезды.

Я понял, мы себя погубим,

Сойдя с непрочного пути.

Твой каждый вздох и я на грани,

Еще немного и сорвусь.

Меня ты можешь вечно ранить,

Я все равно к тебе вернусь.

И день сменился грозной тьмой.

Я оступился.

Ты исчезла.

Мы проиграли этот бой.

Я не нашел тебя, принцесса…

Боги… Этери чувствовала, как слабеют колени. Пальцы Иэна замерли над струнами. Он открыл глаза, и в том черном море плескалось столько боли, что Этери физически стало плохо. Что же на самом деле скрывает его душа? Что он мог от нее утаить? Неужели он…

– Я искал тебя, – хрипло произнес всадник, не сводя с нее тяжелого взгляда. – Перерыл каждый клочок приморской земли, а когда понял, что ты исчезла… В сердце поселилось отчаяние. Я знал, что на той стороне ты в безопасности, но я эгоист, моя милая Чужестранка. Все эти годы я хотел, чтобы ты была рядом со мной. Здесь. В Примории. Я бы смог тебя защитить.

В горло Этери вцепилась темная невидимая рука. Страшная древняя сила ее рода.

– Мне не нужна защита. Не теперь.

– Знаю, – сощурился Иэн. – Ты сильнее любого из нас. Но я все равно каждый раз вставал бы с тобой в битве плечом к плечу. Ты не одна, Этери.

Внезапно вспомнился кабинет Элфи в Нижних Сидах. Деревянные фигурки всадников, выставленные на карте герцогства Найвиль. Сомнений не было. Фигурки – дело рук Элфи. Это он изготовил их. Он же поставил их на карту так, чтобы Этери с Иэном сражались рядом. Вместе.

– Эта война началась задолго до меня, – нехотя признала Этери.