Текст книги "Апельсиновый вереск. Дорога возврата (СИ)"

Автор книги: Вайолет Девлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)

Кевин

От книжной пыли, коварно забравшейся в нос, Кевин несколько раз громко чихнул. Библиотекарь сурово поглядел на него через свое позолоченное пенсне и вернулся к чтению занимательной книги о кораблестроении. Небольшая библиотека Его Высочество имела два уровня. На втором этаже находилась читальная зона. В оборудованных балконах из темного дерева притаились круглые столы на массивных ножках и резные скамейки. Но Кевину больше нравилось работать среди пронумерованных книжных стеллажей. В углу удлиненного овального столика лежало несколько книг и десяток свитков. Фейт, сидящая в глубоком мягком кресле, сосредоточенно выписывала на пожелтевшем пергаменте имена придворных, которые, по мнению Кевина, могли быть замешаны в заговоре. Всадник глубоко вздохнул, ощущая запах старого дерева и чего-то сладкого. Ванильного.

Когда-то у него была цель. Оказавшись в Империи Сион, он рассчитывал дослужиться до хьенда, иметь такую власть, какая его кузену не снилась. Доказать всем, что он неморуй. Он не слабак, просто у него есть сердце. Кевин часто засиживался в Часовом Архиве до поздней ночи. Ему было интересно все. Устройство Континентальной Империи, политические и экономические связи, территории, которые важны для империи, приближенные к императору лица. Лишь потом мужчина понял, что империя не сильно отличается от Дэхарт иль Зоро. Жестокость… она присутствовала везде. Только если Империя Сион ненавидела фэйри, то западное государство ненавидело своих же людей.

Кевин был прост, как осиновый листик. Добродушен, местами капризен, но его неоспоримое преимущество было в верности. Он не был способен на предательство. Оттого он долгое время ломал голову и не мог понять, почему Фонзи от них отвернулся? Ведь хэлл любил Авалону, и его с их маленьким отрядом связывало нечто большее, чем просто дружба.

Листая родословные книги, Кевин натыкался взглядом на знакомые имена и лица. Многих он знает понаслышке, с другими ему приходилось пересекаться, а третьи так до сих пор и смотрят на него со страниц книг. Прямо как много лет назад в Часовых Городках. Кевин мог похвастаться отличной памятью. Даже спустя десятилетия он будет помнить все, чему их научили. Каждый выпад в сражении, каждый свой бой…

– Кев, – позвала его Фейт. Мужчина не сразу очнулся от медленно тянущихся мыслей. Он моргнул, тупо уставившись на всадницу. – Нашел что-нибудь?

Кевин перевел взгляд на книгу и кивнул.

– Барон Арн Гримальд, – сказал он. Фейт старательно вывела на пергаменте имя советника. Да, Астровый Совет сформировали не так давно. Но его состав был собран Его Величеством из самых доверенных лиц. Император не мог предвидеть, что найдется тот, кто будет маневрировать слабостями советников. – Поначалу отказывался от участия в совете. Барон относился к Приморскому Королевству с предрассудками. К тому же его жена родила наследника. Он не хотел оставлять баронессу Гримальд без присмотра. Но император настоял, можно даже сказать, угрожал ему. Арн был хорошим политиком, правой рукой Святого Деррака, а значит, и Алой Инквизиции. Тем не менее, он мог затаить обиду на императора.

Фейт записала его слова, а Кевин задумчиво постучал пальцами по корешку книги. Они провозились с именами до самой ночи. Сначала Кевин отсекал всех, кому невыгодно идти против власти, и тех, кто был слишком труслив, чтобы сделать это. Над оставшимися они сидели долго, рассуждая, зачем тому или иному роду предавать империю. От утомительной работы слипались глаза.

Чтобы как-то отвлечься, Кевин заговорил о том, что они с Фейт не обсуждали с самого бала.

– Изабелла дэ Лаудер – одна из драгоценных камней императора, – шепотом сказал он, не желая снова привлекать к себе внимание библиотекаря. – И теперь мы знаем, какой силой она обладает.

Фейт хмуро отложила пергамент и потянулась.

– Нет, – покачала головой всадница. – Она сказала, что сможет сделатьэто. Но о чем она говорила? Что кроется за этим? То, что мы видели и слышали лишь маленький кусочек пазла, который ничего не дает, – грустно закончила она.

Кевин не мог не согласиться.

– Сила, сосредоточенная в руках, – мужчина поставил локти на стол и сплел пальцы в замок, подперев ими подбородок. – А ведь мы ничего не знаем о жизни Изабеллы до того, как она, переплыв море, оказалась в империи. Не припомню, чтобы хотя бы раз видел женщину, у которой есть связь с нашим священным животным. Обычно это прерогатива мужчин.

– “Скоро все закончится”. Так она сказала. А что, если Изабелла знает о заговоре, – вдруг предположила Фейт. – И намерена его пресечь.

– Было бы славно. Такой исход событий нам только на руку, – сказал Кевин с тяжелым вздохом. Его взгляд опустился, зацепившись за просмотренные свитки. – Меня не оставляет предчувствие, что любой из советников в нашем списке, работая сообща с Эсильдой, мог подставить Этери. А что? Имея двух подставных личностей, легко выйти сухим из воды, а в результате заслужить благосклонность Фонзи, как будущего правителя, – он скривился.

– А ведь и правда, – кивнула Фейт. Она резко поднялась, прижимая к груди пергамент. – Надо рассказать Авалоне.

Они покинули библиотеку в надежде, что Авалона успела вернуться в покои Этери. Но всадницы внутри не оказалось. Гостиная была пуста.

Авалона

Авалона держала в руках трижды свернутый кусочек пергамента. Записка была настолько крохотной, а почерк мелким и угловатым, что всадница прочитала послание только с четвертой попытки под ярко горящим факелом. Кивнув самой себе, хэлла сожгла бумагу и направилась в Зал Астрового Совета. Авалона опасалась, что встретит на пути кого-нибудь из советников или капитана дэ Лаудер, но ей повезло. Коридоры оказались пусты. Зал Совета был погружен во тьму. Несколько секунд всадница привыкала к отсутствию освещения, а затем безошибочно поднялась по ступенькам на самый верх и нашла знакомую нишу.

Узкий проход обнаружился почти сразу. Лейн заранее открыл для нее тайный ход и теперь ждал в своих комнатах. Авалона злилась. Но не на него, а на саму себя. Она понимала, что при всей власти, сосредоточенной в руках Лейна, он никак не может ей помочь. Однако почему-то всадница продолжала надеяться. Ей казалось, что только ему подвластен ход событий, и никто другой не сможет перевернуть их в свою пользу.

В глаза ударил свет. Девушка выбралась из тисков узких стен, ступив на мягкий ковер винного цвета. Покои принца ей не нравились. Выбеленные стены, позолоченная мебель. Многие предметы интерьера были из настоящего золота. Например, ваза с высоким горлышком, стоящая на каминной полке. Цветы, торчащие из нее, к счастью, золотыми не были. От темно-синих колокольчиков исходил стойкий аромат древесины и луговых трав.

И все же алхимическая лавка нравилась Авалоне больше. Там хотя бы чувствовалась жизнь. Авалона подумала, что сердце Лейна всегда тянулось к чему-то волшебному, ведь не зря он влюбился в фею. Воспоминание неприятно царапнуло горло. Почему ей противна сама мысль, что столько лет Лейн Эверт любилэто?

Всадница поджала губы и огляделась. Лейна нигде не было, а в покоях царила тишина. В кабинете мужчины тоже не оказалось, хотя Авалона была уверена в обратном. Ничего не понимая, хэлла пересекла комнату, бесцеремонно открыла дверь в спальню и… застыла.

Причиной оцепенения послужил внешний облик Лейна, стоящего перед напольным зеркалом. Он брился при помощи заостренного лезвия через оголенное плечо был перекинут небольшой лоскут ткани. Лейн был одет в домашние штаны. Влажные темные волосы закручивались на концах. На широкие плечи и спину падали капли, словно утренняя роса с литвы дерева. Авалона хотела отвернуться или выйти, громко захлопнув дверь, чтобы потом с самым честным лицом лгать, что ее здесь не было, но… Она не могла. Не могла оторвать от него взгляд. Щеки обдало таким жаром, какой чувствуешь только рядом с раскаленной печью. Сердце забилось сильнее, норовя выпрыгнуть прямо из груди. Авалона редко испытывала смущение. Нет. Вернее будет сказать, она никогда его не испытывала. И сейчас, впервые испытав, она поняла, насколько это чувство коварное. Ее тело горело. Лицо, шея, уши. Она мечтала броситься наутек, но, тем не менее, продолжала смотреть, как Лейн аккуратно проводит лезвием по подбородку. Ее словно завораживали действия мужчины, который без улыбки был сосредоточен на деле.

Авалона громко сглотнула застрявший в горле ком. Рука Лейна от неожиданности дернулась, и на щеке появилась царапина, из которой тут же показалась кровь. Лейн резко обернулся. В его глазах проскользнуло удивление, быстро сменившееся весельем.

– Ава…

Дверь захлопнулась. Девушка тяжело дышала, прижимая дверь со стороны гостиной двумя руками. Что происходит? Почему у нее такая странная реакция? В Часовых Городках ей не раз приходилось переодеваться в одной палатке с мужчинами, и такого эффекта никогда не было. Но стоило взглянуть на сильные плечи Лейна Эверт, как дышать становилось трудно. Ее руки ослаблено скользнули вниз. Авалона привалилась спиной к двери, устало прикрыв глаза. Сейчас нужно думать об Этери, убийстве, Эсильде Гасперс. О чем угодно, но только не о нем!

Оттолкнувшись от двери, всадница тяжело опустилась в кресло с высокой спинкой и бездумно уставилась перед собой. Прошло достаточное количество времени, прежде чем она пришла в себя и смогла мыслить трезво.

Лейн вышел из спальни. На его губах играла загадочная улыбка. Он успел переодеться в светлую рубашку, и Авалона неосознанно вздохнула с облегчением. Улыбка Лейна стала шире, а глаза искрились насмешкой. Однако всадница не собиралась поддерживать его игру. Мимолетная слабость прошла, и теперь все ее мысли занимало убийство Верховного Военачальника.

– Ави? – от звука его настоящего голоса девушка вздрогнула и подняла взгляд. Смешинки в глазах сменились обеспокоенностью. – Как ты?

Авалона не знала, как у него это получалось. Не понимала, откуда в Лейне, отпрыске Императора Сионии, столько человечности. Но когда он вот так ее спрашивал, искренне и вместе с тем нежно, она была готова сдаться. И все истинные чувства, что она так старательно подавляла, вырывались наружу стайкой птиц.

Ссутулившись, Авалона поставила локти на колени и закрыла пылающее лицо руками. В этот раз оно горело не от смущения, а от стыда. Все катилось по наклонной. Мало им было знать, что Астровый Совет, обращенный против принца, собирается убить Верховного Владыку. Так еще и в убийстве дэ Хельда обвинили Этери.

– Я… – она закрыла глаза, но тьма не подарила ей умиротворение. Напротив, она засасывала всадницу в бездну, – не знаю, что нам делать.

Послышался шорох ткани, звон хрусталя и журчание воды. Потом ее колена коснулось что-то теплое. Она отняла руки от лица. Лейн сидел перед ней на коленях. В его руках находилась чашка с напитком, от которого исходил аромат пряных ягод. Он протянул чашку Авалоне и когда она дрожащими пальцами взяла ее, накрыл ее руки своими ладонями. Стало тепло, но не только от его прикосновения. Взгляд Лейна, уверенный, без толики сомнения, грел не хуже первого весеннего солнца.

– Ави, я рядом, – прошептал он, не разрывая зрительный контакт. Всего два слова, а сердце хэллы вновь стало беспокойным. – Мы вместе придумаем, что делать дальше.

Вместе. Раньше стоило ей услышать это слово, как она вспоминала Иэна, Кевина и Фейт. Но в конечном счете, единственный, кто ее не бросил и не позволил умереть – человек, который с первого взгляда ей совсем не понравился. Нет, Авалона не таила обиду на всадников, она даже могла их понять. Больше всего ее удивляло то, что Лейн Эверт, не смотря на всю ее подозрительность, обвинения и недоверчивость, продолжал протягивать ей руку.

Некоторое время они молчали. Каждый думал о своем. Его теплые ладони продолжали согревать ее своим теплом, и постепенно душевное равновесие всадницы восстановилось. Авалона без задней мысли поделилась с Лейном выводом, к которому они пришли.

– Эсильда, – сказала она, посмотрев на мужчину, – Эсильда Гасперс подставила Этери.

Выслушав доводы, Лейн задумчиво кивнул. Он не выглядел удивленным, разве что непривычно хмурым.

– Странно, – произнес он. – Хоть Эси и славится своими придворными интригами, но я не думаю, что она зашла бы настолько далеко из-за банальной ревности.

Авалона в корне была с ним не согласна.

– Иногда любовь вынуждает нас делать ужасные поступки. На самом деле люди совершают их вовсе не от любви, но им очень удобно прикрываться ею, – сказала она, почему-то вспоминая Фонзи.

Казалось, совсем недавно Фонзи Баррад, такой улыбчивый и живой, был частью их отряда. А сейчас он хьенд и рыскает по всему городу, чтобы убить их. На краю, где царит любовь и понимание, слишком легко сорваться и утонуть в море ненависти.

– Да. Я знаю, – Лейн коснулся ее щеки там, где так и не зажил порез, оставленный после схватки с Баррадом. Авалона вздрогнула, а на губах алхимика появилась слабая тень улыбки. – Теперь у нас парные шрамы, – весело произнес он.

– Что? – всадница уставилась на него, как на сумасшедшего.

– Посмотри, – он указал на свою щеку, которую теперь по вине Авалоны украшала длинная глубокая царапина. – Она расположена в том же месте, что и твоя.

И правда. Случайность это или предзнаменование, но рана Лейна оказалась точно такой же.

– Ты улыбаешься.

Авалона не почувствовала, в какой момент ее губы сложились в глупую улыбку. Но каждый раз, когда ее взгляд останавливался на Лейне, ей хотелось улыбаться. Почему же?

– Что же касается Эсильды, – беззаботно продолжал он, – она не способна на хладнокровное убийство.

– Вы плохо разбираетесь в людях, Ваше Высочество, – поддела она его.

Лейн покачал головой.

– Все совсем не так. Я отлично разбираюсь в людях! Могу доказать, – его глаза хитро блеснули. – Ты довольно известная в империи личность, Авалона дю Лак. Просто представь, сколько слухов ходило и продолжает ходить о тебе. Вашему отряду приписывают много всего. Предательство, убийства, вандальство… Поверь, я даже половину не перечислил. Но когда я увидел твое лицо на розыскной листовке и понял, что ты не Ирэн, то почему-то подумал, что все эти слухи – не правда. Я часами вглядывался в лист пергамента и понял, что, несмотря на слухи, ты хороший человек. Я продолжал так считать даже после знакомства, когда ты мне чуть не сломала руку, – хмыкнул он. – И все же первое впечатление было верным. Ты оказалась удивительной. Сильной, смелой, храброй. Готовой броситься в бездну ради друзей, сражаться рядом с ними до последней капли крови. Авалона, ты невероятная, – хриплым голосом произнес Лейн. – И я чувствовал это с самого начала. До сих пор будешь утверждать, что я плохо разбираюсь в людях?

Он сжал ее ладони сильнее. Всадница обомлела, словно ей внезапно сказали, что завтрашний день не наступит. Биение сердца заглушало прочие звуки. Авалоне показалось, что ее губы объяло пламенем. В лицо бросилась краска. Она опустила взгляд на свои руки, покорно лежащие в ладонях Лейна и остывший чай.

– Ави. Посмотри на меня, – в его охрипшем голосе слышалась мольба.

Прежде чем подчиниться, девушка выдохнула, будто собираясь с силами, и подняла голову. Глаза Лейна имели оттенок молочного шоколада. Авалона отчетливо видела их, поскольку его лицо находилось в преступной близости. Между их лицами осталось так мало пространства. Воздух заканчивался. Или ей просто так казалось?

– Лейн, – прошептала она одними губами, собираясь сказать то, о чем впоследствии могла пожалеть, но…

Послышался стук в дверь. Такой обыденный и равномерный. Волшебство момента было утеряно. Авалона отшатнулась назад. На лице мужчины вспыхнула такая ярость, что всадница решила никогда в жизни его не злить. Выругавшись, он шепотом произнес:

– В мою спальню. Быстро.

Авалона, закаленная строгими нравами Часовых Городков, подчинилась незамедлительно. Уже когда закрывалась дверь, она услышала, как Лейн повелительным тоном разрешает войти.

– Ваше Высочество, – произнес тонкий голосок служанки, – к вам пожаловал Брэм Гасперс.

– Пошли его в бездну, – в сердцах пожелал мужчина.

– Но… он говорит, это срочно. Что-то о несправедливом заключении графини Шарани.

Авалона и Лейн, как по команде замерли, после чего последний кивнул.

– Пусти его.

Брэм

за некоторое время до этого…

Брэм нашел Изабеллу в небольшой комнатушке, которую женщина с удовлетворением называла кабинетом. По мнению Брэма, здесь не хватало места даже собаке, не говоря о людях. Но Изабелле нравилась уютно обжитая комната с узким квадратным столом и одним единственным комодом в углу, где хранились важные бумаги. Каждый раз, открывая дверь, Брэму приходилось складываться пополам, чтобы не удариться головой о притолоку. Это его, мягко говоря, раздражало, но он стоически терпел.

– Я принес отчеты, – сказал мужчина, аккуратно положив пергамент перед капитаном.

Изабелла подняла на него взгляд и кивнула. Брэм никогда не считал себя внимательным человеком, но в этот раз проницательные глаза капитана показались ему задумчивыми. Обычно мужчина вздрагивал, стоило ей направить на него взгляд, полный морской синевы. Сейчас же он не ощутил привычного напряжения. Это означало лишь одно. Что-то случилось. Что-то очень не хорошее.

Но какое ему, Брэму, до этого дело? Он всего лишь казначей. Его задача: следить за благосостоянием герцогства, а со всем остальным пускай разбираются Изабелла и хьенд Баррад. Их прерогатива – война. А Брэм – простой, ничем не примечательный человек.

“Если не брать в расчет дар альва”, – про себя вздохнул он.

– Если это все, то можешь идти, – вторглась в его мысли капитан.

Брэм так и хотел сделать. Он даже успел повернуть полубоком, как вдруг что-то вспомнил и остановился.

– Изабелла, – хэлла со вздохом оторвалась от бумаг, случайно посадив на лист кляксу. Поджав губы, она вернула перо в чернильницу, а испорченный пергамент сложила вдвое и отложила на край стола, – ты не знаешь, где графиня Шарани? Нигде не могу ее найти.

– Хм-м, – задумчивость Изабеллы исчезла, вернув ее глазам оттенок настороженности. Она сложила руки в замок, рукава ее черной накидки поползли вниз и, поставив локти на стол, ответила. – Почему ты спрашиваешь у меня, Брэм?

– Мне показалось, вы сблизились.

– Вот как, – брови Изабеллы удивленно приподнялись. – Я бы так не сказала, но ты прав. Я знаю, где сейчас находится Адель. Она в одной из камер тюремных подвалов. Временно заключена по обвинению в убийстве Верховного Военачальника запада Обена дэ Хельда.

Брэму стало дурно. Он оттянул воротник камзола и на ватных ногах опустился на свободный стул. Ему ведь послышалось? Графиню обвинили в убийстве? Но…

– Но этого просто не может быть! – воскликнул мужчина, ничего не понимая.

Изабелла пожала плечами и безэмоционально, так, как умеет только она, сухо и быстро поведала все детали убийства. Под конец она огорошила его тем, что достала из маленького ящичка кулон с подвеской в виде луны, вырезанной из черного оникса. Кулон Брэм опознал тут же. Он уже видел его на шее маленькой Тины, дочери графини.

И все равно. В его голове не укладывалось то, что девушка, спасшая жизнь Эси, была способна на убийство человека.

– Я рассказываю тебе это только за тем, чтобы ты был осторожен, – предупредила его Изабелла. – Мы попытались максимально скрыть, что в стенах дворца происходят ужасающие вещи. Слишком не вовремя. Совсем скоро прибудет Владыка. У меня нет времени возиться с этим убийством. Одно “но”. Убили не абы кого, а воина запада. Лучшего воина запада, Брэм, – она на мгновение прикрыла глаза. – Даже если мы найдем убийцу или докажем вину графини Шарани, у нас все равно будут проблемы.

Брэм слушал ее вполуха. Кулон, потерянный дочерью Адель. Слишком явная деталь, словно подброшенная специально. Ему казалось, что ответ, до того глупый и несуразный, вертится на языке, как змейка. Нужно лишь проверить. Сглотнув, Брэм перевел взгляд на Изабеллу и попросил:

– Покажи орудие убийства.

– Зачем? – нахмурилась она.

– Изабелла! Покажи, – вздохнул он, – прошу тебя.

Должно быть, она решила, что Брэм окончательно сошел с ума, но просьбу выполнила. На стол лег короткий острый кинжал, завернутый в ткань.

Что происходит с человеком в момент осознания? Его мир катится в бездну или в его жизни становится больше ослепляющего света? Брэм Гасперс не знал, пока не увидел находку. Сейчас он без утайки мог сказать, что его тело превратилось в сплошную реку разочарования. Вера умерла. Ее сожгло солнце, превратив в пахнущий огнем пепел. Сердце внутри его грудной клетки съежилось. Все чувства, если они были у мужчины до этого момента, покинули его. Брэм и не думал, что отчаянье может быть таким же острым, как этот окровавленный кинжал.

– Брэм? Что с тобой? – заподозрив неладное, позвала его капитан.

Хэлл резко встал, помотал головой и хмуро произнес:

– Выпиши мне разрешение на аудиенцию к графине.

– Ты что-то знаешь? – иногда Изабелла напоминала ленивую кошку, двигаясь с той же изящностью. Но в такие моменты, как этот, она была кем-то гораздо опаснее. Ее предчувствие ни разу не подводило. Вот и сейчас. Она видела Брэма насквозь.

– Знаю. Сначала разрешение, потом ответ, – не моргнув и глазом, потребовал он.

– Брэм Гасперс, я разрешаю тебе шантажировать себя только потому, что много лет тебя знаю, – сощурившись, медленно отозвалась она и, взяв чистый лист, размашистым почерком выписала разрешение.

– Я иду с тобой, – сказала она, когда Брэм протягивал руку к пергаменту. Его пальцы задели холодный камень кулона. Не долго думая, он сгреб его в руку, прикрывая разрешением.

– Как угодно.

Вместе с Изабеллой мужчина покинул кабинет. Капитан шла чуть впереди, гордо расправив плечи. Перед ней расступались, а Брэма, казалось, не замечали. Когда-то все было иначе. На Брэма Гасперса обращала внимание каждая светская дама. Ему приходилось сбегать из бального зала, потому что ноги гудели от количества танцев и глупой трескотни партнерш. Когда его жизнь успела настолько измениться?

В тюремных подвалах было зябко. Брэм поежился. Капитан жестом велела всадникам, охраняющим вход, расступиться и безошибочно отперла ключом камеру графини.

– Недолго, – хмуро предупредила она советника.

– Много времени мне не понадобиться, – кивнул тот, переступая порог.

Графиня Адель Шарани сидела на краешке узкой кровати, сложив руки на коленях. Всего на мгновение Брэм засмотрелся на нее, до того странно и несуразно она выглядела в этой маленькой тесной камере. Прямая осанка, плечи отведены назад настолько сильно, будто из ее спины вот-вот должны вырасти крылья. Темные волосы крупными локонами ложились на плечи. На шее медальон с крупным камнем. А глаза… Глаза графини были небесно-голубыми, сравнимы разве что с чистым летним небом. И взгляд этих глаз метнулся к нему. Даже рядом с Изабеллой Брэм Гасперс нервничал меньше.

Мужчина растерянно замер на пороге, позабыв о том, что хотел сказать. А графиня ждала. Терпения ей было не занимать.

Адель Шарани улыбнулась уголком губ.

– Добрый вечер, – произнесла она низким грудным голосом.

Брэм вздрогнул, а в следующий миг, сделав шаг вперед, уверенно произнес:

– Сегодня я верну вам долг, Ваше Превосходительство.

Этот день был самым странным из всех, что Брэму пришлось пережить. Горечь от осознания предательства и легкость в груди из-за освобождения. Примерно то же самое он испытывал, когда Король Падших Элфи Серокрылый подарил ему шанс начать новую жизнь. Отличие было лишь в том, что в тот день Брэму не пришлось стоять напротив Его Высочества принца Хейдена.

В покоях принца почему-то пахло успокоительными травами. Аромат немного охладил голову мужчины. За спиной Брэма, вытянувшись во весь свой немаленький рост, находилась Изабелла. Как всегда сдержанная и скрывающая свои истинные эмоции. Он даже представить не мог, что творилось в голове капитана. Кажется, она до сих пор сомневается. А Брэм… Он словно прозрел.

– Я слушаю, – разрушил мягкую тишину эрцгерцог. В этот раз его лицо не скрывалось за маской, однако принц был одет в накидку, расшитую золотой нитью. Она имела широкий капюшон, который настолько низко был опущен, что открывал лишь острый подбородок.

– Ваше Высочество, графиня Шарани не виновна в убийстве Верховного Военачальника, – уверенным голосом произнес советник. – У меня есть доказательства. Платок, в который был завернут кинжал, принадлежит… – тут его голос сорвался, но Брэм быстро взял себя в руки, – моей жене. Эсильде Гасперс. На нем имеются ее инициалы, которые она сама вышивает на каждом платке.

– Мы обыскали покои Обена дэ Хельда, – осторожно вмешалась Изабелла, бросив мимолетный взгляд на Брэма, – и нашли точно такой же платок. По словам лорда Гасперса, отношения леди Гасперс и леди Шарани были натянутыми. Я лично стала свидетелем двух ссор.

– Эси называла графиню ведьмой, не смотря на то, что Адель спасла ей жизнь, – прикрыв глаза, в секундном раздражении сказал Брэм.

– В чем причина этих громких слов? – с едва заметным удивлением произнес принц.

– Эсильда ненавидит тех, кто становиться на ее пути, – объяснил Брэм. С каждым словом ему становилось все труднее дышать. Он не слышал себя. Слышал только звук бьющегося стекла. – Ее ревность часто становилась причиной наших разногласий. Поначалу я не мог поверить, что она способна зайти так далеко. Но платок…

– В последнее время Эсильда сильно сблизилась с Верховным Военачальником, – снова взяла слово Изабелла. – Полагаю, ее ненависть была настолько огромна, что она решили любыми способами избавиться от Адель. Когда у нее не получилось отравить ее на балу, в ход пошли другие методы. Эсильда соблазнила Обена, – в тот же момент лицо Брэма скривила болезненная судорога, – убила его, и обернув кинжал платком, подбросила в покои графини. Охрана видела ее на этаже в тот день. Тело убитого она вытащила на холод специально. Чтобы оно медленнее разлагалось. А кулон нашла в оранжерее, где дочь Адель его потеряла. Эсильда знала толк в придворных интригах, но они зашли слишком далеко, – сурово сказала капитан.

Его Высочество Хейден кивнул и вдруг повернулся к Брэму.

– Эсильда Гасперс – ваша жена. Почему вы ее не защищаете? Вы же понимаете, Брэм, если бы не ваши показания, леди Гасперс осталась бы безнаказанной?

Советник глубоко вздохнул. Ему вспомнился день, когда он впервые увидел Эсильду. Маленькую, шуструю, совсем еще девчонку. Она была обычной служанкой, но хватка у нее была твердой. Их брак был выгоден им обоим. Как и сказал альв, он принес одни лишь плюсы. Брэм до сих пор не знает, в какой момент все рухнуло. Идиллия длилась недолго. Он строил карьеру, а она стала самой известной дамой в высшем свете. Но стоило им явиться на бал, как начинали происходить странные вещи. Каждой девушке, с которой Брэму доводилось танцевать, становилось худо. А иногда они вытворяли странные вещи. Брэм долго искал причину, пока не понял, что во всем виновата Эсильда. Ее переполняла злость и ревность. Пока он строил мифическую стену взаимовыгодного брака, она рушила его своими чувствами. Возможно, Брэм когда-нибудь смог бы понять ее. И их отношения могли бы вырасти в нечто большее, чем слово “выгода”. Вот только Эси все испортила.

– Зачем ты отравила баронессу Нест?! – ворвался однажды в ее покои злой Брэм.

Эсильда, сидящая на мягкой софе, удивленно изогнула бровь.

– А зачем она таскается за тобой по пятам, словно верная собачонка?

– Это не твое дело, Эсильда!

– Нет. Мое! – она вскочила с софы. Ее щеки заалели от ярости.

– Да ты хоть знаешь, что Неста одной ногой в могиле! – закричал мужчина. Он в два шага оказался рядом с ней и, взяв за плечи, хорошенько встряхнул. – Ты чуть не убила человека!

– И пускай! Пусть сдохнет! Никто не станет скорбеть!

Брэм отшатнулся. С того дня в душе мужчины ненароком зародилась мысль, что Эсильда способна на все. Ее рука не дрогнет, а последствия ее действий будет переживать другой человек. В этом и заключался ее план. Она всегда выходила сухой из воды, потому что Брэм закрывал глаза на ее поступки.

Больше этого не случится.

– Навечно я предан только империи, – сказал вслух Брэм Гасперс, оставив мысли, похожие на маленьких светящихся жуков, при себе.