Текст книги "Четвёртый Рим (СИ)"

Автор книги: Василий Клеймёнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

Света снова кивнула и задумчиво опустила голову.

– Чувствуешь себя виноватым перед ним?

– Вы проницательны, – с грустной иронией ответила Света – Я, можно сказать, предала его. Он уже страдал из-за меня. Даже теперь пошёл на риск, после всего, что я с ним сделала.

– Ты молодец, что признаешь свою вину, дитя, – похвалил её отец Алексий – Но глупо взваливать ответственность только на свои плечи. Вы были подростками, наивными, глупыми. Могли решить, что истинная любовь может сломать систему.

Света отрицательно замотала головой.

– В том то и дело, что наивным был только он, а я всё прекрасно понимала.

Она тут же замолчала и нервно посмотрела в сторону лестницы, ведущей наверх из подвала.

– Боишься, что он вдруг появится и всё услышит?

Света снова кивнула.

Отец Алексий встал и подойдя к лестнице, закрыл дверь в подвал, а затем вернулся на место.

– Готово. Без стука не войдёт, а мы находимся на таком расстоянии от выхода, что если будешь говорить достаточно тихо, то он ничего не услышит.

Она сделала нервный глоток из кружки.

– Я не собираюсь тебя принуждать к правде, – сказал священник – Но если тебе нужно выговорится, то лучше сделать это незнакомому человеку, который не осудит.

– Вы тоже самое Сергею говорили, батюшка?

– Да. Он мне многое рассказал.

– А обо мне тоже?

– Не так много, как, наверное, тебе бы хотелось. Наши с ним беседы больше зацикливались на Багдадской кампании.

Света нахмурилась.

– Бог его уберёг.

Ответ священника, её удивил:

– Не Бог, а дикие обычаи арабов. Тем не менее, Сергей теперь всё чаще ностальгирует по этим десяти годам. Не удивляйся. Там, после некоторых мероприятий, его приняли в племя, как своего. В теории, он бы мог даже стать вождём, а в родном Ирие он даже в этой «теории» ни на что рассчитывать не мог.

– Но зачем он тогда вернулся?

– Ну… там сыграла череда событий, которая позволила ему уйти. Но он мог и остаться. Однако, захотел вернуться к тебе.

В глазах Светы мелькнула боль и раскаяние. Это не укрылось от отца Алексия.

– Так что ты имела ввиду под «всё прекрасно понимала»?

Света снова инстинктивно кинула взгляд в сторону выхода из подвала и, убедившись, что никто в ближайшее время не явится, рассказала всю правду:

– У нас, в девчачьей среде, очень популярны любовные романы классиков. Как наших, так и зарубежных. Я имею ввиду конечно литературу до двадцатого века. Больше всего нам нравились истории об так называемой «обречённой любви». Когда влюблённые из разных миров: социальных кругов и сословий. Одна из моих подруг так влюбила в себя простого солдата из гарнизона Староярска. Само собой, когда её родители добились перевода того в другой город на более высокую должность, то на отношениях был поставлен крест. Моя подруга, демонстративно выстрадав пару недель, хвалилась нам, как это интересно и завораживающе – стать героиней такой трагической истории любви. Каждая хотела пройти через это.

Священник удивился до чего отличается и одновременно похожа молодёжь разных сословий. Одни желают попробовать алкоголь в пятнадцать лет, другие «любовно страдать».

– Удивительно, что того солдата вообще живым оставили. – подметил священник, на что Света поморщившись, мотнула головой.

– Младшая аристократия, вопреки мнению черни, не состоит сплошь из маньяков. Да, мы пренебрежительно и даже презрительно, относимся к людям «В» и «Г» – категории. Можем разогнать митинг рабочих с помощью пулемётов, ибо пролетариат если и выходит на баррикады, то не для того, чтобы потрясти флажками, а с целью перебить нас. Но большинству из нас тоже не свойственна неоправданная жестокость. В случаях, когда молодая дворянка увлеклась простолюдином, родители, блюдущие её честь, просто решают откупится от избранника. Тогда даже нет смысла в угрызениях совести, ибо за разбитое сердце получаешь материальную компенсацию.

Отец Алексий не стал повторять заезженную мантру про «не всё определяется деньгами», но сказал совершенно другое:

– Но Сергей отказался от денег, которые ему предлагал твой отец.

– Дело не только в деньгах. С Сергеем всё изначально пошло не так. Рассказывать все мои попытки его зацепить, слишком долго и нет желания. Скажу только, что я его достаточно долго держала на дистанции. В том плане, что я по какой-то причине не могла даже целоваться с ним. Брезговала, наверное. Скрывала это, убеждая Сергея в необходимости обучения манерам, дабы войти в «высшее общество».

Света улыбнулась. На щеке возник румянец.

– Меня умиляли его попытки ходить с аристократической осанкой и целовать мне ручки. А ещё, когда он клянчил у меня книги из домашней библиотеки.

– Сергей очень любознательный мальчик.

– Я заметила, что со временем сама слишком сильно увлеклась им. Уж слишком он был необычным и порядочным. Когда с ним случилось, то что случилось то я… мне стало плохо. Не знаю, стала ли моя привязанность к нему любовью, но зла ему я точно не желала. Но зачем, зачем этот дурак отказался от перспектив, которые ему гарантировал мой отец?

– Потому что он любил тебя. По-настоящему, – ответил отец Алексий и в его голосе мелькнуло ничем не скрываемое разочарование – Я считал вашу историю любви трагической и искренней. А на деле оказалось, что трагедия была только у Сергея, а для тебя, дитя моё, это была лишь игра.

Света стыдливо втянула голову в плечи.

– Я должна сказать ему правду? – спросила она после небольшой паузы.

– Должна, – ответил отец Алексий – И дело тут не в заповедях. Хоть Сергей и говорит, что уже давно очистился от твоих чар, но я-то вижу, что он врёт. В первую очередь, самому себе. Инстинктивно, его тянет к тебе, иначе бы он не рванулся спасать твоего ребёнка. Если ты скажешь ему всю правду, то он освободится, хоть и через боль. Впрочем, учитывая то, что он пережил последние десять лет, то это пустяк.

– Но тогда он возненавидит меня.

Священник хитро улыбнулся.

– Так, а тебе не всё ли равно? Ты же его не любишь, а просто испытываешь чувство вины?

Света смущённо отвела взгляд. Когда раздался стук в дверь, она вздрогнула.

– Кто-то пришёл, – сказал священник и настороженно понизил голос – Сомневаюсь, что это Сергей.

Следуя инструкциям Ситри, Сергей вёл Алексея Никитина через тайные ходы замка Долгорукой. Всё это напоминало лабиринты в древнем Египте, про который Драгунов читал в школьном учебнике.

«Вы скоро должны добраться в сектор Зет.» – направлял его Ситри – «Там Долгорукая держит пленников.»

«А как мы их освободим?»

«Я проведу вас прямо в будку охраны, где есть пульт управления темницей. Там всего один человек, тебе будет не сложно его обезвредить»

Сергей хотел было снова посетовать на то, что охрана темниц вряд ли будет состоять из одного человека, но понял, что Ситри опять парирует тем, что весь немногочисленный жилой персонал замка, либо брошен на оборону, либо пытается попрятаться по норам, плача кровавыми слезами от осознания грядущего столкновения с гвардией Альфа. А автоматические ловушки, турели и голо-призраков можно отключить из того же пульта управления. Вот только, когда Сергея и Алексея лабиринт тоннелей привёл в ту самую комнату охраны, то этой самой охраны не оказалось. Над пультом управления находилось окно, через которое был виден многоэтажный тюремный комплекс. Пустующий комплекс. Двери камер были открыты.

– Что тут произошло? – спросил Алексей Никитин, а Сергей ментально задал тот же вопрос Ситри.

«В этом секторе у меня нету доступа к камерам.» – холодно ответил Ситри – «Я смог установить слежку лишь в тех частях замка, где смог побывать сам в качестве, скажем так, парламентёра от своих товарищей. Но в некоторые места Долгорукая не пускала меня ни под каким предлогом.»

– Сюрприз!

Голос из громкоговорителей заставил обоих беглецов вздрогнуть.

– Долгорукая… – выдохнул Никитин.

«Старая сука!» – выругался Ситри, который был шокирован не меньше – «Она всё-таки не прекращала наблюдать.»

– Конечно не прекращала, – игриво ответила Долгорукая.

– Сергей, о чём она? – взволнованно спросил Алексей.

– Я всё знаю про чип у тебя в голове, Драгунов, – пояснила Долгорукая – Через который тебе напевал этот ходячий кусок мертвечины.

Никитин в недоумении покосился на Сергея, ожидая от него объяснений, которые дала сама княгиня:

– Я обычно не особо обследую доставляемых мне людей на предмет сюрпризов. Только если надо подлечить, как тебя, полковник. Но Сергея я тщательно просканировала и обнаружив инородное тело в мозгу, настроила его на свою чистоту. А знаешь почему я проверила именно тебя?

Она на время замолчала, нагнетая обстановку. Сергей и Алексей выжидающе смотрели на камеру.

– А я не скажу! – наконец выдала она – Сначала пройдите моё последнее испытание и тогда, я отвечу на все ваши вопросы.

«Она это серьёзно?» – теперь её неадекватностью был шокирован даже Ситри – «Её Дом вырезают. До неё самой вот-вот доберутся альфарии. А она продолжает страдать фигней?»

– А чтобы ты больше не жульничал, мальчик, тебя надо оставить без суфлёра.

Сергей почувствовал боль в голове в разы сильнее той, которую он испытывал, когда Ситри выходил на связь. Она прошла также резко, как и появилась, но юноша чуть не упал, однако его поддержал Алексей Никитин.

– Теперь ты не будешь слышать голос мертвеца, – пояснила Валерия Долгорукая – Я уничтожила чип. Он раскрошился в труху и со временем выйдет из твоего тела через отходы жизнедеятельности. Если ты, конечно же, доживешь.

Соседняя стена разъехалась в стороны, открывая проход.

– Вперёд, мои дорогие.

Алексей Никитин, ровно как Сергей, ожидали чего угодно – гладиаторскую арену с кучей бойцов Долгорукой, загон со зверьми, поле с ловушками, но они оказались в том же самом месте, где полковник и ещё куча других несчастных столкнулись с троготом. Только в этот раз были только несчастные. Те самые пленники – взрослые мужчины, старики, женщины и дети, которые должны быть в камерах, находились на арене, испугано озирались, как затравленные собаки.

– Наконец-то все в сборе! – прозвучал голос Долгорукой – Итак, перед началом хочу сделать небольшое заявление: К сожалению, мой век уже подходит к концу. И дел тут не в том, что я вдруг выпала из уравнения Хозяина: я в принципе уже немолода. И мне не хочется предстать перед Творцом в виде мучительницы. Поэтому я решила дать вам всем шанс получить свободу. Есть лишь одно маленькое условие. Вы наверняка видели последних двух игроков, что к вам спустились. Первый из них – полковник Алексей Никитин, начальник полиции города Староярск. Вы его знаете. Уважаемый человек, любимец народа – ВАШ любимец. Второй гораздо менее известен – Сергей Драгунов.

– Драгунов? – воскликнул кто-то из толпы пленников – Серёжа это ты?

Сергею этот хриплый голос показался смутно знакомым, но он никак не мог принадлежать никому из давно почивших родственников.

– Этот молодой человек – ветеран Багдадской кампании – продолжила Долгорукая – Должен был сдохнуть в пустыне, но выжил и вернулся на родину. Так вот, моё задание: Алексей Никитин и Сергей Драгунов должны умереть.

Воцарилась немая сцена, Сергей и полковник переглянулись, а среди других пленников пошло перешёптывание, подобно разряду тока, идущему через провода.

– Если эти двое умрут, то остальные получат свободу.

Никитин хотел было выругаться, но издевательский смех Долгорукой затмил все чувства и мысли. Она словно говорила этим смехом: «Посмотри кого ты защищал все эти годы. Этот мусор, который ты считал добропорядочными гражданами, готов разорвать тебя лишь бы спасти свои шкуры. Что бы ты ни сделал для них ранее, это теперь не имеет значения. Благодарности и солидарности ты не дождёшься.»

– Да вы что совсем все охренели?! – вскричал тот самый человек, что ранее окликнул Сергея. Это был не просто громкий возглас, а крик души – Вы забыли того, кто хоть как-то пытался вас защищать от произвола?

Пленники, которые до того смотрели на Никитина и Драгунова, как звери, готовящиеся к прыжку, обескуражено обернулись, и Сергей наконец-то смог разглядеть владельца того хриплого голоса. Невысокий, полненький мужичок, ростом с Михаила Ильина и с таким же страшненьким лицом. Но если отец Светы был похож на крысу, то этот человек скорее походил на Карлосона из детских книжек.

– Мы хотим жить! – запротестовал кто-то.

– А я что ли не хочу, балбес? – возмутился «Карлосон» – Но я не такой идиот, чтобы доверять этой старой ведьме!

По арене прошёлся испуганный гул недовольных голосов, мол, как он может так говорить о её превосходительстве.

– А что мне терять?! – тут же ответил он – Вы хоть понимаете своими крошечными мозгами, что это конец?! Ещё никто от Долгорукой не уходил живым! Мне уже нечего терять, как и вам! Для старухи вы просто куски мяса, у которых нету души.

Воцарилась тишина.

– Вы никогда не задавались вопросом, почему элита нас так ненавидит? – продолжал настаивать «Карлосон» – Потому что они не считают нас людьми, у которых нету совести, чести и принципов. Только кнут без пряников может направлять нас. Вот, пожалуй, в сжатом виде и вся их философия.

– Хватит стоять, убейте их! – воскликнула Долгорукая, устав ждать.

– Вы убьёте хороших людей ради её удовольствия! – сказал громче он – Даже если она вас отпустит, чего, я уверен, не случится, то вы лишь докажете её, нет, ИХ правоту. Что мы не люди и даже не звери, а бездушные тараканы.

– Я лишь хочу вернуться к своим детям. – всхипнула одна из женщин и заплакала.

– Этот юноша тоже был чьим-то сыном, – ответил толстяк, ткнув пальцем в сторону Сергея – Я его знал ещё с коротеньких штанишек. Хороший и добрый мальчик, хоть и раздолбай.

Сергей вдруг вспомнил этого дядю. Сантехник с соседнего подъезда. Вдовец, потерявший сына и дочь в аварии устроенной каким-то дворянским сынком. С тех пор, ребятня со двора, среди которых был и Сергей, заменили ему детей. Геннадий Буков. Дядя Гена.

– Но вы, наверное, ничего о нём не знаете, тогда тот, что второй. Алексея Никитина вы все знаете. Полиция во всём Ирие, уже сгнивший институт, но не в Староярске. Господин полковник возродил её из пепла. Да, он не смог покончить с преступностью, но он боролся ради нас с вами! И вот так вы решите ему отплатить? Сожрав перед камерами на потеху Долгорукой?! По-вашему, это честно?

– Зря стараешься, колобок, – насмешливо произнесла Долгорукая – У этих холопов нету чести.

Это она сказала зря. Если до её слов, большинство пленников всё ещё сомневались, несмотря на все слова Геннадия, то теперь она сама повернула против себя толпу. Услышав её, «чернь» чисто из принципа "назло маме отморожу уши" набралась решимости и отказалась даже от мыслей нападения на Сергея и Алексея.

– Вот как? – разочарованно спросила Долгорукая – "Усрамся, но не поддамся?" Ну значит, прольётся кровь. Хотя, тут толстый был прав: я не собиралась оставлять вас в живых.

– Долгорукая, предлагаю сделку! – воскликнул Сергей, чем привлёк всеобщее внимание – Отпусти остальных, а я останусь.

Его слова вызвали волну вопросительных взглядов.

– С какой это стати, интересно?

– Ты ведь знаешь, кто я и что умею, – сказал Сергей – Мои навыки, ты всё это видела. А также мою патологическую склонность спасать посторонних людей, в ущерб собственной безопасности. Так вот, кого бы ты против меня не выпустила, я смогу продержаться в два раза дольше чем все здесь присутствующие вместе взятые.

Долгорукая не ответила. Очевидно, обдумывала предложение.

– Если они останутся, то я буду пытаться их спасти, чем могу наплевать на собственную безопасность. А когда останусь один, то буду больше сосредоточен на собственном выживании.

Долгорукая не отвечала.

– Драгунов, ты что творишь? – подскочил к нему Никитин – Решил в героя поиграть?

– Я играю в героя с того момента, как вернулся, – ответил Сергей.

– Допустим, я соглашусь – наконец-то воскликнула Долгорукая – Но как ты узнаешь, что я сдержу обещание, а не перебью пленников в другой комнате.

– Покажи мне съёмку с видеокамеры, чтобы я видел, как они покидают твои проклятые владения, – ответил Сергей – Иначе, я просто буду сидеть и молча приму смерть, а ты не получишь удовольствия от зрелища. И учти, за десять лет у меня развился зоркий глаз на фальшивку. Если попытаешься мне показать монтаж, вместо настоящих кадров освобождения пленников, то я всё пойму.

Последнее предложение было чистой воды блефом. Сергей многому научился у арабов, но не такому. Сейчас он просто пытался взять её на понт.

– Ну же! Ты же любишь зрелища. То зрелище, которое могу дать тебе я в одиночку – никто не даст!

– Хорошо, я согласна, – воскликнула Долгорукая – Удивил ты меня, малыш. Надавил на моё самое больное – жажду зрелища и развлечений.

В другом конце арены открылись ворота.

– Вперёд, чернь. Благодарите не Бога, а этого мальчика.

Сергей попрощался с Алексеем Никитиным.

– Ты уверен, что это хорошая идея? – спросил он.

– Нет, – ответил Сергей – Но лучшей сейчас нет. Я не хочу смотреть на ваши трупы. Насмотрелся за свою жизнь. Как в пустыне, так и здесь в Староярске.

Никитин кивнул и по-отечески положил руку на плечо Сергею.

– Береги себя.

– И тебе того же.

– Серёжа?

К нему подбежал Геннадий Буков.

– Дядя Гена?

Толстяк расплылся в улыбке.

– Вспомнил старика!

– Ага.

– Жаль, что встретились мы при таких обстоятельствах, – он покачал головой.

– Я почему-то тебя не видел, когда вернулся в тот район.

– Так я же в трущобы переехал, – развел руками Геннадий – Коммуналка неподъемная стала.

Сергей кивнул.

– Жаль вас.

На эти слова дядя Гена лишь пренебрежительно махнул рукой.

– А, это пустяки. Там мне, хотя бы, налоги платить не надо. Собрал себе лачугу и живу спокойно, разводя костёр по вечерам. У меня ведь уже нету семьи. Не за чем крутиться, как белка в колесе. Рад, что ты цел. Когда узнал, что ты отправился в Багдадскую кампанию то побежал к твоим родителям. Думал, мож чем помочь им, чтобы утешить.

– Дядя Гена, я конечно рад вас видеть, но вам нужно уходить, – прервал его Сергей – Можем вспомнить былое за дружеской беседой,… если мне повезёт.

Геннадий посмотрел на юношу снизу вверх, ибо был ниже того на две головы и молвил на прощание:

– Ты только не умирай пацан.

Сергей пожал плечами.

– Попробую.

Когда последний пленник покинул арену, то стена закрылась, а под высоким потолком возник голографический экран, который показывал Сергею съёмку с видеокамер. Люди медленно двигались сплошной колонной в сторону свободы.

– Смотри, – сказала Долгорукая – Смотри до конца, как они покинут мой дворец, но дальше я уже не в ответе за их судьбу.

Сергей сел на белый песок, решив дать небольшой отдых ногам, осознавая, что скоро придётся очень много бегать.

Глава 20: Исповедь

Когда последний человек покинул территорию замка экран погас, а с боку открылся ещё один проход, но не большой. Размером с обычную дверь.

– Заходи малыш, – воскликнула Долгорукая. Но почему-то теперь в её голосе не было никакого азарта, только усталость.

Сергей повиновался. Он морально готовился к тому с чем столкнётся и просчитывал в уме тактику поведения против того или иного противника, которого ему может подсунуть Долгорукая. Или это вообще не противник, а комната с ловушками?

Но он оказался в помещении более маленьком по площади, примерно, как его квартира в улье. Затем, где-то снаружи, Сергей почувствовал, как комната пришла в движение, а желудок сделал сальто. Лифт. Сергей прислонился спиной к стене и осел на пол, решив потратить это время на ещё лишние минуты отдыха.

Когда лифт остановился, то выйдя наружу, Сергей оказался в помещении почти идентичному медицинскому блоку, в котором ранее лежал сам. Этот лазарет был меньше площадью и более продвинут в технологическом плане, но такой же стерильно белый. А в центре помещения, в горизонтальном положении, находилась закрытая медицинская капсула.

– Подойди. – услышал он голос Долгорукой. Сергей снова повиновался.

Капсула была сделана из гладкого, отполированного металла. Ровная поверхность, без выемок и валиков, создавала впечатление, что капсула была не собрана, а сразу отлита в литейных цехах.

Внезапно, поверхность капсулы пошла рябью и расступилась, как жидкая ртуть, открыв стеклянное окошко. Заглянув в него Сергей увидел ту, которая и устроила весь этот кошмар. Обессиленная старая женщина, чья жизнь поддерживается только стерильной атмосферой внутри капсулы. Она смотрела на него потухшим взглядом и уголки её рта потянулись вверх.

– Сюрприз, – хрипло сказала она без особого энтузиазма. Это был её настоящий голос – старческий, не прошедший «омолаживающую фильтрацию» – Радуйся, ты первый кто увидел настоящую меня с самого окончания гражданской войны.

Сергей присвистнул. Он сам не ожидал, что Долгорукая настолько древняя. Но его заботил вопрос:

– А где те самые испытания, которыми ты собиралась меня подвергнуть?

Тут в мысли Сергея пришёл вариант настолько мерзкий, что он скривился от отвращения.

– Только не говори, что моё последнее испытание… – Сергей не смог закончить в слух. Было видно, что его мутит.

Долгорукая, поняв куда ведут его мысли, снова повеселела и рассмеялась.

– Успокойся. Ты что, всерьёз решил, что я захочу заставить тебя себя ублажать? Ну и фантазии у тебя, малыш. Я не смогу выжить вне капсулы. Стоит мне впустить тебя, как я испущу дух, прежде чем ты успеешь применить свою сардельку по назначению.

Говоря последние слова, старуха не морщилась и не выражала интонацией какого-либо омерзения.

– Тогда в чём моё испытание? – снова спросил Сергей и в его голос сквозил усталостью – Хочешь заболтать меня до смерти?

– Чего ты такой не терпеливый? Впрочем, учитывая, что ты с самого своего возвращения занимался тем, что находил неприятности на свою голову, могу предположить, что бесконечный риск для жизни тебе самому по нраву… Ну ладно, скажу честно – я просто расхотела.

Сергей отчего-то почувствовал себя неловко. А ещё сбитым с толку.

– То есть как, расхотела?

– Расхотела, – сказала Долгорукая. Сергею показалась, что старуха получает удовольствие от того, как сбила его с толку – У меня такое тоже бывает.

– Ты пленяешь меня, чтобы подвергнуть своим изощрённым развлечениям и тут тебе всё настолько надоедает, что ты решаешь просто поговорить?

– Меня в народе называют «безумная графиня», – вдруг сказала она – А по-твоему, безумие выражается только в жестокости?

Сергей задумался. Да, действительно. Безумие может проявляться не только в беспрецедентном садизме, но и во многих других вещах. Например, в резкой смене поведения и настроения. Мгновенной рокировке гнева на милости и наоборот. Можно облизываться, предвкушая, как полуголый мальчик проходит через мясорубку, а затем отменить испытания. Потому что, надоело.

– Логично, – согласился Сергей – Перегорела, значит.

Долгорукая протянула трясущуюся морщинистую руку к лицу и убрала седую прядь за ухо.

– Ты вовремя уговорил меня отпустить остальных. К этому моменту, к моему замку направились альфарии, которых Хозяин прислал в Староярск. Сомневаюсь, что они будут разбираться…

Сергей в ярости ударил кулаком в капсулу, само собой, не причинив ей никакого вреда. Лишь оставив печать в виде кровоподтёков. Долгорукая расхохоталась. В этот момент, из уставшей от жизни старушки, она снова превратилась в кровавую графиню.

– А ты думал, что я действительно способна на милосердие? Что я прониклась твоим благородством? Да таких героев у меня до тебя были сотни! Их даже мучить неинтересно. Они выдерживают мои испытания заменив отчаяние на хладнокровную решимость. Единственный способ познать отчаяние для них – иметь надежду. Ту которую я дала тебе. И растоптала.

Лицо Сергея исказила гримаса боли, ненависти… и отчаяния.

– И что самое интересное – я ведь даже не солгала тебе. Я выполнила обещание – отпустила людей. Но я действительно не ручаюсь за их дальнейшую судьбу.

И снова, безумный, припадочный смех, сквозь динамики.

– Ты, старая… – Сергей пытался подобрать самые гнусные эпитеты, но ни одно не могло подойти под то концентрированное воплощение зла, коей была эта женщина – Ты держишь нас за свои игрушки только по праву рождения.

– Ох, – Долгорукая пренебрежительно хмыкнула – Не надо приписывать мне этот элитарный бред. Я бы с таким же удовольствием скормила бы троготу всю Знать, как Старую, так и ту что по младше. Да не могу. Власть и статус мне интересны ровно настолько, насколько это помогает мне получать хоть какие-то наслаждения. Интриги и игры в политику могут попытаться устроить мои родственнички. Но раньше я их осаживала, чтобы не провоцировать в лишний раз СБИ. Но в последнее время я уже и на них забила. Пусть делают, что хотят, мне итак не долго осталось. В этом я не лгала.

– Как вообще такая поехавшая, как ты, смогла стать главой такой могущественной семьи?

– Так никого, кроме меня и не было, чтобы возглавить Семью, – честно ответила Долгорукая – После Гражданской войны, ряды даже Старой Знати поредели, а от Долгоруких вообще остались только я, троюродный брат и двое племянников.

– Если честно, то жалеть вас не сильно хочется.

– А меня и не нужно жалеть. Если бы Красный Пророк не дал команду «фас» своим ручным зверям, то меня бы выдали замуж за одного ненавистного мне идиота. А так, меня больше никто не контролировал. Ну как не контролировал? Во время зачистки моей семьи, я выжила благодаря моему телохранителю. Собственно, и чистка началась благодаря нему.

Комната содрогнулась. Сергей упёрся ладонями в капсулу, чтобы удержать равновесие.

Долгорукая сохраняя спокойствие, включила сенсорную панель на окне и что-то набрала на нём.

– Альфариев не учили стучатся, – воскликнула Долгорукая – Везде ведут себя, как дома. Каков Хозяин, такие и собаки. Я активировала все защитные системы – ловушки, турели, роботов и голо-призраков. Надолго они их не задержат, я даже сомневаюсь, что им удастся убить, кого-либо из альфариев. Но лишнее время у нас появилось. Даже без этого, им придётся долго петлять по лабиринтам. На чём я остановилась?

– На твоём охраннике.

– Ах да, телохранитель. Ну так именно он предал мою семью и впустил штурмовую группу красных. Условием его договора с коммунистами была я. Меня должны были оставить в живых… для его личного пользования.

Она на минуту прервалась, чтобы посмотреть на реакцию Сергея. Но с виду он был холоден, как лёд.

– Оказалось, что он хотел меня с того самого момента, как я в принципе стала из девочки в женщину превращаться. По всему Ирию, слуги предавали господ, поддавшись на проповеди о «свободе, равенстве и братстве», а этот обрёк весь Дом на истребление ради одной меня. Эмм, что-то как-то слишком романтично вышло.

Она снова посмотрела на Сергея. Но он снова выглядел бесстрастным.

– Даже теперь меня не жалко?

– Если бы до этого откровения, ты не занималась мучениями людей, то да.

– Ну и ладно, – равнодушно ответила старуха и продолжила рассказ – Он держал меня у себя дома и, как он думал, насиловал по нескольку раз в день, как одержимый. Вот что значит долго мечтать и добыть эту мечту в один прекрасный день. Дурачок даже держал меня на цепи, а в туалет и ванную водил на коротком поводке. Даже кормил с миски, как кошку, столовые приборы не доверял. Всё боялся, что я попытаюсь сбежать. Он так и не понял в какой рай из ада меня вытащил.

– Что ты несёшь? – Сергей наконец-то перестал быть бесстрастным – Какой рай в том, чтобы быть рабыней?

– Ты просто не видел моего жениха и вообще, всех претендентов на мою руку из которых выбирали ненавистные мне предки. Избалованные рефлексирующие интеллигенты, неспособные даже пуговицы без помощи слуг завязать.

Тут Долгорукая мечтательно закатила глаза.

– А вот мой телохранитель был похож на сказочного богатыря: выше тебя на две головы, мускулы с человеческую голову, а в постели, как дикий зверь.

– Чем дольше ты говоришь о нём, тем сильнее мне начинает казаться, что это не Стокгольский синдром, а давнее психическое расстройство.

Долгорукая рассмеялась.

– Так ты и прав. Меня с детства готовили к тому, чтобы стать «наследницей рода». Ибо, хоть власть принято передавать мальчикам, но у родителей не было сыновей. А раз я стала наследницей, то и жених мне нужен не под стать мне, чтобы не подмял под себя дела семьи. Ну можно было выбрать ещё кого-нибудь из дальних родственников, но в отличии от других Семей, даже такой далёкий и размытый инцест у Долгоруких считался моветоном. Но я немного ушла в сторону от темы. В общем, главное, чего я желала в жизни, как только научилась логически мыслить – получать максимальное наслаждение и не получать дискомфорта. От последнего я была избавлена моим охранником. Он кормил меня, мыл и даже зубы чистил, не доверяя зубную щётку. А затем, приносил самое восхитительное наслаждение, которого не мог мне дать мой слюнтяй-жених. А больше мне ничего не надо. Все эти детские игры – власть, статус, влияние добываемые геморроем под названием «интриги» мне не нужны.

Комната снова содрогнулась. Долгорукая, фыркнув, назвала альфариев «упертыми наглецами».

– Потом в наше уютное гнёздышко ворвались лояльные Хозяину солдаты и «освободили» меня. Когда представилась возможность, я их за это убила. Они стали первыми жертвами моих испытаний.

– Как ты вообще стала получать удовольствие от мучений людей? – наконец-то спросил Сергей – Если, по твоим словам, регулярные изнасилования были для тебя только в радость.

Долгорукая даже не раздумывала над ответом.

– Это всё началось в детстве, когда я впервые от страха раздавила ногой большого таракана. Я видела, как он превратился в лепёшку. Затем я утопила своего кота и свалила на служанку. После чего её больше не видела. Мне начала нравится власть над чужой жизнью, над возможностью её ломать. Конечно, если бы я осталась у моего телохранителя на цепи, то больше мне бы ничего и не нужно было. Но раз уж его убили, а никто из моих рабов-болванчиков не смог его заменить, то я буду радоваться жизни по-другому.

Секс со своим насильником, либо массовые убийства – две вещи, приносящие радость. Нигде, даже в пустынях Аравийского полуострова среди культистов Кровавого Владыки, Сергей не встречал такую квинтэссенцию извращённого гедонизма, тяги к насилию и фатализма. Всё это умещалось в одной женщине. Сергей всегда считал, что никто на этой Земле не рождается злым. Все черты характера являются приобретёнными в течении взросления, воспитания и опыта. Но эта женщина убеждала его, что к её деятельности не причастны трагедии прошлого. И Сергей ей верил. Старуха говорила искренне, в этом он был уверен. Она не плакалась о своей трагичной судьбе, которая озлобила её на мир. Она родилась с чёрной душой.

– Почему ты мне всё это говоришь?