Текст книги "За гранью долга"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Да… Так оно и есть… – вздохнула мать. И, вдруг на что-то решившись, мертвым взглядом посмотрела на меня: – Илзе! Моя жизнь мало чем отличается от жизни Кариэны! Дворец, в котором я живу, – та же самая тюрьма. Да, тут нет сырости, не слышно криков боли и хохота сошедших с ума заключенных, зато убийц, грабителей и воров гораздо больше, чем там. Да и действительность во много раз страшнее. Не веришь? Почему? Ты что, не чувствуешь, что я говорю правду? Чувствуешь, но не веришь все равно? А ты попробуй представить себя на моем месте! Я, старшая жена великого Иаруса Рендарра, по прозвищу Молниеносный, последние двадцать три года радость только изображаю! Почему? А я скажу! Я выносила под сердцем шестерых детей! Пять мальчиков и тебя… И пять раз видела собственными глазами, как убивают МОЕГО РЕБЕНКА! Пять раз, Илзе! Ты в состоянии себе представить этот ужас?! А дети этой коровы Мантифы живы и здоровы!!! Младшая жена короля! Пустышка, способная только падать навзничь, рожать и улыбаться! Думаешь, мне, Видящей, было легко с этим смириться? Да, мне с детства внушали, что так оно и должно быть, что мой долг перед королевством состоит в выполнении работы Видящей, а рожать наследных принцев должны другие. Однако, первый раз увидев, как мой сын перестает дышать, я чуть не наложила на себя руки… Сейчас… я почти привыкла. И знаешь, почему? Потому, что шестые роды прошли как-то не так. И я стала бесплодной… Когда-то мне тоже пришло в голову сравнить судьбы женщин из моего рода и тех, кто рожден от Рендарров. Вы – гораздо счастливее…

Глава 30
Аурон Утерс, граф Вэлш

…Будь у меня возможность поблагодарить военачальников Иаруса Молниеносного, я бы обязательно это сделал. Искренне и от всей души. И даже не поленился бы спуститься в ущелье. Ибо то, что нам удалось продержаться до прихода воинов моего отца, было всецело их заслугой…

…Первые две сотни воинов Иаруса Рендарра мы перемололи за какие-то полчаса, при этом даже не запыхавшись. Взбирающиеся по осыпи новобранцы, набранные вербовщиками Молниеносного на территории захваченных им королевств Монерро, Вигиона и Челзаты, держались за оружие и щиты, как перепуганный собакой ребенок за юбку матери. В строю эти красавцы работали приблизительно так же, как и двигались: судорожно размахивая мечами над головой(!), закрывая щитами исключительно лицо и грудь, и совершенно не реагируя на атаки тех, кто находился не прямо перед ними. Последнее меня радовало больше всего – чему-чему, а атаковать тех, кто стоит на одно место правее,[41]41
  Реальная техника ведения боя в строю. Правша, атакующий того, кто стоит перед ним, открывает подмышку для удара его соседа…


[Закрыть] воинов Правой Руки учили очень добросовестно.

А еще делирийцы каким-то образом умудрялись мешать друг другу, постоянно теряли равновесие и, прежде чем сделать шаг вперед, зачем-то смотрели себе под ноги!

В общем, к моменту, когда там, внизу, поняли, что эти горе-вояки полягут у наших ног все до единого и дали команду отступать, на склоне скопилась куча трофейного оружия и ростовых щитов. В количестве, достаточном для того, чтобы вооружить не только коротенькую «стенку», но и подразделение раз в десять больше.

Перевооружением и перестроением занялись сразу же, как только сильно поредевшая тысяча новобранцев, услышав рев сигнальных труб, дисциплинированно унеслась вниз. В общем-то, объяснять каждому из воинов его задачу никакой необходимости не было. Однако и я, и сотник Пайк терроризировали их долго и со вкусом. Для того чтобы слегка отвлечь от мыслей о второй атаке, в которую, как мы понимали, пошлют уже ветеранов…

Увы, «стенка» получилась слишком короткой. Всего из двадцати человек. Вернее, из восемнадцати – три шеренги по шесть человек и два «свободных» воина. Первая шеренга, состоящая из шести бойцов с ростовыми щитами, должна была работать, как та самая «стенка», от которой произошло название такого вида построения. Принимать на себя удары забирающихся по осыпи солдат и без особого фанатизма орудовать короткими мечами. Еще две шеренги, стоящие за их спинами, выполняли другую задачу: взяв длинные копья, которые нам любезно «притащили» делирийцы, причем каждое древко вдвоем, они должны были бить ими через плечи защищающих их щитовиков. Удар граненого наконечника, разогнанного парой дюжих и очень неплохо тренированных мужчин, должен был пробивать вражеские доспехи, как камень, выпущенный из требушета – глиняную стену какого-нибудь крестьянского домика. А латников – сбрасывать со склона. Еще десять человек из десятка Эрви Глойна, разбитые на две пятерки, вооружившись арбалетами, должны были отстреливать делирийцев еще до того, как они доберутся до нашей позиции. Ну а мне и сотнику Пайку, как наиболее подготовленным мечникам, пришлось взять на себя роли «свободных» бойцов – перекрывать проходы между «стенкой» и позициями арбалетчиков…

Положение «стенки» относительно края осыпи было выбрано с тем расчетом, чтобы копейщикам не приходилось бить сверху вниз и чтобы у первой шеренги не было необходимости слишком часто расцеплять щиты. Поэтому перед началом второй атаки «стенка» встала в трех шагах от края осыпи. И, расслабившись, принялась ждать…

…Видимо, снизу наш строй казался слишком хлипким и несерьезным – иначе барабанщики, задающие темп атаки, не стали бы стучать в ритме, вынуждающем воинов бежать. Впрочем, «развлекались» они недолго – кто-то из военачальников Иаруса, сообразив, что вымотанные бегом по осыпи воины могут повторить судьбу новичков, снизил темп перестука, и одуревшие от такой команды ветераны облегченно перешли на шаг…

…Удар щитами, опрокинувший середину первой шеренги на головы подпирающих их товарищей, получился что надо – добрая треть атакующих покатилась по склону, увлекая за собой всех, кто оказывался ниже. Те, кому удалось удержаться на ногах, тут же получили по удару копья и отправились следом. А разделившаяся на две части «стенка» сместилась в стороны. На помощь мне и Пайку, вынужденных отбиваться от тех, кто не поскользнулся на ледяной корке перед позициями арбалетчиков, не улетел вниз и не попал под болты воинов Эрви Глойна…

…В отличие от воинов из первой шеренги «стенки», мне приходилось работать на самом краю осыпи. И для того, чтобы не позволить взбирающимся по ней вражеским солдатам выбраться на площадку шириной в четыре шага, мне приходилось метаться в совершенно сумасшедшем режиме. И в чрезвычайно низких стойках – головы атакующих оказывались в пределах досягаемости мечей, не успев подняться над площадкой даже до уровня моих коленей. Поэтому где-то через час я понял, зачем Кузнечик так много времени уделял силе и выносливости моих ног и заставлял меня часами работать в комнате с очень низким потолком. Впрочем, думать об учителе и методах его преподавания я быстро перестал – видя, что на этом участке осыпи им противостоит только один воин, делирийцы делали все, чтобы меня зарубить…

…К полудню, когда поднявшееся в зенит солнце растопило обе полоски льда, которые мы так добросовестно залили перед позициями арбалетчиков, воинам Глойна пришлось забыть про стрельбу и взяться за подручные средства. Несколько томительно-долгих мгновений – и десятка полтора огромных валунов, которые еще предыдущим вечером являлись частью Пальца, покатились вниз один за другим. Сопровождаемые душераздирающими криками боли и хрустом перемалываемых в труху тел.

Как ни странно, несмотря на безумное количество жертв этой военной хитрости, оставшиеся в живых делирийцы не отступили. Воины, умудрившиеся не попасть под камни, тут же сплотили ряды и продолжили двигаться наверх! Туда, где звенела сталь, и где гибли их товарищи.

Следующие несколько минут мы держались на одних рефлексах – латники короля Иаруса, впавшие в боевое безумие, почти не чувствовали боли и лезли напролом. Поэтому, услышав рев сигнальных труб, играющих отступление, я не поверил собственным ушам – отвести войска в этот момент было самой настоящей глупостью…

…К третьей атаке военачальники Иаруса готовились почти два часа. За это время мы успели перевязать раненых и даже немного «отдохнуть». Правда, этот отдых получился в лучших традициях Кузнечика – именно он считал, что смена рода деятельности позволяет истязаемому им ученику восстановить силы. Короче говоря, мы, побросав на землю щиты и дурея от перенапряжения, подкатывали поближе к краю осыпи все те валуны, которые можно было как-то сдвинуть с места.

Увы, таковых удалось набрать всего семь штук. Зато четыре из этих семи были такими здоровенными, что могли бы проломить даже крепостную стену. Если, конечно, нашлась бы осадная машина, способная отправить их в полет…

Восьмой камень, совершенно неподъемный исполин, выкопать из груды спрессованного щебня не удалось – внизу раздался рев труб, и мы, оставив его в покое, рванули к краю осыпи.

Первый же взгляд вниз, и мы ошарашенно переглянулись: прямо за прямоугольником подразделения латников, над которым реял вымпел с эмблемой вздыбленного медведя, строились легкие лучники!

– Медведи – понятно. Но лучники-то зачем?! – растерянно поинтересовался Эрви. – Оттуда стрелять бесполезно. Мало того, даже если они подойдут на расстояние стрельбы навесом, то подранить кого-нибудь из нас им все равно не удастся – щитов тут предостаточно, да и слепых среди нас нет…

– Может, они надеются, что мы, увидев такое количество стрелков, предпочтем отступить? – спросил я.

– Вряд ли, ваша светлость… – отрицательно покачал головой Латч Царапина. – Скорее, кто-то получил нагоняй за оба проваленных штурма. И сейчас пытается показать, что использует все возможности, какие есть в его распоряжении… Кстати, если бы перед стрелками строились не Медведи, а новобранцы, было бы гораздо хуже…

– Они что, действительно могут стрелять по своим? – недоверчиво посмотрев на товарища, возмущенно воскликнул Глойн.

– Своими они считают только уроженцев Делирии… – вспомнив рассказы Кузнечика, вздохнул я. – Те, кого набрали в армию на захваченных территориях, считаются расходным материалом. Так что радуйся, что нас атакует элита…

– Кстати, радоваться я бы не торопился, милорд… – встревоженно вглядываясь в дальний конец ущелья, буркнул Пайк. – Кажется, я только что слышал перестук молотков. Не удивлюсь, если окажется, что они начали собирать осадные машины…

– Зауважали… – хохотнул Латч. А потом задумался: – Ну да, каждое попадание камня в осыпь будет делать ее все более пологой. И к завтрашнему вечеру… В общем, если к нам не пришлют подкрепление, то к завтрашнему вечеру сюда сможет подняться даже трехлетний ребенок…

…Как и предположил Царапина, кто-то из военачальников усиленно изображал усердие: стрелки осыпали нас стрелами и арбалетными болтами все время, пока латники подразделения Медведей карабкались по осыпи. Однако стоило кому-то из стрелков по ошибке всадить болт в одного из атакующих, как стрельба мгновенно стихла. И не возобновилась даже тогда, когда мы, уронив на землю щиты, подкатили к краю осыпи первые три валуна…

…Медведи среагировали мгновенно – первая шеренга, упав на колени, уперла свои щиты в землю на уровне своего лица. И подставила под его верхний край плечи. Остальные мгновенно изобразили «черепаху». Так, чтобы набравший скорость камень мог прокатиться по ней, не останавливаясь. Однако против таких здоровенных камней, да еще и несущихся с безумной скоростью, прикрываться щитами оказалось бесполезно: прыгающие по склону валуны легко проламывали «черепашью» броню и сметали со своего пути все, что попадется.

Не успели валуны собрать свою кровавую жатву, как взбешенные потерей доброй сотни своих товарищей латники с диким ревом бросились вверх по склону… и замерли, увидев, что на них несется еще четыре таких же камня.

В этот раз о «черепахе» не подумал никто – пытаясь увернуться от камней, Медведи запрыгали по склону, как зайцы по глубокому снегу. И добрых полминуты служили великолепными мишенями для дорвавшихся до своих арбалетов воинов десятника Глойна…

…Если бы злые, как демоны из преисподней, Медведи добрались до нашей «стенки», то неизвестно, чем бы закончился день – судя по проклятиям, которые до нас доносились, они бы вгрызались в наши щиты зубами и рвали бы нас голыми руками, даже находясь за гранью смерти. Однако тот, кто командовал войсками, увидев, как гибнут его элитные части, приказал трубить отступление! И готовые умереть, но стереть нас с лица земли меченосцы, закрываясь щитами, нехотя двинулись вниз!!!

…Следующие пару часов «черепаху» изображали мы – количество стрел, выпускаемых в нашу сторону делирийскими лучниками, поражало воображение. Стрелки, рассыпавшиеся по склону, расстреляли по нашей позиции колчана по четыре, а потом, получив команду отступить, унеслись вниз. Туда, где снова заревели трубы…

Опустив щиты и настраиваясь на бой, мы подошли к краю осыпи и посмотрели на лагерь делирийцев. А потом непонимающе переглянулись: судя по тому, что добрая половина армии стояла к нам спинами, четвертой атаки не намечалось…

Как оказалось через пару минут, атаковать наши позиции никто не собирался – вместо того чтобы бросить своих воинов в очередную атаку, его величество Иарус Молниеносный решил подстегнуть их боевой дух по-своему. Показательно наказав трусов.

…Сначала под рокот барабанов и душераздирающий рев труб в самый центр построения вывели группу из полутора сотен новобранцев, видимо, отказавшихся идти в очередную атаку, и заставили их тянуть жребий. А потом тем, кто не смог обмануть Судьбу, деловито отрубили головы. И, насадив их на копья, аккуратно расставили по внутреннему периметру каре…

– Все. Сегодня продолжения не будет… – пробормотал Пайк, заметив, что группа дворян, руководивших экзекуцией, удалилась в палаточный лагерь, а деморализованные состоявшейся казнью солдаты продолжают стоять на месте. – Воздействие на психику не закончено… Часть вторая – созерцание голов своих товарищей…

…А перед самым закатом за нашими спинами послышался постепенно усиливающийся перестук копыт, и из-за поворота ущелья вылетели первые всадники, одетые в цвета моего рода…

Глава 31
Граф Виго Меддлинг

– Разрешите доложить, ваша светлость? – заглянув в комнату, Гаски прикипел взглядом к прелестям лежащей рядом с графом девицы и, забыв, зачем пришел, судорожно сглотнул.

Покосившись на фигуристую, но до омерзения недалекую дочку хозяина заимки, которая, не понимая своего счастья, уже два часа тряслась и подвывала от страха, Виго раздраженно набросил на нее одеяло и, повернувшись к воину, зарычал:

– Ну, и что тебе надо?

– Ваша светлость! Вельс вернулся! Вы приказали доложить, как только он въе… – почувствовав, что начальство гневается, затараторил солдат.

– Хорошо. Сейчас выйду… – мгновенно забыв про неутоленное желание, Меддлинг спрыгнул с кровати и принялся одеваться.

– М-мне можно идти? – поняв, что графу уже не до нее, всхлипывая, поинтересовалась девица.

– Нет! – рявкнул Виго. И, закончив шнуровать колет, добавил: – Лежи и жди… Я скоро…

…При виде графа Вельс мгновенно вскочил с лавки и поклонился:

– Доброй ночи, ваша светлость! Простите, что прервал ваш сон…

– К чему эти извинения? Мы же не на королевском приеме? – фыркнул Меддлинг. – Не трать мое время! Давай сразу к делу…

– Как скажете, милорд… – воин пожал плечами и зачем-то подергал себя за мочку уха. – В общем, вернуться в Арнорд нам не удастся…

– Не понял? – нахмурился граф. – Это почему?

– На всех воротах столицы Элиреи, кроме городской стражи, дежурят еще и воины графа Орассара. Каждый желающий въехать в столицу демонстрирует вольную, подорожную или дворянский патент. А так же объясняет причину, побудившую его приехать в Арнорд именно в эти дни. Впускают одного из десяти. От силы…

– Ну, поддельных патентов у нас предостаточно… – усмехнулся Виго. – И с фантазией вроде бы все в порядке.

– Увы, милорд! Дворяне, которых воины графа Орассара не знают в лицо, тут же отправляются в Последний Приют. Где с ними беседуют королевские палачи. Говорят, что туда загремел чуть ли не посол короля Конрада Шестого…

– Хорошо! Что нам мешает въехать в него под видом каких-нибудь каменщиков, крестьян, торговцев? Согласись, без поставок продуктов и товаров первой необходимости город не проживет и недели!

– Для желающих что-то продать организованы рынки, на которых все, необходимое городу, приобретается королевскими скупщиками и представителями ремесленных и торговых общин… – уткнувшись взглядом в пол, пробормотал воин. – А еще у каждого крестьянина или рабочего, пытающегося въехать в город, в обязательном порядке осматривают ладони…

– А это еще зачем? – не понял граф.

– Сравните свои руки и руки какого-нибудь землепашца, милорд! – воскликнул Вельс. – Состояние кожи, суставов, ногтей…

– Ну да… – посмотрев на свои ладони, покрытые мозолями от рукояти меча, вздохнул Виго. – А что насчет карет? Досматривают?

– Естественно… – кивнул Вельс. – И еще как: баронессу Шейлу Нейриор, например, попросили откинуть вуаль и показать ладони…

Вспомнив, как выглядит баронесса, Меддлинг криво усмехнулся:

– Неудивительно: когда я ее увидел первый раз, то подумал, что это – переодетый мужчина! Плечи – как у молотобойца. Руки – как грабли. Груди и задницы – просто нет. А нижней челюстью можно раскалывать камни… Знаешь, как ее прозвали при дворе?

– Да, ваша светлость… – воин угрюмо кивнул. – Осадной башней. Похожа как две капли воды…

– Как я понимаю, в город ты не попал… – заставив себя забыть о баронессе, на всякий случай поинтересовался Виго.

– Нет, милорд! Даже пытаться не стал… Однако с Когри Лысым все-таки пообщался – эта скотина каким-то образом выкупила патент торгового представителя цеха кожевников. И скупала шкуры на рынке у южных ворот…

– И что он тебе рассказал?

– Многое… Во-первых, в городе не осталось ни одного нищего и попрошайки: Внутренняя стража шерстит притоны, постоялые дворы и трущобы. Воров, грабителей и убийц развешивают на деревьях без суда и следствия: для того, чтобы оказаться вздернутым, достаточно иметь наколку Темного двора. Во-вторых, в город начали стягивать войска из провинции – в Стрелецкие казармы, например, уже поселили четыреста латников из Орша. В-третьих, в Оружейной слободе забыли, что такое сон – если верить Лысому, то главы гильдий кузнецов и оружейников получили очень крупный заказ чуть ли не лично от Вильфорда Четвертого. И работают не покладая рук. Ну, и напоследок – самое неприятное: сотник Лорк и его люди мотаются по столице вместе с воинами графа Орассара, не задействованными в охране короля…

– Его отстранили от охраны наследного принца? – поинтересовался граф.

– Нет. Его высочества во дворце НЕТ…

– Как это «нет»? – нахмурился Меддлинг.

– Лысый утверждает, что Вальдара отправили в замок Красной Скалы. Под охрану Утерса Неустрашимого. А значит, единственный шанс убрать Вальдара мы уже про… простите, милорд, я имел в виду проворонили…

– Что-нибудь еще? – на всякий случай спросил Виго. Прекрасно понимая, что новостей хуже этой быть уже не может.

– Остальное – мелочи… – вздохнул Вельс. – В Арнорде для королевских нужд конфискованы все голубятни; все колодцы и продуктовые склады взяты под усиленную охрану; посыльные, как в городе, так и за его пределами передвигаются под охраной. На дорогах королевства появились усиленные патрули. Вильфорд готовится к войне и делает это очень добросовестно…

– Не успеет… – усмехнулся Виго. – День-два, и армия его величества подойдет к стенам Арнорда. Кстати, а что известно про Утерса-младшего?

– Так я же говорил, милорд! Или нет? – Вельс снова вцепился в мочку своего уха и, чуть ее не оторвав, пробормотал: – Он и повез принца Вальдара в Вэлш! А вместе с ним столицу покинули и воины сотника Пайка…

– Ну, хоть одна хорошая новость… – заключил граф. – В Арнорде нет ни одного воина Правой Руки… Значит, город обречен.

Глава 32
Аурон Утерс, граф Вэлш

– Достойно… – полюбовавшись на заваленную телами делирийцев осыпь, негромко сказал отец. И замолчал.

Пайк, уловив оттенок этого молчания, мгновенно испарился. Вместе с воинами Эрви Глойна, выискивавшими в ущелье цели для арбалетных болтов.

Мгновенно сообразив, чем вызвано плохое настроение отца, я сжал зубы, скрестил руки на груди и слегка задрал подбородок.

– Ты вел себя… достойно… – минуты через две пророкотал он. – И в Заречье, и в Арнорде… Мне не в чем тебя упрекнуть… Однако… на тебе долг крови… Понимаешь?

Я кивнул.

– Тогда… я тебя не задерживаю…

Прождав еще минут пять, и не услышав больше ни слова, я сглотнул подступивший к горлу комок, развернулся на месте и, стараясь выглядеть уверенным в себе, зашагал к стоящему поодаль Кузнечику.

– Как обычно, сказал полтора слова? – увидев выражение моего лица, усмехнулся учитель.

– Угу.

– Не принимай близко к сердцу! Его уже не переделаешь. Да и стоит ли?

– Неужели он не понимает, что мне иногда нужна его поддержка? – стараясь, чтобы мой шепот не услышал кто-нибудь, кроме Кузнечика, выдохнул я. – «Я тебя не задерживаю!!!» Нет чтобы сказать что-нибудь вроде «береги себя, сынок»?

– Он считает, что ты – воин. Настоящий воин. И ведет себя соответственно… Пора бы уже и привыкнуть!

– Воин? С восьми лет? Или с семи? Я забыл, когда он мне улыбался! Мне каже… – почувствовав руку учителя на своем плече, я устыдился своей вспышки, прервался на полуслове и замолчал.

– Открою страшную семейную тайну… – усмехнулся Кузнечик. – Он был таким всегда. Но это не мешает ему тебя любить. Знаешь, когда в замок добрались первые посыльные, посланные к нам Пайком в ночь после суда, он сказал всего три предложения: «Мой сын был в своем праве. Если его казнят, то Вильфорд умрет. От моей руки…» А через три часа мы уже подъезжали к Косой Сажени…

– И что же заставило вас вернуться обратно? Или вы решили появиться в столице эдак к годовщине моей казни? – съязвил я.

– Не пори чушь. На выезде из Рожна мы столкнулись с еще одним гонцом. Только уже от короля… – посмотрев на меня, как на умалишенного, ответил учитель. И увидев удивление на моем лице, поинтересовался: – Ты что, не в курсе?

Я отрицательно покачал головой.

– Письмо, написанное Вильфордом Бервером собственноручно, причем, судя по всему, сразу после суда, гласило: «Твой сын – жертва заговорщиков. Приговор – лишь средство заставить их раскрыться. Казни не будет. Обещаю. Бервер». И мы, конечно же, повернули обратно…

– Про этого гонца король мне ничего не говорил… – вздохнул я. – Хотя… он и не обязан… Ладно, с этим понятно. Скажи, учитель, а что мне делать дальше? Отец сказал, что меня не задерживает. Формулировка – хоть стой, хоть падай…

– А что тут понимать? – в голосе Кузнечика тут же зазвучали стальные нотки. – Ты убил сына короля. На тебе – долг крови. Ты обязан его вернуть. И помогать тебе в этом не будет ни он, ни я, ни наши воины…

– Помощь мне не нужна! – окрысился я. – Я спрашиваю не об этом! Принц Вальдар все еще в Ледяной пещере или за ним кого-нибудь послали?

– Не посылали никого… Так что, прежде чем займешься своими делами, отведешь его в Вэлш…

…До камина, ведущего к тропе Последней Надежды, я добрался уже при свете звезд. И, взбираясь по отвесной скале, мрачно думал, что слово «долг» каждый воспринимает по-своему.

Нет, отказываться от его возмещения я не собирался – Уложение Уложением, но принц Ротиз умер от моей руки. Меня беспокоило другое. То, что каждый шаг, который я делал по тропе, все дальше и дальше уводил меня от ущелья Кровинки. От возможности выполнить свой долг перед народом королевства, который я обещал защищать! И от отца и двухсот восьмидесяти наших воинов, обязанных любой ценой удержать Иаруса Молниеносного до подхода армии его величества Вильфорда.

Честно говоря, я бы предпочел заняться долгом крови после того, как последний захватчик покинет пределы Элиреи. Ну, или умрет под мечами защитников королевства. Но мой отец и учитель думали иначе…

…– Иди, мы справимся и без тебя! – эти слова, сказанные мне Кузнечиком, я повторил про себя раз двести. Пытаясь найти в них хоть какое-то успокоение. Однако желаемого не добился – мысль о том, что я не был бы лишним ни среди тех, кто собирался на ночную вылазку в лагерь делирийцев, ни среди тех, кто собирался проникнуть в крепость Запруда через подземный ход, не давала мне покоя.

Отвлечься от горьких раздумий у меня получилось только часа через полтора. Когда я, подтягиваясь на очередной зацепке, не почувствовал, что камень под пальцами – «живой».

Чуть не грохнувшись в пропасть, я минут десять сидел на скальной полке, дожидаясь, пока перестанут трястись руки. И не сдвинулся с места, пока не заставил себя смириться с тем, что принять участие в освобождении Запруды мне не удастся…

…Принц Вальдар и Томас Ромерс рубились на мечах. Вернее, мечом работал только его высочество, а мой оруженосец орудовал своим топором, подаренным ему его величеством Вильфордом. Без фанатизма, только намечая атаки и практически не используя даже те удары щитом, которые демонстрировал мне в учебном бою в день нашего знакомства. Видимо, берег наследника престола от случайных царапин или травм. В свою очередь, Вальдар тоже особо не напрягался. Атакуя где-то в половину своей скорости. И почти не вкладывая в удары силу и вес. Назвать происходящее боем у меня бы не повернулся язык, поэтому, полюбовавшись на забавное зрелище минуты две, я отлип от ледяной стены и негромко поинтересовался:

– До рассвета – два часа… Что это вам не спится? Или вы искренне считаете, что ночь – лучшее время для тренировок?

– Спится?! – отскочив от Тома на пару шагов и закинув меч в ножны, завопил принц. – Да мы тут чуть не околели!

– Угу… – поддакнул Ромерс. – Греемся… Почти не переставая… С той минуты, как вы ушли, милорд… Кстати, как там, в ущелье?

– Нормально… – хмыкнул я и, увидев, как вытягиваются лица обоих мужчин, понял, что отвертеться от подробного рассказа мне не удастся. Однако особого настроения расписывать свои подвиги у меня не было, и я, примирительно подняв перед собой обе ладони, добавил: – Расскажу по дороге…

Озверевшие от сидения в ледяной пещере мужчины тут же согласились. А зря. Так как двигаться по тропе Последней Надежды и думать о чем-нибудь, кроме самого пути, мог далеко не каждый воин Правой Руки. Особенно на участке от Ледяной пещеры и до долины Красной Скалы, где каждое движение требовало предельной концентрации внимания. Поэтому о том, как мы обрушили Палец, я заикнулся только через восемь часов. Тогда, когда мы выбрались на склон Лысой горы и увидели стены и башни замка Красной Скалы. И тут же замолчал: вымотанный восьмичасовым переходом принц посмотрел на меня мутным взглядом и, облизнув потрескавшиеся от мороза и ветра губы, прохрипел:

– Потом, ладно? Когда я начну соображать…