Текст книги "Законник."

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Глава 9. Принцесса Илзе

– Колючка! Колючка, ты спишь?

Услышав хриплый голос Коэлина и мерный стук кремня о кресало, я открыла глаза, посмотрела в окно и мысленно взвыла: Застежка, самая яркая звезда Потерянного Ожерелья, все еще висела над крышей Южного Крыла. А, значит, до рассвета было еще ой как далеко…

– Колючка! Ты спишь? – снова повторил брат. И, не дождавшись ответа, похлопал меня по плечу.

Поняв, что поспать мне не удастся, я перевернулась на спину, подтянула одеяло к подбородку и елейным голоском пролепетала:

– Нет, ваше высочество! Как вы могли подумать? Ну, какой может быть сон за три часа до рассвета?

– Никакого… – зажигая очередной светильник, раздраженно буркнул брат. – Скажи, как ты можешь спать в полной темноте?

– Приблизительно так же, как и при свете… – съязвила я. – Главное, чтобы не мешали…

– Мне нужна твоя помощь… – пропустив мимо ушей очередную колкость, заявил он. – И чем быстрее – тем лучше…

– Рассказывай… – вздохнула я, почувствовав, что он все равно не отвяжется.

Коэлин закончил зажигать свечи на прикроватном столике, неторопливо подошел к подоконнику, и, забравшись на него с ногами, хмуро уставился в темноту:

– Мне кажется, что отец приказал мессиру Угтаку сделать все, чтобы моя рана заживала как можно дольше…

– Зачем это ему? – искренне удивилась я.

– Скорее всего потому, что ему надоели мои дуэли… – фыркнул брат. – Заставить меня не драться он не в состоянии. А вот замедлить мое выздоровление – может…

Я подложила под голову подушку, устроилась поудобнее и поинтересовалась:

– Что, рана все еще кровит?

– Нет… Но я до сих пор не могу нормально работать правой рукой! – он взмахнул воображаемым мечом и поморщился от боли. – Малейшее неловкое движение – и вот тут, в животе, словно что-то рвется…

– Может, ты слишком торопишься? – начала, было, я. И тут же замолчала, увидев, как перекосилось лицо брата.

– Тороплюсь? С той дуэли прошел почти год! Год – а я все еще слаб, как двухнедельный телок…

– Рана была очень серьезной… – вздохнула я. – Никто не верил, что ты выкарабкаешься…

– А я – выкарабкался! Всем назло… – злорадно хмыкнул он. А потом помрачнел: – Только вот выздороветь никак не могу. В общем, мне надо, чтобы ты расспросила Угтака. Желательно прямо сейчас…

– Ты куда-то торопишься?

– Да… Мне надо успеть встать на ноги, пока равсары еще во дворце…

– Кто? Равсары? – удивилась я.

– Ну, ты в своем Кошмаре совсем оторвалась от жизни… – посмотрев на меня, как на юродивую, буркнул брат. – Отец побратался с Равсарским Туром, одним из самых удачливых военных вождей горцев за последние лет пятьдесят…

– А ты, конечно же, хочешь скрестить с ним меч?

В глазах Коэлина полыхнуло фамильное бешенство:

– Он – животное! Огромное, неуправляемое, могучее… И опасное, как…

– …как веретенка… – поддакнула ему я. – Поэтому ты готов вцепиться ему в глотку… Зубами…

Коэлин с вызовом посмотрел на меня:

– Да! Готов!!!

– В глотку побратиму своего отца? – уточнила я.

– Да какой он побратим? Так… Очередная игрушка в политических играх… Расходный материал… – поморщился брат. – Уж кто-кто, а я знаю это совершенно точно…

Я недоверчиво посмотрела на него: как правило, Иарус Молниеносный посвящал в детали своих планов только непосредственных исполнителей.

– Отец сказал, что мне пора заняться делом… – увидев сомнение в моем взгляде, объяснил Коэлин: – Поэтому каждый день с рассвета и до обеда я изображаю его тень. И выслушиваю пространные объяснения мотивов того или иного решения…

– Все равно, ему это не понравится… – увидев, что он не лжет, вздохнула я. – Если ты убьешь его игрушку, то, тем самым, нарушишь какие-то планы…

– Да какие там планы? – скривился он. – Очередные поиски прохода через Ледяной хребет, и месть за испытанное унижение. Отец почему-то считает, что горцам тропы не нужны, поэтому они без особого труда доберутся до замка Красной Скалы…

– И что дальше? – внутренне окаменев, спросила я.

– Дальше – все, как обычно: удар в подбрюшье и торжество победителя…

– Да, но сами Утерсы, и воины их Правой Руки – это не тренировочные манекены на заднем дворе… – воскликнула я. – Они порубят равсаров еще на подходах к замку…

– Было бы кому рубить… – хохотнул Коэлин. – Отец всегда правильно выбирает время для атаки, а в настоящее время в замке Красной Скалы воинов почти нет.

– Как это?

– А вот так! Основная масса – в пограничных крепостях. Еще три десятка отправились вместе с Утерсом Неустрашимым в Арнорд, в королевский дворец. И приблизительно столько же мотается вместе с его сыном, Утерсом Законником, по югу Элиреи. Соответственно, жена и дочери графа Логирда практически беззащитны…

– Жена и дочери? – представив себе лица Камиллы, Айлинки и Лидии Утерс, глухо повторила я.

– Угу… – кивнул Коэлин.

– И ты хочешь помешать убийству беззащитных женщин? – зачем-то спросила я.

– Помешать? – брат непонимающе посмотрел на меня. – Да мне на них наплевать! Меня бесит Равсарский Баран! Когда я вижу его самодовольную рожу, у меня темнеет в глазах: здесь, в МОЕМ дворце, он чувствует себя королем!!!

– Может, стоит поработать еще и с ним? – осторожно поинтересовалась я.

– Нет!!! – взвыл брат. И тут же схватился за живот. – Я хочу честного боя…

– Честного? Ты не держал в руках меч почти год! Ты еле двигаешься! Ты его не…

– Я – один из лучших мечников Делирии! – гордо вскинув голову, заявил Коэлин. – И зарублю это вонючее… э-э-э… животное раньше, чем оно успеет понять, что я… э-э-э… атакую…

Увидев капельки пота, выступившие на его лице, я вдруг поняла, что передо мной – тот самый случай одержимости идеей, о котором мне рассказывали еще на первом году обучения. И попыталась проверить свой вывод:

– Может, стоит подождать, пока ты полностью восстановишься после ранения? Ведь если этот самый Тур стал побратимом отца, то он обязательно вернется в Свейрен…

– Ждать? Нет! Он должен умереть сейчас!! Немедленно!!! – в глазах Коэлина полыхнуло фамильное бешенство, а пальцы правой руки обхватили рукоять меча. – Эта тварь посмела посмотреть на меня с сожалением!!!

'Вот она, причина…' – подумала я, и вздохнула:

– Ладно. Что ты хочешь от меня?

– Я хочу, чтобы ты немедленно отправилась со мной к Угтаку! – потребовал он. – Если сделаешь все, как надо, и он поставит меня на ноги за два-три дня, то я…

– Что? – перебила его я. – Вытащишь меня из Кошмара?

– Я позволю тебе познать мужчину…

У меня отвалилась челюсть:

– Что?

– Я позволю тебе познать мужчину! – ухмыльнулся Коэлин. – Мало того, сам найду того, кто сможет держать язык за зубами. Ну, и сумеет тебя не обрюхатить…

Перед моим внутренним взором тут же возникла набившая оскомину картина – потная спина мэтра Джиэро, пыхтящего над Детоубийцей:

– А ты уверен, что мне это надо?

– Я – уверен… – усмехнулся Коэлин. – Это ты пока не понимаешь… Но спасибо скажешь. И не один раз… Ладно, давай, одевайся – договорим по дороге…

…Никаких инструкций по поводу замедления выздоровления Коэлина мессир Угтак не получал. Мало того, оказалось, что отец чуть ли не каждый день интересовался состоянием здоровья наследника престола. И периодически серчал. Что тут же сказывалось на состоянии спины придворного лекаря: для 'улучшения навыков целительства' отец 'прописывал' ему по два-три десятка плетей. Однако, несмотря на частые порки и угрозы закончить жизнь в руках палача, вылечить наследника престола мессир Угтак оказался не в состоянии – по его словам, меч барона Ярмелона перерезал какую-то 'важную жилу' в животе моего брата, и надежды на то, что эта самая 'жила' срастется сама собой, у него не было…

…Выслушав объяснения погруженного в состояние небытия лекаря, Коэлин помрачнел. А потом, не дослушав до конца ответ на очередной заданный вопрос, хмуро посмотрел на меня:

– Ладно. Заканчивай. С ним все понятно… И со мной – тоже… В общем, я буду думать…

– То есть я могу идти досыпать? – поинтересовалась я. И… вздрогнула, увидев, как изменилось выражение лица Коэлина.

– Нет! Выспишься как-нибудь потом… Идем к тебе! Живо!!!

…Эту пробежку по потайным ходам дворца я запомню на всю жизнь – путь, на который требовалось минут пятнадцать, мы пробежали за пять. При этом я разбила в кровь оба колена, ушибла пальцы на правой ноге, ободрала о выступ стены плечо и левое ухо, и с ног до головы изгваздалась в паутине и пыли. Впрочем, мой внешний вид интересовал брата меньше всего – ввалившись в мои покои, он снова взобрался на подоконник и уставился на меня, как кот на полевую мышь:

– Раз первым мечом королевства мне уже не стать, значит, мне нужно добиваться чего-то другого. Согласна?

Не понимая, к чему он клонит, я пожала плечами:

– Наверное…

– Цель, которой я должен добиваться, должна быть такой же высокой, как звание первого меча королевства, так?

– Положим…

– Единственная цель, которая подходит под эти описания – это завоевание всего Диенна…

– Этим довольно успешно занимается наш отец… – вспомнив про его прошлогоднюю неудачу с завоеванием Элиреи, криво усмехнулась я. – Вряд ли он захочет уступить тебе славу Завоевателя Вселенной…

– А у него нет выбора… – кровожадно усмехнулся мой братец. – У меня появилась новая цель. И добиться ее мне не помешает ни моя рана, ни его нежелание…

'И ведь правда не помешает…' – оценив его состояние, ужаснулась я. – 'А я в любом случае окажусь между молотом и наковальней…'

– Завоеватель – это не только личность, которая ведет в бой армию. Но и люди, которые за нею стоят… – мечтательно глядя в темноту, продолжил вещать Коэлин. – Соответственно, самая первая задача, которая перед нами стоит – это сделать их моими сторонниками… Что для тебя – раз плюнуть…

– Для меня?

Брат холодно посмотрел на меня:

– Я – единственный человек, который может дать тебе хоть какое-то будущее. Поэтому ты сделаешь все, что я скажу… Правда, сестричка?

– А как же Тур и его сочувствующий взгляд? – вместо ответа на весьма скользкий вопрос поинтересовалась я.

– Вождь жалкой кучки горцев, только и умеющих, что крутить хвосты своим овцам? Не смеши: когда моя армия придет в их селения, он будет ползать у моих ног, вымаливая жизнь себе и своим близким…

Глава 10. Аурон Утерс, граф Вэлш

…Олмар и Лотилия Миллз оказались болтливы до неприличия. Уже через час после выезда из Ирлимского оврага я начал подумывать о том, что мое согласие доехать до ближайшего постоялого двора в их карете было ошибкой: они тараторили не переставая, усиленно стараясь пересказать все новости и слухи, которые слышали за последние лет десять. И забалтывались так, что не слышали половины моих вопросов. А еще они не отличались особой связностью мышления, поэтому для того, чтобы направить их мысль в нужное русло, мне приходилось проявлять чудеса изворотливости и красноречия.

Впрочем, оно того стоило – к моменту, когда мы въехали во двор постоялого двора, расположенного у околицы деревеньки под названием Мельницы, я четко представлял себе не только нынешние проблемы баронства Квайст, но и основные причины, которые к этому привели.

Если убрать несущественные детали, то получалось, что начало падению рода Квайстов положил основатель рода, Вердо по прозвищу Бросок Костей. Храбрый воин, заслуживший баронский патент на поле боя, он, выйдя в отставку и поселившись в пожалованном королем лене, не смог смириться с бездельем. И… принялся играть. Так же истово, как и воевал. Не мыслящий жизни без будоражащего кровь азарта, он довольно быстро перестал чувствовать грань между жизнью и игрой. А еще разучился вовремя останавливаться. Хотя, зачем ему было останавливаться, если везло ему почти всегда?

Богиня Удачи благоволила к барону Вердо почти всю его жизнь: он регулярно выигрывал деньги, оружие, коней, плодородные земли, и, если верить слухам, даже чьих-то жен. А за год до своей смерти вдруг взял и проиграл. И не что-нибудь, а столицу своего лена, город Атерн.

Граф Алан Миллз, прадед графа Олмара, выиграв целый город, не сразу поверил своему счастью – по семейным преданиям, месяца полтора после вступления в права владения он безвылазно жил в Атерне. И каждое утро, выглядывая в окно покоев своего нового замка и видя перед собой Лобную площадь, ошалело восклицал:

– Нет! Ну надо же – целый город за одного коня…

…Сын барона Вердо Квайста не разделял увлечений отца. И, вступив в права наследования, поклялся сделать все, чтобы вернуть себе бывшую столицу лена. Только вот его связей при дворе для этого оказалось маловато: попытка вчетверо повысить пошлины на проезд по дороге, соединяющей город с землями де Миллзов, завершилась разбирательством в Королевском суде и огромным штрафом. Попытка силового захвата Атерна – гибелью трех десятков отборных воинов и еще одним разбирательством в Королевском суде, в результате которого баронство потеряло семь приграничных деревень и что-то там еще. Попытка запретить своим вассалам торговать с горожанами тоже закончилась неважно – часть свободных землевладельцев подала челобитную королю, а те, чьи земли располагались на границах лена, заключили щитовые договора с менее требовательными соседями.

В общем, тридцатилетнюю экономическую войну с графством Миллз выиграли… Миллзы. По мнению графа Олмара, потому, что каждому из наследников их рода с детства вбивали в голову не только дворцовый этикет и технику владения оружием, но и основные законы экономики.

Последний удар по благосостоянию лена нанес нынешний глава рода, барон Самед Квайст, которого в народе действительно звали Размазней: по настоянию своего отца женившись на младшей дочери де Венгаров, девицы волевой и на редкость склочной, он довольно быстро оказался у нее под каблуком и полностью самоустранился от ведения каких-либо дел. Вместо того чтобы заботиться о своих крестьянах или хотя бы вести ту же самую войну, Размазня предпочитал проводить время в винном погребе, на псарне или в одном из охотничьих домиков, разбросанных по всему баронству.

Его супруга не возражала. Вернее, ей было все равно: Майянка Квайст не чаяла жизни вне королевского двора, постоянно жила в Арнорде и вспоминала о лене своего мужа только тогда, когда ей требовались средства на оплату светских приемов. Или на покупку новых нарядов для королевских балов.

Каждый ее приезд в баронство сопровождался повышением налогов. Мытари Квайстов, сопровождаемые вооруженными до зубов охранниками, отправлялись по деревням, а ее милость баронесса Майянка, дурея от безделья и скуки, принималась терзать своего безвольного мужа…

…Чем выше задирались налоги, тем безлюднее становилось баронство: крестьяне предпочитали сгинуть невесть где, чем умереть от голода на плодороднейших землях южной Элиреи. Естественно, уходили не все – часть квайстцев, не желающих продавать нажитое имущество за бесценок, выходила на больную дорогу, решив, что имеет полное право поднимать свое благосостояние за счет тех, кто пытался сократить путь из столицы в отдаленные уголки юго-восточной части королевства.

Грабили днем и ночью, в ясный солнечный день и в непогоду, летом и зимой. Дворян и крестьян; тех, в чьих повозках лежал жалкий мешок с мукой, и на чьих каретах красовались родовые гербы; тех, кто путешествовал один, и тех, кого сопровождали отряды вооруженной стражи.

Вооруженные в буквальном смысле слова, чем попало, местные разбойники бросались на добычу, как воронье на падаль. И частенько гибли под мечами сопровождающих 'добычу' солдат. Однако на смену погибшим на дороги выходили другие: женам и детям до предела оголодавших крестьян требовалась еда. А для того, чтобы ее купить – деньги. Заработать которые честным трудом становилось все сложнее и сложнее…

Нельзя сказать, что ситуацию, сложившуюся в лене, не пытались как-то изменить: скажем, последний начальник Тайной службы Элиреи, покойный барон Велсер, несколько раз посылал сюда своих подчиненных, а отряды солдат тех же де Миллзов постоянно мотались между Атерном и графством, прореживая число любителей легкой наживы. Однако и те, и другие действительно боролись не с причиной, а со следствием. Поэтому разбойников меньше не становилось…

Естественно, слушая разглагольствования графа Олмара, я делал поправку на то, что это – точка зрения всего одной из двух противоборствующих сторон. И пытался поставить себя на место де Квайстов. Однако получалось из рук вон плохо: я не мог представить себя играющим на замок Красной Скалы, Размазней, прячущимся от жены и проблем баронства в винных погребах, или баронессой Майянкой, грабящей собственных вассалов.

А еще я не понимал, как именно выполню обещание, опрометчиво данное разбойнику: увы, на мой взгляд, законных способов заставить баронессу Квайст снизить налоги в своем собственном лене не существовало, а использовать незаконные я не мог по определению…

В общем, въезжая во двор постоялого двора 'Медвежий Угол', я пребывал в довольно мрачном настроении. Настолько мрачном, что, услышав лязг стали и воинственные выкрики сражающихся, даже обрадовался. И вылетел из кареты раньше, чем разобрался в ситуации.

Увы, побоищем на улице и не пахло: во дворе 'Угла' кипела самая заурядная потасовка – человек десять вооруженных оглоблями и слегами селян усиленно пытались вбить в землю пятерых охранников купеческого обоза. Те, естественно, сопротивлялись. Естественно, используя для этого не мечи, а вырванные из ограды колья.

Первые несколько минут смотреть за ними было даже интересно – еле стоящие на ногах 'бойцы' умудрялись промахиваться по своим противникам даже тогда, когда били в упор. Однако когда брошенный одним из селян кол чуть не влетел в карету к баронессе Лотилии, я понял, что с этим 'весельем' надо заканчивать. И приказал прекратить балаган.

На мой приказ отреагировал только один из атакующих, уже получивший свое, и теперь вжимающийся спиной в стенку конюшни и баюкающий сломанную руку. Только вот реакция у него оказалась странная – мужик икнул, потер подбитый глаз и… продолжил наблюдать за своими более удачливыми товарищами, в чьей крови, разгоряченной выпитым вином, все еще играл молодецкий задор.

Впрочем, возмутиться такому неуважению я не успел: услышав мою команду, Рыжий Лис подал команду 'к бою', и между мною и дерущимися мгновенно возникла черно-желтая 'стенка '…

Услышав шелест покидающих ножны мечей, охранники мгновенно сориентировались, и, побросав дреколье, попадали на колени.

А вот их соперники – нет: обрадованные 'трусостью' горожан, они рванулись в атаку… и кубарем покатились по земле, сметенные слитным ударом стены щитов…

– Кто шевельнется, лишится десницы… – рыкнул Рыжий Лис. И, повернувшись ко мне, так же громко поинтересовался: – Повесить кого, ваша светлость, или как?

На постоялом дворе мгновенно стало тихо, как в усыпальнице.

– Сам разберешься… – оглядев перепуганные лица драчунов, хмуро буркнул я. И жестом подозвал к себе хозяина…

…В большом зале таверны царил жуткий кавардак. Судя по тому, что две трети столов и лавок большого зала оказались перевернутыми, прежде, чем выбраться во двор, дерущиеся вдоволь потешились внутри.

Окинув взглядом все это 'великолепие', я аккуратно обошел здоровенную лужу из дешевого вина, в которой валялись куски мяса, сыр, хлеб и нарезанная кружками вареная репа, добрался до лестницы, ведущей на второй этаж, и мрачно посмотрел на хозяина:

– Другой зал есть?

– Да, ваша светлость! Дворянский! На втором этаже… Там чисто, как… в… э-э-э…

– Отлично… Значит, сначала прикажи принести ко мне в комнату бочку для омовения, а эдак через час собери ужин… На троих… В этом твоем дворянском зале…

– Будет сделано, ваша светлость… Все, как вы скажете, ваша светлость… Вы не пожалеете, что заехали в 'Медвежий угол', ваша светлость… Вторая комната справа, ваша светлость… Позвольте, я ее открою, ваша светлость?

…Уже через пару часов я сидел в дворянском зале, принюхивался к запахам, доносящимся с кухни, и внимательно слушал очередной рассказ графа Олмара:

– …а когда к нему заявились мытари, хозяин поля, потравленного конями барона Самеда, заявил, что отказывается платить щитовые, так как его сюзерен нарушил какую-то там статью вассального договора. То есть, вместо того, чтобы охранять своих вассалов и их имущество, вводит их в разорение…

Граф Олмар размахивал кубком с вином так энергично, что я в какой-то момент поймал себя на мысли, что вместо того, чтобы вдумываться в его рассказ, заворожено наблюдаю за каплями вина, пролетающими в опасной близости от платья леди Лотилии.

– Арестовать его мытарям не удалось: шестеро сыновей и полтора десятка близких родственников умника взялись за дреколье, и псы Сучки Квайст получили по рогам…

– Ну что же ты такое говоришь, дорогой? – слегка покраснев, воскликнула графиня.

Ее супруг нахмурил брови, удивленно посмотрел на жену… и заржал:

– И правда смешно! Га-га-га!! Псы – и по рогам!!!

– Не называй баронессу Майянку сучкой… – громким шепотом попросила его графиня.

– А как иначе? – искренне удивился Олмар Миллз. – Это же не я ее так прозвал, а народ. А народ ошибается редко… Вот, например, прозвище отца нашего уважаемого гостя – Неудержимый. Разве это не правда? Разве кто-то может сказать, что смог устоять против атаки воинов Правой Руки, которую вел в атаку граф Логирд? Нет! А прозвище самого графа Аурона – Законник? Оно тоже дорогого стоит: человек, способный зару…-

– Олмар!!! – почувствовав, что ее мужа заносит, графиня Лотилия дернулась, и графа тут же перекосило от боли…

'Каблучок у туфельки должен быть довольно острым…' – мрачно подумал я. Стараясь задвинуть куда подальше воспоминания о принце Ротизе, павшем от моей руки…

– Мда… О чем это я? Ах да, о том, что Майянка Квайст – Сучка, причем самая настоящая…

– Вы говорили о том, что арестовать этого самого землевладельца мытарям баронессы не уда-… – начал, было, я. И запнулся на полуслове, поняв, что у меня есть шанс выполнить обещание! И весьма неплохой!

– Мой муж имел в виду совсем другое… – заметив, как изменилось мое лицо, воскликнула графиня Лотилия. – Он искренне восхищается вашей семьей, и… и здесь, в 'Медвежьем углу', довольно крепкое вино…

– Все нормально, графиня… – улыбнулся я. Потом посмотрел на подавальщицу, несущую нам блюдо с жареным поросенком, и добавил: – Просто мне в голову пришла очень интересная мысль…

– Согласен! Мысль более чем интересная… – перехватив мой взгляд и оценив стать девчушки, жизнерадостно заржал де Миллз. – Особенно спереди…

Графиня Лотилия облегченно выдохнула, потом нахмурилась, царственно повернула голову в сторону зардевшейся девчушки, и, оглядев ее с ног до головы, презрительно фыркнула:

– Дорогой! Когда мы вернемся домой, я обязательно свожу тебя в Заречье…

– Зачем? – удивился граф.

– Там, в коровниках, попадаются буренки с выменем раза в два покрупнее…

– Фу, Тилли, о чем ты говоришь? – поморщился граф. – Там – животные… А тут – чудо природы…

'Чудо природы' расцвело, потом догадалось поставить на стол блюдо и… повело плечами. Да так, что ее действительно немаленькая грудь призывно заколыхалась.

– Чудо, говоришь? – зашипела графиня, и я понял, что ее мужа надо спасать. Причем как можно скорее. Впрочем, сам граф среагировал на тон супруги намного быстрее меня:

– Дорогая! Не забывай о долге гостеприимства! Мы обсуждаем женщину, которая понравилась графу Утерсу, и которая сегодня ночью будет греть его постель… Соответственно, говорить о ней иначе как в превосходной степени я не имею права…

Графиня слегка покраснела, затравленно посмотрела на меня и захлопала ресницами:

– Простите, граф! Я иногда бываю ужасно ревнива… Девушка действительно очень мила, и я… полностью одобряю ваш выбор… Кстати, если вам нравятся женщины… такого типа сложения, то я могу прислать к вам свою наперсницу Олсинею. Смотрится она ничуть не хуже, и вдобавок довольно умна и начитана. То есть сможет развлечь вас еще и светской беседой…

– Благодарю вас, графиня… – учтиво ответил я. – Только на сегодняшнюю ночь у меня несколько другие планы…

– Как вам будет угодно… – пожала плечами Лотилия. И снова улыбнулась. Подавальщице. Так, что та мгновенно поняла намек и исчезла за дверями кухни. – Итак, дорогой, ты рассказывал нам об аресте того умника из Тихого Плеса…

– Умника? – граф удивленно посмотрел на жену, на меня, а потом зачем-то заглянул в полупустой кубок: – Какого умника?

– Того, кто отказался платить мытарям баронессы Майянки… – графиня снова захлопала ресницами. Но уже с легкой угрозой.

– А-а-а… Точно! – тут же спохватился граф. – Ну, а дальше все было, как всегда: Сучка Квайст прислала с мытарями два десятка солдат, и те зарубили и умника, и его сыновей. Нет, не так – зарубили сыновей, а умника – вздернули…

– За что? – возмутился я. – Он же был в своем праве?

– Иногда прав тот, у кого больше прав… – пожал плечами граф. – В общем, такова жизнь, и… не нам ее менять…