Текст книги "Торжествующий разум"

Автор книги: Василий Колташов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)

Василий Колташов
ТОРЖЕСТВУЮЩИЙ РАЗУМ

Фантастический роман

____________________

XXI век уже наступил. Вместе с тем начался и новый период в жизни людей. Однако, старое, традиционное, материально ограниченное общество по-прежнему существует, ожидая тех, кто остановит отсчет его часов. Герой романа, Павел Калугин отправляется в будущее и прошлое других миров, чтобы найти ключ к проникновению человечества в завтра. Затем, возвращаясь на Землю, он становится участником невообразимых событий. По сути, он и его друзья должны разбудить спящее будущее человечества. Побывавший на других планетах и видевший грядущее Калугин, как никто другой осознает это. Невероятный шквал ждет его, готовясь навалиться свежей волной увлекательных приключений. Пират средневековой планеты Перуло и прогрессор, он должен стать одним из вождей земной революции, но многое угрожает ему…

____________________

Содержание:

От автора

Часть 1. Гости или хозяева?

Арест

Разговор с прокурором

Ангел на подоконнике

Призрак свободы

Главнокомандующий Эвил Эви

Незнакомец

Вместо старого короля

Мельник из Ше

Сражайтесь!

Необычное желание

Часть 2. На борту истории

Научный совет

На борту «Истории A143»

Дюрран

Неминуемое пробуждение

Доктор Ноторимус

Перемирие книг

Не захлопнувшийся капкан

Стать человеком

Каждый выбирает сам

О том, как берут старые крепости

Часть 3. В риканских лабиринтах

Коронация

Огненная чума

Тайны графини Риффи

Море пороховых ветров

Дебит и кредит Мальва I

Письмо

Еще одна улыбка

Закономерность сна

Охота на Режерона

Рок-н-ролл жизни

Часть 4. Земля не рада вас видеть

Вернулся

«Ночные блины»

Знакомьтесь – Калугин

Традиции вопреки

На экране

Продолжающие бой

Выбирай новый

Съезд

Интересная работа

Последняя ночь

Часть 5. Ничего невозможного

Бессмертие

Технология перемещения.

Кольца Сатурна

Человек в зеленом

Камень

Под небесной водой

Стиль свободы

Центральный комитет

Потерянное возвращение

Взрыв

Часть 6. Мы новый

C именем свободы

Раскаянье улиц

Восстание

Счастливый день

Перед падением

Необходимость победить

Мы новый мир

Утро истории

В ногу с наукой

Интернационал

Эпилог

От автора

Читатель!

Год назад ко мне в руки попала книга. Это было приятное открытие, так как я никак не рассчитывал, что в наше время существует социальная фантастика, написанная в духе позитивного будущего. Или, по крайней мере, в духе подобной попытки. Впрочем, книга эта, ни автора, ни названия которой я упоминать не хочу, не доставила мне удовольствия. Она была написана консервативным языком, лишена динамики, в ней не было актуальных героев, она была депрессивно-настольгична и не имела даже доли того прогрессивного понимания грядущего, что я всегда с радостью находил у Ефремова и братьев Стругацких. Но именно эта книга послужила тем сигналом, уклониться от которого я не смог.

Мне приходилось писать и прежде. Это были научные либо авангардные работы по самым различным областям: от психологии и политики до социальной философии и искусства. Пожалуй, эти сочинения, и доставили мне ту «неоднозначную славу», которая затем, столкнувшись с неумением, но желанием современников дать нашему поколению книгу о будущем обществе и борьбе за него, побудила меня решиться на художественный поиск. Так появилась идея написать эту книгу. Мысли бродили в моей голове, и я, постепенно, анализируя опыт многих произведений, понял все то, чего не должно было быть в новом фантастическом романе. Но каким он должен был стать? Этого я тогда еще не знал.

Мне не сразу удалось решиться перейти от идей к работе. Прошло почти полгода, прежде чем острая необходимость усадила меня за компьютер. Потом минуло еще много месяцев работы. И вот книга написана.

Что же получилось из того, что время задумало над этим литературным опытом? Я не могу судить об этом сам, поскольку вряд ли пристрастным взглядом смогу найти все те недостатки, что, уверен, легко обнаружат другие. Но все же кое-что я могу сказать. Это относится к тому, что автор хотел воплотить в романе, к тем идеям, которые он мечтал донести до тебя.

«Торжествующий разум» – роман о прогрессе. Самое главное в нем – это борьба человека, его разума, с иррациональными силами внутренней природы и отчужденными отношениями вовне. В книге, кажущаяся непредсказуемой, тропа повествования пролегает через ряд далеких и близких эпох, в каждой из которых герой романа Павел Калугин ищет себя. Для него, постепенно распутывающего клубок внутренних противоречий, это непростое дело, так как именно от его успеха зависит то, наступит будущее на Земле или нет. Он выступает за позитивный исход в самых, казалось бы, невероятных условиях. Борется, побеждая себя вместе с такими же дерзкими и свободными людьми, преобразуя настоящее. Мир грядущего выковывается под каждым их ударом в том виде, в каком они хотят его видеть. Для них нет невозможного, потому, что они разум, они прогресс. Они сражаются в джунглях Латинской Америки, устраивают невероятные уличные акции, они спорят, они любят, они смеются, перешагивая через ветхую мораль, они открывают мир нового искусства, организовывают восстания. Их путь – это победа. Но она невозможна без внутреннего освобождения и оно становится их первой задачей.

Борьба за прогресс – ключевая идея романа. Но прогресс в книге понимается не в сухих формах старого советского учебника. Прогресс – это жизнь, жизнь – это свобода, свобода – это любовь. Любовь – это счастье. Вообще, половым отношениям в произведении уделяется немало внимания, но вряд ли то их понимание, что отстаивает автор, понравится консервативным, запуганным миром натурам. Любовь в романе и жизни его героя – это свобода. Он жаждет ее и в своем пути к этому реальному идеалу очищает собственное Я от изживших себя страхов, и глупых навязчивых норм. Для Калугина, как и для многих тех, с кого автор писал этот персонаж, любовь равнозначна свободе и не мыслима без нее.

«Торжествующий разум» не философский роман в чистом виде, это роман-действие, роман нравственно-социального прогресса. В нем масса событий, дающих Павлу Калугину миллион новых испытаний, в которых и складывается тот характер героя, который и делает его причиной многих явлений. Павел неуверенный, терзаемый неразделимой садомазохистской страстью в начале романа к его концу превращается в нового человека. Он смел, справедлив, уверен в себе, сообразителен, деятелен, его разум и чувства свободны и он может любить, он может жить и наслаждаться. Он сильный, он побеждает, и он не теряет веру в человека, который и есть для него главная ценность мира. Но возможно все не так? Возможно, я лишь заблуждаюсь, и всего этого в книге нет? Вряд ли кто-то кроме тебя может ответить на это.

Наш мир – это уродливое детище капитала. В нем трудно дышать, трудно двигаться. Все наши ощущения под ударом его безобразности. Но мы живы, мы есть, и мы расправляем руки и плечи, и наши ноги чувствуют землю. Мы делаем шаг. Земной шар несет нас. Вихрь набирает силу, рождаясь в нас. Таков внутренний динамизм Павла Калугина, потому что он и есть мы. Он не сверхсущество, подобное богу, которого он отрицает, он человек. Он не вся сила передовых масс народа, он часть ее. В его жилах течет бурлящее красное вещество. Не могу сказать, насколько удалось фактическое выражение психоаналитической литературной традиции в романе, но в его сюжетной линии постижение души играет не последнюю роль. Здесь ты легко найдешь для себя массу нового, захватывающего и интересного, но это уже относится к недостатку автора, который состоит в увлечение наукой о психике. Впрочем, так ли это?

Уродство и красота отношений, искривление чувств и их чистота, все это, созданное вокруг нас, реальность, которую так хочется местами опрокинуть. Заменив в ней черные краски ярким всплеском торжествующего солнечного вещества. Возможно, эта книга научит кого-то тому, как это сделать и он вместе с другими вольется в наш жизненный полет. Полет смелости и торжествующего разума, сила которого настолько велика, что даже пространство, в котором мы замкнуты, даже время, которым мы ограничены, даже материя, которая и есть живые мы, будут побеждены. Таков путь героя романа, таков наш общий путь.

Чтобы вы не думали об этой книге сейчас или потом, знайте: это не традиционный роман. Нет, в нем, разумеется, есть след советской школы фантастики, но вот только не знаю, как восприняли бы его классики. Одно скажу точно, они нашли бы в нем немало нового. Но о чем я? Несмотря на все свои достоинства, среди которых на первом месте стоит мысль о том, что будущее может быть лучше настоящего, советская фантастика во многом была консервативна, в ней заметно депрессивное восприятие мира, в ней мужчина и женщина еще не равны. В ней душевный кризис в отличие от праздника еще превосходит описываемый потенциал здоровых сил. Я постарался преодолеть эту слабость в «Торжествующем разуме». Надеюсь, у меня получилось. Но судить будешь ты.

Равенство чувств и поступков, тернистый, но сладостный путь к свободе – есть все то, что во всемогущем воплощении мысли и является счастьем, которого для себя и своей планеты так отчаянно добивается герой романа. В этом, охватывающем всю его жизнь желании он находит путь изменить себя и одержать победу. Его дорога пролегает через невероятные приключения в разных мирах. Но этого достаточно. Зачем открывать раньше времени то, что должно открыться вовремя? Хватит. Прекращаю, чтобы не переползти к сюжетному изложению. Время автора уйти в тень произведения в надежде, что ты читатель оценишь его труд. Эта книга написана для тебя. Будь искренним и свободным.

Желаю получить удовольствие!

Часть 1. ГОСТИ ИЛИ ХОЗЯЕВА?
Глава 1. Арест

Дула шести мушкетов были направлены на него. Мягко падал свет ночного фонаря у кабачка «Хвост красного змея». Тускло горели окна домов. Несмотря на осеннюю ночь, было тепло. Он всей остротой чувствовал легкий запах дымящихся фитилей. Море, раскинувшееся где-то далеко, казалось, доносило свои неповторимо однообразные звуки.

– Она не пришла, – лихорадочно думал он. – Нет, не может быть, чтобы эта женщина предала меня. Это очаровательное создание, такое нежное, такое искреннее и благородное. Графиня…

– Мы знаем вас господин, – сказал человек с рыжей бородой и наглой улыбкой, в которой не хватало нескольких передних зубов, а остальные были настолько желтыми, что вряд ли могли служить украшением этого веснушчатого лица. – Советую вам отдать нам свое оружие и не сопротивляться.

Незнакомец, очутившийся в столь трудной ситуации, моментально оценил ее. Он не пал духом, и как умный человек решил, что время расстаться с жизнью еще не пришло. В этом, пожалуй, и выразился его заряд силы, его жажда и любовь жизни. Доля секунды ушла у него на эти размышления. Молча, он вынул шпагу и протянул ее одному из стражей. Тот, так же молча, но, по-видимому, сильно волнуясь, взял ее. Это был отличный бертейский клинок, не старый, с изящно сделанной, хотя и почти не украшенной гардой. Лицо солдата едва заметно дрожало, он был молод.

Воздушная влага чувствовалась вечерней прохладой. Он удивился, что его не связали. Впрочем, это не имело смысла: один безоружный человек вряд ли мог что-то сделать с десятком мушкетеров и пикинеров.

Через сырые и грязные улицы его спустя какую-нибудь четверть часа вывели к городской тюрьме. Это было ветхое, мрачное во всех отношениях здание, окруженное четырьмя высокими башнями.

– Похоже, это совсем старое строение, – думал он. – Не может быть, чтобы все это, так прекрасно начавшись, приняло бы такой оборот. Неужели меня действительно предали?

Пройдя через низкую, тяжелую, обитую железом дверь арестованный, которому можно было дать не более двадцати пяти лет, оказался в плохо освещенном помещении. Тут, сидя за столом, расположилось несколько человек в кирасах, со шпагами на ремнях. У стены он увидел несколько мушкетов. Это было караульное помещение.

Они прошли через тюремный двор. Затем вошли в здание, примыкавшее к одной из старых башен. Здесь горели свечи и суетились какие-то люди, как будто кого-то ожидавшие. Его тщательно обыскали. Все это время уже седой офицер в старом тертом камзоле внимательно вглядывался в его лицо. Недружно и надоедливо шуршали перья нескольких писарей. Комната дежурного офицера была местом не боле дружелюбным, чем сама эта тюрьма. Тут пахло мышиным пометом, горелым воском свечей, и было довольно душно.

– Это действительно Режерон? – спросил офицер, обращаясь к рыжему бородачу, который стоял возле незнакомца.

– Да, господин капитан, – ответил тот, сделав самодовольную гримасу и согнувшись в почтительном поклоне, продолжая при этом яростно смотреть на молодого человека. – Я видел его несколько раз, и уверен в этом. Судите сами, он подходит под имеющееся у нас описание. К тому же на левом плече у этого господина шрам. Это точно он.

– Ты уверен, что не ошибаешься?

– О, да!

Его не стали допрашивать, тем более что он ответил отказом на попытку получить подтверждение того, что он действительно есть тот самый известный всему южному побережью пират. Ночь, похоже, вступила в свои полновластные владения. Его увели. Щелкнул засов и он оказался один между четырех черных стен. На время он дал одиночеству охватить себя. Солома, которая была постелена в углу камеры, на удивление оказалась свежей и пахла, несмотря на омерзительный тюремный смрад, свежим душистым лугом. Шум за дверью утих, и топот приведших его солдат удалился.

***

Грузное, большое тело, перегнувшись через борт, закричало:

– Где тебя черти носили! Ты его видел?

– Кого? – поинтересовался голос с едва заметной с корабля шлюпки.

– Вирка, осел? Разве не тебе было сказано ждать его на углу Плотников и Рыбаков?

– Мне капитан, но он так и не появился, хотя прошло уже очень много времени. Вот я и вернулся.

– Поднимайся на борт! – прокричало большое тело. – Него тут шнырять!

Среднего роста человек с лицом испещренным шрамами и фонарем в руке стоявший возле великана не громко, обращаясь, словно к самому себе и как бы опасаясь разбудить спящий город невдалеке, произнес хриплым голосом:

– Черный глаз, не стоило так орать. Ведь тебе известно, что мы стоим на рейде не у родных берегов, а в этом проклятом Риканском королевстве. Нас могут опознать и тогда…

– Вакт, к черту эти предосторожности. Похоже, наш друг в беде, а значит не место сейчас думать о собственной шкуре. Мне хорошо известно, где я нахожусь, но, взорвись небо, я не могу сдержаться. Что тут прикажешь делать?

– Что же тут можно поделать, если Вирк сам сказал нам ждать его не больше, чем мы его ждали. Знать он что-то задумал. Наше дело тут ясное, снимаемся с якоря и идем навстречу остальным судам к мысу Котсо. Забираем груз оружия и на север к Эвилу…

– А вдруг он попал в ловушку?

– Этого мы знать не можем, а то, что он сказал знаем.

Их взгляды, спокойный Вакта и взволнованный Черного глаза, встретились. Холод и сдержанность одержали верх.

– Идем в каюту, – резко, но с дружеской почтительностью произнес Черный глаз.

Это был человек исполинского роста, мощный, хотя и имевший заметный живот. Он казался какой-то глыбой. Его сидевшая на короткой широкой шее голова, с перепутанными веревкой черными волосами, изрядно украшалась густой, не менее черной, бородой завитой в несколько косичек, и глубоким, казавшись черным шрамом под правым глазом. На огромном торсе великана, покрытом белоснежной рубахой, направив рукоять к рукояти, в кожаных кобурах, располагались шесть пистолетов. На боку у него, висел метровой длины кортик с широким клинком.

Великан и аккуратный, но очень скромно одетый человек со шрамами на лице проследовали в капитанскую каюту. Там, за богато накрытым столом, уже сидело несколько человек и медленно, но с большим аппетитом уплетало ароматный ужин из риканской дичи.

– Вернулся Вирк, капитан? – спросил один из них.

– Нет, похоже, он решил там уладить какие-то свои дела, а может… Черт его знает! – Он на секунду умолк усаживаясь и подвигая к себе блюдо с фруктами. – Я распорядился отплыть через час.

– Вот уже десять лет как против нас ведет войну этот старый король Рикана, – продолжил прерванный минуту назад разговор другой человек сидевший за столом в каюте, – а в чем собственно это мы провинились перед их величеством? Может, мы не веруем в истинного бога, или не чтим отца с матерью? Нет, мы провинились перед их величеством куда сильнее.

– В чем это мы провинились, – подзадоривал рассказчика лысый усатый пират, – Джен?

– А вот я вам сейчас расскажу. Мы пьем кровь из младенцев, мы насилуем всех женщин, и если верить попам, а они слуги божьи, и врать не могут, то в первую очередь наиболее добропорядочных, а не самых смазливых!

Пираты весело заржали, так что некоторые из них даже чуть не подавились.

– Хватит паясничать ребята, – вмешался голубоглазый толстяк. – Если хотите знать правду, а не просто скалить зубы береговым фортам, то послушайте, что я вам скажу. Вся эта война началась не из-за того, что риканский король отпетый мерзавец, как думают некоторые. Нет. Просто, мы с вами, а вернее еще наши отцы, имели наглость самовольно заселять те земли, которые были открыты мореплавателями Рикана. У старика Нелера VI были, конечно, свои планы, а мы этим планам помешали.

– Да он просто грабил дикарей!

– Да, он совсем не собирался заселять объявленные его собственностью берега вольными переселенцами, беглыми крестьянами, морскими охотниками, рубаками и браконьерами. Одним словом всеми теми, кто, покинув родные края, решил, что пришло время избавиться от всякой дарованной свыше власти королей, императоров, герцогов, графов, баронов и святош, – продолжал толстяк. – У нас были иллюзии, когда наши предки ступили в эти чудесные юные края, мы думали что король будет к нам милостив, а мы со временем станем ему хорошими подданными.

– Не правда, мой отец был свободным человеком и не мог думать о таком дрянном деле как служить этому риканскому кровопийце, – вмешался молодой человек.

– Помолчи Цего, ты просто перепил сегодня, дай другим послушать Мудрого толстяка!

– Все началось с того времени, когда солдаты Нелера VI сожгли три наших поселения на острове "Мокрые ноги". Я видел, что осталось от тех добрых людей, которые никакого зла не делали, а просто тут жили, прогнав дикарей. Пепел, повсюду обожженные трупы, изрубленные, замученные дети. Риканские солдаты издевались над ними изрезая их хорошенькие лица. Всех этих ребят, и мальчиков и девочек, заковали потом в кандалы и увезли на Виссинский архипелаг, сделав их там рабами. Лишь немногие смогли позднее сбежать и присоединиться к нам. Храбрые ребята.

Взоры обратились к Вакту, неловко спрятавшему глаза в блюдо с мясом. Всегда спокойный, даже холодный, сейчас он показался всем сильно взволнованным. Никто ничего у него не спросил. Все знали, что еще мальчиком он бежал от риканцев к вольным поселенцам уже начавшим жестокую борьбу за свои права, где, проявив себя хладнокровным, рассудительным и смелым человеком он сыскал славу лучшего сухопутного командира.

– Началась война. Сперва мы защищались, потом, захватив несколько кораблей, мы обратили оборону в нападение, а несколько плохих, старых судов в настоящий флот, – рассказывал толстяк дальше. – Мы очистили от риканцев немало островов и у нас теперь есть своя страна, – он отхлебнул немного белого вина. – Но наше подлинное сокровище Виссинский архипелаг.

– Помнишь дубина, как я спас твою шкуру во время боя за порт Виссин? – произнес один пират, обращаясь к своему соседу.

Внезапно дверь в каюту открылась, и в нее вошел маленький моряк. Это был юноша лет семнадцати – восемнадцати в узкой синей куртке и широких парусиновых штанах.

– Капитан, – обратился он к Черному глазу.

– Что там еще? – поинтересовался пират, до этого все время молчавший. Он повернул голову в сторону вошедшего.

– Нас распознали и, похоже, собираются атаковать. Несколько военных судов на внутреннем рейде поднаняли паруса, а ведь сейчас не день. Они подают друг другу сигналы. Что прикажете?

Черный глаз встал, и лицо его исказилось тревогой. Это не было чувство беспокойства за себя и свой корабль. Напротив, в том, что его не удастся догнать, он был уверен. "Бежевый демон" был одним из самых быстроходных судов на юге, он стоял на якоре, на внешнем рейде Манра и сейчас была ночь. Имея такие козыри, было не трудно ускользнуть от нескольких военных риканских судов. Его беспокоило другое.

– Вирк, – выразил кто-то одним словом все его чувства.

– Они поймали Вирка, иначе, откуда им знать, что мы здесь, – подумал он, произнеся в слух:

– Снимаемся с якоря.

Море в эту ночь было особенно черным, черным казалось и небо, и берег вдали. Только мелкие огни звезд позволяли отличить в этой мгле одно от другого.

На палубе суетились матросы. Были потушены все фонари и, сливаясь с черной, как бездна ночью, корабль покидал Манр.