Текст книги "Код Маннергейма"
Автор книги: Василий Горлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
Раздался звонок. Борис достал трубку из нагрудного кармана летней рубашки с коротким рукавом и чуть раздраженно ответил:
– Да, слушаю…
Стоявший рядом Николай не разбирал слов собеседника Бориса, но ему почудилось, что он вновь услышал этот проклятый кавказский акцент. Круглое, открытое и доброжелательное лицо соседа покраснело, и лишь крепко сжатые губы выделялись тонкой бледной линией, и уже не бисеринки, а град капель пота стекал со лба по щекам и капал с подбородка на светлую рубашку. Борис слушал молча, лишь тяжело и шумно дыша носом. В какой-то момент он дернулся, как будто его хлестнули кнутом, но продолжал слушать.
Разговор завершился. Борис долго смотрел на издающую короткие гудки трубку, не понимая, что с ней делать. Свободной рукой он обшаривал карманы.
– И куда, б… постоянно деваются эти проклятые сигареты, – сказал он нервно, а потом, как-то весь съежившись, уткнулся лбом в запыленный бок своего джипа. Он не издавал ни звука, только часто и тяжело вздрагивали его широкие плечи.
Дюня протянул ему металлическую фляжку:
– На-ка, глотни «конинки». И все, хватит народу глаза мозолить! Давай залезай в машину.
Борис сделал крупный глоток, судорожно выдохнул и, утершись предплечьем, забрался на пассажирское сиденье джипа. Они последовали за ним. Все, кроме некурящего Профессора, молча затянулись.
– Извините, мужики, – сказал Борис, – нервы сдали.
– Рассказывай в подробностях, – жестко велел Дюня.
Похоже, звонил тот самый ублюдок. Поинтересовавшись, где Борис в данный момент находится, посоветовал ему поскорее возвращаться в Питер и собирать деньги – полмиллиона долларов. Сумма, конечно, не маленькая, но дочь и женатого стоят. А чтобы никаких сомнений не оставалось, дал Борису послушать, как плачет дочка, и объяснил, что пока они ее лишь напугали, а вот если через шесть часов он не привезет деньги, то дочку и жену, для начала, пропустят по кругу истосковавшиеся по женскому телу воины ислама, а для Бориса запишут кассету – жесткое порно, «три икса». А потом уже начнутся съемки фильма ужасов.
Далее шли стандартные советы не обращаться за помощью в правоохранительные органы…
Рассказывая, Борис постепенно пришел в себя. Первый шок уступил место ярости. Он нашарил на сиденье телефон, но снова отложил его:
– Хотел своего начальника службы безопасности вызвать, да вспомнил – он на Ладогу уехал, на рыбалку, сейчас пьяный, поди. Жаль, мужик он бывалый – и в Афгане, и в Чечне успел повоевать… Ну, так какие наши действия?
– Для начала объясните на пальцах, что у вас где. – Дюня развернул и показал им карту побережья в районе деревни Медянка.
Николай показал, что подъехать к домам по суше можно только одной дорогой, вот тут перед мостом она начинается и, огибая небольшую бухту, на берегу которой и расположены участки, доходит до отделения рыболовецкой бригады. Ворота дома В. Н. и третьего их соседа, выборгского лесного барона, выходят на эту дорогу, отдельный небольшой проезд ведет к дому Бориса и на берег бухты.
– Погоди, – остановил его Профессор, – может, позвонить Грине… ну, этому, третьему, у него-то все в порядке?
– Он с семьей сейчас на Канарах. Охраняет дом и присматривает за кобелем его постоянный сторож Степаныч. Он пожилой и наполовину глухой – вряд ли он что-нибудь заметил, – специально для Дюни пояснил Борис и добавил, сокрушенно покачав головой: – Эх, Генка, Генка, – лопух деревенский.
– Нужен общий план трех участков и подробная схема каждого строения. – Дюня протянул им блокноты и карандаши.
Вычерчивая план дома В. H., Николай пытался понять, почему захватили семью Бориса. Он считал, что Елену и Николаича взяли в заложники из-за поисков маннергеймовского клада. Или эти ублюдки решили заодно подзаработать?
Не очень это вязалось с предыдущими их делами.
– Ну, что думаешь? – спросил его Дюня, внимательно рассматривая рисунки.
– Вряд ли они контролируют дорогу. Со второго этажа дома Бориса она просматривается отлично. Да и не рота же их там, чтобы выставлять заградительные дозоры?.. Думаю, мы вполне можем перебраться в Медянку и оттуда уже начинать действовать.
– Наверное, не рота – обычно такие группы состоят из пяти-восьми человек. И бойцов достаточно, и передвигаться несложно. А откуда нам на них лучше всего посмотреть?..
Склонившись над картой, они наметили точки наблюдения и договорились разделиться – Борис и Профессор на лодке зайдут в бухту, а Николаю с Дюней предстояло осматриваться на суше. Договорились о времени встречи и экстренной связи. Потом поделили оружие – автомат Дюня оставил себе, а пистолеты отдал Профессору с Борисом.
В это же время уточнял свои планы и Арсен.
Выяснилось, что он не учел важного обстоятельства. С раннего утра на берег бухты начали подъезжать машины. Невыспавшиеся мужики с матерком накачивали лодки, загружали в них рыбацкий скарб и отчаливали. А некоторые задерживались, чтобы позавтракать и выпить первую рюмку на суше.
Приезжали и целые семьи – лаяли собаки, орали дети и женщины – весь этот бесконечный галдеж сильно нервировал Арсена. При таком обилии людей, болтающихся вокруг участка, проглядеть возможную опасность очень легко.
Поэтому он изменил первоначальное намерение и решил уходить отсюда уже сегодня к ночи.
Окликнул Ваху, который с раннего утра занял привычный наблюдательный пункт – у окна второго этажа, выходящего на залив, – оттуда прекрасно просматривалась вся бухта и подходы к ней. Тот встал и, совершенно не скрываясь, забросил на плечо автомат. «Еще бы миномет туда затащил», – подумал Арсен неприязненно. Не нравился ему этот грубый, необразованный и фанатично-упертый ваххабит.
– Напугай девчонку, чтобы заплакала, но не трогай, – Он кивнул на каюту катера, а сам, выбрав среди контактов, внесенных в память телефона Татьяны, лаконичную запись «муж», позвонил Борису.
Ваха отменно справился с поручением – девчонка рыдала взахлеб.
После разговора, выждав момент, когда берег бухты освободила очередная рыбацкая компания, выкатили прицеп и спустили катер с пленницами на воду.
Арсен ощущал смутную тревогу. Он привык доверять своему чутью и решил припрятать самую ценную часть добычи – Татьяну с дочкой.
Стеречь пленниц он поручил Ингеборге.
Латышка запустила двигатель и неожиданно, перегнувшись через борт, поцеловала его. Арсена как током ударило – прощальный поцелуй, первый за три года их совместных операций…
Он грубо зажал в кулаке распущенные волосы и, рванув, приподнял ей голову, чтобы взглянуть в глаза.
«Прощай», – тоскливо и безмолвно прошептала ему их выгоревшая голубизна.
«Прекрати, женщина! Никто не победит волка», – приказали его серо-стальные.
«Нет, больше не увидимся…» – Она покорно опустила ресницы и, оттолкнув его, медленно вывела катер из бухты…
Во дворе заложники гулко грохали в металлическую дверь бункера.
– Писать хотят, – сказал Рамазан и, передав Арсену автомат, пошел отпирать дверь.
– Стой! – Передернув затвор «Калашникова», от дома торопливо спускался Ваха. Он отодвинул плечом Рамазана. – Я сам выведу этих свиней – хочу слышать, как они будут визжать.
Арсен встал у него на пути.
– Уйди с дороги, Арсен. Ты – Борз, настоящий волк, тебя уважают люди, но сейчас не мешай мне. Магомет умер, и гяуры должны заплатить за это.
Иншаалла, как не вовремя…
Арсен смотрел в налитые кровью глаза Вахи. Как же он ненавидел этот вечный чеченский страх потерять лицо, показать себя слабым в глазах людей своего тейпа. Умер любимый брат, а Вахе некогда горевать – он идет убивать, потому что его спросят, как он отомстил за брата.
Так принято, так жили предки.
Арсен, сколько помнил себя, всегда восставал против того, что его чувства и желания ничего не значат. Он не хотел быть бараном, пусть даже в родном и уютном стаде. Он сам решает, как ему жить.
Только Вахе этого никогда не понять.
– Я разделяю твое горе и признаю твое право на месть. Но не сейчас. Я отдам их тебе, но только после того как получим выкуп. Я отдам тебе и тех, кто привезет деньги, и ты сможешь выполнить свой долг. И никто не скажет, что ты не отомстил за брата. А сейчас пойдем к Магомету – нужно помолиться о добром пути в рай для его отважной души.
Как ни странно, но строптивый Ваха его послушался и, опустив автомат, направился к дому.
– Только я хочу, чтобы твой цуйцы привел их наверх, – сказал он, задержавшись на крыльце (цуйцы, цыпленком, он пренебрежительно называл Рамазана). – Если что-то пойдет не так – они умрут первыми.
В светлой комнате, рядом с лежащим на кровати телом Магомета, в вены которого еще продолжал течь по прозрачным трубкам физраствор, присев на пятки, они помолились.
Рамазан по очереди отвел пленников к деревянной уборной, а потом, построив гуськом, повел их в дом.
В этот момент по дороге в сторону Высоцка двигалась «Волга» Дюни. Николай заметил пленников. Сердце сжалось. Вот они, совсем рядом, – Елена, долгим взглядом проводившая проехавший автомобиль, В. H., Генка.
– Остановись, – хрипло попросил он, но Дюня лишь покачал головой – нельзя.
Радость – слава богу, живы! – была смята тревогой. Наверняка пленников повели в дом, чтобы прикрываться ими в случае боя.
Николай попытался прикурить сигарету. Крутнув колесико паршивой китайской зажигалки, он выломал кремень и выругался.
– Дыши ровнее, солдат, – чай, не гимназистка, – посоветовал Дюня, – Смотри, – он указал на «семерку», загнанную в овраг у обочины дороги.
Миновав зону, которая просматривалась из окон дома Бориса, он притормозил. Николай, внимательно вглядевшись, сказал:
– Это машина тестя. Готовят варианты отхода.
Дюня согласно кивнул.
– Узнать бы, где жена и дочь Бориса. Похоже, в доме их нет.
– Для начала неплохо бы выяснить, сколько всего чеченцев. Они нас здесь видеть не могут, так? Пойдем осмотримся, – предложил Дюня.
Они поднялись на поросший молодыми березками бугор. На другой стороне, у его подножия, располагался небольшой дачный поселок – десяток домов, а еще ниже – редкий ельник, спускавшийся к берегу бухты.
Рядом с крайним домом возвышались две старые большие березы.
– А ну-ка подсади.
Дюня встал на плечи Николаю и довольно ловко добрался до толстых нижних веток метрах в четырех от земли. Прижимаясь к белому стволу, он начал осторожный подъем к вершине дерева. Минут через пятнадцать он так же осторожно спустился вниз.
– Видел еще двоих, – рассказал он, отряхиваясь. – Оба на втором этаже. Один контролирует бухту. Я его заметил, когда он решил поссать из окна. Особо не прячется: одной рукой свой елдак держит, а другой – автомат. Весь гранатами, б… увешан, как революционный матрос. Второй – с другой стороны, у окон, выходящих на дорогу. Самого не разглядел – прячется за шторами, но линзы бинокля бликуют. Третий, которого мы с тобой видели раньше, во дворе – поливает грядки из шланга, дачник херов. Кстати, на соседнем участке тоже возится какой-то дед, видимо, сторож.
Они вернулись к машине. Николай жестом указал на мост:
– Оттуда можно осмотреть залив.
Точнее, здесь было два моста, расположенных метрах в пятидесяти друг от друга, – автомобильный и железнодорожный. Мосты условно делили залив на две части – северную, простирающуюся до Выборга, и южную, перетекающую в Финский залив.
Николай оперся на изрядно проржавевшую ограду и огляделся.
Прямо перед ним, за почти правильным квадратом небольшого насыпного острова, который местные именовали «тюрьмой», хотя на самом деле там в свое время располагалась финская таможня, протянулся поперек на несколько километров остров Долгунец. В дымке жаркого летнего дня вдали с трудом угадывался фарватер – нарядный с ярко-синими бортами сухогруз неторопливо и важно следовал в сторону Выборга. Даже здесь, на мосту, не ощущалось движения душного влажного воздуха – предгрозовое затишье. С запада, со стороны Финляндии, наползала тяжелая, охватывающая весь горизонт черная туча. А вокруг продолжалась такая милая и беспечная обыденная жизнь, в которой заложники и террористы воспринимались не более серьезно, чем персонажи детских игр «в войнушку». Как водится, атмосферные катаклизмы напрочь лишили рыбу желания питаться, и несколько десятков рыбацких лодок – от самых простых резиновых «гондонов» до навороченных «рибов», что вместе с двигателями стоили, как новенький джип, – активно двигались в поисках хоть кого-нибудь клюющего. У тростниковых зарослей, окаймлявших вход в их небольшую бухту, Николай заметил лодку Профессора. Встав на удобную для наблюдения за домом точку, они с Борисом делали вид, что пытаются блеснами выманить ленивую щуку из зарослей морской травы.
С другой стороны, за железнодорожным мостом, на котором привычно пристроился браконьерствующий медянский мужичок, ловивший проходящую рыбу специальной круглой сетью – «пауком», залив прямой и широкой полосой тянулся до поселка Советский, лишь кое-где отвоевывая у берега полукружья бухт. Ближняя скрыта железнодорожной насыпью. Чтобы заглянуть туда, нужно перебраться через овраг с крутыми склонами.
Николай уже шагнул за парапет, но, взглянув вниз, остановился. Залив, зажатый опорами мостов, в промежутке своевольно расширялся – протока тут образовала небольшое и довольно глубокое озерцо почти правильной круглой формы. Там слегка покачивался на проточной волне крупный катер, в тесном заливчике неуклюжий, как бегемот в ванне. Изначально белоснежные борта и кокпит были старательно заляпаны каким-то оригиналом темно-коричневой, похоже, половой краской. На юте лежала в шезлонге стройная блондинка в бикини. Прикрыв пол-лица солнечными очками, она, казалось, мирно дремала, убаюканная мерным покачиванием катера.
Николай вернулся на мост и во все горло заорал:
– Эй, Дюня, я вижу этих мудил! Иди глянь, вон они из тростника выходят, рыбаки херовы!.. Не, ты иди глянь, мы их обыскались уже, а эти паразиты шляются где попало!..
Дюня с ходу поддержал его игру.
– И главное, говнюки, на звонки не отвечают. Ну-ка сейчас я их еще раз наберу. – Он потыкал в кнопки мобильника и ожидал с глуповато-довольной улыбкой. Ему ответили, и он заорал так, как будто хотел докричаться до мифических приятелей без помощи телефона:
– Ну привет, пьяная морда! Мы вас, мудаков, видим. А мы с Колянычем на мосту стоим. – Он в азарте даже начал подпрыгивать и размахивать руками, – Ну, видишь теперь, а? А ну давайте быстро сюда, водка уже закипает. Куда-куда? – Он почесал пятерней в затылке, похмыкал, изображая почти непосильную работу извилин. – Ладно, теперь уже не возвращайтесь. Ты косу видишь?.. Какую-какую – девичью до жопы. Ослеп, что ли, с похмела? А, увидел… Вот и гребите в темпе туда, а мы с Колянычем к вам подъедем, там есть дорога. – Закончив разговор, он приобнял Николая за плечи. – Пошли, братан, сейчас мы им устроим купание красного коня…
Услышав их крики, блондинка слегка повернула голову. Лениво потянувшись, она подняла с деревянного настила палубы журнал в яркой глянцевой обложке и прикрыла им правую руку, в которой за мгновение до того оказался угловатый черный пистолет.
Дюня нарочито сильно вдавил педаль газа и с визгом покрышек резко развернулся. Они отъехали метров на триста, так, чтобы вооруженная блондинка их уже не могла ни видеть, ни слышать.
– Ну, что скажешь? – у Дюни сегодня это любимый вопрос.
– Ты пистолет заметил?.. Похоже, девица из той же компании.
– Точно, ее морда мне запомнилась. – Дюня скупо пересказал оперативные данные по поводу захвата Выборгского замка. – Это она – помощница, снайпер и любовница Арсена. Питают они слабость к цветистым кличкам: он – Волк, она – Пантера. Ну что ж, теперь мы знаем, с кем имеем дело. Весьма известные личности. Их пятеро, один – тяжелораненый. Наш капитан из «Града» утверждал, что лично всадил в него пару пуль. Единственный вопрос: где они держат еще двоих заложников?
– Они здесь, на катере.
– Откуда такая уверенность?
– Понимаешь, такие мощные движки, какие на этой посудине установлены, немало весят и пригружают корму. Пустой катер должен как бы немного задирать нос. А этот – стоит ровно. Значит, в каюте – груз. Скорее всего, жена и дочь Бориса.
– Ну раз так, давай-ка мы отправим сюда наших друзей. Когда мы начнем в доме, пусть берут катер на абордаж. Эх, маловато нас, еще бы парочку опытных ребят… Ты как – не передумал? Может быть, я все-таки вызову группу захвата?
Николай отрицательно помотал головой.
– Ну нет так нет. Будем использовать имеющийся ресурс.
Дюня позвонил Профессору, четко изложил задачу и не удержался, добавил:
– Смотри, Профессор, будь осторожнее. Любимое развлечение этой снайперши – из мальчиков делать девочек.
Выслушав ответ, Дюня сокрушенно покачал головой:
– Слушай, он такое сказал обо мне грешном и моих коллегах, что я даже стесняюсь тебе это повторить.
Николаю нравилась эта особенность Дюни – в Афгане, перед выходом на «боевые», он всегда шутил, и это помогало солдатам справиться с тягостным ожиданием предстоящей опасности.
– Ну что, боец, на исходную?..
– Давай, генерал, – в тон ему ответил Николай.
«Волга», поднимая облачка пыли, свернула с шоссе на грунтовку. Николай смотрел на дом – сиротливо горел включенный накануне свет, на высоком крыльце остались выгруженные из машины вещи, которые не успели разобрать.
«А Лир? Где же собака?» – впервые за этот день Николай подумал о черном вороватом и очень любимом псе. Он старательно осматривал двор и, лишь когда «Волга», уже миновав их участок, двигалась вдоль забора, увидел…
Лир лежал у зарослей травы в углу, так мирно и расслабленно, что казалось – он вот-вот проснется и с лаем бросится за проезжающей машиной.
Только живой Лир никогда бы не улегся на солнцепеке – он всегда забивался в тень, слишком жаркой для лета была его черная, плотная шуба.
«Ну, ублюдки, держитесь», – мрачно пообещал Николай занавешенным окнам.
Отогнав машину подальше, они осторожно подобрались к вагончику, в котором жил Степаныч с женой.
Женщина захлопотала, предлагая им присаживаться, но они вежливо отказались и вытащили Степаныча наружу.
Николай рассказал ему, что произошло и какая сейчас нужна помощь.
– Вот беда-то… – искренне сокрушался седой, кряжистый, как дубовый комель, Степаныч. – А вы никак воевать собираетесь? – Он цепкими маленькими глазками осмотрел автомат, висящий на плече у Дюни.
– Приходится, – кратко ответил Николай.
– Так, может, и я на что со своей берданой сгожусь, а?
– Давай мы Николая отправим – ему еще в Медянку топать да обратно возвращаться. А потом я тебе, отец, поставлю боевую задачу, – пообещал Дюня.
– Яволь, – Степаныч вроде даже щелкнул подошвами сношенных тапочек и пошел загонять в конуру ротвейлера, который уже почуял чужих и начал проявлять признаки беспокойства.
– Ну что, попрыгаем, солдат?.. – Дюня опять напомнил об Афгане. Традиционная, последняя перед выходом на «боевые» команда – попрыгать, чтобы проверить, не брякает ли что в снаряжении. Слегка стукнув Николая кулаком в плечо, он добавил: – Даст Бог – свидимся.
– Как пойдет. – Николай, не оглядываясь, скорым шагом дошел до «Волги», взял «дипломат» с долларовой «куклой» и сюрпризом – мощным свето-шумовым зарядом.
Лесной тропинкой, минуя открытые пространства, он тяжело побежал в Медянку, где оставил машину, время от времени, когда совсем сбивалось дыхание, переходя на быстрый шаг, – пора, пора, рога трубят…
В этот момент лодка Профессора ткнулась в каменистый предмостный берег. Захватив спиннинги, они с Борисом завернули под мост и, время от времени забрасывая блесны в воду, не забывая громко сокрушаться по поводу отсутствия клева, прошли мимо катера и вернулись обратно.
Борис не мог справиться с возбуждением – его било крупной дрожью. Чуть заикаясь, он твердил:
– Я чувствую: они там, на катере, бедные мои девочки.
Возбужденный Профессор ощущал уже подзабытый азарт предстоящего опасного дела:
– Предлагаю действовать так. Ты идешь так же берегом, только уже по той стороне, а я по воде, продолжаем блеснить. Я заброшу и зацеплю блесну за что-нибудь на катере и попрошусь залезть отцепить – вещь дорогая, цены немалой, так? Должна пустить, куда денется – канючить буду, привлекать внимание, чего ей совсем не надо, так?.. Ну а там, Господи, помоги мне грешному, уж как-нибудь я ее в воду уроню. Ну а ты меня страхуешь на берегу. В случае чего – прострели ей конечность. А то, что эфэсбэшник предлагает – ждать да наблюдать, – это все глупости – она нас за пять минут срисует, и что дальше? Так что давай, не менжуйся… Потому что, сколько волка ни корми, а больше, чем у слона, – все равно не будет. Шутка юмора, – пояснил он и спросил серьезно: – Ты из пистолета стрелял хоть раз?
Выяснилось, что делать этого Борису не приходилось. Профессор показал, как снять с предохранителя, и объяснил технику прицеливания.
– Ты гляди, меня с перепугу не подстрели, а то хотелось бы еще немножечко помучиться. В смысле – пожить. Ну ладно, дай Бог нам удачи, – Он резко оттолкнул лодку от берега.
Дюня устроился в узком промежутке между баней и сараем, откуда лучше всего просматривался второй этаж дома Бориса. К нему осторожно пролез Степаныч со старенькой, но ухоженной тульской охотничьей двустволкой. Голову его украшал пробковый тропический шлем. Дюня шепотом выразил свое восхищение:
– Ну ты даешь, отец, прямо британский экспедиционный корпус. Откуда раритет?
– Косоглазые братья по оружию подарили. Я ведь в прошлом – майор-ракетчик, довелось во вьетнамских джунглях на «Фантомы» поохотиться. Такой фейерверк мы там устроили америкосам – у ихних асов во время полетов постоянно мокрые штаны были.
– Воевал, значит? Это хорошо. Ставлю вам, товарищ майор, боевую задачу. Скрытно переместиться на берег бухты и занять позицию вон за тем большим камнем. Когда заваруха начнется – сильно не высовываться, но обеспечить огневую поддержку, чтобы враг считал, что со стороны залива его тоже атакуют. По второму этажу, – Дюня кивком указал на дом Бориса, – не стреляй. Там эти скоты заложников держат – наверняка будут использовать их как прикрытие. В остальном – действуй по обстоятельствам. Задача ясна, майор?..
– Так точно!
– Выполняйте.
– Есть! – Степаныч вскинул ладонь правой руки к неуставному шлему.
Дюня начал осторожно подниматься на крышу бани, стоявшей у забора на границе участков. Он рассчитывал, что оттуда ему удастся уложить бандита, охранявшего заложников.
Арсен напряженно просматривал из окна дорогу и прочие окрестности. Все вокруг вроде спокойно. Но его обостренное, почти звериное чутье предупреждало об опасности. Он позвонил Ингеборге – там тоже все тихо, лишь досаждали пытавшиеся знакомиться подвыпившие рыбаки, в большом количестве болтавшиеся неподалеку. Он велел ей приготовиться к скорому отходу, решив, после того как приедет этот телевизионщик с выкупом, здесь не задерживаться – богатому хозяину дома придется везти деньги в другое место. Отсюда пора уходить.
Арсен заметил серую «девятку» – в машине только водитель. Когда автомобиль свернул с шоссе, он крикнул Рамазану:
– Встречай гостя!
Надел жилет-разгрузку с запасными автоматными магазинами и парой фанат в карманах, вскинул на плечи рюкзак, в котором всегда хранил необходимое на случай экстренного отступления. Снял с предохранителя короткий АКСУ – не любил крупного оружия – и вышел на высокое крыльцо.
Рамазан аккуратно прислонил к стене бани лопату – он вскапывал очередную грядку, – сполоснул под краном руки и, повесив на плечо автомат, вразвалку пошел к воротам, у которых остановилась «девятка». Он вышел наружу и разрешил въехать во двор только после тщательного личного обыска и досмотра машины.
Николай мельком, стараясь не привлечь внимания, огляделся. Молодой чеченец с покалеченным лицом, на котором навсегда застыла перекошенная глуповатая улыбка, остался сзади.
С крыльца Николая с интересом разглядывал весь увешанный амуницией светловолосый поджарый бандит средних лет. Николай прихватил с переднего сиденья «дипломат» с выкупом, вынул из замка зажигания ключи (к кольцу вместо брелока прикреплен дистанционный пульт подрыва), а потом нарочито неуклюже вылез из машины.
Арсен усмехнулся – герой явно напуган до полусмерти, но страх за родных сильнее, вот и приперся в безумной надежде, что ему отдадут жену и тестя и отпустят на все четыре стороны. Глупец. Борз не собирался убивать этого толстого неуклюжего блондина – пусть этим займется жаждущий крови Ваха, но следовало напугать, лишить последних остатков воли, чтобы без попыток сопротивления шел, как баран на бойню.
Рамазан, повинуясь его жесту, резко ударил приехавшего в спину прикладом автомата. Не ожидавший этого Николай не удержался на ногах. Встать ему не позволили – чеченский Гуинплен наступил на шею.
– Ты привез деньги, это хорошо. Но я хочу знать, что у тебя в голове. Если сделать в черепе дырку – будет видно. – Арсен рассмеялся собственной мрачной шутке.
«Начало многообещающее», – подумал Николай, прижатый щекой к шершавой тротуарной плитке. Он осторожно подтянул ноги, готовый резко рвануться вверх. Неожиданно грубая подошва перестала давить на шею. Рамазан, ткнув его стволом в ребра, приказал:
– Лежи!
Николай приподнял голову и огляделся. На крыльце, вскинув автомат, напряженно застыл Арсен. А по тропинке от дома В. H., распахнув настежь калитку, шла Анька, за ней маячил долговязый Стасис.
В этот момент с той стороны дома, что выходила на залив, раздалась первая автоматная очередь, а чуть позже взорвалась граната – по гранитной облицовке фундамента зацокали, высекая искры, осколки.
… Выстрелы и взрыв донеслись и до маленькой бухты под мостами: вода – отличный проводник звука. Профессор в этот момент ухитрился зацепить блесну за ограждение рубки катера и, довольный, уже собирался потребовать возврата имущества. Но девица его опередила. Одним рывком она оказалась в рубке. Когда Профессор задрал голову, он увидел, что прямо ему в лоб уверенно смотрит черный зрачок пистолетного ствола.
– Отойди от катера, – приказала Ингеборге.
Профессор открыл рот, указывая рукой на блесну, но девица не стала долго уговаривать. Пистолет дважды негромко тявкнул, и через пробоины в бортах надувной лодки с шипением стремительно пошел воздух.
Включив двигатели, девица осторожно вышла из бухты и направила катер в протоку, намереваясь пройти под железнодорожным мостом.
Борис, наблюдавший с берега, позабыв про зажатый в руке ТТ, быстро, как только мог, рванулся на мост, на бегу крича перепуганному медянскому рыбаку:
– Друг, отдай «паука»!.. Заплачу, сколько хочешь!..
Добежав, он оттолкнул пребывающего в ступоре браконьера, резкими рывками за шнур подтянул вверх тяжелую круглую сеть и поднял, удерживая ее на вытянутых руках.
Когда из-под моста показался нос катера, Борис с силой швырнул «паука» вниз. Потом перемахнул хлипкое заграждение и с восьмиметровой высоты прыгнул вслед за сетью.
Он угадал – сперва на Ингеборге внезапно рухнули тяжелые путы, металлический круглый обод «паука» выбил пистолет из ее руки. А затем на палубу обрушился стокилограммовый Борис. Катер от удара резко накренился, скованная сетью Ингеборге, пытаясь удержаться, схватилась за ручку управления газом. Двигатели взревели, катер мощно рванулся вперед, а потом волчком завертелся на месте.
Ингеборге рухнула в воду. Там она попыталась освободиться от пут, но ударилась головой о борт катера и отключилась, оставшись в плену сети.
Конец шнура намотало на один из бешено вращавшихся движков.
Сеть натянулась и потащила безвольное тело террористки прямо под лопасти крупного винта, который яростно взбивал заливную воду.
Пенный кильватерный след окрасился розовым…
Борис сильно повредил при прыжке ногу. Подтягиваясь на руках, он сумел забраться в рубку, перевел движки на малый ход и направил катер к берегу. Там к нему на помощь подоспел Профессор. Вдвоем они взломали дверь каюты… Борис прижимал к себе жену и дочь, и все никак не мог их отпустить, и, отворачиваясь, прятал влажные глаза…
Николай не знал, что случилось за домом, не понимал, как сюда попала Анька, но это был шанс – наверное, единственный.
Рванувшись вверх, он с силой бросил «дипломат» в сторону Арсена и, успев крикнуть: «Анька, ложись!» – упал сам и надавил кнопку пульта.
Мощно грохнуло, прикрытые глаза обожгло вспышкой ослепительного света, в ушах сильно звенело…
Несколько секунд спустя огненные круги исчезли, и он оглянулся.
Посреди двора топтался ослепший и потерявший способность ориентироваться Рамазан. Неожиданно он вскинул автомат и полоснул очередью в сторону дома, едва не зацепив Арсена. Тот скакнул по лестнице вверх, что-то крича по-чеченски. Но Рамазан его не слышал – так же слепо продолжал стрелять в разные стороны.
Николай ухватил его за ноги и резко дернул на себя. Тот потерял равновесие, нелепо взмахнул руками и рухнул, звучно ударившись затылком о каменный бордюр клумбы.
Николай подхватил выпавший автомат, развернулся в сторону Арсена и нажал на спуск, но опоздал. Тот успел выстрелить первым. Левое плечо пронзила острая боль, рука сразу начала неметь… Арсен тем временем перевалился через перила и скрылся за крыльцом.
Воспользовавшись оперативной паузой, Николай взбежал по лестнице наверх и ворвался в дом. Бой со стороны залива продолжался – сверху раздавался сухой треск очередей из «Калашникова», им басовито и гулко отвечал немецкий автомат Дюни.
Николай рванул на себя дверь, которая вела к лестнице на второй этаж. Она не поддалась – заело замок, и это спасло ему жизнь. Через секунду она рухнула, выбитая взрывной волной…
Арсен, спрыгнув вниз, попал под перекрестный огонь. Сверху, с соседнего участка, по нему хлестанула автоматная очередь. Он едва успел укрыться за облицованным мраморной плиткой бордюром небольшого круглого бассейна с фонтаном посредине. Но тут же, сзади, из прибрежных зарослей ольхи, ударило охотничье ружье – сначала небольшим смертельным роем прожужжала дробь, а следом крупный медвежий жакан расколол гранитный валун рядом с его головой.
Единственным укрытием стал бассейн. Не мешкая, Арсен нырнул туда. Водоем оказался глубоким – погрузившись с головой, он высоко поднял руку, чтобы не намок автомат…
Вынырнув и осторожно двигаясь вокруг каменной горки фонтана, чеченец старательно огляделся. Со стороны залива продолжали лупить из охотничьего ружья, не позволяя особо высовываться из бассейна.
Стрелок один. Арсен определил это по паузам, в которые тот перезаряжался.
Как только он, пытаясь рассмотреть автоматчика, неосторожно высунул голову, раздалась короткая очередь, заставившая его всем телом прильнуть к камням. В бессильной ярости он выпустил в ту сторону половину магазина…
Николай, ворвавшись в провал на месте двери, сквозь клубы кислой пороховой гари и поднятой взрывом пыли рванулся к лестнице. Прыгая через ступеньку, преодолел первый марш. Здесь пришлось вжаться в стену – сверху лестничный пролет поливали свинцом.
