Текст книги "Четвёртый Рим (СИ)"

Автор книги: Василий Клеймёнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Глава 19: Крах кровавой графини

Несущие службу на Внешних стенах, солдаты гарнизона подчинились, покорно открыв ворота. В пылающий бунтом город въехала колонна бронетехники. Улицы, наполненные мятежниками, которые с упрямством обречённых противостояли войскам князя Анненков-Барисеева, в ужасе замирали и расступались перед альфариями.

– С вами говорит сержант Василий Зубатов! – прогремел, усиленный шлемом голос гвардейца Альфы, стоящего наверху двуствольной башни танка – Мы прибыли по приказу Хозяина, чтобы положить конец беззаконию, творимому Валерией Долгорукой и её прихлебателями. Именем Его, я приказываю всем добропорядочным гражданам разойтись по домам и не препятствовать правосудию!

Народ внимал голосу командира альфариев, но вместо того, чтобы прятаться по домам, люди организовали коридор и провожали колонну гвардии Альфа радостными возгласами и хвалами Хозяину.

А вот князю Анненков-Барисееву было отнюдь не до радости. Ввод альфариев внутрь города и заявление их сержанта ирийские СМИ транслировали в прямом эфире по Сети. Страх медленно пожирал князя изнутри, постепенно превращаясь в леденящий ужас. Он, чтобы удостоверится попытался связаться с Александром Волковым, но канал определился, как несуществующий. Стало ясно, что директор СБИ его просто кинул. Князь Анненков-Барисеев прикусил губу от смеси разных чувств: злости и досады. Повёлся, как ребёнок на конфетку. Его использовали, а теперь просто сольют.

Когда по расположениям войск князя, местного контингента Долгоруких и вольников отработала первая канонада орудий Альфы, князь Анненков-Барисеев чуть не пропустил ещё одну сводку новостей. Во всех городах Долгорукой начался штурм крепостей наместников и местных эмиссаров самой герцогини. На Долгорукую и её ближайших вассалов спишут все беды местного населения. Большую часть родственников Валерии ждут пытки и демонстративные казни на глазах у толпы. Наместников ждёт аналогичная участь. Затем, Хозяин посадит новых марионеток, которые возможно даже проведут, что-то вроде «социальных реформ», чтобы умаслить недовольство и вновь создать Великому Благодетелю образ справедливого вождя. Оставалось только понять, что тут делает гвардия Альфа. Все города Долгоруких, кроме их личной вотчины Иркутска, берёт штурмом спецназ СБИ и десант Государственных Вооружённых Сил, который, в отличии от гарнизонов, уже не состоял из призывного необученного мяса. И это нормально. Альфарии всегда, в первую очередь, предназначались для защиты интересов Хозяина против профессиональных и технологически продвинутых войск Старой Знати, основной контингент которых располагается именно в их столицах. Но что они забыли в Староярске, даже такой маленькой группой? Хотя, уже неважно.

Староярск только в последнее время стал объектом наблюдения Долгорукой, до того, она считала его настолько незначительным городом, что даже, за все годы, не направила сюда никого из своих детей или родственников, отчего Анненков-Барисеев чувствовал большую свободу действий. Да что там, местная резиденция Долгоруких была больше чем наполовину роботизирована, из живых людей там только четверть сотни слуг и чуть более ста солдат. Даже вместе со всей армией князя и ополчением вольников, достаточно десяти альфариев, чтобы разнести тут всё по кирпичику.

Кабинет князя сотряс грохот.

– Ваше превосходительство! – возникла голограмма адьютанта – Они прорвались внутрь!

Анненков-Барисеев часто смотрел в фильмах и читал в книгах, что в последние минуты жизни, перед глазами у человека пролетает вся его история, но теперь князь понимал, что всё это выдумки. Он лишь вспомнил о своей семье, но не потому что переживал за них. Своих шестерых сыновей, ему годами приходилось стравливать друг с другом, чтобы никто из них не стал интриговать против него самого. Но вот Анненков-Барисееву пришлось выбирать из них наследника. И никто не был достоин. Все были хитрожопыми идиотами. Интеллектуальной деятельности каждого хватало лишь на то, чтобы насрать под дверь брату и считать это вершиной коварства. С одной стороны, Анненков-Барисеев прекрасно понимал, что дебилами своих детей воспитал он сам, так как боялся появления конкурента. Но когда он постарел, то ситуация изменилась. Передавать дело своей семьи стало просто некому. Было ещё две племянницы, но их князь успешно выдал замуж после того, как избавился от младшего брата, наняв для него киллера из местной коммунистической партии. Аристократы из числа младшей Элиты не имели настолько разветвлённой системы родственников. Многочисленные троюродные племянники, двоюродные братья-сёстры долго не задерживались в стенах одного Дома, предпочитая основывать свои рода или умереть, став пауками в банке. Теперь князь Анненков-Барисеев даже не беспокоился за будущее своего рода. Нельзя волноваться за то, чего де-факто нет.

Адъютант, в отчаянии, что-то верещал, но князь находился в подобии транса и игнорировал его. Дверь в кабинет выбили изнутри ногой и внутрь вошёл «меч Хозяина». Двухметровый гигант в сверкающих доспехах, помедлил, рассматривая свою цель.

– Имею право на последнее слово? – с лёгкой иронией в голосе спросил князь. В ответ, альфарий молча достал пистолет и направил тому дулом в лицо – Ясно. Значит «нет».

Время для Алексея Никитина потеряло всякий смысл. Он безумно хотел спать, но понимал, что этого ни в коем случае нельзя допустить. Стоит хоть немного поддаться и потерять концентрацию, как тут же окажешься в лапах мутировавших кошек.

Но время шло и для Никитина всё становилось бессмысленным. Желание отправится в «страну Морфея» раз и навсегда искушало уставшего и измотанного полковника полиции. Стоит только поддаться вперёд или назад, как всё закончится.

Алексей Никитин повалился вперёд и остатками зрения увидел приближающуюся когтистую лапу.

Он бродил по поляне, освещаемой лунным светом, пока не наткнулся на костёр, у которого сидел отец. Никитин-старший ковырялся палкой в углях, напевая незнакомую мелодию себе под нос.

– Папа.

Григорий Никитин оборвал напев. Он повернулся к сыну и улыбнулся.

– Ну здравствуй, Алексей.

Младшему Никитину никогда не нравилось, что родной отец всегда называл его настолько официально. Как будто он не сын, а обычный знакомый по работе. Но конечно сейчас, спустя столько лет, когда наконец-то встречаешь отца – то главное желание, это поговорить о более важных вещах.

– Долго ты здесь? – спросил сын, присев рядом у костра.

– Ну, а когда я тебя видел в последний раз? А раз сейчас я вижу не бойкого мальчугана, а зрелого дядьку ненамного младше себя, то значит долго. Очень долго.

Алексей направил руки к огню, чтобы погреться, но ничего не почувствовал. Огонь, что ли не настоящий?

– Настоящий. – тут же ответил отец на мысленный вопрос сына – Только призраки не испытывают ни жара, ни холода, ни боли. Ничего.

– Тогда зачем ты разводишь огонь?

Никитин-старший лишь пожал плечами.

– Не знаю. Наверное, просто для эстетического удовольствия. Нравится мне вид бесконечно горящего огня.

– Мы уже тут сидим достаточно времени, а ты даже не попросил возможности обнять родного сына.

– А зачем? Насколько тебя помню, ты сам не любил эти, как ты их называл… «Телячьи нежности»? Всё упирался, когда мама тебя трепала за щёки, целовала и тискала.

Алексей Никитин испытал непреодолимое чувство горечи и давнишней утраты. Раньше он не знал куда деваться от родительской заботы и опеки, зато теперь хочется вернуться в то время, когда сам ни за что не отвечаешь.

– Как ты тут оказался? – спросил отец продолжая ковыряться палкой в костре.

Алексей Никитин думал, как ответить поделикатнее, чтобы не шокировать отца, но потом решил сказать, как есть. Бате при жизни и не с таким приходилось сталкиваться.

– Меня съела большая мутировавшая кошка.

Никитин-старший отвлёкся от своего занятия и, не скрывая удивления. Именно сейчас, Алексей увидел в глазах отца эмоцию, которая показывала, хотя бы часть отцовской любви – сочувствие.

– Где это тебя угораздило столкнуться с таким зверем?

Сын тяжело вздохнул.

– В подвалах Валерии Долгорукой.

Григорий Никитин поморщился и прислонил руку к лицу. Одно имя этой женщины у него вызывало чувство холода и пустоты в желудке. А осознание того, что в её лапах оказался единственный сын – боль.

– Эта дрянная баба ещё жива.

– Жива, – подтвердил Алексей – Здорова и очень стара, что ей явно не нравится. Как поняла, что её лучшие годы минуют – в Староярске стали чаще пропадать именно молодые люди.

– Чем ты так не угодил Долгорукой?

Алексей грустно усмехнулся.

– Наоборот. Я ей очень приглянулся.

– Ну что ж, – отец развел руками – Не будем о грустном. Что случилось, то случилось. Лучше расскажи, как ты вообще жил все эти годы?

– Хреново.

– Да это то понятно, что хреново. По-другому в Ирие никак. Мне интересно, чем ты занимался. И что у тебя с семьёй.

– Я в полиции работал. – ответил Алексей.

– Вот как? А почему в армии не остался? После «срочки» тебя бы ждала неплохая карьера. С такой-то фамилией. Сын героя, всё-таки.

Никитин-младший неуверенно, как смущённый подросток, пожал плечами.

– Да, как-то не сложилось. В полиции оказалось интереснее.

– Ясно. – согласно кивнул отец – А что насчёт семьи? Нашел себе девицу какую? Деток успел сделать, иль даже вырастить?

Алексей лишь развёл руками. Ему ужасно не хотелось разочаровывать отца. Каждый любящий родитель мечтает, что его дети обзаведутся своими семьями. Но в жизни редко получается так, как ты хочешь.

– Как так? – возмутился отец, в ответ на жест сына – Дети?

Алексей мотнул головой.

– Жена, семья?

Снова мотнул.

– Но хоть дама сердца есть?

Здесь Алексей призадумался. Он уже и не помнил. Да, какие-то отношения всё же были в его жизни. Первый раз, в молодости, когда, ещё будучи молодым сотрудником, регулярно посещал крышуемый начальством дом терпимости. Со временем, влюбился в одну из проституток. Но затем, её забрал на ночь клиент… и больше её никто не видел. С тех пор, Алексей не посещал подобные заведения, даже влечение к противоположному полу исчезло на долгое время. Таким сильным был стресс. Второй раз – спустя несколько лет. У Алексея, тогда уже младшего лейтенанта, завязался роман с наркоманкой, проходившей в качестве подозреваемой по делу о распространении запрещённых веществ. Дело, само собой, оказалось намного сложнее и женщину лишь хотели сделать крайней. В итоге, Алексей так и не смог ей помочь. Загнулась от передозировки. Или помогли загнуться. В тот момент, Алексей Никитин окончательно решил никогда не иметь ни то что семьи, даже какой-либо привязанности. С тех пор, Алексей был один, а нечастые позывы плоти удовлетворялись «вручную». Это он и ответил отцу:

– Да – моя рука.

Такого ответа Никитин-старший точно не ожидал. Даже когда до него дошло, что имеет в виду сын, Григорий не стал кривится или морщится от отвращения. Он усмехнулся, приняв за шутку, но после смешка пришла грусть, когда он понял, что семьи сын так и не нажил.

– А чего так? А-а, понятно. Видимо, не нашёл «ту единственную».

– Нет, – отрезал Алексей – Это потому что я полицейский.

– Пф, ментам не запрещено жени…

– Честный полицейский. – уточнил Никитин-младший и отец осёкся на полуслове. Он окончательно помрачнел. Казалось, что тени на лице, отбрасываемые языками пламени, сгустились. Григорий отложил палку и повернулся к сыну, но не смотрел на него.

– Вот значит, как. Не смирился, решил бороться. Ну и? Чего ты добился?

– Ничего. – выдохнул Алексей.

– Стоило ли оно того?

Алексей не сразу ответил, не зная, что сказать. Да, по итогу он провалился, но смог бы он жить спокойно, если бы сдался? Ведь не обязательно брать взятки, можно просто стать «торшером» – так он сам называл своих сотрудников, которые оборотнями в погонах не были, но и делать ничего не хотели. Пылящаяся мебель, которая хочет отлежаться до пенсии.

– Впрочем, можешь не отвечать. В глубине души ты понимаешь, что не стоило, но тебе больно вслух признаться, что всё было зря.

– Ты читаешь меня, как книгу.

– Ты – мой сын. – произнёс Григорий Никитин с нескрываемой гордостью – А у нас это семейное. Яблоко от яблони недалеко падает.

– Хех, я даже не знаю, что такое «яблоко».

– Растительный плод, который выращивают в элитных теплицах. До Слёз Ангела росли в каждом третьем огороде. Я попробовал такой один раз за всю жизнь. Барин угостил в награду службу.

Алексей прыснул в кулак, вспомнив, как князь Анненков-Барисеев накормил его банановым пирогом.

– Папа, у меня тоже есть вопросы.

– Отвечу на все. У нас ведь, надеюсь, теперь много времени.

– Ты говорил, что «у нас это семейное» и мне бы хотелось узнать подробнее. В нашей новейшей истории ты – не просто герой войны. В документальных фильмах и официальной пропаганде тебя даже называют «Белой гончей Севера».

Григорий Никитин вытаращил глаза от удивления и громко присвистнул.

– Ни хрена себе, придумали.

– Вот я и хотел узнать: как же ты себя проявил, что получил такой титул у властей?

Никитин-старший задумался, а Алексей терпеливо ждал.

– Ну, наверное, это… – с сомнением произнёс отец – Дело в Матвее Лютаеве. Ты, наверное, проходил его по истории – один из самых опасных генералов Красного Пророка. Опасного, не потому что, жестокого. Таких скотов у коммуняк не счесть. А потому что, крайне умён и изворотлив. И дело тут даже не в каких-то его тактических вывертах, а в организационных способностях. Ну, это, представь, что ты командуешь кучкой солдат. Опытные и снаряга нормальная, не уровень гвардейцев Знати, но рабочая. А против вас – толпа подростков из детских домов. Дисциплины ноль, опыта и муштры кот наплакал, а про вооружение и говорить не приходится. Умеют только флажками красными размахивать, да толпой сынка дворянского разорвать. Мелкие шавки, одним словом. И вот вы с солдатами уже расслабились и предвкушаете лёгкий расстрел болванчиков, как в тире. Но тут Красный, гори он окаянный, Пророк, присылает Матвея, мать его, Лютаева. И за пару-тройку дней, уличная шпана превращается в дисциплинированную армию. Черносотенцы считали этого гондона колдуном.

– Почему? – спросил Алексей. Ему было действительно интересно.

– Потому что одно дело – завести гопникам оружие и боеприпасы, но совсем другое – заставить мелкую школоту действовать слаженно, как профессиональная армия. Не иначе, как гипнозом это не назовёшь. Во время гражданской войны, мы молились Господу, чтобы по ту сторону, на том или ином участке фронта, оказалась те коммунисты, которые, хотя бы стрелять умеют. Потому что, если на той стороне оказывались ни к чему не способные дегенераты, то сто процентов – Красный Пророк запихнёт туда долбанного Лютаева!

Отец говорил, так, словно раз за разом, переживал эти моменты. Война – это страшное дело. Постоянно теряешь товарищей. Никитин-младший это понимал, так как его безнадёжная война с преступностью, также была оплачена потерями.

– Но я так понимаю, ты его победил, – осторожно вставил Алексей – Если своё прозвище связываешь с его именем.

– Ну как сказать, как сказать, – протянул Григорий Никитин – Как-то дошла до ставки информация, что из Туруханска, занятого красными, в сторону Норислава выдвинулась целая толпа беженцев. Это были не аристократы, а лояльные граждане «В»-ранга, поэтому направили не гвардейцев, а нас. Мы отправились на встречу по подземному тоннелю и встретили всего десять беженцев. Ну, думаю, ладно, сопроводим их. И прямо на полпути назад, у одного из них случился приступ. Голова разболелась, да так, что он согнулся в гармошку. Я лично подскочил к нему и капюшон стянул. И от страха чуть дар речи не потерял. Правая половина головы нормальная, длинные сальные волосы, а вот слева, – отец изобразил руками предмет, размером с футбольный мяч – Воот такая опухоль! Подобные мутации я никогда не видел, даже в трущобах. Пытался его утихомирить, но он от агонии, аж в зверя превратился. Бросился на меня, пуская пену изо рта. Ну я, чисто рефлекторно, прикладом его ушатал. Он, как упал, башкой ударился и всё. Каюк. Что интересно, после его смерти, остальные беженцы, по хватались за оружие. Ну мы как их утихомирили, так и начали допрос. Оказалось, что никакие они не беженцы, а диверсионная группа, которая должна была внедрится в Норислав и повторить там тот же сценарий, что и в Тухуранске. А мужик с опухолью – тот самый Матвей Лютаев.

– О как! – вставил Алексей.

– А то! В Тухуранске Лютаева сменил другой пёс Красного Пророка, а сам Матвей отправился дальше кошмарить Ирий. Наше командование, сначала не поверило, но опознав тело признало, мол да, это тот самый Матвей Лютаев. И шар на пол головы действительно мог спровоцировать мигрени и неконтролируемые приступы агрессии.

– Выходит, ты стал «Белой гончей Севера» случайно? – не скрывая разочарования, спросил Никитин-младший.

Отец пожал плечами.

– Другого я не помню. Боевую славу во время гражданской войны я получил в южных рубежах родины. Нёс охрану стратегически важных объектов, отстреливаясь от красных партизан. А если я теперь гончая исключительно севера, то только вот что было.

– Эхх… – грустно вздохнул Алексей – Я ожидал чего-то более эпичного.

Григорий Никитин изменил тон своих слов. Если раньше говорил по-отчески – просто, панибратски и даже немного вульгарно, то теперь его тон стал более менторским, поучающим. Голос мудреца:

– Нельзя недооценивать роль случайностей. Можно много планировать, разрабатывать, а вся твоя стратегическая многоходовочка посыплется из-за того, кто-то споткнулся, простудился, напился или проспал, забыв завести будильник. Или наоборот – этот самый многоуровневый план попросту окажется не нужным, ибо «его величество» случай сам даст тебе то, чего ты так жаждешь. Весь Ирий подсадили на отфильтрованного Христом иудейского Яхве, но сколько не жил, всё больше убеждался, что на Земле существует только одно божество – Случай. Именно Случай вершит судьбу людей. Случай может изменить реальность целых народов и цивилизаций. Это единственное, что наш Хозяин не понимает. Вернее, очень даже понимает, но похоже считает, что любую случайность можно использовать себе на пользу. Иной раз, ему это удаётся, спору нет. Но другой привёл к тому, что он не может жить без Титанового Трона.

– Такой большой рассказ, а я так и не понял, что значит «яблоко от яблони недалеко падает».

– Я пытался жить по совести и ты пытался. Мы оба старались защищать правду и справедливость, при этом не выходя за рамки нашей прогнившей системы. Я, ненавидя прогнившую верхушку Ирия, тем не менее, не поддался на пропаганду Красного Пророка.

– Почему?

Григорий Никитин открыл было рот, но завис на несколько секунд. Он вдруг понял, что очевидный, казалось бы, ответ, не очевиден.

– Почему… да я и сам уже не понимаю почему. – пожал он плечами – Вроде всё хреново и дальше бы становилось только хуже,… Но помнил я и более ранние времена, когда Хозяин только утверждался у власти. Была надежда и какая-то её часть осталась, даже когда черносотенцы потеряли связь с реальностью. Видимо, дело в том, что я заимел в этой пирамиде свой маленький уголок стабильности и не хотел его менять. Красный Пророк вроде всё так складно говорил и обещал. Но когда я видел его солдат, то всё становилось не так радужно. Да, большинство из них лишь мстили за каток несправедливости и произвола, под который попали сами. Но, вспоминая судьбу многих тех, кто, будучи невиновным в их страданиях просто попадали под горячую руку… – отец закрыл глаза и помотал головой – Красный Пророк обещал справедливость, но где гарантия, что эта справедливость не только для него самого.

– Вот сейчас ты повторил официальную пропаганду – усмехнулся Алексей Никитин – В каждую годовщину по зомбоящику в очередной раз говорят почти тоже самое.

– Хоть в чём-то они правы. – ответил Григорий – А что насчёт тебя? Не примкнул, потому что не к кому было примыкать?

Теперь над ответом задумался уже сын.

– Думаю, всё-таки нет. Ты солдат, а у вас, вояк всё проще – линия фронта, тут свои, а там враг. В войне с преступностью всё сложнее. Я связан по рукам и ногам законами и собственными моральными принципами. Не могу просто так ворваться во дворец очередного пахана, чтобы перебить всех. Нужны доказательства преступления, нужны боевые группы сильнее чем охрана пахана, нужен ордер легализующий вторжение на территорию пахана, ибо каждый пахан уже давно стал «дворянином», нужна юридическая грамотность, чтобы после оперативного мероприятия защитится от армии адвокатов пахана. И вот этих вот «нужен» целый поезд. Но решать проблему надо, приходится выкручиваться. Договариваюсь с конкурентами «новобоярина», чтобы они саботировали его дела. Затем, приходится договариваться уже левыми бандами, чтобы они устроили засаду на пахана, который таки вынужден покинуть свою нору. А когда ко мне приходят адвокаты покойного мерзавца и требуют предъявить ордер и пояснить за совершённый беспредел, то я лишь жму плечами: меня там не было, а значит не при чём. Почти все получают то, о чём договаривались: конкуренты распиливают бизнес покойника, леваки зарабатывают у народа очки «борцов со эксплуататорами». А я… а что я? По договору улицы должны стать чище, но в итоге, благодаря тому самому договору, опустевшее место занимают конкуренты. Поэтому и «почти все», ибо я все годы с того момента, как стал начальником полиции, топчусь на месте. Так что, мой ответ таков: если бы Красный Пророк пообещал мне сделать улицы чистыми, то я бы согласился,… но раз, перед этим, ему самому надо перепачкать улицы кровью, то нет.

Он закончил говорить, и оба согласно молчали, какое-то время. Каждый был погружён в свои мысли.

– Хорошо поговорили! – с огромным облегчением произнёс Никитин старший, хлопнув ладонями о колени – Но тебе пора.

– В смысле?

Григорий Никитин ткнул указательным пальцем на правую руку сына. Тот инстинктивно осмотрел свою ладонь и увидел, что она стала прозрачной. С каждой секундой, её образ размывался, грозясь исчезнуть совсем.

– Твоё время ещё не пришло. – сказал отец. Его голос стал тихим и каким-то далёким – Похоже, что тебя всё-таки не съели.

Очертания отца и костра тоже стали размываться.

– Подожди! – крикнул Алексей – Я уже отвоевался!

– Это тебе не мне нужно говорить. – голос Григория стал едва слышным, хотя говорил он, надрывая глотку – Придётся мне пока путешествовать по долине смертной тени без тебя. А ты живи! Надеюсь мне удастся встретить…

Костёр исчез, Алексей погрузился в абсолютную темноту, но всё же он услышал последний голос отца, который на сей раз звучал прямо в голове: «…твою маму.».

Алексей Никитин очнулся, резко вдохнув полные лёгкие воздуха. Он снова был в вальере Долгорукой, но вместо кошачьей морды, над ним нависло вполне человеческое молодое лицо. Часть груди на уровне сердца сильна болела, как будто по ней молотили кулаком.

– Хух! – Сергей Драгунов с облегчением сел на песок и вытер выступившую на лоб испарину – Я думал, что потерял тебя.

Полковник полиции с трудом приподнялся на локтях и посмотрел на своего спасителя.

– Что произошло?

– Подоспел в последний момент перед тем, как одна из этих мохнаты шавок ухватила тебя когтями, – объяснил он – Застрелил её, затем остальных. Но у тебя отказало сердце. Пришлось делать массаж и искусственное дыхание.

Никитин ухватился за сердце.

– Это ты называешь массаж?

– Так он не подействовал. От отчаяния я даже кулаком зарядил. Помогло.

Алексей Никитин неуклюже перевернулся и встал на ноги.

– Всё тоже, сердце. А Долгорукая говорила, что вылечила, мол любит только здоровые игрушки.

– В таком возрасте и в таких условиях даже здоровые не выдерживают. А ты видимо тут настолько долго, что началось истощение.

Никитин кивнул, принимая ответ. Сергей вскочил и указал на выходную арку, которой раньше тут не было.

– Надо освободить прочих пленников и уходить отсюда, иначе тут похоронят всё вместе с нами.

Алексей удивился.

– Что происходит?

– Долго объяснять. В двух словах: Долгорукой конец. Она чем-то не угодила Хозяину и тот вынес ей приговор. Вместе со всем её имуществом. Кто в этот момент находится в этом имуществе, его не волнует.

Полковник устало протёр глаза. Ему хотелось, чтобы всё закончилось. Остаться там с отцом и найти маму. Но всему помешал этот… Никитин посмотрел в спину Сергею сдерживая гнев. Его не за что винить. Он вытащил его с того света и неважно какой случай принёс его сюда.

– Случай… – выдохнул Алексей.

– Чего? – не расслышав, спросил Сергей, повернувшись к нему.

«Нельзя недооценивать роль случайностей… на Земле существует только одно божество – Случай. Именно Случай вершит судьбу людей…»

– Спасибо. – произнёс Алексей Никитин.

Сергей ухмыльнулся и кивнул.

– Рано благодаришь. Мы ещё не выбрались. Старухе Долгорукой пока не до нас, но чёрт его знает, какие подлянки она заготовила заранее.

Картинка на плазменной панели была идеальной, отчего освещение последних событий в Староярске Артём воспринимал, как остросюжетное кино. Взрывы, крики, бунты… и вот пришли героические альфарии и навели порядок. Их вид, отчего то, не вызывал у Артёма шок и трепет. В компьютерных играх, он играл за более крутых солдатиков.

– Маша выключи. Я устал.

Маша сначала удивилась, ибо достаточно было голосовой команды, чтобы заставить телевизор молчать, но затем, она поняла и хитро улыбнувшись, кивнула и встала с кровати. Медленно, специально покачивая бёдрами, она направилась к экрану. Специально наклонившись, служанка нажала на кнопку выключения. Лукаво обернувшись через плечо, Маша увидела, что молодой хозяин снова на пределе. С разбегу, она бросилась на него, как дикая хищница.

Как-то раз, Артём слышал от отца, что даже самые приятные действия могут надоесть если повторять их из раза в раз, бесконечно. Но уже сколько времени он провёл с Машей, а ему всё не надоест. Даже когда, казалось бы, будучи истощённым, когда Артём начинал считать, что вот «уж теперь то надо отдохнуть, хотя бы денек». На следующий «денёк» хочется ещё, ещё и ещё. В конце концов, наступает момент, когда секс с любимой становится так же необходим, как воздух.

– Скажи, – выдыхая, спросил Артём, когда они решили выбрать более спокойный темп. Маша двигалась на нём вверх-вниз – Ты случаем, мне в еду, что-нибудь не подсыпаешь?

– В смысле? – ответила та горячим шёпотом, не отрывая от возлюбленного господина взгляд зелёных глаз.

– Ну, я хочу тебя на протяжении такого времени… Может это какой-то афродизиак?

Маша застыла с удивлённым выражением на лице. Но лишь на мгновение. Она продолжила двигаться, но оставаясь, всё также озадаченной.

– Не знаю. Может дело в вашем возрасте. Созревание, гормоны играют. А может… – она легла на Артёма и прошептала в ухо, усиливая возбуждение – …В этом замке есть кто-то, кому доставляет эстетической удовольствие скрытно наблюдать, как наследник могущественного лорда, будущий глава рода Савельевых трахает простую горничную, и делает это пользуясь своим священным правом собственности на неё, так как она его личная служанка. Которая даже не наложница, но вещь.

Она горячо куснула Артёма за ухо и затем резко продолжила двигать бёдрами. Артём обхватил её за талию и крепко сжал, инстинктивно боясь, что она отпрянет. Последовало напряжение. Маша ещё сильнее прижалась к хозяину, вбирая в себя всё его семя, а затем обмякла.

Поглаживая любимую по волосам, Артём довольно скоро заметил, что она уснула. Подумать только, впервые Маша утомилась быстрее чем он. Не желая высвобождаться из её объятий, Артём лишь всунул в уши микронаушники и тихим голосом дал команду телевизору. Плазменный экран загорелся и глазу Савельева-младшего предстала картина разрухи Староярска.

«…сопротивление изменников было быстро подавлено. Во время штурма замка наместника, был убит князь Анненков-Барисеев. Таким образом Староярск стал свободным от узурпаторов Долгоруких. Гвардия Альфа героически пресекла ещё один очаг смутьянства.»

Репортёрша, большеглазая блондинка с наращенными ресницами, закончила говорить и экран сменился ведущим новостей – мужчиной с идеальной белозубой улыбкой.

«Благодарю, Анастасия.» – произнес он – «Напомню, что несколько часов назад, указом Великого Благодетеля, весь род Долгоруких был объявлен изменниками родины».

Артём переключал каналы командным взмахом пальца, но везде было одно и тоже. Менялись только города, откуда шла трансляция. По всюду шли бои между спецназом СБИ, десантов ГВС и гвардиями наместников Долгорукой, а кое-где и с её личными отрядами. Но самая лютая жестокость творилась в Иркутске, управляемом напрямую семьёй Долгоруких, так как для уничтожения обороны рода Старой Знати, Хозяин использовал свою личную гвардию. Альфарии. Генномодифицированные солдаты, лучшие в мире. Даже эксперты Европейской империи, славящейся своими элитными солдатами – тамплиерами, в голос говорили, что эффективнее Альфы в мире ничего нет.

Прямые репортажи того, как альфарии сметают оборону изменников, сменялись документальными сводками о боевых характеристиках солдат Хозяина. Если про использование генной инженерии было упомянуто вскользь, про бронескафандры поверхностно, то на вооружении прошлись по подробнее. Начали с ручных крупнокалиберных пулемётов, которыми был вооружён каждый альфарий вместо обычной солдатской штурмовой винтовки. Бронебойные крупнокалиберные боеприпасы со взрывным наконечником, пробивали укрепления и военную технику обычных армий насквозь, а плоть людей и вовсе рвали в клочья так, что потом было даже невозможно хотя бы приблизительно опознать тела. Оборотной стороной такой эффективности, стал тяжёлый вес оружия и сильная отдача, которая обычному человеку сломает руку и выбьет суставы. Поэтому пользоваться таким «девайсом» могут только альфарии в силовой броне и укреплённым скелетом.

– Ай-яй-яй, – тихо возмущался Артём – Что не придумывают, чтобы друг друга убивать. Нет бы жить, как мой отец – развивать прогресс, помогать бедным… и дарить своим сыновьям красивых горничных.

Артём хихикнул и крепче обнял свою спящую служанку, как маленький ребёнок плюшевого мишку.

Отец Алексий поставил Свете новую чашку травяного чая, уже четвертую по счёту.

– Переживаешь? – спросил священник, усевшись на стул. Света кивнула – Понимаю тебя. С тех пор, как Сергей ушёл, то от него ни слуху, ни духу. Уже столько дней прошло, а он не вернулся. Но мы сейчас ничего не сможем сделать. Я уже слишком стар для активной деятельности, да и тебе опасно выходить наружу. Когда пришли альфарии, стало немного спокойнее, но теперь беснующийся народа начнёт возвращаться в свои дома. Скоро в трущобах будет не протолкнуться.