Текст книги "Законник."

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– Дальше можешь не объяснять: идея понятна… – перебил его Иарус. Потом воткнул флажок на место и задумчиво поинтересовался: – Ну, и насколько точен этот план?

– Пока недостаточно, ваше величество… – вздохнул картограф. – Я гучаюсь за взаимное гасположение кругпных гогодов и кгепостей Делирии, за ближайшие окгестности этого тгакта и за данные, указанные в свитках. А, скажем, за внутгенние гайоны Ледяного хгебта или земли, лежащие за границей Делирии – не могу: у меня всего тгое помощников, котогые способны толково описывать все, что видят во вгемя путешествий. Увы, там они побывают не ского…

– Внутренние районы Ледяного хребта, за исключением ущелья Кристальной и окрестностей крепости Черная Веха, меня пока не интересуют. А вот дороги Элиреи и Морийора – очень даже… – буркнул король. Потом достал меч и прикоснулся его острием к небольшой резной башенке, расположенной рядом с синей лентой Алдона:

– Как я понимаю, это – крепость Церст?

– Да, ваше величество!

– Значит, мы – где-то тут, так?

– Постоялый двог 'Винный поггеб' слишком мал, чтобы его изобгажать на таком маленьком плане… – виновато пробормотал картограф. – Но место вы показали совегшенно точно, сиг!

– Значит, вот это – Клаймский тракт… Это – Клайм… А где-то тут, за краем карты, должна быть Латива… И к юго-востоку от нее – Арнорд… Мда… Интересное ощущение: смотришь на твой план, и кажется, что видишь Диенн с высоты птичьего полета…

С трудом оторвав взгляд от карты, король повернулся к начальнику Ночного двора: – Игрен?

– Да, ваше величество?

– В эту комнату никого не впускать! Естественно, кроме Гаурена и его помощников. Окно заколотить. У двери поставить охрану. Самому мэтру выделить пару телохранителей и обеспечить всем необходимым для скорейшей перевозки деталей этого плана в Свейрен. Далее, отобрать пять десятков толковых воинов, умеющих писать, и в кратчайшие сроки научить их составлять подробнейшие описания местности. После завершения обучения, снабдив достаточным количеством почтовых голубей, отправить их в Морийор и Элирею… В общем, до конца сезона дождей, то есть максимум через полтора месяца, у мэтра Гаурена должны быть подробнейшие описания окрестностей Клаймского тракта от крепости Церст и до Лативы, верхнего течения Алдона на всем протяжении границы Морийора и Элиреи, Западного тракта Элиреи и местности вокруг Арнорда…

– Будет сделано, сир!

– Гаурен? Создавая план во дворце, не трать время на ерунду: вот эти звери, птицы и змеи мне не нужны! На местности должно быть изображено только то, что требуется для планирования военной кампании. В частности, овраги, ущелья, нависающие над дорогой скалы. Места, подходящие для организации засад. Реки с переправами и бродами. Ручьи и колодцы… Как я понимаю, план в моем дворце будет в несколько раз больше этого, так? Значит, для того, чтобы мне не приходилось тянуться к интересующим меня местам, в зале, в котором он будет создаваться, постели второй пол. Стеклянный. На высоте двух-трех локтей от самой высокой 'горы'. Учти, что основа, на которую ляжет стекло, должна быть достаточно прочной, чтобы выдержать вес нескольких человек, и в то же время не мешать видеть то, что находится под нею. Что еще? Ах да, сопроводительные свитки! Пусть ими занимаются люди Игрена: информации у них в разы больше, чем у тебя, да и писать они умеют не хуже… Ясно?

– Да, сир!

– И последнее… – король прислушался к донесшемуся с улицы ржанию и повернулся к скользнувшему к окну Тарану: – Рединсгейр?

– Он самый, ваше величество! – кивнул телохранитель.

– Наконец-то! Гаурен?

– Слушаю, ваше величество!

– Я надеюсь, ты понимаешь, что рассказывать обо всем этом не стоит? Никому, включая твою собственную жену?

– Да, сир!

– Отлично… Тогда можешь начинать его разбирать: суть я уяснил, а работать с ним здесь не получится… Некогда…

И… я тобой доволен: по приезде в Свейрен подойдешь к казначею и получишь кошель с пятью десятками золотых…

…Урбан Рединсгейр выглядел сногсшибательно, но совсем не грозно. Ибо если кроваво-красный плащ, мелкопластинчатый ламмеляр работы маэстро Шардуга и черные бархатные шоссы, обтягивающие бедра владыки Морийора, хоть как-то вписывались в образ короля-воина, то унизанные перстнями пухленькие пальчики, нервно тискающие рукоять меча работы мэтра Гарреры, вызывали серьезные сомнения в его достоверности.

Впрочем, кто-кто, а Иарус Рендарр совершенно точно знал, что меч, висящий на поясе Урбана Красивого, еще ни разу не пробовал крови врагов своего хозяина. И являлся обычным украшением. Таким же, как корона, золотая цепь, красиво уложенная поверх ламмеляра, или украшенная драгоценными камнями перевязь.

'Интересно, а Красавчик вообще знает, что кольца мешают удерживать рукоять меча?' – мысленно спросил себя Молниеносный. И так же мысленно ответил: – 'А если бы и знал – какая разница? Все равно король-воин из него, как орел из свиньи…'

Тем временем Урбан Рединсгейр царственно опустил свое объемистое седалище на походный трон, и, поудобнее пристроив меч, ослепительно улыбнулся:

– Рад приветствовать тебя, мой венценосный брат!

Перед глазами Иаруса возникло лицо Беглара Дзагая:

'Ты позвал, и я пришел… Говори…'

'Вот Равсарский Тур – воин, хоть и не король. А этот – размазня…'

'Размазня', не услышав ответа на свое приветствие, удивленно приподнял одну бровь. И… промолчал. Видимо, решив, что дождаться ответа будет благоразумнее…

'Все так же пуглив…' – мысленно хмыкнул Иарус. Потом еще немного полюбовался на завитую в мелкие колечки бороду 'венценосного брата', и, наконец, соизволил улыбнуться в ответ: – Здравствуй и ты, Урбан! Что заставило тебя въехать на территорию Делирии без моего приглашения?

Король Морийора непонимающе вытаращил глаза:

– В смысле? Э-э-э, барон Эритрейя Логвурд, мой посол в Делирии, сообщил мне, что на восьмой день после праздника Урожая ты будешь в баронстве Ларс. А на следующий, то есть сегодня, заедешь в постоялый двор 'Винный погреб', где хотел бы обсудить со мной свои будущие завоевания… Так он, это… ошибся?

– Нет… – усмехнулся Молниеносный. – Все правильно… Я просто пошутил…

– А-а-а!!! – облегченно выдохнул Красивый. – Хорошая шутка получилась…

– Правда, барон Логвурд все-таки ввел тебя в заблуждение. Как ты понимаешь, обсуждать свои будущие завоевания я не привык: обычно о моих планах узнают только после того, как я их реализую… – выделив интонацией слово 'после', буркнул король Иарус. – В общем, я хотел тебя увидеть только для того, чтобы сообщить следующее: через два месяца королевство Морийор войдет в состав Делирии…

– Что-о-о!?

– Королевство Морийор войдет в состав Делирии… – спокойно повторил Молниеносный. – Дней через пятнадцать после окончания сезона дождей…

– Снова шутишь? – вымученно улыбнувшись, спросил король Урбан.

– Нет, не шучу. Как сказал, так оно и будет…

– То есть… ты заманил меня в ловушку? И теперь… моя жизнь в опасности?

Иарус Рендарр жизнерадостно расхохотался:

– Нет! Об этом можешь не беспокоиться: я всегда держу данное слово. И после нашего разговора ты уедешь из 'Винного погреба' живым, здоровым и совершенно свободным…

– Э-э-э… тогда… я ничего не понимаю! Если ты не собираешься меня убивать, значит…

– Ничего это не значит… – поморщился Иарус. – Урбан! Твоя армия – это толпа расфранченных недоумков, умеющая красиво маршировать по площади перед твоим дворцом и слитно орать 'Морри '. Всего остального твои солдаты делать не умеют…

– Да, но…

– Не смеши: твои военачальники ничуть не лучше: те, кто помнит твоего деда, либо давно выжили из ума, либо сосланы в свои имения, а лизоблюды, которых ты зачем-то держишь рядом с собой, способны только кланяться и улыбаться!

– Но ведь есть еще армии Элиреи и Онгарона! У меня с ними заключены мирные договора и военные союзы!

Иарус Молниеносный равнодушно пожал плечами:

– Да, их армии вполне боеспособны. Но тебе и твоему королевству это не поможет…

– Почему это?

– Урбан! Ты вообще вникаешь в те новости, о которых тебе докладывают твои министры?

Красивый нервно сжал кулачки, поморщился от боли в пальце, защемленном кольцом, и непонимающе уставился на Иаруса:

– Какую именно новость ты имеешь в виду?

– Несколько дней назад в Малларе были убиты три человека. Королевский казначей, начальник королевской гвардии и королевский камерарий…

Дослушав Молниеносного, Урбан Красивый задрал нос и изобразил на лице что-то вроде презрения:

– Твои сведения слегка устарели: убиты не трое, а четверо. Четвертый – Алатейя Ранмарк, наследник графа Гайоса Ранмарка, походивший на отца, как две капли воды! Убийцы просто ошиблись… Могу сказать больше: они планировали убить не только этих четверых, но и начальника пограничной стражи Онгарона, командиров Алой и Белой тысяч и принца Гаррида!

– Да ты что? – 'удивился' Иарус. – И откуда эти данные?

– Воинам графа Ранмарка удалось поймать нескольких убийц. Оказалось, что все они эли-…

– Ну?

– Э-э-элирейцы…

– Теперь-то ты понял?

Король Урбан поиграл желваками, подергал себя за ус и хмуро пробормотал:

– Получается, что ты воспользуешься сложившейся ситуацией, и вероломно нападешь на меня именно тогда, когда Бадинет объявит войну Вильфорду?

– Вероломно? – удивился Молниеносный. – Почему это? Мирного договора мы не заключали. Договора о ненападении – тоже… Кроме того, я никогда не скрывал, что имею виды на Морийор. Так в чем заключается мое вероломство, Урбан?

– Нападать на мирное королевство вероломно!!! – взвизгнул Рединсгейр. – Война – это тысячи, десятки тысяч смертей!!!

– Хорошо. Не буду нападать!

Красивый зажмурился и непонимающе затряс головой:

– Как это 'не будешь'? Ты что, передумал?

– Нет, не передумал…

– Опять шутишь?

– Я НЕ ШУЧУ! – рявкнул Иарус. – Морийор войдет в состав Делирии! Без всякой войны! Ибо я не собираюсь терять воинов, завоевывая твое паршивое королевство!!!

У Урбана Рединсгейра отвисла челюсть:

– То есть ты считаешь, что я открою тебе ворота Лативы просто так?

Молниеносный кивнул:

– Я в этом уверен!

– Бред!!!

– Урбан! Если ты не откроешь мне ворота Лативы и всех остальных городов, то закончишь жизнь, насаженный на кол в Эрдэше, на берегу живописного озерца с восхитительно красивым названием Сердце Степи…

– Ты считаешь, что моя армия не справится даже с кучкой босоногих степняков? – возмутился Красивый.

– Урбан! Я отказываюсь понимать, почему тебя до сих пор не свергли! Ты не умеешь думать! Вспомни, что творится на южной границе твоего королевства!

– Одно из племен ерзидов вероломно напало на Дилесс… Сожгло город, угнало в полон несколько сотен женщин… И все… Кстати, я отправил туда графа Мальира с пятью сотнями солдат…

– Целых пять сотен, говоришь? Что ж, этого как раз хватит, чтобы раззадорить твоих южных соседей. Перед тем, как они двинутся к Найризу…

– Пять сотен вооруженных до зубов латников, Иарус!!! Ты меня слышишь?

– К стенам Найриза подойдет армия из десяти тысяч степняков! Что им твои жалкие пять сотен?

– Десять тысяч? – ошалело повторил Урбан Рединсгейр. – Ты в этом уверен?

– Более чем… И если к этому времени моя армия не успеет добраться до южных границ Морийора, то от твоего королевства останутся одни воспоминания…

– Когда это случится? – пропустив мимо ушей последнее предложение, встревоженно спросил Красивый.

– Ерзиды соберут армию месяца через два-два с половиной. Справиться с ними ты не сможешь… Значит, тебе придется открыть мне ворота всех своих городов: в отличие от них, мне города нужны целыми и невредимыми. А их жители – живыми… Кстати, не забудь, что для того чтобы добраться до южных границ Морийора, моим воинам потребуется еда, пища и топливо для костров…

Урбан Рединсгейр криво усмехнулся:

– То есть я должен буду кормить и поить армию победителя?

– Угу… Ибо сказано – горе побежденным…

Король Морийора нервно сглотнул, судорожно стиснул подлокотники трона, и, уставившись в пол, глухо спросил:

– Скажи, Иарус, а почему ты со мной настолько откровенен? Ведь если все так, как ты говоришь, то тебе просто надо выждать эти два с половиной месяца, и напасть на Морийор одновременно с ерзидами…

Молниеносный пожал плечами:

– Ну, как тебе сказать? Война – это игра ума… Победить, не потеряв ни одного солдата, способен далеко не каждый. Мне, как видишь, это уже удалось. И скрывать эту победу от побежденного нет смысла: все равно ты не сможешь ничего изменить. А подготовить продовольствие успеешь… Что касается второй части вопроса, то ожидание никак не вписывается в мои планы: мне нужен весь Морийор, а не его часть, еще не захваченная степняками… Кстати, а почему ты не спрашиваешь о том, как я вижу твое будущее после того, как моя армия захватит твое королевство?

– А смысл? – Красивый горько вздохнул. – В твоей империи может быть только один император. Значит, я и моя семья обречены…

– Ничего подобного! Все полтора десятилетия твоего правления в Морийоре царят мир и процветание… Значит, управлять страной ты умеешь…

– То есть ты хочешь сказать, что я…

– …станешь моим наместником в провинции Морийор. Если, конечно, захочешь…

– Обещаешь?

– Слово Рендарра… – усмехнулся Молниеносный. – А теперь, когда мы обсудили все интересующие меня вопросы, я бы слегка перекусил. Знаешь, здесь, в 'Винном погребе', восхитительно готовят оленину…

Глава 35. Принцесса Илзе Рендарр

…Айлинка Утерс металась по залу, как маленький ураган. Ее легкие, но от этого не менее смертоносные мечи безостановочно испытывали на крепость защиту Кузнечика. И раз за разом высекали искры из его клинков. Или проваливались в пустоту.

Упорству юной графини можно было позавидовать – каждый акцентированный удар, заканчивавшийся промахом, заставлял ее терять силы. А принятый не вскользь удар – отбивал руки. Однако вымотанная трехчасовой тренировкой девчушка упорно не желала признавать свое поражение, и, закусив губу, пыталась поймать своего учителя хоть на какой-нибудь ошибке.

Удивительно, но, даже двигаясь на пределе своих возможностей, сестра графа Аурона умудрялась думать. И не только думать, но и реализовывать только что придуманные планы. Молниеносные выпады, атаки в корпус, голову и конечности, разного рода финты, 'грязные' удары из арсенала бретеров и наемных убийц – пытаясь достать Кузнечика, Айлинка меняла не только стратегию и тактику боя, но и пластику движений! Да что там пластику – за один сорокаминутный поединок она умудрилась дважды очень правдоподобно изобразить усталость, раз восемь ошибиться во время ухода, трижды провалиться во время атаки и бессчетное количество раз потерять равновесие. Увы, ни одна из этих хитростей не увенчалась успехом: ее учитель без особого труда уходил из самых хитроумных ловушек, двигаясь так лениво, как будто сражался с одноруким колченогим старцем, вооруженным неподъемным бревном.

Впрочем, по сути, так оно и было – несмотря на великолепную технику юной графини, она явно уступала в скорости передвижения и мощи и графу Аурону, и большинству из воинов Правой Руки. Ни один из которых, по словам Утерса-младшего, так и не смог справиться с этим пожилым бойцом.

– Кто так ходит?! Правый локоть выше!! Куда ты бьешь – там меня нет!!! – безостановочно ворчал Кузнечик. Но в его голосе неизменно звучали искренняя любовь и не менее искреннее уважение…

…Нет, к проявлению этих чувств между членами семьи Утерсов я уже начала привыкать, но любовь и уважение в глазах их вассалов заставляли меня сомневаться в своих способностях: ну не могла какая-то там кормилица смотреть на графа Аурона с такой же нежностью, как его родная мать! А семейный лекарь не должен был так сильно расстраиваться при виде какой-то царапины, появившейся на руке графини Лидии!

Не могли. Не должны были – однако любили и уважали. По-настоящему…

…Закончив тренировочный поединок, Кузнечик подробно разобрал ошибки своей ученицы, и, задумчиво посмотрев на меня, удалился.

Заметив, что на лице графини появилась обида, я удивленно уставилась в спину уходящему воину.

– А в Угол? – по-детски выпятив губу, воскликнула Айлинка.

– А гостья? – не замедляя шага, вопросом на вопрос ответил Кузнечик. И… исчез!

– Ой, простите, ваше высочество! – повернувшись ко мне лицом, Айлинка присела в глубоком реверансе. – Я… заигралась…

Я полюбовалась на мечи в ее руках, на тренировочный костюм, нисколько не похожий на женское платье, и улыбнулась:

– Ничего страшного! Мне было очень интересно смотреть, как ты тренируешься. А что такое 'в угол'?

– Угол? Ну… если в комнате, то это место соприкосновения двух стен… – ехидно сморщив носик, хихикнула девчушка. – В него ставят, когда наказывают… Или когда поощряют…

– Поощряют? В углу? – удивилась я. – В первый раз о таком слышу…

Айлинка Утерс фыркнула, и, очень похоже изобразив походку Кузнечика, его голосом пробормотала:

– 'Попробуем… Но только тогда, когда ты научишься держать в руках мечи…'

– Это что, часть тренировки?

– Угу… – стянув с себя тяжеленный кожаный поддоспешник, пробормотала девочка. – Ронни он в нем почему-то гоняет… А меня – нет…

Расстроенно покосившись в дальний угол, она тяжело вздохнула, и, вдруг запрыгнув на подоконник, выскочила в окно!

Испуганно вскрикнув, я вскочила с кресла и рванулась к ней. Вернее, к настежь распахнутому окну. И, свесившись наружу, с ужасом вгляделась в бурное течение реки, беснующейся в тридцати локтях подо мной.

Увидев белобрысую головку графини, мелькающую в клочьях белой пены локтях в четверти перестрела ниже по течению, я схватилась за голову, потом забралась на подоконник, набрала в грудь воздуха, и…

– Может, не стоит, ваше высочество? Если вы не заметили, то там достаточно высоко. Кроме того, в воде под самой стеной несколько очень больших камней… Боюсь, вы их не перепрыгнете…

– Там ваша сестра!!! – выпалила я в лицо невесть как оказавшемуся в тренировочном зале графу Аурону, и, сообразив, что с каждым мгновением у меня остается все меньше шансов догнать самоубийцу, изо всех сил оттолкнулась от подоконника…

…Короткий полет, удар, леденящий холод – и я, открыв глаза, увидела вокруг себя темное пятно, оказавшееся подолом задравшегося выше головы платья. А мгновением позже меня закрутило в чудовищном водовороте и потянуло куда-то вправо-вниз. Судорожно рванувшись, я поплыла туда, где, по моим представлениям, должна была находиться поверхность, и тут же застыла: вырывающиеся из моих ноздрей пузырьки воздуха двигались не вверх, а куда-то в сторону!

Попытка выпростать лицо из мокрой ткани не удалась – в этот момент поток больно ударил меня спиной о камень, а потом, несколько раз перевернув, потащил куда-то в глубину…

…Справиться с все усиливающейся болью в ушах и головокружением тоже не получилось: безумный холод, сковавший тело, мешал думать. А когда я пребольно ударилась затылком об очередной камень и чуть не потеряла сознание, то четко поняла, что вот-вот захлебнусь…

…Рывок за платье – и натянувшийся воротник чуть не оторвал мне голову. Еле удержавшись от вскрика, я потянулась к вцепившимся в меня рукам, и… заставила себя расслабиться: мешать тому, кто пытался меня спасти, было глупо. Увы, моей силы воли хватило ненадолго: легкие горели огнем; в глазах мутилось от недостатка воздуха, а поверхности, к которой меня тащили, все не было и не было! В общем, поняв, что еще немного, и я вдохну воду, я извернулась, вцепилась в руку своего спасителя… и все-таки вдохнула…

…– Двадцать ударов розгами!…Я сказал, иди!!! – в голосе, донесшемся до меня, звенела сталь. Я попробовала открыть глаза, но поняла, что не могу – просто нет сил.

– Хоть пятьдесят! Но потом!! Когда ее высочество придет в сознание, и я извинюсь!!!

– Айлинка!!! – зарычал тот же голос. И я с удивлением поняла, что он принадлежит графу Аурону. – Бегом!!!

– Нет!!! – в голоске его сестры звенела та же самая сталь. – Я приму любое наказание, но после того, как очнется ее высочество…

– Я уже оч-… – прошептала я. И закашлялась. А мгновением позже меня вывернуло наизнанку…

…Кое-как открыв глаза, я увидела перед собой землю, здоровенную грязную лужу и мокрый кусок ткани, обтягивающий колено Утерса-младшего. Удары по спине и дикий озноб я почувствовала чуть позже – когда ко мне вернулась способность соображать.

– Больно!!! – хрипло пробормотала я. И снова закашлялась.

– Ничего… Зато вы живы… – облегченно выдохнул граф. И осторожно перевернул меня на спину.

– Простите, ваше высочество! Я – дура!!! – затараторила Айлинка Утерс. Потом сделала небольшую паузу и добавила: – Мне просто захотелось… похвастаться…

– Чем? – кое-как справившись с приступом тошноты и с трудом заставив шевелиться замерзшие губы, выдохнула я.

– Тем, что теперь тоже заканчивает тренировку прыжком в Кристальную… – рявкнул граф Аурон.

– Т-то есть это не… – начала, было, я, и тут же замолчала: произносить фразу 'попытка покончить с собой' мне почему-то расхотелось.

– Я не подумала… – выглянув из-за плеча брата, чуть не плача, пробормотала девчушка. – Просто Ронни прыгал в Кристальную с детства. А мне всегда запрещали… Ну, а когда я смогла… В общем… простите меня, пожалуйста…

Увидев, что в глазах Айлинки стоят слезы, а губы искусаны до крови, я кое-как заставила себя улыбнуться:

– Я бы, н-наверное, т-тоже не удержалась…

– Правда? – расцвела девчонка. – Правда-правда?

– Все? Извинилась? – повернувшись к сестре, поинтересовался граф. И, не дождавшись ее ответа, приказал: – Бегом на конюшню. Двадцать ударов розгами. А потом – к маме: расскажешь, что натворила…

…Вмешиваться в воспитательный процесс я не стала. Просто проводила взглядом хмурую, как грозовое облако, девочку, а потом, тщетно стараясь не трястись от холода, уставилась на графа Аурона:

– Вы спасли мне жизнь…

Убрав со лба прядь мокрых волос, юноша криво усмехнулся:

– А вы пытались спасти жизнь моей сестре…

– Да, но…

– Простите, что перебиваю, ваше высочество, но для меня прыжок в Кристальную – это норма. А для вас – подвиг… Так что благодарить должен я…

– Я сделала то, что была должна… – выдохнула я.

– Я – тоже… – улыбнулся граф. И, подхватив меня на руки, встал: – Я отнесу вас к Брю-… шевалье Рутису: он поможет вам встать на ноги…

Прокашлявшись, я прислушалась к своим ощущениям, и поняла, что хочу только одного: согреться!

– А у н-него есть б-бочка с г-горячей водой?

…Вцепившись руками в очередной кубок с подогретым вином, который мне протянула графиня Камилла, я глупо улыбнулась… и почувствовала, что мертвецки пьяна:

– Б-боюсь, что если я выпью еще глоток… то… м-меня придется спасать еще раз: я утону прямо в этой бочке… А так как г-графа Аурона р-рядом нет, то…

– Если хочешь, я могу приказать, чтобы его позвали… – улыбнулась графиня.

– Н-не надо… – помотав головой, выдохнула я. И, посмотрев на свою грудь, скрытую водой только наполовину, попыталась объяснить свою мысль: – Я с-слегка неодета… В-впрочем, эдак год назад, к-когда… ваш сын п-помогал мне р-раздеться… и… чуть не оторвал нос и у-… уши, он… имел в-возможность рассмо-…

Графиня побледнела:

– Что? Вы же говорили мне, что Ронни… мой сын… не позволял себе никаких вольностей!!!

– В-вольностей? – переспросила я. И, вспомнив, как именно на меня тогда смотрел граф Аурон, грустно вздохнула: – Никаких вольностей. Просто заставил меня выкупаться и все… Смотрел, к-как на бревно какое…

Камилла Утерс прищурилась, а потом по ее губам скользнула едва заметная улыбка:

– Надо же, какой хам!!!

Поняв, что я только дала возможность графине заглянуть в свою душу, я мигом протрезвела, и, поставив кубок на край бочки, ушла в воду с головой. А через пару мгновений, сообразив, что прятаться от хозяйки замка в бочке с горячей водой, как минимум, неучтиво, вынырнула обратно.

Пока я вытирала глаза, графиня молчала. А потом снова улыбнулась и позвала:

– Ронни! Сынок! Ты тут?!

Я вспыхнула, судорожно прикрыла руками грудь и умоляюще посмотрела на Камиллу Утерс:

– Не надо!!!

Графиня удивленно приподняла одну бровь, и… улыбнулась:

– Я пошутила! Ронни уже полчаса, как уехал…

– В Арнорд? – перепугано воскликнула я, вцепилась в борт бочки и попыталась встать.

– Нет… В Изумрудную Рощу, на похороны Лиса… А в Арнорд, как мы и договаривались, вы поедете вместе…

Я облегченно опустилась обратно в воду:

– Просто…

– Можете не объяснять: я поняла… – непонятно почему перейдя на 'вы', без тени улыбки буркнула графиня. Потом сделала небольшую паузу и вопросительно уставилась на меня: – Я надеюсь, ваше высочество, вы не собираетесь пользоваться своими способностями… для того, чтобы… заинтересовать моего сына?

Покраснев еще сильнее, я отрицательно покачала головой:

– Даже если бы могла – не стала бы…

– Почему? – требовательно спросила Камилла Утерс. – Простите за мою настойчивость, но я должна это знать…

Я закрыла глаза, откинула голову на край бочки, представила себе лицо графа в тот момент, когда он опускал меня на ложе в мастерской шевалье Рутиса, и мечтательно вздохнула. А потом попробовала сформулировать ответ…

Видимо, выпитое вино все еще бродило в моей крови, потому что рассказ о моей жизни в Свейрене получался сбивчивым и жутко непоследовательным. Впрочем, мне было все равно: я открывала душу первый раз в жизни. И почему-то мне было совсем не страшно! Видимо, потому, что графиня не вслушивалась в то, что я ей говорю, а вживалась в каждое произнесенное мною слово. И совершенно точно ощущала то, что когда-то чувствовала я. Вглядываясь в ее глаза, контролируя ее дыхание и мелкую моторику, я пьянела сильнее, чем от выпитого вина: в глазах матери Аурона Утерса было больше чувств, чем во взглядах всех тех людей, которые окружали меня в королевском дворце, вместе взятых! И каких чувств – она сопереживала, сочувствовала, боялась и печалилась вместе со мной! Видимо, поэтому я никак не могла остановиться…

…Картины, возникающие перед моим мысленным взором, были ничуть не менее яркими, чем во время медитаций. Я снова оказывалась стоящей на коленях перед Даржиной Нейзер, снова вслушивалась в ее скрипучий голос, снова ощущала, как ее сухие, но удивительно сильные пальцы стискивают мои плечи. 'Смотри в себя, маленькая тварь…' – звенело в моих ушах, а перед глазами возникали кривящиеся губы моей первой наставницы… – 'Или я заставлю тебя умыться своей кровью…'

Несколько минут страха, от которого слабели колени – и я оказывалась в Кошмаре, в шаге от очередного вора или убийцы, не желающего выдавать своих подельников. Я вглядывалась в глаза, мутные от только что испытанной боли, и пыталась найти в них хоть что-нибудь человеческое. Что даст мне возможность кинуть в их разум крючки и установить связь.

Потом память подбрасывала мне воспоминания о первых часах своего похищения, и я, ощутив себя лежащей под разлагающейся тушей лошади, с ужасом вслушивалась в слова Молота: 'Лучше б эта миловалась с водяным, чем с Конасом… Им-то, бабам, что? Больна и больна… Живет, только кровью по утрам откашливается… А наш брат, мужик, летит к ним, как мотылек на свет костра… И мрет так же…'

Ладони, в которые врезались мои собственные ногти, переставали чувствовать боль только тогда, когда перед моим мысленным взором возникало лицо графа Аурона, его сестрички или матери – увидев их взгляды и ощутив то, что они чувствуют друг к другу, я словно сбрасывала с плеч весь пережитый ужас и начинала улыбаться…

…– Кажется, я поняла… – в голосе графини Камиллы, ворвавшемся в мои воспоминания, прозвучала такая безумная гамма эмоций, что мне стало не по себе: – Прости меня, дочка! Я постараюсь сделать все, чтобы ты как можно быстрее забыла тот жуткий кошмар, который считала жизнью.

– Спасибо… – без моего участия прошептали губы. А на душе стало так тепло от ее слов и обращения на 'ты', что я заплакала…

Графиня потрепала меня по волосам, потом горько вздохнула и еле слышно произнесла:

– Я не знаю, как сложатся ваши отношения. Но если… все будет так, как ты хочешь, то знай – жить с моим сыном тебе будет тяжело…

– Почему? – ошарашенно воскликнула я.

– Утерсы живут своим долгом… Долгом перед короной и народом Элиреи. А мы… мы видим их только тогда, когда в королевстве тишь да гладь…

Я мечтательно посмотрела сквозь нее, и улыбнулась:

– Зато они настоящие…