Текст книги "Четвёртый Рим (СИ)"

Автор книги: Василий Клеймёнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

Глава 12: Призрак

Полковник Никитин не без удовольствия наблюдал, как с каждым часом ареста, с его заклятого врага сползает вся спесь. Алексею даже начало казаться, что Ильин сильно похудел на второй день, что было, конечно не так, а жаль. После нескольких лет праздной жизни в аристократической богеме, старая крыса набрала килограммы к и без того избыточному весу.

Задержание Михаила Ильина было произведено настолько дерзко и внезапно, что его шавки не сразу сообразили, что вообще произошло. Как оказалось, Ильин был настолько уверен в себе, что даже не удосужился озаботится путями отступления. Он даже не предупредил тех своих, которых не взял на «дело».

Михаила Ильина хватились лишь утром. А затем, прошла ещё пара часов, прежде чем удалось установить местонахождение «новобоярина». И вот с этого момента, участок стали обзванивать адвокаты Ильина, а электронная почта перегружалась от писем с угрозами от многочисленных «друзей».

Оборотной стороной медали, помимо появления мишени на лбу, было то, что Ильин не спешил давать показания. Никитин был к этому готов.

– Ну? Будешь сознаваться? – спросил полковник, закурив и выдохнув табачный дым в лицо арестованному криминальному авторитету.

Ильин лишь молча сверлил полковника ненавистным взглядом.

– Похищение, угроза безопасности и покушение на жизни сотрудника правоохранительных органов – это не хухры-мухры даже для тебя.

– Думаешь ты первый полицейский, которого убивают за любопытство? – попытался сделать хорошую мину Ильин.

– Ты опять угрожаешь мне и опять твои словесные высеры фиксирует диктофон. – беззаботно ответил Алексей.

– Меня не осудят за покушение на плебея. – презрительно фыркнул Михаил Ильин – Как будто не знаешь, как работают законы.

– А что насчёт контрабанды запрещённых технологий?

– У тебя нет прямых улик, только косвенные.

– Скажешь это СБИ.

Ильин напрягся.

– Ты блефуешь. Ты не сможешь привлечь СБИ из-за всё тех же сомнительных доказательств.

– Их достаточно, чтобы ребята в чёрных костюмах забрали тебя и провели собственный допрос. Уверяю тебя, они не так гуманны с подозреваемыми, как я. Ты провёл в участке ночь, а на тебе ни царапины, но в подвалах СБИ тебе развяжут язык за час. Вернее, только язык и останется целым из всего твоего тела.

Никитин не без удовольствия заметил, как Ильин судорожно сглотнул. Что такое «СБИ», в Ирие знали все и как они борются с врагами государства.

В кармане завибрировал телефон. Никитин вынул его, чтобы увидеть на экране сообщение от своего секретаря. Князь Анненков-Барисеев ожидал связи по закрытой линии.

– Что? Хозяин зовёт на поклон? – пытался злорадствовать Ильин, на что полковник дал бронебойный ответ:

– Мой «хозяин», хотя бы, будет доволен. В отличии от твоего.

Алексей Никитин покинул комнату допроса, а Ильин, оставшись один, простонал, представив реакцию Долгорукой.

К собственному удивлению, когда на экране появился князь, то Никитин не увидел на нём положительных эмоций. Анненков-Барисеев скорее выглядел озадаченным, чем довольным.

– Вы впечатлили меня, полковник. – сказал князь без особого восторга – Я не ожидал такого.

– Вам не меня надо благодарить, а нашего «новобоярина». – с лёгкой иронией воскликнул Никитин – Ильин зарвался и попав в ловушку, сэкономив полиции месяцы работы. Осталось только добиться от него показаний и дело в шляпе.

– Тут начинается проблема. – как можно деликатнее сказал князь – Видите ли, я безусловно рад, что следствие завершилось поимкой преступника, но эта операция должна была быть обсуждена со мной.

– Безусловно, ваше благородие. Но на тот момент, у меня уже не было ни времени, ни возможности оповестить вас. Всё случилось так неожиданно, что пришлось действовать на опережение.

– Я прочёл ваш рапорт, полковник. Вы спасали свою жизнь и мне нельзя вас винить. Но тем не менее, это не отменяет возникшей проблемы.

Анненков-Барисеев темнил. Он что-то хотел сказать, но не решался. Подбирая каждое слово, князь лишь растягивал время, чем начал нервировать Никитина.

– Ваше благородие, прошу вас, скажите мне точно, чем же вы так недовольны.

– Дело, не то, чтобы в недовольстве, просто… Михаил Ильин является фигурой, гораздо более значимой, чтобы его можно было так просто повязать.

От удивления Алексей чуть не крякнул вслух.

– Ваше благородие, вы должно быть шутите. Ильин всего лишь очередной «новобоярин», его влияние не может быть выше вашего. Даже если он и поставлял оружие Долгорукой.

– Дело не только в Её превосходительстве. – поспешил объяснить князь – Есть ещё кое-что: единственная дочь Ильина является женой Вячеслава Ченкова, который возглавляет семью, также входящую в Старую Знать. От этого союза Ильин даже имеет внука.

Алексей, поражённый новостью, уселся в кресло и устало провёл ладонью по лицу. Быть протеже одного Старого рода ещё куда ни шло, но двое. Теперь понятно почему старая крыса так нагло пыталась его похитить. С таким патронажем, можно было ничего не боятся. Ну ладно Долгорукая – её с Ильиным связывает только бизнес и, когда прижмёт, она не станет его спасать. Но с Ченковыми уже кровное родство, которое они будут защищать. Каким бы мудаком ни был Ильин.

– И что вы хотите этим сказать, ваше благородие? – спросил Никитин после недолгой паузы.

– Я доложу о ситуации в СБИ. Хотя, подозреваю, что они итак в курсе. И если они не пребудут в ваш участок в течении ближайших трёх часов, то значит они не заинтересованы в личном вмешательстве.

Алексей Никитин почувствовал, как к горлу подступил ком, не давший ему изречь гневный поток слов. Энтузиазм и гордость за проделанную работу, сменились страхом неопределённости. Пока ещё лёгким.

– В таком случае, каковы мои дальнейшие действия? – спросил полковник, подавив гнев.

– СБИ нужен не сам Михаил Ильин, а информация о тёмных делишках, которые он проворачивал по делу контрабанды. Свяжитесь со мной, когда у него развяжется язык. Только тогда я подтяну своих знакомых из службы безопасности, и они пришлют своих сотрудников. До тех пор, поймите правильно, я не собираюсь рисковать.

Князь Анненков-Барисеев завершил сеанс связи. А Никитин почувствовал себя плешивым котом, от которого отказался хозяин, отвесив зверушке смачного пенделя.

– Алексей Григорьевич. – спросил секретарь, который был в курсе всего разговора – Что нам теперь делать?

Никитин не мог понять, говорил ли секретарь с надеждой или отчаянием. И не знал, что ответить. Вернее, знал: вынудить Ильина дать показания, но дальше что? Если князь не врал и Ильин действительно породнился с Ченковым через политический брак, то очень высок шанс того, что «новобоярин» отделается лишь штрафом в пользу государственной казны. Тем более, что при даче показаний, может получить амнистию. А затем уже с полностью развязанными руками «решит» все вопросы с полицией. Только на этот раз у полковника не будет покровительства князя. Но тогда зачем вообще СБИ через Анненков-Барисеева наняли полицию? Этот вопрос назревал с самого первого разговора с князем, но полковник убеждал себя, что это не его дело. В итоге, получилось, как в пословице: «Если ты не интересуешься политикой, то рано или поздно политика заинтересуется тобой.»

Индивидуальные занятия с отцом Алексием дали результат далеко не сразу. Точные науки давались с наибольшим трудом. Сергей внимательно слушал все лекции старика по математике и физике. Листы тетради были вдоль и поперёк исписаны формулами, но каждый день Сергей начинал учёбу с чистого листа. Смотря на геометрические формулы, написанные собственной рукой ещё вчера, сегодня молодой человек видел лишь непонятные глазу каракули. Сергею было неимоверно стыдно, что несмотря на все старания отца Алексия, за неделю он смог выучить только таблицу умножения. Да и то частенько запинался «семёрке» и «девятке».

Старому священнику, в свою очередь тоже было трудно учить взрослого парня тому, что дети должны проходить в средней школе, хоть и было видно, что Сергей старается. Молодой человек заинтересован в образовании и это не давало преподавательскому энтузиазму потухнуть.

– Думаю, что пока хватит. – устало сказал отец Алексий, отложив учебник по математике и очки. Сергей чувствовал себя виноватым.

– Может дадите мне, что-то вроде «домашнего задания»?

– Не стоит, сейчас это бессмысленно.

Сергею стыдливо опустил взгляд.

– Тебе не стоит расстраиваться. Учитывая, что даже при обучении базовых вещей, я использую углублённую программу для Элиты, то у тебя ещё очень неплохо получается.

– Мне впервые в жизни жалко детей этих снобов. – с ироничной улыбкой сказал Сергей.

– И зря, им намного проще.

– Что ж, видимо в чём-то они правы, считая себя совершеннее нас.

Внезапно, отец Алексий фыркнул и отмахнулся. Такая брезгливость была ему не свойственна.

– Среди них много талантливых ребят, но в большинстве своём они спускают свои данные, не побоюсь этого слова, в унитаз. Пока дети из семей, наподобие твоей, работают по четырнадцать часов в сутки, чтобы прокормится, порой даже забрасывая учёбу, то дети богатых думают только об удовольствиях. Даже в ущерб образованию.

– Ну думаю, что к восемнадцати годам, они хотя бы таблицу умножения знают. – грустно подметил Сергей.

В такие моменты, он невольно стал отмечать, что государственная идеология Элиты не такая уж лживая вещь.

– Разумеется. Ты знаешь, какие деньги тратят их родители на всевозможных репетиторов? Ты слишком рано разочаровался в себе, сын мой. Сейчас только вторая неделя наших с тобой занятий, а ты уже вынес приговор своему разуму.

– Тогда может, мне всё-таки, хотя бы позаниматься самостоятельно?

– Успеешь ещё, – заботливо ответил священник – Тебе тоже нужно отдыхать. Можешь считать отдых домашним заданием. Да, не смотри так. Подозреваю, что у тебя сейчас каша в голове от всех этих формул, дробей и уравнений. Разум нуждается в отдыхе.

Сергей больше не стал спорить, да и не хотел. Он сам только спустя пять минут после завершения урока, ощутил себя выжатой мочалкой.

Желая на что-то переключить внимание, Сергей решил вынести мусор. Выйдя из храма с чёрным пакетом в руках, молодой человек разочарованно вздохнул. Он постоянно забывает, что церковь расположена на маленьком островке. Свалка для отходов жизнедеятельности находилась недалеко от противоположного берега, но сам факт того, что приходится каждый раз, плыть туда на маленькой шлюпке, провоцировал лёгкий, но быстро подавляемый приступ лени.

Сергей грёб вёслами по мутной воде. Чем ближе становился другой берег, с которого начинались трущобы, тем сильнее отступала блаженная тишина присущая святому участку отца Алексия. Прибившись к берегу, Сергей едва не стал целью для двух детишек не старше десяти лет. Увидев пакет, в их глазах загорелся хищный интерес и они скрытно (как им казалось) преследовали мужчину, с намерением ограбить. Но Сергей чувствовал к детишкам только жалость. Оба мертвецки бледные и худые, наверняка наркоманы. Малыши перестали пасти его, когда Сергей свернул на свалку. Детишки поняли, что ошиблись в выборе цели и просто зря потратили время, поэтому отстали.

Сергей натянул шарф на нос, чтобы не потерять сознание от целой когорты мерзких запахов. Тут пахло сразу всем, чем может пахнуть мусор: испортившиеся остатки еды, экскременты, а также такое, что нельзя было даже опознать.

Швырнув мусорный пакет в ближайшую кучу отходов, Сергей направился обратно к шлюпке.

Тех двух малолетних наркоманов на берегу уже не было. И это хорошо.

Сергей спокойно отплыл на лодке в сторону островка с церковью. Он не знал, что за ним следят.

Сегодня Виктору Драговичу пришлось отсутствовать на собрании атаманов, ибо было некому сидеть с больной Настей. На самом деле, состояние младшей дочери, хоть и вызывало опасения, но отнюдь не ухудшалось с каждым днём. Следить за ней можно было попросить одну из старших дочерей, но для казака это был веский повод отказаться от собрания.

Из-за полувековой изоляции, атаманы разных станиц могли общаться только через онлайн-трансляцию. Драгович не желал видеть своих «братьев» даже на мониторе компьютера. В этих собраниях не было никакого смысла. Каждый сеанс связи начинался с молитвы и превознесения «подвигов предков», коими были казаки далекого прошлого. А заканчивался тем, что атаманы договаривались… продолжать договариваться.

В комнату зашла Юля – старшая дочь. Вид её был очень усталым. Она с сёстрами целый день работала в поле.

Виктор заметил в глазах дочери странный блеск и не мог понять, что он значит.

– Что-то случилось?

– Аркадий пришёл. – сказала она – Говорит, что у него к вам важное дело.

Виктор задумчиво почесал затылок. Так-так. Кравченко. Что ему надо? Его семья нечастые гости у Драговичей. Они в принципе никогда не являлись их сторонниками, но противниками тоже.

Атаман встал и кивнул на спящую дочь.

– Присмотри за Настей, я скоро.

Юля кивнула и подойдя, села на краешек кровати сестры.

Кравченко-младший стоял у крыльца и переминался с ноги на ногу. Но в его движениях не было неловкости, как у человека, осознающего, что не к месту влез в спокойную чужую жизнь. Скорее нетерпение. Глаза молодого Аркадия азартно горели, только отчего?

Выйдя на крыльцо Драгович скрестил руки на груди и посмотрел на юношу сверху-вниз, демонстрируя всем своим видом, что тот нежданный гость.

– Войти не предлагаю. – произнёс атаман – Обычно, когда твоему отцу, что-то нужно то он сам приходит.

– Он здесь ни при чём. – ответил Аркадий – Я тут исключительно по своей воле.

Атаман слегка удивился. Сынок Кравченко отличался редким благочестием, даже по меркам консервативных казаков и следовал строгим традиционным ценностям, когда глава семейства абсолютный авторитет.

Аркадий достал из кармана маленькую флешку и помахал ею перед собой.

– Тут кое-что, что вы должны увидеть первым, как наш атаман.

Драгович подозрительно прищурился, но после минуты сомнений кивнул и жестом пригласил в дом.

– Вы знаете, что у моей семьи больше всего приборов скрытого наблюдения? – спросил Аркадий, пока загружался компьютер атамана.

– Нет, но спасибо, что оповестил.

На самом деле, Драгович знал. Все в станице знали, как Кравченко-старший любит всякие разведывательные устройства. Из-за изоляции, его жучки, паучки и прочие следящие устройства в форме насекомых – единственный способ добывать информацию о внешнем мире. Хоть какую-нибудь.

– С момента окончания нашего конфликта с полицией, мой отец, чуть ли не единственный в станице, который всё ещё был обеспокоен поиском Сергея Драгунова.

«Ещё бы,» – подумал Драгович – «Один из убитых был женихом его дочери. Погоди…»

– Ты нашёл его?

Аркадий кивнул и, всунув флешку в разъём компьютера, открыл файл и запустил нужное видео.

Картинка была не лучшего качества, но разобрать попавших в кадр человека не составило труда. Съёмка застала его в тот момент, когда он прибился к берегу и направился куда-то с большим пакетом. Потом вернулся без него и отплыл. Драгович отметил, что парень, попавший в ракурс скрытой камеры, себя запустил. Волосы отросли почти до плеч, а лицо покрылось плотной щетиной, но всё же не узнать Сергея Драгунова было невозможно.

– Твой отец знает?

– Нет. – стыдливо ответил Аркадий – Я знаю, что не пристало сыну утаивать, что-либо от отца, но в данном случае это меньшее зло.

– Надо же. А что «большее зло»?

– Когда отец узнает о том, что Драгунов жив, то начнёт накручивать народ на возмездие и в этот раз их не остановит ни голос атамана, ни приказ князя.

– Твоя правда. – согласился Драгович. Теперь он понимал. Аркадий решил первым делом спросить совета у атамана. Кравченко-старший – достойный казак, но, как и у многих других воинов станицы, ему не доставало политической прозорливости. Этим дай волю и они, ради устранения преступника, вырежут половину населения Староярска. Просто, на всякий случай. А перед князем за всё придётся отвечать атаману. За то, что не удержал в узде своих авгиевых лошадей.

Драгович помнил, с каким трудом он отвертелся от обвинений в «оппортунизме» и «предательстве памяти предков», когда запретил возводить в станице монумент Семёнову. В ответ, Виктор твёрдо заявил, что считает безумного атамана «одержимым эгоманьяком, которому просто нравилось убивать». Остальные атаманы, возмутившись, прервали сеанс связи, а толпа жителей станицы Староярска ещё долго гудели, но смирились. Но если с собственным людом Драгович ещё сможет управится, то если возмущаться будет князь Анненков-Барисеев, то так легко атаману не отделаться.

– Драгунов живёт в трущобах? – задал атаман уточняющий вопрос.

– Не совсем. – ответил Аркадий Кравченко – Я проследил за ним ещё какое-то время. В том районе есть река, которая разделяет трущобы и улей. Между ними есть маленький островок с православным храмом.

– Тогда, в этом же храме, скорее всего Драгунов и прятался. – сказал Виктор Драгович – Церковь даёт убежище любому отщепенцу, который его попросит.

– Но что тогда делать? – спросил Аркадий – Отец и остальные, рано или поздно узнают, что он жив. И мне не поздоровится если он поймёт, что я скрывал.

Все итак знали, что Драгунов жив. Подозревали, по крайней мере. Ибо смерть врага засчитывается только тогда, когда лично видишь остывший труп. Но пока он был пропавшим без вести, то всё было тихо, а теперь снова всплеск «жажды правосудия».

– Мне было бы проще, если бы Драгунова никто не нашёл. – признался Виктор – У меня итак сейчас много проблем.

Аркадий понимающе кивнул. Он знал о тяжёлой болезни Насти Драгович.

– Я свяжусь с князем. – сказал атаман подумав – Объясню новые открывшиеся факты. Может быть, если нам ещё закрыт путь наружу, он надавит на полицию, чтобы те сами решили вопрос с Драгуновым.

– Полиция может его покрывать. – вставил Аркадий, но ответ атамана обескуражил парня:

– Мне как-то без разницы. Главное, чтобы мой народ утихомирился.

– Виктор Игнатьевич, этот мерзавец убил двоих наших людей!

– Он защищался, при чём оба раза. – равнодушно ответил атаман – Мы чистили улицы от криминала. Драгунов оказался просто в ненужном месте в ненужное время. Наши ребята гоняли его по районам, приняв за такого же отморозка, пока Иван не нашёл его первым. Попытался прижать к стенке, но Сергей воспринял это, как агрессию и «отреагировал». Смерть Ярополка и вовсе больше смахивает на несчастный случай.

– Хорошо, что мой отец вас не слышит.

Драгович развёл руками.

– Я говорю то, что выходит исходя из отчётов наших же ребят. Если на смерти Ивана можно спекулировать, то Ярополка банально шибануло дверью. Он не удержался и полетел вниз.

Аркадию было неприятно, то что он услышал. Да, он опасаясь массового помешательства казаков, решил просить совета у атамана, считая его человеком взвешенным. Но Аркадий и подумать не мог, что Виктор Игнатьевич так относится к погибшим. И уж точно не ожидал, что уважаемый им атаман, вместо какого-то решения проблемы, будет делать всё, чтобы спихнуть её с себя.

Покидал Аркадий дом атамана сильно разочарованным. В голове сейчас, помимо ментального чипа, плотно засели воспоминания о рассказах старых казаков о прошлых временах. Когда казаки были элитной армией на страже Ирия. Воины, которым был не нужен ни огнестрел, ни бронетехника. Одной саблей казак мог изрубить врага на колбасу. Чернь их боялась, а Знать – опасалась. Дворяне проявляли уважение и полагались на казачество, как на единственную надёжную защиту от бунтовщиков, что спали и видели, как бы разрушить всё то, что было создано предками. А что сейчас?

Челядь всё ещё боится казаков, но этот страх не бесов перед войском света. Нет, теперь в низах их воспринимают, как обычных головорезов и убийц. А для Элиты казаки лишь пешки, удерживаемые в запасе. Но Аркадий не сомневался, что если потребуется, то они легко пустят эти фигуры в расход, в политических играх.

И конечно, безнаказанное убийство двоих казаков одним из холуев, никак не прибавило вольному народу авторитета. Посему, Сергей Драгунов должен умереть окончательно и только от рук казака.

Ещё до посещения атамана Драговича, Аркадий Кравченко придумал свой план. Он был безумен, но эффективен.

Неопределённый исход разговора с атаманом Кравченко всего лишь отбросил сомнения. Когда-то отец Аркадия сказал сыну, что настоящий мужчина должен уметь поступать правильно, даже если другие это не оценят.

Пришла пора ему восстановить честь казаков.

За весь день, обещанные князем сотрудники СБИ так и не появились. И энтузиазм, который ещё недавно накрыл полицейских быстро утих. Участок к вечеру уже окружили вооружённые головорезы. Телефоны разрывались от звонков с угрозами и требованиями немедленно отпустить Михаила Ильина.

Сотрудники нервничали, сооружали баррикады и вооружались. Ситуация накалялась и была ещё опаснее чем ранее с вольниками. Последние, когда также блокировали участок, были вооружены только плазмоклинками, которые в дальнем бою бесполезны. Бандитские отряды Ильина же были оснащены намного лучше. Автоматы, станковые пулемёты и даже взрывчатка. Никитин приказал всю энергию переправить на внешние щиты. Остаток рабочего дня предстояло провести в потёмках.

Алексей Никитин десять раз пытался связаться с князем, но тот не отвечал на вызовы. А на одиннадцатый и вовсе заблокировал полковника в прямой линии.

Пытаясь немного потянуть время, Никитин сдался под напором адвоката и дал разрешение на один телефонный разговор с арестантом. После беседы со своим человеком Ильин оживился и повеселел. Он стал вести себя всё более вызывающе: напевал блатные песни, некоторые куплеты которых, являлись всего на всего, зарифмованными угрозами в адрес полицейских и их семей. Один раз, вертухай не выдержал и собирался войти в клетку, чтобы избить наглеца, но к счастью, по случайности, Никитин тогда был рядом.

– Не смей! Никому даже не прикасаться к нему! Я не хочу, чтобы у его адвокатов и родственников был повод обвинять нас в побоях!

– Правильно. – мерзко подпевал ему Ильин – Держите себя в руках, мальчики. А лучше отпустите меня и все уйдёте живыми. Ну кроме вашего начальника конечно же.

– Он лжёт. – сказал Никитин, не заметив, как на мгновение дрогнул его голос – Михаил, я знаю тебя. Ты никогда не простишь тех, кто, хотя бы видел твоё унижение.

– Не пугай своих людей. Но ты прав, я их не прощу. Вся ваша контора была свидетелем и организатором этой проблемы, но не ваши семьи.

Наступила гробовая тишина. Казалось, что каждый присутствующий по ту сторону камеры, перестал дышать.

– Лёше терять нечего. Своей семьи у него нет. Отказался, чтобы нечем было на него давить, в случае конфликта с подобными мне. Но у вас то: жёны, мужья, дети. Отпустите меня и спасёте их…

Алексей просунул руку внутрь клетки и, ухватив узника за лысую голову, ударил его лицом о прутья железной решётки.

Ильин схватившись за лицо, повалился на пол и стал корчится, осыпая полковника проклятиями.

– Вы же запретили нам бить его! – возмутился вертухай.

– В случае чего, возьму всю ответственность на себя. – твёрдо заявил Никитин и блаженно улыбнулся – Как же я мечтал об этом моменте!

Когда солнце ушло в закат, ситуация ещё больше накалилась. Снаружи скопилось ещё больше людей Ильина.

– Сильно мы ему поперёк горла, а? – самодовольно произнёс майор Гаврилов, наблюдая через окно за всё прибывающими головорезами.

– Не только ему. – ответил Алексей Никитин – Михаил мало того, что на довольствии Долгорукой, так ещё и тесть Ченкова.

– Ого. – изумился Гаврилов – Жирно для уголовника. И это мягко сказано.

– На этот раз от боя уклониться не выйдет. – произнёс полковник и его слова звучали, как приговор – Может статься, что это конец.

На удивление Алексея, майор отнёсся к предупреждению легкомысленно. Он отмахнулся так, словно прогонял назойливую муху и снова сосредоточил внимание на происходящем за окном.

– Это должно было случиться, Алексей Григорьевич. Сколь верёвочке не виться, а конец всегда один. Мы итак слишком лобызались перед всей этой гнилью. Что бы прижать одного подонка, шли на сделки с двумя другими. Наконец-то всё закончится.

– Ты уверен, что рад этому? Ильин ублюдок, но он прав в одном: я не боюсь, потому что мне не за кого боятся. А у вас у всех есть семьи.

Гаврилов задумчиво опустил взгляд и лишь на мгновенье на лице отразилась лёгкая тоска.

– Я уже не молод, но моей дочери всего лишь год. У жены это поздний ребёнок. Я хочу, чтобы она жила, но не знаю будет ли он счастлива в мире, который существует сейчас и будет существовать после. Экономика стагнирует. Всё больше народа переезжает в трущобы, освобождая жилплощади улья. Для меня будет преступлением обречь моего ребёнка на существование в этом мире.

Майор повернулся к Никитину.

– Алексей Григорьевич, разрешите последнюю просьбу?

– Да.

– Пообещайте, что Ильин не выйдет на свободу, если ситуация окажется безвыходной. То есть, свободы мы его итак лишили я к тому…

– Я понял. Не беспокойся. Живым Ильин не покинет этого участка. Мы итак слишком долго выкручивались, оставаясь в рамках закона.

Он не врал. Полковник уже давно пришёл к выводу, что когда он арестовал Ильина, то переступил черту, за которой пути назад нету. Он наивно полагал, что с поддержкой князя удастся посадить давнего врага на реальный срок. Но Анненков-Барисеев кинул их едва запахло жаренным, оставив полицию самой разбираться с проблемой, в которую сам же и втянул их.

Напряжённые часы, Алексей Никитин провёл в размышлениях и наконец-то понял всю суть интриги затеянной князем. Анненков-Барисеев действительно мог тайно общаться с СБИ, но никаким двойным агентом он ни был. По крайней мере, сейчас. Будучи в курсе тайных делишек Долгорукой и остальной старой знати, он решил собрать компромат, чтобы затем начать торговаться. Либо Валерия Долгорукая сама выменивает у него молчание в обмен на его желания. Князь, при всей своей напыщенности, всего лишь губернатор одного города, а компромат позволит ему получить больше власти. Либо, если Долгорукая окажется упрямой, пойдёт ябедничать СБИ. И уж те, когда раскроют заговор и начнут рубить головы, вознаградят Анненкова-Барисеева так, как никому не снилось. Ведь никто не будет присуждать такие лавры местному отделению полиции.

А чтобы самому не рисковать, князь поручил это местной полиции. Выделил немного денег, в качестве инвестиций, которые при удачном исходе окупятся уликами против Долгорукой. А если не окупятся, то не страшно. Отвечать будут другие.

С другой стороны, оценивая тот договор с князем, Никитин не думал, что поступил неправильно. Отказывать князю в сословном обществе, где сам находишься на более низкой ступеньке в иерархии, мягко говоря, опасно.

Как раз в эти минуты, Никитин и Гаврилов заметили изменившееся поведение головорезов Ильина. Они зашевелились.

– Начинается. – выдохнул полковник и повысил голос – Всем занять оборону!

Пока были активны щиты, то любая попытка ступить на территорию полицейского участка, заканчивалась тем, что этот «храбрец» получал разряд тока и отлетал назад. Проблема состояла в том, что по мнению Никитина, атакующие знали о этом, и у них должен быть припасён козырь. Но на деле, тактика врагов оказалась довольно грубой.

В ход пошли тороружья – оружие с чем-то вроде розетки вместо дула. Несколько людей Ильина выстроились в ряд и стали обстреливать защитное поле витиеватыми молниями. Компьютеры полицейских сразу же стали показывать данные о чудовищных перегрузках. Но щиты пока держались. Требовалось время, чтобы вызвать перегрев оных.

Пока барьер не прорвали, полковник попытался ещё раз связаться князем Анненков-Барисеевым, но безуспешно. Не было сомнений в том, что князь в курсе происходящего. Но своим молчанием дал ясный ответ: он не вмешается.

Сергей уже собирался покинуть церковь отца Алексия, как вдруг в кармане завибрировал блок с веб-газетой.

– Что там, сын мой? – спросил священник, отвлекаясь от вечерней молитвы.

– Это я поставил себе оповещение на веб-газету. – ответил Сергей, доставая из кармана блок данных – Пиликает на каждую важную новость происходящего в Староярске.

Сергей бегло пробежался по тексту, но затем, поняв о чём речь, стал вчитываться более внимательно. Михаил Ильин арестован. Повязан местным отделением полиции. Но, судя по всему, ненадолго. Автор статьи подмечал, что к полицейскому участку стягиваются отряды личной охраны Ильина. И Сергей не сомневался, что их военный потенциал во много раз превосходит оный у полиции. На стандартную для ирийских СМИ провластную пропаганду, он уже не обращал внимания.

Начальник староярской полиции полковник Алексей Никитин, выставлялся автором статьи, как сумасброд и самодур. Самоуправство, которого не должно оставаться безнаказанным.

Алексей Никитин. Знакомое имя кистью нарисовало в сознании Сергея портрет высокого и широкоплечего, но сухого и тощего человека с впалыми щеками и глубоко посаженными глазами. Именно ему Сергей был обязан тем, что не сразу не попал на растерзание вольникам. Конечно, вспоминая тот допрос, нормального разговора у него с полковником не задалось, то всё равно, он чувствовал благодарность.

Когда отец Алексий снова поинтересовался у юноши о причинах его волнений, то Сергей всё рассказал старику, как было.

– Знаю я, кто такой Никитин. – произнёс священник после рассказа – Даже его отца молодым помню. Неплохой наследник достойного отца. Жаль его. Перейти дорогу простому аристократу ещё куда ни шло, но Ильин… не хочу сквернословить.

– Говорите так, будто сами от него пострадали.

Отец Алексий покачал головой.

– Не совсем. У меня большая паства. Среди прихожан много тех, кто столкнулся с его мафией. Я видел лица тех, кто влез перед Ильиным в долги и мольбой просили лишь того, чтобы расправа минула их семьи. Но Ильин редко кого щадит. В основном тех, кого просто счёл недостойным своего внимания. Можешь гордиться, что после возвращения, заявился к нему без приглашения и ушёл живым. После пережитого тобой, он невольно тебя зауважал.

Сергею, если честно, было плевать на Ильина. Он давно пережил то горе от потери Светы и стал жить дальше. А вот Никитина было жаль. Но не настолько, чтобы, рискуя жизнью, кидаться под перекрёстный огонь. Тут даже, не столько риск, сколько самоубийство. Сергей уже достаточно «пытался себя убить» за столь короткую жизнь. Взять, хотя бы, Багдадскую кампанию.

Сергей убрал веб-газету в карман и собирался уходить, но тут, чисто рефлекторно нырнул в сторону, увидев на полу третью тень. Попутно, он оттолкнул старика. Перекатившись, Сергей вскочил на ноги и не успел увидеть нападавшего, прежде чем тот, буквально растворился в воздухе. Едва видимый глазу, полупрозрачный призрак устремился к нему.