Текст книги "Код Маннергейма"
Автор книги: Василий Горлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
На выходе из аппаратной ее перехватила Пикова. Легенда Ленинградского телевидения, которую когда-то побаивался, говорят, сам Александр Невзоров, была не в духе:
– Маргарита, вы в этом выпуске собираетесь давать сюжет Солнышкиной. А где корреспондент с написанным текстом – до эфира двадцать минут осталось?! Предупреждаю – как попало я клеить не буду!..
Оганесян сказала: «Сейчас, сейчас» – и устремилась в уголок, где с трагическим выражением на лице застыла над компьютерной клавиатурой корреспондент Мария Солнышкина. У трогательной, слегка наивной Марии любая, самая проходная и скучная съемка, вызывала массу эмоций, и она зачастую не успевала оформить их в виде текста.
– Все, Маша, ставьте точку. – Марго согнала с рабочего места что-то лепечущую корреспондентку и лихорадочно принялась править текст.
А вокруг уже царила обычная предвыпускная суета – несколько десятков человек говорили разом в тщетной надежде быть услышанными. Общий гул усиливало бормотание четырех висящих под потолком телевизоров – шли новости конкурентов. Нервный ритм задавали непрерывные телефонные трели – вот и ее трубка ожила.
– Доченька, сейчас разговаривать не могу, перезвоню после выпуска, – виновато сказала Маргарита.
А шум все нарастал, подбираясь к одному из своих дневных пиков. В момент крещендо он подчинил собственному сумасшедшему ритму всех «новостийщиков».
– Мне до сих пор не дали тексты видеорядов про пожар, инвестиции и изменение маршрутов! – перекрикивая всех, сообщила координатор эфира Полина. – И синхрона пожарного тоже до сих пор нет!..
– Забирайте текст пожара – он готов, сейчас отправлю на печать.
– Маша, распечатывайте текст и бегом в монтажку, к Пиковой.
– …А я вам в десятый раз повторяю – звоните в собственную жилконтору. Или как она там у вас называется… Звоните в районную администрацию, в Смольный, наконец, но не нам. Мы новости – понимаете? – телевидение. И фановую трубу вам поменять никак не сможем. А если будете ругаться, я вообще повешу трубку.
– Маргарита, «слухачи» звонят – взрыв в парадной жилого дома. Туда уже выехали шесть пожарных расчетов.
– Лялечка, позвони, пожалуйста, нашему эмчеэснику – проверь информацию по поводу взрыва…
В конце концов, Маргарите удалось добраться до своего компьютера. Открыв чистую word-овскуюстраничку, она приготовилась печатать, попросив Маркину:
– Давай все, что есть по взрыву, и найди, пожалуйста, Колдунова.
Сбоку, широко улыбаясь, топтался постоянно подкармливающийся в «Новостях» оператор одной из экстренных служб.
– Сейчас не могу, занята, – сказала Оганесян, вчитываясь в сообщения агентств о взрыве, но он, улыбаясь еще шире и прижмуривая глаза от удовольствия, все же попытался привлечь ее внимание:
– Аварию привез – блеск, просто супер. «Ауди» залетела под КрАЗ – два трупа, сорок минут вырезали из сплющенного корпуса…
– Хорошо, но только после выпуска. Сгоняйте материал, и пусть дежурный корреспондент напишет текст, – согласилась, не отрываясь от монитора, Маргарита.
Ей в затылок уже дышал ведающий компьютерной графикой Колдунов – крупный бородатый мужчина с очень тонкой душевной организацией. Как всегда в экстренных случаях, он впадал в волнение, граничащее с паникой:
– Маргарита, по поводу графики для взрыва – это невозможно, вы понимаете, это – элементарно не успеть! Да что же за глупость такая постоянная?! Пусть титровик просто сделает слайд с картой – они же за это получают зарплату!
Поставив точку, Марго попросила выпускающего редактора Ирину Мадзигон:
– Ирочка, заберите, пожалуйста, взрыв и поставьте его в самое начало выпуска.
Встав рядом с Колдуновым и виновато понурив голову, она тихим голоском пай-девочки начала канючить:
– Ну, Валерочка, ну миленький! Это только что произошло… Мы многого не просим – сделайте просто кусочек карты города, где это случилось, и все, а?..
А сама уже осторожно всунула в руки растерянному Колдунову листочек с информацией о взрыве. Взяв его за локоть, Марго сделала несколько шагов к двери, и он послушно пошел с ней рядом, а выйдя в коридор – даже перешел на тяжелый, неуклюжий бег, торопясь к своим навороченным компьютерам.
А Оганесян уже стояла рядом с шеф-редактором и из-за его плеча вычитывала текст ведущей.
– Так, видеоряд про инвестиции удаляйте целиком. Что у нас с хронометражем?
– Перебор намечается, – ответила Мадзигон, старательно просчитывая секунды, – приблизительно одна минута. Что-то надо выкидывать.
«Новости Петербурга» выходили в выделенные в федеральном эфире временные промежутки, так называемые региональные окна. Тяжелейшим редакторским грехом был не точно просчитанный хронометраж выпуска – тогда «Новости» налезали на идущий за ними следом рекламный блок.
– Сейчас – уже некогда, будем сокращаться по ходу. У нас в конце выпуска пара необязательных видеорядов – можно будет их выкинуть…
В редакционной комнате появился режиссер эфирной бригады и возмущенным басом осведомился, принесут ли наконец в аппаратную текст выпуска.
– Все-все, отправляю на печать. Семь страниц, – предупредила Маргарита уже стоявшую наготове у лазерного принтера Маркину. Забрав пачку еще горячих листов, та устремилась в эфирную аппаратную – над дверью уже зажглось табло: «Внимание! Прямой эфир».
Из монтажной выскочила покрасневшая от возмущения Крикунова. Она пребывала в крайней степени ажитации, размахивала руками и даже, кажется, подпрыгивала.
– Маргоша! Это какой-то кошмар!.. До эфира – Две минуты, а эта – мотает туда-сюда!.. Видите ли, ее не устраивает качество съемок!
– Лялечка, иди в эфирную, предупреди Ирину, чтобы приготовились сдвинуть сюжет, – И, решив, что «вот уж – фигушки, пусть с Пиковой разбирается Шаховцев», – Оганесян постучала в дверь кабинета шефа. Через несколько секунд Шаховцев появился в монтажке.
– Все – заканчиваем! – приказал он, – Выпуск уже начался, через две минуты сюжет должен быть в эфире. Пикова, вы что, не слышите меня? Немедленно прекращайте монтаж и давайте мне кассету.
Нервно затягивающаяся сигаретой Пикова стряхнула пепел на пол и, будто не замечая начальника, продолжала вращать ручку быстрой перемотки в поисках нужного кадра. Наконец, обнаружив его, споро поставила электронные метки и сделала склейку.
Из кассетоприемника издевательски медленно выполз крупный брусок 90-минутной «бетакамовской» мастер-кассеты с готовым сюжетом.
Шаховцев, схватив ее, стремительно промчался по коридору в эфирную аппаратную. В редакционной комнате прибавили звук телевизора, – на экране кокетливо улыбалась Курицына.
Маргарита облегченно вздохнула: и Колдунов-умничка сделал карту и даже успел нарисовать на ней маленький взрыв, и сюжет подоспел вовремя, и Петров, как всегда, хорош в кадре – бодро и остроумно рассказал о первом дожде, как добром предзнаменовании для только что открывшегося «петербургского Монмартра».
Получилось почти все. Не выпуск – а просто загляденье.
«И кто решил, что я не люблю эту работу? – подумала довольная Оганесян. – Шеф, конечно, прав: привыкла я к экстриму, без постоянного адреналина жизнь становится скучной».
Выпуск закончился, редакционная комната быстро опустела – следующий еще не скоро, и народ спешил, пока есть свободное время, заняться своими делами – пообедать, покурить, поболтать с коллегами.
– Все, идем в кафе и, как минимум полчаса, – не говорим о новостях! – решительно поднялась Оганесян и вместе с Крикуновой направилась к двери.
– Маргарита, тут звонят из Девяткино, ну помнишь, мы их уже снимали. Там в трех домах нет ни горячей, ни холодной воды, а канализационные стоки скапливаются в подвалах. Они говорят, что если наша бригада приедет, то они перекроют трассу.
Подобные звонки – в «Новостях» не редкость. Народ, возмущенный планами уплотнительной застройки или замученный проблемами коммунального хозяйства, – как эти жители Девяткино, – для того, чтобы привлечь внимание средств массовой информации, устраивал массовые акции, например перекрывал оживленную автомобильную трассу.
– Скажи, что приедем, пусть перекрывают. Только вот – кого туда отправить? У нас сегодня дежурит… ага, Троицкая… вот пускай и едет. Найди ее, ладно? А мы пойдем в кафе, – и быстро, пока их еще кто-нибудь не перехватил, Маргарита и Лялечка заспешили на первый этаж.
Анну искала не только Маркина. Изрядно промокший по пути от станции метро Николай на берегу тихой петербургской речки нос к носу столкнулся со Стасисом.
«Легок на помине», – недобро подумал он.
Стасис поинтересовался, не знает ли Николай, где сейчас находится Анна.
– Должна быть на работе, – неопределенно пожал плечами Николай. – Впрочем, последние дни она постоянно дежурит, а это – бесконечные выезды. Дежурного корреспондента в редакции застать не просто. Если хотите, я могу ей что-нибудь передать.
– Нет-нет, спасибо, – поблагодарил Стасис и для чего-то сбивчиво объяснил, что приезжал в дирекцию по делам, петербургская выставка завтра заканчивается, и ему надо уезжать домой в Литву. Забинтованную голову Николая Стасис будто не заметил – почему это, интересно?
Зато шведский журналист, встретившийся на лестнице, выразил Николаю сочувствие и с серьезной миной принялся рассуждать о том, что состояние борьбы с уличной преступностью в Петербурге оставляет желать лучшего. Впрочем, Свенсона быстро утащил за собой оператор – они уже опаздывали на какой-то выезд.
«Похоже, шведа пристроили к делу, ну и правильно – пусть на практике знакомится с особенностями петербургской тележурналистики».
Выпитый коньяк сказывался – несмотря на неприятности, Николай пребывал в благодушном настроении. Но продлилось это недолго. Добравшись до своего рабочего места и включив компьютер, он обнаружил пришедшее полчаса назад электронной почтой письмо.
Почтовый сервер отправителя находился где-то в домене com.. В графе «тема» заглавными буквами значилось: МАННЕРГЕЙМ.
Николай дважды щелкнул кнопкой «мыши».
«Hi, – прочел он в открывшемся окне. – Надеюсь, твоя голова работает нормально. Бил аккуратно. Напоминаю об этом неприятном инциденте для того, чтобы ты осознал серьезность происходящего.
О деле: документы вернулись туда, откуда взяты, к ним я добавил третье письмо Маннергейма. Мне известно, что покойный Раппала успел сообщить своей внучке ключ к шифру. Будет лучше, если она вспомнит его сама. Без моей помощи.
Не трать время на бесполезные поиски. Через 5 минут после отправки адрес, с которого послано это письмо, перестанет существовать. Я сам вас найду.
Дело это – почти семейное. Участие посторонних только повредит. Причем, так серьезно, что на Выборгском заливе с пожилым рыбаком может произойти несчастный случай. Или на уютный дом в поселке Юкки неожиданно совершат нападение жестокие грабители.
До скорой встречи. Кладоискатель».
«Вот б… – ошарашено подумал Николай, – а ты-то пытался себя успокоить, мол, все уже позади».
Он ощутил, как стремительно поднимается изнутри волна страха. Стало холодно затылку, показалось, что кто-то в упор недобро разглядывает.
Николай резко обернулся – в большой редакционной комнате шла будничная новостийная жизнь, постепенно съезжались со съемок корреспонденты.
«Быстро помаши рукой отъезжающей крыше, – скомандовал себе Николай, – похоже, это сейчас единственное разумное действие».
А он-то, дурень, еще удивлялся – что Стасису здесь нужно, документы-то уже у него?.. Интересно, а он не боится, что я прямо сейчас, просто от испуга или озлобившись, пойду в ФСБ, а? Он-то, кладоискатель херов, должен же предполагать такую возможность?.. Вдруг доблестные чекисты захотят поближе познакомиться с литовским корабелом.
Как это, кстати, он умудряется совмещать лодочный бизнес и карьеру профессионального убийцы? Наверное, есть у него и на случай интереса эфэсбэшников заготовка. Если верить Дюне – действует эта сволочь безошибочно.
Николай вспомнил, что Дюня говорил и о другой особенности Монгрела – никогда не оставлять свидетелей. Даже если он не уничтожает их сразу, обязательно делает это позже, выбрав подходящий момент.
«А мы-то с Анькой – свидетели, сомневаться не приходится. И что же теперь делать? Сложив лапки, терпеливо ждать, когда тебя прирежут, как ничего не соображающего, а потому покорного барана?.. Вот уж х…ки вашей Дунюшке! Не дамся!»
Веселая заводная ярость прогнала липкий страх. Ярость по поводу несостоявшейся жизни, нелюбимой работы и себя самого – стареющего неудачника, давно забывшего сладкий, сочный вкус победы.
Николай вдруг ощутил, как наполняется давно забытой силой, уверенной и спокойной, а потому – очень опасной.
«Значит, говоришь, надо искать? Ну что же, будем искать. Найти клад раньше тебя – это наша единственная надежда».
Его отвлекла Маркина:
– Николай, вы не знаете, где Троицкая? Надо срочно ехать на съемки, а я не могу ее найти, и труба у нее выключена.
– Нет, не знаю, – ответил он, хотя полагал, что Анна скрывается от всех в их закутке.
Так оно и оказалось. Замерзшая Анна, как мокрый воробышек, сжалась в комочек на краешке скамейки.
– Эй, ты что здесь делаешь? – спросил он, присаживаясь перед ней на корточки, – Ну-ка, посмотри на меня.
Она подняла голову – глаза были несчастными и напуганными.
– Я прячусь от Стасиса, не могу его видеть.
– Так он уже давно уехал, – сказал Николай успокаивающе.
Сжав ее замерзшие пальцы своими теплыми ладонями, он подышал на них, чтобы быстрее согрелись.
– Документы достала уже?
– Нет, я боюсь. – Анну ощутимо трясло.
«Бедненькая, – вздохнул Николай про себя, – то ли еще будет». А вслух посоветовал:
– Давай-ка для начала успокоимся и попробуем включить голову.
Анна тряхнула промокшими волосами:
– А ты откуда знаешь про документы?..
– Ну вот и хорошо, похоже, мозги включились. Отвечаю: про документы я знаю потому, что тоже получил послание, – и он пересказал ей текст письма Монгрела.
Внимательно выслушав, Анна кивнула:
– Да, очень похожее пришло и мне. Коль, давай сбежим, а? – Она вновь заговорила лихорадочно. – У меня есть деньги – на карточке, которую мне дед дал. На то, чтобы скрыться на какое-то время, – хватит. Давай уедем куда-нибудь подальше, во Владивосток, а?.. – Она просительно заглядывала в глаза.
Николай вздохнул и ласково погладил ее судорожно сжатый кулачок:
– Я сегодня встречался со своим одноклассником. Он генерал ФСБ. Я просил его найти информацию о третьем адресате Маннергейма – Гядиминасе Миндаугасе, начальнике охраны маршала. Выяснились любопытные подробности. Оказалось, что внук Миндаугаса – очень опасный наемный убийца-профи. Его больше десяти лет безуспешно разыскивают спецслужбы нескольких стран, в том числе ФБР и ФСБ. И даже если нам удастся скрыться от него, нашим близким ведь этого не сделать. Он прекрасно это понимает. Поэтому и написал мне про Юкки и залив. А в твоем письме есть что-то похожее?..
– Да, он упоминает Крым. – Анькина мама и ее второй муж жили в Судаке. – Выходит, он уже взял наших родных в заложники…
Анька так длинно и виртуозно выругалась, что даже Николаю, служившему и воевавшему, такое доводилось слышать нечасто. Заметив выражение его лица, она рассмеялась, а он за ней следом. Они были вместе, и это делало ситуацию не такой безнадежной.
Вернувшись в редакцию и достав из Анькиного ящика документы (в аккуратном бумажном пакете все три письма и дневник Маннергейма), они первым делом сделали несколько копий – на всякий случай, да и завтра они могли понадобиться.
Анна созвонилась с Настей, и та обещала как можно скорее устроить встречу со своим знакомым экспертом-криптологом из Эрмитажа.
Тут их обнаружила Инна Маркина.
– Ты где ходишь, Троицкая? – возмущалась она. – Там жители Девяткино обзвонились уже. Они перекрыли трассу и ждут телевизионную бригаду. Но говорят, что долго им не простоять – водители уже вызвали милицию. Давай, ноги в руки, и дуй туда!
Николай, по ранению освобожденный от работы над вечерними «Новостями», тем временем старательно разыскивал в Сети все, что касалось рунического письма и шифров, распечатывая отдельные фрагменты, чтобы ночью дома без помех заняться письмами и дневником. У него еще теплилась надежда, что ключ к шифру – где-то в записках Маннергейма. Монгрел ошибался. По словам Аньки, дед ей ничего не говорил о коде. Но должна же существовать разгадка этого шифра, будь он неладен…
Николай, уже освоенным способом, перевел «снежинки» третьего письма в руническую запись.
Получилось следующее:
Ничего нового – того, что могло бы указать путь к разгадке. Тот же самый, знакомый по двум письмам текст, отличающийся несколькими рунами.
Николай попробовал тупо подставлять вместо рун соответствующие их порядковым номерам буквы сначала русского, а затем английского алфавита – получалась абракадабра… Да и рун-то всего двадцать четыре, букв в алфавитах – больше.
Руны – система сакральных мистических символов. Викинги считали их даром богов. В одной из древних скандинавских эд описывалось, как верховное божество Один получил знания рун, будучи распятым на священном ясене Игдрасиле. Руническими заклинаниями украшали оружие, могильные плиты, корабли и даже домашнюю утварь. При помощи рун гадали – на сайте модного беллетриста Пелевина предлагались толкования значений выпавших гадательных рунических камней…
Голова, казалось, распухла от большого объема новой информации. Когда Анна вернулась со съемок, Николай рассказал, что успел понять, и сделал для нее копию листка с записанными рунами посланиями маршала – может, завтра в Эрмитаже пригодится.
В ответ Анька поделилась с ним придуманным ею хитрым планом:
– Я сама позвонила Стасису. Мы договорились встретиться сегодня вечером. Я хочу ему рассказать о том, что тебе уже удалось выяснить по поводу писем. Понимаешь, если он будет знать все о наших поисках, может, это удержит его, хотя бы на время, от жестких действий. – Заметив, что Николай посмурнел, добавила: – Не волнуйся, все будет в порядке, я справлюсь, ну чего ты?
Он, понимая разумность ее плана, никак не хотел с ним примириться – ужасно за нее тревожась.
Она быстро написала видеоряд про бунтующих коммунальных страдальцев из Девяткино, и они отправились вместе к метро – до встречи со Стасисом она хотела посмотреть одну из предложенных маклером сдающихся в аренду квартир. Получив письмо Монгрела, Анна первым делом решила снять жилье, чтобы не подвергать опасности Настю и Валерку.
Дождь, ливший весь день, к вечеру прекратился, и закатное солнце устроило неожиданную высокую радугу. Широкой дугой она охватила мокрый и уставший город.
– Это хорошая примета, – радовалась Анна, – я тебе точно говорю. Ничего вы, мужчины, в этом не понимаете. Видишь, какая она праздничная.
У Николая на душе скребли кошки. Он все никак не мог решиться отпустить Анну. Оттягивая неизбежное прощание, затащил ее в демократичную кафешку в узкой стеклянной витрине ДК Ленсовета. Они пили пиво и болтали о неважном. Николай уже собрался взять вторую порцию, но она его удержала:
– Коленька, пора ехать, – и очень серьезно добавила: – Ты не бойся, я не умру, это я знаю точно. Об остальном попробую на время забыть…
Они миновали шумный подземный переход, который облюбовали юные неформалы. В основном грязные и нечесаные, в черных майках и джинсах и таких же черных кожаных куртках с массой металлических заклепок. У кого-то на голове – петушиные гребни невероятной расцветки, кто-то – с африканскими косичками-дредами…
Эти молодые мальчишки и девчонки чувствовали себя в каменном мешке перехода вполне уютно. Рассевшись на заплеванном асфальте, они пили пиво, громко и весело переговариваясь. Надрывно бренчала старенькая гитара – парень в бандане, украшенной соцветием конопли, пел что-то из русского рока. Слушатели, собравшись в кружок, нестройно ему подтягивали. А разбитная девчонка протягивала прохожим старенькую шляпу, собирая гонорар. Она заступила им дорогу, и Николай бросил монетку, но девчонка забежала вперед и потребовала:
– А улыбнуться девушке, мужчина?..
Когда их поезд подошел к станции «Озерки», Анна чмокнула Николая в щеку, с толпой пассажиров вышла на перрон и, встретившись с ним глазами, томно провела кончиком языка по губам, кокетливо ему подмигнув.
«Вот, елки-палки, – подумал он, провожая ее взглядом, – Мата Хари доморощенная».
Aвгycт 200… г., деревня Медянка, Выборгский залив
Бутылку любимого «Henessy» он обнаружил среди немалых запасов хозяина дома.
Арсен с удовольствием прихлебнул из бокала и покатал на языке маленькую порцию божественно-ароматного нектара. Он глотнул и зажмурился от удовольствия. Какие все-таки придурки правоверные мусульмане – добровольно лишать себя такого наслаждения, иншаалла…
Взглянув на обнаженную Ингеборге, нежившуюся в огромной джакузи, он заметил, что струи воды, бьющие из бортиков и дна, явно возбудили бесстрастную латышку. Арсен усмехнулся – несомненно, удача вновь повернулась к нему лицом…
Еще несколько дней назад все было иначе.
Шахидки и трое его людей погибли при неудачном захвате замка. Он с трудом унес ноги. На катер, где их дожидалась Ингеборге, прорвались еще братья Талгаевы – Вахе лишь навылет пробило плечо, а получившего две русские пули Магомета втащили на борт уже без сознания, он истекал кровью.
В продолжение их бед закончилось горючее – проклятые финны во время пьяной морской прогулки сожгли почти весь бак. Бензина на то, чтобы пересечь залив и уйти в Эстонию, как он планировал, явно не хватало…
Арсен уходил от возможной погони на предельной мощности двигателей. Взгляд прищуренных светло-серых глаз рыскал по берегам залива в отчаянной надежде найти выход из западни.
Быстро дойдя от Выборга до острова Стеклянный, он повернул в узкий пролив так круто, что катер почти лег бортом на волну. Иншаалла, похоже, в тот момент его вело само провидение.
Промчавшись мимо причала рыболовецкой бригады, Арсен замедлил ход, чтобы проскочить под мостами.
Взглянув на берег небольшой бухты, которая тянулась по левому борту, он просто завыл от восторга. Пожилой крепкий мужик в рыбацком комбинезоне, загнав в мелкую воду большой джип с лодочным прицепом, втягивал на него с помощью лебедки катер – почти такого же размера, как и тот, на котором пришел Арсен.
Когда подошли поближе, выяснилось, что за рулем джипа сидит какая-то баба – похоже, жена рыбака.
Дальше все было просто – Арсен изрядно повеселился, наблюдая за супругами, далеко не сразу поверившими, что их – таких благополучных и состоятельных – захватили какие-то бандиты. Точнее, уразуметь это никак не мог муж-рыбак, как выяснилось – изрядно пьяный. Он все порывался о чем-то поговорить и разобраться. Резко замахнувшись, Арсен ударил рыбака прикладом. Тот, не удержавшись на ногах, упал в воду, а поднявшись – стоял молча, время от времени сплевывая кровь из разбитого рта.
Его жена отличалась большей сообразительностью. Она вела себя смирно, лишь по-змеиному шипела, понося последними словами рыбалку, пьянство и придурка мужа.
Успокоив рыбака, Борз решительно двинулся к воротам дома, стоявшего метрах в тридцати от воды…
Два дня назад, когда они готовили захват замка, он по своему обыкновению объехал и тщательно осмотрел всю прилегающую территорию. Остановившись неподалеку на шоссе, Арсен долго разглядывал стоявшие на берегу бухты дома. Он тогда уже отметил для себя выгодное расположение одного из них – большого, двухэтажного, сложенного из красивых бревен. Судя по высокому фундаменту, облицованному гранитом, – имевшему приличный подвал.
Щуплый белобрысый парень в рабочем комбинезоне как раз открывал ворота, чтобы впустить во двор большой темный джип. Рядом радостно крутился рыжий боксер. Собака не отходила от одного из приехавших: коренастого, с обширной лысиной, но еще довольно молодого – Арсен понял, что это хозяин.
Лысый повел своих гостей в дом – вверх по широкой каменной лестнице. Вскоре они появились, но уже в резиновых сапогах и камуфляже – похоже, собрались порыбачить.
Арсен не стал дальше наблюдать, но запомнил: хозяева приезжают сюда, чтобы провести выходные дни…
Сейчас он подошел к нижним воротам, ведущим на берег бухты, и, заглянув в щель, внимательно осмотрелся.
Собаку он заметил еще с воды – боксер поднялся на высокое крыльцо и оттуда пристально наблюдал за тем, что происходит в бухте.
Арсен свистнул и указал Ингеборге на пса. Она подняла пистолет. Тяжелая пуля попала боксеру в голову. Безжизненным рыжим комком он скатился по крутым ступеням лестницы.
Белобрысый сторож проводил хозяев и их гостей, а сам отдыхал, попивая холодное пиво. На предельной громкости одновременно орали магнитофон и телевизор – Гена, так звали сторожа, наслаждался лошадиными дозами российской попсы. Он заметил Арсена только тогда, когда тот больно ткнул его в бок стволом «калаша».
С помощью пленников бандиты быстро освободили двор, загнали туда джип с катером на прицепе и перенесли в дом потерявшего много крови Магомета.
Теперь у них появилась база и возможность переждать самый старательный этап розыска. Пускай эфэсбэшники и менты немного остынут, тогда Арсену и его людям будет проще уйти.
Чтобы сбить погоню со следа, Арсен отправил Рамазана, третьего уцелевшего при захвате замка бойца, к противоположному, западному, берегу Выборгского залива. Он отогнал и оставил там финский катер, вернувшись на лодке.
Пока латышка и Ваха устраивали домашний лазарет, Арсен побеседовал со своими тремя пленниками. Рыбак, который вновь обрел дар речи, оказался хозяином крупной торговой фирмы. Он предлагал за собственную безопасность и свободу большие деньги. Но за ними нужно ехать в Петербург. Слишком опасно – трасса «Скандинавия» наверняка перекрыта милицейскими кордонами.
Отпускать одного из супругов, оставляя второго в заложниках, глупо – Арсен, приглядываясь к ним, понял, что чувство, связывающее этих двоих, – застарелая обоюдная ненависть. Оба только обрадовались, если бы опостылевшая половина осталась в бандитском плену. Иншаалла, прямо как тарантулы в банке – зачем так жить?..
От супругов предстояло избавиться. Он забрался в джип и подмигнул сладкой семейной парочке:
– Поедем к вам в гости. Любите гостей, а?..
Трупы он оставил у шоссе в нескольких километрах от Выборга – чтобы быстрее обнаружили.
Вернувшись, загнал джип в гараж. Там обнаружились запасы, видимо не использованной при строительстве, краски, и Арсен заставил Генку покрасить белоснежный красавец-катер. Краска плохо ложилась на пластиковый корпус, образуя потеки и проплешины, и через пару часов на прицепе уже стояла зачуханная старая лоханка.
Арсен похвалил себя за предусмотрительность, когда рано утром в небе над заливом появилась пара вертолетов. На невысокой скорости и малой высоте они облетели острова и береговую линию – его группу старательно искали.
Генка, мучимый раскаянием в собственной беспечной глупости, из-за которой сам попал в беду и не смог сохранить хозяйское имущество, попросил у Арсена разрешения работать на огороде и в парнике. Ему вызвался помочь Рамазан – такой же, как Генка, молодой деревенский парень, тихий и скромный, видимо, за несколько лет войны сильно соскучившийся по крестьянскому труду.
Дни напролет они вдвоем копали, пололи, удобряли и что-то ремонтировали. Доверчивый Генка рассказал Рамазану не только о том, как он после армии не мог найти никакой работы в родной тверской умирающей деревне и вот перебрался сюда, к дальним родственникам, чтобы смотреть за хозяйством, но и поведал немало любопытного о своих хозяевах, не подозревая, что все услышанное Рамазан добросовестно пересказывает Арсену.
Как выяснилось, хозяин Борис – тот самый крепкий, рано полысевший мужчина, которого видел Арсен, – страстный рыбак, поэтому и выстроил дом на заливе. При этом он безумно любит свою семью – жену Татьяну и двоих детей-подростков. Дом он построил большой и основательный, чтоб хватало места и домочадцам, и многочисленным гостям. Ну а самое главное: Борис – глава крупной строительной компании.
В общем, деньги сами шли в руки, и Арсен не собирался от них отказываться.
Он решил дождаться здесь выходных, взять в заложники семью, получить выкуп от любящего отца и мужа, а затем дойти на катере до Приморска, где, как он выяснил, находилась главная база бывшего рыболовецкого колхоза. Основные суда тамошних рыбаков, построенные еще после Второй мировой войны малые тральщики, – латаные-перелатаные неказистые посудины. Но зато их в разных рыбацких хозяйствах так много, что они не привлекали внимания. На такой лоханке вполне можно пересечь Финский залив и дойти до устья Наровы, где проходит российско-эстонская граница. В Эстонии группу уже ждали.
К Генке регулярно наведывались приятели из соседней деревни. Всякий раз он старательно корчил страшные рожи и вращал глазами, пытаясь мимикой сообщить им о захвате дома. Иншаалла, те не отличались большой сообразительностью, простодушно интересуясь, с чего это его так перекосило. Еще сторож придумал шитую белыми нитками историю о какой-то страдающей по нему девице, которой якобы нужно обязательно позвонить, и уговаривал Рамазана потихоньку принести ему мобильник.
Арсену все это окончательно надоело, и он посадил Генку под замок. В углу участка, за домом, в склоне холма находился небольшой железобетонный бункер с тяжелой металлической дверью – как объяснил будущий сиделец, это осталось в наследство от владельцев бывшего здесь когда-то финского хутора. Освобожденный от хозинвентаря бункер стал Генкиной темницей.
Теперь Рамазан, постоянно днем работавший на участке, изображал из себя гастарбайтера-сезонника. С ласковой улыбкой он объяснял всем интересующимся, что Генки нет, его хозяева по какой-то нужде вызвали в город. Появление наемного работника никого особо не удивило – на участке неподалеку трудилась целая бригада турок.
В канун выходных Генкин мобильный ожил. Пришлось извлекать сторожа из темницы. Чтобы он не сболтнул лишнего, Арсен одной рукой держал трубку у его рта, а другой сжимал пистолет, которым ритмично постукивал по упрямому Генкиному лбу.
Звонила хозяйка. Она предупредила, что приедет поздно вечером в пятницу, а муж, вынужденный задержаться в городе, – в субботу утром.
Генка вернулся в бункер, а Арсен занялся приготовлениями к появлению хозяйки.
Август 200… г., Санкт-Петербург
К Эрмитажу Анна приехала пораньше – в половине десятого она уже бодро шагала по камням Дворцовой площади.
Накануне, договариваясь о встрече, она так и не смогла добиться от сотрудницы эрмитажной пресс-службы указаний, куда именно надо подойти. По словам слегка жеманной девушки, представившейся как «рыжая Настя в очках», она готова встретить Анну у любого подъезда, выходящего на Дворцовую площадь.
